Гарри Поттер: Новая реальность. (гет)

Глубокая ночь вновь раскинулась над Тисовой улицей, но спокойствие было обманчивым. В своих комнатах Гарри и Гарриет спали тревожным сном. Гарри сжимал кулаки, во сне переживая кошмар на кладбище: пугающий силуэт Петтигрю, момент убийства Седрика, и возвращение Волан-де-Морта, словно ледяное дыхание. Гарриет же видела, как Гарри, бледный и совершенно разбитый, возвращается в Хогвартс с Кубком и телом Седрика. Она помнила, как ему с трудом удавалось отстраниться от окровавленного тела, и слышала его полный страха, дрожащий шёпот Дамблдору: "Он вернулся".

Внезапно, резкий, оглушительный хлопок, похожий на выстрел, разрезал тишину. За ним последовали крики — не просто испуг, а настоящий ужас, пронзающий до глубины души. Это мгновенно вырвало их обоих из объятий сна. Гарри мгновенно сел в кровати, сердце бешено колотилось в груди. Палочка оказалась в руке ещё до того, как он осознал, что происходит.

— Оставайся здесь, пока я не скажу, — его голос был едва слышным шёпотом, напряжённым до предела.

Гарриет, широко распахнув глаза, кивнула, крепко сжимая одеяло. Гарри, стараясь не издать ни звука, тихонько выскользнул из комнаты, палочка наготове. Он начал спускаться по скрипучей лестнице, каждый шаг казался ему громогласным. Когда он уже почти достиг пола, до него донёсся испуганный, срывающимся голос дяди Вернона:

— Что вам нужно от нас? — в его голосе звучала неприкрытая паника.

В ответ раздался знакомый, ледяной голос, наполненный презрением: — Не ваше дело, маглы.

Гарри спустился последними шагами, ощущая, как по спине пробегает дрожь. В тот же миг он почувствовал чьё-то незримое присутствие. Он резко обернулся, но не успел разглядеть нападавшего, как мир перед его глазами померк. Сильный, неожиданный удар отправил его в темноту.

Он не знал, сколько прошло времени. Очнулся он от леденящих душу криков Дурслей, а затем услышал пронзительный вопль Гарриет. Открыв глаза, он увидел, как дядя Вернон корчится на полу, словно приговорённый к невыносимой пытке. Гарри понял — это Маттео, одетый в чёрную мантию Пожирателя Смерти, применил Круциатус.

Маттео, закончив издевательства над Верноном, перевёл свой взгляд на Дадли, затем на Петунью. Его губы тронула зловещая усмешка.

— Думаю, ты будешь первой, кто встретится со своей сестрой-грязнокровкой и её жалким мужем Поттером, — произнёс он, обращаясь к Петунье.

— Не трогай их! — выкрикнул Гарри, пытаясь освободиться, но его руки и ноги были скованы невидимой, но прочной силой.

Маттео медленно подошёл к Гарри, его глаза горели мрачной решимостью.

— Может быть, ты сам их убьёшь? — предложил он с издевательской интонацией, словно предлагая игру.

— Я не буду этого делать, — твёрдо ответил Гарри, глядя ему прямо в глаза.

— О, взгляните-ка, какой он у нас правильный! — ехидно протянул Маттео, словно обращаясь к своим сообщникам. — Они издевались над ним, над его сестрой и братом, держали их голодом, Вернон бил его и сестру, запирал в чулане, запрещал использовать магию, лгали им, а он защищает их после всего этого. Это надо быть идиотом, чтобы прощать этих маглов.

Гарри попытался встать, но кто-то с силой толкнул его сзади. Он снова упал, почти у самых ног Маттео. Тот презрительно ухмыльнулся, схватил Гарри за подбородок, грубо приподняв его лицо.

— Какой же ты жалкий, кузен, — прошипел он. — Раз ты у нас даже на это не способен, то мы сами это сделаем.

Маттео отпустил его, резко оттолкнув. Гарри, потеряв равновесие, отлетел в сторону, а Маттео направился к Дурслям. К нему присоединились ещё двое Пожирателей Смерти, их силуэты казались ещё более зловещими в тусклом свете.

И вдруг, откуда-то сзади, Гарри услышал голос Дельфи, обращённый явно к нему, но с ноткой ликования:

— Просто признайся, кузен, что ты тоже мечтал, чтобы они наконец сдохли. И твоя мечта сегодня сбудется.

— Я мечтал о том, чтобы таких, как вы, прикончить! — выкрикнул Гарри, снова пытаясь подняться. Но его тут же схватили, не давая сделать и шага.

Дельфи вышла из тени, подойдя к Маттео.

— Ты слабый, Избранный, как и твоя сестрица, — сказала она, бросив на Гарриет ещё более презрительный взгляд.

Матео направил палочку на Вернона. Один из Пожирателей — на Петунью, другой — на Дадли.

— Авада ке... — начал Маттео.

Но в этот момент Гарри исчез. Он словно растворился в тени, чтобы мгновенно появиться перед Маттео, палочка уже наготове. Он собирался произнести заклинание, как другой приспешник обрушил на него мощную магию, отбросив Гарри назад. Маттео же успел закончить: «АВАДА КЕДАВРА!»

Зелёный луч, смертоносный и яркий, вырвался из его палочки и ударил Вернона. Тот замертво рухнул на пол, как будто его жизнь просто погасла.

Гарри, побледнев, но с решимостью в глазах, вскочил на ноги. Он направил палочку на Маттео, тихо произнося: «Эверто стат...»

Маттео увидел его и уже готовился снова отбросить, но Гарри снова исчез. Он появился за его спиной и нанёс удар, но Дельфи тут же крикнула: «Круцио!»

Адская боль пронзила Гарри, словно раскалённое железо. Он упал, корчась, но не издал ни звука, не желая давать врагам такую радость. Сквозь пульсирующую боль он услышал, как Маттео, судя по всему, воткнул что-то в Петунью, затем — хлюпанье, а следом — крик сестры и кузена Дадли. Петунья упала. И тут же боль от Круциатуса прекратилась.

Гарри увидел, что сделал Маттео с Петуньей. Он ранил тётю смертельным ударом кинжала, и теперь она, истекая кровью, умирала на полу. Гарри почувствовал, как холод сковывает его сердце. Но сейчас не время для эмоций. Он знал — пора действовать.

Гарри хотел применить магию, но Дельфи, с неожиданной для неё скоростью, пнула его по руке. Палочка вылетела и упала на пол. Гарри, разозлённый до предела, почувствовал, как в нём пробуждается древняя сила. Он сжал кулак, и в его ладони вспыхнуло пламя. С яростным криком он метнул его в Дельфи. Она успела увернуться, огонь лишь опалил край её мантии.

