Прописные истины (джен)

Героиня войны Гермиона Джин Грейнджер-Уизли была убеждена совершенно точно в двух истинах: чудес не бывает, и за все приходится платить.

Успокаивающая мантра «Чудес не бывает» спасала Грейнджер (ну, разумеется, двойная фамилия использовалась только в документации, да и этому скоро совершенно точно придет конец) от глупого, навязчивого желания по любому поводу пользоваться заклинаниями.

После битвы за Хогвартс Гермиона начала терять магию. Общественность была свято уверена в том, что героиня всего лишь перенапряглась в последнем сражении. Специалисты в Мунго убеждали ее, что необходимо подождать: со временем магические способности восстановятся сами собой. Но Грейнджер не отличалась особым терпением после года совместного проживания с двумя лучшими друзьями в довольно маленькой палатке (ни в одном послевоенном интервью ни Гарри, ни Рон, ни сама Гермиона не упомянули об огромном количестве скандалов, связанных по большей части с грязными мужскими носками, попадавшимися Грейнджер чаще всего в ее собственном спальном мешке).

Прелести общежития c двумя подростками, один из которых связан с Волдемортом и кричит во сне, что отнюдь не способствует душевному равновесию, а второй постоянно подозревает в измене любимую девушку, так, между прочим, ни разу и не сказав ей об этом статусе, превратили Гермиону Грейнджер в суровую, бдительно следящую за всем мамашу, которая даже шнурки своим «трудным подросткам» завязывала с помощью специально придуманного ею заклинания. Наверное, именно такой была Молли Уизли, пока не ушла из Аврората.

Может быть, колдомедики и были правы, однако магия вернулась к Гермионе Джин Грейнджер-Уизли (да-да, вы все правильно поняли!) лишь после бракосочетания с Рональдом Биллиусом Уизли, которое свершилось на первую годовщину победы со всей полагающейся героям войны помпезностью.

На вторую годовщину совместной жизни Рональд Уизли попытался бросить жену, объяснив ей это невозможностью жить с человеком, который злоупотребляет магией настолько, что... От дальнейших объяснений ему бы лучше было воздержаться, так как именно из-за них возникла парочка новеньких проклятий — Гермиона Грейнджер-Все-Еще-Уизли все-таки была любимой ученицей всех профессоров, кроме Трелони и Снейпа, но последних можно не принимать в расчет.

После превращения Рональда обратно в человека (для чего потребовалась настойка мандрагоры и уйма сил и времени всего отделения скорой помощи Святого Мунго) супруги торжественно поклялись терпеть друг друга до тех пор, пока магические способности Грейнджер не восстановятся до конца, в память об их десятилетней любви-дружбе. Затем они скрепили свой договор несколькими бутылками коллекционного вина из погреба Поттера на площади Гриммо, 12 (о точном количестве выпитого так никто никогда и не узнал). Проснувшись утром в одной постели с уже почти бывшим мужем и тяжелейшим похмельем, Грейнджер пополнила свой арсенал прописных истин еще одной: за все, в том числе и за удовольствие, приходится платить.

То же самое ей повторил лучший друг Гарри Поттер, пришедший к супругам с обыском, когда выяснилось, что за время своего незапланированного загула они с Рональдом использовали одну из ее разработок (новый усовершенствованный хроноворот) и слегка подправили прошлое. Специальному отделу Аврората удалось лишь засечь изменения, но теперь, естественно, никто не мог определить, какой именно отрезок прошлого подвергся корректировке. Лишь два человека — Грейнджер и Уизли — могли дать ответ на этот вопрос, так как только они находились в прошлом в момент изменения настоящего и смогли бы заметить разницу.

Увы, Рон был не в состоянии вспомнить события прошедшей ночи, как ни старались маги-менталисты. С Гермионой все обстояло гораздо сложнее — разум ее оказался закрыт мощнейшим щитом, и в ее память не смог проникнуть ни один специалист, несмотря на то, что все попытки мисс Грейнджер еще в бытность ею студенткой Хогвартса заняться окклюменцией успешно провалились.

К великому сожалению Поттера, ему пришлось конфисковать и уничтожить хроноворот Гермионы, а супругов посадить под домашний арест, отобрав палочки, пока к ним не вернется память. Закон на этот счет оказался весьма суров — изменение прошлого приводит к непредвиденным последствиям в будущем, а значит, должно быть под запретом.

