Яблоко раздора (джен)

Фонтан рассказывает сказку,

как будто грезит наяву, -

почти без звука, глухо, вязко

упало яблоко в траву.

/Райнер Мария Рильке/

— Магглы — источник всех бед и корень зла, — произнёс Мальсибер. — Прячась, мы никогда не обретём подлинного величия! Могущество, подкрепленное традициями, преодолеет любые препятствия. Лишь семьи, в которых течет чистая кровь, поддерживают уровень силы магического мира! И я горд, что мой выбор лишь подтверждает, как прекрасно будущее, что нас ждёт впереди! Это, друзья мои, может, и банально, но это то, что я чувствую.

Он стоял в центре ярко освещенного банкетного зала семейного особняка Блэков в окружении представителей аристократии магического мира. Недавняя церемония бракосочетания Мальсибера и чистокровной молодой волшебницы привлекла всеобщее внимание, а также приверженность идеям чистоты крови повысила интерес в глазах Вальбурги и Ориона Блэков, которые устроили в честь молодой пары торжественный приём.

Мальсибер, бледные щеки которого заливались краской от каждого заданного ему вопроса, продолжал твердить о величии магических семей и о том счастье, когда два представителя чистокровной элиты воссоединяются, чтобы исполнить своё предназначение.

В разных концах зала Друэлла Блэк, казавшаяся слишком тучной для своей парадной мантии, и Сигнус Блэк, выглядевший в ней слишком худым, изучали гостей с одинаковой мыслью, в которой никто из них не признался бы даже себе. Друэлла почти убедила себя в том, что ищет давних знакомых, недавно прибывших из Франции, а Сигнус оправдывался тем, что его внимания требует деловая часть присутствующих. Но, независимо друг от друга, супруги классифицировали лица, которые видели, распределяя их по одному признаку, который можно было бы обозначить, как благосклонность либо страх. Они понимали, что торжественный прием, как это часто бывало в последнее время, был лишь предлогом, чтобы расставить позиции, прочувствовать изменения в сферах влияния. Последние годы молодые выпускники Хогвартса поднимались на борьбу с понижением статуса чистокровных семей магической Британии. Вопрос о смешивании наций волшебников и магглов проявлялся в последнее время всё острее: старший сын Вальбурги Сириус отказывался от семейных устоев из-за идеалистических разногласий, её брат Алфард всё реже появлялся в высшем свете.

Здесь были люди, которым семья Блэк оказывала особое покровительство, и люди, чье присутствие показывало силу влияния семьи; те, кто не уступали авторитетом, помогая удержаться у власти, и те, кто готов был преклонить перед ними головы, позволяя забраться еще выше. По законам, никогда не звучавшим вслух, никто не получал приглашения, если не входил в эти две категории. Те, кого можно было отнести к первой группе, не были молоды, это были представители самых древних магических семей, всегда служившие Блэкам опорой и поддержкой, как напечатал в своё время «Ежедневный пророк»: «умудренные опытом стервятники, которые, будучи гурманами, пожирали лишь чистокровную добычу». Вторые же — хоть и чистокровные, но менее одаренные или же те, чья молодость пока ещё мешала показать себя в выгодном свете.

Друэлла и Сигнус отмечали малейшие проявления эмоций на лицах гостей: саркастическое движение губ — для первой группы, почтительное движение бровей — для второй. Одно лицо на мгновение смутило плавную работу вычислительного механизма: настороженный взгляд тёмных глаз Андромеды Блэк, но, не смотря на это, результаты, оценивающие могущество семьи, казались внушительными.

Вальбурга Блэк отдавала себе в этом отчёт, это можно было понять по тому, как она ходила среди гостей: с видом лёгкого презрения, пресытившаяся общением, словно осознавая, как могло устрашить некоторых гостей её равнодушие. Наконец, она подошла к новобрачным и, жеманно улыбаясь, произнесла несколько напутствующих слов.

— Она выглядит счастливой, как ты думаешь?

Нарцисса невольно вздрогнула от неожиданно раздавшегося рядом голоса. Она перевела внимательный взгляд на сестру, а потом посмотрела на невесту Мальсибера, на губах которой играла вежливая улыбка.

— Думаю, он для неё прекрасная партия, её род чистокровен, но не обеспечен, как раньше. Августине повезло, что всё так обернулось.

Андромеда слегка нахмурила брови, отчего сходство с Беллатрисой стало заметней.

— Что её привлекает в нём? Богатство и чистота крови?

— Думаю, она не любила бы его без всего вышеперечисленного, — резонно заметила Нарцисса, безмятежно разглядывая гостей.

— Разве тебя это не тревожит?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы слишком большое значение придаём материальному, — произнесла она осторожным полувопросительным тоном.

— Магия — не материальное, — слегка удивленно ответила Нарцисса.

