XOXO, Gossip Witch (гет)

Это была суббота. Первая суббота шестого курса, такая долгожданная и такая… пробуждающе шумная.

Большой зал Хогвартса жил по своим законам в беспорядке и удивительно уютно. Звон ложек, шелест газет, голоса со всех концов зала, всё сплеталось в тёплый, почти музыкальный хаос.

Огромные своды под потолком отбрасывали солнечные блики на флаги факультетов, на которых мерцали гербы, словно даже они проснулись и тянулись к свету. Совы, опоздавшие с утренней доставкой, лениво порхали между столами, иногда сбрасывая письма прямо в тарелки и вызывая возмущённые возгласы.

Если закрыть глаза, можно было услышать всё: спор о новом составе команды по квиддичу, ворчание первокурсников о домашке по зельям, чей-то восторженный крик:

— Ты видела, какая у него метла?!

Кто-то хохотнул, кто-то громко чихнул от перца, и всё это слилось в один пульсирующий утренний ритм. Запах тыквенного сока, жареных сосисок и свежих булочек смешивался с ароматом старых свитков и магии, пропитавшей стены. Даже воздух казался особенным: тёплым, густым от чар, будто сама школа медленно потягивалась после сна.

Солнечные лучи пробивались сквозь высокие окна, играли на золотых кубках и заставляли пылинки мерцать, словно пыльца фей. Где-то в углу профессор Флитвик, едва доставая до края стола, оживлённо спорил с МакГонагалл о новом “магическом интернете”. Хагрид за преподавательским столом помахал Гарри рукой, случайно пролив чай на плащ.

Воздух был напоён теплом и звоном голосов. Хогвартс проснулся.

Гермиона сидела за грифиндорским столом и аккуратно размешивала чай. Она всегда делала это одинаково, три оборота по часовой стрелке, один против, как будто в этом был смысл или порядок в хаосе. Этот ритуал был для неё чем-то вроде заклинания на спокойствие. Она слегка морщила нос, закрываясь рукой от яркого солнца, но это был скорее неосознанный жест, чем показатель дискомфорта.

Рядом Рон, как обычно, жонглировал тостами с таким выражением лица, будто каждое утро в школе требовало от него подвига. Он одновременно пытался намазать масло, отмахнуться от совы и не уронить ложку в кашу. Его рыжие волосы сейчас пылали огнём, создавая ещё больше бликов, как зеркальный диско-шар. Крошки летели, масло блестело на рукавах мантии, а он всё равно выглядел довольным собой.

Иногда Гермиона думала, что в этом и есть секрет Рона Уизли — быть милым хаосом, но делать вид, будто всё идёт по плану.

— У тебя мёд на подбородке, — не выдержала Гермиона.

Рон посмотрел на неё с видом человека, уличённого в героическом преступлении.

— Это... стратегический мёд, — ответил он с полным ртом, подняв бровь.

— Конечно, — кратко хмыкнула она, и снова уставилась в кружку.

— Что? Это придаёт блеск, — невозмутимо добавил Рон. — Может, это мой новый стиль.

— Если стиль липкий и пахнет как завтрак, то ты уже икона моды, — отозвалась она.

— Не мешай мне быть легендой, — пробурчал он, делая вид, что не замечает её усмешки.

За их спинами кто-то из первокурсников восторженно обсуждал, как “портрет мадам Пинс” накричал на них за громкое чтение в библиотеке. Парочка когтевранцев спорила о формулах зелья, а два близнеца-старшекурсника (похожие на новых подражателей Фреда и Джорджа) шептались о “гениальной идее с пирогами, которые взрываются конфетти”.

Гермиона вздохнула. Шум, разговоры, запах кофе и магии, как будто само пространство дышало юностью и тайной. И всё же где-то глубоко внутри — неясная тревога: слишком тихая, чтобы обращать на неё внимание, но достаточно настойчивая, чтобы остаться на фоне.

