Веселой памяти Фреда Уизли (джен)

Невилл не помнил, чтобы на него когда-либо обрушивалась такая чудовищная усталость. В последнее время дня не проходило без посещения чьи-то похорон, так что он мог бы по праву считать себя экспертом в этой печальной области. Первым был Колин Криви. Невиллу до вечера мерещилось, как маленький гроб опускают в землю — даже кусок в горло не лез. Примечательно, что в этот же день его ждали в «Трёх мётлах» на официальном праздновании в честь победы над Темным Лордом. А на следующий день хоронили профессора Люпина с женой. Церемония была чрезвычайно скромной и немноголюдной, поэтому Невиллу пришлось особенно тяжело — он не мог спрятаться за чужими спинами, чтобы тихо погоревать в одиночестве. Затем последовали похороны профессора Снейпа, где скорбящих было ещё меньше. К этому времени Невилл уже словно находился в каком-то трансе, но пойти пришлось — ведь он обещал Гарри. Потом особо отличившихся в битве при Хогвартсе награждали орденом Мерлина — кого второй, а кого и первой степени. Потом снова панихида. И снова поздравительные речи. Торжества и погребальные церемонии следовали одной бесконечной мучительной вереницей.

Как хорошо, что у него был вспомни-шар — к стыду своему, он стал забывать, кого предстоит хоронить в следующий раз. Нынче универсальная волшебная напоминалка подсказывала, что настала очередь Фреда Уизли, и Невилл побрел на кладбище. Соображалось туго — сознание словно погрузилось в тяжёлый, вязкий туман, а в ушах стоял низкий гул — совсем как от фирменных фейерверков братьев Уизли — так что он с трудом разбирал речь клочковолосого мага, распорядителя похорон. Ничего страшного, он уже и так знал ее наизусть. Почему-то все это время его не покидало предчувствие, будто он вот-вот обернётся ярко-жёлтой канарейкой –не иначе как последняя шалость, задуманная Фредом…

Когда распорядитель замолчал, воцарилась тишина, нарушаемая только всхлипываниями и рыданиями. Кто-то плакал, не стесняясь, кто-то прятал лицо в ладонях. Все так или иначе демонстрировали своё горе. Все, кроме Джорджа, который, как отметил про себя Невилл, смотрел на гроб чуть ли не с ненавистью. К сожалению, именно этот момент безмолвной скорби избрала его жаба, чтобы издать громкое: «Ква-а!».

— Прошу прощения, — пробормотал Невилл, когда сразу после выступления Тревора в голос зарыдала Джинни.

— Помнишь, как Фред заколдовал твою жабу, чтобы она спела Снейпу «Кипящий котёл пылкой любви»? — шепнул ему на ухо Дин Томас.

— Думаю, Тревор тоже хотел проститься с Фредом, — заметила Луна Лавгуд.

Быть может, она была права.

* * *

Следующая речь была за Кингсли, временно исполнявшим обязанности Министра магии. По протоколу ему полагалось восхвалять храбрость и верность покойного правому делу, и сказать несколько слов в утешение его родным и близким.

— Знаю, ничто не способно восполнить эту утрату. Ужасно и несправедливо, когда уходят такие молодые и жизнелюбивые люди. Но хочу заверить, что эта смерть не напрасна! В силу возраста Фреда Уизли можно было бы назвать бесшабашным и легкомысленным мальчиком, ничего не знающим о серьёзной стороне жизни, но это не так. Он всё знал. С момента возвращения Того-Кого-Нельзя-Называть Фред был готов сражаться на стороне добра. Он не только подбадривал всех своими шутками, но и вместе с братом оказывал неоценимую помощь Министерству, снабжая нас такими замечательными предметами, как бронешляпы…

Монолог прервало чье-то нарочито громкое покашливание. Кингсли повернулся к Перси Уизли, который стоял рядом, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Можно мне сказать пару слов? — прошептал он и тут же, не дожидаясь разрешения, потеснил Кингсли за магофоном.

