Новая жизнь Ольги Петровны, или Надо было меньше пить (джен)

— Господи, — простонала Ольга Петровна, промаргиваясь, чтобы вернуть себе ясность и отчетливость зрения. — Это сколько надо было вчера выпить, чтобы сейчас перед глазами появился зеленый человек? — она глубоко вздохнула и снова попыталась напрячь зрение, медленно поднимая корпус, чтобы сесть.

Напротив неё стоял двухметровый мужчина действительно зеленого цвета.

«В плечах как гараж моего дедушки. Раньше назывался ракушкой», — отметила мысленно та, которая отдаленно надеялась, что этот нелепый сон скоро закончится, и утро ее встретит прохладой.

— Хотя нет, — уже вслух произнесла она, — это не человек, а плод воображения после пьяного угара. Людей таких не бывает. Вот до чего доводят девичники. Стыдитесь, Ольга Петровна. Вам уже столько лет, а пить так и не научились. Но наливочка была отменной.

Пока леди разговаривала сама с собой, зеленый великан ее внимательно рассматривал, и как успела заметить пьянь с высшим образованием, как себя обозвала Ольга Петровна, его глаза в какой-то момент начали светиться желтым цветом.

— А почему, почему, почему, был светофор зеленым? А потому, потому, потому что он был в жизнь влюбленный, — пропела после этого дама и приподняла брови, правда, пока не понятно почему — то ли от собственного вокального таланта, то ли как реакция на желтый сигнал глаз напротив.

«Прелестно, мать. Просто бинго! Как говорится, выходные удались! Потеряны ум, честь, совесть и… — продолжала мысленно клеймить себя позором мадам, а одной рукой нащупала верхнюю часть женского нижнего белья и выдохнула, лифчик был на месте. — Врач-нарколог допилась до зеленых человечков. Профессор кафедры сойдет с ума, узнав о «достижениях» своей лучшей бывшей студентки, решившейся наконец-то продолжить научную деятельность через столько лет, без пяти минут кандидата медицинских наук. А почему он, собственно, вообще о чем-то должен узнать? Сейчас галюны пройдут мимо, я помашу им рукой, потом приму холодный душ, шипучий аспирин и ву-а-ля! Оленька будет в полном порядке и готова к новым подвигам. Надо еще своим девчулям позвонить, узнать, как там собутыльницы утро встретили. И вот какого хрена так бурно обмывали Маринкин развод? Хотя нет, все правильно. Избавление подруги от мелкого рогатого скота заслуживало похода в бар, грандиозной пьянки с танцами, потом поездки на дачу… Вот уже и память частично вернулась. Порадуемся, товарищи! Странно только, почему это зеленое существо до сих пор не исчезло. Может, подружбайки решили подшутить и приволокли в комнату эту огромную игрушку? Ну и рожа у него, честное слово, и кого-то он мне напоминает».

Закончив столь длительный внутренний монолог, она начала пристальнее всматриваться в стоящее напротив зеленое нечто внушительных размеров, чтобы рассмотреть которое пришлось высоко задрать голову вверх, тут же услышав хруст шейного отдела позвоночника.

— А вот и остеохондрозик проснулся. Значит, я жива, шею мне за остроумие никто не свернул, — порадовалась врач.

В этот момент «игрушка», словно догадавшись, о чем сейчас именно был мозговой штурм дамы, ехидно улыбнулась и скрестила большие руки на груди, будто ожидая продолжения моноспектакля, главной героиней и единственной актрисой которого являлась Ольга Петровна.

— Чёрт побери, — произнесла леди. — Живой. Если еще спляшет, получится пляшущий человечек. Караул, — как-то вяло для данной ситуации протянула женщина и снова зажмурилась, поскольку вновь столкнулась со светящимся взглядом и странной улыбкой незнакомого существа.

