Снежная Герда (гет)

Яркие огненные пряди заплетены в небрежную косичку, вид — угрюмо-сосредоточенный.

Кажется, сейчас опять ошибется в рецептуре. Вот, точно: потащила в котел полынь, забыла про лунный камень. Надо помочь, а то…

Что — то? Стоп, Северус, это другая девочка, не Лили, а Джинни Уизли, можно отложить спасательный порыв.

Но поразительное сходство почему-то заставляло едва ли не улыбаться (если бы дети это увидели, массовый инфаркт был бы обеспечен. А что, я не против). Во всяком случае, накричать, унизить ее я точно не мог, никогда. Если при виде Поттера в ушах начинали стучать горячие молоточки, то при виде девчонки Уизли посещала едва ли не ностальгия. Рыжие волосы, тонкие черты лица, даже потаенная смешинка, приподнимающая уголки губ, даже значок Гриффиндора на мантии — все было удивительно схожим. Вот только вместо зеленых глаз были карие, и рядом с ней не сидел похожий на больного галчонка мальчик-слизеринец.

Хотя вон там, через два ряда сидит некий субъект, вздыхает. На галчонка, конечно, не тянет, но вот за встрепанного воробьеныша сойдет. Криви, кажется… Да, точно, Колин Криви, полукровка, отец у него — молочник.

Кстати, тот еще тип, духовный собрат покойного папаши Тобиаса. Помнится, втроем, вместе с его женой и Минервой, пришлось успокаивать, уговаривая не препятствовать поступлению ребенка в Хогвартс. Слава Мерлину, обошлось без Конфундуса. Хотя, будь моя воля…

Что вздыхаешь, Криви, ну что ты вздыхаешь? Лучше б за зельем смотрел, ей-богу! Вы с Лонгботтомом на пару оставите меня без котлов еще до того, как покинете школу. И тогда взвоете от теоретического зельеварения не хуже Люпина в полнолуние, это я вам гарантирую.

Зелья — наука тонкая, сложная, а им бы только в облаках витать… Криви об Уизли думает, Уизли о Поттере, а Поттер… У Поттера орган, которым люди думают, сиречь мозги, видимо, природой не предусмотрены. Весь в папашу.

— Минус пять очков Гриффиндору, Криви, за отсутствующий вид. Мечтать будете в свободное от уроков время!

Вздрогнул, нахохлился — ну, точно воробей. Жалким людям хочется дать копеечку, его же — угостить червячком. Кажется, где-то у меня была неплохая коллекция…

И все же любит судьба повторение пройденного… Взять хотя бы этих троих. Поттера и Уизли вообще не отличить от… прототипов, разве что глаза выковырять и поменять местами. Зеленые вставить девчонке, карие — малолетнему герою… Бр-р. И Криви издалека будет смотреть печальными глазами побитого воробушка.

Кстати, о птичках. Похоже, пора попрощаться с еще одним котлом — честное слово, дело Лонгботтома живет. Похоже, большинство учеников действует по такому нехитрому сценарию:

видимо, у Провидения что-то сломалось... Да и не только у моего Провидения, если снова в школе Хогвартс есть рыжая жестокая девочка и мальчик с несчастными глазами.

1) Берем котел, ставим на огонь

2) Кидаем в него черт-те что

3)Лезем под парту

4)Покупаем новый котел

Ах, да, и есть же еще пункт пятый — «Идем на отработку к злому-презлому профессору».

Громкий хлопок, треск… Потом еще один. Ну что, голубчики, домечтались?

— Криви, Уизли, после того, как уберете за собой, неделю будете сортировать ингредиенты для зелий. Урок окончен, все свободны.

Мальчонка что-то прошептал сокурснице на ухо, та кивнула, стрельнув в мою сторону злым взглядом, очевидно, думая, что я не замечу.

За эти годы, что я здесь работаю, меня ругали столько, что я определенно должен стать самым удачливым человеком на земле.

