Это не твоя палочка (джен)

Ещё одна работа на тему как сознание старого Гарри переносится в него же, но только ребёнка. И что за этим следует. Ну, нравится мне эта тема. Нравится.

* * *

Гарри Джеймс Поттер, мальчик двенадцати лет, вдруг осознал себя взрослым. И даже старым. Ну, со своей точки зрения, конечно. Точнее, ощутил, что он нынешний, вдруг заполучил память, опыт, навыки и знания самого себя, но только, как будто бы, уже прожившего свою жизнь. Жизнь длинную, и далеко не всегда... счастливую, что ли. В общем, получалось, что были, ну или ещё будут, в его последующей жизни и трудности, и ошибки, В результате которых эти самые трудности возникали и приходилось их преодолевать.

А ещё, через непродолжительное время, произошло, наверное, окончательное слияние его нынешней памяти с памятью себя старого. И он ощутил себя единой, цельной личностью. Поэтому, посмотрел он на тех кто с ним в этот момент рядом находился и, ухмыльнулся. Вот только ухмылка его, скорее всего, выглядела совсем не как ухмылка, а, наверное, как оскал какой-то. Потому что стоящие рядом с ним Рон и Джинни, даже от него отпрянули.

— Гарри. Гарри, ты чего? — затараторил через некоторое время Рон.

— Что? — не понял Гарри.

— Да ты, вдруг, улыбнулся, так что я, — он наклонился к Гарриному уху и прошептал, — чуть в штаны не наложил. Честное слово.

— А-а-а, вот ты о чём. Да так. Вспомнилось кое-что, — снова улыбнулся Гарри, но на сей раз вполне благожелательно. — Впрочем, неважно. Сейчас-то нам куда, интересно? Фоукс, ты не знаешь случайно?

Разговор этот состоялся в туалете Плаксы Миртл, как раз после того как все они выбрались из подземелья вообще, а он вместе с Джинни из Тайной комнаты в частности.

А как так получилось, что его взрослое сознание оказалось в его же детском теле? Ну, тут, одновременно, всё было просто и сложно. Хотя, конечно, больше сложно, чем просто.

В общем, началось всё с того, что лет, примерно, через двадцать пять после победы на Волди, Гарри и Гермиона встретились в приличном маггловском ресторане, чтобы отпраздновать свой окончательный разрыв с младшими представителями рыжего семейства. Так вышло, что проведя с ними в браке довольно продолжительное время, они, почти одновременно пришли к выводу, что, что-то с ними не то. С браками этими. И стали «копать».

Ну, и докопались, в итоге, что действительно, всё было не просто так. Что подтолкнули их к этим самым бракам. В результате, как говорится, напоролись рыжие на то, за что они боролись. Впрочем, не только сожаление о бездарно потраченном времени привело к нынешней ситуации, когда сознание взрослого Гарри, как и взрослой Гермионы, переместились в прошлое и произошло то слияние, о котором говорилось выше. Только у Гарри уже, а Гермионе это ещё предстояло.

А вышло так, что тогда же, во время того самого празднования, появился у них ещё один вопрос к самим себе. На который они, в тот момент, так и не смогли ответить. А вопрос заключался в следующем. Почему вдруг ни с того ни с сего, если выражаться языком маггловских священников, нарушили они одну из библейских заповедей. И сотворили они себе кумира. Имя, которому было... Альбус Дамблдор.

Вот, как так получилось, что Гермиона стала испытывать при его упоминании некоторое... подобострастие, что ли? А Гарри, чуть ли не с пеной у рта, доказывать всем и каждому что он «Человек Дамблдора»? Ну, не должно было такого случиться. Ни с ней, ни с ним. Но, тем не менее, произошло. И, разумеется, они решили выяснить причину этого.

А когда выяснили, то, признаться, офигели. Потому что просто всё оказалось. Во-первых, это была пропаганда, чуть ли не ежедневная и не самая заметная. Которую, насколько поняли Гарри с Гермионой во всю практиковали Дамби с его приближёнными. Типа, Макгонагалл, Хагрида и прочих Уизли, с Люпинами и Блэками. И, во-вторых, для закрепления эффекта от этой самой пропаганды, на некоторые камни Хогвартса были нанесены руны, создающее в школе слабое ментальное поле. Которое, своим воздействием, давало возможность эти самые результаты и закрепить.

