Стать ветром (джен)

— Слушайте сюда! — голос Лены Белл прорезал воздух раздевалки, как метла на скорости. Она стояла посреди команды, уверенная, напряжённая, с огнём в глазах. Волосы были как всегда растрёпанные, а глаза — как у охотницы перед прыжком.

— Сегодня — не просто финал. Сегодня — наш день. Вы знаете, кто вы. Вы знаете, кто мы. Пусть они хоть обстреливают нас бладжерами сверху вниз, мы не сдадимся. Пока у нас есть метла — мы летим. Пока у нас есть кольцо — мы попадаем. Пока у нас есть друг за спиной, мы выигрываем. — Белл сделала резкую паузу. Никто из присутствующих не шевелился. — Поняли меня?

— ДА! — дружно и мощно отозвалась команда, хлопая по шлемам и сжимая кулаки.

Всё остальное сегодня не имело значения. Ни разговор с тренером утром, ни какие-то семейные письма, ни чьи-то сплетни в "Пророке". Только поле. Только игра. Только команда.

Лена была предельно собрана. Даже её вид говорил об этом. Волосы были длинные, русые. Они были собраны в высокий тугой хвост, закреплённый плотной магической лентой. На её губах не было ни намёка на улыбку. Челюсть напряжена. Взгляд был прямой, будто из стекла. Лена не флиртовала с трибунами, не подыгрывала публике. Она не для шоу пришла. Она пришла играть. И выигрывать.

Форма сидела как влитая: тёмно-красный грифиндорский цвет, усиленные налокотники, перчатки, чуть потёртые от тренировок, но крепкие. Метла — "Ястребиный Шторм", лично настроенная под её стиль полёта, лежала в руке так, будто она родилась с ней.

Она не думала о проигрыше. Не думала ни о чём, кроме стратегии.

«Ближе к правому кольцу, у них слабый защитник. Чёрт с ним, если бросит бладжер, перехвачу. Главное — не отпускай позицию».

Это были не мысли даже, а внутренний алгоритм. Машина. Летящая, быстрая, неумолимая.

Лена оглядела их. Свою команду, своих ребят. За плечами годы тренировок, шрамов, побед, ссор и прощений. Сейчас они были единым целым. Она не позволяла себе показывать слабость. Ни им. Ни себе.

Дверь в раздевалку приоткрылась, и внутрь заглянула маленькая рыжеволосая голова.

— Лееена! — Кэти почти впрыгнула внутрь, таща за собой Джинни и ещё какую-то свою подругу. Все трое были в школьной форме, явно сбежали с последних занятий. У Джинни на шее болтался самодельный шарф с гербом факультета, вышитый неумело, но с душой.

— Опять ты? — Лена сдержала улыбку, прикрываясь строгостью. — У нас матч через десять минут, ты в курсе?

— Да, но.. — Кэти вытянула руку вперёд, в которой лежал маленький, неровный, блестящий кулон в форме метлы. — Это на удачу. Мы сделали сами. Джинни сказала, что ты храбрая, как настоящая грифиндорка. Она хочет быть как ты.

Джинни вспыхнула, но не отвела взгляда.

— Правда хочу, — сказала она твёрдо.

На миг в груди Лены что-то дрогнуло. Тепло. Тихо. Незаметно.

Её пальцы аккуратно взяли подвеску, будто она была хрупкой, как дыхание.

— Спасибо... — прошептала она, голос чуть дрогнул. Не для них. Для самой себя.

Затем, осознав, что просто стоит, она встрепенулась, подняла глаза, но не отступила. Смотрела на Кэти с какой-то странной смесью гордости и боли.

— Вы даже не понимаете, как это для меня важно.

В её голосе не было пафоса. Только искренность, почти растерянная, непривычная даже для неё самой.

