Share my pain (джен)

Запястья, посиневшие от железной хватки кандалов, безумно ныли, впрочем, как и все тело, которое последние несколько дней постоянно били и пытали. В глазах стоял туман, капельки пота, перемешанные с кровью, мерно капали на каменный пол подземелья.

«Когда же это все, наконец, закончится?» — устало подумал темноволосый юноша, услышав шаги на лестнице.

— Еще живой? Ну, это ненадолго, — съехидничал, гадко ухмыляясь, вошедший Пожиратель.

«Сивый», — как-то совсем без эмоций пронеслось в голове заключенного.

— Идем, Лорд желает тебя видеть, — вспышка заклинания и на смену кандалам пришли невидимые связывающие нити, причиняющие не меньшую боль. Резкий рывок — и юноша с тихим стоном упал на землю, оказавшись в лужице своей же крови.

— Хватит уже тут прохлаждаться, шевелись быстрее, — еще один рывок и он, еле передвигая затекшими ногами, двинулся вслед за оборотнем.

«Надо же, в коридорах еще холоднее, чем в подземелье… Так мне еще оказывается и повезло, что держат внизу… Бред, наверное, потихоньку начинаю сходить с ума».

Люди, чьи портреты украшали стены старого замка, пришли в движение при виде приближающейся пары — коренастого длинноволосого мужчины в темном плаще и высокого худого юноши. «Опять будут пытать. Даже мне его немного жалко, смотрите, кажется, сейчас прямо тут и испустит дух…» — слышался тихий шепот почивших представителей рода Малфоев.

В конце коридора виднелся свет, сочившийся из приоткрытой двери, и слышались голоса.

«Опять решил представление устроить, тиран хренов. Гарри Поттер — личный клоун Волдеморта. Как же, не дождутся…»

Дверь распахнулась и яркий свет на мгновение ослепил вошедших. Со всех сторон послышался веселый гомон — Пожиратели явно ждали начало шоу.

— Леди и джентльмены, прошу тишины! Разве вы не видите, что сам Гарри Поттер оказал нам честь и снизошел до того, чтобы нанести нам визит, — Темный Лорд слегка наклонился в шуточном поклоне и по толпе прошелся злорадный смешок.

— Надеюсь, ты хорошо подумал и, наконец, сообщишь мне нужную информацию? — Гарри мотнул головой и тут же почувствовал мощную силу, пытающуюся проникнуть в его разум, доставляя невыносимую боль.

«Так, спокойно, сконцентрируйся и дыши глубоко», — голос Снейпа всплыл из глубины сознания и парень, взяв себя в руки, поставил ментальный блок, не позволив Волдеморту добраться до интересующей его информации.

— Маленький щенок опять решил обнажить свои зубки? Круцио! — Гарри упал на пол от разрывающей изнутри боли, но так и не произнес ни звука. «Не дождутся…— вертелось в голове. — Он никогда не узнает этого, только не от меня…»

Гарри уже начал почти любить «Круцио», ведь после него любые пытки казались детской шалостью и разум переставал воспринимать любую другую боль, облегчая его мучения.

— Ну что же, раз ты по-прежнему упорствуешь, я могу еще немного подождать, хотя, имей в виду, мое терпение уже на исходе… — тихо прошипел Лорд, вплотную приблизившись к парню.

— Левикорпус! — Гарри взмыл под потолок и оставался висеть там, пока Пожиратели поглощали ужин. Запахи горячей, вкусной пищи дразнили, и желудок предательски урчал, вызывая у сидевших за столом людей взрывы хохота.

— Люциус, — позвал Лорд, когда трапеза подошла к концу, — отведи нашего гостя обратно и позаботься, чтобы он дожил до завтра. Боюсь, что наш волчонок, — он посмотрел на Сивого, — слишком рьяно показывает ему гостеприимство.

Блондин поднялся из-за стола и, поклонившись своему Повелителю, удалился, таща за собой Гарри.

Решетка камеры противно звякнула, затем послышался звук проворачивающихся в замке ключей, и Люциус втолкнул юношу внутрь.