В следующее мгновение Гарри исчез. Он появился за её спиной, выпуская из рук сгустки теней, которые попытались её схватить. Но Дельфи была не менее ловкой. Она растворилась в тени, чтобы тут же возникнуть позади Гарри, держа в руке кинжал. Она замахнулась, целясь ему в спину, но Гарри, почувствовав угрозу, среагировал молниеносно. Магическим толчком он отбросил её в сторону.

Сам же Гарри, не теряя ни секунды, метнулся туда, где лежала его палочка. Едва он успел её схватить, как перед ним возник Пожиратель Смерти. Не раздумывая, Гарри выпустил тени, которые мгновенно схватили противника. С неистовой силой он метнул его прямо в стену. Гарри не было времени думать о моральных аспектах; здесь, в этом аду, решалась судьба.

— Бегите к Харольду! — крикнул он Дадли и Гарриет, его голос был хриплым от напряжения.

Дадли, ни на секунду не замешкавшись, рванул к выходу. Гарриет последовала за ним.

— Ловите их! — яростно крикнул Маттео, и несколько Пожирателей бросились в погоню.

Гарри же, не жалея сил, оглушал тех, кто остался, сражаясь с ними здесь, в этом кровавом танце. Но он был один против множества. Его силы иссякали. Тело ныло, а разум затуманивался усталостью. Его окружили.

— Сдавайся, — Маттео приближался, его лицо искажено злобой. — Нас много, а ты один.

— Никогда! — выкрикнул Гарри. Он поднял палочку и произнёс: — Бомбардо!

Маттео успел увернуться, но заклинание ударило в стену. Раздался оглушительный треск, и часть стены обрушилась, создав проход. Гарри воспользовался моментом и исчез.

Он появился на улице, подальше от дома Дурслей. Он догадывался, где может быть Харольд, и бросился туда. Но, добравшись, он обнаружил, что ни старшего брата, ни сестры, ни кузена нет. Значит, Харольд их унёс. Но почему оставил его здесь? Впрочем, сейчас это было уже неважно. Гарри всегда чувствовал несправедливость со стороны Харольда.

Гарри исчез в тени, чтобы мгновенно появиться в Гринготтсе. Все взгляды тут же обратились к нему. Он подошёл к гоблину и попросил о встрече с поверенным. Гоблин, после короткой паузы, протянул ему кинжал, чтобы пройти проверку крови. Гарри взял холодный металл, сделал надрез на ладони и капнул кровью на лист бумаги.

Когда чернила высохли, на листке стали появляться слова. И то, что он прочитал, повергло его в шок.

**Имя:** Гарри Джеймс Поттер.

**Настоящее имя:** Гарри Адриан Свон.

**Настоящие родители:**

Эмма Свон (жива)

Нил Кэссиди (мёртв)

**Приёмные родители (усыновление через ритуал по крови):**

Лили (мертва)

Джеймс Поттер (мёртв)

**Приёмная мама:**

Реджина Миллс (жива)

**Приёмный брат:**

Харольд Поттер (жив)

**Приёмная сестра:**

Гарриет Дорея Поттер (жива)

**Сводная сестра:**

Аврора Миллс (жива)

**Младший брат:**

Генри Миллс (жив)

**Крёстный (через ритуал по крови):**

Сириус Блэк (жив)

**Крёстная по магии:**

Хель (сама Смерть)

**Наследник рода:** Поттеров, Певереллов, Блэков, волшебного королевства.

**Наследство:** поместье Поттеров в Англии, особняк Поттеров в Америке, особняк Певереллов в Америке, поместье Певереллов в Англии, коттедж в Годриковой Впадине, площадь Гриммо 12, поместье Блэков в Англии, особняк Блэков во Франции, королевский замок (местоположение неизвестно).

**Блок воспоминаний:** 50%

Гарри был в шоке. Настоящий сын Эммы Свон и Нила Кэссиди... Он слышал эти имена впервые. Реджина, мать его подруги Авроры, и какой-то брат Генри — для Гарри это были совершенно чужие люди.

Гарри пристально посмотрел на гоблина и спросил тихо, но решительно:

— Это точно не ошибка?

Гоблин, не отрывая взгляда от листка с надписями, ответил спокойно:

— Здесь быть ошибок не может.

Гарри глубоко вздохнул, осознавая, что причина не в ошибке, а, скорее всего, в том, что у него активирован блок воспоминаний. Он не мог помнить своей настоящей жизни. В этот момент к ним подошёл другой гоблин, поверенный, со строгим, но доброжелательным выражением лица.

— Мистер Поттер, мы вас ждали, — поприветствовал он. — Полагаю, вы хотите принять Лордство Певереллов и снять блок воспоминаний?

— Да, — твердо ответил Гарри, ощущая нарастающее волнение.

— Тогда вначале мы снимем блок, — сказал поверенный. — Следуйте за мной в ритуальный зал.

Гарри без лишних вопросов последовал за гоблином через каменные коридоры, где холод и тишина словно сжимали грудь. Вскоре они оказались в просторном зале, освещённом мягким голубоватым светом, стены которого были покрыты древними рунами.

— Делайте ровно то, что я скажу, — предупредил поверенный, — и тогда ритуал пройдёт гладко.

Он указал Гарри пройти в центр зала. Тот шагнул в круг, очерченный серебристым светом, и поверенный взял его за руку, помогая лечь на пол.

— Закрой глаза и слушай внимательно, — медленно произнёс он. — Сейчас вы начнёте вспоминать всё, что было спрятано...

Вдруг, без предупреждения, тишина в его голове раскололась. Это было не похоже на удар, скорее на едва уловимое покалывание, распространяющееся по черепу, словно пробуждение давно спящих нервов. А затем, перед внутренним взором Гарри, начали проноситься картинки. Это были не просто образы — это были обрывки воспоминаний, сцены, лица, звуки и даже запахи, которые он никогда не переживал в этой жизни. Волны эмоций, чужих, но таких близких, накрыли его с головой. Всё всплыло, словно из самых глубоких, потайных уголков сознания, разрывая завесу, скрывавшую его истинную сущность. Он не был просто Гарри Поттером. Он был... кем-то другим.

* * *

Pov: Воспоминания Гарри.

Он вспомнил, что в той своей прошлой жизни был сыном Злой Королевы, Реджины. Не той, что стала приёмной матерью Генри, а той, первоначальной. Его бабушка, жестокая и прагматичная, отобрала его у матери сразу после рождения и, не колеблясь, отправила через портал, надеясь, что там он погибнет, не создавая проблем. Какая ирония — портал, вместо гибели, выбросил его далеко в будущее, в прошлое для самого Гарри, в мир, где его подобрала совершенно другая пара: Роберт Певерелл и Аделаида Блэк. У них уже был старший сын, и они приняли его, дали ему новое имя, новую семью.

Тогда его звали Адриан. Он был Адрианом Певереллом.

