Дух бунтарства (гет)

— Я должна бы тебя ненавидеть. С тех пор, как мы знакомы, ты ничего мне не дал, кроме страданий.

— Быть может, оттого ты меня и любила: радости забываются, а печали — никогда.

/Диалог Веры и Печорина, М.Ю.Лермонтов, «Герой нашего времени»/

Глава 1

Поезд удалялся от платформы все дальше и вскоре скрылся в серой дымке утреннего тумана. Гарри повернулся к друзьям: Рон обнимал жену, которая продолжала махать рукой их уехавшей дочери.

Утро первого осеннего дня в этом году выдалось теплым, но пасмурным, как это часто бывает в Лондоне. Гермиона запахнула мягкое полупальто из кашемира цвета сливочной карамели, смахнула пару слезинок со щеки и обернулась к друзьям.

— Поужинаем в Норе, — предложил Гарри. — Джордж обещал порадовать всех своим последним изобретением.

— Надеюсь, оно окажется более безопасным, чем его карманный ускоритель! — хохотнул Рон. — Мама потом два часа гонялась за отцом по саду, а гномы надрывали животики от смеха.

— Зато он «нечаянно» разбил отвратительную статую мальчика-который-победил-Волдеморта, подаренную Перси. — Джинни вздохнула и с обожанием взъерошила мужу волосы. — Мама просто не понимает, насколько Гарри не любит всю эту...

— Неужели, Молли не догадалась применить Репаро к разбитой статуе? — перебила Гермиона. — Я слышала, некоторые шедевры искусства не восстановить, увы, ничем, но этот гипсовый кошмар к ним явно не относился.

Крошка Лили, только что плачущая из-за отъезда старших братьев, рассмеялась:

— Это все дядя Джордж! Он превратил нос статуи в редиску, а руки — в зеленые огурчики. Когда бабушка произнесла «Репаро», перед ней предстала Венера Милосская с редиской посреди лица! — Кем была Венера Милосская, Лили не знала, но подозревала, что та была весьма забавной женщиной.

— Я люблю Джорджа! — объявил Гарри. — Подарю ему на Рождество пинту отличного огневиски.

Продолжая смеяться, компания подошла к синему кадиллаку, правнучку легендарного фордика. Хьюго уселся на переднее сидение. Он уже скучал по сестре, хотя Роза обещала писать ему каждую неделю.

Рон обнял Гермиону и посмотрел на Гарри:

— Вы с нами?

— Джинни и Лили собираются в «Магическое преображение», Парвати обещала стрижку бесплатно, если приводят нового клиента, — Гарри с любовью взглянул на дочь. — Думаю, можно доверить ей нашу красавицу.

Десятилетняя Лили тряхнула волной рыжих кудрей и взяла отца за руку.

— Папочка, помолчи, а то вечером не получится сюрприза, — предупредила она.

Чтобы отвлечь дочь от неизбежного расставания с любимым братом, Джинни пообещала сводить ее в салон и сделать взрослую прическу. Лили обожала своего неугомонного братца Джеймса и весь прошлый год, пока тот учился в Хогвартсе, мечтала о том, какие шалости они будут устраивать на каникулах. Но лето пролетело быстро, а вместе с Джеймсом теперь уезжал и Альбус.

— А ты, дружище? — Рон похлопал Гарри по плечу. — Перекинемся в шахматишки?

— Я с вами. Надеюсь, Гермиона не возражает против жутко проголодавшегося гостя?

Гермиона виновато взглянула на друзей:

— Прости, Гарри, я в Министерство. Обещала Кингсли помочь урегулировать дело с завещанием миссис Стивенсон до конца недели.

Рон с гордостью заметил:

— Он уверяет, что с таким помощником его совесть позволит ему уйти в отставку и присоединиться к раскопкам жены в Африке.

— Я бы на его месте Луну из дому не выпускала! Каждую неделю влипает в неприятности. — Гермиона все же покраснела от похвалы мужа. — Буду в Норе в половине седьмого. Захвати мою косметичку, Рон. Она у зеркала в спальне.