— Но чистокровность, богатство… — Андромеда замялась, неуверенным жестом стряхивая с манжеты мантии несуществующие пылинки.

— Это действительно имеет значение! Еще скажи, что эти разговоры полукровок о равноправии не противоестественны! Они не чета полноценным волшебникам, — ледяным голосом ответила Нарцисса.

— Цисси, в твоих словах слишком много желчи, ты не находишь?

— Нет, просто ты чересчур добра, вот тебе и кажется, что полукровки могут претендовать на равенство, — она подняла бровь, слегка склонив при этом голову. — В конечном счете, к власти приходят лишь те, кто ратует за чистоту крови, сохраняет свой род. Под давлением желания выжить вся так называемая гуманность, в реальности являющаяся лишь чем-то средним между глупостью, трусостью и самомнением, исчезает, словно дымка в воздухе.

— Кто это говорит сейчас? Ты или Люциус?

На бледных щеках Нарциссы появился легкий румянец:

— Это не имеет значения. Я поддерживаю его мнение.

— Беллатриса присоединилась к Нему вслед за Люциусом? — Андромеда произнесла это так тихо, что Нарциссе пришлось приложить усилия, чтобы понять почти беззвучный шёпот сестры.

Она замерла, осознавая всю глубину сказанного. Не было смысла переспрашивать, о ком идёт речь. Нарцисса достаточно знала от Люциуса: это Тёмный Лорд. Его имя с благоговейным трепетом произносила вся чистокровная элита магической Британии. О нем говорили многое: тот, кто освободит магов от бремени маггловского отродья. Тот, кто преумножит силу волшебников, вознесёт их на новую вершину, тот, кто освободит их от многовекового заточения в безвестности.

— Насколько мне известно, да.

В глазах Андромеды отразилось волнение, смешанное с отчаянием, но лишь на мгновение, недостаточное для того, чтобы сестра заметила его.

— А ты? Что ты думаешь об этом? — осторожно поинтересовалась Андромеда.

— У меня нет мнения на этот счёт.

— Тебе это безразлично?

— Да, я согласна с её идеями, столь ли важно, присоединилась она к Тёмному Лорду официально или будет следовать за ним иными путями. Наши семьи одобряют его политику.

— О, Цисси, прошу тебя, подумай же, о чем ты говоришь, — взволнованно зашептала Андромеда. — По крайней мере, прояви хоть немного чуткости. Разве можно презирать других волшебников лишь потому, что они не испытывают ненависти к магглам? Природа сама следит за равновесием этого мира, разве ты так не считаешь?

— Я не уверена, что понимаю тебя.

— О, знаю, что понимаешь! Позиция Пожирателей... Разве в таком мире ты хотела бы жить? Истребление магглов, притеснение полукровок, это уже слишком!

— Тебе не кажется, что твое милосердие зашло слишком далеко? Довольно шуток.

— Это никогда не было шуткой, Цисси! — яростный взгляд подтверждал её слова.

— Что, по-твоему, я должна думать?

— Думай, что угодно.

— Ты ведь осознаёшь, насколько это неуместно, — теперь настала очередь Нарциссы волноваться.

— Нет.

— Тише, — зашептала она, одёрнув сестру за локоть, — ты наверняка знаешь, что подвергаешь себя риску, высказывая подобную чушь.

— Нет.

— Тебя могут неправильно понять!

— Какое мне до этого дело?

Нарцисса через силу улыбнулась и покачала головой:

— Это тот случай, когда непозволительно витать в облаках, растворяясь в абстрактных теориях, следует учитывать действительность.

— Что же это означает, милая сестра? — губы Андромеды побелели от напряжения.

— Твоё отношение, твоя жалость к магглам может быть идеалистической, я в этом уверена, но большинство присутствующих не разделяют твоего возвышенного расположения духа и истолкуют твои слова самым отвратительным образом.

Андромеда нервно пожала худыми плечами.

— Ты ведь не можешь игнорировать это?

— Могу. — она повернулась, собираясь уйти.

— Почему ты избегаешь разговора? — Андромеда остановилась. — Не смей рисковать своей репутацией, это бросит тень на всю семью.

— Неужели ты думаешь, что я считаю идеи Тёмного Лорда недостойными? — запальчиво произнесла Андромеда.

— Замолчи! — крик последовал незамедлительно, словно рефлекс, Нарцисса в панике схватила палочку из внутреннего кармана мантии, но так же быстро одёрнула руку, словно воришка, которого поймали на месте преступления. Со злым, нервным смешком она добавила: — Такого я и представить не могу, прости мои сомнения.

В голосе слышалась смесь сарказма и искренности, подтверждающая правдивость её слов.

— Не извиняйся, — ледяным тоном произнесла Андромеда, — я понимаю, как важны слова каждого представителя дома Блэк в этом зале.