Затем перед его глазами возникло другое, более мрачное воспоминание: Роберта, его приёмного отца, схватили. Не просто схватили, а именно приспешники Гриндевальда. Хоть Роберт и был верным, почти фанатичным поклонником Тёмного Лорда, его родословная — Певерелл — стала ценой его жизни. Гриндевальд жаждал заполучить Дары Смерти, и древняя магия рода Певерелл была для него лакомым куском. Адриан помнил отчаяние матери, её слёзы и страх.

Они с Аделаидой и старшим братом были вынуждены скрываться, жить среди маглов, прячась от мира волшебников и от мира людей, который их не понимал. Однажды, играя с местными ребятами, он почувствовал на себе их насмешливые взгляды. "Странные", "чудные", "не такие" — шептались они, а потом начали откровенно издеваться. В отчаянии, защищая брата и себя, Адриан применил магию. Но она, дикая и необузданная, вышла из-под контроля. Кровь на земле, крики, искажённые страхом лица — несколько маглов были покалечены.

Вечером того же дня, когда он был дома с матерью и старшим братом, мир снова рухнул. В дом ворвалась разъярённая толпа маглов. Они не кричали, их лица были искажены слепой ненавистью. И тогда Адриан увидел, как один из них... на его глазах убил Аделаиду, его приёмную мать. Ярость, жгучая и всепоглощающая, захлестнула его. Магия снова вырвалась наружу, но на этот раз Адриан не просто защищался. Он мстил. Он причинял боль. Причинял смерть.

Со старшим братом им пришлось бежать, но их поймали. Отправили в приют, где маглы открыто ненавидели их, отворачивались, бросали в спину проклятия. Мир стал серым и холодным.

Несмотря на весь ужас, тогда, в той жизни, Адриан сумел найти луч света. Он завязал дружбу с Томом Реддлом. Том, такой же непонятый, такой же одинокий. Они стали лучшими друзьями, опорой друг для друга в жестоком мире. Маглы боялись их, и этот страх делал их сильнее, давал им извращённое чувство власти.

Перед третьим курсом, летом, произошло нечто, что навсегда изменило его. Адриан решил навестить брата, но вместо радостной встречи увидел толпу подростков, собравшихся вокруг. Толпа расступилась, и его глаза увидели худшее: окровавленный, неподвижный труп брата. Он был мёртв. Мир вокруг померк.

В страхе и горе он побежал к Тому, единственному человеку, которому доверял. Том, его лицо было твёрдым, а глаза горели ледяным огнём, сказал: "Это мальчишки-маглы. Они заплатят за это".

Тогда Адриан не понял, что это была ложь. Том искусно манипулировал им, медленно, но верно делая его верным своим идеям, своим целям. Боль от потери брата сделала Адриана податливым.

На экскурсии, благодаря зловещему плану Тома, Адриан свёл с ума и привёл в пещеру тех самых подростков, что обижали его брата. Там, в кромешной тьме, Том расправился с ними. Адриан не чувствовал сожаления, лишь извращённое удовлетворение.

Когда они вернулись в Хогвартс, они были другими. Том начал собирать вокруг себя первых будущих Пожирателей Смерти, и Адриан стал одним из них, первым, кто присягнул ему.

Там же, в той жизни, он познакомился с Адрианом Янгом. На четвёртом курсе Том официально взял Адриана Певерелла под опеку, сделав его членом своего рода, своей новой "семьи". Адриан стал безжалостным Пожирателем Смерти, жестоко и беспощадно исполнял приказы. А Адриан Янг... он был его идеальным другом. Вместе они были непобедимым дуэтом, разрушая здания, устраивая самые безумные розыгрыши и даже сражаясь с магией тьмы. В этом дуэте не было ни страха, ни сожаления. Даже Том не всегда мог контролировать их, особенно когда они были вместе, их совместная энергия была слишком разрушительной. Поодиночке же он держал их на коротком поводке.

Тогда Адриан впервые узнал правду о своих родителях, о своём настоящем имени и семье — о злой королеве, о мире, из которого он пришёл. Но он рассказал об этом только Адриану Янгу, чувствуя, что это слишком опасно

Позже он даже попросил Хель — саму Смерть — стереть эти воспоминания из их памяти. Адриан Янг был против, его глаза горели, но Адриан Певерелл понимал: если Том узнает об этом, последствия будут катастрофическими для них обоих. Слишком много власти, слишком много правды.

Хель подчинилась его просьбе, и воспоминания исчезли, погребённые глубоко.

После выпуска Тома из Хогвартса их настроение изменилось. Гарри в прошлой жизни, то есть Адриан Певерелл, и его друг Адриан Янг превратились в неукротимых и неконтролируемых Пожирателей Смерти. Адриан Певерелл занял позицию Тёмного Командира, став правой рукой Тома, но при этом сохраняя собственную, дикую волю.

Слухи об их жестокости, об их безжалостной эффективности распространялись со скоростью лесного пожара. Их боялись ещё больше, чем самого Тома, а истории о них обрастали невероятными, пугающими подробностями, от которых стыла кровь в жилах. Когда пришло время избавиться от Хэпзибы Смит, Гарри был там, среди Пожирателей Смерти, и так же безжалостно, как и они, прервал её жизнь.

Но в тот день Адриана Янга ранили. Гарри видел, как его друг, его единственная настоящая опора, умирает на его глазах, истекая кровью на холодном полу. Эта потеря стала для него сокрушительным ударом. Доверие к Тому Реддлу, которое он так долго лелеял, начало таять, словно снег под палящим солнцем. Впервые он увидел в Томе не спасителя, а безжалостного манипулятора.

Все изменилось, когда Гарри узнал правду о том, кто на самом деле виновен в смерти его старшего брата. Ярость захлестнула его, вытеснив всякое здравомыслие. Он явился к Тому Реддлу лично. Слова, которые они сказали друг другу, были полны горечи и обвинений. Ссора переросла в открытый конфликт.

После этого Гарри направился прямиком в кабинет директора.

— Я исключаюсь, — твёрдо заявил он Дамблдору, не вдаваясь в объяснения. И вышел.

Но Том Реддл не собирался просто так отпускать своего бывшего друга и соратника а теперь уже врага. Хотя его внешность изменилась до неузнаваемости — бледная кожа, красные глаза, имя Волан-де-Морт — его стремление контролировать всё и всех осталось прежним.

Пожиратели нашли Гарри. Завязалась схватка. Гарри сражался отчаянно, убив нескольких противников, но силы были неравны. Он проигрывал. И тогда появился Том Реддл. Ярость кипела в его глазах. Он направил на Гарри тёмное заклинание, вызванное безудержной злобой.

Гарри медленно падал, ощущая, как жизнь покидает его тело, словно песок сквозь пальцы. Том, обезумевший от ярости, подхватил его и понёс в больничное крыло, умоляя о помощи. Но даже целители Хогвартса были бессильны.

