Кубышки и лилии (гет)

— Лили? Лили!

Дверь неслышно приоткрылась, и молодая девушка бесшумно выскользнула из дома. Увидев Северуса, сидящего на крыльце, она приветливо улыбнулась и приложила палец к губам. Лицо юноши осветилось короткой улыбкой, он кивнул в ответ.

— Где эта курица?! Лили!

Кинув тревожный взгляд за спину, она соскочила с крыльца, только рыжие волосы взметнулись волной, и скрылась за старым вязом на улице, так, что её не было видно из дома. Из дверей высунулось остренькое личико её сестры. Петунья строго оглядела двор, словно не замечая Северуса, и нахмурилась, спросив в пустоту:

— Она выходила из дома?

Северус покачал головой и, встретив прищуренный взгляд Петуньи, вопросительно поднял бровь. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза, пока она, поджав губы, не сдалась и не вернулась в дом. Перед тем, как дверь захлопнулась, до него донеслись слова:

— Если увидишь, передай, что родители будут в бешенстве!

Уголки его губ дрогнули, но он сдержался, сел на крыльцо и достал из сумки книгу, чувствуя, как за ним наблюдают сквозь занавески на двери. Когда до его ушей донёсся тихий свист, он осторожно поднял голову, делая вид, что задумчиво рассматривает кроны деревьев. Пёстрое платье мелькнуло за деревом в нескольких домах от него. Другого дерева, а не того, за которым она скрылась. Из-за вяза высунулась узкая ручка и поманила его за собой. Северус неторопливо встал, лениво потянулся, с нарочитой грустью оглядел дом и, уткнувшись в книгу, медленно пошёл по улице. Он помнил, за каким деревом видел Лили последний раз, но всё равно вздрогнул, когда она повисла на его плече, выскочив из-за угла.

— Ох, Петунья точно спятила!

— Хм?

— Мама с папой уехали к Стивенсонам и выдали нам список поручений. Туни с утра увлечённо драит полы и рассчитывает, что я присоединюсь к ней. Ха!

— Оставила её одну убираться?

— Нет, что ты, я вернусь домой к вечеру и помогу. Просто не хочется тратить такой чудесный день на мытьё окон.

На взгляд Северуса день не был таким уж чудесным. Слишком душно. В отцовском сюртуке он умирал от жары, но после того, как Петунья высмеяла его рубашку в присутствии Лили, он предпочитал истечь потом, но остаться в верхней одежде.

Рубашка и правда была странная. Он много раз просил мать не покупать ему подобную одежду, но она всё равно умудрялась находить для сына всё более чудаковатые вещи. На той рубашке, в которой он был сейчас, было странное кружевное жабо и подозрительные бусины, хотя мать и уверяла его, что это обычная мужская сорочка. Спор привёл к тому, что мать страшно обиделась, но зато отец отдал ему свой старый длинный пиджак. Когда-то этот сюртук выглядел весьма прилично, но сейчас, с протёртыми локтями и сомнительными пятнами на груди, он смотрелся, как обноски нищего. Северус предпочитал об этом не вспоминать.

Лили всё ещё держала его за руку, и он вёл себя очень осторожно, опасаясь спугнуть её, впрочем, девушка вдохновлено болтала о своём, не замечая, что её спутник движется скованно и неуверенно.

— С утра уже такая жара. Пошли на реку?

— Вода ещё холодная.

— Ерунда, жара стоит неделю. На таком солнце она уже давно прогрелась.

— Там на дне холодные ключи.

— А мы не будем нырять! — Лили сердито тряхнула чёлкой, и он сдался.

Почему бы и нет? У воды, возможно, будет прохладнее.

Он продолжил вяло сопротивляться для виду, но позволил утащить себя в сторону реки. Как маленький корнуоллский пони, которых запрягают в повозки во время ярмарки и которые тащат гору разных товаров, она упрямо тянула его вперёд, крепко ухватив под локоть. Даже сквозь пиджак он чувствовал тепло её тела. Северус немного покраснел и тихо согласился:

— Хотя, да, сейчас довольно-таки жарко.

Торжествующе фыркнув, девушка прибавила шагу.

— Я знаю одно крутое место. Тебе должно понравиться.