Министр нахмурился. Являясь в какой-то мере паршивой овцой в семействе Уизли, Персиваль, тем не менее, слыл весьма амбициозным человеком, готовым пойти на многое ради карьеры. Но ведь не до такой степени, чтобы на похоронах собственного брата…

— Прошу прощения, но это не совсем правильно, — произнёс Перси.

— Вот именно.

— Я хотел сказать…— тут голос Перси стал совсем тихим. — Фреду бы не понравилось, что на его похоронах Министр магии вещает о том, каким достойным гражданином он был и как помогал Министерству.

Несколько раз сглотнув, Перси продолжил:

— Он бы не хотел, чтобы его запомнили… таким. М-мне кажется, он бы хотел услышать, какими занозами…в одном месте были они с Джорджем, доставляя Министерству неприятности.

— Гм. Очень верное наблюдение, мистер Уизли. Думаю, у меня есть, что сказать на эту тему.

Добродушно похлопав Перси по плечу, Кингсли вновь занял место за магофоном. Честно говоря, ему всегда импонировали выходки Фреда и Джорджа, но нынче он должен был соответствовать вверенной ему роли. Поэтому он решил выкручиваться на ходу:

— Итак, следует отметить, что шестьдесят пять процентов всей партии бронешляп из магазина «Ужастики Умников Уизли» прибыли к нам зачарованными –вышеупомянутые головные уборы имели привычку обрушивать на своих владельцев потоки отборнейшей брани. Я уже не говорю о том, что из-за лжеволшебных палочек, контрабандой поставлявшихся в Министерство, весь наш кропотливый труд периодически шел дракону под хвост... А Самоправящие Перья Остроумных Ответов, которые буквально парализовали работу Визенгамота! Неслыханная наглость, скажу я вам. Никто еще не причинял Министерству столько головной боли, как эти хулиганы. Мне никогда не забыть день, когда Фонтан Волшебного Братства вместо воды стал извергать Возжигающиеся Взвизг-Хлопушки Уизли. Это было возмутительно. Полнейший беспредел.

Теперь к Кингсли были прикованы взгляды всех, включая Джорджа Уизли, который смотрел на него с мрачным удовлетворением. С некоторым усилием он продолжил:

— То, что не смог вбить нам в головы Аластор Муди, удалось Фреду Уизли. Уверен, никто из нас не решится съесть маленькую, безобидную на вид конфетку, предварительно не проверив её на скрытые чары. Также скажу без преувеличения, что Фред являлся настоящим кошмаром для отдела неправомерного использования магии. Поэтому, прежде чем как закончить свою речь, я хочу предупредить уважаемых родителей: будьте осторожны с тем, что вы покупаете своим детям. Товары хохмагазина «Ужастики Умников Уизли» потенциально опасны, их использование может привести к неприятным последствиям.

Немного рекламы никогда не помешает…

* * *

— Значит, в Министерстве считают, что мальчики несколько перегибали палку? — фыркнула Минерва.

Да там и понятия не имеют, на что были способны близнецы! На протяжении семи лет Минерва МакГонагалл была их преподавателем и деканом, в чьи обязанности входило заставлять братьев вести себя прилично. В последнем она, разумеется, с треском провалилась.

— Одна кошачья мята чего стоит, — усмехнулась Помона Спраут.

Остальные учителя тихонько рассмеялись. И только в этот момент Минерва поняла, насколько это необычно. Когда в последний раз она слышала смех своих коллег? Как можно смеяться, если твои ученики пали от рук Пожирателей Смерти? Если тебе, пожилому человеку, приходится хоронить стольких молодых?