Гарри устроился на заднем сиденье, Рон сел за руль и, помахав жене, сестре и племяннице, завел машину. Кадиллак тихо заурчал, напоминая Гарри, как фордик рычал в Запретном лесу на гигантских акромантулов.

Джинни взяла Гермиону под руку и спросила:

— Ты уверена, что не хочешь бросить работу и отправиться с нами в салон? Сегодня, между прочим, суббота.

— Джинни, я думаю, Парвати не знакома и с половиной заклинаний, которые я использую для укрощения своих волос. Да она же едва наскребла «удовлетворительно» на С.О.В. по зельям! — Тем не менее, ее салон пользуется огромной популярностью. Говорят, сама Нарцисса Малфой с невесткой посещают его.

— Мне нет дела ни до Нарциссы Малфой, ни до ее надменного сыночка.

— О Драко Малфое я ничего не говорила... — Джинни хитро посмотрела на подругу. — Ты все еще держишь на него обиду за школьные годы?

Гермиона задумалась.

— Нет, наверное, уже не держу. Я просто не переношу высокомерных типов со смутным прошлым. Хотя Малфой не достоин даже того, чтобы мы о нем говорили. Он мне совершенно безразличен, — тряхнула она головой, отгоняя неприятные мысли.

Миссис Поттер усмехнулась и, переглянувшись с дочерью, заметила:

— Люди не бывают совершенно безразличными к тем, кто даже в субботу не выходит у них из головы.

— Джинни, перестань! — нахмурилась Гермиона. — Я вспомнила о нем, потому что мое незавершенное дело связано именно с Малфоями. И вообще, мы говорили о новой прическе Лил.

Обсуждая новшества в заклинаниях и зельях для волос, они подошли к камину станции. В целях порядка и безопасности с вокзала Кингс-Кросс нельзя было аппарировать, и приходилось пользоваться либо камином, либо выходом через барьер платформы 9 и 3 / 4.

— Ладно, девочки, до вечера. — Гермиона поцеловала Джинни, погладила по щеке Лили и вошла в камин. — Кабинет министра Кингсли Шеклболта!

* * *

За окном мелькали дома и деревья, кадиллак мчался по улице к особняку семьи Уизли. Гермиона и Рон, терзаемые в школе за бедность и происхождение, построили чудесный дом. Это стоило им огромных долгов, нескончаемых часов в библиотеке в поисках нужных заклинаний и нескольких месяцев стройки. Гермиона могла гордиться продуманностью деталей, стилем, высокой степенью магической защиты и живописным месторасположением. Позади особняка раскинулось небольшое озеро, где мальчики так любили ловить рыбу, фасад открывал вид на каштановые аллеи, гордость Гермионы. Она вырастила исполинские деревья из маленьких саженцев (не без помощи Невилла, разумеется).

В их доме живет всего один домовик — Винки, подарок директора школы чародейства и волшебства Хогвартс Минервы МакГонагалл на свадьбу своей лучшей ученицы. Домовиха побаивалась Гермиону и обожала помыкающего ею без зазрения совести Рона. Друзья устроились на веранде в уютных плетеных креслах с мягкими чехлами, связанными миссис Уизли. Яркие солнечные лучи, отражаясь от воды в пруду, отбрасывали десятки солнечных зайчиков, за которыми гонялся любимец Гермионы кот Живоглот. Он был, как оказалось, потомком книзла, а те волшебные существа жили очень долго. Гарри надеялся взять реванш за проигрыш в шахматы прошлым воскресеньем. Хьюго отправился в свою комнату читать очередную главу увлекательного курса «Зельеварение для дошкольников» — что он не видел в этих шахматах, да папа с дядей Гарри играют почти через день. Дети пошли в мать, и Рон тайно гордился этим. В конце концов, не каждый может похвастать тем, что его жена — самая умная волшебница за последние сто лет.

