Будет непросто, но оно того стоит (гет)

Это больше, чем моё сердце,

Это страшнее прыжка с крыши,

Это громче вопля бешенного,

Но гораздо тише писка забитой мыши.

Дельфин, «Любовь»

* * *

— Угомонись, Гермиона, — сказала Джинни. — Малфой собирался применить непростительное заклятие, ну так радуйся, что у Гарри имелось в запасе кое-что почище.

— Конечно, я рада, что Малфой не оглушил Гарри заклятием! — уязвлённо воскликнула Гермиона. — Но нельзя же называть заклинание Сектумсемпра «чистым». Посмотри сама, Джинни, к чему это привело! А уж если подумать, что оно сделало с вашими шансами на победу, то…

— Вот только не надо делать вид, будто ты что-то понимаешь в квиддиче, — оборвала её Джинни. — Стыда потом не оберёшься.

Рон, Гарри и Гермиона уставились на неё, поражённые резкостью слов. Брат дурашливо спрятался за книгой, Гарри увёл взгляд в сторону, и Джинни показалось, что он не одобряет выпада против Грейнджер.

Молчание затягивалось, и разрядила его сама Гермиона. Она встала и, сославшись на необходимость писать какое-то эссе, ушла. Джинни тоже поднялась и выскользнула за дверь гриффиндорской гостиной. Она прижалась спиной к каменной стене и прикрыла глаза. Ей так отчаянно хотелось, чтобы Гарри вышел вслед за ней.

Последние пару недель Джинни с замиранием сердца ждала тренировок. А ещё больше те минуты, когда они с Гарри возвращались в школу. Каждый раз казалось, что он вот-вот её поцелует.

Но каждый раз Гарри говорил «Пока!», неловко улыбался, и на этом всё. И Джинни, та самая бойкая Джинни, которая не робела ни перед кем, оставалась стоять, глядя в спину Гарри и ощущая, как сердце мучительно сжималось от боли. Почему она была решительной и дерзкой со всеми, но когда дело касалось Гарри Поттера, на неё находил ступор?

Джинни открыла глаза и уставилась в стену напротив. Гарри так и не вышел. Не почувствовал её отчаянного желания поговорить наедине, выяснить, что между ними происходит. Джинни моргнула, чтобы унять жжение в глазах. А если он обиделся, что она так грубо разговаривала с Гермионой?

Может, после разрыва с Чанг Гарри не хочет больше отношений. И Джинни для него навсегда останется просто сестрой лучшего друга, не больше.

Эти мысли резали без ножа и причиняли острую боль. Джинни решила было отправиться в свою спальню, но это значило бы, что придётся пройти мимо Гарри. Нет уж. Пусть он думает, что она ушла и проводит с кем-то время. С Дином, например.

Оттолкнувшись от холодной стены, Джинни медленно побрела по коридору. До отбоя ещё час, и она намеревалась зайти в Зал трофеев. Там всегда открыто и пусто. То, что нужно, чтобы собраться с мыслями и вернуться в гостиную.

Никого не встретив, Джинни прошла по коридору четвёртого этажа, держась подальше от высоких окон, из которых лился лунный свет.

Оглянувшись через плечо, Джинни вгляделась в темноту холла. Что-то мрачное почудилось ей в высоких сводах. В душе вдруг заворочалось нехорошее предчувствие. Тишина давила, и казалось, что из тьмы кто-то укоризненно смотрит на Джинни. Она зажмурилась и потрясла головой, отгоняя мысли. Это просто переживания и плохие новости угнетают и погружают в тоску.

В Зале трофеев было прохладно. Джинни поёжилась, запахивая тонкую школьную мантию поплотнее.

Хрустальные стеллажи и ящики заливал голубоватый свет из окон, и они казались сделанными из льдин, в которых замёрзли кубки, медали и другие реликвии. Джинни медленно приблизилась к одному такому ящику.

Золотой кубок тускло блестел. Джинни склонилась, чтобы прочитать надпись на табличке, которую знала наизусть: «Кубок школы 1985 г., Гриффиндор. Капитан команды Гвеног Джонс». Рядом лежали ещё несколько наград и колдофото самой Гвеног, на котором она задорно улыбалась и помахивала увесистой битой.