В улыбке Минервы проявилась горечь. Сколько раз она назначала близнецам наказания, ругала их, призывала пересмотреть свои взгляды на жизнь, грозила неотвратимыми Карьерными Консультациями…

Тем не менее, она вынуждена признать, что ей нравились эти проказники. Было в них некое очарование. Она до сих пор хорошо помнила, как во время Рождественского Бала Фред пригласил её на танец и бесконечно сыпал самыми дурацкими комплиментами, какие мог придумать. Конечно же, это был отвлекающий манёвр — Джорджу как раз хватило времени, чтобы подмешать в ее пунш кошачьей мяты…

* * *

Пивз никогда прежде не бывал на похоронах. Разве что сорвал когда-то церемонию погребения Финеаса Найджеллуса — только потому что занудный и вредный директор и вправду этого заслуживал — да похулиганил на поминальной вечеринке по случаю годовщины смерти Почти Безголового Ника. Но строго говоря, ему ни разу не доводилось присутствовать на похоронах в качестве скорбящего — вероятнее всего, по той причине, что скорбь просто не входила в перечень умений Пивза.

Впрочем, не бывал и не бывал — не больно-то и нужно! Сегодня Пивз пришел к выводу, что ему не нравятся похороны. Слишком тихо и торжественно, люди не смеются и не визжат — в общем, сущая пытка для полтергейста. Но Фред Уизли был хорошим, и Пивз чувствовал, что надо потерпеть ради него… Вообще-то, Фред вовсе не был «хорошим», за это Пивз его и уважал.

Полтергейст терпел тишину и торжественность столько, сколько мог.

Но после речи исполняющего обязанности Министра он всё же решил что-то предпринять. Будет жаль, если Фред Уизли уйдёт без шума. Нет уж, Пивз просто обязан отдать ему последнюю дань уважения…

* * *

Для Оливера Вуда самым страшным в Хогвартской битве оказалось увидеть кучку рыжеволосых магов, которые плакали, склонившись над телом. Он все еще не мог избавиться от ледяного ужаса, сковавшего его при виде этой картины. Кто это? Чарли, который привёл его в команду по квиддичу? Перси, с которым он делил комнату на протяжении семи лет? Фред и Джордж, его великолепные и дерзкие загонщики? Он не знал, чья потеря была бы самой прискорбной. Подойдя ближе, Оливер с первого взгляда даже не смог определить, Фред это или Джордж. И это было хуже всего.

Конечно же, он быстро понял, что это Фред. И не поверил своим глазам.

В последний раз Оливер видел Фреда, когда ворвался в хохмагазин и начал орать на близнецов за то, что те прислали ему фальшивый полироль для мётел, в результате чего его метла принялась бомбардировать противников драже-вонючками — и когда? На его самом первом матче! Стоит ли говорить, что его немедленно дисквалифицировали, причём на целых две игры! Он был готов убить близнецов и, не стесняясь, сообщил им о своём намерении. Это было последнее, что он сказал Фреду.

Мерлин, если бы он мог повернуть время вспять…То, что из его знакомых умрет именно Фред, казалось решительно невозможным, ведь близнецы считались чем-то вроде бессмертного воплощения хаоса.

Оливеру оставалось лишь надеяться, что Фред воспринял его угрозу как шутку. Надеяться, что он просто посмеялся над его вторжением, отпустив пару едких комментариев — ведь близнецы должны были понять, что Оливер и не подумает их убивать, как бы ни грозился.

А ещё в душе он надеялся, что Джордж когда-нибудь снова разыграет его. И плевать, на сколько игр тогда дисквалифицируют Оливера. Ему не хотелось этого признавать, но все же в «Паддлмир Юнайтед» чего-то не хватало. Конечно, хорошо, когда каждый игрок в команде относится к квиддичу серьезно. Но иногда он ловил себя на мысли, что хотел бы видеть рядом кого-то, способного напомнить ему, что квиддич — это ещё и весело.

* * *

Филиус Флитвик был, пожалуй, единственным преподавателем, не имевшим никаких претензий к Фреду и Джорджу. Напротив, близнецы Уизли являлись чуть ли не самыми его любимыми учениками и он не уставал восхищаться их изобретательностью. Конечно, профессор не раз становился объектом их розыгрышей, но его это скорее забавляло, чем раздражало. Как-то раз они с профессором Люпином даже провернули ответный трюк в отместку за очередную проделку неугомонных братьев. В тот раз близнецы заколдовали классную доску, и на ней сами собой стали появляться нелестные эпитеты в адрес преподавателей.

