Долгая и счастливая жизнь (гет)

Я могу за тебя отдать

Всё что есть у меня и будет,

Я могу за тебя принять

Горечь злейших на свете судеб

Э. Асадов

"Здравст

Здравствуй

Дорогая Гермио

Проклятье. Никогда не умел писать письма. Какого чёрта, я же не преподаватель изящной словесности и политеса. Да и практики не было, кому мне писать?

Разочарована? Правильно. Меня всегда забавляла твоя наивная уверенность, что я всё умею и могу. Как видишь — не всё. Ты ошибалась.

Сейчас меня подмывает смять этот глупый пергамент, швырнуть его в камин, а потом отправиться к тебе и... Но ведь иной возможности поговорить у нас не будет. Так что пишу.

Тебе было трудно, да? Конечно, трудно. Глупая женская природа требует обожания, цветов и комплиментов, а я на это не мастер. Так что обойдёшься. Какого гоблина ты вообще прицепилась ко мне? Или это вечное стремление покорять самые трудные вершины? Или тщеславие, помноженное на жалость?

Ты оскорблена? Что ж, полагаю, ты имеешь полное право возненавидеть меня. Но что поделать, я разучился верить людям. Давно и всерьёз. Ты пыталась сделать меня своим домашним питомцем? Не вышло, маленькая, уж прости. Ты думала, что объяснившись мне в любви и бросившись на шею прямо в классе, потрясёшь меня? (О, Мерлин, это бывало, бывало не раз. Некоторые студентки отвратительно неразборчивы в средствах получения более высоких баллов. Как будто это что-то решает в жизни...) Я же замер вовсе не под напором твоих поцелуев, а соображал, чего ты хочешь от меня добиться. Но так и не понял. И до сих пор не понимаю! Радуйся, я признаю, что болван! Но разбираться в дебрях женской психики не хочу, уволь. Да, я ответил тебе, не вышвырнул из класса, как других, а ответил! Я — нормальный мужчина, а какой мужчина откажется, если на него вешается смазливая девчонка?

Хорошо, что тебя сейчас нет рядом. Прочитав эти строки, ты влепила бы мне пощёчину и закатила скандал. А я прекрасно обойдусь и без выяснения отношений. Нечего выяснять...

Ты отлично грела мне постель и оказалась довольно забавной собеседницей. Иногда ты страшно раздражала меня, но я к тебе привязался. Как к комнатной собачонке. Твои порывы заботливости были так трогательны. Ты охотно приносила всякие мелочи, когда мне было лень вставать из кресла, заваривала чай и делала бутерброды. (К счастью, я никогда не доверял тебе готовку ужина. Судя по бутербродам, твоя стряпня была бы отвратительна.) Зачем ты делала это, Гермиона? Мне ты не ответишь, но ответь хотя бы самой себе.

Март, апрель... Интересно, почему тогда никто не догадался о нашей связи? Если бы всё выплыло наружу, то я бы взял вину на себя. Не из благородства или великой любви к тебе, не воображай то, чего нет. Просто мне абсолютно всё равно, что со мной будет... А тебе жить.

Да, тебе жить. Я размышляю о том, чем ты займёшься дальше. Будешь делать карьеру? Рожать детей? Может быть, уедешь? Не знаю. Я вообще тебя не знаю, никогда не интересовался тем, что ты думаешь и чувствуешь, а сейчас жалею об этом. Признаюсь, мне бы хотелось знать...

Ты изумила меня, согласившись поехать со мной в Глазго. И это на пасхальные каникулы, накануне ТРИТОНов. Может быть, оценки для тебя не так уж важны? Если это так — поздравляю, ты начала взрослеть.

Почему-то тогда мне нестерпимо захотелось сбежать из школы хотя бы на несколько дней. Возможно потому, что в детстве я никогда не прогуливал уроки, а теперь решил наверстать упущенное, кто знает? Но это был мой первый нормальный отпуск.

Очень странное ощущение. Ты была моим гидом в той обычной жизни, которую ведёт большинство людей, и с которой я совершенно незнаком. Пытаясь осваиваться, я чувствовал себя, словно человек, впервые вставший на коньки: неловко, неудобно, глупо. Я скалился, а ты смеялась; я злился, а ты предлагала заниматься сущими пустяками: бродить с тобой по набережным, обедать в кафе, покупать всякую дребедень, которой ты радовалась, как ребёнок. Впрочем, ты и есть ребёнок. Милая маленькая девочка.

