Гарри Поттер. После героя (джен)

Хогвартс встречает осень, как всегда: бесстыдно красивый, уверенный в себе, вечный. Башни, листья, заклинания — всё на своих местах. Кроме Гарри Поттера.

Он идёт по коридору, который знал наизусть, но теперь каждый шаг в нём звучит иначе. Как будто стены ждут не его. Как будто он пришёл раньше или позже, чем нужно.

В прошлом сентябре он сидел в поезде, в купе с Гермионой и Роном, обсуждал будущее. В этом — он ехал один. Гермиона сдала СОВы на "превосходно", поступила в подготовительное отделение при Отделе магического права. Рон ушёл в Лавгертон к отцу, стажироваться в Отделе по контролю за магическими существами.

А Гарри остался.

Повторно.

Он не завалил всё — но провалил ключевое. Зельеварение, Прорицание, Защита от тёмных искусств — всё, где он должен был "блистать". Слишком устал, слишком подавлен, слишком… не герой.

Все думали, что он просто не старался. Что вернётся, соберётся, сдаст.

Но он не вернулся. Не собрался. И не сдал.

На завтраке Гарри сидит в самом краю гриффиндорского стола, будто это физически уменьшает его присутствие. Он не поднимает глаза. Те, кто знал его, — уже не с ним. Те, кто остался, — младше, и смотрят с недоумением: это тот самый Поттер? Тот, кто победил Волдеморта?

Он не ест. Ломает тост и крошит его в чай. Профессор Слизнорт проходит мимо, делает вид, что не замечает.

Когда завтрак заканчивается, он идёт в библиотеку. Привычка. Там хотя бы тишина.

Он пробует открыть книгу по теории трансфигурации. Читает одну и ту же строчку десять раз. Там написано:

«Форма — это не суть. Но с формой работать легче, чем с сутью».

Он усмехается.

Не только в магии, похоже.

В кабинете профессора Макгонагалл пахнет пергаментом и резкостью.

— Гарри, — она не смотрит на него строго. Просто ровно. — Я знаю, что тебе трудно. Но трудность — не конец. Это лишь… новый рубеж.

Он молчит.

— Ты не обязан соответствовать образу, — продолжает она. — Никто не обязан. Даже ты.

Он хмуро отводит взгляд.

— Тогда почему все смотрят, будто я сломался?

Она отвечает не сразу.

— Потому что они привыкли видеть тебя героем. А герой, как ты знаешь, не должен ошибаться. Не должен падать.

Она делает паузу.

— Это, конечно, чушь.

Он впервые поднимает глаза. В них — что-то похожее на страх.

— А если я не герой? Если я никогда им не был?

— Тогда ты просто Гарри Поттер. И этого достаточно. Вопрос в том — достаточно ли тебе.

Позже, в спальне, он смотрит в потолок.

Огромный, каменный, равнодушный.

Он думает: а если бы не было всего этого?

Без шрама, без пророчества, без войны.

Кто бы он был?

Он вспоминает себя в 11 лет.

Когда сова прилетела, когда Хагрид назвал его волшебником.

Когда всё только начиналось.

Он тогда думал, что, наконец, всё будет хорошо. Что он нашёл себя.

А теперь — потерял. Снова.

Но на этот раз никто не даст ему письмо, которое всё объяснит.

Теперь — он должен искать сам.

В ту ночь он спит плохо.

Видит себя в толпе.

Все идут вперёд — Рон, Гермиона, Невилл, Джинни.

А он стоит, один, и не может двинуться.

Он хочет крикнуть: “Подождите!”

Но горло — пустое.

Проснувшись на рассвете, Гарри впервые чувствует:

Это не пауза.

Это уже другая жизнь.

И он в ней — никто.

И, может быть, именно с этого всё и начнётся.