Материалом будет сталь (гет)

Северус Снейп.

Тишина. И тьма.

Это и есть смерть?

Страх накатывает холодными, колючими волнами, то отдаваясь жжением в груди, то отступая к рукам и ногам, заставляя их дрожать. Дыхание неровное, воздух тяжелый, каждый выдох — словно опустошение, каждый вдох отдается иголочками в легких. Я пытаюсь встать, поборов озноб. В полной тишине, кажется, даже слышен мой пульс. Очень медленный, тяжелый, будто сердце не разносит кровь по телу, а пытается сломать хрупкую человеческую оболочку

Опереться было не на что, искать в кромешной тьме поддержку не хотелось. Чувствовалась какая-то давящая обреченность.

Перед глазами заплясали белые искорки, и я упал на колени, дрожа, сжимая в кулаки руки. Спину свело очередным приступом боли, кровь, струящаяся из раны, оставленной Лордом, стекала ручейками на пол.

Я не хочу больше терпеть.

Пожалуйста, нет.

Я забываю свою гордость.

Уже поздно.

Она ни к чему.

Тишина. И темнота такая, что, кажется осязаемой — протяни руку, и потрогай этот бархатный полог неестественно-черного цвета.

Это ведь все в моей голове?

Этот ад в моей голове?

Да, это цвет моего подсознания. Тяжелая, гнетущая, она сдавливает легкие, сердце — эта атмосфера ужасающа. Неужели это и есть моя душа? Как мерзко. Я так и не успел окрасить мою душу в более светлый оттенок серого, а другие цвета мне и подавно неподвластны. Черный преследует меня с рождения, от зияющей темноты радужки глаза, до мрака, окутывающего разум.

Как глупо умереть так, когда тебе вечно вдалбливают, что ты должен жить ради другого, совершенно, в принципе, ненужного тебе человека.

Но это долг.

А Поттеру всего четырнадцать.

Попасть под руку только что возродившемуся Лорду, у которого, казалось, почти нет сил.

Как глупо вышло. Ужасно глупо.

Меня ведь даже убили без помощи Непростительного.

Можно было выжить.

Наверное.

Ненавижу бессилие. А ведь оно почти постоянный мой спутник.

Это хуже, чем тьма, чем сама смерть. Когда же это все закончится уже? Я больше не могу терпеть.

Скрип.

Резкий свет. Это — открылась дверь. Кто-то зашел. Что происходит, почему я не могу контролировать...

Свою душу?

— Что это? — мой голос звучит глухо, разрезая темноту.

— Это? — надо мной склонился человек. Я ясно вижу его лицо, очень заметное и запоминающиеся. Такие ненавистные, острые черты нечеловеческого лица, одни глаза из четырех спектров чего стоят. Сатклифф. Черт. Я все-таки не умер?

Да, такой как я, даже умереть нормально не может.

И больше не сможет.

— Ты согласен? — он подает мне руку, помогая встать. Да, это быстрое решение, но я не хочу умирать. Хотя, то, что он мне предлагает — и есть смерть.

— Ты согласен? — повторяет он, и я доверчиво протягиваю свою руку. Холодные тонкие пальцы Сатклиффа смыкаются на моем запястье, длинный острый ноготь разрезает проклятую, такую ненавистную татуировку. Алый демон улыбается своему новому солдату.

Его голос. Голос моей смерти запел, заставляя меня прийти в сознание. С этого мгновения больше ничего не изменить — не знаю, но чувствую. Глухо и медленно, но в то же время мягко и мелодично. Так поют песни о войне те, кто сами участвовали в битвах.

Так и будешь идти по краю

Между адом земным и раем,

Между теми кто жил, кто снится

Путать лица...

Я так не могу жить, тени дарить.

Понять не успеваю

Я — жизнь, я — смерть,

Там так все уже знают.

Я последний раз закрываю глаза человеком.

* * *

Грелл Сатклифф.

— Лилиан, вколи ему обезболивающее со снотворным, — мой сорванный голос прозвучал глухо в тишине лазарета. Лилиана, до смерти Лили Поттер, засуетилась, зазвякали скляночки с зельями, которые она держала в руках вместе с чемоданчиком аптечки.

Я пытался спокойно наблюдать за действиями своей подопечной. Теперь ведь можно не волноваться, регенерация новенького сделает все сама с чудовищной рваной посреди лопаток. Словно крылья обрезали.

Я усмехнулся.

Лилиан бережно забинтовывала раны новоприбывшего. Кап, кап. Слезы, Лили плачет. Черт, надо найти кого-то, кто бы выполнял обязанности «медсестры» более бесстрастно. У людей идет война, новеньких будет все больше и больше, и если каждый будет даваться ей так тяжело...

— Грелл-сенсей, можете не беспокоиться, — Лилиан вытерла слезы рукой. На ее длинных тонких пальцах остались следы крови от ран своего пациента. — Я закончила. Могу идти?

Ну да, конечно, все великолепно. Даже не упуская из вида того, что я очерствел почти за четыре с лишним века моей жизни, я прекрасно понимал, как ей плохо. Снейпа она уже давно простила и не хотела ему такой участи. Глупая. Это лучшее решение для такого человека, как Северус Снейп.

И кстати, она сейчас опять будет отвлекать Джеймса своими соплями по вновь прибывшим. Узнав, что новенький это Снейп, тот взбесится. Потом, успокоившись, начнет хандрить, напьется и будет восклицать, как он был неправ, что же ему делать. А у него много заданий. В общем, Эванс-Поттер была проблемой.

Может, зря я взял Лили? Даже ее коса — копье — слишком выделялось в нашем отряде.

Я поймал себя на мысли, что опять срываюсь. Испорченная дружба с Уилл-тяном не повод, чтобы это отражалось на девочке.

— Не смей тревожить его, по меньшей мере, дней девять, — если этого не сказать, она вполне может просидеть эти дни у его кровати. А это не совсем правильно. Синигами, изящные, красивые и манерные нелюди, значит угловатый и резкий внутри и снаружи Снейп должен, по идее, сильно измениться. Это может отразиться на нервах Лилиан. А у нее, опять же, задания.

— Понимаю, — кивнула Лилиан и поспешила скрыться за дверью.

Так, делать ближайшие неделю с лишним было отчаянно нечего.

Пойду, напьюсь, может.

Хотя, это не решение.

Не с кем просто.

Я присел на стул рядом с кроватью Снейпа. Бледное лицо, чуть слышное хрипловатое дыхание. Коснулся его руки и проверил пульс. Биение сердца успокаивало. Целых пятьдесят ударов в минуту. Почти живой человек.

Я коснулся пальцами своего запястья, не отрывая взгляда от настенных часов.

Двадцать четыре удара в минуту.

Моя норма, вот уже четыреста с лишним лет.

Синигами. Я ни разу не задавался вопросом, почему выбрали именно меня на эту работу. Почему, спустя двести с лишним лет кривляний, будучи рядовым «работником поля» Третьего Департамента «Несущих смерть», я так изменился. Всего за сорок лет стать командиром, да, я не начальник, а главнокомандующий Восьмого Департамента, отдела по работе с волшебными душами. Все волшебники и стычки с демонами — персональная служба безопасности английских синигами. У нас почти маленькая армия. Моя армия.

Я откинулся на спинку стула. Демоны. До сих пор помню, как жжется кожа от их прикосновений.

Чертов Себастьян.

Он ведь скоро появится.

И десяти лет не пройдет.