Мои миры, твое отчаяние. Танец третий (джен)

— Осторожно! — воскликнула Мирослава, но прежде, чем Гарри успел осознать смысл ее слов, Альберт оттолкнул его в сторону, принимая на себя режущее проклятие. Эдвин вырвался вперед, бросая взрывное заклинание под ноги своим соперникам.

— Что будем делать? — прошептала Офелия. — Они практически заблокировали нас, а у знамени остался только один Дориан.

— Бороться, — пробормотал сквозь стиснутые зубы Гарри. Пока он поддерживал щит, Беливук накладывала исцеляющие чары на раны Грегоровича.

Подобное лечение было малоэффективным: так можно было справиться с неглубокими царапинами или остановить необильное кровотечение. Режущее проклятье сильно задело бок Альберта, так что было сложно предположить, сколько он продержится в строю.

— Хотелось бы чего-то определенного, — сухо заметила Офелия. — Может, лучше отступить назад и поддержать Дориана?

Гарри покачал головой.

— Нет смысла. Мирослава, сможешь перекинуться в волка? Я отправлю тебя к их знамени по воздуху, Альберт прикроет тебя щитовыми чарами, а Офелия отвлечет противника атакой.

Эдвин отступал к ним назад, его теснили сразу четыре соперника.

— Начали! — подал знак Поттер.

Соперники явно не ожидали, что они рискнут перебросить кого-то над их головами. Когда капитан «Мрачных воинов» собрался атаковать, в их сторону полетели огненные заклинания.

Проблемы начались позже. Мирослава хоть и захватила знамя, но оказалась заблокированной за спинами своих соперников, и совершенно не представляла, что делать дальше.

— Перебросьте меня к ней! — приказал Гарри.

Офелия недовольно поморщилась, но выполнила указания. На этот раз соперники были готовы к подобному маневру. Поттера встретил целый шквал проклятий, одно из которых было ломающее кости, оно как раз попало в левую руку. Он приземлился около Мирославы, но выглядел скорее не как прибывшее подкрепление, а как объект для оказания помощи и защиты.

— Давай создадим каменный выступ, ты превратишься и используешь его, чтобы вернуться назад к ребятам, — прошептал Гарри, отстреливаясь от шквала проклятий. — Трое уже практически приблизились к Дориану.

— Меня собьют, — покачала головой Мирослава.

— Я использую заклятие черного тумана, прыгнешь, когда я дам сигнал!

Беливук скептически на него посмотрела. По всему ее виду было понятно, что она уже заранее приняла поражение в этом сражении.

— Гарри, у тебя сломана рука, — напомнила девушка шепотом. — Ты, может, и умеешь проходить сквозь стены и пугать одним взглядом, но даже если мне каким-то чудом удастся перебраться к остальным членам отряда, один ты не отобьешься. Да и от Офелии, Эдвина и раненного Альберта поддержки будет не так много, они уже выдохлись.

Поттер поморщился от боли в левой руке, глаза немного слезились, и Гарри хотелось поскорее покончить со всем этим, чтобы как можно быстрее попасть к целительнице за Костеростом.

— Ну, не белый же флаг нам поднимать. Давай попробуем, — шепнул он Мирославе.

Девочка на некоторое время задумалась, а потом согласно кивнула.

— Хорошо, но я считаю, что это глупо, — Беливук взмахнула палочкой и, пока Гарри отвлекал противников, наколдовала себе каменный трамплин.

Соперники не сразу поняли, что происходит и чего именно стоит ожидать дальше. Поттер произнес длинную формулу на латыни, и часть площадки, где были их соперники, окутал густой темный туман. Это заклинание было личной разработкой Нотта-старшего, который безумно гордился ею. Первым, с кем он разделил свои достижения, был Волдеморт. Полученная от него похвала стала для него самой большой наградой. В заклинании не было ничего сложного, не требовалось никаких дополнительных ингредиентов или артефактов. Его действие сводилось к тому, что воздух на территории определенной площади окрашивался в черный цвет, но не становился вредным для легких.