Но теперь… Этот бунтарский дух исчез навсегда. Одинокая фигура Джорджа Уизли замерла на значительном расстоянии от родных. Он даже не плакал.

Флитвик вспомнил, что в Хогвартсе всё еще оставался кусочек Портативного Болота, созданного братьями. В качестве памятника оно было бы куда более уместно, чем этот черный могильный камень.

* * *

«Как хорошо, что пришло так много народу», — думала Анджелина Джонсон. На кладбище собрались друзья, знакомые и просто неравнодушные люди — и у каждого с Фредом связаны свои хорошие воспоминания. Конечно, это обстоятельство ничем не могло помочь его родным, столпившимся перед могилой в ожидании самой горькой минуты. Вряд ли им были по душе такие многолюдные похороны, наверняка ведь семье хотелось попрощаться с сыном и братом без посторонних, но Анджелина была рада каждому.

Она и сама боялась оказаться лишней на похоронах друга, с которым не общалась несколько последних месяцев и теперь не знала, как проявить свою скорбь, как объяснить, что это и её утрата тоже. Особенно неуютно ей становилось при виде Джорджа, чьи губы сжались в тонкую линию. Ей было страшно подойти к нему. Что она скажет, как станет соболезновать? «Мне жаль»? Или лучше вообще ничего не говорить? Но ведь как-то нужно поддержать убитую горем семью...

Не решаясь подойти, она стояла поодаль и наблюдала, как родители Фреда поддерживают друг друга, как Гермиона держит за руку Рона, Гарри сжимает ладонь Джинни, а Флер обнимает Билла (в этот момент Анджелина особенно остро ощутила холод и одиночество). И только Джордж был один — он так и не дал никому обнять себя, даже сбросил руку Перси, который попробовал осторожно тронуть его плечо.

Внезапно ощутив чье-то прикосновение на собственном плече, она обернулась и увидела такую же заплаканную, как и она сама, Кэти Белл.

— Всё еще не могу в это поверить, — всхлипнула сокурсница. В ответ Анджелина смогла лишь кивнуть.

— Я цветы принесла, — и правда, Кэти сжимала букет каких-то желтых цветов. — Подумала, они бы ему понравились.

Анджелина нахмурилась. Фред никак не походил на человека, который любил цветы. В том-то и была проблема. Она думала о том, что принести с собой на похороны, но цветы даже не рассматривала — этот вариант отпадал сразу. Когда к гробу Фреда кто-то подносил очередной букет, она ощущала укол раздражения. Всё это еще раз доказывало, насколько беспомощны они были в своём слепом следовании традициям, прощаясь с ним. Анджелина невольно вспомнила урок зельеварения, когда Фред жестами пригласил ее на Рождественский Бал. Пригласил вот так просто, чуть ли не мимоходом. И ей это очень понравилось — любой другой пришел бы с банальной охапкой красных роз и заранее заготовленной речью из глупого дамского романа. Но только не Фред.

— Понюхай их, — улыбаясь сквозь слёзы, предложила Кэти.

Анджелина склонилась к букету, но тут же отпрянула:

— Фу. Запах, как у…

— Именно. Эти цветочки — один из основных ингредиентов навозной бомбы.

* * *

Эти двое всегда отличались исключительной грубостью и непочтительностью. Отпускали шуточки в его адрес, потешались над его смертью. Посему у сэра Николаса де Мимси Порпингтона не было ни единого повода воздавать Фреду Уизли последние почести. Разве они когда-нибудь проявляли хоть каплю сочувствия к нему? Наоборот, они никогда не упускали случая поострить на тему его почти-безголовости.

Право, забавно, что он продолжает употреблять множественное число по отношению к близнецам. Они всё еще «они», несмотря на то, что остался только один. Надо же, «один близнец». Такое понятие вообще существует? Видеть одного без другого было чем-то настолько странным, что Ника не покидало ощущение, будто рядом с первым вот-вот материализуется второй — выскочит, словно черт из табакерки. Но застывший каменным изваянием Джордж так и стоял в одиночестве. Теперь — просто Джордж. Довольно-таки скучное, посредственное имя, если вдуматься. Отныне не возникнет никаких затруднений, чтобы отличить их друг от друга. Правда, первым признаком ранее было отсутствие уха у Джорджа...

