Дарт Узумаки (джен)

Имперский крейсер класса "Император" завис над изумрудной планетой Меравия IV, заслоняя собой тройную звезду системы. Исполинский корабль простирался над поверхностью как металлический левиафан, дремлющий в невесомости. Его чёрный корпус, испещрённый серебристыми линиями иллюминаторов и технических отсеков, поглощал солнечный свет, превращая день в сумерки. Тень корабля медленно расползалась по золотистым полям, словно чернильное пятно на драгоценном пергаменте, предвещая смерть и разрушение.

В главной деревне Южного полушария фермеры замерли, опустив рабочие инструменты. Матери прижимали к себе детей, пряча их за широкими юбками. Старики крестились древними символами забытых богов. Мужчины сжимали в натруженных руках вилы и лопаты, превратившиеся из орудий созидания в жалкое подобие оружия. Их лица, обветренные и загорелые, застыли в выражении обреченного ожидания.

Десантный трап опустился с протяжным гидравлическим шипением, словно вздох гигантского зверя. Облако пара, горячего и пахнущего машинным маслом, вырвалось наружу, клубясь в прохладном воздухе планеты. Металлические ступени коснулись влажной почвы, оставляя глубокие следы. Сквозь рассеивающийся туман проступила высокая фигура, чей силуэт внушал первобытный ужас даже тем, кто никогда прежде не видел лорда Узумаки.

Светлые волосы, некогда солнечно-яркие и мягкие, сейчас напоминали выгоревшую пшеницу — жесткие, растрепанные, с пепельным оттенком, будто припорошенные пеплом сожженных миров. Они свободно спадали до плеч, обрамляя лицо с резкими чертами. Глаза, синие, как глубины древнего океана, смотрели холодно и пусто, словно сама жизнь была выжжена из них давным-давно. Три пары тонких шрамов на щеках, напоминающие усы хищника, придавали его лицу что-то звериное, первобытное.

Тёмный костюм с элегантными серебряными застежками охватывал мускулистое тело, подчеркивая силу, скрытую под дорогой тканью. Длинный плащ с высоким воротником, подобный тому, что носил легендарный граф Дуку, развевался при каждом шаге, словно крылья хищной птицы, готовой броситься на добычу. На поясе висел лайтсабер — элегантное оружие, чья серебристая рукоять была украшена тонкой спиральной гравировкой — символом, значение которого он давно забыл.

Это был он — Дарт Узумаки, правая рука Вейдера, палач мятежных миров, кошмар галактики, чье имя матери шептали непослушным детям.

Имперские штурмовики в белой броне, словно призрачные стражи смерти, выстроились за его спиной. Дюжина, затем еще две, затем еще — они выходили из корабля бесконечным потоком, их шаги звучали механически синхронно, а лица скрывались за безжизненными шлемами, лишенными всякого выражения. Солнечный свет отражался от белых панцирей, создавая иллюзию свечения.

Старейшина деревни, седой мужчина по имени Каэл Мортис, с морщинистым, обветренным лицом, вышел вперед, опираясь на узловатый посох из редкого красного дерева — семейную реликвию, передававшуюся из поколения в поколение. Его руки, покрытые мозолями от десятилетий тяжелого труда и венами, вздувшимися как речные притоки, заметно дрожали. Но в выцветших зеленых глазах читалась решимость человека, готового встретить свою судьбу с достоинством.

— Лорд Узумаки, — его голос звучал хрипло, но твердо, эхом разносясь в напряженной тишине, — мой народ... мы не можем заплатить полную дань в этом сезоне. Засуха уничтожила половину урожая. Детям нечего есть. Мы просим отсрочки до следующего...

Дарт Узумаки остановился, изучая старика взглядом, в котором читалось спокойное, почти академическое любопытство естествоиспытателя, рассматривающего редкий экземпляр насекомого. Легкий ветер играл с его плащом и волосами, создавая впечатление, будто тьма сама колышется вокруг него, живая и осязаемая.

Он поднял руку в черной перчатке, и старик замолчал на полуслове, страх перехватил его горло.

— Мне плевать на ваше пшено, старик, — произнес Узумаки низким, бархатистым голосом, в котором странным образом слышались отголоски детской звонкости, давно утраченной. — В этом году я не собираю дань.

По толпе пробежал тревожный шепот — облегчение, смешанное с недоверием. Дарт Узумаки сделал несколько шагов вперед, и люди отшатнулись, как волны от носа корабля.

