Блеск (джен)

Пробуждение шло медленно. И тяжело. Почти мучительно тяжело.

Мысли вязли сами в себе и всё никак не желали формироваться во что-то, что позволило бы хотя бы начать выстраивать логические цепочки. Со зрением дела обстояли чуть лучше. Оно возвращалось быстрее, и к моменту, когда первая чёткая мысль всё же родилась, окружающее пространство уже перестало вращаться и множиться.

«Питер».

Сперва он вспомнил своё имя. Его звали «Питер». Когда-то, по крайней мере. По этому имени к нему уже давно никто не обращался.

Затем пришли и другие воспоминания. Более свежие. Была битва. Кто-то вторгся в его гнездо, перебил потомство и напал на него самого. Питер отбивался, прилагая все свои нечеловеческие силы, но…

А что произошло потом?

И где он?

Питер постарался сосредоточиться на том, что видел. А видел он всё. Буквально. Паучье зрение обеспечивало ему обзор на все триста шестьдесят градусов. И даже царившая в этом месте беспросветная тьма не являлась для его восьми глаз помехой.

Питер находился в пещере. С потолка свисали сталактиты, а снизу росли сталагмиты. Чуть поодаль капала вода.

Голова всё ещё гудела и работала крайне плохо, однако вскоре Питер осознал, что лежит на стене. Ничего удивительного, он мог прилипать и к стенам, и даже к потолку. И сам факт наличия под его спиной громадной паутины тоже не должен был вызвать у него удивления. Питер сплетал и куда более впечатляющие конструкции.

Вот только это была не его паутина.

Угольно-чёрная с исходящей от неё чёрной же дымкой.

Питер точно не мог сделать ничего подобного.

Он попробовал пошевелиться, и вдруг понял, что не может этого сделать. Несмотря на совершенно чёткий сигнал от мозга, ни одна из его восьми конечностей даже не дёрнулась. Хотя он чувствовал их. Очень хорошо чувствовал. А усеивающие его тело волоски улавливали даже малейшие колебания ветра.

Тогда почему?

Почему Питер сейчас выглядел добычей, хотя уже много лет являлся величайшим из всех охотников?

— Проснулся, наконец? — пронёсся по пещере безучастный женский голос.

Кто? Откуда?

Питер же всё осмотрел.

Он вновь начал вглядываться в своё окружение и теперь с предельной тщательностью изучал каждый доступный ему сантиметр.

— Хорошо, — огласил незримый голос. — А то мне уже начало надоедать.

«Кто ты?! Покажись!» — хотел было потребовать Питер, однако не смог этого сделать.

Его рот оставался недвижим. Ни один мускул на его мутировавшем лице так и не содрогнулся

— В чём дело? — вопросил голос с едва заметным намёком на усмешку. — Неужели страшно?

Питер тут же вскипел.

Да как она смела? Чтобы он и боялся? Он?! Тот, кто вышел за рамки простых смертных? Тот, кто вышел за рамки самого мироздания?!

Гнев подталкивал Питера действовать, да только сколько бы он ни старался, ничего не менялось. Он всё так же был распят на чёрной паутине. Словно являлся мухой, а не пауком.

— Вечно с вами так, — проговорил голос. — А ведь казалось бы… Ты столько раз делал это с другими, что уж сам-то должен был быть готов.

«Покажись!» — вновь потребовал про себя Питер.

И голос действительно явил себя. Вернее, проявился его источник.

Прямо перед Питером. Она буквально выросла из образовавшегося на земле чёрного нечто.

И Питер узнал её. Это была та самая с*ка, что посмела на него напасть.

— Двадцать семь девушек в девяти различных мирах, — произнесла фигура в капюшоне. — Ты похищал их, утаскивал в свои логова, травил и оплодотворял, заставляя вынашивать своё бесчисленное потомство.

Питер мгновенно вспомнил каждую из них. Каждую из своих двадцати семи невест. К сожалению, ни одна из них не смогла выдержать более одного чудесного акта рождения.

— Держу пари, это было приятно, — заявила стоявшая перед ним девушка, и уголки её рта изогнулись в улыбке. — Ты мог сделать с ними всё, а они не могли сделать тебе ничего. Такая сила… — медленно протянула она. — Я понимаю. Я знаю, каково это.

Она подошла ближе и заглянула Питеру прямо в глаза.

А он в то же время заглянул в её.

И вот тут Питер действительно испугался.

— Думаю, они были хорошими девушками, — продолжила неизвестная, проведя пальцем по его волосатой щеке. — Подобные тебе предпочитают именно таких.

«Прочь! — запротестовал про себя Питер. — Не тронь меня! Убирайся! Отпусти!»

— А вот меня хорошей назвать не получится, — призналась незнакомка. — С самого раннего детства у меня были весьма специфичные наклонности. Например, я всегда очень любила пауков, — поведала она, опустив палец на закованную в хитин грудь. — Другие девочки, завидев одного, с криками убегали, а я оставалась, желая поиграть.

Палец двинулся право. К одной из шести рук Питера.

— И знаешь, какой была моя любимая забава? — перешла девушка на заговорщицкий шёпот, наклонившись к самому его уху. — Что в мне в пауках нравилось больше всего?

Питер не знал.

Но понимал.

И понимал слишком хорошо, чтобы не желать немедленно вырваться и сбежать от неё, как можно дальше.

— Надеюсь, ты меня не разочаруешь, — прошептала девушка, сжимая на предплечье Питера ладонь. — Знаю, я не в твоём вкусе. Но прошу, пожалуйста, удовлетвори и меня.

А следом у Питера стало на одну конечность меньше.

Что было только началом их очень долгой «игры».