Клубная пятница (джен)

Ночь с пятницы на субботу в самарском клубе Дункельхайт, как всегда, намечалась веселая и интересная, а потому и народу собралось, как всегда, много. Ещё бы, ведь сегодня на сцене будет шоу из столицы! Выступают танцоры брейкданса, которые уже и всю Европу с гастролями объехали, и в Америке побывали! И вот теперь, прямо из Москвы, прибыли в Самару, чтобы устроить одно-единственное выступление, и не где-нибудь, а в самом модном клубе города, в Дункельхайт!

Музыка оглушала, свет со сцены слепил глаза. В пересохшем горле сильно першило. Но Мила продолжала танцевать, хоть уже и не чувствовала ног от усталости. Частично виноваты в том были новые ботильоны: слишком узкие, да ещё и с каблуками.

«Всё-таки простудилась! Наверное, свалюсь завтра и пропущу пары!»

Эта мысль вызвала досаду и лёгкую грусть: Мила ненавидела выпадать из жизни из-за болезней.

«Надо добраться до стойки и заказать коктейль, и со льдом, всё равно горло уже воспалено, нечего терять!»

А эта мысль даже добавила бодрости. Лена что-то сказала Оле на ухо, и они перестали танцевать. Оля попыталась перекричать музыку, но потом сдалась и просто поманила Милу за собой. Они обходили танцующих, старались никого не толкнуть и не наступить на ноги. Всё дальше от сцены, а ведь скоро шоу, и назад вернуться не получится — их место очень быстро займут. Мила разочарованно вздохнула. И продолжила вместе с подругами пробираться к чил-ауту.

Прохлада кондиционера особенно приятно ощущалась на разгорячённой коже. В синем свете лица подруг казались неестественно бледными, а глаза — блестящими темными пятнами. Ленины тёмно-синее платье и покрашенные в чёрный цвет волосы до плеч и вовсе казались мини-порталами в параллельное измерение. Вдалеке, у стены было несколько вип-столиков, где сидели бывшие студенты, теперь состоявшиеся в жизни люди. К столикам подходили официанты, приносили закуски и напитки. Мила очень бы хотела сидеть там, но ей бы пришлось несколько месяцев питаться одним дошираком, чтобы скопить на бронь места за таким столиком.

— Мне плохо, я домой, — объявила Оля и заправила за ухо выбившуюся из причёски прядь пшеничных волос. От любого её движения Мила ощущала сбивающий наповал аромат сладких фруктовых духов. А Оля была уверена, что эти духи идеально подходят к её пестрому платью в стиле бохо.

— Я тебя провожу, — безапелляционно сказала Лена. — Не одной же тебе идти!

Потом она, спохватившись, повернулась к Миле и спросила:

— Ты ведь с нами?

— Но мы только пришли! — вполне искренне возмутилась Мила.

— Я больше не могу, — виновато сообщила Оля. — Голова болит и слабость какая-то. Заболела я, наверное.

— Я останусь, — решительно заявила Мила. — Хочу посмотреть шоу.

На сегодняшний вечер она тоже копила несколько месяцев, брала из дома бутерброды в институт, не ходила в столовую и не зависала с подругами в пиццерии после пар. Только чтобы оплатить входной билет в клуб, и именно сегодня, ведь на сцене будут выступать столичные брейкдансеры. И когда в следующий раз они приедут, да и приедут ли — неизвестно. Оля горестно вздохнула и виновато посмотрела на Милу.

— Прости, что так вышло, — сказала она. — Я не специально.

— Может, всё-таки пойдёшь? — спросила Лена. — Нехорошо одной-то здесь…

Она намекала на все недавние случаи исчезновения молодёжи в клубе. О них писали и в дзене, и в соцсетях. К ним даже приходили полицейские в институт и проводили беседу на БЖЧвЧСБезопасность Жизнедеятельности Человека в Чрезвычайной Ситуации. Мол, будьте осторожны, не доверяйте новым знакомым, не оставайтесь с ними наедине. Миле тогда эта беседа показалась формальной, чисто для галочки. А исчезновения продолжились. Не чаще, чем раз в полмесяца из клуба исчезал один человек: парень или девушка. В клуб люди заходили, а из клуба уже не выходили. Во всяком случае, на записях видеокамер их не было. И уже пошли разговоры, мол, прикрыть бы клуб хоть на время, но клуб продолжал работать.

После затянувшейся паузы Мила уже была готова ответить «да», но, вспомнив обо всех своих экономиях и ухищрениях ради того, чтобы попасть сюда именно сегодня, отрицательно замотала головой, да так сильно, что заболела шея.

«Ну что со мной может случиться?! Просто посмотрю шоу и не буду ни с кем знакомиться!»

Спокойствия ей эта мысль не принесла, но Мила старалась не выдать своего страха.

— Ну ладно, мы всё понимаем, — примирительно сказала Оля.

— Обязательно позвони, когда домой приедешь, — попросила её Лена.

— Хорошо, — как-то очень быстро согласилась Мила.

— Обязательно, — очень серьезно сказала Лена, — я спать не буду, пока не дождусь твоего звонка, слышишь?!

— Да-да, поняла я, — заверила её Мила.

Ленино заявление прозвучало весьма серьезно, ведь завтра им всем надо в институт к первой паре, к восьми тридцати утра, а Лена живёт далеко, и выйти ей необходимо за полтора часа, чтобы не опоздать.

