Кто я? (джен)

Началось для меня всё с того того что я увидел. В смысле зрение обрёл. И слух, частично. И сразу же, после того как я получил способность видеть ко мне пришло осознание. С которым должны были прийти понимание и воспоминание о том, а кто же я такой-то. Но, всё что я понял, так это то, что я это... я. И ещё мне стало понятно, что я это кто-то, а не что-то. Но, дальше, когда я попытался что-нибудь о себе вспомнить, хотя бы как меня зовут, то как-то... не задалось это дело. Зато начало вспоминаться всякое другое. Причём... по хитрому это происходило. Как именно? Ну, давайте попробую объснить.

Представьте себе, ну... пусть будет... рыбу. Которая плавает в воде, не очень глубоко, но и на поверхность не выглядывает. И вдруг видит какую-то не совсем понятную хрень. Которая, на поверку, оказывается наживкой. Вот только не «клюёт» она на неё. И много их, таких «наживок» вокруг плавает.

В общем, когда я видел эту самую «наживку», то сначала мне вспоминалось название, потом из меня как бы выстреливал... щуп. Ментальный, что ли. А затем, минуя наживку, он двигался вдоль лески, и удилища и добирался до рыбака. Ну, а рыбак, в свою очередь, представлял из себя эдакий источник информации или... кладезь знаний.

Наживка же, являла собой слово. Правда, сначала как абстрактный набор звуков. Но, как только «щуп достигал рыбака», в моей памяти появлялись его значение, слова-синонимы и прочие... сопутствующие прилагательные и глаголы. Выстраивались ассоциативные ряды. Так же всплывала разная побочная информация.

А ещё, при этом, мне вспоминались люди, любившие некоторые из этих слов произносить. А также цитаты из книг и фильмов в которых оно использовалось. Ну, и другие сопутствующие знания. Целыми... пластами, если так можно выразиться. И как только это происходило, то «наживка» сразу же «подплывала» новая.

Вот так, примерно, происходило устранение последствий... хм-м... моей амнезии. Правда, тут вот ещё какое дело было. Новое слово я мог вспомнить далеко не всегда. Сразу, я имею в виду. Порой на это тратилось некоторое время. Да и до сих пор тратится. Поэтому-то в моих рассуждения возникают паузы. Как впрочем и в разговорной речи. Но, давайте всёже по порядку.

Сразу после того, как я что-то там увидел, начались мои попытки понять, а кто же я такой. В результате, я осознал следущее. По всему, выходило, что я... дух, душа, сознание или же просто... разум. Но, не более того. Потому что вижу я не глазами, а совершенно непонятно чем. И слышу тоже. Только пока не очень внятно. Тела-то у меня нет. И, что ни имени, ни чего-то другого я пока о себе не помню.

И как долго я пробуду в этом состоянии тоже непонятно было. Как не было у меня и ответа на вопрос, а появится ли у меня когда-нибудь тело вообще или же мне так и суждено бестелесным быть?

Впрочем, подумать об этом можно было и попозже, наверное. А пока, у меня, непроизвольно, появились другие вопросы. Прежде всего мне нужно было определиться с тем, а где это я нахожусь и... когда, наверное? И я принялся... э-э-э... анализировать?.. да именно так. А анализировать я начал то, что происходило прямо на моих глазах.

Видел же я какое-то ровное место на котором была целая куча холмиков с одной стороны каждого из которых были какие-то объёмные штуки. Или конструкции. Из... камня.

— И что это такое? — подумалось мне. — Ведь знакомое же что-то. Ах, да. Это же кладбище.

И, как я уже говорил, у меня начала всплывать дополнительная информация. Например, я вспомнил о том, что это за место такое — кладбище. Для чего предназначено. Что людей тут хоронят после их смерти. Ну и остальная информация начала всплывать. О том, а почему именно на кладбищах людей хоронят, что это такое хоронить вообще, и про то что люди смертны. И, кто такие люди тоже. В общем, много чего я ещё вспомнил.

Вот только кое-что было мне не совсем понятно. Время-то было позднее. Освещение довольно скудное, только от звёзд. Но, несмотря на это, видел я превосходно. Так вот, понять я не мог, с какой такой целью собралась здесь не очень многочисленная группа людей. Вроде как по ночам не принято было хоронить никого.