«Морда страшноватая, а улыбка обворожительная», — подумала она и сама себя мысленно одернула, напоминая, что дипломированный врач-нарколог явно вышла за рамки разумного восприятия того, что происходит вокруг или, а на это были большие надежды, в ее не до конца протрезвевшей голове.

Ольга Петровна оторвала взгляд от зеленого субъекта и начала медленно озираться по сторонам, к своему удивлению, обнаружив, что сидит на большой кровати в огромном помещении, настолько большом по площади, что стен увидеть, как не старалась, не смогла.

«Я что, по пьяни уснула на сцене Большого Театра? И кто нас сюда пустил? Какая постановка? Так…надо вернуться к азам, — дама попыталась сосредоточиться. — Химический элемент 16 группы второго периода периодической системы Менделеева — кислород О2. Дмитрий Иванович, мое вам почтение, — посчитала своим долгом поприветствовать, и не важно, что мысленно, великого ученого. — Простите, если ошибусь. Идет проверка мозгов. Раствор вчера был коварен. Продолжу… Молярная масса кислорода 32 г/моль. Какой же атомный номер кислорода? Думай, думай, Оля, не позорь Дмитрия Ивановича», — тестируя себя, Ольга Петровна продолжала рассматривать антураж места, в котором находится.

— Вспомнила! 8! — радостно вскрикнула дама. — ОК. Мозги на месте. Еще бы вспомнить, как я оказалась … кстати, а где я?

Она перевела взгляд на зеленого человека, решив переключить свое внимание на него, надеясь найти ответ на животрепещущий вопрос, но на несколько секунд отвлеклась, вновь прислушиваясь к себе, а когда вернулась взглядом к великану со светящимися глазами, обнаружила, что к нему подошел еще один, как оказалось, предварительно постучав в дверь и получив разрешение войти, чего она не заметила, погрузившись в размышления об окружающей действительности или затянувшейся галлюцинации, с конкретикой своего состояния Ольга Петровна пока так и не определилась.

— Этого еще не хватало, — простонала врач-нарколог. — Двоится в глазах. Тревожная симптоматика. — Ну, не могла же я спиться за один вечер? — она на мгновение зависла в мыслях. — Хотя… как знать, как знать…

В этот момент вошедший стал издавать звуки — что-то среднее между рыком льва и хрустом старого дерева, готового завалиться и придавить собой кого-нибудь. Таким образом он передавал какие-то ценные мысли тому, что так и пялился на уважаемую Ольгу Петровну, периодически то хмурясь, то, наоборот, от удивления поднимая брови.

Сейчас перед бухо сапиенс — пьянью разумной, а именно такое гордо звучащее определение себя крутилось в голове нарколога, уже стояло два зеленых существа реально пугающей комплекции и со странным выражением на лицах или мордах.

«Скажем так — физиономиях размером с таз», — такое сравнение больше всего понравилось нашему доктору, внимание которой в следующую минуту привлекли мощные грудные клетки существ и странная конфигурация ушей, больше напоминающих уши эльфов в детских сказках.

«У второго батарейка села, раз глаза не светятся. Ох, что-то мне подсказывает, что здесь понадобятся знания физики, которую я не любила ни в школе, ни в институте», — почему-то отсутствие яркости в глазах второго существа навеяло на даму воспоминания именно об этой дисциплине, так и оставшейся для нее в большей степени темной областью знаний.

— У нашей любви села батарейка, — пропела она, но тут же мысленно сравнила себя с нафталиновой примой сомнительного музыкального коллектива, гастролирующего по странным местам, ибо зрители как-то не вызывали доверия и не было слышно оваций.

Вновь прибывший, покосившись на женщину, снова обращаясь к первому, заговорил быстро, глухо, словно опасаясь, что она может его хорошо расслышать.