Гарри сидел напротив, уткнувшись в “Ежедневный пророк”. Газета была разложена так, что почти заслоняла его лицо, а тонкие шершавые края шуршали в воздухе, когда он лениво переворачивал страницу. Он не читал вслух, как раньше, не комментировал со злостью или каплей отчаяния, просто скользил глазами по заголовкам, будто проверял, изменился ли мир за ночь.

«В Лондоне пропал сотрудник Министерства».

«Подозрения в нападении Пожирателей на портовую зону».

«Семья мага из Девона исчезла, следствие продолжается».

Заголовки тянулись один за другим, как тяжёлые капли дождя. Гарри морщился, но продолжал читать. Пальцы, державшие газету, чуть побелели, не от страха, а от усталости, с которой он привык принимать всё плохое как неизбежное. Слова звучали всё тревожнее, но казались далекими. Почти нереальными. Как будто всё это происходило где-то не здесь, не с ними.

Хогвартс, как всегда, был отдельным миром, защищённым и непоколебимым. Точнее, казался таким. Уж кто, как не Гарри, это понимал. Он уже знал, что это “спокойствие” — лишь тонкая иллюзия, но, Мерлин, как же приятно было хоть немного верить в неё.

Газета зашуршала, когда Гарри вздохнул и сложил одну из страниц. Свет падал на его очки, отражая буквы, и на миг показалось, будто слова слились с ним. Он был частью новостей, хотел он того или нет.

Рядом с ним, заглядывая в газету через плечо, сидела Джинни. Спокойная, уверенная, оживлённая, с тем самым новым сверканием в глазах, которое Гермиона подметила ещё в поезде. Словно за лето она успела стать другой. Не просто младшей сестрой Рона, а чем-то самостоятельным, дерзким, сильным. Она слегка наклонилась ближе, запах её волос (тёплый, с ноткой яблока и дыма) мягко коснулся его, вызывая неожиданную дрожь. Гарри чуть покраснел и отодвинул газету, делая вид, что просто хочет поменять страницу.

— Что там? — спросила Джинни, щурясь.

— Ничего хорошего, — ответил Гарри. — Опять кто-то пропал.

— Ещё один?

Он кивнул. Она тихо выдохнула, но не сказала ни слова. Только постучала кончиком пальца по заголовку, будто хотела стереть его. Когда Гарри поймал её взгляд и чуть улыбнулся, Гермиона, конечно, заметила, но сделала вид, что ничего не происходит. Она опустила глаза в чашку, но уголок губ невольно дрогнул. Внутри она даже порадовалась: наконец-то.

После всего, что было, они оба заслужили хоть немного счастья. Она заслужила. Гарри всё это время был немножко болваном, если уж совсем на чистоту. Сколько нужно было подсказок, чтобы догадаться, как Джинни на него смотрит?

Рон, конечно, ничего не замечал. Он в этот момент пытался изловить кусочек бекона, который по воле судьбы (или собственной неуклюжести) оказался у него в рукаве.

— Рон, — сказала Гермиона, не отрывая взгляда от кружки, — если ты попытаешься вытащить это заклинанием, я выйду из зала.

— Я? Никогда! — возмутился он, уже целясь палочкой. — Просто… проверяю длину рукавов.

— Конечно, — тихо заметила Джинни, пряча улыбку за газетой.

Гарри хмыкнул, заметив, что на странице вместо очередной статьи о министерских отчётах появилась карикатура на Корнелиуса Фаджа. Министр, нарисованный с нелепой широкой шляпой и испуганными глазами, убегал от гигантской совы, которая размахивала пером и кричала “Отчёт! Отчёт!”.

— Кажется, “Пророк” наконец научился самоиронии, — заметил Гарри.

— Или отчаянию, — добавила Гермиона. — Когда люди начинают смеяться над страхом, значит, страх стал слишком реальным.

Рон оторвался от тарелки и уставился на неё.