Джинни вздохнула. Вот бы стать такой, как она! Гвеног невероятная волшебница, на которую Уизли старалась равняться и походить во всём. Биография Джонс была зачитана Джинни до дыр. Как же Джинни была горда, что её тоже включили в клуб Слизней, как и её кумира!

Интересно, а любила ли Гвеног?

Мучилась ли от неразделённых чувств, стесняясь проявить инициативу?

Джинни фыркнула. В лице девушки на старом колдофото читалась решительность и уверенность в себе. Да, невозможно представить, чтобы такая, как она, покорно ждала, пока понравившийся мальчик обратит на неё внимание. Скорее, яркая и волевая Гвеног прямо сказала бы о своих чувствах, не боясь получить отказ.

Потому что какой парень в здравом уме не влюбится в Гвеног Джонс?

Джинни снова вздохнула. Чего ей не хватало? Внешность, фигура, талант в квиддиче, внимание парней — всё это было у Уизли. Но что-то важное ускользало, пряталось от неё. Словно бы не хватало важной детали, чтобы получилась цельная личность.

Когда-нибудь Джинни обязательно станет такой, как Гвеног. И полюбит взаимно.

Уизли оторвалась от стеллажа и двинулась дальше, желая посмотреть на награды, на которых значилась фамилия её семьи. Внезапно она замерла, краем глаза уловив что-то непривычное в проёме окна.

В первый момент от неожиданности крик рвался из горла, но усилием воли Джинни его подавила. Ещё не отбой, и бояться нечего и некого. Это может быть призрак, не более. И, отбросив всякий страх, она развернулась всем телом в сторону окна и замерла от неожиданности.

— Малфой? — удивлённый голос разрезал тишину, и показалось, что даже стеллажи звякнули, вторя эху.

На широком подоконнике сидел Драко Малфой и пристально смотрел на Джинни. Его рубашка выглядела так, словно он в спешке натянул её, забыв даже застегнуть манжеты. И где тот надменный сноб, красивое лицо которого всегда портила самодовольная усмешка? В свете луны глаза Малфоя глубоко запали в тень, и его вид был болезненным и даже устрашающим. Как будто это не сам Малфой, а его призрак. А может, ужаснулась про себя Джинни, он всё-таки умер от проклятия Гарри, и теперь его дух мечется по школе?

Но грудная клетка Малфоя едва заметно вздымалась от дыхания, и Джинни успокоилась. Привидения прозрачные и не дышат, а значит, Малфой жив. Не то чтобы её это расстроило, но Гарри выглядел потерянным, просто прокляв хорька, можно представить, что было бы, убей он его случайно.

— Ну? — враждебно произнёс Малфой. — Увидела что-то страшное, Уизлетта?

— Да, видок у тебя не очень, — согласилась Джинни. — Тебе бы в больничное крыло.

— Тебя не спросил, что мне нужно, — злобно огрызнулся тот. — Свали.

Джинни фыркнула и сложила руки на груди.

— Ты такой жалкий, Малфой.

— Засунь свою жалость куда подальше, — ядовито оскалился он.

— Иначе что? — издевательски пропела Джинни, без страха делая пару шагов к нему.

Малфой ощетинился, и его скулы очертились резче. Как загнанный в угол раненый зверь, которому нечего терять, он готовился обороняться до последнего.

— Наколдуешь непростительные заклинания? А духу хватит? — что-то тёмное толкало Джинни. Она чувствовала в себе разгорающуюся жажду возмездия. Словно бы желание растерзать и уничтожить то, что не довёл до конца Гарри, охватило её.

Малфой отвернулся. Лунный свет чётко обрисовал его профиль. Джинни прищурилась, пытаясь понять, действительно ли он так бледен, или это игра света и теней? Гарри говорил, что кровь из Малфоя хлынула, как из зарезанной свиньи.

Впрочем, если он сидит здесь, а не лежит на больничной койке в окружении Паркинсон и прочих прихвостней, значит, не всё так плохо. Джинни прекрасно помнила историю, как Малфой стонал от боли напоказ на втором курсе. А ведь тогда гиппогриф всего-то разок боднул его.