Сестра всегда смотрела на Лену с особенным трепетом, словно она была для неё не просто старшей сестрой, а настоящим идеалом, кем-то, к кому стоит стремиться, кем восхищаешься и у кого хочется учиться. С самого детства Кэти ловила каждое движение Лены, каждый взгляд, каждое слово, словно она пыталась понять, что делает её такой сильной и непоколебимой. Лена была для неё примером. Смелой, дерзкой, уверенной. Для Кэти это была та самая звезда, за которой хочется идти даже в самые тёмные времена.

Кэти всегда старалась быть рядом. Поддерживать, подражать, учиться у неё. Даже когда Лена была занята тренировками или казалась недосягаемой, младшая сестра находила моменты, чтобы просто наблюдать, тихо следить, иногда робко улыбнуться, когда Лена замечала её взгляд и позволяла себе кивок или лёгкую улыбку.

Но за этой непоколебимой, сильной маской Лены скрывалась другая сторона — хрупкая и настоящая. Лена редко показывала её кому-то, особенно Кэти, потому что боялась показаться слабой, бояться потерять уважение и образ, который создала для всех вокруг. Но иногда, когда не было ни матчей, ни зрителей, ни камеры, Лена позволяла себе маленькую «слабину», тихий вздох, усталость в глазах, мягкий взгляд, обращённый только к Кэти. Это были мгновения, когда стены падали, и сестры были просто собой — близкими, родными.

Кэти быстро кивнула, Джинни сжала кулак в знак поддержки, и девочки выбежали. Дверь захлопнулась, и в комнате снова остался спортивный гул ожидания.

Сбоку, у стены, стоял один из её друзей по команде. Калеб, крепкий, молчаливый ловец, с которым они прошли через десятки матчей. Он видел Лену разную: яростную, раненую, смеющуюся, упрямую. Но сейчас, глядя на неё с этими тремя девочками, он вдруг понял: Она не просто сильная. Она — живая. Настоящая. Хрупкая. Очень настоящая.

Он усмехнулся про себя, покачал головой и бросил, как бы между делом:

— Если бы ты говорила с прессой хоть наполовину так, как с ними, тебя бы уже в музей поставили.

Лена повернулась к нему и закатила глаза, но уголок губ дёрнулся.

— С прессой я не обязана быть человеком.

Трибуны ревели.

Солнце било в глаза, воздух дрожал от напряжения. Лена поднялась в небо, как снаряд, метла под ней откликалась на каждое движение.

Сегодня небо казалось таким же напряжённым, как сердце Лены. Ветер рвал волосы из хвоста, но она не обращала внимания — взгляд был цепким и внимательным. Каждый вдох был ровным, в каждый выдох — сосредоточенным.

Соперники были сильны. Особенно их охотник с манерой тарана. Игра шла напряжённо, каждое очко доставалось потом и болью. Лена носилась, как молния, отбрасывая удары, подавая пас, командуя короткими, резкими выкриками.

Чётвёртый бросок, резкий, точный. Лена уверенно обошла защитника соперника, посылая бладжер в сторону кольца. В воздухе чувствовалась борьба за каждую секунду, каждую возможность. Метлы мчались с головокружительной скоростью, игроки выкладывались на полную, и Лена — капитан, вела их, подавая пример.

Сердце билось в такт ритму игры, дыхание становилось прерывистым, но она не позволяла себе отвлечься. Каждое мгновение требовало полной отдачи: она уворачивалась от бладжеров, ловила мячи, искала слабые места в обороне противника. Команда слушала её, следовала за ней, чувствуя уверенность и силу, исходящие от неё.

Мяч был у своих, она успевала. Метла нырнула вниз, следом за охотником, и ветер ударил в лицо, как лёд. Всё внутри работало слаженно: зрение — острое, мышцы были натянуты как струны, дыхание — ровное. Она летела всё выше. И вот, это случилось.

Она увидела его краем глаза. Удар бладжера, точно направленный, слишком быстрый, слишком поздно среагировать.

Удар.

Метла качнулась.

Мир на секунду потемнел. Звук исчез, остался только глухой звон в ушах и боль, как если бы её пробили насквозь. Она стиснула зубы, не позволив себе упасть.

