Тварь ли он или право имеет? (джен)

Гоголь заставил ждать за углом, а сам ушёл. «Сбежать? Конечно, нет. Куда мне… Если я правильно понял, Николай вообще притащил нас в тюрьму для особо опасных преступников», —мысли путались в голове.

Сигме самому от сюда не выбраться, остаётся только ждать указаний этого сумасшедшего.

Что Гоголь задумал, Сигма понятие не имел. Да и можно ли предугадать действия этого клоуна? По нему ведь психбольница плачет. Вот и сейчас затеял какое-то сумасбродство.

Сигма, хмурясь, рассматривал содержимое тележки, которую Николай оставил ему: пропуски, рация, ключ-карта и зачем-то два шприца для внутривенных инъекций. Всё это было неплохо, но даже со всеми этими вспомогательными предметами едва ли возможно было выбраться.

Сигма вздохнул. «Какое же я жалкое существо, — подумал он.— Что уж там сбежать, я умереть, когда захочу не могу!»

Размышления Сигмы прервал звук шлепка. Короткое ругательство на русском и пыхтение, за этим последовал уже другой шлепок, ещё одно ругательство, но уже на японском и поскуливание.

Сигма напрягся. Он уже догадывался какие люди находятся в соседней комнате. И желание кинуться опрометью по коридору в противоположную сторону усилилось. Раздался звонкий голос Николая.

<…>

— Ассистент!

Сигма выкатил тележку. И для придания себе хоть какой-то уверенности возмутился: «кого это ты ассистентом назвал!» Гоголь это, как и ожидалось пропустил мимо ушей и продолжил свой рассказ.

И чем дольше Сигма слушал, тем более жутко ему становилось.

Когда Николай только спас его после попытки покончить с собой Сигма сказал себе, что ему уже не важно, что будет дальше. Хуже уже точно некуда.

Но вот Сигма стоял здесь и осознавал, что ему, вообще-то, важно и хуже есть куда.

Бывший владелец казино знал, что он не самая обычная персона, он не такой как все и никогда таким не будет. Но в этой комнате он определённо был самым нормальным.

Сигма посмотрел сначала на Дадзая затем на Достоевского. Оба кололи себе в вены яд. Осаму посмеивался, Фёдор улыбался. А Сигму шатало. Неужели они совсем не боятся смерти? Даже ему самому, когда он решил всё окончить и разжал пальцы... ему было страшно. Он боялся. Все 11 километров до земли он ужасно боялся… а они смеялись. Они точно оба дьяволы!

<…>

— Я выбираю его, —заявил Дадзай тыча пальцем на Сигму. Сигма оторопел и лишь краем глаза успел заметить, как Николай посмотрел на Фёдора, а тот жестом велел ему отвернуться.

— М-меня? — пролепетал Сигма

Николай расхохотался, а Осаму утвердительно кивнул.

Впереди предстояло множество приключений.

<…>

Сигма шлёпнулся на пол.

— Не подведи меня, — крик Дадзая растворился в глубине лифтовой шахты.

Парень сморгнул слёзы и поднялся на ноги. «Не подведу», —прошептал он.

Сигма огляделся по сторонам. Это был служебный этаж для сотрудников.

Внезапно Сигма заметил на полу сложенный вчетверо листок.

Развернув его, парень прочитал надпись на русском: помогите мне.

Только два человека могли это написать.

Сигма взглянул на план, висящий на стене. Комната наблюдения находилась в конце коридора

* * *

…Хватит этих глупостей, —проговорил Дадзай резко посерьёзнев.

Фёдор напрягся. Шутки в сторону.

—Давай зададим этот вопрос вместе? — предложил Осаму

Достоевский взглянул на Дадзая. Если это не уловка … а скорее всего нет. На такой глупенький трюк Осаму не пошёл бы. Так вот если это не уловка, то всё удалось.

Фёдор знал, что это проблема для них обоих: чем проще, чем прозрачнее план, тем тяжелее его раскусить. А этот план у Достоевского был последний: он был самый грубый, самый отчаянный, самый непрописанный. «Хватать и бежать»

— Что ж давай, —Фёдор улыбнулся своей фирменной злодейской улыбкой

— Как ты получаешь информацию? —хором спросили Достоевский и Дадзай

Фёдор в, свою очередь, предполагал, что Дадзай накрутил что-то в своём стиле. Какой-то шифр. Частота моргания, частота дыхания… что-то в этом роде.

