Не наша война (джен)

— Господин Фогельвейде...

— фон Фогельвейде.

— Да-да, конечно, господин барон. Вам разрешено свидание с Вашей родственницей. Я надеюсь, что Вы сможете повлиять на нее. Весьма-весьма прискорбно, что единственная наследница столь славного и древнего рода выступает против идей национал-социализма. Гений фюрера уготовил Германии великое будущее! Баронесса должна понять, что противопоставляет себя всему немецкому народу. Убедите ее раскаяться, и нация раскроет ей свои материнские объятия. На первых порах от нее требуется только лишь лояльность. Объясните ей...

— Благодарю, господин комендант. Я знаю САМ, что сказать моей внучке.

Комендант поперхнулся словами под взглядом властного старика, тот ни разу не назвал его офицерский чин, да и "господин комендант" произносил с холодным безразличием, таким же тоном он, верно, обратился бы к ночному сторожу или парковому смотрителю. От уязвленного самолюбия коменданта коробило: «Чертов аристократ. Слушает — будто оказывает одолжение. Ну, ничего. Увидишь, как отделали твою драгоценную внучку, спеси поубавится. Да кто вы такие, чтобы даже пытаться бороться с нами! Чем вы собираетесь сражаться: ржавыми рыцарскими мечами, вековым чванством? Ваши облупленные щиты с гордыми девизами не спасут вас. Сила — за нами!» Комендант концлагеря старался выглядеть уверенно и значимо, выпрямив спину, втянув живот, стоял под портретом Адольфа Гитлера, словно ждал, что изображение поддержит его — поделится мощью и властью, когда в присутствии старого барона фон Фогельвейде под его холодным взглядом хотелось взвыть, как шелудивой собаке, или спрятаться в щели тараканом.

— Заключенная №182750 доставлена из карцера, — четко отрапортовала надзирательница.

— У Вас есть полчаса.

— Я знаю. Оставьте нас.

Отто фон Фогельвейде смотрел на внучку: все подготовленные слова, отрепетированный сарказм стали сразу ненужными и лживыми перед ее разбитым в кровь лицом, изуродованными, без ногтей, пальцами, неестественно вывернутым плечом.

— Фрейя, девочка моя, что они с тобой сделали!

— Я знала, на что я иду.

Старик бережно помог ей сесть и протянул серебряную флягу. Измученная женщина с жадностью выпила зелье, боль стала понемногу стихать, Фрейя попыталась благодарно улыбнуться деду разбитыми губами. Отто лишь деловито кивнул:

— Хорошо, через несколько минут ты будешь в состоянии трансгрессировать отсюда. Ты окажешься в безопасности...

— Нет, — Фрейя устало, но решительно покачала головой, — если я сбегу, в моем бараке расстреляют каждого десятого.

— Это не наша война, девочка. Волшебники не должны вмешиваться в дела магглов. Мы придерживаемся нейтралитета. Это самое разумное. Ты борешься против, но подумай, что будет, если кто-нибудь из нас поддержит его, — Отто брезгливо махнул рукой на портрет, — вспомни историю: эти войны, когда маги и люди объединялись, чтобы сражаться против других магов и людей. Столько страданий и жертв! Это ужасно!

— Ужасно, — повторила за дедом Фрейя, — но это честнее, чем прятаться за Статутом о Секретности и делать вид, что нас это не касается! Тогда волшебники боролись с тем, что считали злом — недопустимым злом! — а не уступали этому злу дорогу, лишь потому, что оно направленно не на них! Страдания и жертвы... — Фрейя поднялась, каждое движение возвращало отступившую было боль, подвела старика к закрытому решеткой окну и указала на единственное каменное здание среди деревянных бараков, — знаешь что там? Блок F-4, газовые камеры. Туда каждый день отправляют людей... много людей... а потом нас заставляют относить на склад их одежду... я вчера катила оттуда детскую коляску. ПУСТУЮ!

От этого воспоминания Фрейя задрожала, стараясь унять дрожь, вцепилась изувеченными пальцами в подоконник, удержала крик, она без слез посмотрела деду в глаза:

— Это моя война! Я буду бороться! И если мне нельзя — как волшебнице, я буду бороться как... человек!

Последние минуты их свидания были тягостными для них обоих: Отто знал, что внучка не изменит своего решения, Фрейя чувствовала пронзительное одиночество деда. С приходом надзирательницы они натянуто оживились, начали сбивчиво прощаться. Они больше не увиделись...

* * *

Фрейя Магдалена фон Фогельвейде погибла 21 ноября 1943 года под развалинами газовой камеры, которую она уничтожила мощным выбросом магии. Взрыв был объяснен техническими неполадками. Несмотря на все усилия, лагерной администрации так и не удалось восстановить функционирование блока F-4.

* * *

Гюнтер Отто фон Фогельвейде умер от обширного инфаркта 15 февраля 1945 года во время массированной бомбардировки Дрездена авиацией союзников. Он до последней минуты поддерживал защитные чары над бомбоубежищем. Когда измученные трехдневным кошмаром люди покидали подвал, никто не обратил внимание на одинокого старика, который привалился к стене, не выпускал из намертво сжатых пальцев старинную трость.

* * *

В мае 1945 года Альбус Дамблдор решился вызвать на бой Геллерта Грин-де-Вальда...