Танцоры брейкданса превзошли все ожидания Милы. Да, она видела их клипы в соцсетях, но в реальности всё оказалось в сотни раз лучше. После каждого номера следовала музыкальная танцевальная пауза для гостей клуба. Мила смогла купить себе алкогольный мятный коктейль со льдом, а во время пауз она очень ловко и осторожно, никого не задев и даже не пролив свой коктейль, добралась до сцены и теперь была почти так же близко, как и перед началом выступления. Коктейль она пила очень маленькими глотками: горло болезненно саднило, и она всерьёз опасалась ангины, потому отчаянно боролась с желанием быстро выпить весь бокал. Мила танцевала, но немного, и очень тщательно следила за своим напитком. Она знала истории клабберов о разных… веществах, которые мошенники могут подбросить в бокал зазевавшемуся простофиле.

Выступление длилось дольше часа. И когда всё закончилось, Мила горестно вздохнула: теперь придётся остаться до шести утра, тогда поедут первые трамваи и автобусы, и она сможет вернуться домой, выпить кофе и решить, ехать в институт или нет…

«Надо позвонить Лене, чтоб не ждала!»

Ухватившись за эту мысль, она, разгорячённая и усталая, вернула пустой бокал на барную стойку.

— Вот спасибо! — шустрый, белокурый бармен забрал бокал и наградил её дежурной белозубой улыбкой.

Она спустилась вниз, на первый этаж. Здесь, рядом с гардеробом было большое ростовое зеркало с эмблемой клуба, они сегодня уже сфоткались все втроем здесь. Мила вытащила из маленького серебристого рюкзака мобильник и позвонила Лене.

— Я до утра останусь, — сказала она, — так что ложись спать. И… спасибо тебе.

— Ну, ладно, — Лена вздохнула и замолчала. — Осторожнее там.

— Да, конечно, — заверила Мила. — А шоу было супер! — похвасталась она. — Я тебе видео отправила… и Оле.

— Вот и хорошо, — и Лена зевнула, — завтра… посмотрю.

И она отключилась. Почему-то у Милы осталось ощущение какой-то странной досады от этого разговора. Она внимательно осмотрела себя в зеркало. Короткое, почти готическое чёрное платье с лаконичным кружевным воротником, безупречно сидело на её стройной фигуре. Чёрные колготки подчёркивали длинные ноги, да и ботильоны отлично сочетались с платьем благодаря своему лаконичному дизайну. Её завитые в локоны каштановые волосы до плеч совсем не растрепались, спасибо лаку с суперфиксацией. Да и водостойкая тушь прекрасно держалась на длинных ресницах, подчёркивая яркий цвет зелёных глаз. Мила обновила тёмно-розовую помаду и блеск для губ: большая часть того и другого осталась на бокале с коктейлем. Скоро Хэллоуин, потому Мила остановилась именно на этом, немного ведьмовском образе. Вниз спускались люди, группами, парами, по одному. Громко разговаривали, смеялись. Они брали свои куртки из гардероба и шли на улицу курить. И Мила вдруг ощутила смутное, абсолютно необъяснимое беспокойство.

«Может… позвонить родителям?! Пусть вызовут такси!»

И она даже затрясла головой, настолько глупой и абсурдной показалась ей эта мысль. Такси родители, конечно, вызовут. Но потом отец ей ещё не раз припомнит это, и будет ехидствовать в свойственной ему манере. А мама… А мама не станет с ним спорить и предпочтёт промолчать. Нет! Она не даст папе ещё один повод высмеивать себя! Их и так предостаточно! И Мила решительно поднялась по крутой винтовой лестнице из металла обратно, на второй этаж, в клуб. Она рассердилась. На себя? На родителей? На всех сразу? И даже в стуке каблуков её новых ботильонов ей послышалась… злость.

Музыка по-прежнему звучала оглушающе. Свет ослеплял. Людей на танцполе, казалось, стало ещё больше. И Мила решила не проходить вглубь зала.

К ней подскочил худой парень, одетый в джинсы и футболку, с растрёпанными, выкрашенными в тёмно-зелёный цвет, волосами.

— Потанцуем, красавица?! — закричал он.

Мила сразу заметила, как сильно расширены зрачки в его глазах. Страх сковал ледяными тисками. И Мила уже хотела сказать «нет», но не успела. Руки, обманчиво тонкие и худые, схватили её. Мила попыталась вырваться, но не получилось. Её запястья удерживали стальной хваткой. И Мила растерялась: никто и никогда не вел себя так с ней. Парень фактически потащил её от стены в центр зала. Мила видела, как он пошатывается, как неестественно двигается. Она ещё раз попыталась вырваться. Прикосновение потных рук вызывало у неё отвращение. Шокированная, парализованная страхом, Мила просто стояла, надеясь улучить момент и убежать. Но странный парень ни на секунду не отпускал её. Он танцевал, то отдаляясь, то приближаясь к ней. Миле казалось, он извивается, будто змея.

«Убийца?! Что, если именно он…» — подумала Мила и снова дёрнулась. Парень рывком притянул её к себе и, улыбаясь, прижался к ней. А затем… потёрся о её бедро. И вот тогда оцепенение Милы мгновенно прошло. — Отпусти, урод! — закричала она. И толкнула его, но снова не смогла вырваться. Находившиеся рядом люди ничего не заметили и продолжали танцевать. Её крик утонул в оглушающей музыке. Парень снова прижался к ней.

— Тебе понравится, — сказал он. И Мила услышала его охрипший голос даже сквозь музыку. Она задрожала и крикнула:

— Помогите!!!

Но ничего не происходило: люди вокруг продолжали танцевать. Парень начал двигаться и снова тянул Милу за собой. Мила с ужасом поняла, что он направляется к туалету. Она снова дёрнула руку и закричала:

— Помогите!!!

Но никто не услышал. Тогда Мила начала упираться, в какой-то момент она просто повисла на вцепившемся в неё парне, но он всё равно не отпускал её. Она наступила кому-то на ногу и услышала мат в свой адрес. Кого-то толкнула.