Очень удобно для того, чтобы спрятаться ночью где-нибудь в тени или дезориентировать противника.

«Мрачные воины» начали хаотично посылать заклинания в разные стороны, кто-то закричал о том, что необходимо выставить щиты. Когда соперники приняли решение, что стоит уйти в оборону, а не нападать вслепую, Гарри подал знак, чтобы Мирослава прыгала. Левитировать ее со сломанной рукой он не мог. Сильная боль не позволила бы сосредоточиться, не говоря уже о том, что любое заклинание со стороны соперников тут же вывело бы его из игры.

Кто-то из команды соперников догадался использовать заклинание ветра, и клочья темного воздуха разнеслись по всему полю. Теперь два очень злых парня из «Мрачных воинов» стояли напротив него, а третий бросился на помощь остальным членам своей команды. Их знамя хоть и было захвачено, но еще не находилось в той части поля, которую занимали «Благоразумные».

Гарри чувствовал себя измотанным, он совершенно не видел, что точно происходит с остальными членами его отряда. Рука ужасно болела, а во всем теле была сильная слабость. Хотелось бросить палочку на пол и уползти в какой-нибудь тихий уголок.

— Империо!

Заклинание застигло его врасплох. В голове внезапно стало совсем пусто и легко, а боль в руке исчезла. Наконец-то наступил долгожданный покой.

— Принеси назад наше знамя! — поступил приказ.

Захотелось подчиниться. Ведь если он сделает так, как ему велят, это чудесное состояние продлится гораздо дольше, не так ли? Гарри уже собирался сделать шаг вперед, когда где-то на периферии сознания промелькнула мысль о том, что это неправильно. Он замер на месте в нерешительности. Почему что-то было не так?

— Сопротивляйся, Гарри! — донеслось откуда-то издалека.

Поттер растерянно моргнул. Гарри было его именем. Но почему он должен сопротивляться и избавляться от этого приятного состояния невесомости? Существовали ли какие-то причины для подобного?

Он поднял свою палочку и сделал один шаг вперед. Было ли что-то в его имени? Если да, то что именно?

Пустота… Абсолютная пустота в голове, ни одной мысли, ни одной зацепки, никаких отголосков чувств. Только необходимость принести знамя.

— Мое имя Гарри… — в голосе явственно слышалась растерянность.

Его всегда окружали какие-то люди. Чаще всего они были абсолютно равнодушными к нему, но встречались и исключения… Например, Дурсли, которые предпочитали ненависть равнодушию. Они постоянно стремились уколоть, уязвить, причинить боль, как физическую, так и душевную. Поттер слишком долго думал, что причина подобного кроется в нем самом, пока не осознал, что тетя с дядей просто боялись его и, чтобы обезопасить себя, решили нападать первыми.

Это кошмарное ощущение ненужности преследовало его долго, до тех пор, пока он в полной мере не осознал ту роль, которую сыграли его родители в его жизни и не нашел друзей в Дурмстранге. Чуть позже он сблизился с Блэком и Каркаровым… Они внесли в его жизнь много светлых моментов. Их поддержка была неоценимой. Поттер воспринимал их практически как родителей. Он был рад тому, что встретил их. Именно Блэк и Каркаров научили его принимать заботу и дали возможность почувствовать себя защищенным.

Снейп же оставался для него человеком-загадкой. Он не делал для своего подопечного ничего и в тоже время дал ему несравненно много. Зельевар рассказал ему о родителях, отвел на их могилы, подарил копии фотографий матери, научил игре на фортепиано… Безразличие, а порой и пренебрежение с его стороны тесно переплетались с суховатым выражением заботы. Каждый раз это вызывало растерянность, Поттер просто не знал, как следовало реагировать на это все.

Каждый из этих людей произносил его имя с разными интонациями. Родители с любовью, Сириус и Каркаров с нотками заботы, друзья с радостью, Дурсли с ненавистью и злостью, Снейп часто со смесью брезгливости и прохладного интереса…

Имя Гарри никогда не было звучным или красивым: всего лишь производная от более аристократичного Генрих. Когда-то давно, еще во времена жизни в чулане под лестницей, он мечтал о том, чтобы его хотя бы необычно звали. Но со временем это забылось, как очередная детская глупость.

