Три сына (джен)

День балует безоблачностью, прогноз погоды заверяет, что сюрпризов не будет, и под возбуждённые крики детей Вильям выносит гриль. После вчерашнего штурма магазинов холодильник забит, тесто отдыхает, Мари откладывает ягоды, выдавая будущую начинку.

На постриженной лужайке размещаются переносные столы и стулья. Утренний морской ветерок разгоняет духоту, Вильям сам не замечает, как улыбается, подключая баллон к грилю. Проверка — горит, как надо.

— Идите маме помогите, — прикрикивает на снующих детей.

— Вот уж нет, у меня начинки не останется! — раздаётся голос с кухни. — Пусть лучше накрывают, пару разбитых тарелок я переживу.

Джейк и Брайан уносятся, Вильям идёт следом. На кухне, уворачиваясь от хлопочущей жены и сыновей, находит контейнер, из морозилки достаётся лёд, из крана — ледяная вода, напитки аккуратно переносятся внутрь.

— Пойду раскрою шезлонги.

На улице тишина, большинство на либо на Фолли-Бич, либо на Салливанс-Айленд. Присоединятся завтра, сейчас — семейный ужин. Годовщину решается справить скромно, оставив пышность на Хэллоуин и Рождество. Да и в кои-то веки наконец-то соберутся все, даже неуловимый Джон.

Внимание привлекает шум, к дому подъезжает надёжный, как танк, серый Вольво. Угадывать не нужно, Вильям спешит навстречу.

— Герман, Сюзи! Вырвались! — обнимаются. Худой, идеально причёсанный, в круглых очках, брат даже в лёгкой летней одежде напоминает банковского клерка.

— За парковку не волнуйтесь, всё равно никого нет. Проходите, мы накрываем. Вот шезлонги, дорога наверняка замотала.

— Тринадцать часов, танцев не ждите, — голос спокойный, но едва ложится, на лице облегчение, как после двойной смены. — Хорошо совпало. Женись вы на месяц позже, ехать бы пришлось из Лос-Анджелеса.

— О, таки решились? — контейнер с напитками располагается между парой, что тут же этим пользуется. Пшикает кола, после продолжительного глотка Сюзи отвечает:

— Нас пригласили работать над сериалом, его — над сценарием, меня — над костюмами. Как минимум несколько лет будем в Калифорнии, — Вильям лишь качает головой, взгляд снова падает на гриль.

— Вы голодны? Я как раз всё расставил, мясо готово. Мари готовит пирог, могу украсть пару ягод.

— Мне последнего, надо немного отойти, — отвечает Герман. Сюзи, уже в телефоне, вскидывает руку.

— Бургер! Никогда домашних не ела.

— Будет сделано!

Пока греется решётка, пару уже облепили дети. К чопорному Герману интерес теряется быстро, зато улыбчивая Сюзи приобретает популярность рассказами про Нью-Йорк и работу в театре. Мари выносит небольшую пиалу с черникой.

— Отдыхайте и набирайтесь аппетита, — голос мягкий, почти материнский. Шипят первые котлеты, дети отправляются за булками и сыром. Никто не замечает показавшееся у дома такси, но громкий хлопок и голос заставляют обернуться даже ушедшую на кухню жену.

— Вы посмотрите на эту идиллию! Даже ягоды есть, пусть и не виноград. Пара простыней, и вот они, граждане Древнего Рима! — поджарый мужчина в полном костюме с перевязанными лентами коробками бодро марширует к обедающим. Проявивший было интерес Герман устало откидывает голову. Сюзи машет, приглашая проверить содержимое контейнера, но попытку прерывают Джейк и Брайан, едва не сбившие дядю с ног.

— Полегче, чемпионы! — смеётся мужчина. — Держите, это вам и вашим родителям. Не перепутайте!

Получив долгожданные подарки, оба уносятся. Сюзи хлопает себя по лбу.

— Мы же тоже привезли. Сейчас из машины достану.

— Даже не думай, — останавливает Вильям, впихивая в руку бургер. — Ваш приезд — лучший подарок. Твой тоже, Джон. Честное слово, если бы не интернет, считал бы тебя пропавшим без вести.

— Просто отслеживай турне! Кстати, будете в Чикаго, залетайте, целая неделя феста! Рай для зрителя, ад для организатора, чертовки полезно для портфолио.

— Это ещё дальше, чем до нас, — подаёт голос Герман. Джон только отмахивается.

— Когда-нибудь и вы узнаете про существование самолётов. Кстати, об этом, где у вас можно умыться? Впереди рейс, следующий душ только завтра.

— Джейк! Брайан! Покажите дяде Джону дом. Я пока приготовлю тебе парочку.

— Не забудь сыр! — кричит, утаскиваемый детьми. Дожарив приличное количество порций, Вильям, достав пиво, устраивается рядом.

— Интересная идея отметить годовщину в нашей компании, — произносит Герман, разглядывая фиолетовые от черники кончики пальцев. — Такое обычно вдвоём, в Париже.

— Мы и так вдвоём, — усмехается Вильям. — Вернее, вчетвером. Да и на поездки нет ни времени, ни средств. Думаем купить новый дом, мальчикам нужны раздельные комнаты. Может, даже одну про запас, если цена позволит. Мари хочет дочку, в компании мужчин не так весело.