— Мне нужен лишь беглец, которого вы прячете, — продолжил он, и каждое его слово падало, как камень в тихую воду. — Мятежник. Контрабандист. Его корабль был замечен в вашей атмосфере три дня назад.

Страх промелькнул в глазах старейшины — быстрая искра осознания, тут же погашенная решимостью. Он быстро овладел собой, но для тренированного взгляда Узумаки эта микроэмоция была очевиднее солнца в зените.

— Беглец? — старик растерянно покачал головой. — Милорд, клянусь всем святым, мы не знаем ни о каком беглеце. К нам давно не прилетали корабли. Мы простые фермеры, — он опустился на колени, склоняя седую голову. Сухие суставы хрустнули, и лицо старика исказилось от боли. — Умоляю, поверьте нам.

Дарт Узумаки наблюдал за этим проявлением покорности с легким интересом. В глубине его сознания что-то шевельнулось — смутное воспоминание о другом старике, который когда-то давно стоял перед ним, защищая... кого-то. Лицо ускользало, оставляя лишь ощущение древней боли и утраты.

Тень улыбки скользнула по его лицу — не жестокой, но и не доброй. Он подошел ближе, опустился на одно колено перед стариком и положил руку на его плечо. Жест казался почти нежным, братским, словно утешение.

— Я понимаю вас, старейшина Мортис, — сказал он тихо, так, чтобы только старик слышал его слова. Удивление проступило на лице Каэла — он не называл своего имени. — И уважаю. Брось, вставай с колен. Это я должен кланяться тем, кто кормит Империю.

Он сделал глубокий, церемонный поклон, от которого по толпе фермеров пробежал удивленный шепот. Некоторые из них даже позволили себе слабые улыбки надежды, а несколько детей перестали плакать, завороженные зрелищем.

Дарт Узумаки развернулся и направился обратно к кораблю, его шаги были легкими и грациозными, как у хищника, экономящего силы перед решающим броском. Штурмовики расступились, образуя для него коридор из белой брони и черных визоров.

Проходя мимо командира отряда KL-2811, ветерана с потрепанной броней и красным наплечником, Узумаки произнес тихо, без единой эмоции, не меняя выражения лица и не замедляя шага:

— Сравняйте деревню с землей. Уничтожьте всех. Никакой пощады женщинам и детям. Найдите беглеца и доставьте ко мне.

Командир кивнул, не проронив ни слова. Ни один мускул не дрогнул под его шлемом, хотя за годы службы он уже не раз видел подобные приказы и их последствия.

Дарт Узумаки поднимался по трапу, когда за его спиной раздались первые выстрелы — резкие, пронзительные звуки бластеров, разрывающие мирную тишину деревни. Крики боли и ужаса прокатились волной, как внезапный шторм. Женский плач, детский визг, мужские проклятия — симфония страдания разрасталась, наполняя воздух.

Он не обернулся — не было нужды. Он знал, как это выглядит. Знал вкус пепла в воздухе, знал блеск огня в разбитых окнах, знал, как кровь впитывается в сухую землю.

И вдруг, как вспышка молнии в ясный день, перед его внутренним взором возникло другое селение в огне. Не простая деревушка фермеров, а целый город — с высокими зданиями, странными монументами, вырезанными в скале, и спиралевидным символом на гигантских воротах. Коноха. Название всплыло из глубин памяти, словно труп утопленника.

Он видел это место горящим, видел людей, бегущих в панике, слышал крики и плач. Видел лица — размытые, нечеткие, но почему-то важные. Чувствовал странную боль в груди, будто часть его самого сгорала вместе с этим неведомым городом.

Дарт Узумаки резко мотнул головой, отгоняя непрошеное видение. Это было давно. В другой жизни. Когда он был одиноким слабаком, беспомощным ребенком без цели и силы. До того, как отец — Дарт Вейдер — нашел его и показал истинный путь могущества.

Фантомная боль в груди усилилась, и он машинально сжал кулак, активируя Силу. Тёмная энергия потекла по его венам, вытесняя слабость и сомнения, заполняя пустоту внутри восхитительным ощущением власти. Боль утихла, воспоминания отступили. Осталась только цель.

В тронном зале корабля он сидел на простом, но массивном кресле из черного металла и вулканического стекла. Перед ним простиралось огромное смотровое окно, открывающее панорамный вид на планету. Деревни горели, превращаясь в огненные пятна среди изумрудных полей. Дым поднимался столбами к небу, как жертвенные подношения невидимому богу разрушения.