Поттер улыбнулся. Его имя вобрало в себя множество оттенков эмоций других людей, оно выделяло его из толпы, давало возможность как-то обозначить себя. Его имя — это его право быть собой, быть личностью, иметь собственное мнение. Он не собирался подчиняться ничьим приказам. Он не безлик. У него есть право решать за самого себя, даже если это принесет ему боль.

Взрывное проклятие полетело в замешкавшихся соперников. Они не успели поставить щит, и их отбросило в сторону. Кажется, один из них был без сознания, а второй баюкал сломанную правую руку.

Минус два противника. Пока Гарри боролся с Империо, им стоило оглушить его. Именно самонадеянность и подвела их.

У «Благоразумных» дела тоже шли не очень хорошо. Мирослава уже валилась с ног от усталости, раны Альберта кровоточили, хотя уже не так сильно, Дориан и Эдвин были оттеснены противниками к краю поля и сейчас на последнем издыхании защищали свое знамя. Одна Офелия выглядела беззаботной, казалось, что, чем напряженней становилась схватка, тем больший азарт она испытывала. Этот невероятный подъем настроения был весьма необычен для нее.

Вместе с самостоятельностью мышления к Гарри вернулась и сильная боль. Чем больше он двигался, тем хуже ему становилось.

Альберт тоже, казалось, сдерживается изо всех сил. Палочка в его руках немного подрагивала, хотя он ни на миг не терял концентрации. Соперники тоже уже не выглядели так уверенно, как вначале. Они вымотались и устали, некоторые из них были ранены. Обстрел проклятиями уже был не столь интенсивен, теперь команды брали друг друга измором.

Внезапно Эдвин бросил какое-то проклятие, и на площадке исчез воздух и пошел дождь. Все, кроме Эрстеда и Дориана начали тут же задыхаться. Ощущения были кошмарные. Гарри попытался воспользоваться заклинанием головного пузыря, но сосредоточиться ему совершенно не удавалось.

Стан заклинанием перенес к себе Мирославу, которая до сих пор сжимала знамя соперника. Кажется, Благоразумные снова победили. Но Гарри происходящее было безразлично, он с жадностью глотал внезапно вернувшийся на площадку воздух…

* * *

— Полежишь тут до утра! — госпожа Мягкова была непреклонна. — Нечего с Костеростом бегать по всему замку. Переломы сложные. Пока все срастется, пока твой организм отойдет от того, что ему пришлось вынести… И не забудь после этого еще неделю пить кальциевосполняющую настойку! Иначе волосы начнут вылезать и ногти ломаться. Не понимаю я этих ваших жестоких соревнований. Дуэли еще куда ни шло, но эти межотрядные прямо-таки как военные инсценировки. Может, ты экономистом в будущем станешь, перекладыванием бумажек займешься, а тут все детство воюй. Я категорически против подобного! Против! Сколько раз Каркарову говорила об этом, да кто только меня слушать станет?!

— Анна, да если они все здоровыми будут, кого ж нам лечить тогда? Без работы совсем останемся, — усмехнулся господин Пришейухов, накладывая повязки Альберту. — Ничего, ночку тут вместе полежат, авось, все равно из одного отряда, будет им что обсудить.

Гарри поморщился и залпом выпил противное зелье. К боли в руке добавились покалывания. Госпожа Мягкова ласково погладила его по голове и мягко улыбнулась.

— Потерпи немного. Хорошо?

Поттер рассеянно кивнул и осторожно лег на постель, стараясь не беспокоить свою руку. Когда целители ушли, в комнате повисла угнетающая тишина.

Он до сих пор не знал, как именно ему стоит себя вести с Альбертом. Было слишком сложно разобраться в своих чувствах и эмоциях. После последнего разговора с Сириусом Поттер немного успокоился и признал, что Грегорович не преследовал цели навредить кому-то, а действовал исключительно из благих побуждений. Но его методы…

Когда-то Гарри сам говорил, что настоящие друзья не ждут просьб о помощи, а начинают действовать сами. Теперь же он не мог с уверенностью сказать, что тогда был прав.