Боль. Всюду боль. Адриан лежал на залитой кровью кровати, его глаза, ещё недавно полные огня, теперь тускнели. Перед ним стоял Том Реддл, его лицо было неестественно бледным в тусклом свете, глаза горели дьявольским красным огнём. Победа, отвратительная и жестокая, исказила его черты. Адриан пытался вдохнуть, каждый вздох отзывался невыносимой агонией, но он собрал последние силы.

— Ты... ты заплатишь за это, Том, — прохрипел Адриан, его голос был едва слышен, но полон смертельной клятвы. — За всё! Если... если я перерожусь... я лично найду тебя и убью. Своими руками! А если нет... — он изогнулся от боли, но продолжил, — то найдётся тот, кто сделает это за меня. Твоё правление... оно закончится, Том. Ты... ты умрёшь... один...

С этими словами его тело обмякло, и Адриан умер, его взгляд, полный ненависти и обещания, застыл, устремлённый в никуда. Том Реддл лишь хладнокровно смотрел на него, не проронив ни слова, но в глубине его красных глаз мелькнуло нечто... почти неуловимое, прежде чем скрыться за непроницаемой маской. И настала тьма.

А потом — голоса. Два голоса, переплетающиеся в какофонии власти.

— Мой второй наследник, как и Адриан, будет какое-то время служить тебе, — произнёс женский голос, словно высеченный из льда. Хель.

— Забавно, что твои собственные отпрыски теперь у меня на побегушках, — ответил мужской голос, пропитанный сарказмом.

— Это пойдёт им на пользу. Впрочем, недолго они у тебя задержатся. Я приду за ними, — отрезала Хель.

— Раз уж они мои временные работники, я найду им развлечение по вкусу. Учитывая их кровавое прошлое, работы у меня для них непочатый край, — промурлыкал мужской голос.

— Не обольщайся. Скоро я их заберу, — предупредила Хель.

И наступила тишина. А потом — беспросветная тьма.

Когда Гарри пришёл в себя, он очутился в странном, гнетущем месте. Холод пробирал до костей, а воздух был сперт и тяжел. Рядом с ним очнулся Адриан Янг, поморщившись, как от зубной боли.

— Что здесь творится? — прорычал Адриан, оглядываясь с нескрываемой враждебностью. — И как ты сюда загремел?

— Последнее, что помню, — хмуро ответил Гарри, — как сдох на глазах у Реддла.

Адриан ухмыльнулся, но глаза его оставались холодными.

— Значит, тебя тоже прихлопнули. Только не говори, что тебя Том прикончил?

Гарри кивнул, ощущая, как старая злость поднимается в груди.

— Именно он. Мы были для него просто расходным материалом.

Внезапно к ним приблизился мужчина с рыжими волосами. Он был одет в тёмные одежды, а взгляд его был настолько пронзительным, что Гарри невольно съёжился.

Адриан, как всегда, первым взял себя в руки.

— Кто ты такой, чёрт побери?

Мужчина надменно вскинул бровь.

— Не ожидал, что у самой Хель окажутся такие хамоватые наследнички.

— Что тебе от нас нужно? — резко спросил Гарри, чувствуя, как внутри закипает ярость.

— Вы в моём владении, — усмехнулся рыжеволосый. — И пока вы здесь, будете плясать под мою дудку.

Адриан скривился.

— Ты так и не представился.

Мужчина закатил глаза.

— Оглянитесь вокруг. Неужели не догадываетесь, куда попали? — с притворной скукой произнёс он.

Они осмотрелись. Вокруг простиралась безжизненная пустыня, лишённая всякой надежды.

— Это… царство? — недоверчиво спросил Адриан. — Какая-то дыра, а не царство.

Мужчина расплылся в зловещей улыбке.

— Я Аид, а это мой дом. И теперь вы — мои слуги. Если, конечно, не хотите ощутить всю прелесть вечного огня.

— Да пошёл ты, — процедил Адриан. — Мы служим только Хель.

— Хель передала вас мне, — парировал Аид. — Так что на ближайшее время вы мои.

С этого дня для Адриана Янга и Гарри, которого тогда звали Адрианом, началась кромешная пытка. Аид издевался над ними, заставлял выполнять грязную работу и всячески унижал. Время тянулось мучительно медленно, но однажды всё закончилось.

Они услышали знакомый, леденящий голос:

— Ваше служение Аиду окончено. Возвращайтесь. Вас ждёт новая жизнь.

И снова — тьма. Забвение. А потом — новое рождение, которое стёрло их прежнюю память

* * *

В этот момент в сознании Гарри вспыхнули новые, куда более недавние воспоминания. Он вспомнил, как родился у Эммы Свон. Она любила его, но часто оставляла с кем-то, а сама куда-то уходила, видимо, к его отцу. Мама обещала познакомить его с ним, но этому не суждено было случиться.

Полиция арестовала его маму за воровство. Гарри знал, что она воровка, как и его отец, но не видел в этом ничего плохого. Главное, что мама была рядом. Но теперь её не будет. Его маму посадили в тюрьму. Работники тюрьмы, а не мама, заботились о нём. Эмма стала отстранённой, ей постоянно было плохо.

Через девять месяцев ей стало совсем худо. Гарри было всего два года. Его отвели подальше от матери. Он слышал её крики, хотел броситься к ней, но его не пускали, уверяя, что всё будет хорошо и скоро у него появится братик. Затем он услышал плач.

Но самое страшное случилось потом. У матери забрали младшего брата, а затем и его самого. Гарри почувствовал, что происходит что-то неладное, и попытался вырваться, кричал, зовя маму, и заплакал. Его и брата увели.

Он услышал, как работники тюрьмы говорили друг с другом, что от него и его брата отказалась родная мать. Осознав это, Гарри понял, что ему нужно бежать. Он смог сбежать.

Но за ним началась погоня. Однако магия, услышав его отчаянную мольбу, помогла ему — он исчез. Появился в Англии, где его нашли Поттеры. Они забрали его к себе. Гарри плакал почти всё время, тоскуя по матери и так и не увидев братика, лишь маленький свёрток, в котором тот лежал.

Они успокоили его, усыновили, а крестным стал Сириус Блэк. У него появился старший брат и ровесница-сестра. Но тоска по матери не отступала.

И тогда Дамблдор, придя к нему, облегчил его боль, стерев воспоминания. Но он позаботился о том, чтобы Гарри смог вернуть их, когда сам этого захочет.

* * *

Следующим, что всплыло в сознании Гарри, было путешествие с Харольдом в другую страну, в незнакомый город под названием Сторибрук. Там, по стечению обстоятельств, Гарри потерял брата. По крайней мере, он так думал. На самом деле Харольд намеренно оставил его, перед этим отдав конверт с контактами и данными, на случай, если Гарри потеряется.