Тебе лучше забыть обо мне, и как можно скорей. Ты легко сделаешь это, ведь ты так радостно улыбалась тому итальянцу, который осыпал тебя комплиментами. Почему я не прогнал тебя уже тогда? Должно быть, потому что и вправду — глупец...

Впрочем, всё это уже неважно. В любом случае, ты бы уехала в университет и забыла свою игрушку. Ведь ты играла в меня, правда? Влюблённость — неизбежный этап взросления. А я позволил, почему бы нет? Всё равно, я почти ничего не чувствую и порой ощущаю себя мертвецом, который твоими стараниями случайно задержался на этом свете. Я никогда не планировал своего будущего, тем более будущего c тобой, не мечтал о тебе. Ты была — и это было приятно. Тебя не будет — ну и что?

Несмотря на все твои пылкие уверения, что мы очень похожи, это не так. Мы из разных миров, из разных поколений. Тебе нужны друзья, общение, новые события и круговерть жизни. И это правильно. Но ты и меня пыталась затащить в свой взбалмошный мир, а я этого не хочу! Как с этим чёртовым выпускным. Ты всерьёз решила, что я должен танцевать с тобой? Помилуй, Гермиона, я же не скоморох! Вокруг тебя достаточно идиотов — танцуй с ними, если уж тебе так приспичило заниматься подобными глупостями. Но ты не хотела ничего понимать. Все эти надутые губы, укоризненные взгляды, ты и в самом деле полагала, что я буду это терпеть? У меня не было возможности объяснить тебе тогда, а потому скажу сейчас: даже не думай, что ты хоть когда-нибудь смогла бы заставить меня сделать то, что я не хочу. А если не нравится — тебя никто не держит. И оставь меня в покое!

Впрочем, это я оставлю тебя. Ты ещё не знаешь, но о наших отношениях стало известно. А может быть ты сама всё рассказала этому ублюдку? У тебя хватило бы глупости, не сомневаюсь. Но мне это уже неинтересно.

Думаю, найдётся достаточно желающих поведать тебе эту историю со всеми драматическими подробностями. А я буду краток.

Просто однажды вечером, явившись на ужин в Большой зал, ты повела себя странно: двигалась механически, будто кукла, а потом, выронив сумку, вытащила волшебную палочку и преспокойно направила её на себя. Я рванул к тебе, интуиция ещё никогда меня не подводила, но Поттер успел первым. Твоя Авада ударила в потолок. Я оглушил тебя и отправил в больничное крыло.

Довольно быстро выяснилось, что на тебя наложили Корам Интеритус. Ты вряд ли слышала об этом давно забытом проклятии, которое только по чистой случайности не вошло в число непростительных. Конечно, ты много читаешь, но за тысячелетия своей истории человечество изобрело столько дряни, чтобы вредить ближнему своему, что жизни не хватит — выучить весь список. Поэтому поясню: Корам Интеритус превращает человека в марионетку, одержимую идеей самоуничтожения. Попавший под это проклятие не реагирует на окружающих и пытается покончить с собой любым подвернувшимся способом. Удобно, не так ли? Поэтому пришлось держать тебя на снотворных.

Разумеется, у тебя много врагов, однако, я был почти уверен, что это сделал кто-то из тех, кому ты доверяла. Всё-таки не стоит забывать про твой военный опыт, вряд ли бы ты безнаказанно позволила навести на себя волшебную палочку. Рефлексы, выработанные целым годом смертельной опасности, забываются не скоро...

Нападавший, видимо, не ожидал, что ты, вместо того, чтобы немедленно убить себя, сумеешь дойти до Большого зала. Ведь ты сопротивлялась проклятию, малышка, правда? Ты шла ко мне, надеясь, что я помогу.

Перед тем как снять Интеритус необходимо было обезвредить того, кто покушался на тебя, потому что он мог попытаться снова. До выпускного оставалось всего два дня, и я не мог рассчитывать на обычную процедуру расследования. Кроме того, у меня вообще нет доверия к Аврорату, иные из его сотрудников не способны отыскать даже собственную задницу, что уж говорить о тёмном маге! Неудивительно, что Поттер хочет работать в этой бездарной организации, ему там самое место. Поэтому я взял всё в свои руки.