Но, видимо, у Провидения что-то сломалось... Да и не только у моего Провидения, если снова в школе Хогвартс есть рыжая жестокая девочка и мальчик с несчастными глазами.

* * *

Колин долго пытался найти себе место хотя бы где-то — в учебе, например, ведь в собственной семье он, увы, не был любимым сыном.

Для родителей всегда был важен только Денни, маленький неповоротливый Денни, мамина радость и папина гордость. Как ловко он мог жонглировать бутылочками с молоком, никогда не роняя хрупкие стекляшки — отец тоже этим гордился, не подозревая, что это одно из проявлений ненавидимой им магии. Простой молочник, он не любил и не понимал волшебства, но... сам как-то под Рождество сумел совершить одно маленькое, совсем не магическое, однако самое настоящее чудо.

Это была красивая коробочка красного цвета, перевязанная золотой лентой.

«Цвета Гриффиндора», — машинально подумал Колин, затаив дыхание, и не спешил открывать подарок. Хотелось оттянуть удовольствие, воображая невиданные чудеса, скрытые за картонной оболочкой.

Быть может, там...

Отцовским подарком оказалась... фотокамера. Казалось бы, обычный, ничем не выделяющийся предмет, но только для тех, кто не привык искать чудо в обыденности.

Улыбка появилась на лице мальчика и он вдруг понял, что единственный способ быть счастливым — это видеть мир сквозь объектив фотокамеры, ведь с ней ты почти всесилен — ты можешь остановить время, ты можешь присвоить себе каждый миг вечности, ты можешь оставить у себя кусочек красоты, которую обычные люди не замечают.

С этого дня не было и не будет никого счастливее, чем Колин Криви, и даже старая Шляпа это заметила:

«Так-так-так, Колин Криви! Я вижу твою тягу к красоте и искусству и могу отправить тебя на Равенкло… Но также я вижу твою силу духа и отвагу, которая обязательно проявится в тебе однажды, и счастливее ты будешь все-таки на Гриффиндоре». Колин запомнил эти слова навсегда.

Быстрым шагом и с гордо поднятой головой мальчик подошёл к гриффиндорскому столу, усевшись удобнее рядом с рыженькой девочкой в смешных веснушках.

— Привет, я Джинни, — сказала она весело.

— Я Колин.

— Я рада познакомиться, Колин. Надеюсь, мы будем друзьями!

* * *

Колин открыл старый альбом в тяжелом кожаном переплете — с каждой страницы на него смотрело рыжеволосое чудо.

Вот она у озера. Оранжевый кленовый лист запутался в огненных прядях — это сентябрь. Двадцать четыре глянцевых прямоугольника с изображением Джинни-из-сентября.

Светит неяркое осеннее солнце, невесть как пробившееся сквозь тучи, и она ловит эти теплые прикосновения, улыбается. Октябрь. Наверное, эта — одна из самых красивых колдографий, так редко удается поймать ее до невозможности яркую улыбку — чаще она хмурится или ехидно усмехается, подшучивая над многочисленными поклонниками. А это уже совсем не то.

Октябрьских снимков не так много — всего шестнадцать: Джинни чаще пропадала на свиданиях, но не будет же он туда за ней ходить? Да и зачем? С теми, с кем она проводит вечера, она совсем другая. Впрочем, зачем обманывать самого себя? Ему бы не хотелось видеть Джинни с другими. Ему бы было это неприятно.

Пусть лучше остается с ним Джинни-на-колдографиях. Джинни-друг. Его друг.

Правда чем-то это слово не устраивало Колина — оно было четким, завершенным, с очерченными границами отношений. А еще от него тянуло стылой безнадежностью.

Мальчик тряхнул вихрастой головой. Он специально не пошел на итоговый матч сезона, чтобы выбрать самую лучшую, самую красивую колдографию и подарить по случаю победы. А ведь она же победит, он был уверен.

Более того, Колин не спустился в гостиную, где, судя по звукам, шло бурное веселье. Только один раз наступила внезапная, неестественная тишина, которая, впрочем, почти сразу же заполнилась веселыми звуками праздника.