Игра была в полном разгаре, когда Рон вдруг произнес:

— Гарри, я хотел рассказать новости. Не знаю, как мне сообщить Гермионе...

— Что именно? — Гарри подмигнул своему офицеру, чтобы тот поменялся местами с конем, но офицер сделал вид, что не понял намека.

— У меня будет теперь своя секретарша! Ее зовут Меган, она из Бельгии, двадцать восемь лет, в разводе, детей нет... — на одном дыхании выпалил Рон.

— И что? — Гарри оторвал взгляд от доски и недоуменно посмотрел на друга.

— Ну, говорят, босс и секретарша... того...обычно между ними возникает связь...

— Рон, что ты несешь? — Гарри засмеялся. — Зачем тебе другая женщина, когда твоя жена — самая умная, очаровательная и преданная женщина на земле. К тому же, с чего вдруг секретарша и босс непременно должны быть любовниками? Сериалов насмотрелся, как миссис Уизли? Зря Артур купил ей телевизор! — Да нет, мне Джордж сказал быть с ней осторожнее, чтобы не разбить семью.

— Ей Богу, ты как пятилетний. Или нет, одиннадцатилетний! Помнишь, Джеймс в прошлом году на Рождество объявил, что женится? Его оставили на отработку у Филча с сокурсницей Ланой Уоллес, Филч запер их в классе и уснул, а выпустил только на следующее утро. Джеймс решил тогда, что раз он провел ночь с девушкой, то обязан на ней жениться. Я удивился и спросил, чем же они всю ночь занимались. Оказалось, рассказывали друг дружке анекдоты! И ты туда же.

Гарри засмеялся, а Рон покраснел.

— Думаешь, Гермиона не расстроится?

— Тому, что ты сможешь больше времени проводить с ней и детьми? Думаю, только обрадуется. Она не склонна к пустой ревности.

Рон явно расслабился и хитро прищурившись, объявил:

— Шах и мат!

— Эй! Ты специально мне зубы заговаривал этой ерундой! Давай еще раз...

— Давай. Надо же тебя, наконец, научить в шахматы как следует играть, — веселился Рон. — Винки, принеси нам еще чая со льдом.

Радостная домовиха с энтузиазмом отправилась исполнять распоряжение хозяина.

* * *

Гермиона думала о том, кому бы поручить передать Малфоям вести о последней воле их дальней родственницы миссис Стивенсон.

«Не думала, что кто-то из рода Малфой мог выйти замуж за магла. Так непохоже на этих снобов. Может, самой подойти к нему? Мы работаем на одном этаже, к тому же, он, наверное, знает, что именно я занималась проверкой подлинности завещания. Заодно можно попросить его продать мне эльфа для Винки. Ей пойдет на пользу материнство».

Гермиона подошла к окну, обдумывая свои последующие действия. Обстановка в ее кабинете — кабинете первого заместителя министра — была уютной и расслабляющей. Совещания миссис Уизли проводила в соседнем помещении — переговорной.

Темную дубовую мебель оттенял мягкий свет от бледно-розовых портьер. На полу у камина находился старинный персидский ковер, конфискованный недавно мистером Уизли у одного торговца. Тот уверял покупателей, что тысячу лет назад на нем летали богатейшие шейхи и султаны, и если правильно подобрать заклинание, его можно снова поднять в воздух. Гермиона в эту чушь не верила, слишком уж дешево просил за ковер торговец, он просто ей понравился своей гармоничностью, несмотря на поблекшие краски. Женщина любила в минуты раздумий снимать туфли и погружать ноги в его длинный мягкий ворс. К тому же, он необычайно подходил к картине, висевшей над камином и изображавшей фонтан Бахчисарая. Гермиона не знала, почему у нее сочетались фонтан крымского хана и ковер арабского шейха, но для себя придумала красивую сказку о юной прекрасной наложнице, выменянной грозным ханом у каравана арабских купцов в обмен на волшебный летающий ковер.