А затем у меня появились вопросы. Например, для чего среди ночи, на кладбище может толпа собраться? Кто они? Сатанисты, что ли, какие-нибудь? А может и не сатанисты, но, в любом случае, цель их собрания должна выглядеть несколько... сомнительной, наверное. А может они собрались на... бандитскую сходку?

Или вообще, с целью заговора. Ну, как бы оно ни было, называть их «хорошими парнями» я бы поостерёгся. Во-первых, потому что по ночам порядочные люди дома спят в своих постелях, а не по кладбищам шляются. А во-вторых, прости господи, ну, вот кто так одевается? Кто? Какие-то чёрные балахоны, островерхие колпаки и белые маски, выглядящие как лицевая часть человеческого черепа. Прямо... клоуны или ку-клукс-клановцы какие-то.

В общем, как говаривал в своё время один политик: «Подонки! Все! Однозначно!». А уж как они... пресмыкались перед своим главарём... Хотя, попробовали бы не пресмыкаться, если меж ними ещё и здоровенная змеюка ползала и шипела, периодически, то на одного, то на другого.

А тот который главным у них был, кстати, ничего кроме отвращения своим видом и вызвать-то не мог. Блин! Это ж надо было таким уродиться. Нет, общаться с ним, наверное, можно было, но только после того как к его внешности привыкнешь. Вообще-то он выглядел как... какой-то недорептилоид, наверное. А почему именно недо- ? Да потому как если бы у настоящих рептилоидов родился такой ребёнок, то они бы его в колыбели удавили. Ей богу. Не вру.

А почему я в этом уверен? Потому что, мне вдруг вспомнилось, что сталкивался я с ними. И, иногда даже в мирной обстановке. Вот только где и когда это было? Нет у меня сведений в памяти никаких.

Причём, насколько мне вспомнилось, эти... «ребята» были двух видов. Нет, так-то они как люди выглядели: две руки, две ноги, одна голова. Только вот головы на человеческие у них похожи совсем не были. У одних, помнится мне, выглядели они как головы каких-нибудь... ящеров. А у других, как у самых настоящих змей.

Но это было всё о чём я вспомнил. Ни откуда, я это знаю, ни где именно мне с ними довелось пересечься, я так и не вспомнил. Ну да и бог с ними. С рептилоидами. Прежде всего, пожалуй, понять нужно было что тут творится. Зачем они тут собрались и почему всё одинаково одеты. Хотя, нет не все.

Был, таки, среди них тот, кто не совсем вписывался, или совсем не вписывался в эту компанию. И был он подростком. Он и одет совсем по другому был, и прикручен к какому-то памятнику верёвками, и ещё вынужден был стоять и слушать речь этого... позора расы рептилоидов. Подростков, кстати, был двое. Тело второго лежало не подавая признаков жизни, не очень далеко от толпы. Видимо они оказались не в то время и не в том месте. И получалось, что одного из них убили сразу, а над вторым решили... поглумиться, наверное.

Тем временем, пока всё эти рассуждения формировались, так сказать, в моём сознание этот позор рептилоидов держал речь перед собравшимися. Размахивая, при этом, чем-то вроде короткой деревянной указки. Правда, как я уже сказал, слух у меня пока в достаточной мере не восстановился. А вот язык на котором он говорил, я понимал. И это был не мой родной язык. Наверное, поэтому, и не совсем понимал я о чём он таком... вещает.

Только, пусть даже и не совсем внятно до меня его речь доходила, но общий смысл из его речи уяснить можно было. А сводился он, общий смысл его речи, к следующему.

— Бла-бла-бла... вы все уроды... бла-бла-бла... лорд Волдеморт милостив... бла-бла-бла... древняя магия... бла-бла-бла... я не учёл... бла-бла-бла... кровь врага... бла-бла-бла... но, вот теперь...

А потому он произнёс что-то вроде «Абракадабра», одновременно поворачиваясь лицом к подростку, и... из его... деревянной указки... ну, так она выглядела, вылетел зелёный луч. Который впился в подростка и тот обмяк на верёвках, которыми он был привязан к памятнику. И голова его свесилась.

А я снова задумался, ненадолго.

— Это что за хрень такая? — появился у меня вопрос. — Как так-то? Если со стороны посмотреть, то он, как будто, из... бластера пальнул. Но, только вместо бластера у него палка в руке оказалась. Хотя, он же что-то там сказал про магию. Так что, почему бы и нет?