Альберт поступил в точности с его представлениями, но это никому из них не принесло счастья. Грегорович и до этого был замкнутым, но теперь, казалось, он обособился ото всех еще сильнее. И Гарри почему-то ощущал за это иррациональное чувство вины, хотя прекрасно понимал, что он не совершил ничего дурного. Никто не может взять на себя ответственность за чей-то выбор. Когда он смог осознать эту простую истину, то наконец-то успокоился. Гарри понял, что нет смысла винить себя в своем рождении, в смерти своей матери или похищении Дориана.

Поттер провел здоровой рукой по простыне, разглаживая неровности на ней. Сна не было ни в одном глазу, а его сосед был явно не лучшим собеседником в сложившейся ситуации. Гарри даже расстроился, что членов разных отрядов обычно не клали в одну палату, чтобы избежать драк, которые раньше иногда случилось.

На бок с больной рукой переворачиваться было нельзя, спина начала затекать. В темноте потолок казался не таким интересным как днем. Определенно, было скучно.

— Альберт, — сдался Гарри. — Ты спишь?

— Нет, — тихо ответил со своей кровати Грегорович. — Я думаю о том, что мы дураки. Эдвин трансфигурировал воздух в песок, нам нужно было вернуть все в исходный вид, а вместо этого мы запаниковали.

— Я пытался создать заклинание головного пузыря, но мне это не удалось. Колдовать в такой обстановке крайне сложно. Когда отсутствует воздух, вербально заклинание не произнести, а для невербального крайне сложно сконцентрироваться.

— Конечно, но я задумался над тем, что было бы, если бы мы по-настоящему сражались, и нас не страховали учителя и школьники, которые наблюдали за нами, — задумчиво проговорил Грегорович.

— Альберт, ты что-нибудь решил с заявлением об уходе? — почти шепотом неожиданно спросил Поттер.

— Еще нет, но список предметов, которые преподаются в Польше, уже узнал. У них основы фехтования и семантика символов изучаются с первого курса.

В комнате вновь повисла тишина. Гарри мучило множество вопросов, но он не решался задать ни один из них.

— Почему ты стер ребятам память? Сомневаюсь, что кто-то мог бы шантажировать тебя тем, что узнал о памяти Гриндевальда, — чуть слышно шепотом произнес Поттер.

— Кто-то мог бы попытаться воспользоваться мной и моими знаниями в будущем. Я знаю слишком много весьма опасных вещей. Даже Волдеморт вряд ли обладал подобной информацией. Ваш Темный Лорд всегда преследовал эгоистичные цели и в первую очередь думал о себе. Он искал способы единоличного достижения силы, тогда как Гриндевальд мечтал о непобедимых армиях, которые состояли бы лишь из элитных солдат. И Геллерт не останавливался ни перед чем на пути к реализации своей задумки. Могу сказать, что Дамблдор очень вовремя его победил. Ему осталось совсем немного до завершения своих планов. А теперь задумайся над тем, что я это все знаю и при большом желании могу повторить. Лично мне это даже страшно представить! Можешь ли ты уверенно сказать мне, что все члены отряда останутся такими же и через тридцать лет? Я лично нет. Мы, скорее всего, после выпускного разойдемся каждый в свою сторону и, в память о нашей былой дружбе, будем посылать друг другу открытки по праздникам. Не слишком оптимистично, не так ли? А теперь подумай вот над чем: считаешь ли ты, что никто из них никогда точно не использует услышанное против меня? Что я смогу спокойно спать, зная, что мне ничего не грозит? Я не хотел бы стать таким же параноиком, как и мой отец? Хотя ему, в отличии от меня, не за что опасаться, кроме своей жизни. Я же практически являюсь ларцом Пандоры. Это огромная ответственность, о которой я никогда не просил.