В общем, когда они это выяснили, то Гарри, сначала выругался, в сердцах, а затем выдал пожелание. Типа, с каким бы удовольствием он вернулся в прошлое и пообломал бы бородатому, простите, скотопидору все его планы. Да и бороду бы повыдёргивал. Медленно, по волоску. Сопровождая каждое выдёргивание выражением своего мнения об Альбусе.

— А что, Гарри, — предложила вдруг Гермиона, — мне тут, намедни, один свиток на глаза попался. Там, конечно, много пробелов, но я не вижу ничего невозможного в том чтобы своё нынешнее сознание в прошлое отправить. В самих себя. Правда есть один нюанс. Наше сознание, при этом, копируется. Так что для нас, по сути, ничего и не изменится. А вот для юных нас с тобой, образуется новая реальность, события в которой будут происходить немного по другому. Не слишком, впрочем, отличаясь от тех которые мы с тобой уже пережили. Ну, и необязательно в том же порядке. Да и временной промежуток между ними может как сократиться, так и увеличиться.

— Хм-м. Но, ведь изменения-то начнутся только с определённого момента? Так, что ли? — уточнил Гарри. — А скажи-ка мне тогда вот что, Гермиона. В какой момент времени перемещение будет проведено? Можно ли его выбрать или это дело случая?

Гермиона подумала, подумала, да и обрадовала Гарри тем, что в принципе такое возможно. Если рассуждать теоретически. Но вот как это сделать практически, она пока не знает. В точности. В данный момент она только представляет себе в общих чертах как это провернуть.

Ну, и решили они, а почему бы и не попробовать. Они-то, в крайнем случае ничего не теряют. А вот для них, юных, некоторые изменения в жизни только на пользу пойдут.

Затем ещё пять лет ушло на всякие расчёты. Потому как долго им было непонятно, как отправить копию своего сознания в конкретный, выбранный момент. Ну, и много ещё чего. Например, где раздобыть все предметы, задействованные в ритуале переноса. Или же, если достать их было невозможно, определить чем их можно заменить. Но, рано или поздно, всё заканчивается. Как и подготовка к ритуалу. А чтобы он наверняка прошёл успешно, они ещё и Феликс Фелицис приняли перед его проведением. И ещё они долго бились над тем, чтобы как-то узнать, а успешно ли прошло то, что они замутили.

Оказалось, что это тоже возможно. Но, только это и ничего более. В этом случае, если всё походило успешно, у них на запястьях рук появлялось, на короткое время, что-то типа браслетов зелёного цвета. А вот если браслеты был красными, то это означала что неудача их постигла. И, что где-то была допущена ошибка. Впрочем, браслеты у них оказались зелёными, так что дали они друг другу «пять» и пожелали удачи. Самим себе, но только юным.

Вот, так вот всё и получилось. И теперь обновлённый Гарри двигался вслед за Фоуксом, летящим по коридорам Хогвартса и ведущим их небольшую компанию в кабинет Макгонагалл. Кстати, разговаривать с Дамби и прочими, как и действовать, Гарри собирался максимально жёстко и крайне нагло. Чтобы «ху-ху» им не «хо-хо» было. Но, в соответствии с обстановкой.

Поэтому, когда, наконец, они добрались до её кабинета, то портить момент Гарри не стал. Сразу. А дал возможность рыжим порадоваться воссоединению.

В общем, когда они вошли, то все, кто там был, ошеломлённо замолчали, но тишина в тот же миг взорвалась воплем:

— Джинни!

Это, миссис Уизли, увидев дочь, вскочила, за ней — мистер Уизли, и оба бросились к ней. И, хоть и были вошедшие мокрыми, грязными, а Гарри ещё и весь в крови, это не помешало ей чуть ли не задушить их в объятиях. Джинни, Рона и его самого.

Но Гарри не смотрел на них. Рыжие для него теперь превратились в... ну, объекты для будущей зачистки. Так, наверное. Так что, зачем уделять внимание тем, кто через некоторое время отправятся либо в Азкабан, либо, что более вероятно, вглубь земли. На два метра. Потому что, прощать им то, что они с ним и Гермионой сотворили, в своё время, Гарри с Гермионой не собирались. Впрочем, Уизли, в данном случае, не были его главными целями.