Кстати, когда подростка поразило лучом, то из него вылетело, что ли, два... ну пусть будет облачка. Небольших и бесформенных. Одно белое, размерами побольше. А второе совсем маленькое и чёрное. Они немного повисели над телом мальчишки и устремились куда-то... ввысь.

Дальше этот уродец проговорил ещё кое-что. Из чего я понял только пару слов. Слово «Хогвартс» я услышал вполне отчётливо и то, что Гарри Поттер наконец мёртв. После чего отошёл в сторону. И в дело вступили двое его подчинённых. Вооружившись такими же деревянными... указками. Один... э-э-э... дезинтегрировал, что ли, верёвки, которые удерживали тело подростка и левитировал его к телу того, который был мёртв с самого начала. Его, к тому времени, уже привели в вертикальное положение. После чего оба мёртвых тела связали верёвками и в их сторону, тоже используя левитацию, запустили... кубок. Обыкновенный, такой себе кубок, которым, обычно, за победу в спортивных соревнованиях награждают.

И как только кубок коснулся одного из них, то они тут же исчезли с кладбища. И я вместе с ними. А почему я последовал за ними? Да потому что, за мгновение до того как кубок коснулся одного из мертвецов, меня взяло, да и втянуло в тело того из подростков, которого из «списков живущих на этом свете» позже вычеркнули. Ну, оно и правильно, ведь за это время мозг его ещё окончательно не умер.

Правда, втянуть-то втянуло, но тело это, в одночасье, моим не стало. Судя по всему, должен был пройти какой-то срок, чтобы душа... хм-м... в нём адаптировалась и произошло их слияние, наверное. Так что, какое-то время я буду неспособен не только двигаться, но даже и разговаривать. Разве что буду способен дышать и глазами двигать.

Не буду рассказывать о том, как я в конце концов оказался в санчасти или, как тут говорят, в больничном крыле. Скажу только что случилось это не сразу. Сначала, после того как нас куда-то перенесло, почти в мгновение ока, поднялась паника, потом кто-то определил что я всё ещё жив, оказывается. И, только затем меня отправили сюда. А здесь меня переодели, очистили от грязи и напоили лекарством. Ну, как напоили? Телепортировали его прямо в желудок. И я уснул. Занималась мной здешняя медсестра или врач, я так и не понял кем именно она является. Зато услышал что обращаться к ней нужно мадам Помфри. И ещё я понял, что занятое мной тело зовут Гарри Поттер и теперь это я.

А больше я подумать ни о чём не успел. Уснул потому что. Продолжил я размышлять только когда проснулся. Одновременно с этим я пытался заставить своё тело начать... функционировать. А начал я как героиня одного фильма виденного мной ещё в предыдущей жизни. И было у меня такое ощущение, что не первая у меня это жизнь.

Так вот, она там несколько лет в коме пробыла, мышцы её почти атрофировались, а ей нужно было срочно куда-нибудь скрыться. Оттуда, где она пришла в себя. Вот она там и начала с попытки пошевелить большим пальцем правой ноги. И пока я этим занимался, то, и задумался, заодно, а мне-то теперь что делать? Ну, не прямо сейчас, а в... перспективе.

Потому что, за то время что я спал, проявились у меня, так сказать, ещё кое- какие воспоминания. И к моменту моего пробуждения успели они, так сказать, по «полочкам разложиться». Вот, основываясь на них, начал я размышлять о том, а что мне-то теперь делать.

Если кто не понял, то поясню. Тот урод психованный мальчонку-то... завалил. И если бы я не подвернулся то лежало бы его тело сейчас не в больничке, а морге каком-нибудь. И что он сделает, когда узнает что пацан жив остался? А он об этом непременно узнает. Так вот, я вам скажу что он сделает. Он постарается парня отыскать и снова грохнуть, только теперь уже наверняка. С отделением головы, например. Чтобы в следующий раз у него точно шансов ожить не было. Вот отсюда и вопрос, а мне-то что теперь делать? Как предотвратить очередное покушение?

Правда, данные рассуждения будут верными только в случае, если парнишка окажется... каким-нибудь... важным свидетелем, например. И от его показаний действительно будет что-то зависеть. А вот если тому уродливому существу на это плевать, то ему всё равно тогда будет, соизволит ли кто-нибудь против него свидетельствовать. Но, в любом случае, подготовиться к повторной встрече с ним совсем не помешает.

