Пустота (джен)

Драко бежит по коридорам Хогвартса, спотыкаясь, хватаясь руками за стены, жадно глотая ртом воздух, и кажется, что это забивший ноздри дым сгоревшей Выручай-комнаты раздирает ему лёгкие. Отовсюду доносится грохот, раздаются крики, стены сотрясаются от ударов, и небо за разбитыми стёклами снова и снова вспыхивает от проклятий.

Драко сам не знает, куда бежит, где спрятаться, где найти спасение: сражающиеся осыпают друг друга заклинаниями так, словно давно не различают своих и чужих. Он перепрыгивает через чьи-то тела, едва видимые в полутьме, уклоняется от разноцветных лучей и мчится вперёд, стремясь вырваться из этого ада и наконец-то свободно вдохнуть.

Как вдруг мир стремительно меняется. Драко, чуть ли не кубарем скатившись с лестницы, замирает у подножия, словно налетает на стену, впивается пальцами в перила и потерянно крутит головой: он больше не слышит шума сражения, будто кто-то возвёл вокруг щит, заглушающий все звуки. Эта внезапная тишина давит на уши, отзывается тонким противным звоном, и лишь сердце отчаянно бухает в груди.

Холод медленно скользит по коже, пробирается под мантию и стискивает его когтистой лапой. Драко переводит взгляд на свою руку и видит то, что примораживает его к месту: по потрескавшимся каменным перилам расползается иней — белый, словно светящийся в темноте.

Там, в непроглядном мраке, разгоняя тишь хриплым, свистящим дыханием, медленно плывёт дементор. Изморозь расползается по коридору, студит воздух, будто обращая его в лёд, и откуда-то издалека Драко чудится голос. Он нарастает, набирает силу, и Драко как из-под толщи воды слышит свой душераздирающий вопль — на самом деле сиплый всхлип-полустон:

— Крэ-э-эб!..

Пальцы нервно дёргаются, пытаясь нащупать...

— Экспек...

...но палочки нет.

Жар пламени сменяется дыханием стужи, которая превращает в ледяную маску его лицо.

И тёплые пальцы матери, нежно касающиеся его щеки, становятся цепкой рукой тётушки Беллатрикс, которая снова и снова вопит:

— Круцио! Круцио!

Страх сковывает тело до онемения, вдали сотрясает небеса чей-то рокочущий смех.

— Круцио! Круцио!

По мраморному полу мягко шелестит змеиная кожа, и зловещее шипение ввинчивается в голову, бросая дрожь по позвоночнику.

Отчуждённый взгляд измученного отца.

Разочарованно поджатые губы матери.

Пренебрежение бывших недоприятелей-недрузей.

Драко куда-то бежит? Зачем?.. Его никто не ждёт.

Он всё сделал не так. Он не помог своей семье. Он всех подвёл. Он слабак. Он проиграл.

Ноги подкашиваются сами собой, и он падает на колени на каменный пол, не чувствуя ничего. Драко пытается сделать вдох, когда покрытая струпьями рука касается его подбородка. Внутри разливается пустота, тёмная и глубокая, и тяжесть её ощущается неподъёмной.

Драко знает, что это конец.

На какой-то безумно краткий миг Драко чудится, что он видит призрачного хорька — длинное тельце изгибается в невесомом прыжке, мелькает хвост, — словно последняя насмешка над его жалкой судьбой.

Но это оказывается лисица. Трепещут треугольные уши, в пасти сверкают жемчужно-белые клыки, и она с яростью набрасывается на дементора.

Драко чувствует, что снова может дышать. Возвращаются звуки, краски и запахи, огонь расходится по щекам, и наконец-то получается разлепить ссохшиеся губы.

Но Драко не произносит ни слова, когда Симус Финниган, его сокурсник-гриффиндорец, останавливается рядом. Его закопчёное сажей лицо покрыто кровоточащими ранами и синяками, глаз заплыл, одежда изодрана и в подпалинах. Он ничего не говорит, не подаёт руку — только окидывает сидящего на полу Драко презрительным взглядом, а потом уходит.

Драко безразлично смотрит ему вслед.​