— Не зли меня, Уизли, — прозвучало глухо. — Проваливай.

— Непременно уйду, но только по собственному желанию, — насмешливо сказала Джинни.

Малфой посмотрел на неё с презрением. Уизли подумала: как бы поступила на её месте Гвеног Джонс, если бы встретила врага своего друга?

— Тебя Поттер подослал, да?

— Никто меня не подсылал, — возмущённо ответила Джинни. — Но раз уж ты здесь, то я скажу кое-что.

— Не интересно.

— Не вздумай мстить Гарри за сегодняшнее, — отчеканила Джинни. — Иначе пожалеешь.

Малфой на удивление легко соскользнул с подоконника и встал напротив.

Скривив рот в неприятной усмешке, он пристально оглядывал Джинни с высоты своего роста.

— Всё так же защищаешь его, мелкая Уизли? — растягивая слова, проговорил Малфой. — Любишь святого Поттера, а он таскается за Грейнджер, да?

— Не твоё дело, — Джинни ощутила, как в ней поднимается боевой дух. Предвкушение словесной перебранки будоражило, манило болезненным и неприятным чувством. — Я предупредила.

— О, а с чего ты взяла, что я испугаюсь и последую твоим непрошенным советам? — скривился Малфой.

— Может, потому что ты трусливый подонок? — Джинни понимала, что её несёт, но остановиться не могла. — Впрочем, думаю, ты только хорохоришься. Надеюсь, ума у тебя хватит больше не соваться к Гарри.

— Твоему ненаглядному Поттеру недолго осталось, — противная усмешка изогнула бескровные губы. — Поверь, я знаю, о чём говорю.

Затылок Джинни обдало жаром, а следом по позвоночнику прошёлся озноб. Вспомнились подозрения Гарри, что Малфой — Пожиратель смерти. Она украдкой взглянула на его левое предплечье, скрытое рукавом.

— Да брось, Малфой, — рассмеялась Джинни, вскидывая голову. — Не делай вид, что что-то знаешь. Особенно когда твой папочка в Азкабане!

В следующее мгновение у Джинни вышибло дух, и спина с силой впечаталась в каменную стену между двумя окнами.

— Мне терять нечего, Уизлетта, — прошипел Малфой ей на ухо, грубо сжимая её плечи. — Не сегодня, так завтра эта грёбаная школа полетит ко всем троллям, и вы, гриффиндорцы, сдохнете первыми.

Джинни сделала медленный вдох, затем второй. Как бы поступила Гвеног?

Врезала бы ему по яйцам.

Рядом с её головой легла ладонь. Джинни вздрогнула. Малфой оперся рукой на стену, приблизив лицо к Джинни.

— Малфой, — тихо начала Джинни, глядя в его расширенные зрачки. — Ты не сделаешь Гарри ничего плохого.

Он покровительственно усмехнулся.

— Твоё упрямство забавляет. Поттер даже не смотрит в твою сторону, а ты продолжаешь его любить.

— Это неправда! — слова Малфоя глубоко задели Джинни. — Я ему нравлюсь!

Злоба исказила бледное лицо напротив.

— Он не заслуживает твоей любви.

И, прежде чем Джинни что-то успела понять, его губы врезались в её рот, и рука требовательно сжала затылок, путаясь в волосах. Малфой подался вперёд, всем телом вжимая Уизли в холодный камень стены. Его колено бесцеремонно втиснулось между её ног, и Джинни задушенно ахнула. Язык тут же проник в её рот, и бешеный поцелуй углубился.

Джинни ощущала, как во рту разливается пряный вкус восстанавливающих зелий, чувствовала, как колотится сердце в груди, к которой так плотно прижимался Малфой. И её губы отвечали его напору сами по себе. Как будто нажали кнопку, и процесс запустился самостоятельно, без участия в этом здравого смысла.

Хуже всего было ощущение мучительной неги, которая уверенно окутывала Джинни, крепко охватывала её тело и заставляла дрожать от сладостного предвкушения. Дальше, ещё ближе к краю!

