Ящик Пандоры (гет)

Пандора была женой младшего брата Прометея. От мужа она узнала, что в доме есть ларец, который ни в коем случае нельзя открывать. Если нарушить запрет, весь мир и его обитателей ждут неисчислимые беды. Поддавшись любопытству, она открыла ларец, и беды обрушились на мир. Когда Пандора закрыла ларец, то на дне его, по воле Зевса, осталась только Надежда.

Весь вечер шел дождь. Его мощные струи, усиленные ветром, громко барабанили по брезентовой крыше палатки, вызывая желание закутаться в теплое пуховое одеяло, устроиться у растопленного камина, взять в руки чашку ароматного какао и погрузиться в чтение интересной книги. Не о поиске средств борьбы с крестражами, а по-настоящему увлекательного романа, способного отвлечь ее от горьких размышлений.

Прошлым вечером Рон ушел. Бросил друзей, так нуждающихся в поддержке друг друга... бросил ее. Глаза Гермионы предательски увлажнились. Как же она была зла на него! И это, конечно же, слезы ярости, а вовсе не обиды и отчаяния.

Когда Гермиона была маленькой и училась в обыкновенной школе, дети часто дразнили и обижали ее. Единственным способом бороться с невзгодами для Гермионы оказалось чтение. Открывая книгу, она погружалась в новые миры, где ее ждали необыкновенные приключения, дружба, любовь, а добро всегда побеждало зло. Это позволяло хоть ненадолго отвлечься от своих неприятностей.

Со временем она поступила в Хогвартс, и ее сказки воплотились в реальность. У нее появились настоящие друзья, и отпала необходимость погружаться в вымышленные миры. Гермиона стала читать учебную литературу и забросила свои любимые книги. А теперь, когда Рон ушел, она не знала, как ей пережить это.

Единственной художественной книгой среди множества учебников был завещанный профессором Дамблдором томик «Сказки Барда Бидля», который был перечитан Гермионой вдоль и поперек, что, впрочем, не приблизило ее к разгадке ни на йоту. Каждый вечер она открывала потрепанную книгу и пыталась найти хоть какую-нибудь подсказку, но пока ее старания оставались безрезультатными. К тому же, тревожил Гермиону крестраж, висевший сейчас на шее Гарри, тоже тяжело переживавшего уход Рона. Он не докучал подруге разговорами о произошедшем: между ними словно выросла стена отчужденности, и ни один из них не мог сделать шага к ее преодолению.

Гарри сидел на своей койке, разглядывая в неровных отблесках пламени карту Мародеров. Они не разговаривали практически целый день, и Гермиона чувствовала себя как никогда одинокой. Сегодня утром они опять переместились на новое место. Теперь даже если Рон захочет вернуться, он не сможет их найти: защитные заклинания не позволят этого сделать. Гермионе казалось, что она потеряла своего ангела-хранителя, способного защитить ее даже от самой себя, прогнать дурные мысли, развеселить, когда это необходимо и поддержать в трудную минуту. Гарри все еще оставался с ней, но он все время мыслями витал где-то далеко, а Рон всегда был рядом. А теперь он ушел... Одинокая слеза прочертила мокрую дорожку на ее щеке и исчезла в сложенных на коленях ладонях. Гермиона решила, что больше не заплачет, она останется сильной, чтобы поддерживать Гарри.

Накинув пальто, она выбралась из палатки, чтобы подышать свежим воздухом и немного побыть одной.

Дождь уже кончился, лишь редкие капли все еще срывались с неба, принося с собой сырость, пробирающую насквозь, и лишая уюта этот осенний вечер. Серое низкое небо словно давило к земле, покрытой ворохом прелой листвы и глубокими лужами. Под порывами холодного ветра Гермиона сильнее куталась в тонкое пальто и периодически всхлипывала, радуясь тому, что ветер высушивает выступающие слезы, ведь она старалась не показывать Гарри свою моральную и физическую усталость от их бесплодных поисков. Сейчас только ветер мог быть свидетелем того, как удрученно ее взгляд скользит по темной кромке деревьев в низине: в нем нет привычной надежды и целеустремленности.

Внезапно ей на плечо опустилась рука. От неожиданности Гермиона отпрыгнула, и в ее руке оказалась палочка. Секунда — и напряженное тело расслабилось, рука с палочкой опустилась вниз.

— Гарри, не следует так подкрадываться, я же испугалась! — воскликнула Гермиона голосом, в котором еще звенели слезы.

— Прости, я только хотел увести тебя в тепло и поговорить, — Гарри взял ее за руку и увлек за собой в палатку.

Он помог Гермионе снять пальто и усадил в кресло.

— Я понимаю, как тебе тяжело, — начал он. — Нам приходится вести походный образ жизни. Мы не обладаем информацией, что лишает нас оружия против противника, да еще отрезаны от всего мира, и не можем ни с кем связаться, опасаясь предательства. Вдобавок, лучший друг бросил нас в трудную минуту.