Дарт Узумаки не моргал. Его лицо, с тремя парами тонких шрамов на щеках, оставалось неподвижным, словно высеченное из мрамора древним мастером. Лишь в глубине глаз плясали отблески пожаров, словно огонь нашел убежище в самом его существе.

Двери тронного зала распахнулись с тихим шипением. Четверо штурмовиков втащили мужчину, который отчаянно сопротивлялся, несмотря на оковы и явные следы побоев. Его темные волосы были взъерошены, лицо покрыто кровью и синяками, но в карих глазах горел огонь неповиновения. Потрепанная белая рубашка и темный жилет с множеством карманов были испачканы грязью и кровью.

— Лорд Узумаки, мы нашли его, — доложил командир отряда, сняв шлем и обнажив изрубленное шрамами лицо с пустой глазницей. — Он прятался под полом таверны. Оказал сопротивление. Пришлось убить четверых местных, укрывавших его.

Узумаки медленно повернул голову, его движение было текучим, как вода, и одновременно механически точным.

— Хан Соло, — произнес он с нотками почти дружеской теплоты, словно приветствуя старого знакомого. — Какая честь. Капитан "Тысячелетнего сокола", контрабандист, герой Восстания... и мой билет к принцессе Лее.

Имя Леи вызвало на лице Хана яростную гримасу. Он сплюнул кровь на полированный пол тронного зала, темно-красная капля медленно растеклась по черному металлу.

— Где принцесса Лея? — произнес Узумаки, его голос был холоден как космическая пустота между звездами.

Хан усмехнулся, несмотря на разбитое лицо. Его глаза сверкнули вызовом.

— Даже если бы я знал, думаешь, я бы рассказал тебе, грязному имперскому псу?

Дарт Узумаки не выказал ни малейшего раздражения. Вместо этого он сложил руки в странную печать — жест, который казался совершенно неуместным в этом мире высоких технологий и космических кораблей.

— Вот и поговорили, — сказал он с легким вздохом.

Раздался негромкий хлопок, сопровождаемый клубом дыма, и внезапно рядом с Узумаки возник... еще один Узумаки. Абсолютно идентичный, с теми же холодными глазами и шрамами на щеках. Штурмовики, даже видавшие виды ветераны, невольно отступили на шаг.

Клон Узумаки молниеносно оказался рядом с Ханом и одним движением поднял его в воздух, сжимая горло. Ноги контрабандиста беспомощно болтались в нескольких сантиметрах от пола.

Настоящий Узумаки наблюдал за происходящим с легкой улыбкой. Он поднял руку и сделал характерный жест сжимающихся пальцев — точь-в-точь как Дарт Вейдер, когда душил непокорных подчиненных Силой.

— Прости, Хан Соло, — произнес он почти дружелюбно. — Я так и не научился папиному приему. Придется замарать руки.

Хан отчаянно хрипел, пытаясь вдохнуть. Его лицо багровело, глаза выпучились от удушья.

— Где. Лея. Соло? — каждое слово Узумаки падало как камень.

Хан что-то невнятно прохрипел, и клон слегка ослабил хватку, позволяя пленнику говорить.

— Пошел... к чертям... — выдавил Соло.

Узумаки покачал головой с видом учителя, разочарованного нерадивым учеником.

— Неправильный ответ.

Клон усилил хватку. Раздался отчетливый хруст. Тело Хана обмякло, глаза закатились. Клон разжал пальцы, и безжизненное тело рухнуло на пол.

Узумаки подошел к телу, всматриваясь в застывшее лицо контрабандиста с любопытством естествоиспытателя. Затем повернулся к командиру штурмовиков:

— Отправьте сообщение Сопротивлению. Пусть знают, что стало с их героем. И что их ждет та же участь.

Клон исчез в облаке дыма так же внезапно, как и появился. Дарт Узумаки остался один перед панорамным окном, глядя на догорающую планету.

* * *

Долина Завершения превратилась в поле битвы двух титанов. Каменные изваяния легендарных шиноби прошлого — Мадары Учихи и Хаширамы Сенджу — молчаливо наблюдали, как их наследники сходились в смертельной схватке.

Небо почернело от туч, воздух дрожал от высвобожденной чакры. Молнии прорезали небо, а земля содрогалась под ударами невероятной силы.