— Знаешь, я бы на твоем месте не артачился и рассказал Лорду то, что он желает знать. Дамблдору ты уже все равно не поможешь, мертвые не возвращаются… А вот ты еще пока живой и, может, даже таким и останешься, если спрячешь свою гриффиндорскую упертость подальше.

— С чего бы такая забота? Вы, наверное, спите и видите, как я сдохну! — откуда взялись силы на то, чтобы так громко кричать, Гарри не знал, но безумно хотелось, чтобы эта аристократичная физиономия перестала строить из себя благородство, заткнулась и исчезла.

Люциус только покачал головой, развернулся и, взмахнув мантией, ушел. Парень, впервые оказавшись в камере не прикованным к стене, обессилено упал на каменный пол и, закрыв глаза, попытался уснуть. Не получилось... Воспоминания всплывали одно за другим, не давая разуму отключиться.

Они с Дамблдором находят три крестража, но уничтожить их, по словам директора, можно только в Хогвартсе. Они аппарируют на Астрономическую башню, а дальше все происходит так стремительно, что кажется нереальным — Снейп убивает старца, а Гарри, обездвиженный Дамблдором под мантией-невидимкой и раскрытый по запаху Сивым, попадает в плен.

С тех пор прошла почти неделя, хотя казалось, что целая жизнь. Все это время Темный Лорд пытался вытащить из сознания юноши местонахождение крестражей, которые они с Дамблдором перед возвращением в Хогвартс надежно спрятали.

Опять послышался лязг ключей, дверь приоткрылась и через образовавшееся пространство в камеру по полу проскользила тарелка с едой.

«Странно, уже второй раз за сутки кормят, не многовато ли?» Юноша взял тарелку и принюхался — вроде не отравлено. «Может опять добавили Веритасерум?» — мелькнула мысль и сразу с довольной ухмылкой была отвергнута — Снейп, игравший роль — а Гарри совершенно точно знал, что это только роль — верного слуги Волдеморта, слишком хорошо подготовил его к таким проверкам. Юноша в совершенстве овладел окклюменцией, а его кровь содержала такое количество антидота к Веритасеруму, что должно было хватить на полжизни.

Юноша смело поднес ложку ко рту — умирать от голода на радость Лорду он не собирался. Еда была непривычно вкусной, и это настораживало больше всего. «Что за игру затеял этот ублюдок?» — задавался вопросом Гарри, уплетая изумительный стейк.

— Ну как, вкусно? — юноша вздрогнул.

— Так это были вы? Надеетесь, что я сдам информацию в обмен на кусок мяса? — он уже даже не пытался сдержать отвращение, возникавшее внутри при виде мужчины, пронзающего его взглядом серебристо-серых глаз.

— Нет, мне это не нужно. Ты должен набраться сил для побега. Снейп будет ждать тебя в Хогвартсе — ты возьмешь у него меч Годрика Гриффиндора и уничтожишь им крестражи.

— Что? Что вы такое несете? — кинул Гарри, но голос Люциуса звучал твердо и уверенно, как если бы он говорил правду и действительно желал уничтожения артефактов, но это ведь не могло быть правдой?

— Теперь, когда Лорд сам дал мне доступ к тебе, я могу действовать более решительно. Через пару дней будет готово специальное оборотное зелье, позволяющее оставаться в принятом образе более суток, и тогда ты уйдешь отсюда.

— Вы думаете, я настолько глуп, что куплюсь на это?

— Не стоит сомневаться в моих словах, это не ловушка, — терпение Люциуса уже было на исходе и в голосе зазвучали металлические нотки.

— Вы пытались убить меня на втором курсе, подсунув дневник Реддла, и считаете, что я должен вам верить? С чего это вдруг?

— Я подсунул дневник девчонке Уизли не из-за тебя, иначе подложил бы его сразу тебе. Я рассчитывал, что она окажется менее дерзкой, чем ваша дружная компания и отнесет темный предмет Дамблдору, чтобы тот его уничтожил. Поверь, если бы я хотел сам убить тебя, я бы это уже давно сделал, мы не раз оставались наедине, и шансов у меня было предостаточно.

— Отнесла Дамблдору? А почему же вы сами его не отдали, если знали, какое там содержится зло?