Случайно Гарри наткнулся на Реджину, которой и передал письмо. Она прочитала его и, не задавая лишних вопросов, повела Гарри куда-то за собой. Он не сопротивлялся, чувствуя необъяснимое доверие. Они пришли в её дом, откуда тут же выбежал Генри. Впервые в жизни Гарри почувствовал, будто знает этого мальчика. Реджина представила их друг другу, а затем объявила, что теперь Гарри будет жить с ними.

— Но я должен найти брата, — возразил Гарри, чувствуя, как сжимается сердце.

— Твой брат оставил тебя здесь ради твоей же безопасности. — мягко ответила Реджина. Гарри не мог поверить, но её слова, сказанные без тени лжи, убедили его. Он остался.

Реджина усыновила Гарри. Но спустя два года, проведённых с ними, он не мог больше оставаться в стороне. Его мучила мысль о брате и сестре, оставленных одних у Дурслей. Ночью он сбежал.

Случайность или судьба забросили его в Нетландию. Там он познакомился с Авророй Миллс и «потерянными мальчишками», среди которых был Феликс — Питер Пэн. Гарри ещё не знал, что Пэн является его и Генри прадедом. От них обоих Гарри узнал правду о своём прошлом.

Вскоре Гарри и Аврора решили сбежать. Гарри видел, что Питер манипулировал ими, хотя и сам не чурался подобных методов. Им удалось скрыться.

Аврора должна была вернуться в Сторибрук, но решила помочь Гарри, ведь он был почти как сводный брат. Однако попасть в Англию им не удалось. Их поймала полиция, и при допросе выяснилось что Аврора дочь Реджины. Но при проверке данных выяснилось, что, были лишь записи о Генри и Гарри. У Гарри же значились опекунами Дурсли, а приёмной матерью — Реджина.

— Я хочу вернуться к брату и сестре, — сказал Гарри, когда его пытались куда-то отправить. — И Аврора с ними.

В документах были записи и о них. Но тут вмешались маги из магической Америки. Они отправили Аврору и Гарри обратно в Англию. Гарри вернули к Дурслям, а Аврору отправили в приют, несмотря на его отчаянные попытки доказать, что она — член его семьи.

Гарри поговорил с Харольдом, а скорее, поссорился. Харольд всегда знал, кто его настоящая семья, и намеренно оставил Гарри, бросив его и наговорив множество ужасных вещей.

Гарри хотел сбежать отсюда вместе с Гарриет, найти Аврору и отправиться к приёмной матери. Но Гарриет отказалась, не желая оставлять без присмотра старшего брата. Гарри же не мог уйти без неё, и это терзало его.

В этот момент появился Дамблдор. Он знал о произошедшем. Видя мучения Гарри, и учитывая, что Гарри вспомнил правду о своей семье, Дамблдор решил снова скрыть эти воспоминания, но сделал это так, чтобы Гарри мог снять блок самостоятельно, когда сам будет к этому готов.

Конец Pov.

* * *

Резкий, глубокий вдох, словно Гарри вынырнул из ледяной воды, вернул его в реальность. Он распахнул глаза, ощущая, как весь мир вокруг пошатнулся. Воспоминания, словно бурлящий поток, хлынули в его сознание, смешивая две жизни в одну запутанную нить. Он вспомнил всё. Шок и отчаяние сдавили грудь, но за ними последовала жгучая злость — на старшего брата Харольда, на родную мать, которая его оставила.

Гарри поднялся, его взгляд был твёрд, как сталь. Он посмотрел на поверенного, который терпеливо ждал.

— Я готов принять Лордство Певереллов, — произнёс Гарри, его голос звучал непривычно глубоко. — Но прежде чем я это сделаю, я хочу, чтобы моим настоящим именем стало то, которое дали мне мои приёмные родители, Лили и Джеймс.

Поверенный, кивнул, его морщинистое лицо оставалось непроницаемым.

— Только знайте, мистер Поттер, это навсегда будет ваше имя. Изменений больше не будет.

— Я знаю, — Гарри сжал кулаки, чувствуя вес своего решения. — И именно поэтому я прошу.

Поверенный начал произносить древние, непонятные Гарри слова. В зале повеяло холодом, руны на стенах засветились тусклым серебристым светом. Затем гоблин протянул ему ритуальный кинжал. Гарри взял его, ощущая холодок металла, и сделал надрез на ладони. Капли алой крови упали в центр мерцающего круга. По залу прокатился мощный всплеск магии. Голос, древний и торжественный, словно сам воздух вокруг, произнёс:

— Отныне тебя зовут Гарри Джеймс Поттер.

Свечение погасло, и Гарри почувствовал, как что-то внутри него изменилось, будто сложилась последняя часть сложного пазла. Он и поверенный вышли из ритуального зала. Гоблин принёс изящное кольцо с выгравированным гербом Певереллов и передал его Гарри.

Гарри надел кольцо, и по его телу прошла знакомая волна силы, древняя и могущественная. Он вспомнил, как в прошлой жизни был Лордом Певереллом, и теперь эта сила вновь признала его. Его внешность едва заметно изменилась: черты лица стали чуть острее, взгляд глубже, а во всём его облике появилось нечто властное, напоминающее его самого времён Адриана, но без былой жестокости. Он стал выглядеть как истинный наследник древнего рода.

Простившись с поверенным, Гарри вышел из Гринготтса, глубоко задумавшись о своём следующем шаге. Он собирался отправиться в поместье Певереллов, где, казалось, мог начать новую жизнь. Брат его бросил — это было неоспоримым фактом. Но едва он вышел на ярко освещённую солнцем улицу, как к нему подошла молодая девушка. Её волосы меняли цвет от розового до фиолетового, а глаза озорно блестели. Однако Гарри уловил в ней знакомые, почти аристократические черты, характерные для рода Блэков. До него медленно доходило.

— Тебя уже все потеряли, — сказала девушка, улыбаясь.

— Кто все? — Гарри нахмурился, не понимая, о чём идёт речь.

— Нимфадора Тонкс, — представилась она, протягивая руку. — Я пришла, чтобы доставить тебя в безопасное место. Сириус очень волнуется.

Гарри понял. Это племянница Сириуса, дочь Андромеды Тонкс, в девичестве Блэк. Осознание этого вызвало в нём смешанные чувства.

— В какое безопасное место? — Гарри пытался вытянуть из неё хоть какую-то информацию. — Мне не нужны сюрпризы.

Нимфадора лишь пожала плечами.

— Увидишь. Просто поверь мне, там ты будешь в большей безопасности, чем здесь. А сейчас, давай-ка. Мы спешим.