— Тогда почему так доверяешь мне? — спросил Гарри.

Альберт сел на своей кровати. Его лицо было немного освещено скудным количеством лунного света, что падал сквозь наполовину занавешенного окна. Глаза Грегоровича странно мерцали. Обычно несколько хрупкий, с мягкими правильными чертами лица и вечной отрешенностью, теперь же он казался пугающим и немного сумасшедшим.

— Ты мне понравился. Тебе тоже не чужды недостатки, но ты постоянно борешься с ними. Ты прячешь свою темноту вглубь себя, пытаешься подавить ее. Мне нравится наблюдать за этим противоборством, — Альберт поднял руки вверх и развел их в стороны. — Я с детства наблюдал за людьми. Знаешь, все они очень схожи в своем стремлении к наживе, зависти, жестокости, отсутствии терпимости к тем, кто отличается от них, и фальши. Но ты, ты совсем иной: замкнутый, нелюдимый, но ты не потерял своего человеческого лица. И это в тебе подкупает. Это было необычным открытием для меня! Ты весьма харизматичная личность, лидер, за которым хочется идти потому, что уверен, что тебя не бросят, — он улыбнулся. — Ты внушаешь доверие, рядом с тобой можно чувствовать себя надежно. Я сомневаюсь, что ты способен осмысленно хладнокровно убить кого-то или пытать.

Поттер вздрогнул от последнего упоминания. Он действительно не ожидал от Эдвина такого. Принять это оказалось еще тяжелее, чем поступок Грегоровича.

— Как ты можешь находиться рядом с Эрстедом после того, что произошло? — спросил Гарри. — Мне кажется, это очень тяжело.

Альберт вновь лег на кровать и укрылся одеялом с головой и оттуда пробубнил:

— В отличие от тебя, я не наивен, — Грегорович тяжело вздохнул. — Эдвин никогда не прятал свою темноту, он наоборот подавляет в себе светлое, чтобы это не сбило его с намеченного пути тогда, когда придет время. Ты слишком идеализируешь нас, это абсолютно неправильно.

Боль в руке постепенно начала затихать, но вместо нее появился сильный зуд. Гарри поморщился и поборол в себе желание почесать пострадавшую конечность.

— Не думаю, что все так плачевно. Я считаю, что неплохо знаю ребят…

Грегорович сдвинул одеяло чуть в бок и высунул нос наружу.

— Это твое великое заблуждение. Ты не видишь общей картины в целом потому, что наблюдаешь за нами только с одной стороны. Я уже раньше говорил, что мы объединились вокруг тебя. Каждый из нас по отдельности дружит с тобой, но между собой мы скорее приятели. Пожалуй, исключением составляют Офелия и Мирослава. Но и между ними странные отношения. Скорее всего, Беливук просто нравится заботиться о Чермак, да и женские секреты навсегда останутся за гранью нашего мужского понимания.

— Ты пессимист, — уверенно заявил Поттер.

— Не думаю. Скорее реалист, который предпочитает правду такой, какая она есть безо всяких приукрашиваний.

— Ты считаешь, что я не хочу замечать очевидное?

— Да, тебе просто это не нужно. Зачем, собственно, пока все хорошо.

— Я хочу посмотреть на нас с другой стороны, — прошептал Гарри. — И, кажется, у меня есть идея.

Альберт перебрался на кровать Поттера и внимательно вгляделся в его лицо.

— Мне же это не понравится, не так ли?

— Ты прав, — усмехнулся Поттер. — Давай через неделю на день поменяемся местами?

Пожалуй, Грегорович еще никогда не испытывал такого острого дефицита слов для выражения своей абсолютной растерянности.

— Я не уверен, что из этого получится что-то хорошее… — наконец-то выдавил он из себя, но Гарри уже был поглощен новой идеей.

* * *

Днем большой серый филин принес Гарри письмо. То, что оно от Снейпа, было уже понятно по угловатому почерку на конверте. Поттер сочувствовал его студентам. Получить работу, исписанную подобными закорючками, — уже само по себе наказание.