— Метка становилась заметнее, а значит, Темный Лорд был жив, я не мог рисковать своей семьей.

— Почему тогда решились рискнуть сейчас? Ведь ложь раскроется, и тогда им точно конец.

— У меня нет выбора, — Гарри показалось или в глазах блондина действительно что-то блеснуло? — Драко попал в немилость после того, как не выполнил приказ и не смог убить Дамблдора. Теперь Лорд при малейшей провинности просто уничтожит его. Поэтому, как видишь, теперь для меня вдвойне важно, чтобы ты уничтожил все крестражи.

Осознание того, что Малфой действительно может быть на его стороне, потихоньку овладевало Гарри.

— Хорошо, вам не составит труда достать немного Веритасерума? Если выпьете его и повторите рассказ, я выслушаю ваш план.

— Он у меня с собой. Я предполагал, что вряд ли ты мне сразу поверишь.

В руках Люциуса появилась маленькая колбочка с жидкостью, внешне напоминающей простую воду. Гарри взял ее и внимательно посмотрел. На вкус и цвет, как его учил Снейп, зелье не отличалось от обычной воды, но, если добавить немного крови, то она должна была стать золотистой. Гарри капнул пару капель на одну из своих ран, и сочившаяся кровь мгновенно приобрела цвет, подтверждавший истинность зелья. Гарри знал, что он был первым, на ком Снейп поставил эксперимент, смешав кровь с антидотом, а потому, выпей Люциус это зелье, врать он не мог.

Блондин опрокинул в себя содержимое склянки и с точностью повторил весь свой рассказ. Сомнений не оставалось.

— Так вот, когда оборотное зелье будет готово, ты примешь его и, воплотившись в меня, покинешь замок и отправишься в Хогвартс.

— Но ведь мое исчезновение быстро раскроют и Волдеморт все поймет.

— Не раскроют, оставь это на меня. Твоя задача продержатся еще пару дней.

— Хорошо, допустим, все получится и Снейп будет ждать там меня в вашем образе, но разве Пожирателям, охраняющим Хогвартс, не покажется странным появление Люциуса Малфоя без прямого приказа Лорда?

— Нет, не покажется. В этот день будет Рождественский бал, организованный для бывших выпускников Слизерина. Я тоже приглашен. Однако и Лорд там будет, а потому надо действовать очень осторожно.

Следующие пару дней прошли как в тумане. Гарри не обращал внимания ни на допросы, ни на причиняемую боль, он думал только о том, как выберется отсюда, чтобы раз и навсегда покончить с Волдемортом.

Назначенный день настал, и Гарри с замиранием сердца вслушивался в каждый шорох. Прежде чем увидеть самого Люциуса, он почувствовал легкий аромат дорогих духов, а затем серебристый отлив его волос в свете луны, непонятно каким образом просочившегося в это подземное царство.

Люциус молча вошел в камеру и протянул Гарри один кубок с зельем, а сам быстрым движением вырвал у него пару волосков и закинул их во второй.

— Чего ты медлишь? Пей!

— Зачем вы это делаете? Вы хотите занять мое место?

— Ты ведь сам сказал, что пустая камера может привлечь внимание, не так ли? Давай уже, поторопись. Надевай мою одежду, возьми палочку и сразу в Хогвартс. Бал начнется через час.

Гарри, несколько смущенный тем, что приходится обнажаться перед этим человеком, совсем еще недавно бывшим его врагом, медленно стащил с себя порванные отрепья. Малфой тоже разделся и протянул ему свою одежду... Рука Гарри зависла в воздухе, когда он увидел множество свежих шрамов, так похожих на его собственные, покрывавших тело Люциуса.

— Что это? Неужели он даже со своими так жесток?

— Нет, — Люциус недовольно поморщился, — это предназначалось тебе, но я перехватывал часть заклятий, иначе бы ты точно умер.

Гарри только открыл рот, чтобы что-то сказать, но Люциус быстро выпил зелье, властным движением заставив юношу сделать то же самое.