Когда они продрались через колючие кусты к заводи на реке, Северус успел запыхаться. Он ожидал увидеть что-то особенное, но им быстро овладело лёгкое разочарование.

В густом, как кисель, воздухе не чувствовалось ни дуновения ветерка. Даже стрекозы, обычно рассекающие над поверхностью воды, прилипли к камышам, прикидываясь мёртвыми. Вокруг подгнивших мостков среди кубышек были привязаны несколько облезлых и рассохшихся лодок, давно не выходивших на реку. Из камыша доносилось редкое кваканье законных обитателей заводи. На поросшем колючей травой пляже возвышались кучи плавника, прибитого к берегу течением. Характерный запах застоявшейся воды под плавником перебивали цветущие кубышки, которых здесь было великое множество. Их тонкий, сладковатый аромат не вписывался в сложившуюся картину, хотелось сорвать все цветы и отнести их в более подходящее место. Но природа упорно доказывала, что даже в гниющей заводи есть место цветущим кубышкам. Почему-то эта мысль успокаивала.

Северус нахмурился, скептично оглядываясь. Место выглядело заброшенным и могло показаться «крутым» только такой наивной идеалистке, как Лили с её странными интересами. Он слишком близко соприкасался с подобной «заброшенностью», чтобы находить в ней прелесть. Его собственный дом был готов рухнуть и держался только надеждами матери. Северус, наоборот, всегда тянулся к новому, чистому, светлому. Такому, как дом Эвансов или сама Лили. Она же вечно таскала его по мрачным и унылым местам, вроде этого.

Он абсолютно уверился, что здесь никто не бывает, и что эта заводь, предоставленное стрекозам и лягушкам, медленно приходит в запустение, когда Лили, прыгнув в лодку с мостков, чуть не проломила трухлявое дерево. Но девушка явно выбрала этот поворот реки не случайно. Она вытащила из-под сидения лодки старый плед и, быстро скинув обувь, босиком пробежала по мосткам. Гордо взмахнув находкой, она расстелила плед на краю над самой водой. Стянув платье через голову, она закинула его в лодку и, пока Северус снимал рубашку, успела сунуть ногу в воду. Старенький выцветший купальник был ей немного мал, поэтому плотно облегал худое тело. Северус поймал себя на мысли, что беззастенчиво разглядывает девушку, и поспешил отвлечься.

— Тёплая?

— Как молоко!

Лили старалась звучать убедительно, но голос предательски дрогнул. Она дёрнула ногу обратно и тут же отвернулась, разглядывая заводь. Увидев что-то вдали, она пихнула подошедшего Северуса локтем и с восторгом указала на несколько распустившихся лилий на другом берегу реки. Он оценил расстояние и с сомнением покачал головой:

— Далеко.

— Наперегонки?

— Ты рехнулась. Далеко.

Он застыл на краю мостков, неловко переступая с ноги на ноги. Лили рассмеялась, убирая волосы в хвост, сделала небольшой шажок назад и вкрадчиво поинтересовалась:

— Боишься окунуться?

— Вот ещё, — он с вызовом вздёрнул подбородок.

— Вот и отлично. А то мне как-то боязно. Так что, ты первый! — выкрикнула она в конце и с силой толкнула его в грудь.

Северус, не ожидающий такой подлости, неуклюже взмахнул руками и обрушился в воду, взметнув тучу брызг. Спустя мгновение он вынырнул, судорожно вдыхая для возмущённой тирады. Подобрать слова было непросто, но не успел он сказать и пары слов, как его заглушил визг. Лили прыгнула следом, обхватив колени. Новый фонтан воды окончательно нарушил покой заводи, стрекозы поднялись в воздух, лягушки с новой силой затянули свои песни. Показавшись над водой, Лили продолжила кричать, размахивая руками, чтобы согреться:

— О-о, ты был прав, так прав, вода ледяная! Надо срочно согреться. До лилий наперегонки!

— Лили, не вздумай! Тебе сведёт ноги от холода, и ты утонешь быстрее, чем успеешь позвать на помощь.

Проплыв пару метров, она обернулась и лукаво улыбнулась.

— Тогда обгони меня и достань мне лилии!

