Другой (гет)

«История начинается с конца…»

— Avada Kedavra!

Два слова пронеслись по Большому залу, словно раскат грома среди ясного неба.

Все следили за зеленым лучом будто завороженные — так не отрывает своего взгляда от пассии несчастный, вкусивший Приворотного зелья.

Все сражающиеся замерли в тех позах, в которых были за секунду до того, как Волдеморт произнес два смертельных слова.

Почему никто не двигается? Почему никто, включая и верных слуг Темного лорда, не решается не то, чтобы дышать, но и даже моргнуть?! Почему все с ужасом следят за зеленым лучом — следом Смерти, ее дыханием и прикосновением? И почему единственным, кто гордо смотрит таким же изумрудным взглядом в глаза Смерти, остается Гарри Поттер?

Яркая зеленая вспышка озарила Большой зал…

Мгновенье — и тело Мальчика-Который-Выжил упало на холодный пол, а одиннадцатидюймовая палочка из остролиста звонко покатилась по каменной плитке.

Звук катящейся палочки, отчетливо слышавшийся в напряженной тишине, пробудил всех застывших от оцепенения и вновь заставил их сражаться.

Альбус Дамблдор, сражавшийся с шестью Пожирателями Смерти одновременно, яростно разметал их одним взмахом волшебной палочки и начал прокладывать себе путь к телу Избранного.

Минерва МакГонагалл и Молли Уизли, воодушевлённые примером директора Хогвартса, тоже стали пробираться к Гарри.

Ремус Люпин запустил Смертельное заклятье в Фенрира Грейбека и, уже не обращая ни на кого внимание, почти бегом направился к той же заветной цели, что и Молли с МакГонагалл; Нимфадора Тонкс поспешила за Ремусом, еле успевая отбивать летящие в него заклятья.

Большой зал стал похож на разрушенный неосторожным путником муравейник: все двигались, уворачивались от проклятий и посылали свои. На стены зала то и дело падали вспышки заклинаний: каменные исполины окрашивались то в красный цвет, то в желтый, то в белый, то в зеленый…

Только двое не принимали в этой суматохе никакого участия.

Рон Уизли обездвижено стоял и смотрел на мертвого друга. Казалось, он отсутствовал в этом мире — до того пустым было его лицо!

Гермиона Грейнджер упала на колени, закрыла рот руками и немигающим взглядом смотрела на Гарри. Из ее шоколадных глаз потекли соленые ручейки слез, но ни на секунду она не смела закрыть глаза. Кто-то пустил в нее Пыточное заклятье, но ни один ее мускул не дрогнул — боль от потери друга была неизмеримо больше.

Вдруг она вся напряглась: в ее поле зрения попал сам Темный лорд, неспешно идущий к телу Гарри. Волдеморт присел возле него, протянул свою костлявую руку с длинными пальцами к шраму в виде молнии и прикоснулся. На миг он прикрыл свои красные горящие глаза. Снова открыв их, он произнес:

— Достаточно! — голос Волдеморта мог услышать даже слабослышащий. — Уходим!

Все Пожиратели начали двигаться к выходу, перестав нападать, и только защищаясь.

Дамблдор, пробежав мимо Волдеморта, присел рядом с телом Поттера и прошептал:

— Гарри, мальчик мой…

Никто не стал задерживать Пожирателей — все стремились оказаться ближе к Золотому мальчику: отчасти, чтобы защитить, отчасти из-за того, что не верили в его смерть.

Лорд судеб обернулся около входа в Большой зал. Он окинул медленным взглядом всех оставшихся в живых защитников Хогвартса и остановился на Дамблдоре.

— Тебе уже ничего не изменить, Дамблдор, — прошипел убийца.

— Уходи, Том! — полный боли голос директора источал злобу. — Прочь!

Волдеморт снова поднял палочку и, направив ее на разбитое окно, громко сказал:

— Morsmordre!