Дикая роза (гет)

Энтерпрайз мчится на максимальном варпе, спеша доставить команду домой. Звёзды за иллюминаторами проносятся белыми росчерками, сливаясь в единый поток, и это сумасшедшее буйство из света и движения — единственная нотка хаоса в размеренности, царящей в каюте.

Спок заваривает чай.

Каждый жест как всегда точен, чётко выверен, словно отмерен по часам — что вполне может быть правдой. Руки уверенно опускают чайник на подставку на столике, включают крохотную горелку, и та мгновенно вспыхивает синим пламенем, расставляют чашки, а потом открывают коробочку с чаем, в которой оказывается сразу несколько сортов. В воздухе разносится терпкий запах сухой травы и пыли, щекочущий ноздри и приятной горечью оседающий на языке, и Ла'ан наконец-то отрывается от увлекательнейшего наблюдения за красивыми длинными пальцами. Спок перехватывает её взгляд, и глаза его улыбаются.

Ла'ан степенно складывает руки на коленях, сидя перед низким столиком в позе для медитации. Это не особо удобно, но она сама настояла на соблюдении церемониала, ведь Спок любит следовать ему, щепетильный и внимательный к деталям.

— Этот редкий сорт родом с Красных гор, — говорит он, пока бросает в чашки по щепотке тёмно-бордовых, почти чёрных листьев. — Три века назад он был невероятно ценен. Извержение вулкана на севере континента привело к двум годам засухи в этом регионе, и его культивация в природных условиях фактически прекратилась. Однако открытие планеты Ирджин-шесть позволило возобновить процесс в её южных широтах. Специалисты утверждают, что сорт нисколько не утратил в качестве.

Ла'ан едва вслушивается в слова, загипнотизированная глубоким чарующим голосом. Каюта погружена в полумрак, проносящиеся мимо звёзды бросают на лицо Спока светлые отблески. Движения его — плавные, завораживающие, тишина вокруг — мягкая, согревающая, обстановка — почти интимная. Ла'ан вдыхает разлитые в воздухе тепло и уют, и они согревают её изнутри словно глоток горячего чая. Щёки её горят — не то от удовольствия, не то от близости голубого пламени.

— Наиболее полно чай раскрывается при температуре в девяносто три целых и семь десятых градуса, — добавляет Спок, снимая чайник с огня.

У вулканского чайника нет ручек, и Спок берёт его ладонями за бока. Ла'ан хмурится и бросает мимолётный взгляд на его лицо — как всегда ровное и безэмоциональное. Тонкая струйка кипятка медленно заполняет чашку, чаинки взвиваются вихрем, словно танцуя, и краешки лепестков разворачиваются подобно взметнувшимся пышным рукавам.

Ла'ан смотрит, как вода окрашивается в кроваво-красный — цвет гор, цвет песка, которым так богата родина Спока, — а потом, не удержавшись, тянется к отставленному чайнику кончиками пальцев. И, тут же отдёрнув, машинально прислоняет пострадавшие пальцы к губам.

Как только Спок терпит?!

Спок, явно не оценивший её ребячества, одаривает Ла'ан укоризненным взглядом и бережно берёт её руки в свои.

— Ты горячий, — шепчет она: пальцы его всё ещё хранят жгучее тепло.

— Температура моего тела — тридцать две целые и пять десятых градуса по Цельсию, — возражает он, слегка приподнимая брови.

Губы Ла'ан, дрогнув, растягиваются в широкой улыбке, и она против воли хихикает, молясь, чтобы Спок не обиделся. Лишь секунду спустя она понимает, что он, должно быть, прекрасно чувствует все её эмоции — и душевное тепло, и нежность, и умиление, — и щёки её пылают, словно при температуре девяносто три целых и семь десятых градуса.

Ла'ан высвобождает ладони и смущённо отводит взгляд. Спок, ни слова не говоря, возвращает внимание к чаю и протягивает ей чашку.

Они пьют в тишине. Напиток сладок, но чуть горчит, словно гречишный мёд, прокатывается по горлу жгучим жаром и одуряюще пахнет дикой розой.

Ла'ан, потупившись, рассматривает чаинки под изучающим взглядом Спока, спокойно прихлёбывающего чай, плавится от столь пристального внимания, и сердце её быстро-быстро стучит.​