Некоторое время Дадзай и Достоевский сверлили друг друга взглядами, как вдруг раздался странный звук. Как будто у соседей снизу начался ремонт. Фёдор взглянул себе под ноги. Что-то прорезало пол камеры. «Неужели снова божественное послание?»—подумал Фёдор.

Достоевский взглянул на Дадзая. Тот с непониманием посмотрел в ответ.

Пол под Фёдором провалился. Последним что услышал Достоевский перед тем как ухнуть в темноту, была фраза Дадзая: «Быстро ты собрался»

Несколько секунд полёта и попа встретилась с жёстким кафелем. Вскоре рядом шлёпнулось ещё что-то.

Фёдор огляделся. Одно из служебных помещений тюрьмы. Рядом на полу Дадзай потирает пострадавшее место.

Негромкий «вшух», и Гоголь появился перед потирающим задницы парнями. Достоевский смерил Николая взглядом. Способ вытаскивания из тюрьмы они не обговаривали,так что полет фантазии Гоголя был ничем не ограничен. Это пугало. Гоголь мог такого навертеть. За примером далеко ходить не надо. Взять хотя бы случай четырехдневной давности. Достоевский чуть инфаркт не словил, когда получил сообщение о том, что этот чудик распилил себя пополам. Хорошо, хоть он, пусть и с опозданием, прислал записку о том, что живой.

Гоголь открыл рот и… понеслось говно по трубам. Эффектно нести бредятину было особым умением Николая. Достоевский, конечно, подыгрывал, а сам всё поглядывал на Дадзая.

Нет, не ожидал Осаму такого. Да, ведь он готовился к игре с дьяволом Фёдором. Битвы гениальных интеллектов. А Фёдор уже отчаялся. Он понимал, что проиграл. Проиграл уже давно. Вот только отступать было некуда. Отход был завален горами человеческих трупов. Достоевский теперь пёр напролом. Последний план пока что выезжал на одном идиотизме.

В процессе представления одного актера появился Сигма. Да, он понадобится, если план удастся. Вот только это навряд ли, Федор чувствовал — скоро все пойдет через одно место. И да, вскоре это случилось. Хотя поначалу все было даже неплохо.

Ну да, вхреначили себе что-то в вену, однако Достоевский очень сомневался, что в шприцах действительно был яд. Гоголь, хоть и с приветом, но травить бы их не стал. Похерилось всё в тот момент, когда Дадзай выбрал Сигму. Тут прифигели все. Гоголь раскрыл рот и уставился на Достоевского.

Слава богу, Дадзай в другую сторону смотрел. Иначе бы вся легенда Гоголя об убийстве ради свободы накрылась бы медным тазом. Одними губами Фёдор сказал Николаю «не смотри на меня». Гоголь опомнился и всё-таки доиграл спектакль до конца. Дадзай и Сигма ушли. Николай и Фёдор переглянулись.

— Могло быть куда хуже, — заключил Фёдор.

Николай кивнул.

— У нас есть план что делать дальше? — спросил Гоголь, скрещивая руки на груди.

— Надо как минимум некоторое время желательно не опровергать ту бурду, что ты сейчас наплел.

Николай пожал плечами и ухмыльнулся.

— Кстати, — Гоголь открыл портал и начал шарить там рукой. — Вот твой телефон.

Федор разблокировал экран. На панели висело сообщение от Фукучи. «Я пришлю вампира.» Федор тяжело вздохнул, это могло сильно осложнить ситуацию.

— Ты чего? — спросил Николай.

Достоевский показал ему сообщение.

— Значит, разыгрывать мою гениальную историю дальше?

— Как тебе это только в голову пришло? —вздохнул Достоевский, а затем спросил, —Что в шприцах все-таки было?

— У Дадзая снотворное, у тебя лекарство твое от эпилепсии. Ты ж при Дадзае не колол, наверное.

Фёдор не сдержал улыбки. Хороший появился всё-таки друг. Жаль только, что Достоевский втянул его в это.

Гоголь протянул Достоевскому ножик.

— На возьми, на всякий пожарный.

Прошло около 20 минут, когда наконец-то пришел вампир. Это был Чуя. И понеслось. План был готов провалиться в любую минуту. Но что поделать? Путь только один. Вперед. Иначе… лучше даже не думать.