— Смотри, куда прёшь, корова!!! — закричала какая-то девица рядом. Она толкнула Милу, очевидно, в ответ. И Мила упала. Но стальная хватка на её запястье никуда не делась. Её тянули за руку до боли в суставах. Тогда она ударила ногой. Каблук нового ботильона врезался в голень.

— Ах ты, суууукаааа!!! — закричал напавший на неё. Его голос звучал громко и неестественно.

В панике Мила ударила его вновь.

— Помогите!!!

Но никто не спешил ей помочь. Люди отодвигались от неё и нападавшего. А затем… Мила успела увидеть тёмный силуэт, быстро мелькнувший перед её глазами в бликах светомузыки. Словно со стороны наблюдала она, как кулак светловолосого парня врезался в нос её обидчика. И из носа потекла тёмная кровь. Стальная хватка на её запястье разжалась, и Мила отползла в сторону. Но продолжала смотреть. Светловолосый схватил её обидчика за плечи и ударил коленом в живот. Вокруг них собирались желающие понаблюдать за дракой.

«Если узнают родители — запрут дома и никуда, кроме института, не пустят!»

Одетые в одинаковую чёрную форму, к ним уже протискивались высокие, плечистые охранники. Они очень ловко растащили дерущихся в стороны. Но, к удивлению Милы, практически мгновенно и без разговоров отпустили светловолосого парня, который, собственно, и начал драку. Обидчику Милы выкрутили руки и, полусогнутого, выволокли из зала. Там, где они прошли, на полу остались тёмные кровавые пятна: нос обидчика, скорее всего, был сломан и кровоточил.

— Испугалась? — спросил её светловолосый парень и помог подняться.

— Д-да, — только и ответила всё ещё пребывающая в состоянии шока Мила. Она зачарованно наблюдала, как в зал вошла уборщица и принялась быстро вытирать пол. И ей не приходилось просить людей посторониться.

— Я — Виктор, — представился молодой человек и улыбнулся.

— Мила.

Собственное имя вдруг показалось незнакомым… почти чужим. Мила снова вздрогнула, но заставила себя улыбнуться. Она посмотрела на молодого человека. Короткие, светлые волосы, синие глаза. Высокий и стройный, он был одет в джинсы и рубашку, очень качественно пошитые и идеально сидевшие на его фигуре, эти вещи выглядели просто и дорого одновременно. Довершали образ черные кожаные ботинки, на которых Мила не заметила ни одного пятнышка грязи, хоть на улице совсем недавно шёл дождь.

«Какой красавец! Никогда ко мне… вот такие… не подходили!»

Боясь сказать это вслух, Мила плотно сжала губы. Почему-то парень показался ей знакомым, хоть она и была уверена, что никогда не общалась с ним раньше и нигде не видела его.

— Может, тебя домой отвезти? — спросил Виктор, по-своему истолковавший затянувшуюся паузу.

«Домой?! Вот сейчас?! Родители догадаются!»

Конечно, Мила не сказала этого вслух, а только отрицательно покачала головой.

«А парень ещё и при машине!» — подумала она, по-прежнему не веря, что ТАКОЙ парень обратил на неё внимание.

— Я до закрытия буду, — Мила снова улыбнулась, теперь немного смущённо.

Она ещё успела подумать, что с лёгкостью слышит Виктора, а он её, и никто из них не кричит, а ведь оглушающая музыка из танцзала никуда не делась. Наверное, сказывался шок…

— Может быть, ты захочешь присесть и что-нибудь выпить? — спросил Виктор. — Можно угостить тебя?

Он так тепло улыбался, что Мила не решилась отказать.

— Да, — только и сказала она. Разговаривать было тяжело. И они пошли в чилаут. Миле вновь показалось странным, что они именно пошли, а не пробирались между танцующими: люди сами уступали им дорогу. Но Мила очень быстро забыла об этом.

Ожидаемо все столики в чилауте были заняты. Мила с трудом сдержала вздох. Но Виктор совсем не растерялся. Он подошёл к столику, за которым сидело больше всего людей. Виктор ничего не говорил, а просто смотрел на них. Мила не понимала, что происходит, но молчала. Молчали и люди, занимавшие столик. Вдруг они, всё так же молча, почти одновременно встали из-за столика и направились к выходу.

— Мила, присаживайся, — пригласил её Виктор.

— Спасибо, — только и сказала поражённая Мила.

Ещё больше она удивилась, когда Виктор подвинул для неё стул.

«Никто и никогда не вел себя так со мной», — эта мысль вспыхнула яркой звёздочкой в темноте, но ускользнула, Мила не успела уцепиться за неё.

Всё ещё не отошедшая от шока и испуга, Мила повесила свой серебристый рюкзак на спинку стула и села за столик. А рядом уже был молодой официант в клубной униформе.

— Молодые люди, вот меню, здесь еда, а это напитки, — и он положил на столик четыре меню, два для Милы, а два — для Виктора.

— Наверное, мы сразу сделаем заказ? — спросил Виктор.

— Да, — согласилась немного растерянная Мила.

— Да, конечно, — и официант заулыбался ещё шире.

— Тогда бутылку испанского вина, красного полусладкого, — сказал Виктор и вопросительно посмотрел на Милу. И она согласно кивнула, хоть здесь она пила вино только один раз, когда они вместе с подругами отмечали день рождения Лены. — И большую пиццу маргариту на тонком тесте, — продолжал заказывать Виктор. — Да, добавьте, пожалуйста, в неё оливок и немного базилика.