Найти человека легко, особенно если не стесняешься в средствах. Я воспользовался легилименцией. Кто из вас, молокососов, способен понять всю мощь и многогранность этой области магии? Тёмный Лорд был великим мастером-практиком, ему даже Дамблдор был не чета, а я многое у него почерпнул. Проникать в сознание целой толпы — он мог и это. Довольно опасная задача, мне никогда раньше не приходилось этого делать, но теперь иного выхода не было, пришлось рисковать. Я позаботился о том, чтобы на следующий день абсолютно все студенты и преподаватели явились на завтрак, и принялся за дело.

Меня поглотило море чужих эмоций и мыслей, это был хаос, какофония, головокружительное смешение несовместимых вещей. Я пропускал этот поток через себя, не концентрируясь, пока не услышал страх. Не обычный испуг влюблённых подростков или нервозность перед вопросами преподавателей, нет. Тяжёлый, тёмный, замешанный на ненависти страх, знакомый, будто запах крови. Сознание скользнуло по нити, и я понял кто это.

Уизли.

Мне больше не нужны были доказательства. Я не аврор и не судья.

Я — палач.

После завтрака он получил приглашение явиться в мой кабинет.

Не буду описывать, что было дальше. Подробности достаточно отвратительны, а ты и без того видела немало грязи.

Я убил его. Пытал и убил. И ни о чём не жалею. В какой-то момент мне стало любопытно, зачем он поднял на тебя руку. Этот подонок ответил, что ты была его королевой, что он чуть ли не молился на твой образ, а я, грязный ублюдок, превратил тебя в свою шлюху. Так что, ты заслуживаешь смерти.

Как ни странно, Уизли оказался достойным противником. Он стойко держался. И очень хорошо всё просчитал. Шахматист... Покончи ты с собой, никто не только не обвинил его, но даже и не заподозрил бы преступления. Маловероятный вариант с твоим спасением он тоже учёл, понимая, что тогда я буду вынужден сделать ответный ход. Он бил по нам обоим. И не боялся умирать, уверенный, что в конечном итоге всё равно победит.

Знаю, тебе будет больно. Но я не имел права оставлять его в живых. Неглупый человек, свихнувшийся на идее-фикс, очень опасен. Рано или поздно он вышел бы на свободу, если б его вообще посадили, а я хочу быть уверен в твоей безопасности. Ведь меня больше не будет рядом...

Как ни горько это признавать, он прав — ты была моей шлюхой. Но ты достойна большего. Да, Гермиона, достойна.

Сейчас я допишу и отправлюсь в больничное крыло. Пора избавить тебя от этого чёртова Интеритуса. Это хоть и очень тёмное проклятье, но справиться с ним несложно. Достаточно только взять его на себя, что я и собираюсь сделать. А потом Помфри разбудит тебя. Я попросил её сделать это после того, как всё будет кончено. Пусть это дурацкая сентиментальность, но мне не хочется, чтобы ты видела мою смерть.

Чтобы снять Интеритус, требуется добровольный дар, иначе я заставил бы Уизли освободить тебя. Пусть бы получил своё обратно: это было бы справедливо, да и мне не пришлось бы марать руки. Но и так всё сложилось неплохо. За его убийство мне светит поцелуй дементора, а я не хочу дожидаться этой неприятной процедуры.

Не вздумай плакать, всё к лучшему. И учти, что я взял с Поттера нерушимую клятву. Если попытаешься что-нибудь с собой сделать (а я допускаю и такую глупость с твоей стороны), то он умрёт следом за тобой.

Зачем ты связалась со мной, Гермиона? Какую выгоду хотела извлечь? Не стоит говорить о любви, это, конечно же, неправда. Может быть, ты врала мне не сознательно, а обманывала и себя тоже? Я пытаюсь подыскать тебе оправдания, сам не знаю зачем...

Прощай. Как бы мало ты не значила для меня, я ощущаю за тебя ответственность. Ты пришла ко мне весёлая, здоровая и невредимая, такой же ты должна и уйти. Тебе девятнадцать, и у тебя вся жизнь впереди. Долгая и счастливая жизнь.

Прощай, Гермиона.

Снейп."