Моментов, когда Фёдор ходил по тонкому льду, было предостаточно. Сначала Достоевский ободрал руку, потом нахлебался этой чертовой жижи, затем поплавал в ней, а после всего вообще выяснилось, что, Чуя совсем и не вампир. От воды, попавшей в глаз, у него чуть поплыла одна линза.

Достоевский отослал его как можно скорее и теперь смотрел на экран в пункте наблюдения.

Ну, в общем-то Достоевскому пока везло. Затопить и поджечь лифт, а потом ещё и сбросить его. Заранее бы Фёдор о таком ходе не догадался бы. Зато догадался извращенец, проектировавший защиту Мёрсо. Фёдор напряжённо вглядывался в экран, то и дело переключая камеры. Он сомневался, что Дадзай может умереть таким идиотским способом. А за второго пассажира Фёдор не на шутку волновался.

Ведь если все получится, Сигма единственный кто... Но это после. Лифт упал на четвертом этаже. Испачканный кровью оттуда вылез Дадзай. Достоевский уставился на трансляцию из кабины лифта. Там никого не осталось, только лужица крови. А где же…?

Фёдор навёл камеру на Дадзая. Тот растянул губы в своей обычной ухмылке.

— Ну же, облегчи мои страдания, — проговорил Осаму.

— С удовольствием, — оскалился Достоевский. — Чуя, ты меня слышишь? Твоя цель на четвёртом этаже. Убей его.

Другого пути Фёдор здесь не видел. Придётся Дадзаю подыграть. Пока что другого выхода нет. Теперь нужно было послать сообщение в Гоголю. Достоевский потянулся к клавиатуре, но не успел. Фёдор услышал шаги за спиной. Едва он оглянулся, как, зацепив немного плечо, мимо просвистела пуля. В запоздалой попытке уклониться, Достоевский повалился на пол. Сигма взвёл курок и сделал несколько шагов к Фёдору.

— Немедленно отзови своего убийцу, — сказал Сигма, — или застрелю.

— Забавно, — протянул Достоевский, ухмыляясь.

На самом деле ничего забавного в том, что ему угрожают, Фёдор не находил. Просто надо было время потянуть. Потянуть до того момента, пока в голову не придёт сколько-нибудь умная идея.

Но она всё-таки пришла. Будь на месте Сигмы кто-то другой, ситуация была бы патовой. Но с легко внушаемым человеком варианты для выигрышных комбинаций еще были. Нужно просто заставить его взглянуть на дело с другой стороны.

— Я коснусь тебя и выведаю, что ты замыслил в аэропорту. Так я пообещал Дадзаю, —продолжил Сигма.

За последнее предложение можно было зацепиться.

— Ясненько, — все том же уверенно-спокойном тоне проговорил Достоевский, — Все-таки Дадзай хорош. За 10 минут промыл тебе мозги.

Сигма немного отклонился назад. Работает.

— Ты точно не из числа тех, кто идет на риск. Но немного понаблюдав за Дадзаем, ты…

Дальше Федор решил наступить Сигме на на больную мозоль.

— Ты понял, что тебе нужен вовсе не дом, а доверие.

Сигма широко раскрыл глаза. Его рука дрогнула. Почти получилось.

— Иными словами, ты захотел попасть в ряды вооружённого агентства.

Сигма замер. Достоевский напрягся. Это утверждение могло сработать в обе стороны. Сейчас либо победа, либо смерть.

— Или я не прав? — поторопил Фёдор.

Сработало не в ту сторону. Сигма приставил дуло к лбу Фёдора. Обстановка накалялась.

— … Если кто мной и манипулирует, так это ты, — начало Достоевский прослушал.

А трехлетний владелец казино сильно поумнел. Только ой как не вовремя.

— Пытаешься посеять во мне сомнения, чтобы я опустил пистолет.

Да, это было абсолютно верно.

— Вот как, — медленно проговорил Фёдор.

Опять же, чтобы выиграть время на размышления.

— Я коснусь тебя и прочту твои воспоминания, — повторил Сигма —но сперва ответь мне...

Ответить? Это хорошо. Чем дольше болтать, тем лучше для Фёдора.

— Какой у тебя дар?