И Мила сдержала удивленный возглас, ведь это была её любимая пицца, и именно такую заказывали они здесь, когда праздновали день рожденья Лены. Тогда бармен великодушно разрешил им разместить всё на стойке и занять четыре высоких крутящихся стула…

— Мила, хочешь что-нибудь ещё? — вопрос Виктора вырвал её из воспоминаний.

— Нет, — ответила она, немного растерявшись.

«Откуда он знает?» — подумала она, но спросить не решилась.

Их заказ принесли на удивление быстро, и не только бутылку вина, но и пиццу. Официант, всё так же улыбаясь, открыл вино и разлил по тонкостенным бокалам. Когда он ушёл, Виктор положил самый аппетитный кусок пиццы на тарелку Милы. И она зачарованно смотрела, как ловко пользуется он металлической лопаткой, как переносит ею второй кусок пиццы с деревянного блюда на свою тарелку. Голодная Мила набросилась на пиццу, но старалась есть понемногу и красиво, чтобы не испортить впечатления о себе. Но она и сама не заметила, как съела три куска. Виктор смотрел на неё и улыбался, но сам не притрагивался к еде.

— Хочешь ещё? — спросил он, когда Мила расправилась с третьим куском.

— Нет-нет, спасибо, — поспешно сказала Мила, она снова почувствовала смущение, ведь уже съела так много.

Виктор поднял бокал, и Мила сделала то же самое.

— За наше знакомство, — сказал он. Звон стекла прозвучал резко и громко, будто предупреждающе. Но Мила отмахнулась от этой мысли. Вино было восхитительным на вкус.

И они болтали: обо всём и ни о чём. Постепенно Мила отходила от шока, способность говорить больше, чем односложными предложениями, возвращалась к ней. И ей уже казалось, что она знала Виктора всю жизнь, а он — её. Виктор подливал ей вина, но сам мог лишь немного пригубить. Вино в его бокале почти не убавлялось. Очарованная Мила не спрашивала, почему он ничего не ест и не пьёт.

— А хочешь, покатаемся по ночному городу? — спросил вдруг Виктор.

Он снова так тепло и искренне улыбнулся, что слегка опьяневшая Мила не смогла сказать нет, хоть это и было её первым порывом.

«Ничего о нём не знаю, вижу первый раз… Надо отказаться…» — эта тревожная мысль яркой красной лампочкой вспыхнула в её сознании.

«На меня напал тот выродок…»

«Столько… странного происходит сегодня… Люди исчезали здесь…»

«Но он такой милый… И щедрый… Меня ещё… никто вот так… ночью не катал на машине…»

— Да, я… — начала Мила, и замолчала, не найдя нужных слов. Она на мгновение помрачнела, и Виктор по-своему истолковал эту её перемену настроения.

— Не волнуйся, — заверил он. — Привезу домой. Родители ругаться не будут. Отдохнёшь и на лекции.

«Люди пропадали… Не оставаться наедине с новыми знакомыми…»

Мысли вспыхивали в её сознании тревожными сигналами, многое… не вписывалось в привычный ход вещей, но перед глазами Милы был только Виктор, невероятно прекрасный Виктор, будто сошедший со страниц модных журналов или со страниц романа… Виктор, спасший её от насильника.

— Да, — решительно сказала Мила, — поедем кататься. А какая у тебя машина? — спросила она, совсем осмелев.

«Вот сейчас он меня пошлёт! Я всё испортила!!!» — подумала она.

— Красный порш кайен, — абсолютно спокойно ответил Виктор. — Я очень хочу вместе с тобой полюбоваться ночным небом за городом, — добавил он, и мечтательность появилась в его голосе. — Там нет света от домов, и звёзды ярче.

— А… мы успеем вернуться? — с сомнением спросила Мила.

— Да, конечно, успеем, — снова заверил её Виктор. — Сейчас же нет пробок.

«Люди пропадали! Надо отказаться!»

Кто-то очень маленький, напуганный и беззащитный кричал в её хмельном от вина сознании.

Мила снова посмотрела на Виктора, стройного, модно и дорого одетого, светловолосого и белозубого.

«Это не может быть он!» — подумала она и вздрогнула, ведь едва не сказала это вслух.

— Ну, если ты не хочешь сейчас, я пойму, — сказал Виктор, и в голосе его было столько искренности и теплоты, что Мила с трудом сдержалась, чтобы не кинуться его обнимать. — Ты сегодня пережила такой ужас.

— Нет, я хочу, — твердо сказала Мила, — это поможет мне… развеяться, — добавила она.

— Тогда пойдём, — Виктор положил на стол две пятитысячных купюры.

И Мила машинально подметила: определенно больше, чем стоил их поздний ужин. А ещё она не видела, чтобы Виктор доставал бумажник или лез в карман. Деньги просто появились в его руках…

Но Мила ничего не спросила, а поспешно, будто всё ещё боялась передумать, встала из-за стола. Она забрала свой серебристый рюкзак и сначала небрежно повесила его на плечо, но затем надела полностью. Его знакомое прикосновение к спине добавляло уверенности. На лице Виктора промелькнуло выражение досады, но оно так быстро сменилось счастливой радостной улыбкой, что Мила не была уверена, действительно ли она видела это.

Держась за руки, они вышли из чилаута и пересекли танцпол. Люди вновь уступали им дорогу. Ладонь Виктора была горячей, будто у него был жар. Но Мила снова ничего не сказала и постаралась скрыть свое удивление.

«Наверное, много вина выпила, вот и ощущения изменились. Да и простужена…» — попыталась она объяснить себе.

Они спустились вниз по винтовой лестнице.

— Я в гардеробе куртку возьму, — сказала Мила.

— Не надо, в машине тепло, — сказал Виктор, не замедляя шага, и странное нетерпение послышалось в его голосе.