Никто не целовал Джинни так отчаянно и агрессивно одновременно. Поцелуи, которые она знала, были нежными, иногда жаркими. Или даже робкими. Но такой надрыв она ощущала впервые. Малфой будто бы пытался урвать чужое, жадно и алчно впивался губами в неё, забирал что-то, и Джинни не могла понять что.

Её руки, до этого безвольно висевшие как плети, пришли в движение. Пальцы сгребли в кулак рубашку на его плече. А вторая ладонь осторожно обхватила запястье малфоевской кисти, которая всё ещё упиралась в стену рядом с головой, и… Изловчившись, быстро дёрнула расстёгнутый манжет вверх, наполовину обнажая левое предплечье.

Малфой резко разорвал поцелуй и уставился на Уизли. Его дыхание остудило ноющие, разогретые губы.

А Джинни неотрывно смотрела на его руку.

На белой коже вызывающе чернела метка. Из-под складок рукава торчал уродливый череп с выползающей из щели рта змеёй. На предплечье Малфоя чётко пролегала сеть вздувшихся вен. Джинни смотрела на метку, забыв, что надо дышать.

Джинни сглотнула и подняла глаза. Малфой глядел на неё, плотно сомкнув губы. Уизли попыталась усмирить загнанное дыхание и сердце, по-прежнему колотившееся так, будто собиралось пробить грудную клетку. И Малфой, скорее всего, это чувствовал. Его грудь тесно прижималась к её, а внизу… Джинни обдало жаркой волной. Она совершенно точно ощущала, что к животу прижимается что-то твёрдое.

— Что будем делать, Уизли? — хрипло спросил Малфой, не отводя глаз.

— Для начала ты от меня отвалишь, — тоже хрипло ответила Джинни.

Медленно Малфой оттолкнулся от стены и спокойно расправил рукав. В горле пересохло и захотелось пить. Джинни так и осталась стоять, упираясь лопатками в стену, хотя Малфой её уже не держал.

Гарри оказался прав. Малфой — Пожиратель смерти и замышляет что-то плохое. Это он подсунул проклятое ожерелье Кэти Бэлл, это из-за него чуть не умер Рон, хлебнув отравленной медовухи!

А она позволила развязно целовать себя, и что ещё хуже: млела от его настойчивости.

Наверняка, Гвеног бы не попала в такую неоднозначную ситуацию.

Малфой запустил руки в карманы. Выпуклость в брюках притягивала взгляд, и Джинни рывком подняла глаза, приказывая себе смотреть ему в лицо.

— Удовлетворена?

Прозвучало зловеще. Любой ответ, очевидно, был неверным. Как цугцванг в шахматах — всякий ход ведёт к ухудшению позиции. Джинни вдруг осознала, что с Малфоем шутить нельзя. Неожиданно вместо капризного, высокомерного сноба перед ней оказался человек, знающий о тёмной магии не по наслышке.

— Молчишь? — Малфой склонил голову, буравя её взглядом. — Бойкой Уизлетте нечего сказать, ну надо же!

— А что бы ты хотел услышать? — Джинни взяла себя в руки и перешла в наступление. Нельзя показывать, что она испугалась.

Где-то вдали хлопнула дверь и послышались гулкие шаги. Малфой и Джинни обернулись ко входу в зал. Звук каблуков прозвучал совсем рядом, а потом постепенно удалился и растворился в вязкой тишине.

Малфой повернулся к Джинни и смерил её взглядом.

— Думаю, мне не стоит напоминать, что в твоих интересах держать язык за зубами.

— Гм, дай подумать, — нахмурилась она, не показывая напряжения, в котором пребывала. — Почему я должна это делать?

— Не нарывайся.

Джинни лихорадочно соображала. Как бы поступила Гвеног?

Ответа не было.

— Я бы мог сейчас стереть тебе память, — надменно сказал Малфой. — Но вот проблема, — улыбка заиграла на его губах, делая его неожиданно привлекательным в своей мерзкой сущности. — Я хочу, чтобы ты это помнила. Чтобы когда Поттер наконец тебя поцелует, ты знала, что я был до него.

— Пф-ф, — фыркнула Джинни с презрением. — Это просто поцелуй.