— Спасибо, Грейнджер, утро стало куда веселее, — вздохнул он. — Может, хочешь прочитать нам ещё что-нибудь из “Истории магического террора”?

— Могу, — спокойно ответила Гермиона. — Начну с главы “Почему люди, не убравшие за собой, умирают первыми”.

— Ясно. Так и запишем, — пробормотал Рон, отступая.

Она приподняла бровь.

— Только если ты обещаешь не жевать во время моего доклада.

— Тогда не обещаю, — буркнул он.

— Вот именно, — с удовлетворением сказала она, и отпила чай.

Гарри рассмеялся, громко и по-настоящему, как давно не смеялся. Смех Джинни ответил ему эхом, тёплым и чуть насмешливым. Рон притворился оскорблённым, но и у него уголки губ дрогнули.

На мгновение всё снова стало простым. Мир вернулся в привычное русло, с подколками, завтраком и уютным хаосом. Как будто ничего страшного не происходило за пределами этих стен.

Гермиона откинулась на спинку, поймав взгляд Гарри, и поняла — он тоже это чувствует. Что этот момент хрупкий, почти волшебный. Мир может рушиться, но здесь, сейчас, всё кажется чудесным. А где-то за стенами школы, в том мире, что пестрел заголовками “Пророка”, уже начинали сгущаться тени.

Шестой курс начинался спокойно, настолько, насколько это вообще возможно в Хогвартсе. Удивительно, но за первую неделю никаких тайн, никаких заговоров, никаких ночных вылазок. Просто учёба, квиддич, перепалки и попытки не взорвать зелье на паре у Слизнорта.

Гермиона позволила себе короткий момент счастья. Чай был горячим, пар поднимался ровной струйкой, пах мёдом и бергамотом. Гарри не был в опасности. Рон сидел рядом, неуклюжий, смешной, жующий, живой, раздражающий, настоящий. Его локоть почти касался её руки, и она поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы он отодвигался. Джинни улыбалась, а солнце через витражи рисовало на её щеках огненные отблески.

Почти как в нормальной жизни. Почти.

Она прикрыла глаза, будто бы в полудрёме, и впервые за долгое время просто ни о чем не думала. Без графиков, без миссий, без тревоги. Сквозь полуприкрытые веки мир казался расплывчатым, как акварель: золотой свет, мерцание, голос Рона, дразнящий смех Джинни, знакомый шелест газеты.

Просто суббота. Просто утро.

— Знаешь, — произнесла она, наблюдая, как солнечные блики скользят по столу, — это странно.

— Что именно? — спросил Гарри, не поднимая головы.

— Что всё спокойно. Слишком спокойно.

— Это называется выспаться, Гермиона. Мы так делаем по выходным, — зевнул Рон. — Рекомендую.

— Иногда, — уточнил Гарри.

— Иногда, — согласилась она, но неуверенно.

Рон пожал плечами:

— Вот ты всё время ждёшь катастрофу. Может, она опоздала.

— Катастрофы не опаздывают, — сказала она. — Они лишь ждут удачного момента.

— Мерлин, Грейнджер, ты даже субботу превращаешь в лекцию, — простонал он.

Она улыбнулась:

— Кто-то должен сохранять структуру мира.

— Конечно, и этот кто-то — ты, с чайной ложкой и таблицей расписания, — пробормотал Рон.

Она фыркнула. И как по сигналу — звонкий крик, взрезавший утренний гул:

— О Мерлин, вы должны это видеть!

Голоса стихли. В зале возникла пауза, как перед вспышкой молнии. Гермиона обернулась, и ее глаза наткнулись на стоящую у входа Лаванду Браун, которая держала в руках тонкий кристаллический планшет — одно из тех зачарованных устройств, которые профессор Флитвик недавно разрешил тестировать старшекурсникам.

(“Для развития цифровой магии”, — как он выразился. Гермиона считала, что это звучит как рецепт катастрофы.)