«Наверное, Малфой похож на этого хана, — думалось ей. — В их семействе тоже магические артефакты ценят больше человеческой жизни. Вспомнить хотя бы Люциуса Малфоя, подбросившего дневник Риддла маленькой Джинни». И хотя здравомыслие подсказывало ей не судить детей по родителям, старые обиды никак не хотели забываться.

Тем не менее, дело есть дело. В то самое мгновение, когда Гермиона задумалась, как бы ей заявиться к Малфою по делу миссис Стивенсон, ее размышления были прерваны стуком. Обычно ее секретарша Виктория звонила по телефону — нововведению Артура Уизли, смонтировавшего телефон, способный работать в обстановке непрерывных магических потоков. Впрочем, магический телефон походил на магловский не более чем электрический утюг — на утюг, разогреваемый в средние века на печи. Хотя была суббота и, конечно, Тори не могло быть в приемной.

Гарри и Кингсли врывались обычно без стука, а Рон и Джинни связывалась с ней через камин. Гермиона открыла дверь и с изумлением узнала в неурочном посетителе главное действующее лицо ее недавних размышлений, Драко Малфоя.

Ее сердце пропустило несколько ударов, кровь прилила к лицу. Малфой оглядел ее с гаденькой улыбочкой, словно понимая, какой эффект произвел его неожиданный визит. Гермиона уже хотела сказать что-нибудь резкое и захлопнуть дверь, как вдруг услышала довольно вежливое: — Добрые вечер, миссис Уизли.

Проглотив «привет, хорек», Гермиона так же вежливо ответила:

— Добрый вечер, мистер Малфой.

— Меня привело к вам одно деликатное дело, — словно не замечая ее неприязни продолжил он. — Могу я войти?

— Прошу, — Гермиона посторонилась, пропуская мужчину в свой кабинет.

Указав на мягкое кресло, она произнесла:

— Чай? Кофе? Огневиски?

Малфой не ответил и сел не в предложенное кресло, а на стул, находящийся рядом с ее столом. «Наверное, в кресле ему было бы сложно держать горделивую осанку», — хихикнула про себя женщина. Малфой с нескрываемым интересом осматривал ее кабинет. Он, конечно, бывал в нем прежде, но при свидетелях не решался проявить заинтересованность в обстановке кабинета миссис Уизли. Его взгляд остановился на экзотичной картине, некоторое время он изучал ее, а затем с одобрением усмехнулся.

Он молчал, что чрезвычайно нервировало Гермиону, теребящую в руке магловскую авторучку.

— Ну и... что привело вас ко мне, мистер Малфой? Осмелюсь предположить, дело в завещании вашей родственницы, миссис Стивенсон?

— Вы столь проницательны, миссис Уизли, но дело в том, что эта леди вовсе мне не родственница. — Малфой явно наслаждался их беседой.

— Но как же...

— Она была моей любовницей.

Гермиона поймала себя на мысли: как по-идиотски она должна выглядеть — глаза по пять галеонов, одна рука прикрывает приоткрывшийся рот, а другая вцепилась в подлокотник кресла, авторучка закатилась куда-то под стол. Придав себе более приемлемый вид, она заявила, растеряв от неожиданности всю свою вежливость:

— Чего же ты хочешь от меня, Малфой?

Драко ухмыльнулся, словно принимая прежние обращения, принятые между ними:

— Грейнджер, ты мне огневиски обещала! — приняв от нее бокал и сделав глоток, он изложил суть проблемы. — Долорес Стивенсон была моей покровительницей и по совместительству любовницей в тот тяжелый период, когда отца осудили, на имущество Малфоев был наложен временный арест, а моей матери требовалась помощь колдомедиков в связи с расстройством психики. Время было тяжелое, все от нас отвернулись, и я принял предложение Долли.

Драко пристально посмотрел на собеседницу:

— Свое презрение и жалость оставь при себе, Грейнджер!