А смотрел он на Дамблдора, стоявшего у камина и улыбавшегося.

— Ну, — подумалось Гарри, — недолго тебе улыбаться осталось. Сука ты, старая.

А дальше всё пошло как Гарри помнил. Хоть и довольно смутно. Всё-таки лет-то с этого разговора много прошло. Кстати, почему он там, в будущем выбрал, в итоге, именно этот момент для переноса, то всё было просто. В этом году Гарри исполнялось тринадцать и у него наступал второй этап магического взросления. А этот момент тоже нужно было... закрепить, что ли. Проведением соответствующего ритуала. Который они с Гермионой запланировали на его день рождения. В общем, были там, оказывается, свои нюансы, которые раньше они не учитывали, так как не знали о них.

А главным плюсом проведения данного ритуала было то, что теперь заклинания, на изучение которых раньше уходило довольно много времени, усваиваться будут практически... влёт.

Даже несмотря на то, что теперь Гарри много чего знал, да и применять умел, всё равно решили они, что не помешает этот ритуал. А вообще, если бы старые Гарри и Гермиона отправили копии своих сознаний во времена основателей Хогвартса, то там они запросто могли бы выступить в роли Гриффиндора и Рейвенкло. Таких вот высот они к тому времени достигли.

Ну, а дальше, как и помнил Гарри, последовал вопрос о том, как им удалось спасти Джинни. А слово «Им» было сказано, потому что помимо Гарри и Рона, в кабинете присутствовал ещё и Гилдерой Локхарт. Их преподаватель ЗОТИ. Правда в данный момент он больше напоминал страдающего болезнью Альцгеймера, но ни Дамблдор, ни Макгонагалл, ни старшие Уизли этого ещё не знали. Поэтому и спросили у всех сразу.

На что Гарри и сообщил, что спас Джинни он, а не они. После чего, кратко, поведал о событиях этого года, для начала о тех, предшествовавших спуску в Тайную комнату. Поместив, предварительно, на стол дневник, Распределяющую шляпу и меч Годрика. Вот только под меч ему сначала пришлось отрезать кусок мантии у Локхарта.

— Замечательно! Итак, вы отыскали вход, при этом — не премину добавить — нарушив вопиющим образом сотню школьных правил. Но как же вы оттуда выбрались живыми, Поттер? — Макгонагалл сгорала от любопытства.

— Н-да, — заметил Гарри с некоторой грустью. — Кто о чём, а профессор Макгонагалл о правилах. А то что я, при этом, жизнь Джинни спас, так это мелочь не заслуживающая особого внимания, конечно.

— Мистер Поттер! — возмутилась Макгонагалл. — Что вы такое говорите?!

— Правду я говорю, — ответил ей Гарри. — Впрочем, не об этом сейчас речь. А о том, что мне, чтобы мы оттуда выбрались, пришлось попасть сначала в саму Тайную комнату, потому что из туалета Миртл можно попасть только в подземелье. И уже там ножками поработать чтобы до Тайной комнаты добраться. А затем, уже в ней, сразиться с двумя существами. Одним вполне себе материальным, и вторым, эту самую материальность почти заполучившим.

— Как это? И с кем это? — последовал вопрос от Дамблдора.

— Как с кем? — переспросил его Гарри. — С ними, конечно, с родимыми. Со слизеринским монстром и тем кто считает себя его наследником. Слизерина, я имею в виду.

— Гарри, выражайся яснее, пожалуйста, — попросил Дамблдор.

— Хорошо, — согласился Гарри. — Во-первых, с тысячелетним василиском. И, во-вторых, с почти ставшим материальным Волдемортом.

— Но..., — задумался на мгновение Дамблдор. — Как это могло случиться? Ведь он, по моим источникам, укрывается сейчас в албанских лесах.

— А это был не совсем он. Я имею в виду, того с кем я на первом курсе пересёкся. Сейчас это была только часть его души, заключённая вот в этот самый дневник, — Гарри ткнул в него пальцем. — И когда он это сделал, то ему было лет шестнадцать. Или семнадцать. Кстати, профессор, вы же знаете, что такие штуки называются хоркруксами? Или филактериями.