Планшет переливался бледно-голубым светом, искрил на гранях, будто в нём жили маленькие молнии. Лаванда, с вечно сбившейся причёской и восторгом в глазах, держала его неправильно, периодически нажимала на рамку, и из него вылетали крошечные искры.

— Не трогай там! — пискнула Парвати. — Ты сейчас удалишь всё!

— Я ничего не удаляю! Оно само!

— Конечно, само, — прошептала Гермиона, — ещё скажи, что устройство обладает сознанием.

— А вдруг? — усмехнулся Гарри. — Мы же в Хогвартсе.

Рон скосил глаза:

— Если этот планшет начнёт разговаривать, я уеду домой.

— Что на этот раз? — тихо спросила Гермиона у Рона.

— Наверное, очередной тест заклинаний для котиков, — буркнул он.

— Или новый фильтр для селфи в мантии, — прошептала Джинни.

— Ты смеёшься, а она правда такое делала, — вставил Гарри.

Но вокруг Лаванды уже собралась толпа. На экране переливались золотые буквы, появляясь одна за другой, будто их выводила невидимая перьевая ручка. Слова плавали в воздухе, отражаясь на лицах студентов.

— Это сайт! — возбуждённо объясняла Лаванда. — Настоящий! Можно писать про всех — анонимно!

— Прекрасно, — пробормотала Гермиона. — А потом кто-нибудь решит написать про профессора Снейпа, и нам всем конец.

— Называется Gossip Witch, — торжественно объявила Парвати. — “Сплетница Хогвартса”!

Рон фыркнул.

— Звучит как чушь.

— Звучит как то, что не кончится добром, — поправила Гермиона. Гарри приподнял бровь:

— А вдруг просто шутка?

— Разве у нас хоть одна шутка заканчивалась спокойно? — парировала она.

Но взгляд всё равно зацепился за экран. Gossip Witch. Слова сияли так ярко, будто в них было больше магии, чем следовало. В воздухе будто запахло озоном.

— Смотрите! Уже есть первый пост! — вскрикнула Лаванда.

И зал замер.

💋 Сюрприз, Хогвартс! Кажется, золотое трио стало квартетом: Гарри Поттер наконец-то нашёл свою Героиню. Но почему он так тщательно скрывал это от лучшего друга? Неужели мальчик, который выжил, боится одного рыжего?

XOXO, Gossip Witch.

Статья мигала сердечками и комментами. Тишина повисла над залом, как пауза перед грозой. Потом прозвучал чей-то приглушённый смешок, затем другой, и через секунду всё пространство загудело, как рассерженный улей.

Шёпот, хихиканье, кто-то уронил ложку, кто-то вслух пересказал первую строчку поста, и волна звука прошла по длинным столам, как вспышка.

Гарри побледнел, Джинни отпрянула, Рон медленно повернулся к ним обоим… и слова закрутились со скоростью юлы.

— Что-о-о? — протянул кто-то. — Гарри Поттер и Джинни Уизли?!

— Ты шутишь! — закричала девочка с третьего курса. — Они же…

— Ага, точно! Я видела их вчера у озера! — перебила другая.

— Нет, ты всех видишь у озера, — буркнул кто-то из старших, — даже собственные иллюзии.

Шум нарастал. Воздух вибрировал, как перед заклинанием. Сотни глаз метнулись к грифиндорскому столу. Джинни сидела неподвижно, будто окаменела, ее щёки запылали — от гнева, от стыда, от того, что сотни взглядов пронзали её одновременно.

Гарри медленно, почти по-военному, сложил газету и поднял голову. Рон повернулся к нему, глаза расширились, уши мгновенно стали цвета его волос.

— Это… шутка? — вырвалось у него.

— Рон, я… — начал Гарри, — я хотел сказать тебе сам…

— О, конечно! — Рон ударил кулаком по столу, и чай в чашках подпрыгнул. — Только теперь это сказал весь Хогвартс!