Гермиона вспыхнула и воскликнула:

— Я тебя не презираю и не жалею! Раньше ненавидела, конечно, но теперь же во мне не осталось к тебе никаких чувств, даже ненависти. И вообще, Малфой, тебе известно, что мое имя Гермиона Уизли! Они уставились друг на друга: ярость карих глаз упиралась в непробиваемую сталь серых, мгновение — и пропасть прошедших лет, разделяющая бывших врагов, растаяла. В приемной первого помощника министра сидели два упрямых подростка, воскрешая в памяти то, что она — грязнокровка и подружка ненавистного Поттера, а он — подлый и трусливый хорек, заботящейся исключительно о собственном благополучии.

— Конечно, кто еще мог жениться на тебе, кроме этого нищеброда! — саркастично протянул Малфой. — Такие, как Уизли не имеют никакого представления о чести рода.

— Конечно, лучше было жениться на великосветской вареной селедке Гринграсс, чем следовать велению собственного сердца! — в тон ему прошипела Гермиона.

Между их взглядами полыхали разряды, напряжение было почти осязаемым... Еще немного и будут пущены в ход волшебные палочки.

Первой пришла в себя Гермиона. Она подошла к бару, налила огневиски в два бокала, один из которых протянула Малфою, а из второго сделала большой глоток.

— Извини, Малфой, я позволила себе лишнего. Такое поведение недопустимо при решении рабочих вопросов. Этого больше не повторится. Ты рассказал о миссис Стивенсон. Но чем же я могу помочь тебе? Завещание составлено в присутствии ее адвокатов, никто не сможет оспорить твое право на наследство.

Драко восхитился ее самоконтролем. Не удивительно, что к тридцати шести годам она доросла до должности первого помощника министра магии, подумалось ему. Впрочем, в его кругах успешную карьеру маглорожденной ведьмы связывали лишь со статусом героини войны и обширными связями. — И ты прости за провокацию. Дело в репортерах. Я не хочу, чтобы поползли сплетни. К сожалению, теперь в Пророке работает много гриффиндорцев, а им взяткой рот не закроешь.

— Что, Малфой, с тоской вспоминаешь Риту Скитер? — ехидно заметила Гермиона.

Малфой парировал:

— А ведь она тебя сильно задела, раз ты до сих пор вспоминаешь ее, верно... Уизли?

— Она же просто врала! Мы с Гарри никогда не были влюблены друг в друга!

— И с Крамом тоже?

Гермиона покраснела:

— Не твое дело. Кстати, мы взрослые культурные люди, почему бы тебе не называть меня Гермионой? — Потому, что я никогда не позволю тебе называть меня Драко. Это слишком интимно.

— Ну, как хочешь. Должно быть, ты просто стесняешься своего дурацкого имени. Меня вот в честь богини назвали. А ты... ты дракон белобрысый.

Когда Гермиона поняла, какую глупость произнесла, она ужаснулась:

— Прости... не понимаю, что на меня нашло... Просто дух бунтарства какой-то!

— Я тоже забываю о возрасте и воспитании. Прости, Грейнджер. Помоги мне, чтобы эти репортеришки не пронюхали о новой сенсации. Мне хватает того, что Астория шашни с Ноттом крутит, не могу допустить, чтобы великое имя моей семьи было опозорено.

— Я помогу замять дело, не волнуйся, — Гермиона не понимала, почему ей так приятно было оказать Малфою услугу, даже его обращение «Грейнджер» казалось весьма милым, словно привет из прошлого. Ее взгляд метнулся к каминным часам — стрелки указывали на половину седьмого.

— Извини, мне пора.

— Спасибо за помощь, Грейнджер, кстати, эта бордовая мантия тебе к лицу.

И, не прибавив больше ни слова, он покинул помещение. А Гермиона опустилась в кресло, заливаясь румянцем, и пыталась понять, почему она, без пары недель тридцатисемилетняя женщина, смутилась, словно девочка от небрежно брошенного малфоевского комплимента.