— Значит, ты не колеблешься? Ты согласна с идеями Лорда? — осторожно спросила Нарцисса.

— Конечно, — почтительно произнесла Андромеда, вновь обретая ровный и уверенный тон.

Нарцисса затаила дыхание, наблюдая за тем, как сестра удаляется вглубь зала. Не желая размышлять о её словах, она неспешным шагом двинулась в противоположную сторону.

Недалеко от главного входа она заметила нехарактерное оживление среди гостей, подойдя ближе, она поняла, что послужило причиной подобного ажиотажа.

— Мы живём на заре новой эпохи, — говорил Сигнус Блэк поверх бокала. — Мы разрушаем теорию невмешательства. В наших силах освободить магическую Британию от маггловского груза. Высшее предназначение приведёт нас к могуществу. Мы построим общество, преданное высшим идеалам, истребим сомнения…

— …а затем и все нечистокровные элементы этого бренного мира.

Все повернулись. Человек, стоящий в дверях, был Альфард Блэк. Его покрытое едва заметными морщинами лицо озаряла улыбка. Осанка и манера держаться придавала ему царственный вид, отодвигая на второй план других гостей.

— В чем дело? — удивленно вскинув брови, он нарушил всеобщее молчание. — Неужели то, что я сказал, является для присутствующих сюрпризом?

— Что ты здесь делаешь? — первое, что смог произнести Сигнус Блэк.

— Праздную помолвку молодой пары.

— Я не это имел в виду… Я собирался сказать…

— Не волнуйся, Сигнус. Я оказался поблизости и узнал, что где-то здесь гуляют, поэтому решил непременно появиться. Ты всегда говорил, что я люблю гулянки.

Группа волшебников наблюдала за их беседой.

— Я рад тебя видеть, — неуверенно сообщил Сигнус, потом воинственно добавил: — Но не думай, что…

Альфард пропустил угрозу мимо ушей, лишь с легкой улыбкой на лице переспросил:

— Не думать что?

— Ты знаешь, Что он имеет в виду! — к ним приближалась Вальбурга Блэк, гости расступались перед её грозным взглядом.

— Конечно, знаю, Вальбурга. Мне лишь было интересно, как долго он сохранит любезный тон без твоей поддержки.

— Едва ли сейчас подходящий момент…

— Мне кажется, ты должна представить меня новобрачным, Вальбурга. Ещё в детстве в непредвиденных обстоятельствах ты тут же теряла способность следовать этикету, а в твоем нынешнем положении она просто необходима, сестра.

Вальбурга нахмурилась, но, не произнеся ни слова, развернулась, чтобы проводить брата к молодожёнам.

Альфард поклонился Мальсиберам и высказал наилучшие пожелания так учтиво, будто это была королевская чета. Вальбурга боялась оставлять его среди гостей, поэтому, кипя от злости, последовала за ним, отставая всего на несколько шагов, но Альфард, улыбаясь, вернулся к ней.

— Неужели ты думала, я могу пропустить торжественный прием в твоём доме? Ты же моя сестра, сколько прекрасных воспоминаний подарила мне наша дружба, — он неестественно широко улыбнулся.

— Как смеешь ты говорить об этом? Думаешь, я не знаю, что ты проявляешь благосклонность к этому щенку, опозорившему нашу фамилию?

— Ты говоришь о Сириусе? Несчастный, запутавшийся юноша, — в его глазах отразилось веселье.

— Не отрицай! Я была готова выжечь его имя с фамильного древа, слава Мерлину, никто не знает, что мой собственный брат одобряет поведение этого неблагодарного мальчишки! Рада, что ты уже не такой любитель поразвлечься, как в прошлом!

— Действительно? Пожалуй, не совсем так.

— Я должна чувствовать себя польщённой от того, что ты явился?

— Я обязан был прийти, ты ведь ждала меня.

— Нет, не ждала, я…

— А следовало бы. Это официальное мероприятие, если ты настолько глупа, чтобы не понимать, ради чего Тёмному Лорду оно было нужно, не мне восполнять пробелы в твоих знаниях. Идёт подсчёт сторонников, жертвы приходят сюда, чтобы показать, на чьей они стороне, чтобы заключить договор о сотрудничестве. Не знаю точно, к какой группе принадлежу я, но прийти сюда было необходимостью, ведь меня тоже должны были подсчитать, верно?

Лицо Вальбурги покраснело от ярости, она исступлённо завертела головой.

— Не притворяйся, что не понимаешь, о чём я, это выглядит смешным. Раньше маги боялись, что кто-то раскроет их секреты, теперь они боятся, что кто-нибудь произнесёт вслух то, о чем и так все знают, — Альфард резко повернулся и, не дожидаясь ответа, ушёл к собравшейся в центре зала толпе волшебников. Вальбурга осталась стоять, не решаясь следовать за ним.