Не то, чтобы я сильно этого боялся, но и относиться к ситуации... пренебрежительно я тоже не собирался. Жизненный опыт-то у меня был, определённый. И его, как говорится, не пропьёшь. Это-то я как раз помнил. Вот только о своей предыдущей жизни я ничего не помнил и откуда этот самый опыт взялся тоже. В общем, не особо боялся я того что может произойти. Но, тем не менее, в первую очередь мне стоило восстановить подвижность моего нынешнего тела.

Кстати, вот ещё какая мысль у меня появилась после пробуждения. Что я здесь, как и все прочие, тоже являюсь... палочкомахателем. Или как их правильно называть? Не знаю, пока. Ведь надо мной-то, когда я в больничное крыло, наконец, попал, то мадам Помфри прежде чем в меня лекарство влить, тоже палочкой помахала. Ну, когда меня диагностировала, чистила, переодевала и так далее. Вот я и подумал, что и я... э-э-э... одних с ними способностей. Ведь если бы я был обычным человеком, то и меня бы в обычную больничку доставили.

Вот только заняться тем, что я себе запланировал, прямо сейчас мне не дали. А дело получилось вот как. Лежал я, значит, пытаясь заставить себя пошевелить пальцем, и услышал, что раздался звук открывшейся двери. Затем послушались шаги. Кто-то не торопясь... шествовал... никак по другому и не скажешь. Эдак вальяжно и... не знаю даже как сказать. Наверное так идёт тигр, прекрасно осознавая что не найдётся никого кто бы не уступил ему дорогу. А самое интересное было то, что каждый шаг сопровождался позвякиванием. Довольно мелодичным, кстати. И шествовал этот кто-то прямо к занимаемой мной кровати.

— И что это за... хрен с бугра? — подумалось мне. — Кто ко мне в гости пожаловал? И с добрыми ли намерениями?

А самое поганое при этом было появившееся чувство собственной беспомощности. Я-то так и лежал парализованный, даже голову повернуть не в силах. Всё чем я сейчас мог пользоваться, так это зрением, слухом и, вроде как, речь у меня восстановилась. Да уж, давно я себя не ощущал таким беспомощным.

Наконец этот кто-то попал в поле моего зрения и я увидел какого-то длиннобородого деда. Одетого довольно... эксцентрично. Во что-то вроде платья свободного покроя, весёленькой расцветки. И ещё увидел, что звякали, оказывается, вплетённые в его бороду маленькие колокольчики.

— Здравствуй, Гарри, мальчик мой, — начал он разговор. — Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, — ответил я ему, хоть яс определённым трудом. — Бывало и лучше.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

И вопрос свой он задал с таким видом, как будто я ему по жизни должен.

— Не понял, чего это он? — подумалось мне в ответ. — Хотя, что я знаю о том как раньше парнишка вёл себя в присутствии этого... дедушки. Может он был раздолбаем и залётчиком, и после таких его вопросов тут же начинал оправдываться во всех своих и не только своих прегрешениях? Вот только со мной этот номер не пройдёт.

Кстати, дедушка на меня смотрел точно так же как и спрашивал. Как на провинившегося. Типа, я чего-то такое совершил... весьма непотребное. И теперь я должен перед ним покаяться, чтобы он решил какого именно наказания я заслуживаю. И, наверное, на мальчика Гарри подобное воздействие должно было оказать очень сильное влияние.

— Вот ведь... зараза, — мелькнула у меня ещё и такая мысль. — Пацана чуть не грохнули, а он тут... рожи корчит. Как будто парень в этом виноват. Ну, что жив остался. Ха! А ведь вполне может быть, что именно это старика и бесит? Ведь такое же тоже запросто может быть. Впрочем, а с чего я взял, что старичок что-то об этом знает? Ну, что этого самого Гарри считай, что грохнули.

— А почему я должен этого хотеть? — ответил я вопросом на вопрос. — И вообще, напомните мне, кто вы такой, чтобы я тут перед вами отчитывался?

Не знаю что старичок сказал бы мне в ответ, если бы ему не помешали и к нам не присоединился ещё один собеседник. Кстати, судя по всему дедушка и сам этого не ожидал. Потому что, входная дверь снова распахнулась, на сей раз с грохотом и в больничное крыло... именно что ворвались несколько человек.

— Что вы себе позволяете? — сразу же послышался возмущённый голос мадам Помфри.

— Я Министр магии, — ответили ей. Типа, чего хочу то и ворочу.