Гарри взял Нимфадору за руку, и спустя мгновение мир вокруг смазался. Сильный рывок в пупочной области, и они оказались в каком-то неприметном магловском парке, вдали от суеты Гринготтса. Они вышли из парка, и Гарри увидел перед собой ряд обычных, ничем не примечательных домов. Нимфадора протянула ему сложенный листок бумаги.

Гарри развернул его. На листке было написано: "Штаб-квартира Ордена Феникса. Площадь Гриммо, 12". В следующее мгновение, прямо на его глазах, произошло невероятное: два невзрачных магловских дома, стоявшие по бокам, начали разъезжаться, словно створки невидимых ворот. Обычные окна превращались в старинные балконы, а между домами медленно, с легким скрежетом, проступал новый дом — тёмный, обшарпанный, с потрескавшейся штукатуркой.

Нимфадора забрала у него бумажку и, кивнув в сторону старой, покосившейся двери, пошла вперёд. До Гарри наконец дошло. Площадь Гриммо, 12 — это дом Блэков, место, где он бывал в своей прошлой жизни Адриана. Этот дом словно притягивал его.

Они вошли внутрь. Мрак и сырость окутали их. Воздух был тяжёлым от запаха пыли и старости. Сразу же они услышали голоса. Некоторые были незнакомы, другие же, к удивлению Гарри, принадлежали людям, которых он не думал услышать никогда.

Они прошли прямо, и Гарри с Нимфадорой вошли в полутемную гостиную. Там собралось довольно много людей. В центре комнаты, прямо у камина, стоял Харольд, его лицо было искажено злостью, а рука раздраженно взметнулась в сторону Авроры.

— У нас здесь не проходной двор, Аврора! — рявкнул Харольд, его голос эхом разнесся по комнате. — И тем более это штаб-квартира, а не пристанище для твоей семьи!

Гарри не понимал, о чём идёт речь, но гнев, кипевший в нём со времён Гринготтса, прорвался наружу.

— Заткнись уже! — выкрикнул он, входя в комнату.

Все взгляды тут же обратились к Гарри. Наступила мёртвая тишина, которую первой нарушил Харольд.

— И где тебя, чёрт возьми, носило?! — его глаза метали молнии.

— А я тебе хотел тот же вопрос задать! — Гарри сделал шаг вперёд, не отводя взгляда.

— Если ты не заметил, я первый задал вопрос, так что отвечай, — высокомерно процедил Харольд.

— Кто Лорд Певерелл, тот и спрашивает, — голос Гарри звучал холодно и властно, что поразило даже его самого. — А это значит, что я первый спрашиваю тебя, где ты был, когда я появился на улице, после того как ты бросил меня?!

Лицо Харольда потемнело.

— Я спасал сестру и кузена, в отличие от тебя!

— Как раз таки я их тоже спасал! — Гарри шагнул ещё ближе. — Я их попросил бежать к тебе!

— Фиговый из тебя спасатель! — презрительно фыркнул Харольд. — Тогда какого чёрта они бежали одни, а за ними Пожиратели Смерти?!

Гарри почувствовал, как ярость полностью захлестнула его.

— Ненавижу тебя! Мало того, что ты прохлаждался, пока мы спасались, так ещё и бросил меня одного там подыхать!

— Я не бросил, — Харольд попытался оправдаться, — и собирался вернуться!

Гарри был готов схватить его за воротник, но крепкая рука Сириуса легла ему на плечо, сдерживая. Гарри встряхнулся, но продолжил, глядя на Харольда с нескрываемым презрением.

— Ты ни фига не собирался возвращаться! Ты как и тогда решил поступить! Ведь ты трус и эгоист, которому плевать хотелось на всех, кроме себя!

— Я никогда не был эгоистом и трусом! — голос Харольда дрогнул от возмущения, его лицо побагровело.

— Конечно, — Гарри усмехнулся, но эта усмешка была полна горечи, — ещё скажи, что ты меня ни разу не бросал!

— Так и есть, — Харольд сделал шаг вперёд, его глаза сузились. — Я ни разу не бросал тебя!

— Ты только что меня бросил! — Гарри взорвался, его кулаки сжались. Вся боль и обида последних лет, подогретые вновь обретёнными воспоминаниями, хлынули наружу.

— Я не бросал! — Харольд отшатнулся, но тут же продолжил с агрессией, — Я оставил тебя ненадолго, чтобы доставить кузена в Святое Мунго, а сестру сюда! Я ни разу не бросал!

— Я прекрасно знаю, что это наглая ложь! — Гарри покачал головой, его голос звенел от негодования. — Ведь я всё вспомнил! Всё!

Гарри был готов просто придушить старшего брата, ощущая, как магия бушует в его венах. Харольд побледнел, сквозь его маску потрясения промелькнул неприкрытый шок. Он лишь на мгновение задержал взгляд на Гарри, прежде чем его лицо снова стало непроницаемым.

В этот момент в комнату вошёл профессор Дамблдор, его глаза-полумесяцы светились сквозь очки-половинки, но на этот раз в них не было обычной беззаботности. Он сразу почувствовал напряжение, витающее в воздухе.

— Молодые люди, — голос Дамблдора был мягким, но с нотками металла, которые ясно давали понять его непреклонность. — Я понимаю, что эмоции сейчас на пределе, но эта штаб-квартира Ордена Феникса не место для личных ссор. Харольд, Гарри, прошу вас успокоиться. У нас есть куда более серьёзные вопросы, которые требуют нашего внимания и трезвого ума.

Харольд, скрипнув зубами, отошёл от Гарри в другую сторону, но его взгляд оставался прикованным к брату, полным вызова.

Только сейчас Гарри по-настоящему увидел всех, кто присутствовал в комнате, и его глаза остановились на группе людей, стоявших чуть поодаль. Это была семья Авроры. В первую очередь он узнал Эмму Свон — его родную мать, её светлые волосы и решительный взгляд были такими же, как в воспоминаниях. Рядом с ней стояла Реджина Миллс, его приёмная мать из Сторибрука, чьё строгое, но заботливое лицо заставило сердце Гарри сжаться. И маленький Генри — его младший брат, тот самый, которого он видел только младенцем в свёртке.

Немного в стороне, в роскошном, но старомодном костюме, стоял Румпельштильцхен — дедушка по линии родного отца, как ему рассказывали Питер Пэн и Аврора. С ним была элегантная, но какая-то хрупкая девушка, чьё имя Гарри не знал, но мог предположить, что это его бабушка. Почти рядом с Эммой стояли Белоснежка и Принц — его бабушка и дедушка по материнской линии, их лица были полны беспокойства. А рядом с родной матерью, широко улыбаясь, стоял мужчина с крюком вместо одной руки — Капитан Крюк, о котором Аврора так часто упоминала. И, наконец, рядом с Реджиной стоял ещё один мужчина, а рядом с ним какой-то мальчик. Слишком много лиц, слишком много правды, слишком много чувств.