Она знала, каково это — ловить удары. Перелом ключицы в прошлом году. Синяк под глазом, который держался три недели. Сбитое плечо. Всё уже было. Её тело знало боль, как старого друга.

Но это было другое. Бладжер ударил её в грудную клетку. Между дыханием и сердцем. Глухой, острый, как будто что-то внутри не выдержало и треснуло.

Мир дёрнулся. Всё расплылось. Метла вдруг ушла вниз, Лена резко выровняла её — почти на инстинктах. Глаза оставались открытыми, но что-то за ними — погасло.

Всё тело ещё трясло, но она выровняла полёт, стиснула рукоять метлы, как будто это был единственный якорь.

"Ещё чуть-чуть... до конца..."

Она пыталась снова сосредоточиться, вернуть фокус, собрать остатки энергии. Но всё будто скользило. Команды издали казались далёкими, чужими. Метла дрожала под ней.

Всё в ней кричало: «Держись. Просто доиграй. До конца.»

И она держалась. Потому что иначе — никто бы не поверил, что Лена Белл может упасть. Даже если внутри всё рушилось.

Она цеплялась за сознание, за игру, за команду, но внутри всё стало тяжёлым, как мокрое железо, в груди пульсировало глухо, раздуваясь, как рвущийся мешок.

Однако, она доиграла, выжимая из себя остатки воли.

Всё мелькало: кольца, мяч, свет, тени, лица. Всё было и не было. Игра завершилась, финальный свисток. Она даже не поняла, победили они или проиграли.

На земле уже были видны вспышки фотоаппаратов, толпа, крики.

Репортёры облепили её, как стая ворон.

— Мисс Белл, правда, что вы получили травму?

— Это ваша последняя игра за Хогвартс?

— Кто заменит вас в сборной?

— Что скажете насчёт судейства?

Она стояла в центре, как воронка урагана, с осколками мыслей в голове.

— Без комментариев, — бросила она сквозь зубы. Белл смотрела на них исподлобья, чувствуя как дрожат пальцы рук с ещё большей силой, она устало притопнула ногой.

— Что значит — без комментариев?

— Я сказала — отойдите, — её голос был тихим, но опасным.

Внутри что-то трещало. Не от боли. От чего-то... другого. Глубже. Тишина изнутри.

"Я больше не чувствую.." — мелькнула мысль.

На секунду всё замерло. Лена смотрела на вспышки камер, на их открытые рты, а потом — вверх, в небо.

Настала тишина. Внутренняя. Та, которой она никогда не знала. Не было звона, не было боли, только пустое эхо и лёгкость. Не облегчение. Лёгкость как отсутствие. Как будто кто-то вынул из неё что-то важное. Что-то, на чём держалась вся её сила. Лена никогда не боялась упасть, но сейчас страх был другим: не за тело, а за суть, за то, что уходит и уже не возвращается. Она стояла на ногах, как будто мир ждал от неё героизма, а внутри всё падало, трещало, ускользало. И чем дольше она пыталась оставаться прежней, тем отчётливее понимала: что-то сломалось необратимо.

Она стояла посреди поля, окружённая гулом, вспышками камер, голосами, которые сливались в один неразборчивый шум. Далёкий, как сквозь воду. Метла выскользнула из руки и глухо упала в траву. Лена медленно оглянулась. Глаза бегали, моргали тяжело, как будто слипались. Она искала Кэти. Просто мельком. Просто увидеть её лицо. Просто понять, что она ещё здесь. В этом мире. В этом теле. В этой реальности.

Но лица были чужими. Всё сливалось. Она всматривалась, как слепой щенок, дрожа изнутри, замирая под нарастающим гулом. Всё становилось чужим, холодным. И она, как бездомное, потерянное животное, смотрела в лица в поисках одного родного.

Кэти.

Всё накатывало волной: усталость, боль, страх, звенящая пустота под кожей. Лена моргнула ещё раз. Этот раз стал последним.

Колени подломились. Мир качнулся. И тьма, такая мягкая, тёплая, почти ласковая, забрала её к себе.