И Мила хотела было возразить, что куртку надо всё равно забрать, ведь Виктор сразу повезет её домой, а это — её лучшая куртка… Но она молчала и шла вместе с Виктором к выходу.

В фойе находился пост охраны. На мониторах отображались и чилаут, и танцпол, и само фойе. И Мила зачем-то посмотрела именно на монитор с фойе. И… не увидела ни себя, ни Виктора…

«Такого не может быть!» — и она снова чуть не закричала это вслух.

Но продолжала быстро идти. Охранники у дверей застыли, будто статуи. Они определённо не заметили ни Милу, ни Виктора. И тяжёлые двери сами распахнулись перед Виктором и Милой, впуская в помещение холодный и влажный октябрьский воздух. Мила вдруг поняла, что не сможет остановиться, не сможет ничего сказать, даже если захочет. Но эта мысль показалась ей отстраненной, будто услышанной со стороны, и не вызвала ни удивления, ни страха. Виктор не выпускал её руку.

Клуб находился в старой части города. Крыши невысоких домов, преимущественно двух- и трёхэтажных, чётко вырисовывались на фоне ночного осеннего неба. Сильный ветер разогнал серые дождевые тучи. Было почти по-зимнему холодно. Мила поёжилась.

— Сейчас согреешься в машине, — бросил Виктор, даже не обернувшись в ней, и ускорил шаг.

Они прошли мимо клубной стоянки и направились к нежилым домам, уставившимся на Милу пустыми тёмными глазницами окон. И Мила хотела бы спросить, почему Виктор не припарковал свой порш рядом с клубом, но молчала и продолжала идти. Она чувствовала себя… марионеткой, которую кто-то дёргает за ниточки, привязанные к ногам. И ноги движутся без всякого её в том участия. В молчании они вошли в тёмную арку. В другое время старый двор-колодец с квадратом чёрного ночного неба и золотистыми крошечными огоньками звёзд над головой показался бы Миле очаровательным и романтичным. Но не сейчас. Все её эмоции будто накрыли толстым ватным одеялом, из-под которого пробивались лишь их отголоски. Яркий и прекрасный, и совсем не запачканный осенней дорожной слякотью, красный порш кайен действительно стоял в углу двора, у старого, сильно покосившегося дома. И Мила машинально отметила, что арка, через которую они прошли, слишком узкая, чтобы в неё смогла въехать такая большая машина, а другого входа во двор-колодец она не увидела.

Но она молчала и снова словно со стороны слышала свои мысли. И по-прежнему не испытывала ни страха, ни удивления. Они подошли, и Виктор открыл для неё дверцу у переднего сиденья рядом с водителем. Он не доставал ключи от машины.

Виктор оставил свой порш в заброшенном дворе и пошёл в клуб? Мила не смогла открыть рот, чтобы задать этот вопрос. Всё так же, будто… или не будто?!.. движимая чужой волей, она села в машину. Сиденье оказалось мягким и удобным, но каким-то странным. Мила провела рукой по обивке, и она оказалась… шершавой на ощупь. Да и приборы, и руль, и рычаг тормоза выглядели какими-то… ненастоящими, словно имитация в большой игрушке. Дверца с её стороны захлопнулась сама и абсолютно беззвучно. А Виктор уже сидел за рулём. И Мила могла поклясться чем угодно, что не видела, как он садился в машину. Да он бы просто не смог открыть дверцу со стороны водительского сиденья: порш был припаркован слишком близко к стене дома. В машине зажегся приглушённый свет. Он исходил отовсюду: от панели с приборами, сидений, руля, дверей и пола под ногами Милы. Виктор положил руки на руль, и Мила ждала, что сейчас он всё-таки достанет ключи и заведёт порш. Но Виктор отпустил руль и развернулся к Миле. Он всё ещё улыбался, но его лицо начало меняться. Глаза хищно блестели и так же, как и рот, увеличивались в размере. Мила моргнула… Нет не только глаза и рот… Увеличивался… весь Виктор. Он словно сливался в одно целое со своей машиной. Менялась его кожа: она больше не была безупречной, но мертвенно бледной, покрытой волдырями и струпьями. Модная одежда, словно живая, шевелилась на своём владельце, становилась всё темнее, а затем превратилась в бесформенные, свисающие клочьями лохмотья. Мила дёрнулась, всё тело пронзила невыносимая боль, но страх оказался сильнее… Она попыталась открыть дверцу. Ожидаемо ничего не получилось. Костлявые руки Виктора удлинились, потянулись к ней и с невероятной силой схватили за плечи. Шея Виктора тоже изменилась в размере, и его голова с раззявленным ртом, а точнее, огромной пастью хищника, усеянной множеством острых, пожелтевших зубов, нависла над Милой. Очевидно, Виктор собирался вцепиться ей в лицо.

— Нееееет!!!!! — крикнула Мила до боли в связках.

Она схватила его за костлявые руки, откинулась назад и упёрлась спиной с рюкзаком в дверцу. Казалось, Виктора несколько удивило её сопротивление, но он не спешил нападать, а смаковал её страх и беспомощность. И Мила почувствовала невероятную злость, окончательно освободившую её волю. Со всей дури ударила она его каблуком ботильона в костлявое колено, с которого свисал кусок помертвевшей кожи. Каблук громко хрустнул. Виктору её удар не причинил никакого вреда.

— Нееееет! — закричала Мила.