— Ни с кем не любезничай, веди себя как Малфои, — точная копия Гарри давала указания высокому блондину, стоявшему с удивленными глазами, — думаю, мой сын достаточно долго показывал тебе, что это значит. Антиаппарационный барьер кончается у ворот.

— Я иду туда один? А как же миссис Малфой? — дар речи, наконец, вернулся к Гарри.

— Она не идет, скажешь всем, что Нарцисса неважно себя чувствует. И еще…Гарри, увидишь моего сына, постарайся сдержать свою неприязнь и веди себя, как любящий отец. Он хорошо меня знает, а значит, может понять разницу. Драко плох в окклюменции и я не стал ему говорить про этот план. Помни, там ты можешь быть открыт только с Северусом. Даже не думай подходить к МакГонагалл, она тебе не поможет, только зря время потеряешь.

Гарри с кошачьей грацией, доставшейся ему с новым телом, прошел по коридорам Малфой-менора, вышел в сад, а затем добрался до ворот, откуда быстро аппарировал. Это было странно, но палочка Люциуса слушалась его безоговорочно.

«Все же, вначале заберу крестражи, а там дальше в Хогвартс».

Гарри стоял на высоком утесе, вдыхая свежий морской воздух. Крестражи были здесь, всего в нескольких метрах от него, замурованные под землей и защищенные сложнейшими заклинаниями, наложенными Дамблдором.

Сорок минут выматывающей физически и морально работы по наложению контрзаклятий — и вот они у него в руках: медальон Слизерина, чаша Пенелопы Пуффендуй и диадема Кандиды Когтевран. Три из семи частиц души Волдеморта. Два крестража — перстень Слизерина и дневник самого Реддла, были уже уничтожены. Оставалось еще два — змея Нагайна и он сам. Да, Гарри знал, что ему придется в итоге пожертвовать собой, Дамблдор не стал скрывать правды, но эта правда не пугала — она давала надежду. Смерти Гарри не желал, но и не боялся, а если это сможет спасти жизни тысячам волшебников, то так тому и быть.

Надежно спрятав крестражи, он аппарировал в Хогвартс.

Большой зал был украшен в зеленые тона, под куполом парили свечи, на которые падали и таяли, так и не долетев до земли, легкие снежинки.

Наполнившие зал волшебницы и волшебники — все до одного представители чистокровных семей — весело переговаривались. Если бы не стоящие по углам люди, одетые в черные мантии и маски, то атмосфера казалась бы действительно праздничной. Высокие многовековые ели, украшенные драгоценными каменьями, отражали льющийся с заколдованного потолка мягкий свет, играя разноцветными огоньками на лицах присутствующих. Несколько пар кружило в самом центре зала, притягивая к себе восторженные взгляды.

Люциус вошел в зал, бросая в ответ на приветствия сдержанные кивки, и сразу столкнулся взглядом с непроницаемо-черными глазами Северуса Снейпа. Голос профессора зазвучал у него в голове.

«Люциус?»

Гарри чуть заметно качнул головой.

«Кто ты?»

Он осторожно коснулся лба там, где должен был быть шрам.

«Гарри, отлично. Пройдем в мой кабинет».

Люциус направился за Снейпом, однако тут его кто-то крепко схватил за руку.

— Отец, ты все же пришел.

— Конечно, Драко, — чуть помедлив, ответил Гарри, — мне сейчас надо переговорить с твоим крестным, а потом я вернусь, хорошо?

— Да, я тоже хотел с тобой поговорить… Буду ждать, — в глазах Драко промелькнула такая глубокая тоска, что сердце Гарри на мгновение остановилось — неужели хорек может что-то чувствовать?

Гарри сделал пару шагов в сторону кабинета директора, но тут, по непонятному ему самому импульсу, резко развернулся и крепко взял Драко за плечи.

— Драко, чтобы не случилось, знай — твой отец любит тебя, а значит, ты достоин этой любви.

В серебристо-серых глазах, так похожих на глаза Люциуса, мелькнула непонимание, затем паника, а потом озарение.

— Спасибо, что сказал это. Тебе лучше идти, — шепнул Драко и твердым шагом пошел к своим сокурсникам, кучкой толпившимися в противоположном конце зала.