Отчего-то от этой тишины стало так гадко на душе, что и передать нельзя. Обычно это называют дурным предчувствием, но здесь было ощущение, что нечто непоправимое уже совершилось, и исправить ничего нельзя.

Но, откинув дурные мысли, он продолжал с любовью перебирать фотографии, десятки теплых прямоугольников с единственным персонажем.

Казалось, это кадры из маггловского кинофильма, и Колин Криви ощущал себя Каем, собиравшим из льдинок слово «Вечность». Только тогда бы он не получил свободу, а смог посмотреть прекрасную сказку.

А может — кто знает? — и самому в ней поучаствовать. В мире случаются чудеса, он давно это усвоил. Стоит лишь подождать.

Неожиданно в комнату ворвался рыжий вихрь. Колин, как фотограф, умея подмечать главное, сразу заметил, что в облике девушки что-то изменилось.

Глаза. Глаза Джинни Уизли сияли так ярко, насколько это вообще возможно.

Легкая морщинка между бровей разгладилась, не выдержала такой же сияющей, как и взгляд, улыбки.

Как жаль, что фотокамеры нет рядом и нельзя сфотографировать такую улыбку — настоящую, искреннюю... и такую редкую в своей счастливой безыскусности.

— Привет, Колин! Ты знаешь, я должна тебе рассказать потряса...

— Подожди, — он замялся.

— Что? — карие глаза взглянули удивленно и непонимающе. Еще бы, ведь когда спешишь сообщить друзьям такие чудесные новости, очень неприятно, когда тебя прерывают. Ведь твоя новость — самое важное в центре маленькой вселенной, не правда ли?

— У меня для тебя кое-что есть. Маленький подарок.

— Подарок? Что за подарок?

Колин протянул ей колдографию, с удовольствием отметив, что от удивления глаза Джинни расширились:

— Это разве я? Такая красивая! — она не смогла сдержать изумленный вздох. — Колин, это просто потрясающе.

Улыбка сама собой расцвела на мальчишечьем лице. Ей нравится — подумать только! Он, честно говоря, и не ожидал.

— Спасибо тебе! — она наклонилась и осторожно поцеловала однокурсника в щеку. Ничего не значащий, дружеский жест. — Я совершенно определенно должна показать этот снимок Гарри — ему точно понравится, теперь, когда...

— Гарри? Гарри Поттеру?

Ее глаза снова вспыхнули этой слепящей радостью.

— Я за этим и пришла! — она лукаво улыбнулась. — Хотела чтобы ты, мой лучший друг, обязательно об этом узнал от меня, а то после того, как я поцеловала его в гостиной...

— Что? — тупо спросил он.

— Ну да, да! — радостно завопила Джинни, плюхаясь рядом с ним на кровать. — Матч окончился, мы победили, представляешь, шум, гам, веселье... Кстати, а где ты был?

— Колдографию для тебя выбирал, — неохотно проговорил Колин, все еще переваривая новость.

— А что, их у тебя много? — невнимательно спросила девушка и тут же перескочила на животрепещущую тему, приняв во внимание неопределенное пожатие плеч собеседника. — Ну так вот, мы там празднуем и тут! Сквозь проем вваливается Гарри — вид ошалелый, очки набекрень... Думаю, все — пора действовать. И поцеловала его, представляешь? Сама! — она, кажется, гордилась этим фактом.

— А потом?

— Ну, мы гуляли, — она таинственно улыбнулась и встала. — В общем, мне пора, меня Гарри ждет!

Когда за нею захлопнулась дверь, Колин еще несколько мгновений сидел, не шевелясь. Затем руки у него задрожали и он уронил альбом с колдографиями, которые дождем посыпались на пол, словно осколки.

Они лежали на полу, и на каждой был отчетливо виден всполох рыжих волос, отчего казалось, что пол охватило рыжее пламя...

Сказка разбилась. Слово так и не было собрано, красивый фильм так никто и не успел увидеть, потому что Герда оказалась переодетой Снежной королевой.