Но теперь все дело в том, что отличать стало некого, и это почему-то казалось дикостью. Ник был уверен, что они умрут в один день, тем самым обеспечив себе двойные похороны и два имени на одной могиле. Когда ты призрак, размышления о подобных вещах вполне привычны. Чья-то смерть начинает представлять куда больший интерес, чем жизнь. Война часто расставляет всё на свои места.

По бессмысленности смерть Фреда могла сравниться только с его собственным, так и не завершенным, обезглавливанием. Как ни старался палач, он так и не смог полностью отрубить ему голову. Ник с грустью подумал о том, что какая-то часть Фреда навсегда останется с Джорджем, подобно призрачному кусочку кожи и сухожилия, которые упрямо удерживали голову Ника, не давая ей отделиться от тела.

* * *

Его попросили произнести панегирик, потому что никто из Уизли не был в состоянии этого сделать. После нескольких лет комментирования матчей по квиддичу и выпусков Поттер-дозора, для Ли Джордана эта задача не должна была составить никакого труда. Однако составила. В ночь перед похоронами Ли так и не смог сомкнуть глаз. Вновь и вновь он переписывал свою речь, и каждый раз что-то в ней казалось неправильным. Если он начнет превозносить хохмагазин и делать упор на озорных выходках Фреда, то отец близнецов, мистер Уизли, этого не поймёт. Но если он вообще об этом не скажет, то в его речи от того Фреда, которого все знали, не останется и следа.

Незадолго до церемонии он порвал свой пергамент на мелкие кусочки, потому что написанное почти слово в слово совпадало с тем, что все уже слышали на похоронах Дамблдора. Произнести подобное на похоронах Фреда было бы непростительной глупостью, так что Ли приготовился импровизировать.

Но когда Кингсли передал ему магофон, все слова просто вылетели из головы. При взгляде на этих людей, плачущих и обнимающих друг друга (одни смотрели на гроб, другие на него, приготовившись слушать), горло Ли болезненно сжалось, и он окончательно лишился дара речи.

— Мне очень жаль, — выдавил он и, отложив магофон, поспешил прочь.

Впервые в жизни ему было так стыдно. Ли никогда прежде не лез за словом в карман, так почему же сейчас его постигла неудача? Сегодня он мог хоть что-то сделать для своего друга, но не сделал. А следующей возможности не представится больше никогда.

* * *

Сказать, что Верити нервничала, означает не сказать ничего. По её глубокому убеждению (которое, как она подозревала, наверняка бы разделил мистер Фред Уизли), церемония проходила совсем не так, как положено. Уж слишком мрачными и угрюмыми выглядели собравшиеся. Поэтому она начала сомневаться, такой ли уж хорошей идеей было незаметно прицепить к гробу набор Возжигающихся Взвизг-Хлопушек Уизли. Что-то подсказывало ей, что люди этого не оценят.

Перед похоронами она долго размышляла, взвешивая все «за» и «против». Победу одержало чувство долга: Верити была просто обязана обеспечить мистеру Уизли достойные проводы. Ну, в самом-то деле! Как бы он отнесся к тому, что его похоронят так же, как и всех остальных? Верити была единственной, кто мог это осуществить, потому что только у неё и мистера Джорджа Уизли были ключи от хохмагазина. А мистер Джордж Уизли был явно не в настроении туда идти.

Сердце Верити забилось чаще. Согласно таймеру, который был установлен вместе с набором, фейерверки сдетонируют ровно через одну минуту и четырнадцать секунд. Гроб уже опустили в могилу. Рано, подумала Верити — по ее расчетам, взрыв должен был произойти во время очередной скучной прощальной речи. Однако вопреки ожиданиям, Ли Джордан ничего не произнёс, поэтому скорбящие уже — кто парами, кто в одиночку — подходили к могиле, бросая туда горсть земли или цветок.