— Да не гунди ты, иностранец, — громко сказала Ольга Петровна и потерла виски, потом поправила длинные волосы, сбившиеся на одну сторону. — Я все равно вас — убогих не понимаю. Да и голос у тебя, как паровозный гудок. Лучше помолчи, голова шумит. Не вынуждай меня переходить на повышенные децибелы. Они, между прочим, вредны для здоровья.

После ее команды, иначе это назвать нельзя было, поскольку наша леди не всегда замечала в общении с другими своего тона, свойственного военачальникам, двое зеленого цвета замолчали.

И тут нашу Ольгу Петровну озарила странная мысль:

«Откуда на моей башке парик длинных волос? У меня ведь стрижка. Надеюсь, что подшофе не участвовала в сомнительных ролевых играх? Вот ведь будет позор на мою крашеную голову».

Она начала слегка дергать себя за волосы и рассматривать пряди.

— Цвет такой, о котором всю жизнь мечтала — рыжий с пепельным, — удивленно произнесла, разговаривая сама с собой.

Пока гостья исследовала свой череп на предмет его содержимого и обрамления, великаны переговаривались между собой, перейдя на полушепот.

— Ай! Это не парик! — она так сильно потянула себя за прядь, что от боли резко дернула головой вверх и, к своему удивлению, заметила огромную дыру в крыше прямо над собой, через которую просматривались яркие звезды. — Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей. Только помню, что стены с обоями, — философски рассматривая крупную звезду, процитировала Высоцкого дама. — Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна, — тут же сменила репертуар с поэтического на песенный и медленно перевела взгляд в ту сторону, где стояли двое громил, надеясь их больше там не увидеть. — Привет, лунатики! — но те в ответ молчали, и тогда Ольга Петровна продолжила вспоминать советскую поэзию, рассматривая контуры повреждений в крыше. —

А потом кончил пить,

Потому что устал,

Начал об пол крушить

Благородный хрусталь,

Лил на стены вино,

А кофейный сервиз,

Растворивши окно,

Взял и выбросил вниз.

— Неужели эта брешь — результат воздействия на твердую поверхность моего тела? — она прищурилась, оценивая масштаб катастрофы — приличного отверстия, явно не предусмотренного проектом здания. — Трындец просто. Надо худеть, а то дыра как от НЛО, потерпевшего крушение, — первичный вывод был сделан с прискорбием, но с долей внутреннего природного оптимизма. — Хотя сначала требуется обдумать свой диагноз и начать лечение, пока маразм не разбил светлые мозги некогда трезвенницы Оленьки, а о своих габаритах подумаю позже, голова важнее. Ну, баба Глаша, погоди! Люблю я тебя, поэтому теперь и на том свете найду с твоей наливочкой, будь она неладна. Кстати, может я траванулась и уже на полпути к родственнице, а эти двое — провожатые? Хотя нет, на ад не похоже, в рай меня не пустят однозначно. Ох, — от внутреннего испуга и внезапного осознания своей возможной причастности к преждевременной кончине подружбаек, она подпрыгнула на кровати, от чего напряглись зеленые товарищи, — как же мои девоньки? Неужели я и их отравила? Профессора математики, заслуженного педагога и бывшую владельцу козла, которая по иронии судьбы имеет профессию ветврача, известного на весь наш край. Нет мне прощения.

Дама на несколько минут замерла, что напрягло следящих за ней зеленых великанов. Потом она начала непроизвольно прядь волос медленно накручивать на указательный палец, при этом отрешённо глядя в никуда.

Отследить взгляд Ольги Петровны зеленые люди попытались, но безуспешно. Складывалось впечатление, что она смотрит сквозь пространство. При этом ее манипуляции с волосами воспринимались двумя великанами весьма провокационно — от этого действия им было трудно оторвать взгляды, это как-то расслабляло, а на того, что светом своих глаз напоминал включенные фары КАМАЗа, действовало даже возбуждающе.

Но после нескольких минут такого восприятия жестов гостьи он включил мозги и разочаровано понял, что его соблазнять не собираются, на него даже не смотрят.