Семейные новости (гет)

Маринетт глубоко вдохнула перед дверью пекарни. Тёплый воздух снаружи пах осенью и сахарной глазурью — почти как в детстве. Обычно этот запах мгновенно успокаивал. Но сегодня сердце всё равно стучало слишком быстро.

— Может, пока рано? — прошептал Клод, нахмурив лоб. Он поправил воротник куртки, как будто тот мешал дышать.

— Мы уже решили, — мягко ответила она и переплела пальцы с его. — Они нас любят. Это главное.

— Ну как минимум тебя. — Он попытался улыбнуться — получилось криво, но так родственно-тепло, что Маринетт коротко коснулась губами его руки.

Она толкнула стеклянную дверь, и тишина улицы разом сменилась уютным хаосом.

— Ма-ари-нетт! — протянул Том, словно встречал звезду мирового уровня. Он стоял у витрины с формой для печенья в руках, а перед ним — засахаренные маршмеллоу в виде полупрозрачных привидений. — Мы думаем новый рецепт к Хэллоуину! С маршмеллоу-привидениями, смотри! Ты должна попробовать первая!

Маринетт успела лишь открыть рот, когда из-за мужа вынырнула Сабина. Она вытирала руки о фартук и сияла, как огонёк над тортом:

— О, Клод! Всегда так приятно вас видеть. Вы пришли с новостью? — Вопрос прозвучал с такой надеждой, что Клод невольно вытянулся, как школьник перед экзаменом.

Маринетт почувствовала, как он внезапно стал неподвижным — даже дыхание будто задержал. Она уже собиралась начать аккуратную подготовительную речь, но Сабина ахнула, широко распахнув глаза.

— Подождите! — воскликнула она, на секунду поднеся пальцы ко рту. — Вы… завели котёнка?!

— Что? — синхронно выдохнули Клод и Маринетт, даже интонация совпала.

— Я видела у тебя в телефоне фотографию маленькой пелёнки! — Сабина всплеснула руками и уже тянулась к ним с распростёртыми объятиями. — Где же он? Как зовут малыша? Рыжик? Плюшка? Капкейк?

Клод моргнул. На его лице появилась такая смесь испуга и растерянной вежливости, что Маринетт едва не рассмеялась, а потом вспомнила, что момент серьёзный… и важный.

— Мама… — Она вздохнула, пытаясь удержать улыбку. — Это… не котёнок.

Сабина прижала руки к губам, словно боялась, что радость вырвется слишком громким криком. Том застыл с миской теста, как памятник пекарскому потрясению.

Маринетт взглянула на Клода. Он уже смотрел на неё — без слов, но с той самой уверенной поддержкой: "Мы вместе".

Она вдохнула глубоко, как перед прыжком в мягкое облако, и сказала — тихо, но так, что это заполнило весь мир:

— У нас будет ребёнок.

Половник в руке Тома плюхнулся в тесто и исчез там, как подводная лодка. Сабина ахнула — звук был похож на хлопок салютной конфетки — и в следующую секунду буквально налетела на Клода, сжав его в стальном объятии.

— Добро пожаловать в семейный хаос, дорогой! — всхлипнула она так радостно, что в глазах немедленно заблестели слёзы.

Клод выдал сдавленный смешок — или это был стон? — у него точно хрустнули пару рёбер.

Тем временем Том уже метался по кухне, как ураган из крема и идей:

— Нам нужен праздничный торт! Большой! Нет — огромный! И шарики! Я сделаю шарики из глазури! Погодите, я сделаю коляску из мастики! Розовую? Голубую? Нет, если не знаем, тогда… полосатую! Универсальную!

Он говорил настолько быстро, будто сахар в его крови решил устроить флешмоб.

Клод огляделся — вокруг кипела буря любви и растерянного энтузиазма — и почувствовал себя так, будто попал в самый добрый шторм на свете. Маринетт подошла ближе. Её пальцы нашли его руку под столом — лёгкий, уверяющий контакт, который сказал больше, чем слова.

— Всё будет хорошо. — Она улыбнулась. — Они просто… показывают эмоции громко.

— Они? — Клод перевёл взгляд на Тома, который как раз пытался выдавить крем в форме младенца… или утки? — Твои родители прекрасны. Просто… очень громкие.

Сабина наконец отпустила несчастные Клодовы рёбра и тут же заключила в объятия дочь, аккуратно, но крепко:

— Маринетт, ты будешь чудесной мамой. Я так... так горжусь тобой.

В тот момент Клод увидел, как Сабина смотрит на них обоих: не просто любовь — признание, принятие, радость за новую семью. И ему стало ещё теплее, будто внутри включили ещё одну гирлянду. Том прервал трогательность, влетев обратно с кульком муки:

— Итак! Кто будет пробовать торт в честь… хм… как мы назовём праздник? "Чудо в животике"? "Сюрпризнушки"?

Сабина вздохнула и пристально посмотрела на мужа:

— Том, дай детям хоть вдохнуть!

Маринетт уже смеялась — звонко, спокойно. И Клод тоже. Смех оказался как глоток воздуха — лёгким, искренним. Он подумал, если так шумно уже сейчас… что же будет дальше?

Ответ вспыхнул у него внутри без сомнений.

Больше любви. Больше хаоса. Больше сладостей.

И он был готов ко всему — даже к полосатой мастичной коляске.