— Что-о-о?! — воскликнул на это Дамблдор. — Гарри, мальчик мой, а ты откуда знаешь такие слова?

— Из маггловской художественной литературы, разумеется, — ухмыльнулся Гарри. — А вы чего подумали? Что мне в руки попалось «Волхование всех презлейшее»?

И неизвестно как бы продолжился разговор, если бы не мистер Уизли. Направивший своим выкриком разговор в, так сказать, «старое русло».

— Что?! — ошеломленно воскликнул. — Сами-Знаете-Кто… околдовал Джинни? Но Джинни, разве она… разве она не была…

— Как уже сказал Гарри, во всем виноват дневник, — Дамблдор продемонстрировал его Уизли. — Риддл, действительно, его вёл, когда ему было шестнадцать.

После чего добавил негромко.

— Изумительно, — сказал он. — Да, Риддл был один из самых одарённых учеников Хогвартса.

В общем, после этого некоторое время ушло на выяснение каким именно образом образовалась связь у Джинни с частью души Риддла, а затем Дамблдор предложил Артуру и Молли отправиться с ней в больничное крыло.

— Джинни нужен сон и ещё, пожалуй, кружка горячего шоколада. Мне это всегда прибавляет сил, — добавил он под конец и дружески подмигнул девочке.

Дальше Дамблдор отправил Макгонагалл организовать пирушку, а сам вещал ещё некоторое время и закончил свои разглагольствования тем что Гарри и Рону можно, пожалуй, присудить по двести баллов. После чего он обратил, наконец, внимание на Локхарта и выяснилось что и его нужно сопроводить в санчасть. Что он и поручил Рону.

И, наконец, они остались вдвоём с Гарри.

— Скажите, профессор, — спросил Поттер, усаживаясь на один из стульев, — а нафига мне ваши баллы? Не было бы лучше, если бы вы мне в Министерстве разрешение «выбили» на каникулах колдовать? Тогда я бы с более спокойной душой к родственничкам отправился. Не опасаясь за своё здоровье, да и жизнь тоже.

— Боюсь я не могу этого сделать, — ответил Дамблдор с огорчением в голосе. — Но я, тем не менее, хочу тебя поблагодарить. Там, внизу, ты проявил настоящую преданность мне — иначе Фоукс не прилетел бы к тебе.

— Да ну, — Гарри ухмыльнулся. — И как, по вашему, я это сделал? Ну, преданность-то проявил. К тому же, что-то я не помню, чтобы я публично признавал вас каким-нибудь... вождём и утверждал, что пойду за вами и в огонь, и в воду. Так что, простите за выражение, но херню вы сморозили, профессор.

— Э-э-э... — только и смог «промычать», не ожидавший такого заявления Дамблдор.

— И ещё, профессор, — Гарри «добил» его. — Чем больше я вас узнаю, тем больше убеждаюсь, что вы старый, ленивый мудель. Которому не только пальцем пошевелить лень, но и головой подумать тоже. Вы, особенно в последнее время, в неё только едите.

— Но, почему ты так говоришь, Гарри? — будучи всё ещё ошарашенным спросил Альбус. — И что, по твоему, я могу сделать?

— Хороший вопрос, — ухмыльнулся Гарри. — Например, вы знаете, что остаток души Волдика, болтается в албанских лесах. Ну, так и организуйте экспедицию, чтобы его отловить. Только нашим магам ничего про это не говорите, а воспользуйтесь связями в ММК. Сами понимаете, почему. Чтобы секретность соблюсти.

— Но, как его поймать-то? — не понял Дамблдор. — Ведь он же бестелесный.

— Блин! Альбус!

Гарри даже ладонью по столу хлопнул, потому как разозлил его старик.

— Как? Как? Просто это делается. Изготавливается сотня, другая ловушек, расставляются они потом по всему лесу и достаточно подождать пару-тройку дней, как он в одну из них попадётся. А если не знаете как ловушки делать, так отправляйтесь в Центральную Африку и пообщайтесь там с местными шаманами. Они вас быстро научат как таких... бестелесных отлавливать.