Дориан тут же устроился на подлокотнике кресла и заглянул в письмо.

«Поттер, срочно жду тебя на этих выходные в поместье. Без всяких отлагательств и выкрутасов, даже если ты будешь при смерти. Факты, приведенные тобой в прошлом письме, реальны. Не знаю, как тебе удалось впутаться в очередную историю, но я хочу ее услышать безо всяких уловок.

С.С.»

— Что-то серьезное? — поинтересовался Стан, сдвинув брови на переносице.

— Не сказал бы, — покачал головой Гарри. — Скорее удивил его кое-чем.

Дориан подпер подбородок рукой и тяжело вздохнул.

— Это не опасно? — уточнил он.

— Думаю, что нет, — хмыкнул Поттер. — Знаешь, Снейп хоть и обладает достаточно тяжелым характером, и порой весьма отвратительно себя ведет, но вряд ли он представляет опасность для меня. У него была масса возможностей проявить свои садистские наклонности, но он их не реализовал. Конечно, хорошим Снейп от этого тоже не становится…

Гримм, до этого мирно лежавший у ног Гарри, зарычал.

— Мне кажется, твой пес его не любит.

Поттер рассеянно провел рукой по своей шевелюре.

— Знаешь, у них это взаимно.

— Мне тоже не нравится твой опекун, — пробормотал Стан. — Он похож на коршуна, а ты рядом с ним как беззащитный цыпленок!

От подобного сравнения Гарри закашлялся, а потом громко рассмеялся.

— Не стоит недооценивать меня.

— И его тоже, — произнесла Мирослава, которая была занята тем, что заплетала волосы Офелии в косу. — Он уже не раз проявлял себя далеко не с самой лучшей стороны.

— Но он же не злоупотребляет своей властью по отношению ко мне!

Все переглянулись между собой, но промолчали. По выражениям их лиц было понятно, что именно они думают по этому поводу.

От дальнейшего продолжения разговора его спас Виктор, который попросил помочь с бумагами. До конца года было необходимо сдать отчеты по расходам совета глав.

Крам в последнее время выглядел еще хуже, чем в начале года, когда они готовились ко Дню Дурмстранга. Ему приходилось совмещать тренировки по квиддичу в болгарской команде, подготовку к экзаменам и обязанности главы школы. Когда все бланки были заполнены, Гарри наконец-то позволил себе потянуться.

— Ты выглядишь сильно измотанным, — заметил он, глядя на своего старшего товарища.

— Не то слово, постоянно повторяю конспекты за разные курсы, учу вопросы из билетов и делаю себе заметки. Олег Поляков хочет попытаться написать шпаргалки, но вряд ли у него что-то получится из этого. Если их найдут, тут же снизят балл, а перед экзаменами школу буквально нашпиговывают различными заклинаниями против списывания, — Виктор потер виски. — Ты не мог бы отнести сметы директору? Завтра контрольная работа по чарам, хотел забежать в библиотеку.

— Хорошо, — Поттер пожал плечами. — Мне не сложно.

Гарри сложил в папку все бумаги и, попрощавшись с Крамом, сразу направился в кабинет Каркарова. Его все еще смущал их последний разговор. Директор был хорошим человеком, но в нем все еще жили страхи прошлого. Что делать, если он все-таки решит, что Гарри — это новая версия Волдеморта? И насколько Каркаров оказался бы прав в своих предположениях?

Поттер нерешительно постучался в дверь и, дождавшись разрешения, осторожно протиснулся внутрь директорского кабинета..

— Добрый вечер…

Каркаров поднял голову от бумаг и улыбнулся.

— Привет, проходи, — он махнул рукой в сторону кресла. — Присаживайся. Я с тобой как раз хотел поговорить. В апреле будет родительское собрание, передай, пожалуйста, своему опекуну, что я очень хочу его видеть. У меня к нему серьезный разговор.

— Что-то случилось? — взволновано спросил Гарри. — Если вы о последнем инциденте, то Снейп знает, что я змееуст…

Директор посмотрел на Поттера, в его взгляде плескалась необычная смесь мягкости, нежности и заботы. Поттера поразили эти эмоции.