— Да перестань, — вмешалась Джинни, — никто не собирался ничего от тебя скрывать!

— Ага, только от меня одного! — вскипел он. — Прекрасно! Просто идеально!

Несколько учеников с боковых столов откровенно наблюдали за сценой, не стесняясь.

— Ты не понимаешь, — тихо сказал Гарри. — Это было… не так.

— А как, Поттер? — спросил кто-то за их спинами, и в зале снова раздались смешки.

Джинни резко встала, бросила короткое:

— Заткнитесь!

И звук, к удивлению Гермионы, действительно стих, правда, всего лишь на мгновение. Рон смотрел на сестру и на друга попеременно, будто не знал, кого именно сейчас готов прибить первым.

— Рон, — начала Гермиона, — это просто глупая показуха.

— Глупая?! — он повернулся к ней. — Ты вообще читала это? “Мальчик, который выжил, боится одного рыжего”? Да вся школа сейчас обсуждает, что именно он боится!

— Может, твой характер? — не удержался Гарри.

— Заткнись, — сказали Джинни и Гермиона хором.

На другом конце зала Парвати и Лаванда уже что-то оживлённо шептали, водя пальцами по планшету.

— Они лайкают комментарии! — прошептала Джинни, не веря своим глазам.

— Лайкают?.. Это ещё что за заклинание? — нахмурился Рон.

— Это значит “одобряют”, — объяснила Гермиона. — Или “подпитывают хаос”. Выбери, что ближе.

— Я выбираю поджечь этот планшет, — мрачно заявил Рон.

Гермиона хотела что-то ответить, но взгляд сам собой вернулся к золотым буквам, всё ещё мерцающим на экране. Они выглядели почти живыми, будто текст медленно дышал. «Gossip Witch»... вот это название. Не похоже на школьную шутку. Слишком умно, слишком точно.

Она ощутила внутри странное покалывание, смесь тревоги и интереса. Как будто за всем этим стояло что-то большее, чем просто подростковая глупость.

— Эй, Грейнджер, ты что, тоже открыла этот сайт? — спросил Рон, всё ещё кипя.

— Я предпочитаю знать обо всём, что потенциально может нам навредить, — спокойно ответила она. — И он теперь входит в топ списка.

Гарри шумно выдохнул, словно пытаясь выпустить вместе с воздухом и раздражение.

— Ну, прекрасно, — сказал он. — Теперь мне остаётся только одно — дать интервью для школьной газеты.

— С Джинни на обложке, — буркнул Рон.

— А ты — в разделе “мнение брата”, — добавила Гермиона.

Гарри фыркнул, Джинни закатила глаза, но напряжение не рассеялось. Оно просто спряталось под колкими фразами и нервным смехом. Когда шум в зале наконец стих, Гермиона поймала себя на том, что всё ещё смотрит на экран, где сердечки под постом вспыхивали одно за другим. И с каждым миганием ей казалось, будто кто-то невидимый стоит за этим, наблюдает, как они реагируют. Как будто сама сеть живая.

Она провела пальцем по воздуху, будто хотела стереть эти буквы. Бесполезно. Они остались — золотые, блестящие, насмешливые.

Рядом Гарри наклонился к Джинни:

— Я правда хотел сказать Рону. Честно.

Она кивнула, но губы дрогнули.

— Не важно. Теперь знают все.

— Ты уверена, что не расстроилась?

— Я уверена, что убью того, кто это написал, — сказала она с дерзкой ухмылкой, и на мгновение все трое — Гарри, Рон, Гермиона — одновременно представили одно и то же: Джинни с волшебной палочкой, преследующую невидимого автора по коридорам.

Гермиона всё ещё не смеялась, она просто сидела, чувствуя, как в желудке холодеет. Интуиция шептала, что это — не просто сплетня. Это было начало чего-то гораздо большего.