Узумаки Наруто, окутанный золотистым сиянием Режима Мудреца Шести Путей, стоял на одном берегу водопада. Его яркие голубые глаза, обычно искрящиеся оптимизмом, сейчас были полны решимости и боли.

Учиха Саске, окутанный фиолетовой аурой Сусаноо, возвышался на противоположном берегу. Его разноцветные глаза — один красный с узором Риннегана, другой с узором Шарингана — смотрели холодно и отрешенно.

— Саске! — крикнул Наруто, его голос эхом отразился от скал. — Хватит! Вернись в деревню! Вернись к нам!

Саске усмехнулся, активируя полную форму Сусаноо. Гигантский воин из чакры возвышался над долиной, сжимая в руке пылающий меч.

— К кому "нам", Наруто? — ответил он, и в его голосе слышалась горечь. — К тем, кто обрек мой клан на уничтожение? К тем, кто превратил моего брата в изгоя? Нет, дурак. Обратного пути нет!

Наруто стиснул кулаки, золотистая аура вокруг него стала ярче, принимая форму гигантского лиса — Курамы.

— Если ты не хочешь, — прокричал он, собирая в ладони спиралевидный шар чакры невероятной мощи, — я верну тебя к свету силой!

— Попробуй! — Саске сконцентрировал в руке электрический разряд, который рос и пульсировал, превращаясь в ослепительную молнию.

— Расенган!

— Чидори!

Две силы столкнулись в центре долины, над бурлящими водами водопада. Свет, ярче тысячи солнц, затопил все вокруг. Пространство вокруг них исказилось, пошло рябью, словно кто-то бросил камень в зеркальную гладь реальности.

Наруто и Саске почувствовали, как их затягивает в этот разлом — все сильнее, все глубже. Они цеплялись друг за друга, не желая отпускать даже в этот момент.

— Наруто! — закричал Саске, и в его голосе впервые за долгое время звучал страх.

— Я держу тебя! — ответил Наруто, крепче сжимая руку друга.

Но сила водоворота была слишком велика. Их пальцы разжались, и тьма поглотила обоих.

* * *

Наруто медленно приходил в сознание. Голова раскалывалась, тело ломило, будто после тренировки с Какаши-сенсеем. Он попытался открыть глаза, но яркий свет заставил его зажмуриться.

— Он приходит в себя! — произнес чей-то голос, звучащий странно, с акцентом, которого Наруто никогда не слышал.

— Держите оружие наготове! Мы не знаем, кто он и откуда взялся!

Наруто наконец сумел сфокусировать взгляд. Вокруг него стояли люди с оружием, похожим на металлические палки. Они были одеты в странную форму, некоторые в шлемах, закрывающих лица.

— Опустите оружие! — раздался властный женский голос.

Сквозь толпу вооруженных людей прошла молодая женщина. Ее каштановые волосы были уложены в сложную прическу, а одежда выглядела богато, хотя и была запылена и местами порвана, словно после долгого пути. Но главное — от нее исходила аура лидера, такая же сильная, как от Цунаде-бабули.

Она опустилась на колени рядом с Наруто, ее карие глаза изучали его с изумлением и тревогой.

— Мальчик, — произнесла она, и ее голос звучал мягче, чем когда она отдавала приказы. — Меня зовут принцесса Лея. Откуда ты здесь взялся?

Наруто моргнул, пытаясь осмыслить происходящее. Принцесса? Какая еще принцесса? Где Саске? Где они вообще находятся?

— Я... — его голос звучал хрипло. — Я Узумаки Наруто из Конохагакуре. Где мой друг? Где Саске?

Лея переглянулась с высоким мужчиной, стоявшим рядом.

— Узумаки? — произнесла она, и в ее голосе звучало что-то странное. — Это... необычное совпадение.

— Какое совпадение? — Наруто попытался сесть, и с удивлением обнаружил, что все его раны, полученные в битве с Саске, исчезли. — Где я? Что это за место?

Лея помогла ему сесть, и Наруто впервые увидел, что находится не просто в странном месте, а в совершенно другом мире. Сквозь большое окно он видел звезды и темноту космоса, а под ним — изгиб планеты, бело-голубой, как жемчужина.

— Ты на космическом корабле Сопротивления, — ответила Лея. — И, похоже, у нас с тобой очень много тем для разговора, Узумаки Наруто.