Туман над пепелищем (джен)

Что может быть хуже ночной смены? Патрулирование улиц ночью зимой. Что может быть хуже зимнего ночного патрулирования? Когда зимней ночью в твою смену идет дождь. Что может быть хуже вышеперечисленного? Только совершенное дождливой зимней ночью преступление.

Именно эта нехитрая классификация вспомнилась офицеру патрульной службы Дурслю, когда он прибыл на место происшествия: на экране телефона красовалась надпись «2:17, пятнадцатое декабря 2008 года», а лобовое стекло его машины пытался залить дождь.

«Скорее бы Рождество», — с тоской подумал Большой Ди: на праздники его пригласил к себе Франко, его… Кем этот человек на самом деле приходился ему, здоровяк запрещал себе даже думать, не то, что говорить, ведь магическая клятва вассала требовала дословного выполнения приказа сюзерена — его двоюродного брата, Гарри Поттера, которого все, не без посильной помощи самого Дадли, считали мертвым. Впрочем, это не мешало братьям общаться. Зима в Лондоне — не самое приятное время года, а в Испании сейчас тепло…

С досадой оставив мечты о солнечном юге, полицейский выбрался из машины, припаркованной у недостроенного торгового центра. Само здание было уже готово, осталась лишь внутренняя отделка — и к Рождеству центр встретит первых посетителей. «Когда новость о том, что здесь нашли труп, просочится в газеты, — с некой долей цинизма подумал Дурсль, — этих посетителей будет втрое больше. Впору заподозрить хозяев: что может быть лучшей рекламой для открывающегося «Топшопа», чем произошедшее в нем убийство или самоубийство?!»

Десять минут назад здесь, в гулком пустом темном помещении, сторож нашел тело молодого парня и вызвал полицию. Вызывать скорую при той луже крови, что натекла из разбитого черепа, было бесполезно. Но Дадли медиков, вместе с криминалистами, все же вызвал. Трупу врачи были ни к чему, само собой, а вот сторожу они бы не помешали.

Серый от волнения мулат лет сорока дрожащими руками еле держал сигарету. Вот только испугал его не столько труп и кровавые ошметки, сколько возможные неприятности.

— Господь свидетель, тихо было. Я же обошел все здание — никого… Тут же после часа тишина стоит, муху бывает слышно! Не было никого, я и двери все запер. Откуда этот крендель взялся, ума не приложу, будто из воздуха... Сержант, — он отчаянно посмотрел на Дурсля, — жизнью клянусь, никого, кроме меня, здесь не было, никого не приводил, бухла не пил, колес не глотал и не ширялся! А придурка этого, — он мотнул короткостриженной головой в сторону трупа, — вообще в первый раз вижу!

В начале своей службы Ди ему бы безоговорочно бы поверил, но не сейчас: всякое бывает, мог воришку засечь, погнался, а тот возьми — и навернись с высоты. Сторож-то явно не совсем в ладах с законом, да и работа у него — хорошая, легальная, а тут раз — и не повезло! Сержант по возможности спокойно и мягко попросил мулата не волноваться, потому что ему нет оснований не верить, жестом подзывая прибывшего врача, а сам повел криминалистов к трупу. И вот тут-то он кое-что почувствовал…

Дело в том, что Франко пару лет назад, узнав, кем работает Дадли Дурсль, подарил ему, как он сказал «на удачу и для пущего спокойствия», костяной узорчатый кругляш на кожаном шнурке. Заодно предупредил, чтоб кузен не снимал его и что, если что, фиговина эта предупредит. «Ну а что и как, сам поймешь, вот увидишь!» — пообещал блудный кузен. Понаслушавшийся от него же баек об артефактах, Большой Ди только кивнул — и не пожалел: кругляш теплел при опасности, пару раз спасая владельца от пули или камня. Но в этот раз он ударил Дурсля маленьким разрядом тока, когда тот подошел к трупу вплотную. Кругляш кольнул владельца еще раз, когда сержант помог коронеру погрузить тело в мешок на носилках.

Впрочем, то, что с телом что-то не так, понять можно было и без помощи колдовской побрякушки. Парень был одет в видавшее виды пальто, которое было сухим — и это несмотря на зарядивший с утра сильный дождь. А вот на подошве таких же поношенных ботинок была только начавшая подсыхать грязь. Как может оказаться сухой одежда из плотной шерсти при свежей грязи на обуви? Ко всем возможным причинам, что мог привести криминалист Петерс, Дадли мог добавить еще одну (объяснявшую, между прочим, и тишину в помещении) — магию. Вот только палочки при погибшем парне не оказалось. Дурсль обошел все этажи, нашел, откуда он упал, пройдя по цепочке грязных следов, нашел место проникновения в здание — он не возник из ниоткуда, как маги это любят делать, а влез через окно на втором этаже — обыскал все возможные щели, но палочки, без которой маг обычно мало отличается от немага, так и не увидел.

Труп неизвестного в недостроенном «Топшопе» стал последним для Дадли Дурсля, как для сержанта патрульной службы. На следующий день его прошение о переводе в отдел криминальных расследований, поданное за полгода до этого, было удовлетворено. Имя найденного в ТРЦ так и останется неизвестным, расследование, опираясь на отчет судмедэкспертов и найденный в здании улики, придет в выводу о самоубийстве, и дело уйдет в архив. За телом никто не явится, оно не исчезнет, за ним не явятся авроры, оно будет похоронено на муниципальном кладбище на счет государства. Своими выводами Дадли Дурсль, после основательных размышлений и звонка сюзерену, так ни с кем и не поделится. Франко восстановленное реконструктором лицо не опознает, идти в аврорат ни с чем, только с подозрениями, и рисковать сохранностью собственной памяти и не только он не стал.

Дадли не знал, что в то утро, когда он копировал на флешку материалы дела «Самоубийцы из Топшопа», миссис Эдна Дейч, вдовая ведьма средних лет, обнаружила в собственном доме в Денем Грине еще теплое тело своего квартиранта, мистера Кевина Уитби. Молодой человек, забыв, что он маг и у него есть палочка, по-магловски пустил себе пулю в висок. Рядом лежала прощальная записка, забрызганная кровью, которая гласила: «Вина моя безмерна». Работники аврората, вызванные ошеломленной женщиной, в ходе расследования выяснили, что револьвер, найденный близ тела юноши, принадлежал его отцу, следов магического воздействия любого вида они не нашли. Причины, побудившие покончить с собой колумниста «Воскресного пророка», так и остались неизвестными. Тело самоубийцы было отдано его родителям-маглам и погребено на кладбище его родного городка.

Эти две смерти никто не свяжет. До поры до времени, пока четыре года спустя условно-досрочно, за примерное поведение, на свободу не выйдет Дуэйн Харпер, отсидевший тринадцать лет из положенных ему двадцати.