И на мгновение она увидела на окнах, дверях и потолке поддельной машины ожившие страшные картины из недавнего прошлого. Чудовище Виктор медленно поедал своих беспомощных парализованных жертв, отрывал от них куски зубами и когтями или заглатывал их головы в огромную, растянувшуюся пасть… И Мила с ужасом узнала некоторых пропавших в клубе, фотографии которых она видела в интернете… Виктор срастался с сиденьем порша, теперь Мила была в этом уверена: его тело становилось одним целым с сиденьем. Он снова тянул её к себе, и оцепенение опять охватило всё её тело.

— Неет! — кричала Мила что было сил.

Удар по крыше сотряс всю поддельную машину. Чудовище Виктор не то взвыл, не то взревел и мгновенно отпустил Милу. Дверца с шумом распахнулась. Оцепеневшая Мила почувствовала, как её толкнуло что-то невидимое… словно волна тёплого летнего воздуха налетела на неё. Подхваченная этим невидимым, Мила вылетела из поддельного порша. Её швырнуло на старый, холодный асфальт, покрытый мокрой осенней грязью. Она упала на бок, полусидя. Мила почувствовала сильную боль в ноге, на которой её, от силы удара, немного провезло по трещинам и мелким камням… Она приглушённо вскрикнула.

— Беги! — закричал ей парень, одетый во всё чёрное и с огненно-рыжими, короткими волосами. Ещё Мила успела заметить у него остроконечные уши и сияющий серебром… меч в руке, скрытой тёмной перчаткой.

«Маскарадный костюм?» — успела подумать она.

Странная заторможенность, совсем не похожая на алкогольное опьянение, полностью ушла из её сознания, но не из тела. И Мила по-прежнему не могла сдвинуться с места. А потому осталась сидеть там, где упала. Под руку ей попался обломок старого кирпича, и Мила схватила и судорожно сжала его.

Рычащий Виктор, в два раза увеличившийся в росте и достигающий макушкой тёмного окна третьего этажа, уже стоял рядом со своей поддельной машиной… впрочем, казавшейся машиной всё меньше… Очертания порша заколебались и начали изменяться: теперь он выглядел большим темным сгустком чего-то, очень похожего по виду на смолу.

Рыжеволосый, не теряя времени, нападал на чудовище и наносил быстрые, колющие удары мечом. Виктор старался задеть его удлинившимися костлявыми руками с острыми, почти звериными когтями.

«Они… будто изучают друг друга, ищут у противника уязвимые места», — подумала Мила.

Ей было очень страшно, и она по-прежнему не могла двигаться. Но очень внимательно наблюдала за схваткой, от исхода которой зависела и её жизнь. То, что совсем недавно имело форму новенького красного порша, полностью соединилось с телом Виктора. И он перешёл из обороны в наступление: немного… сжавшись, он встал на четвереньки и бросился на рыжеволосого, рыча и брызгая слюной. Виктор двигался с необычайной скоростью. Он перебирал костлявыми руками и ногами так быстро, что Мила не могла их разглядеть, а обрывки тёмных лохмотьев, в которые превратилась его модная одежда, развевались следом, подобно гротескному шлейфу.

Рыжеволосый замер на месте, ожидая его. Клацнули огромные челюсти, взмахнули руки с неестественно длинными, когтистыми пальцами… полоснули по промозглому, осеннему воздуху там, где только что стоял дерзкий рыжеволосый, отпрыгнувший в последний момент, за доли секунды до столкновения с чудовищем. Сияющий серебром меч в его руке успел ужалить врага. Забыв о холоде, затаив дыхание, Мила наблюдала за ними и всё крепче сжимала в ладони обломок кирпича. Она почему-то была уверена, что он ещё точно пригодится. Виктор предпочёл уменьшиться, теперь издалека его можно было бы даже принять за худого и высокого человека, одетого в старое, изношенное пальто.

— Я тебе не по зубам, безмозглый слизень! — крикнул рыжий. — Только и можешь, что жрать тупых пьяных студентов!!!

И Мила затряслась, но теперь не от страха, а от злости: это она-то тупая и пьяная?! Да она на одни четверки учится!

Виктор снова бросился вперёд. Чудовище двигалось так быстро, что казалось просто размытым, бесформенным пятном. Рыжеволосый спокойно дожидался Виктора. Очевидно, он снова собирался увернуться от когтей чудовища в последний момент.

Когда Виктор уже был рядом, от его тела отделился тёмный, тускло блестящий в свете осенних звёзд сгусток. За доли секунды он растёкся и покрыл собой большую часть двора.

Всё происходило очень быстро. Рыжеволосый… поскользнулся, упал и выронил меч. Он всё же смог избежать удара когтистой лапы Виктора. Просто перевернулся. Когти Виктора воткнулись в асфальт. Со злобным рычанием Виктор пнул сиявший серебром меч, и теперь оружие оказалось вне досягаемости его противника. Мила что было силы швырнула в него обломок старого кирпича. Она вложила в этот бросок всю свою злость. Обломок пролетел… сквозь Виктора и с глухим стуком ударился о стену. И Мила тут же начала искать другой… А затем снова швырнула его в чудовище. С тем же результатом…

— Тупой слизень!!! — закричала Мила. Она не придумала ничего лучше, как повторить слова рыжеволосого. И Виктор, наконец, обратил на неё внимание. Рыча и брызгая слюной, он кинулся к Миле на всех своих четырёх конечностях, снова изменивших длину. И Мила запустила в него ещё одним обломком кирпича, столь удачно попавшим ей под руку. Она успела заметить, что и рыжеволосый, и его меч исчезли…

«Ведь не удрал?!» — подумала Мила.

— Сожрууууууу!!!!! — прорычал Виктор, его голос больше не был человеческим, но Мила поняла. К ней снова потянулись жуткие, костлявые руки с чёрными когтями. Мила закричала.