Он остановился, ненадолго, глядя на ещё больше ошарашенного Альбуса. После чего выдал ему:

— Вот поэтому я и говорю, что вы головой думать не хотите. Нет, ну как так-то? Тринадцатилетняя Гермиона Грэйнджер догадалась, что по школе василиск ползает, а столетний Альбус Дамблдор даже и предположить не смог? Впрочем, ладно. У нас тут, с вами, ещё одно дело имеется.

— Какое? — уточнил Дамболдор.

— А вот какое, — пояснил Гарри сопровождая свои слова действием.

Он, неожиданно для Альбуса, цапнул со стола его волшебную палочку и тут же её сломал. После чего бросил обломки горящий камин.

— Да что ты себе позволяешь?! — заорал Дамблдор. — Ты хоть понимаешь что ты сделал?!

— Конечно, — спокойно ответил ему Гарри. — Всего лишь продлил вашу трижды никому не нужную жизнь. Или, вы будете утверждать что не знаете что эта палочка была одним из Даров Смерти?

— Даров Смерти?! — переспросил Альбус. — Тогда тем более, ты не имел никакого права...

— Имел, профессор. Имел. Причём самое полное право. Как последний, ныне живущий потомок Игнотуса Певерелла?

— Но ведь в данный момент она моей была. Я её у Гриндевальда на дуэли выиграл, — продолжил возмущаться Альбус.

— О вот нифига. Не ваша она была, — пояснил ему Гарри. — Потому что, после смерти Антиоха, не было у неё хозяина, а были только пользователи. Пользователи, профессор. И только с моим появлением на свет он, в смысле хозяин, появился. А он, это я, Гарри Джеймс Поттер. И как хозяин, я имею полное право сделать с ней всё что захочу.

Тут он немного помолчал, задумавшись над последними словами сказанными им Дамбику. Ведь если разбираться, то правильнее было бы сказать, что потенциальными хозяевами Даров Смерти были все его предки по отцовской линии, а не только он. Просто, привык Гарри в своей предыдущей жизни таковым себя считать. Ведь там-то он действительно стал этим самым «Хозяином». Так что, хорошо было, что Дамби сейчас на его слова внимания не обратил.

И ещё он воспользовался тем моментом, что Дамблдор сейчас ошарашен его поступком. Поэтому, добавил:

— Жаль только, что не знаю я где Воскрешающий камень сейчас. Разве что Волди его в домике у Гонтов спрятал. По крайней мере, всё об этом говорит. Но, я туда, пока не полезу.

— Да откуда ты всё это знаешь, Гарри? — поинтересовался Дамблдор, глядя на него, как будто впервые его увидел.

— Из записок моих предков.

— Э-э-э... Но, твой отец...

— Я сказал предков, а не родителей, Альбус, — перебил его Гарри. — Впрочем, вы тут пока думайте, а я к мадам Помфри пошёл. Потому что мне чашка горячего шоколада точно нифига не поможет. Хоть и не помешает.

— А что случилось-то? — не понял Дамблдор.

— Всего лишь то, что в Тайной комнате, меня василиск куснул, вот что случилось. Нет, мне, конечно, Фоукс на ранку поплакал, но только не панацея его слёзы. Совсем не панацея. Например, от старого египетского проклятья Омертвения плоти они нифига не помогут.

Кстати, укус василиска, точнее отравление его ядом, настигло таки Гарри в последние годы его жизни. И целитель, к которому он обратился, зелье ему нужное, конечно, прописал, но заметил, что обращаться за помощью ему было нужно сразу после укуса. Тогда бы и не настигли его последствия.

Впрочем, рецепт зелья Гарри выучил намертво, так сказать. И сейчас он собирался заказать его Горацио Слагхорну. И уж ни в коем случае не Снэйпу. Ему бы Гарри и ночные горшки выносить не доверил.

К тому же прямо сейчас мадам Помфри начала оживлять, если так выразиться можно, пострадавших от взгляда василиска. И он хотел, чтобы первым кого увидит Гермиона, будет он, а не кто-нибудь ещё. Особенно, кто-то рыжий.

