Компаньон (джен)

Когда Чайльд увидел её впервые, она не произвела на него особого впечатления: мелкая, взъерошенная, с распахнутыми в непритворном удивлении глазами, крутящая во все стороны головой, рассматривая столицу торговли. И это героиня Мондштадта? Та самая победительница Ужаса Бури?

Путешественница не-впе-чат-ля-ла. Вообще.

Потому что судя по слухам и донесениям солдат, она должна быть… более внушительной! А не обычной девчонкой со сбитыми коленками.

Но для его потрясающего плана такая годилась просто идеально.

И вот первая странность. Ещё не успев сказать ей ни полслова, только оглянувшись после суматошного побега от миллелитов по тесным улочкам, он осёкся. Не произнесенная заготовленная речь замерла на губах. Эта мелкая девчонка препарировала его взглядом, разложив на мельчайшие частицы, вывернула все потаённые мысли за мгновение. И издевательски вздёрнула бровь, ожидая, когда он объяснит свой «спонтанный» поступок.

Странность номер два. Стоило ему только заговорить, как интерес в её взгляде сменился на раздражение, а симпатия — на равнодушие.

Это было даже обидно.

Чем дольше он наблюдал за ней, тем точнее формулировалась странность номер три.

Она была странной Путешественницей. Точнее, может и не странной Путешественницей, но очень своеобразной героиней. С очень своеобразным видением мира и представлением о добре и зле.

Он бы сказал, что она больше фатуи, нежели он сам. Даже учитывая её искренний наплевательский интерес и к фатуи, и к Архонтам, и в принципе происходящему вокруг нее. Может, это и был оксюморон, но иначе он выразиться не мог. Ей было интересно всё: от кухни до культуры, от камней до политики. Но в какой-то момент она говорила: «А!», тоном, словно познала все тайны мира, и моментально теряла интерес к происходящему.

И на фоне этого то, что это заветное «А!» прозвучало спустя пару минут после первой встречи… было обидно вдвойне.

О ней было известно немногое, не смотря на всю мощь разведки фатуи: кроме её нескончаемого любопытства, энтузиазма и меркантильности только то, что она ищет своего брата. Всё остальное — тайна за семью печатями. Даже её возраст.

Он собирал о ней слухи и сплетни с того самого времени, как узнал, что она приближается к Ли Юэ. Некоторые из них пугали, некоторые вдохновляли, некоторые откровенно вгоняли в ужас.

— И это вы называете сердцем бога? — Путешественница насмешливо блеснула глазами и искривила губы в саркастической ухмылке, — даже как-то неловко за те сердца, что есть у меня.

Синьора наконец-то обратила на неё свое внимание.

— Есть у тебя…? — Медленно повторила она и провела языком по верхней губе, — откуда же у тебя такая ценность?

— Очевидно же, что от богов.

Девушка, которую удерживали два агента фатуи, сделала незаметное движение правой кистью, и мужчины осыпались на разноцветную плитку перед собором горсткой пепла. Она даже не обратила на это внимания, лишь рассеянно отряхнула руки и принялась копаться в сумке, что-то активно ища.

Она не обращала внимания и ни на тот ужас, которым фонило от оставшихся агентов, ни на возросший уровень угрозы от Синьоры. Словно ничего не чувствовала. Словно ей было всё равно.

— Нашла! — С победным криком она выпрямилась во весь свой невысокий рост и продемонстрировала банку с какой-то жидкостью, в которой плавал…. какой-то внутренний орган.

— Что это? — С нескрываемым отвращением поинтересовалась Синьора, медленно и плавно отступая назад.

— Сердце древнего бога, — радостно пояснила Путешественница, любуясь своим трофеем, — а не эти ваши цацки. Глаз бога, сердце бога… разбираете богов на запчасти, а потом удивляетесь, почему мир по швам трещит.

Чайльду было интересно, это действительно было сердце какого-нибудь древнего бога, или же она запихнула в банку сердце первого попавшегося монстра и лишь ждала удобного момента для дурацкой шутки?

Хотя… Не так уж и в глубине души Чайльд признавал, шутка удалась на славу. Стоило только вспомнить лицо Синьоры, когда та рассказывала эту историю.

Путешественница оказалась… забавной. Интересной. Интригующей. И тем обидней было, что на все его попытки сблизится она отвечала равнодушием и насмешливым фырканьем. Не то, чтобы ему это было жизненно необходимо, план работал и без этого, но вот эта мелочь, эта ерундовина мешала, была как ложка дёгтя в бочке мёда.

— О чём они говорили, ты слышала?

Он не останавливаясь спускался вниз по лестнице. Рядом с ним в унисон застучали каблуки Екатерины.

— Да. Цисин усилили охрану Золотой палаты.

Чайльд довольно усмехнулся. Он предупреждал её, в Ли Юэ даже у стен есть уши.

— И… — Екатерина было замялась, но под требовательным взглядом, брошенным искоса, продолжила, — Вы ей симпатичны… Были бы, не будь Вы лжецом и притворщиком.

Чайльд раздраженно вздохнул, впервые не находя, что ответить. Вот ведь…

Их схватка была лишь вопросом времени. И кажется, она её ждала не меньше него. Иначе почему всю битву с её лица не сходила широкая радостная улыбка? Почему её глаза так возбуждённо сверкали? Почему щеки так раскраснелись, словно от удовольствия? Или не «словно»?

Его поражение тоже было вопросом времени. Она в этом была уверена. Даже тени сомнения не мелькнуло на её лице. Чайльд… Чайльд же чувствовал себя двояко. С одной стороны его неплохо так приложили лицом о пол, потрепав его самооценку. С другой же… схватка с таким сильным противником, который не скрывал свою силу и не сдерживался в своих желаниях и ударах? Это ли не счастье? Совершенствование через поражение.

Протянутая девичья рука, чтобы помочь ему подняться, была неожиданностью. Приятной, но всё же неожиданностью.

Так же как и её мягкая насмешливая улыбка. Не злая, как раньше, а добродушная. Немного утешало его растоптанное эго.

По которому ещё раз основательно потоптались и Синьора, и Чжун Ли. И даже то, что Путешественница выглядела такой же негодующей и возмущенной, его не смиряло с произошедшим.

— Может выпьем?

— Что?

Девушка слегка поморщилась от синхронности вопроса, прозвучавшего сразу от троих.

— Тебя обманули, меня обманули, — продолжила она, ловя взгляд Чайльда и кривя губы в подобие улыбки, — пойдём напьёмся и перемоем им все косточки.

Чайльд задумался. Ненадолго.

— А пойдём. С чего начнём?

— С его волшебного умения распоряжаться деньгами.

— О-о-о, пять миллионов за обман это слишком жестоко…

Дверь за ними мягко закрылась, отсекая все возможные возражения.