Эй, Знахарь, скажи хоть что-нибудь (гет)

Солнце в прерии было безжалостным, как взгляд проигравшего в покер. Оно выжигало всё до тла, превращая сочную траву в жухлую, серо-жёлтую пыль, которая висела в воздухе густой пеленой, забиваясь в нос и скрипя на зубах. По этой выжженной земле, по тропе, больше похожей на змеиную кожу, вёл своего усталого скакуна ёж Соник.

Его некогда ярко-синие иглы поблёкли под слоем дорожной грязи и пыли, красные кроссовки были исхлёстаны до дыр, а белые перчатки потемнели и порвались на костяшках. Но не сгибалась его спина и не тускнели глаза, упрямо смотрящие на линию горизонта, где из марева должны были вот-вот появиться знакомые холмы. Грин Хиллз. Дом. Словно марево, туманное и далёкое, вспоминался ему последний год. Неожиданная золотая лихорадка в горах, набег банды Эггмана, разграбление городка, разбитые надежды и его собственное бегство. Он ушёл, чтобы найти способ всё исправить. И вот он возвращался. Не с золотом, но с тяжёлым сердцем и пустыми руками.

Внезапно его скакун, жалкий мустанг по кличке Пыль, фыркнул и встал как вкопанный. Соник натянул поводья, его уши уловили едва слышный стон, донесшийся из придорожных зарослей кактусов. Рука сама собой легла на рукоять кольта на бедре. В этих краях любая ловушка могла оказаться смертельной. Осторожно, беззвучно спрыгнув с седла, он двинулся на звук.

Раздвинув колючие ветки, он увидел его. Лисица, почти мальчишка, в потрёпанном жилете и с потертой шляпой, сжавшийся от боли на земле. Его рыжий мех был испачкан пылью, а на ноге, чуть выше сапога, краснело свежее клеймо — буква «R», выжженная калёным железом. Знак банды Роботника. Соник стиснул зубы. Он знал, что означала эта метка. Так клеймили тех, кто осмеливался перечить банде, тех, кого считали предателями или просто хотели помучить.

— Эй, парень, — тихо сказал Соник, опускаясь на колени рядом. — Как дела?

Лисица лишь застонал в ответ, его дыхание было прерывистым и хриплым. Соник достал из седельной сумки флягу с водой и тряпку. Осторожно промывая рану, он увидел, что ожог был глубоким и уже начинал воспаляться. Без помощи парень мог и не выкарабкаться.

— Держись, — пробормотал Соник, больше для себя, чем для него. — Всё будет в порядке.

Он работал молча, быстро и эффективно, как привык за долгие месяцы скитаний. Наложил чистую повязку, дал глотнуть воды. Лисиц наконец пришёл в себя, его зелёные глаза, полные боли и страха, уставились на Соника.

— Они... они забрали всё, — прошептал он, и голос его сорвался. — Схватили меня, когда я вёз лекарства для городка... Сказали, что это урок для всех, кто думает им перечить.

— Знаю, — хмуро ответил Соник. — Я их тоже знаю. Очень хорошо.

Он помог лисицу подняться и подвести к Пыли. Тот, флегматично жевавший колючку, даже не удивился дополнительному грузу.

— Как звать-то? — спросил Соник, уже собираясь снова двинуться в путь.

— Тейлз, — ответил лисиц, с трудом усаживаясь в седле. — Мiles Prower. Но все зовут Тейлз. А тебя?

Соник вскочил в седло перед ним, взял поводья в свои забинтованные руки.

— Соник. Просто Соник.

Они тронулись, оставляя за собой клубы пыли. Двое потерпевших крушение на жизненном пути, нашедшие друг друга в бескрайней, безжалостной прерии. А впереди, на горизонте, уже проступали знакомые очертания холмов. Холмов, которые, как знал Соник, уже не были прежним тихим домом.