Один день жизни Распределяющей Шляпы (джен)

Тысячу лет назад, когда Основатели построили Хогвартс, они создали Распределяющую Шляпу. Артефакт, наделённый мудростью четырёх величайших волшебников и служащий лишь одной цели — определять факультет учеников. Она стала уже неотъемлемой частью замка, вместе с каменными стенами, серыми приведениями, промозглыми сквозняками и мирно живущим портретами.

Год от года, век от века каждый ученик примерял на голову Шляпу, а она должна рыться в его мыслях, желаниях, стремлениях и выносить свой вердикт. Крайне неблагодарная работа для разумного артефакта! И лишь один день в году есть работа, а в остальное время что остаётся делать?! Сочинять песню к следующему году да пылиться на полке?!

Никому в замке нет дела до Шляпы. До простого артефакта, или, скорее, обитателя шкафа в кабинете директора. Но разве она это заслужила?

* * *

Это было утро 2 сентября 1991 года. Шотландию ещё не накрыло осенними слякотью и холодом. В кабинете директора Дамблдора на полке в одном из шкафов, очнувшись от волшебного сна, лежала Распределяющая Шляпа. Она не любила этот день, ведь ещё вчера она целый вечер могла хоть с кем-то поговорить, ещё вчера она не была одинока. А теперь её ждёт почти что год одиночества, когда с ней редко кто обмолвится двумя словам! Но именно в этом году 2 сентября ей особенно не нравилось.

— Безобразие, — проворчала Шляпа — А всё из-за какого-то одного ребёнка! Ишь, не туда распределила! Подумаешь! Даже уснуть дали только во втором часу!

Вчера, во время распределения, Шляпа, едва заглянув в мысли Гарри Поттера, сразу же отправила его на Слизерин. Ну ведь как иначе?! Гриффиндорской храбрости и отваги в нём не было ни капельки! Тяги к знаниям тоже ни канта — к воронятам тоже не определишь. Трудолюбия тоже нет, скорее наоборот, значит и на Хаффлпафф не пойдёт! А вот хитринки Салазара да змеиной скользкости в нём хоть отбавляй! Да ещё и в глубине его мысли были змеиными, шипящими, а значит мальчишка змееуст. Таких Шляпа всегда определяла к змеям, хотя за тысячу лет таких было от силы штук шесть!

— Эх, Альбус, вот почему тебе так нужен был этот мальчишка в львятнике?! — Шляпа продолжала тихо ворчать — Весь вечер носился с этим Поттером! И Минерва с ним заодно! "Повторный отбор! Повторный отбор!" Тьфу! Нечего мальчишке там делать! Видно же, что он всю жизнь только хитростью и спасался! И храбрость там не пахнет! Этот чистый слизеринец, не то что отец его. Вот тот был настоящим гриффиндрцем!

Шляпа любила вспоминать самых интересных студентов. Это всегда было её любимым увлечением. А ещё часто она слушала разговоры, проходившие за директорским столом. Поэтому многое знала об учениках и многое помнила, только никто не спрашивал её ни о чём.

— Вот Джеймс Поттер был чистым грифом с ног до головы, от пяток до ушей! Как редко такие бывают! У всех есть какая-то маленькая чего-то другого, небольшая примесь, а этот был каков! Правда из-за этого вытворял много чего, ибо заноза в одном месте у львов крайне острая, а потому сидеть на месте не даёт... — Шляпа задумалась. И всё бы ничего, но за её монологом кое-кто пристально следил.

* * *

После праздничного пира Гарри Поттер, в компании Альбуса Дамблдора, Минервы МакГонагалл и Северуса Снейпа, оказался в директорском кабинете. Директор вместе с МакГонагалл в два голоса кричали на Распределяющую Шляпу, о необходимости повторного распределения для Гарри. Сам Гарри устало сидел на одном из стульев, пропуская все слова мимо ушей. А Снейп замер в углу, будто бы слившись с обстановкой вокруг, и отстранённо слушал разговор.

Громкий спор двух профессоров и Шляпы длился так долго, что Гарри уснул на стуле, а профессор зельеварения незаметно покинул кабинет, разумно рассудив, что его участие не требуется, а выспаться перед первым учебным днём — идея здравая. Закончилось это бесполезное мероприятие только во втором часу ночи, и все как-то забыли про мирно сопящего ребёнка на одном из стульев.

Проснулся Гарри из-за чьего-то возмущённого бормотания. Сонно подняв голову, он увидел Шляпу, которая рассуждала о его вчерашнем распределении. Гарри хотел уже что-то сказать, но шляпа начала говорить о его отце, и он решил послушать дальше, не обнаруживая своего присутствия.