А дальше случилось то, о чём Гарри, как-то подзабыл, что ли. Он, уже почти дошёл до двери и даже собрался её открыть, как она, вдруг, сама распахнулась, да с такой силой, что ударилась об стену и отскочила обратно.

На пороге стоял Люциус Малфой с перекошенным от бешенства лицом. Чуть позади съёжился Добби, весь в бинтах.

— Телесный Петрификус, — мгновенно наколдовал на него Гарри.

Нет, так-то он давно уже не колдовал используя слова, но в данном случае, можно было пока и отступить от этого правила. К тому же, лишний «козырь в рукаве» никогда не помешает. А телесный Петрификус парализовывал только тело, оставляя свободной голову и возможность говорить.

— Так, так, так, — начал говорить Гарри отступив от Малфоя на шаг. — Ну, и кто тут у нас? Ба. Да это никак Люциус, наш скользкий друг. Риктумсемпра.

— А-а-а! ... Ха-ха-ха... — начал смеяться и орать одновременно Люциус.

Всё-таки, как уже говорилось, Гарри знал теперь много, как и умел. Поэтому он и применил к Люциусу доработанный вариант Заклинания щекотки. Когда и больно, и щекотно одновременно. И Петрификус в данном случае его применению не препятствовал. А сам обратился к домовику.

— Привет, Добби, — поздоровался он с ним. — Хрено́во выглядишь. Впрочем, речь не об этом. Слушай, ты хозяина сменить не хочешь? Стать, например, моим домовиком?

Добби хотел, конечно. И даже робко кивнул.

— Ну, тогда постой немного. Сейчас я твоего старого злого хозяина попрошу, вежливо. И он тебя отпустит, — после чего повернулся к Люциусу и отменил щекотку.

— Ну, что, Люциус, мой скользкий друг, — произнёс он громким, шипящим шёпотом. Каким, как он помнил, любил Разговаривать Волди, после своего возрождения. — Не хочешь ли ты, отпустить на волю этого прекрасного домовика? А то я ведь, в противном случае, щекотать-то тебя продолжу. И пусть это не Круцио, но в «овоща» я тебя запросто превращу. Давай, думай. А я пока до трёх посчитаю и, если ты не надумаешь, то, возобновим мы сеанс. Один, два...

— Стой! — заорал Люциус. — Забирай нафиг.

— Как скажешь, Люциус, — ухмыльнулся Гарри. — Как скажешь.

После чего он выдрал из руки Малфоя его тросточку, в которой тот палочку хранил, на всякий случай. А то ведь, кто знает что у того в голове. Затем освободил его левую руку, вложив предварительно в неё его же перчатку и, изгнание Добби состоялось.

Так что, Гарри тут же привязал его к себе и, наконец-то, собрался в больничное крыло.

— Эй, Поттер, — крикнул ему Люциус, когда он уже в дверях оказался. — Я сделал что ты, хотел. Почему ты меня не освободил?

— Дамблдора попроси, а мне некогда.

— А моя палочка?

— Я её тебе по почте пришлю. Потом. Может быть. Пошли, Добби. Нас Гермиона ждёт.

И они отправились в больничное крыло. А по дороге Гарри принялся рассуждать.

— Ну, что, первая часть «Марлезонского балета» закончена удачно. Палочку Бузинную я сломал, насчёт камешка Дамбику наводку дал. Так что, если основные события будут происходить, как и раньше, то не удержится старичок и к Гонтам сунется. А там, глядишь, к первому сентября начнёт почерневшей кистью руки щеголять. В лучшем случае. Ну, а дальше посмотрим. Сейчас, главное, Гермиона. Да и Добби подлечить не помешает. Ну-ка...

Он остановился и положив руку на голову домовика, направил в него свою магию.

— Да! — воскликнул Добби. Да! Спасибо...

Дальше он принялся восхвалять Гарри, а тот двинулся дальше. Продолжая рассуждать.

— А завтра, когда она в порядке будет, побродим мы по школе и ненавязчиво руны в стенах поправим. Чтобы генерируемое ими поле постепенно снизило интенсивность своего воздействия. Ну, а там дальше у нас что намечается? Вроде бы этим летом Сириус сбежать из Азкабана должен. Впрочем, не будем загадывать. Поживём, увидим.