Под насмешливую улыбку Рона Уизли («Ну ты бы еще нас на хлеб с водой посадил!») и скептическое фырканье Гермионы Грейнджер («У меня как раз четыре тома «Элементарной алхимии» не дочитано!»), но, тем не менее, ощущая себя предателем, Гарри Поттер опечатал дом своих лучших друзей «до выяснения обстоятельств» и взял Нерушимый обет с авроров, проводивших обыск, и специалистов, засекших изменения, — разумеется, во благо всего магического общества, а не просто так. Если все узнают, что те самые Герои, победившие Волдеморта, могли запросто вернуть его к жизни, перебрав лишнего, не поздоровится всем, а Мальчику-Который-Выжил-На-Свою-Голову — тем более.

Спустя пару дней глава Аврората Гарри Джеймс Поттер получил письмо от заместителя директора Хогвартса Северуса Тобиаса Снейпа, в котором сообщалось, что последний знает, как он, Гарри, поступил со своими друзьями, нарушившими закон.

«Мистер Поттер, — читал он строчки, написанные четким, уверенным почерком. — Я глубоко убежден, что даже Вашей проницательности хватит для понимания того простого факта, что я никак не смог бы узнать о случившемся, если бы оно не касалось меня лично. Не могу сказать, что я пребывал в восторге от возврата к жизни с помощью какой-то загадочной матери, пузырька с универсальным противоядием и косых стежков маггловской иголкой без анестезии, однако все вышеперечисленное позволило мне выжить, оправиться и даже стать заместителем директора Хогвартса, получив орден Мерлина не посмертно, а лично в руки, стоя рядом с Вами».

Покрывшись холодным потом от понимания, чью именно судьбу случайно изменила Грейнджер (как было доказано за эти пару дней, Уизли в прошлое не перемещался и ничего там не менял), Поттеру пришлось сделать пару глотков из припрятанной за стопкой личных дел бутылки маггловской водки.

«Если Вы испытываете хоть малейшую благодарность по отношению ко мне, например, за то, что я спасал Вам жизнь несколько сотен раз, и рады тому, что я выжил после укуса Нагайны, Вы должны сделать все, чтобы это дело было закрыто за неимением улик и отсутствием состава преступления. Не говоря уже о том, что мы с Вами должны мисс Грейнджер (или, если не ошибаюсь, миссис Уизли?), как Хагрид соплохвостам, было бы очень некрасиво наказывать самую умную ведьму столетия за крайнюю непереносимость алкоголя и болезненное чувство справедливости, не так ли? Ах, да, учтите, мистер Поттер, если Вы посмеете рассказать об этом миссис Уизли, я прокляну Вас качественно и надолго».

Дочитав письмо и спрятав его в специальный шифровальный шкаф, куда можно было получить доступ лишь с помощью его палочки, Гарри Джеймс Поттер налил себе еще водки, немного подумал и отправился домой к Джинни, на площадь Гриммо, по дороге заскочив к друзьям, чтобы снять блокаду, вернуть палочки и выпить с ними. Объяснений супруги Уизли так и не получили. Герой сослался на Нерушимый обет, предоставив в качестве извинений еще несколько бутылок так полюбившегося чете Уизли коллекционного вина.

Проснувшись утром следующего дня (магический календарь показывал тридцать первое июля), Гермиона Джин Грейнджер-Уизли чертыхнулась себе под нос, снова обнаружив себя в постели с Рональдом Биллиусом Уизли. Правда, спали они одетыми, так что можно было надеяться на максимальное соблюдение приличий. Первое, что сделала Гермиона, — отправила Гарри сообщение с просьбой проверить, не натворили ли они чего непотребного на этот раз, добавив постскриптум: «Уж извини, у меня много экспериментальных разработок».

Она не стала будить мужа, с которым они быстро нашли общий язык после судьбоносного решения расстаться и не мотать друг другу нервы, а умылась, почистила зубы, причесалась и отправилась на кухню пить крепкий черный кофе и читать утренние газеты и почту.

Рон прибежал на кухню спустя всего лишь пять минут, упав с кровати от громкого нецензурного вопля жены. На полу медленно растекалась коричневая лужица кофе. Гермиона с остекленевшим взором сидела рядом с осколками чашки, сжимая в руке письмо с печатью Хогвартса. Отпоив Грейнджер успокоительным зельем, Рон сумел добиться от нее всего одной фразы: «Чудеса иногда случаются, но за них надо заплатить».

Письмо, зачарованное таким образом, чтобы прочесть его мог только адресат, гласило:

«Раз уж Вам, уважаемая миссис Уизли, пришло в голову спасти именно меня, а не профессора Флитвика, к примеру, не могли бы Вы прибыть на собеседование первого августа в десять утра? Должность преподавателя Чар остается пока вакантной. Чудеса иногда случаются, но за них надо заплатить.

С уважением, заместитель директора С.Т. Снейп».