Гермиона вздрогнула и посмотрела на огонь, играющий в камине.

— Не надо о нем. Мы должны держаться ради нашей цели... И я стараюсь, хотя получается не всегда.

Гарри присел у ее ног, взял за руку и заглянул в ее заплаканные глаза.

— Это ты меня прости. Я обещаю, что буду более внимателен к тебе. И мы справимся, даю слово.

Гермиона улыбнулась и погладила один из самых больших вихров Гарри. Она знала, ему тоже было одиноко и тоскливо, и он пытался держаться ради нее.

Им захотелось отрешиться от всех забот и немного развеяться. Днем Гермиона раздобыла немного еды в местной продуктовой лавке, и они открыли бутылку вина, припасенную к Рождеству, до которого оставалась еще пара недель.

Странный салат, приготовленный Гарри из остатков колбасы, помидоров и макарон, оказался на удивление вкусным и напомнил Гермионе, как она несколько лет назад ездила с родителями на солнечное побережье Италии. Вино принесло расслабленность и настроило на веселый лад. Они даже немного потанцевали под шотландские мелодии пойманной ими местной радиостанции.

И все же, засыпая, Гермиона снова чувствовала печаль и одиночество. Усталость последних месяцев тяжелым грузом лежала на сердце, не позволяя успокоиться, погружая в глубокое уныние.

* * *

Утро выдалось промозглым. Поросший вереском склон холма, где гулял на просторе ветер, был весь окутан пеленой молочно-белого тумана. Деревню, находящуюся внизу, в долине, даже не было видно. Гермиона умылась в ледяной воде ручья и отправилась готовить утренний чай.

— Гарри, на завтрак еще остались крекеры и сыр, — произнесла она, услышав шаги за спиной. Обернувшись, она увидела раздраженного друга, в мокрой перепачканной одежде, со злостью пнувшего попавшийся ему на пути стул.

Ее вопросительный взгляд был красноречивее незаданного вопроса.

— Умываясь, я замерз до такой степени, что перестал чувствовать пальцы рук. Вдобавок ко всему, поскользнулся на перегнивших листьях и упал в большую грязную лужу, запачкав куртку и рассадив ладонь. — Он говорил зло и отрывисто, что было для него совсем не свойственно.

— С тобой все в порядке? — Гермиона перевела взгляд на его шею и увидела, как ожидала, золотой медальон. Они носили его по очереди, сменяясь примерно каждые двенадцать часов.

Она подошла к другу и мягко дотронулась до его плеча.

— Дай мне его, Гарри. Тебе надо расслабиться и отдохнуть. Все будет хорошо, не падай духом, — Гермиона старалась, чтобы голос ее звучал обнадеживающе, но не могла скрыть тревогу.

Гарри обнял подругу, зарываясь носом в копну ее непослушных волос. Ему не хотелось усугублять ее положение ношением медальона, но их было всего двое, и кто-то должен был сменить его в этой тяжелой вахте. Он смотрел на Гермиону, такую трогательно-хрупкую, с большими печальными глазами, и у него щемило сердце от безграничной нежности и благодарности за то, что она не оставила его одного против всего мира.

— Гермиона, спасибо тебе, — он провел рукой по ее щеке, отводя в сторону прядь волос. Девушка улыбнулась и, сняв с его шеи медальон, накинула золотую цепь себе на шею.

От чая, приготовленного Гермионой, шел приятный аромат, и Гарри с воодушевлением взял свою чашку, мимоходом отмечая бледные щеки подруги.

— Плохо спала?

— Ерунда, — постаралась увести разговор от неприятной темы Гермиона. — Мне снились события в Министерстве на пятом курсе, похороны Дамблдора, и еще какие-то неприятные вещи.

— Не хочешь об этом поговорить?

— Нет, я хочу поскорее это забыть. Давай лучше попробуем раздобыть немного еды и новых газет, мы должны стараться быть в курсе происходящего в волшебном мире. Вчера вечером я заметила небольшой поселок в стороне от деревни в низине, правда не уверена, магловский он или волшебный.

Гарри улыбнулся:

— Я разглядел больше твоего. Они ставили десятки маленьких палаток. Это волшебная ярмарка, мне о них рассказывал... рассказывали Уизли.

Имя Рона вслух так и не прозвучало, хотя обоим было понятно, кто говорил с Гарри о ярмарках. Они уничтожили следы стоянки, взявшись за руки под мантией-невидимкой, перенеслись в волшебный поселок близ деревеньки Баста, расположенный на северных островах Шотландии.

Им без труда удалось приманить к себе свежие газеты, мешочки с солью и пряностями для приготовления рыбы и грибов. Теперь они ловили рыбу по примеру Дина Томаса и его товарищей, сцену рыбалки которых друзья подсмотрели пару дней назад. Кроме того, Гермиона с наслаждением приманила тюбик зубной пасты и еще несколько мелочей, без которых в походе было очень сложно обойтись.