— А я состою в Гильдии целителей, если вы не забыли, — насмешливо заметила мадам Помфри, — И лечим мы всех. И министров, и говночерпиев. Вот только цена на наши услуги для всех разная. И некоторые могут её и не «потянуть». Несмотря на свою министерскую зарплату.

Видимо, министр понял, что тут ему не там, извинился и присоединился к нашей компании. А после того как я кратко и частично изложил им произошедшее на кладбище у них начался спор.

Дедушка, его, кстати, как выяснилось, зовут Альбус Дамблдор, доказывал что Волдеморт возродился, и что теперь они должны сплотиться и дать ему отпор. Намекая на то, что сплачиваться им лучше всего под руководством самого Альбуса. Волдеморт, насколько я понял, это был тот самый... позор расы рептилоидов. А ещё он был огромнейшей и очень трудноизвлекаемой занозой в заднице местного магического сообщества.

Но, Корнелиус Фадж, тот который министр, совсем наоборот, утверждал что он умер и нечего тут панику разводить. Как будто бы он сам, лично, этого Волдеморта завалил, а потом ещё и похоронил.

Я, разумеется, помалкивал. Нет, ну а я-то чего буду влезать, если я совершенно не в курсе того что тут у них происходит. Предысторию-то я совсем не знаю. Впрочем, слушал я их недолго. Мадам Помфри напомнила всем что время посещения больного вышло и... спорщики тут же решили, что свой разговор они продолжат в другом месте.

Правда, перед этим министр высказал мне что хоть я и победил в каком-то там Турнире, но официального награждения в связи с гибелью Седрика Диггори не будет. Да и вообще, вся его речь, хоть и говорил он намёками, свелась к тому, что если бы зависело от него, то он бы ещё подумал, вручать ли мне награду. То есть, с его точки зрения меня вообще в тюрьму отправить надо, чтобы общественность успокоить и отвлечь от смерти Седрика. Поэтому он просто оставил на тумбочке у моей кровати мешочек с чем-то. С наградой, наверное. После чего все ушли.

Я, после этого подумал, что меня наконец оставили в покое и сейчас я займусь своими делами, но... не тут-то было. Потому что, кое-кто из посетителей взял, да и вернулся. Через некоторое время. И этим кое-кем оказался дедушка Альбус. Зашёл он, кстати, в этот раз совершенно бесшумно. Потому что, ни как дверь открывалась, ни звяканья его колокольчиков при ходьбе, ни шуршания одежды, ни шагов я не слышал. Разве что, ощущение того что сейчас что-то произойдёт появилось. Так что, когда он появился в поле моего зрения, это не вызвало у меня особого удивления.

— Гарри, Гарри, Гарри, — проговорил он задумчиво на меня поглядывая. — Что-то ты стал слишком дерзок. Ну, что ж. Сейчас мы это поправим. Конфундус. — Произнеся последнее слово он ткнул в мою сторону своей деревянной палкой. После чего в мои уши полились слова:

— Ты обязан целиком и полностью доверять Альбусу Дамблдору. Ты обязан всецело доверять семье Уизли, кроме Персиваля. Ты должен незаметно дистанцироваться от Гермионы Грэйнджер. Ты должен помочь Рональду Уизли завоевать её расположение. Ты обязан постепенно завоевать расположение Джинни Уизли и после окончания школы жениться на ней. Ты обязан считать врагами или, как минимум, лицами не заслуживающими доверия представителей министерства, кроме Артура Уизли. Ты обязан быть непримиримым по отношению к любому ученику факультета Слизерин и их декану. Ты забудешь о моих действиях, но будешь действовать в соответствии с полученными тобой установками.

Вот только когда он закончил говорить, то понял я, что никакого доверия к стоящему у моей кровати Альбусу Дамблдору у меня не появилось.

Само собой, что демонстрировать я этого не стал. Уж на это-то у меня ума хватило. Наоборот, я изобразил удивление. Типа, а куда все подевались и что вообще происходит. На что Дамблдор, удовлетворённо хмыкнул и пояснил, что Корнелиус уже ушёл, а он, Альбус, вспомнил, что так и не пожелал мне скорейшего выздоровления. Поэтому и вернулся. А то, мол, невежливо как-то получилось. Он, директор школы, так и не поинтересовался самочувствием своего любимого ученика. После чего мы распрощались. Он ушёл, дескать, дела на месте не стоят их делать нужно, а у меня как раз дёрнулся большой палец правой ноги.