Сказать правду? Не отвечать? Сказать какую-нибудь дичь в стиле Гоголя? Прежде чем Достоевский успел решить, Сигма изменил вопрос:

— Нет. Кто ты вообще такой?

Он сам не знает, что хочет спросить и что услышать в ответ.

— Происхождение неизвестно, возраст неизвестен. В картине мира ты белое пятно.

Нет, Фёдор не был белым пятном. Он был чёрным. Белое — это когда там ничего и не было. А вот чёрное — когда что-то было, но это закрасили.

Достоевский промычал, чтобы заполнить паузу. Он не знал, что сказать. Пистолет упирался в лоб и словно вытягивал все хоть сколько-нибудь умные мысли из головы. Достоевский уже был готов впуститься в долгий рассказ своей автобиографии, когда Сигма вынул из кармана какую-то бумажку.

Там было что-то написано.

— Я нашел эту записку, когда выбрался из лифта. Это ты ее написал?

Сигма развернул листок и показал Федору. «Помогите мне.» Кто это написал? Да еще и по-русски, да еще и печатными буквами. Вопрос, конечно, хороший. Но сейчас это было неважно. Записка натолкнула Федора на мысль.

Про себя Достоевский назвал это метод Гоголя. Нести полную ахинею.

— Помогите мне, —растеряно прочитал Федор — помогите… Помогите мне!

Федор согнулся пополам. Кстати, сработало. Сигма в непонимании сам не заметил, как чуть отвел пистолет.

Сейчас бы ножик достать, очень кстати, сейчас и его в спектакль впишем.

Федор изобразил на лице детско-наивно-удивленное выражение. Он отлепил свою физиономию от пола и спросил.

— Скажите, а какой сейчас год? — спросил Достоевский голосом на тон выше, чем он обычно разговаривал. Сигма выпучил глаза.

— Чё? — прошептал он.

— Да послушай же, он настоящий демон! — кто "он", Федор пока не знал, но ничего, сейчас придумает, — Воплощение слова «зло» и мне его не остановить, хотя надежда есть.

Достоевский потянулся к заднему карману за ножиком. В голову пришла очень тупая, чумоватая идея. Но сейчас терять нечего.

— Не с места! —прикрикнул Сигма.

Федор достал ножик и положил его на свои ладони. Со стороны это кажется безопаснее, хотя для того чтобы взять оружие как надо потребуется меньше секунды. Достоевский аккуратно стянул ножны.

— Возьми меч-кладенец

Гоголь бы уржался, если бы слышал эту импровизацию на ходу.

— …Конечно, выглядит как обычный ножик…

Вот насмотришься современного кино и не такое наплетешь.

— Но его, как и священный меч, выковал одаренный. Только им можно убить меня и мой дар.

Уже позже Фёдор понял, что, то что он сказал, в каком-то смысле можно было назвать образным изображением его собственного плана. Но что поделать? В первую очередь в голову приходит то, о чем постоянно думаешь.

— Он демон, пораженный слабостью в моем сердце. Я был так слаб, что мною овладел собственный дар.

Это на самом деле тоже определенным образом правда.

Сигма окончательно опустил пистолет и потянулся к рукояти клинка, который Федор держал за лезвие. Лучше шанса не будет. Достоевский перехватил нож, резко поднялся и всадил лезвие Сигме в бедро.

— Шучу, — ехидно проговорил Фёдор, когда Сигма шлёпнулся на пол.

Сигма попытался дотянуться до пистолета, но Достоевский наступил ему на руку. —Не сердись, — проговорил Фёдор, садясь на корточки и забирая пистолет.

— Раз уж ты решился, прошу, читай всё, что захочешь

Почему Фёдор решил это сделать, он сам точно не был уверен. Просто ему показалось, что после всего, что случилось, Сигма должен знать. Он это заслужил. А может Фёдор просто хотел оправдаться в его глазах.

Тем более, что после всего этого он вряд ли скоро очнется.

— Что же ты хочешь узнать? — спросил Достоевский.

— Все твои тайны! — Сигма схватился за протянутую руку и естественно, завалился в обморок.

* * *

Сигма летел в бесконечном потоке чужих воспоминаний. Квадратики памяти кружили вокруг него словно карточки с фотографиями, подхваченный ветром.

Неужели получилось? Неужели теперь он наконец узнает все самые страшные тайны Фёдора? Поймёт наконец, кто он вообще такой?