Тем временем на ярмарку пребывало все больше волшебников. Товары поразили бы воображение любого, даже обладающего такой безудержной фантазией, как близнецы Уизли. Здесь были красивые ночники для детей, нашептывающие сказки, хлопушки, выстреливающие сладостями и настоящим нетающим снегом, домашние фонтаны, извергающие сладкий лимонад, скачущие деревянные лошадки и единорожки. Для взрослых предлагались пледы, согревающие в любую непогоду, непромокающие плащи и никогда не мнущиеся костюмы. Пыльцу, меняющую цвет того, на что ее высыпать, особенно ценили женщины, которые любили разнообразие в одежде, но не были сильны в домоводстве. Ароматические свечи, распыляющие в воздухе широкий спектр разнообразных настроений, от веселого и возбуждающего до успокаивающего и позволяющего полностью сосредоточиться на каком-то деле, оценила даже Гермиона, хотя этих эффектов она могла добиться с помощью сваренных зелий. Но не все были так одарены в зельеварении, к тому же приготовление зелий требовало времени, а здесь можно было купить уже готовое.

На площади проходило состязание волынщиков. Музыканты, одетые в килты цветов своих кланов, громко играли красивые старинные мелодии. Несмотря на холодную погоду, на улице было много детей, они играли друг с другом и смотрели мини-представления в палатках торговцев, желающих таким образом привлечь больше покупателей. Некоторые из торговцев раздавали бесплатные овсяные лепешки и горячий чай.

— Пойдем, Гермиона, — взял ее под локоть Гарри. — Нам лучше выбрать новое место стоянки, пока не пошел дождь.

Напоследок Гермиона приобрела мягкий шерстяной плед, нежно-кремовой расцветки, оставив продавцу деньги на прилавке.

Они переместились в горы, установив палатку вплотную к скале, чтобы ее не унесло ветром. Пошел мелкий моросящий дождь, быстро сделав одежду сырой и неуютной.

Зато когда они развели огонь в камине и заварили крепкий ароматный чай с корицей, то почувствовали себя счастливыми настолько, насколько это было возможным в данной ситуации.

В газете не писали ничего страшного, это подняло обоим настроение. Вдобавок, в этот вечер их посетил Финеас Найджелус, портрет которого Гермиона каждый вечер доставала из сумки и ставила на тумбочку между своей кроватью и кроватью Гарри, в надежде, что старик появится и расскажет им новости из Хогвартса.

— Я требую прекратить это безобразие! — снова принялся он жаловаться на черную повязку на глазах.

Однако, Финеас охотно делился с друзьями новостями из школы, очевидно, скрашивая себе досуг или надеясь пошпионить для нового директора. Героически выдержав дифирамбы в честь «самого достойного директора Хогвартса» Северуса Снейпа, Гарри начал расспросы о том, в порядке ли Джинни и Невилл, попавшиеся на попытке выкрасть меч Гриффиндора.

— О, с ними все в полном порядке, говорю вам, профессор Снейп заботится о своих студентах, — уверил их портрет, чему ни Гарри, ни Гермиона, конечно, не поверили. Снейп убил Дамблдора, а, значит, в его сердце не могло быть ни жалости, ни сострадания.

Они снова поспорили, как часто случалось, когда мистер Найджелус слышал что-то плохое о действующем директоре. Гарри вспылил, пытаясь доказать свою правоту, и гордый Финеас покинул позолоченную раму.

— Как ты думаешь, Гарри, может, нам стоит связаться с ребятами в школе и попросить их поискать в библиотеке информацию о великих артефактах, связанных с основателями?

Гарри задумался, с удовольствием представляя себе, как пишет Джинни письмо, а она отвечает, что очень скучает и верит в него... Вспомнились ее медные волосы и добрые голубые глаза.

— Не думаю, что это хорошая идея, Гермиона, — возразил он, наконец. — Помимо того, что мы рискуем быть обнаруженными и подставить наших друзей под удар, если в Хогвартсе были бы подобные сведения, Дамблдор знал бы о них.

— А меч? Не стоит ли нам попытаться проникнуть в школу и выкрасть его из-под носа Снейпа? Мы смогли бы уничтожить медальон!

— А толку? Пойми, пока где-то существуют остальные крестражи, мы не можем пойти на этот шаг. — Гарри нервно заходил взад-вперед, словно это помогало его размышлениям. — Медальон мы уничтожим, но о краже меча станет известно пожирателям, и тогда он догадается, что мы охотимся на кусочки его души.

Подобные разговоры они вели почти ежедневно, но ни к чему до сих пор не пришли. Апатия овладела ими. Гермиона невольно вспомнила свой тревожный сон, и почувствовала, как у нее сосет под ложечкой в предвкушении чего-то неприятного и, к сожалению, неизбежного. Молча отдав Гарри крестраж, она отправилась спать.