Глядя на всех этих людей, Нарцисса удивилась, почему они выбрали Альфарда Блэка, чтобы заключить его в столь плотный круг, что тянуло их к нему, ведь в их улыбках сквозила явная неприязнь. На лицах застыло странное выражение, не страх, а трусость, — выражение вины и злости. Альфард был прижат к мраморной лестнице, вальяжно развалившись, он сидел на ступеньках; раскованность позы в сочетании со строгостью одежды придавали ему особую элегантность. На его беззаботном лице сияла улыбка; казалось, он здесь единственный человек, искренно наслаждающийся праздником. Но в его глазах не было и отблеска веселья.

— Что же будет с магическим сообществом, Альфард, по вашему мнению? — хриплым голосом спросила его худощавая волшебница, чьё лицо напомнило Нарциссе домовика.

— То, чего оно заслуживает.

— Вы говорите слишком двусмысленно.

— Вы же верите в действие высшей справедливости, нравственных законов? — учтиво поинтересовался он. — Я лично верю.

Послышалось несколько недовольных возгласов, которые, однако, так и не прозвучали отчетливо. Альфард кинул быстрый взгляд на дверь, прежде чем продолжить беседу.

Нарцисса посмотрела в том же направлении и, заметив мелькнувшую тень, она, поддавшись любопытству, последовала за ней.

Чувствуя непривычную нервозность, она осторожно вышла в коридор, через несколько поворотов ей удалось разглядеть лицо преследуемой: Андромеда. Первым желанием было вернуться в бальный зал, но потом странное чувство заставило присмотреться к сестре внимательнее. Закутавшаяся в тёмную мантию, та жалась к стенам коридоров, осторожно заглядывая за углы, всё это заставило Нарциссу продолжить наблюдение.

Наконец, они вышли в сад, у одного из деревьев, вальяжно прислонившись к стволу, спиной к ним стоял молодой парень. Через мгновение, когда он повернул лицо к вышедшей Андромеде, несмотря на вечерние сумерки, Нарцисса тут же узнала его.

— Сириус! Как я рада тебя видеть! — радостным шёпотом произнесла Андромеда, обнимая кузена.

— Привет, Дромеда! — на его лице появилась искренняя улыбка. — Ты выглядишь измученной. Хотя все эти торжественные приёмы мне тоже никогда не приносили особой радости.

— Что ты здесь делаешь, Сириус? Если тебя увидит тётя Вальбурга, она придёт в бешенство.

— Хотел бы я на это посмотреть, — он озорно рассмеялся, — но, к сожалению, не могу позволить себе подобную роскошь.

— Как ты сюда попал?

— Дядя Альфард умеет проникать на приёмы незамеченным… и гостя тоже может провести.

— О, Сириус, я не знаю, что мне делать! — Андромеда неожиданно бросилась к нему на шею, послышалось приглушённое рыдание. Сириус сконфуженно приглаживал растрепавшиеся на ветру волосы кузины и тихо бормотал: — Не переживай, всё будет хорошо, я тебе это обещаю. Мы вырвемся из этого, всё получится.

— Как, Сириус, как? — она всхлипнула и, отстранившись, замолчала.

— У меня есть для тебя подарок, — он мягко улыбнулся и вытащил из-за пазухи небольшое красное яблоко, потёр его о рукав и протянул Андромеде.

— Что это? — она, нахмурившись, смотрела на сверкающий плод.

— Подарок. Самой прекрасной кузине! — торжественно произнёс он и шутливо поклонился. — Только не ешь его.

— Что же мне с ним делать? — она растерянно взглянула на Сириуса.

— Хм, надо же, а Тед убеждал меня, что ты была лучшей в трансфигурации!

— Тед? — неожиданно охрипшим голосом переспросила Андромеда, сжав яблоко так, что костяшки пальцев побелели.

— Точно, — довольно кивнул Сириус, — так долго письмо строчил, я думал, он тебе поэму сочиняет.

На лице Андромеды появилась неконтролируемая счастливая улыбка.

— Но мне пора, милая кузина! — воскликнул Сириус. — Надеюсь, я немного развеселил тебя!

Он поцеловал её в висок, тихо прошептал что-то и почти бегом направился в сторону ворот, оставив поражённую Андромеду стоять под кроной деревьев.

Нарцисса, всё это время наблюдавшая за их разговором из-за беседки, сейчас зажимала рукой рот, боясь издать хоть звук.

В течение нескольких секунд, пока перебирала в памяти, с чем связано для нее это имя, она продолжала твердить себе: «Ты впадаешь в истерику. Не будь так глупа. Это просто совпадение…» Хотя она, цепенея от непонятного страха, уже совершенно определенно знала, что это тот самый Тед.

«Я должна найти Беллатрису!» — мысленно приказала она себе.