Северус мрачно посмотрел вперёд. Цветы лениво покачивались на волнах, поднятых их суматохой. Лили — домашняя девочка, её водили купаться редко и на цивилизованные лягушатники, где воды по пояс. Нет, она умела держаться на воде, но наблюдая, как она перебирает ладошками под самым подбородком, Северус выругался и широкими гребками поплыл вперёд. В детстве, маясь от безделья, он часто убегал к реке, находя там отдых от родительских ссор. Там же он и научился плавать. Даже странно, что он не нашёл этот пустынный пляж самостоятельно. А может, он просто прошёл мимо, не соблазнившись парой облезлых лодок.

Он быстро сократил расстояние между девушкой и мостками, обогнул её, мстительно обрызгал и ушёл дальше. Лили попробовала угнаться за ним, но быстро оставила эти попытки, предпочитая дождаться его у берега. Она даже успела продрогнуть и вылезти из воды, растянувшись на мостках, пока он не вернулся.

Тяжело дыша, Северус поднялся на доски и без сил упал на спину рядом с ней, намочив плед стекающей водой. Потянувшись за цветком, Лили прижалась к нему ближе и машинально положила голову на его плечо, разглядывая белоснежные лепестки. Юноша поперхнулся и закашлялся, мучительно краснея, и радуясь, что она этого не видит, увлечённая лилией.

— Спасибо, очень красиво.

— П-жалста, — сдавленно буркнул он в ответ.

Согреваясь под лучами солнца, он молча разглядывал облака и думал. Их общение летом ничуть не походило на Хогвартс. Без Поттера и Блэка, Мальсибера и Эйвери, они могли позволить себе быть теми, кем они являлись, не опасаясь предрассудков. Как сейчас. Ах, если бы она только поступила на Слизерин, всё было бы гораздо проще. Они бы вместе сидели в слизеринской гостиной, обедали бы за одним столом, изучали бы тёмные искусства и руны. Вместо этого они встречаются на совместных занятиях, а во внеурочное время только ругаются и ссорятся. С каждым годом пропасть между ними становилась всё шире. Только летом хрупкий мостик соединял Гриффиндор и Слизерин. Хрупкий подгнивший мостик в окружении облезлых лодок и цветущих кубышек.

Над их головами проплыло длинное облако, похожее на змею. Ах, если бы они только учились вместе. Хотя, Лили бы пришлось нелегко. Даже к нему, полукровке, слизеринцы относятся с пренебрежением, уважая его только за успехи в учёбе. А ведь он Принц — потомок известного магического рода...

— Смотри, какая.

Северус не очень удивился, когда Лили, заскучав, обернулась к воде на протяжный скрип. Лили вообще не могла долго заниматься одним и тем же, кроме своих любимых рун.

На листьях кубышки сидела крупная уродливая лягушка, встревоженная их купанием. Она раздула жёлтое брюшко и повторила странный звук. Глаза Лили удивлённо расширились.

— Я и не знала, что они так умеют. Наверное, это заколдованный принц, — она усмехнулась, — я поцелую его, и он превратится обратно.

— Я тоже Принц. — Северус, погружённый в свои мысли, не сразу сообразил, что сказал, а когда понял, замолчал, шокированный своим намёком, и уставился в небо.

— Но ты уже Принц. Превратился. Значит, тебя целовать не надо?

Северус искоса посмотрел на Лили, подозревая, что она шутит или даже издевается, но встретил серьёзный взгляд зелёных глаз близко, очень близко к себе.

— Надо... — одними губами выдохнул он.

Лили немного наклонилась к нему, прикрывая глаза...

— Лили! Вот ты где! Я знала, что найду тебя здесь! Ты же обещала, что никому не расскажешь об этом месте! Ты лживая... лживая... лгунья!

Петунья надрывалась на берегу, выскочив из кустов. Она не заметила, как двое на мостках шарахнулись в разные стороны. Северус вскочил, схватил ботинки и, быстро натягивая рубашку, перескочил на берег.

— Сев! Подожди!

— Я... Мне пора, я позже зайду — крикнул он, не оборачиваясь, и быстро скрылся в зарослях. С берега до него доносились обрывки их ссоры, злые крики и ругань, но он не вернулся.

За свою жизнь Северус Снейп ещё не чувствовал более глубокого смущения и разочарования. И ненависти к Петунье Эванс.