Рыжеволосый выпрыгнул из тёмного, пустого окна на втором этаже. Он не падал, а перемещался по воздуху. Всё ближе к чудовищу. Руки Виктора больно вцепились в плечи Милы, а затем начали быстро сокращаться. Рычащий Виктор тащил её к себе. Его рот превратился в здоровенную пасть с заострившимися, длинными зубами. И Мила зачарованно смотрела, как в этой пасти между зубов быстро двигался длинный раздвоённый язык. Она хотела бы закричать, но не могла, как ни старалась. Даже боль ощущала она как-то… отстранённо. Миле казалось, что всё вокруг заволокло пепельно-серой дымкой, очень быстро превращавшейся в густой чернильный мрак.

И всё же Мила сопротивлялась. Она цеплялась пальцами за трещины в старом асфальте. Когда ей попался под руку ещё один обломок кирпича, она запустила им в Виктора. Конечно же, не попала…

Рыжеволосый, всё ещё не касаясь земли ногами, пронзил голову Виктора мечом, ослепительно вспыхнувшим в этот момент. И Виктор резко отпустил Милу, и её снова отбросило в сторону. Темнота сгустилась, и на несколько секунд Мила потеряла способность видеть.

Рычание оборвалось, и Мила услышала приглушённый звук, немного похожий на взрыв, а затем хлюпанье. Последовавшая за этим тишина навалилась на неё, словно ватное одеяло. Темнота перед глазами начала рассеиваться, но Мила боялась оглянуться. Она замерла и рассматривала потрескавшийся старый асфальт.

— Вставай, — услышала она тихий голос рядом, — морок уже не действует.

Мила задрожала и пошевелилась. Да, она снова могла двигаться, и это было замечательно. Морщась от боли, она начала неуклюже подниматься. Но зашаталась и едва не упала вновь. Рыжеволосый придержал её за плечи. И это напомнило Миле о Викторе. Она резко дёрнулась.

— Всё хорошо, — успокоил рыжеволосый.

И даже сквозь толстые перчатки она почувствовала тепло ладоней… А в следующее мгновение он уже стоял перед ней.

— Я Никлэрих, — представился он, — но ты можешь называть меня просто Ник.

— Мила, — она произнесла своё имя очень тихо, почти с опаской.

Ник провел лезвием меча над её повреждённой ногой. Мила ощутила приятное тепло. Она почувствовала абсолютно необъяснимый прилив сил. А когда посмотрела на ногу, то вскрикнула от изумления. Ни содранной кожи, ни крови. А вот огромная дыра на колготках никуда не делась.

— Спасибо, — поблагодарила Мила.

— И тебе спасибо, — сказал Ник и улыбнулся.

Его остроконечные уши уменьшились и теперь выглядели вполне человеческими. Мила, хоть и видела эти изменения, постаралась не разглядывать Ника слишком пристально. В конце концов, это было просто невежливо. Она заметила здоровенное пятно тёмной слизи.

— Всё, что осталось от Виктора? — спросила Мила, хоть уже и знала ответ.

— Да, — ответил ей Ник. — Но тебе лучше вернуться домой. Я отвезу тебя, — поспешно добавил он.

— Поеду утром на общественном транспорте, — заявила Мила, хоть и понимала, насколько глупо прозвучали её слова.

— До утра тебя найдут его родственники, — спокойно возразил Ник, — они уже почувствовали его смерть. А потому тебе лучше не задерживаться здесь.

— У него есть родственники? — Мила поёжилась.

— Да, и поверь, тебе лучше не встречаться с ними, — сказал Ник.

— Но… — Мила не нашла слов, чтобы возразить.

— Я не причиню тебе вреда, — заверил Ник.

— Почему? — спросила Мила. — Почему я должна верить?

— Ты здесь одна, — сказал Ник, — что помешало бы мне напасть на тебя прямо сейчас?!

На это Миле было нечего возразить, и она промолчала.

— Сейчас мы уедем отсюда, и ты вернёшься домой, — твёрдо сказал Ник.

— Хорошо, — согласилась Мила и почувствовала странное, необъяснимое спокойствие после этих слов. Они вышли из дворовой арки. Из-за поворота медленно выехала серебристая тойота камри. И Мила совсем не удивилась, когда увидела, что за её рулём никого нет.

— Твоя машина? — осторожно спросила она.

— И да, и нет, — загадочно ответил Ник. — Позже поймёшь.

Дверцы тойоты открылись. Ник занял место водителя, а Мила села рядом, на пассажирское сиденье.

Они ехали со скоростью пятьдесят километров в час, Мила видела цифры на приборной панели. Но ещё она видела размытые контуры домов за окном машины.

— Мы не попадём в аварию, — успокоил её Ник. — Ни одна машина не сможет врезаться в эту… машину. Миле показалось, что при слове «машина» она услышала недовольное урчание.

— Почему? — спросила она.

— Мы не просто едем, — начал объяснять Ник, — мы перемещаемся по… границе.

— Границе чего? — спросила Мила. Ей было страшно, но она не могла унять своё любопытство.

— Границе миров, — сказал Ник и улыбнулся. — Это необходимо, чтобы запутать твои следы, чтобы тебя не учуяла родня этого… Виктора.

Они въехали во двор. Мила не спросила, откуда Ник узнал её адрес, но точно помнила, что не говорила ему. А во дворе, как всегда, всё было очень плотно заставлено машинами. Проблема парковок становилась все острее, ведь некоторые семьи имели по две машины, а к кому-то приезжали родственники, плюс ещё здесь ставили машины жители соседней новостройки, потому что у новостройки парковку сразу сделали платной. И Мила снова едва не вскрикнула от удивления, потому что заметила, что бока тойоты заметно втягиваются внутрь, когда они проезжают слишком близко к машинам, припаркованным вдоль дороги во дворе. Да и боковые зеркала заднего вида тоже двигались сами собой, чтобы избежать столкновения. Ник не стал ничего ей объяснять, а только довольно улыбнулся.

