Остров любви (гет)

Бледно-розовые лучи восходящего солнца игриво окрашивали водную гладь Средиземного моря. Пустынный песчаный пляж, уютно расположившийся в небольшой бухте, защищённой с обеих сторон скалами, казался оазисом дикой нетронутой природы. Однако это была всего лишь иллюзия. Побережье, в эти ранние часы, было безлюдным, одиноким и покинутым. Пафос, древняя столица Кипра, со всем своим величием встречал еще одно утро.

Одинокая человеческая фигура неподвижно стояла на берегу моря. Ее длинная шелковая греческая тога бирюзового цвета развевалась на ветру. Взгляд женщины был устремлен вдаль: туда, где волны омывали Петра-ту-Ромиу, — скалу, на которой по преданию появилась из пены морской Афродита. Она и сама сейчас напоминала греческую богиню любви — задумчивый взгляд, гибкий стан и густые белокурые волосы, струящиеся по спине.

Она невольно вздрогнула, когда внезапно сзади сильные мужские руки обхватили ее за талию. Незнакомка улыбнулась и, чуть приподнявшись на цыпочках, повернула голову вправо, встречая такой долгожданный и нежный поцелуй.

— Вот мы и встретились вновь, моя прекрасная «Афродита», — прервав поцелуй, тихо проговорил Ксенофилиус Лавгуд.

Нарцисса Малфой невольно рассмеялась и повернулась к нему лицом, заключая его в объятия.

— Да… как в старые добрые времена.

Снова поцелуй, более глубокий и трепетный. По телу прошла сладостная дрожь.

— Сколько лет уже прошло? Семнадцать? Двадцать?

— Двадцать, — едва слышно проговорила она, не в силах оторвать взгляд от Лавгуда. — Драко в этом году исполнится двадцать один год…

Тень печали и сожаления промелькнула на лице мужчины. Он опустил взгляд и поймал руку Нарциссы, запечатлевая на ней поцелуй и прижимая ее к груди. Невыносимая пытка. Столько невысказанных слов рвались наружу, но он не смел произнести и звука.

— Ты редко мне писала.

Слова прозвучали скорее как констатация факта, нежели упрек.

— Ты знаешь, почему…

Снова тягостное молчание и неловкость. На мгновение их взгляды встретились. Нарцисса в нерешительности закусила губу. Между ними стояло множество преград и обстоятельств, начиная от долга перед обществом и заканчивая самым главным обстоятельством, имя которому было Люциус Малфой. Он не был соперником или врагом для Лавгуда. Просто еще один невольный участник этого «греческого треугольника любви».

— Прогуляемся? — предложил Ксенофилиус, желая разрядить обстановку и эту неприятную неловкость.

Нарцисса кивнула, и, взявшись за руки, пара пошла вдоль берега. Босоножки утопали в песке, и, чтобы не натереть ноги, пришлось снять обувь. Так приятно ощущать теплый песок, запах моря и ласковые лучи восходящего солнца. Начинался новый день.

— Как Луна? — словно невзначай спросила леди Малфой, разглядывая горизонт.

Ксенофилиус улыбнулся и приобнял ее за талию. Дочь всегда занимала главное место в его жизни. По большому счету, он и жил ради нее, любил и лелеял, считая самой красивой девушкой на свете, не считая, конечно, ее матери.

— Уехала в Норвегию в госпиталь на стажировку. Хочет стать колдомедиком.

— Достойная профессия.

Снова молчание, только теперь уютное. Они не спеша шли вдоль берега и наслаждались минутами единения друг с другом. Сказочные мгновения счастья.

— Но ты ведь не для этого сюда меня пригласила, — тихо проговорил Лавгуд с нотками тревоги в голосе. — Что случилось, Нарси?

Два дня назад он получил от нее записку с просьбой встретиться на Кипре в эту субботу. Вежливое послание и вежливая просьба, ничего более. Всё это время Ксенофилиус не мог найти себе места от беспокойства, и только здравый смысл не позволил ему сразу же явиться в Малфой-мэнор.

Нарцисса остановилась и повернулась к нему лицом. Некоторое время она молчала, словно раздумывая, стоит ли вообще отвечать на вопрос.

— Они должны узнать правду.

— Что?! — переспросил он, хотя уже понял, что имелось в виду. — Но почему именно сейчас? Столько лет прошло.

— Мы не должны их обманывать. Так больше продолжаться не может.

Всхлипнув, Нарцисса уткнулась в его плечо, ища защиты и поддержки. Ксенофилиус осторожно обнял ее за плечи и рассеяно провел рукой по распущенным волосам.

— А что Люциус? — Очень осторожный вопрос. Скорее всего, она приехала сюда в тайне от него.

— Знает и не против. Только попросил взять с них нерушимую клятву о сохранности тайны. Сам понимаешь, если все раскроется, то в высшем обществе будет сильный резонанс, пойдут слухи. Люциус заботится о своей репутации.

— Лучше бы он заботился о ней, когда с Темным Лордом связался, — мрачно прокомментировал Ксенофилиус, но тут же осёкся, понимая, что Нарцисса всегда испытывала нежные чувства к мужу, и подобное могло ее ранить. — Ты уверена, что это стоит сделать?

Женщина отстранилась и принялась теребить край шелковой материи своей тоги. Лавгуд заметил на ее щеках две маленькие слезинки. Дрожащие губы свидетельствовали о том, что истерика близка.

— Ксен… я устала жить во лжи. Маски… маски… маски… Кругом одно притворство и лицемерие! Я хочу просто жить! Быть счастливой! Они имеют право знать правду.

Повинуясь внезапному порыву, он снова привлек ее в свои объятия и крепко прижал к себе.

— Тише-тише, моя милая Нарси… — Успокаивающий поцелуй и еще парочка, чтобы собрать соленую влагу со щек. — Моя милая, нежная… все будет так, как ты захочешь.

Он и сам хотел, чтобы когда-нибудь правда раскрылась. Если любимая к этому была готова, то так тому и быть.

— Когда?

— Завтра, — едва слышно прошептала Нарцисса. Его губы сводили с ума. Тело остро реагировало на пока что невинные ласки, обещающие стать более неистовыми. Как же она изголодалась по нему! По этим губами, рукам… поцелуям и ласкам.

— Завтра…