— Я не собирался обсуждать это с ним. Думаю, Люпин сам решит, что отправить в отредактированной версии отчета для твоего опекуна. Нам нужно поговорить о вещах, которые никоим образом не касаются твоего обучения в Дурмстранге. Кстати, я видел ведомость промежуточной успеваемости. Ты молодец! За этот год произошло многое, но ты ничуть не потерял в баллах. Я понимаю, какой колоссальный труд стоит за этим.

Гарри смущенно потупился. Собственные сапоги в этот момент для него стали безумно интересны.

— Спасибо… — чуть слышно произнес он.

Каркаров поправил стопку бумаг на столе и призвал с журнального столика, который стоял в конце комнаты, большой графин с соком и пару бокалов.

— Тебе есть что сказать на родительском собрании? — поинтересовался директор.

— Мне? — брови Поттера поползли вверх.

— Иногда главы выступают на собраниях, если есть какие-то весьма проблемные ученики. Правда, случается это редко. Чаще всего с родителями разговаривают учителя, — Каркаров налил Гарри сок и поставил бокал на стол перед ним.

— Спасибо, — Поттер на минуту задумался. — Я не уверен, что есть смысл говорить с родителями Вуичей…

— На собрание в том году приходил их крестный отец. Чего-то большего, чем бессмысленное кивание в ответ на жалобы о поведении близнецов, я от него не дождался.

Гарри усмехнулся, он ожидал чего-то подобного. Справиться с этой неуправляемой парочкой было невозможно.

— Я хотел бы наедине поговорить с родителями Готта, без присутствия Каролины поблизости, — попросил Поттер.

— Что-то серьезное? — поза директора стала более напряженной.

— Да, но это очень личное.

Гарри прекрасно понимал, что отца Гилберта шантажируют жизнью его сына весьма влиятельные люди. Влезать в подобные дела было опасно для собственной жизни, но Поттер просто не мог перестать думать о том, что когда-то отпадет нужда держать Готта-старшего подальше от политической арены, и тогда порцию временного противоядия просто не доставят.

Страшно, что жертвой чьих-то манипуляций и интриг станет ни в чем не повинный мальчик, который просто хотел жить. Каждый день, когда Гарри ложился спать, он боялся, что однажды утром обнаружит своего соседа мертвым.

— Эй! Возвращайся на грешную землю из своих дум, — директор взъерошил волосы Поттера. — Я передам родителям Готта о том, что ты изъявил желание с ними пообщаться, — Каркаров тяжело вздохнул. — Ты ведь что-то хотел?

— Ах, да! — опомнился Гарри, все еще сжимая папку с документами в руках. — Вот, возьмите, это отчеты.

— Положи их куда-нибудь, — директор с тяжелым вздохом посмотрел на завалы бумаг на своем столе и уставился в какой-то бланк, лежавший прямо перед ним.

Гарри осторожно сдвинул документы Каркарова с правого угла стола в сторону и пристроил на расчищенном участке свою папку. Он уже собирался попрощаться с директором и уйти, когда его взгляд зацепился за надпись на одном из пергаментов.

Завещание. Поттеру показалось, что в голове раздался колокольный звон. Неужели Каркаров задумался о своей смерти? Зачем ему подобная бумага? Он с ужасом посмотрел на директора.

— Вы больны? — спросил Гарри каким-то не своим голосом.

Снейп был превосходным зельеваром, может быть, Каркарову требовалось какое-нибудь редкое лекарство, сложное в изготовлении?!

— Нет, — он поднял голову. — С чего ты взял это?

— Вы бледный, — тихо произнес Поттер. — Наверное, показалось.

Каркаров лишь пожал плечами. Гарри вышел из его кабинета с твердым намерением заставить Снейпа пообещать, что он расскажет потом ему о том, что именно от него хотел директор.

____________________________________________________________________________________________

В группе большое количество новых интересных коллажей и рисунков. ^^

http://vk.com/myworlds_yourdespair