Короткометражки с Куртом Коннорсом (джен)

Первое, что он почувствовал, проснувшись, — это боль в голове. Он поискал свои очки и снова понял, где находится и почему не может их найти. Без очков он едва различал очертания предметов в камере; или это было из-за темноты? Он не знал, а поскольку не собирался искать свои очки, то и не собирался выяснять. К тому же это не входило в длинный список его забот.

Он снова лёг. Вставать просто не имело смысла. Он не знал, который час. Не было ни окна, ни единого лучика солнечного света, который связывал бы его с внешним миром. Он не знал, проспал ли он два часа или двенадцать, и это было неважно. Не было ничего, ради чего стоило бы просыпаться, и он хотел бы проспать целую вечность. Проспать до конца. Иногда он ловил себя на мысли, что хотел бы никогда не просыпаться, но потом вспоминал о Билли. О Марте. Они были единственной причиной, по которой ему удавалось хоть как-то держать себя в руках. Они были его личным лучиком солнца, даже несмотря на то, что он не увидит их ещё несколько лет. Даже несмотря на то, что он им больше не нужен. Это было одним из пунктов в его списке. Одним из пунктов, который не давал ему покоя. У них больше не было причин заботиться о нём. Он разрушил свою собственную жизнь и не удивился бы, если бы ему удалось разрушить и их жизни. Он не хотел думать о том, что скажут об этом друзья Билли и коллеги Марты. Он не хотел думать о том, как на них будут смотреть из-за того, что он сделал, — и, естественно, это было одной из тем, над которыми он размышлял целыми днями.

Время от времени он вспоминал о Питере. Гвен. Иногда о них обоих. Он надеялся, что с ними всё в порядке. Он надеялся, что у них всё будет хорошо. Иногда он был уверен, что они где-то там, счастливы. Однажды ему даже удалось улыбнуться.

Он тоже беспокоился за «Оскорп». Он беспокоился о том, что они сделают с формулой, о том, что они, возможно, уже делают. Он не знал о её силе, когда передавал её (когда её украли у тебя, прошептал внутренний голос), но теперь он знал. Он просто надеялся, что они поймут это без тяжёлых испытаний.

Вздохнув, он перевернулся на другой бок и уставился в стену. Он ничего не мог сделать, ничего не мог сказать, чтобы повлиять на то, что происходило за каменными стенами его камеры. Беспокоиться не имело смысла. Беспокоиться о каждой детали событий прошлого и о том, как они могут повлиять на будущее, тоже не имело смысла. Но он беспокоился.

Это потому, что ты один из них, — снова заговорил голос внутри него. Один из млекопитающих. Слабый.

Всё верно, — улыбнулся он про себя. Это потому, что я человек. И это не моя слабость. Это единственное, что делает меня сильным.