Гарри шел по коридорам, радуясь, что Люциуса Малфоя лишний раз никто не хочет беспокоить. Даже Пивз пролетел мимо, благоразумно прикусив свой призрачный язык.

— Профессор Снейп!

— Осторожней со словами… Люциус… Ты же знаешь, здесь у всего есть уши. — Снейп сел в кресло директора и мельком посмотрел на висящие портреты. Гарри понял намек.

— Так ты, помнится, интересовался шляпой Годрика Гриффиндора? Хочешь заполучить ее в свою коллекцию? — Гарри только кивнул. — Ну что же… В Хогвартсе, как ты знаешь, нет уже необходимости распределять студентов по факультетам, так что… — Снейп взмахнул палочкой и старая пыльная шляпа приземлилась прямо на колени блондина.

— Спасибо, Северус. Я рад, что ты меня понял. Еще увидимся, — они обменялись долгими многозначительными взглядами, и Гарри вышел.

Опять коридоры Хогвартса, и вот он в Выручай-комнате. Только она давала безопасность.

«Шляпа, зачем он дал мне шляпу?» — крутилось в голове Гарри. Крестражи, спрятанные на груди, горели, обжигая кожу сквозь тонкую материю рубашки.

«Мне нужен был меч Гриффиндора, а как…» — Гарри застыл, увидев, как в шляпе что-то блеснуло.

— Ну, конечно же! Как я мог забыть?

Одно движение — и вот он держит в руке меч, так вовремя пришедший на помощь.

— Что же, надеюсь, Дамблдор был прав… — Гарри замахнулся и опустил лезвие на тускло поблескивающую диадему, первую выуженную из секретного кармашка.

Металл жалобно звякнул, и в месте разлома появилась черная тугая жижа, растекающаяся по полу.

Где-то далеко слышались переливы чудесной музыки, показавшейся вошедшему в этот момент в зал Волдеморту похоронным маршем...

* * *

Гарри сидел за столом в маггловском кафе, потихоньку потягивая терпкое вино и изучая проходящих мимо людей. Скоро надо было возвращаться домой — Джинни готовила индейку и ждала его к семи, чтобы помочь накрыть на стол.

Вот уже семь лет накануне Рождества Гарри приходит в это кафе, чтобы выпить бокал вина и вспомнить день, когда поверил в чудеса. Он никогда не праздновал день победы над Волдемортом, считая его днем горя, ведь тогда он лишился стольких близких ему людей. Но Рождество имело для него особый смысл не потому, что в этот день он уничтожил те три крестража. Нет… В этот день он поверил человеку, которого долгие годы ненавидел всем сердцем, и который потом спас его, поставив свою собственную жизнь на карту.

Волдеморт, почувствовав, что несколько частиц его души перестали существовать, в тот же день уничтожил Люциуса, быстро распознав обман. Нарцисса, даже ничего не подозревая, по настоянию мужа еще за несколько часов до начала Рождественского бала скрылась за границей. Драко был спасен Снейпом.

Первого января состоялась последняя битва при Хогвартсе, в которой Невилл убил Нагайну, а Гарри — Темного Лорда. Но сейчас для Юноши-Который-Выжил-И-Победил это не имело значения. Его мысли были совсем о другом...

— Люциус Малфой, я поднимаю этот бокал за тебя. За твою храбрость и славное имя. Ты всегда будешь жить в моем сердце и я, как и весь волшебный мир, буду благодарен тебе до последнего своего вздоха. А потом, когда придет мое время, мы встретимся на небесах и я лично, наконец, смогу поблагодарить тебя. Поблагодарить за спасение моей души, поверившей, что в каждом человеке живет свет, и за то, что ты тогда был рядом со мной, разделяя всю мою боль. За тебя!

Гарри осушил бокал, вышел на улицу, и, глубоко вдохнув холодный зимний воздух, с тихим хлопком аппарировал домой.

Одинокая звездочка, первой показавшаяся на небе, загорелась чуть ярче, излучая холодный серебристый свет, отражавшийся от вальсирующих в небе снежинок, напоминая тот день Рождественского бала и серебристо-серые глаза гордого аристократа...