Гарри почувствовал, как голова начинает раскалываться. Харольд выбесил его до предела, и находиться рядом с ним было невыносимо. Ему было всё равно на любопытные или обеспокоенные взгляды, которые бросали на него некоторые члены Ордена и его "новая" семья.

— Мне нужно проветриться, — бросил Гарри в пустоту и быстрым шагом вышел из комнаты, чтобы просто побыть одному и привести свои мысли в порядок.

Он решил пройтись по площади Гриммо, 12, пытаясь осознать всё, что с ним произошло за последние несколько минут, часы, годы...

Минут через несколько за ним вышел Харольд.

— Профессор Дамблдор хочет с тобой поговорить, — произнёс он без какой-либо интонации.

— Хорошо, — Гарри кивнул, не желая продолжать спор, но всё ещё чувствуя отвращение к брату.

Они вернулись на кухню, где их ждал Дамблдор. Его глаза остановились на Гарри.

— Гарри, мой мальчик, — мягко начал директор, — скажи мне, ты кому-нибудь рассказывал о том, где ты живёшь? О штаб-квартире Ордена?

Гарри почти правдиво ответил, пытаясь скрыть легкий румянец.

— Никому, профессор.

— Да врёт он всё! — тут же вмешался Харольд, не упуская возможности подколоть брата. — Своим друзьям-слизнякам всё рассказал!

Гарри резко обернулся к нему, его взгляд был ледяным.

— А может, это ты своим друзьям всё рассказал, Харольд?!

— У меня нет друзей-слизняков! — Харольд фыркнул, словно это было что-то позорное.

— Конечно! — Гарри с вызовом рассмеялся. — Потому что ты идиот, который думает, что там все плохие и самые настоящие злодеи учатся!

Дамблдор вновь поднял руку, прерывая их назревающую перепалку. Он, конечно, видел, что Гарри солгал, но решил не заострять на этом внимание.

— Гарри, — сказал Дамблдор, его глаза слегка прищурились, — быть осторожнее с некоторыми секретами стоит всегда. Особенно сейчас.

В разговор вступил Сириус, его взгляд был полон удивления.

— Это правда, Гарри, что ты дружишь со слизеринцами?

Гарри посмотрел на своего крёстного, затем обвёл взглядом присутствующих.

— Да, — ответил он твёрдо. — И я не вижу в этом ничего плохого.

— Потому что такой же, как и все наследники чистокровных родов! — язвительно прошипел Харольд.

Гарри с издевкой посмотрел на него.

— А ты, видимо, хотел, чтобы я был пай-мальчиком? Чтобы сидел в углу и читал книжки? — Он покачал головой. — Ты должен был понять, что раз Лили и Джеймс назвали меня Гарри Джеймсом Поттером и приняли в свою семью, то я уже не буду пай-мальчиком. Ведь приёмный отец, как я знаю, тоже не был им.

Харольд лишь отмахнулся.

— Да мне всё равно.

— Тогда иди к чёрту, — Гарри пожал плечами, его голос был полон презрения, — мне тоже всё равно, что ты там хотел.

— Профессор Дамблдор, — Харольд резко повернулся к директору, его голос был пропитан ядовитой уверенностью, — я думаю, что друзья Гарри со Слизерина могли рассказать своему господину Волан-де-Морту о его местонахождении! Это же очевидно!

Гарри фыркнул, скрестив руки на груди. Насмешка искривила его губы.

— Ты хоть понял, что сам сказал, Харольд? — он покачал головой, не скрывая презрения. — То есть, по твоей логике, Аврора тоже плохая и служит Волан-де-Морту, и её господин — Волан-де-Морт?

Харольд поперхнулся, его лицо слегка покраснело.

— Я… я не её имел в виду!

— Ты сказал "слизеринцы", — Гарри наступал, — а она учится на Слизерине. Да, ты настоящий идиот. Но знаешь, не только я общаюсь со слизеринцами, но и мои друзья с других факультетов! Что, их тоже начнёшь обвинять и подозревать, лишь потому, что они смеют дружить с теми, кто тебе не нравится?

Прежде чем Харольд успел ответить, Дамблдор мягко, но твёрдо поднял руку, прерывая их яростную перепалку. Воздух в кухне, казалось, звенел от напряжения.

— Достаточно, молодые люди, — его голос был спокойным, но в нём чувствовалась несгибаемая воля. — Сейчас не время для взаимных обвинений. Гарри, не мог бы ты уделить мне несколько минут? Прошу тебя, пройди со мной в гостиную.

Гарри, бросив на Харольда последний, полный ненависти взгляд, вышел за профессором Дамблдором. Они миновали мрачную прихожую и вошли в гостиную, где свет был немного мягче, а тяжёлые шторы приглушали уличный шум. В камине тихо потрескивали поленья.

Дамблдор указал Гарри на старое, продавленное кресло, а сам опустился в другое, напротив. Гарри не сел, предпочтя оставаться стоять, скрестив руки.

— О чём вы хотели поговорить, профессор? — спросил Гарри, его голос был напряжён.

Дамблдор вздохнул, его глаза-полумесяцы смотрели на Гарри с мягкой проницательностью.

— Я хотел бы, чтобы ты рассказал мне, Гарри, — начал он, его взгляд был прямым и серьезным, — всё. От самого начала и до конца. О том, как напали Пожиратели Смерти на дом Дурслей.

Гарри поколебался, затем глубоко вдохнул. Он начал рассказывать, его голос сначала был глухим, но постепенно набирал силу, рисуя жуткую картину. Он говорил о внезапном нападении на дом Дурслей, о том, как защитные чары трещали и рассыпались под натиском тёмной магии. Он вспоминал хаос, запах жжёного дерева и страх, который сковал его, когда он увидел Пожирателей Смерти, пробивающихся сквозь остатки защиты.

— Я пытался их спасти, профессор, — голос Гарри зазвучал жёстче. — Дурслей. Я понимал, что они не заслуживают такого. Я отвлёк почти всех Пожирателей на себя, крича, чтобы Дадли и Гарриет бежали, бежали к Харольду, куда мы договаривались.

Его взгляд стал пустым, устремлённым сквозь стены.

— Некоторые Пожиратели Смерти бросились за ними, но я… я не мог позволить им пройти. Я сражался. Некоторых, кажется, я убил. Других вырубил. Всё было так быстро, так… кроваво. Мне нужно было дать им время.

Гарри сжал кулаки, вспоминая жуткий всплеск магии, который последовал за его отчаянным порывом.

— А потом… потом я просто выбежал из дома Дурслей, — Гарри немного соврал, стараясь скрыть истинный механизм своего исчезновения, — и побежал туда, где должен был быть Харольд. Но… — его голос сломался, и в нём прозвучали нотки невыносимой боли, — его не было. Он оставил меня. Он взял Дадли и Гарриет, но меня бросил.