Сюзи, оторвавшись от телефона, удивлённо смотрит.

— Ничего себе. Я читала книги про воспитание, если им верить, спокойных периодов у детей почти нет, — Вильям смеётся.

— У кого они есть? Уверен, те же редакторы хуже детей, — Герман кривится.

— Не напоминай. Половина хочет копию предыдущего, вторая думает, что они второй Жак Деррида. Работать в Голливуде придётся много, но честно, просто хочу отдохнуть от издательств. Может, после продюсеров покажутся ангелами, и уже никогда из Манхеттена не выеду, — разговор плавно стекает на рабочие моменты, потом на прошлое, про первую рукопись. Шедевром не стала, но открыла путь. Герман с типичной для себя чопорностью, казалось, забывал о существовании опубликованной книги, справедливо полагая, что не ему решать, какая станет популярной — нужно лишь писать. Сюзи вспоминает момент знакомства, когда переделывали одну из работ в пьесу. Вильям тогда уже съехал в Южную Каролину, где с беременной Мари подбирали домик в тихом районе, желательно ближе к воде.

Спустя какое-то время Герман проводит рукой по животу.

— Кажется, успокоилось.

— Лежи, сейчас всё будет! У тебя пять секунд, чтобы поделиться предпочтениями.

— Значит, у меня четыре, чтобы отвоевать последние крохи! — громогласно заявляет о своём присутствии посвежевший Джон. Спрыгнув с крыльца, мигом оказывается у гриля и, невзирая на протесты брата, отточенными движениями кидает на решётку две котлеты, после приправив свою сыром.

— Занял детей конструктором. Думаю, минут на десять хватит, потом вместе соберёте.

— Спасибо, Джон.

— Всё для семьи! Но, чёрт возьми, забавная идея позвать нас на годовщину свадьбы. Я бы, наверное, уже в Париже был.

— Буквально то, что я ему сказал, — потягивается Герман.

— Мы слишком редко видимся, чтобы променять вас на турне по Европе, — говорит Вильям, перекладывая мясо на булку. — Соусы?

— Кетчуп.

Джон плюхается в шезлонг, в этот раз контейнер лишается пива.

— Уже думаешь, куда сорванцов пристроить? — Вильям непонимающе смотрит.

— Пристроить?

— Курсы, колледж, карьера, в этом духе.

— Если честно, не особо…

— Серьёзно? Отец тебя за уши программистом тащил. Я думал, у вас с Мари всё обговорено.

Вильям мотает головой.

— Пока не проснётся явный интерес к этому делу, принуждать не буду. Лучше посмотрю, к чему душа лежит (кроме лентяйства), а там можно про курсы. Если, как у меня, особо ни к чему, сойдёт и обычный колледж.

Джон хмыкает, поигрывая банкой.

— Значит, гениев растить не будешь? — Вильям смеётся, намёк слишком очевиден.

— Воришками не станут, уже хорошо. И нет, никаких выходных за Питоном. Подкину пару раз, но на этом всё.

— Мальчики, Сюзи, у вас всё есть? — зовёт Мари.

— Всё, кроме нашей королевы! — кричит Джон. — Бог с ним, с пирогом, день прекрасен, тем более, что это твой день!

— Ты так говоришь, потому что ни разу его не пробовал!

Наконец, хозяйка выходит, поправляя волосы. На лице умиротворение, какое бывает после того, как хорошо поработала. Сюзи, вскочив, бежит обниматься, моментально вспыхивает разговор. Неугомонный Джон, отпихнув Вильяма, занимает лидирующее место у гриля, оставив брата обсуждать серые будни с Германом. Вскоре присоединяются дети с наполовину собранным космическом кораблём. Лужайка наполняется весёлыми возгласами.

Спустя пару часов объявляется, что пирог готов и остывает. Герман и Сюзи наконец-то добираются до машины, чтобы вручить подарки, Вильям организует стол.

Появляются вино и закуски, голос Джона перекрывает лишь смех от очередной шутки. Ближе к середине дня, однако, раздаётся писк умных часов, и мужчина, залпом опустошив бокал, поднимается.

— Было здорово, но пора, дела не ждут, самолёт тоже. Вильям, ещё раз поздравляю и после сегодняшнего дня клянусь, из нас троих джекпот у тебя, — брат в ответ лишь смеётся.

— Ты уже всё? — спрашивает подоспевший из ванной Герман. — Скоро родители приедут.

Джон делает нарочито испуганное лицо.

— Тогда тем более пора. Слушать очередную лекцию про вред бездетной жизни нет никакого удовольствия. Но ты герой, Вильям, и я искренне рад, как у тебя всё складывается. Адьёс!

Братья провожают спешно удаляющуюся к такси фигуру.

— До Рождества… — бормочет Герман. — Когда-нибудь помирятся, и мы наконец-то увидим, как Джон торжественно вручит кастрюлю со сколопендрами при первом же упоминании топанья ножек. Я надеялся увидеть это сегодня.

— Пирог готов! — мигом позабыв о прочем, мужчины спешат обратно.