— Но тебе понравилось. Меня не обманешь.

Крыть было нечем. Джинни равнодушно пожала плечами.

— Ты хотел что-то ещё сказать?

— Ах, да, — Малфой лениво размял шею. — Мы сейчас заключим с тобой магический контракт о неразглашении некоторых обстоятельств. На год.

— Почему на год?

— При необходимости продлим, — усмехнулся Малфой.

Джинни напряжённо обдумывала, как получить выгоду из этого. Она знала, как работает такой контракт: язык онемеет и выболтать тайну Малфоя не выйдет. Написать или передать другим способом тоже не получится. Если взять с Малфоя какое-то обещание, он тоже будет вынужден подчиняться магии.

Если отказаться — Малфой просто сотрёт ей память, и завтра же отомстит Гарри.

Уизли решилась:

— Я хочу дополнить контракт: ты обещаешь не причинять Гарри вреда своими действиями.

Брови Малфоя удивлённо изогнулись. Он с интересом посмотрел на неё.

— А ты не так проста, Уизлетта. А если и я выдвину ещё одно условие?

— И? — с нетерпением подстегнула его Джинни.

— Как типичный злодей, в обмен я должен потребовать как минимум твою девственность, — Малфой нехорошо усмехнулся.

Джинни расхохоталась.

— Может, её в банку поместить и тебе подарить?

Губы Малфоя дёрнулись.

— Смеёшься? А ведь ты права: твоё тело не стоит контракта.

Джинни проглотила эту провокацию. Она равнодушно повела плечом.

— Тогда?

— Ты знаешь, чем скрепляется магический контракт? — поинтересовался Малфой.

— Кровью, — односложно ответила Джинни, и он кивнул.

Малфой вытащил волшебную палочку и взмахнул ей над своей ладонью. Кожа расступилась, как плотная кожура под заточенным лезвием кинжала. Из глубокого пореза тут же выступила кровь. Малфой направил на неё древко и чётко произнёс:

— Я, Драко Малфой, заключаю контракт с Джиневрой Уизли и обязуюсь не причинять Поттеру вред своими действиями. Соглашение вступает в силу с сегодняшнего дня и будет действовать год.

Он взглянул на Джинни, и она поспешно выхватила палочку. Сжав зубы, она полоснула по ладони режущим заклинанием. Острая боль охватила руку, и брызнула горячая кровь.

— Я, Джиневра Уизли, заключаю контракт с Драко Малфоем и обязуюсь никому не рассказывать о его тёмной метке. Соглашение вступает в силу с сегодняшнего дня и будет действовать год.

Малфой обхватил её кровоточащую ладонь своей, и руки плотно соприкоснулись. Он прошептал слова на латыни, и Джинни повторила их. Вокруг сомкнутых кистей возникло белое свечение и медленно погасло.

Они расцепили руки. Крови больше не было, а на ладонях появились одинаковые зарубцевавшиеся шрамы — напоминание о магическом контракте. Они исчезнут через год.

Джинни вернулась в гостиную за пять минут до отбоя. Гарри и Рона возле камина не оказалось, и она отправилась в спальню. Засыпая, она прокручивала события вечера снова и снова. Странное чувство, что она любит Гарри, но целовалась с его врагом, беспокоило и волновало. Это было неправильно!

Но так возбуждающе и мучительно приятно.

Гвеног это точно бы не одобрила.

Но на следующее утро Джинни поняла, что может об этом не думать. Сделать вид, что встречи в Зале трофеев не было. Шрам на руке никто не заметил.

В субботу Джинни поймала снитч на игре. Счастье и радость так распирали её, что когда она увидела Гарри среди толпы в гостиной, то подумала, что самое время стать такой, как Гвеног.

Джинни кинулась Гарри на шею.

Гарри поцеловал её.

Это был чувственный и трепетный поцелуй. Позже, когда Джинни думала об этом, она обнаружила, что хотела бы, чтобы он был хоть немного похож на тот поцелуй, что случился в Зале трофеев.

А через месяц директор Дамблдор был убит, Билла Уизли покалечил оборотень, и Гарри расстался с Джинни.