Он рассказал о Сторибруке, о своём отчаянии, когда Харольда не оказалось.

Когда он закончил, в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Гарри посмотрел на Дамблдора.

— Вы думаете, профессор, что мои друзья со Слизерина могли рассказать Волан-де-Морту об этом? О моём местонахождении, о нападении на Дурслей?

Дамблдор покачал головой.

— Вряд ли, Гарри. Волан-де-Морт, сколь бы могущественным он ни был, редко прислушивается к простым школьникам. Он слишком надменен, чтобы полагаться на их донесения напрямую. Скорее всего, если информация и дошла до него, то через кого-то вроде Маттео или Дельфи. Эти двое, будучи его детьми, имеют больше влияния и доступа к нему. Они могли узнать от твоих друзей, а затем передать отцу.

— Значит, мне не стоило дружить со слизеринцами, — Гарри горько усмехнулся, — и доверять им. Снова моя ошибка.

— Вовсе нет, Гарри, — Дамблдор покачал головой, его взгляд был тёплым и мудрым. — Отказываться от дружбы с людьми лишь потому, что они принадлежат к определённому факультету или роду, было бы глупо. Важно не отказываться от них, а быть осторожнее. Не каждый, кто кажется другом, разделяет твои ценности или готов хранить твои секреты. Это знание приходит с опытом, мой мальчик.

Гарри молчал, переваривая слова профессора. Затем он поднял на него взгляд.

— Профессор, вы только об этом хотели поговорить со мной? Или есть что-то ещё? Я чувствую, что это не всё.

Дамблдор кивнул, его глаза на мгновение потускнели, прежде чем снова наполниться своей обычной искрой.

— Не только, Гарри. Ты ведь заметил, что здесь прибыли новые люди, верно? Люди, которых ты, возможно, не ожидал увидеть.

Гарри почувствовал, как напряжение вновь сжимает его грудь. Он знал, куда ведёт Дамблдор.

— Я вспомнил, профессор, — Гарри наконец сел, его плечи опустились. — Я вспомнил всё. И я знаю, кто эти люди.

Дамблдор глубоко вздохнул, его взгляд был полон печали и раскаяния.

— Я полагаю, ты зол на меня, Гарри. Зол за то, что я закрыл тебе эти воспоминания. Я думал, что так будет лучше, что это избавит тебя от страданий и боли, которые ты пережил. Но если я причинил тебе этим ещё большую боль… — старик склонил голову. — Тогда прости старика за его ошибки. Мои намерения были чисты, но, возможно, средства — не всегда.

Гарри посмотрел на него, и в его глазах не было злости, лишь усталость и понимание.

— Я понимаю, зачем вы это сделали, профессор. Я понимаю, что вы хотели защитить меня. Так что я не обижаюсь на это. Тем более, — он сделал паузу, его взгляд устремился в пустоту, — я, может быть, в какой-то степени был согласен запереть эти воспоминания. Боль была слишком сильной.

— Я понимаю, мой мальчик, — Дамблдор кивнул, его голос стал ещё тише. — Я понимаю, что сейчас ты зол. Зол на свою родную мать, Эмму, за то, что она отказалась от тебя, когда тебе было всего два года, и от Генри, ещё младенца. Зол на себя за то, что сбежал от своего младшего брата Генри и приёмной матери, Реджины, когда тебе было восемь лет, оставив их. И, конечно же, зол на себя за то, что бросил ту, которая так заботилась о тебе.

Дамблдор выдержал паузу, позволив своим словам осесть.

— Эти чувства естественны, Гарри. Абсолютно естественны. Но важно позволить себе их прожить, а не подавлять. Гнев на мать, что отказалась… чувство вины за то, что сбежал от Генри и Реджины… обида на Харольда… Всё это тяжкий груз. Но пойми, Гарри, когда тебя бросила Эмма, ты был совсем крошечным, двухлетним малышом. Ты не мог нести ответственность за те решения, что принимали взрослые. А твой побег от Реджины, хоть и болезненный, тоже был поступком испуганного, сбитого с толку восьмилетнего ребёнка, который не мог смириться с мыслью об оставленных брате и сестре у Дурслей. Это был инстинкт самосохранения, смешанный с чувством долга, а не осознанное предательство.

Гарри поднял голову, его глаза были полны муки.

— Но я чувствую себя ужасно. Как я мог бросить Генри? А Реджина… Она так много для меня сделала. Я ведь обещал ей, что никогда не оставлю её.

— Обещания, данные в детстве, Гарри, — мягко сказал Дамблдор, — не всегда можно сдержать, когда обстоятельства выше нас. Ты не бросил их по злому умыслу. Ты был дезориентирован, напуган, и магия перенесла тебя в другое место, чтобы спасти. А насчёт твоей родной матери… порой люди совершают отчаянные поступки, которые ранят других. Но это не всегда означает отсутствие любви. Возможно, она верила, что так будет лучше для тебя.

Гарри лишь покачал головой, не желая верить в это.

— Лучше? Оставить двухлетнего меня и младенца? Нет, это просто… это предательство.

— Возможно, — Дамблдор не стал спорить. — Возможно, это было именно так. Но теперь ты здесь, Гарри. И у тебя есть шанс разобраться во всём, поговорить с ними, понять. Ты не один.

Гарри вздрогнул, его глаза беспокойно заметались. — Но сейчас… сейчас я просто не могу говорить с ними, профессор. Я… мне нужно время. Дамблдор понимающе кивнул, его взгляд смягчился. — Никто и не просит тебя, Гарри. Твои чувства важны. Когда ты почувствуешь себя готовым, когда захочешь поговорить, они будут здесь. — Хорошо, профессор, — Гарри кивнул, ощущая легкое облегчение. — И знай, Гарри, — добавил Дамблдор, его голос звучал тепло и убедительно, — ты не одинок. Никогда. Всегда есть те, к кому ты можешь обратиться за поддержкой и помощью. А теперь, мой мальчик, думаю, тебе стоит вернуться на кухню. Гарри встал, но вдруг что-то острое кольнуло его, и он снова посмотрел на директора. — Профессор, а что… что если министр Фадж узнает о смерти тёти Петунии и дяди Вернона? Он ведь наверняка попытается обвинить меня, назначит суд? Дамблдор слегка взмахнул рукой, будто отгоняя неприятную мысль. — Это уже не твоя забота, Гарри. Предоставь разобраться с этим мне. Я приложу все усилия, чтобы этого не произошло. Но если, не дай Мерлин, суд всё же назначат, я обязательно сообщу тебе об этом лично. А теперь возвращайся на кухню, мой мальчик. — До свидания, профессор, — произнёс Гарри, ощущая на себе тяжесть всех этих откровений. Он покинул гостиную, возвращаясь в шумную кухню, где его ждал другой, более непосредственный разговор