Они остановились перед подъездом Милы. Она посмотрела на дом: окна их квартиры на пятом этаже были тёмными. К счастью, родители не стали дожидаться её возвращения из клуба и легли спать. Ник провёл указательным пальцем правой руки по запястью её правой руки. Мила почувствовала тепло. На мгновение на запястье засветилась серебристая нить, а затем исчезла, будто впиталась в кожу. Или не будто?!

— Это твой оберег, — тихо сказал Ник. — Такой защиты достаточно, если будешь оставаться рядом с людьми. Через три дня твой след окончательно потеряется, и тогда оберег исчезнет. Или нет, — добавил он и улыбнулся.

— Спасибо тебе, — смущённо сказала Мила.

А затем она сделала то, чего никогда раньше не делала… первая. Она обняла немного растерявшегося от такого поворота событий Ника и… прижавшись губами к его губам… несмело поцеловала… робко и немного неуклюже. Не сразу, но Ник обнял её и ответил на её поцелуй… очень мягко и сдержанно. Когда раскрасневшаяся Мила разжала руки, он тоже отпустил её.

— Прости… Не знаю, что на меня нашло, — затараторила она. — Обычно я так себя не веду…

— Тебе не за что извиняться, — Ник улыбнулся, он совсем не был смущён.

— Ладно, я пойду, — от его ответа Мила смутилась ещё больше и поспешно взялась за ручку машинной дверцы.

— Я провожу, — в голосе Ника была категоричность.

— Нет! Не надо! — с нескрываемым ужасом воскликнула Мила. — Вдруг родители тебя увидят?! А они у меня строгие! Хотят, чтоб училась, а не с парнями… — она густо покраснела и растерянно замолчала.

— Ну раз так, — и Ник улыбнулся, но глаза его оставались серьёзными. — Подожди, я проверю, не ждет ли тебя там кто-нибудь, кроме твоих строоогих родителей.

— Это каким образом? — спросила удивлённая Мила.

— Просто посиди спокойно и помолчи, -попросил её Ник.

— Хорошо, — поспешно согласилась Мила.

Она внимательно наблюдала за Ником.

Его глаза на несколько секунд стали… серебристыми, почти того же цвета, что и машина, на которой они ехали. Ни зрачков, ни роговицы, ни белков, всё заполнило приглушённо светившееся серебро.

Миле было жутковато, но она даже дышала через раз: старалась не мешать.

Ник моргнул, и глаза его снова стали прежними: зелёными, и с тёмными зрачками.

— Всё в порядке, — объявил Ник, — в подъезде никого нет.

— Вот и чудесно, — обрадовалась Мила. — Ну, я пошла! — и она резко открыла дверцу машины.

— Надеюсь ещё увидимся, — сказал вдруг Ник. — Я смогу найти тебя, — добавил он.

— Хорошо, — поспешно ответила Мила, — я буду ждать…

Она мысленно ругала себя: согласно советам из Космополитан и Элль такое поведение для девушки просто недопустимо! Девушка должна держать парней на расстоянии, показывать, насколько она самодостаточна…

— До встречи, — сказал Ник.

— До встречи, — эхом повторила Мила и вышла из машины.

— Я подожду, когда включишь свет на кухне, — сказал Ник, когда она уже закрывала дверцу тойоты.

Мила кивнула и, не оглядываясь, проковыляла к подъезду: со сломанным каблуком идти было очень неудобно. Трясущимися руками она вытащила из рюкзака ключи, приложила таблетку к домофону и услышала знакомый сигнал. Поспешно открыла тяжелую железную дверь и зашла в подъезд. Сработали датчики движения, и включился свет. Привычный вид больших комнатных цветов в пластиковых горшках немного успокоил Милу, и она, стараясь не терять времени, вызвала лифт.

Милино везение не закончилось и когда она вошла в квартиру: родители не проснулись.

Мила сняла ботильоны и спрятала их в шкаф, накрыв ворохом старых шопперов. Не надевая тапочки, она прокралась на кухню и включила свет.

На столе стояла тарелка с подсохшей пастой альфредо и чашка с крепким, потемневшим чаем. Конечно, оставленный ей ужин уже давно остыл.

Мила подошла к окошку, осторожно отодвинула штору. Внизу Ник вышел из машины и ждал. Мила помахала ему рукой, и он помахал в ответ.

А затем… очертания тойоты заколебались, и она на несколько мгновений сделалась размытым, серебристым пятном. И пятно превратилось в… серебристого, пушистого кота с синими глазами. Только кот этот был величиной с лошадь. Он слегка пригнулся, и Ник ловко запрыгнул на кошачью спину.

Кот подпрыгнул и начал, неспешно перебирая лапами, подниматься вверх. Всё выше и дальше, бессовестно нарушая все законы физики. Мила смотрела, открыв рот от изумления. И то, что она видела, предназначалось только для её глаз.

Громко разговаривая и смеясь, по дороге вдоль домов шли запоздалые прохожие: парни и девушки, наверное, тоже возвращались из клуба. Никто из них даже не повернул головы в сторону Ника и его питомца, а ведь вряд ли ребята каждый день видели гигантских летающих котов с всадниками на спине.

Ник ещё раз помахал рукой Миле, и она помахала в ответ. Затем они с котом исчезли в серых осенних облаках, которые гнал куда-то сердитый ветер.

А Мила? А Мила села за стол и выпила перестоявший, а потому горький и холодный чай.