Родители мистера Уизли и мистера Уизли были первыми. Все вокруг опустили глаза, понимая, что для них это слишком личный момент. Взгляд Верити был прикован к наручным часам. Осталось сорок две секунды. Затем подошел мистер Джордж Уизли, быстро бросил свою горсть и снова отвернулся. Тридцать секунд… Следующие — старший брат вместе с женой. В руках у красивой француженки изысканный букет. Верити прошиб пот. Если они не отойдут прямо сейчас, их заденет взрывной волной. Она выдохнула, когда супруги, наконец, повернулись и направились к остальному семейству. Шесть секунд. Пять… Четыре…

— Троллево дерьмо! — громко выругалась Верити, когда еще один член семьи поспешил к могиле. Она никогда раньше его не видела, но сразу же поняла, кто это, потому что мистер Уизли и мистер Уизли частенько отзывались о нём не в очень лестных выражениях и иногда даже пародировали. Ну почему он?! Почему из всех Уизли, именно этот, недалёкий и законопослушный? Она уже в красках представляла, как её судят перед всем Визенгамотом…Мучают в застенках Азкабана... два…один…

БУМ!

И оторвавшийся от бренной земли Персиваль Уизли, пролетев несколько метров, не совсем изящно приземлился в груду венков и цветов.

— Перси, как ты?!

Обеспокоенное восклицание мистера Джорджа Уизли было последним, что смогла разобрать Верити, потому что через мгновение все другие звуки утонули в шуме и гаме, пронзительных криках, оглушительном грохоте и шипении ракет. Люди сталкивались лбами в попытках увернуться от изрыгающих пламя драконов. Шутихи свистели над черными шляпками волшебниц, разноцветные ракеты устремлялись в небо с громким «вжжжжихх», сверкающие огненные колёса танцевали в толпе, заставляя людей отскакивать в стороны, запинаться о полы своих длинных черных мантий и налетать друг на друга.

К счастью, члены семьи Уизли были слишком увлечены хлопотами над Перси (который с виду был в полном порядке, не считая разбитых очков), чтобы гневаться на неподобающую случаю суматоху. Верити показалось, что она слышала смех промчавшегося мимо Ли Джордана, за которым, издавая чудовищное рычание, гнался большой зелёный дракон.

Но стоило ей вздохнуть с облегчением, как что-то прохладное и влажное ударило ее в затылок. Взвизгнув, она нащупала на волосах то, что являлось ничем иным, как склизкой жижей от гнилого помидора. Скривившись от отвращения, Верити подняла голову и увидела Пивза, который носился над толпой и метал гнилые помидоры, протухшие яйца, личинок флобберчервей, тыквенную мякоть и еще Мерлин знает какую гадость во всех и каждого. Все это решительно не лезло ни в какие ворота… Верити поспешила надеть бронешляпу, чтобы не попасть под обстрел спятившего полтергейста, который теперь развлекался на полную катушку, разбивая яйца о лысую голову исполняющего обязанности Министра. Остальные тоже не отставали. Мистер Чарли Уизли наглядно доказал, что умеет укрощать волшебных драконов ничуть не хуже, чем настоящих, заставив их прицельно направлять пламя из пасти на Пивза. Профессор Флитвик вошел во вкус, эффектно взрывая ракеты с помощью Ошеломляющего заклятия. Какой-то мальчик метался в поисках своей сбежавшей жабы. Профессор МакГонагалл сорвала голос в тщетных попытках призвать Пивза прекратить безобразие. А тот молодой человек, что как-то раз наорал на близнецов в их магазине из-за фальшивой полировки, сейчас неистово скакал туда-сюда, чтобы поймать предметы, которыми швырялся Пивз.

Хорошо. Мистер Фред Уизли наверняка был бы доволен царившей вокруг атмосферой веселого хаоса.

Вот только мистер Джордж Уизли безутешно рыдал в объятиях матери. По крайней мере, он наконец-то дал себя обнять.