Мои миры, твое отчаяние. Танец третий (джен)

— Осторожно! — воскликнула Мирослава, но прежде, чем Гарри успел осознать смысл ее слов, Альберт оттолкнул его в сторону, принимая на себя режущее проклятие. Эдвин вырвался вперед, бросая взрывное заклинание под ноги своим соперникам.

— Что будем делать? — прошептала Офелия. — Они практически заблокировали нас, а у знамени остался только один Дориан.

— Бороться, — пробормотал сквозь стиснутые зубы Гарри. Пока он поддерживал щит, Беливук накладывала исцеляющие чары на раны Грегоровича.

Подобное лечение было малоэффективным: так можно было справиться с неглубокими царапинами или остановить необильное кровотечение. Режущее проклятье сильно задело бок Альберта, так что было сложно предположить, сколько он продержится в строю.

— Хотелось бы чего-то определенного, — сухо заметила Офелия. — Может, лучше отступить назад и поддержать Дориана?

Гарри покачал головой.

— Нет смысла. Мирослава, сможешь перекинуться в волка? Я отправлю тебя к их знамени по воздуху, Альберт прикроет тебя щитовыми чарами, а Офелия отвлечет противника атакой.

Эдвин отступал к ним назад, его теснили сразу четыре соперника.

— Начали! — подал знак Поттер.

Соперники явно не ожидали, что они рискнут перебросить кого-то над их головами. Когда капитан «Мрачных воинов» собрался атаковать, в их сторону полетели огненные заклинания.

Проблемы начались позже. Мирослава хоть и захватила знамя, но оказалась заблокированной за спинами своих соперников, и совершенно не представляла, что делать дальше.

— Перебросьте меня к ней! — приказал Гарри.

Офелия недовольно поморщилась, но выполнила указания. На этот раз соперники были готовы к подобному маневру. Поттера встретил целый шквал проклятий, одно из которых было ломающее кости, оно как раз попало в левую руку. Он приземлился около Мирославы, но выглядел скорее не как прибывшее подкрепление, а как объект для оказания помощи и защиты.

— Давай создадим каменный выступ, ты превратишься и используешь его, чтобы вернуться назад к ребятам, — прошептал Гарри, отстреливаясь от шквала проклятий. — Трое уже практически приблизились к Дориану.

— Меня собьют, — покачала головой Мирослава.

— Я использую заклятие черного тумана, прыгнешь, когда я дам сигнал!

Беливук скептически на него посмотрела. По всему ее виду было понятно, что она уже заранее приняла поражение в этом сражении.

— Гарри, у тебя сломана рука, — напомнила девушка шепотом. — Ты, может, и умеешь проходить сквозь стены и пугать одним взглядом, но даже если мне каким-то чудом удастся перебраться к остальным членам отряда, один ты не отобьешься. Да и от Офелии, Эдвина и раненного Альберта поддержки будет не так много, они уже выдохлись.

Поттер поморщился от боли в левой руке, глаза немного слезились, и Гарри хотелось поскорее покончить со всем этим, чтобы как можно быстрее попасть к целительнице за Костеростом.

— Ну, не белый же флаг нам поднимать. Давай попробуем, — шепнул он Мирославе.

Девочка на некоторое время задумалась, а потом согласно кивнула.

— Хорошо, но я считаю, что это глупо, — Беливук взмахнула палочкой и, пока Гарри отвлекал противников, наколдовала себе каменный трамплин.

Соперники не сразу поняли, что происходит и чего именно стоит ожидать дальше. Поттер произнес длинную формулу на латыни, и часть площадки, где были их соперники, окутал густой темный туман. Это заклинание было личной разработкой Нотта-старшего, который безумно гордился ею. Первым, с кем он разделил свои достижения, был Волдеморт. Полученная от него похвала стала для него самой большой наградой. В заклинании не было ничего сложного, не требовалось никаких дополнительных ингредиентов или артефактов. Его действие сводилось к тому, что воздух на территории определенной площади окрашивался в черный цвет, но не становился вредным для легких.

Очень удобно для того, чтобы спрятаться ночью где-нибудь в тени или дезориентировать противника.

«Мрачные воины» начали хаотично посылать заклинания в разные стороны, кто-то закричал о том, что необходимо выставить щиты. Когда соперники приняли решение, что стоит уйти в оборону, а не нападать вслепую, Гарри подал знак, чтобы Мирослава прыгала. Левитировать ее со сломанной рукой он не мог. Сильная боль не позволила бы сосредоточиться, не говоря уже о том, что любое заклинание со стороны соперников тут же вывело бы его из игры.

Кто-то из команды соперников догадался использовать заклинание ветра, и клочья темного воздуха разнеслись по всему полю. Теперь два очень злых парня из «Мрачных воинов» стояли напротив него, а третий бросился на помощь остальным членам своей команды. Их знамя хоть и было захвачено, но еще не находилось в той части поля, которую занимали «Благоразумные».

Гарри чувствовал себя измотанным, он совершенно не видел, что точно происходит с остальными членами его отряда. Рука ужасно болела, а во всем теле была сильная слабость. Хотелось бросить палочку на пол и уползти в какой-нибудь тихий уголок.

— Империо!

Заклинание застигло его врасплох. В голове внезапно стало совсем пусто и легко, а боль в руке исчезла. Наконец-то наступил долгожданный покой.

— Принеси назад наше знамя! — поступил приказ.

Захотелось подчиниться. Ведь если он сделает так, как ему велят, это чудесное состояние продлится гораздо дольше, не так ли? Гарри уже собирался сделать шаг вперед, когда где-то на периферии сознания промелькнула мысль о том, что это неправильно. Он замер на месте в нерешительности. Почему что-то было не так?

— Сопротивляйся, Гарри! — донеслось откуда-то издалека.

Поттер растерянно моргнул. Гарри было его именем. Но почему он должен сопротивляться и избавляться от этого приятного состояния невесомости? Существовали ли какие-то причины для подобного?

Он поднял свою палочку и сделал один шаг вперед. Было ли что-то в его имени? Если да, то что именно?

Пустота… Абсолютная пустота в голове, ни одной мысли, ни одной зацепки, никаких отголосков чувств. Только необходимость принести знамя.

— Мое имя Гарри… — в голосе явственно слышалась растерянность.

Его всегда окружали какие-то люди. Чаще всего они были абсолютно равнодушными к нему, но встречались и исключения… Например, Дурсли, которые предпочитали ненависть равнодушию. Они постоянно стремились уколоть, уязвить, причинить боль, как физическую, так и душевную. Поттер слишком долго думал, что причина подобного кроется в нем самом, пока не осознал, что тетя с дядей просто боялись его и, чтобы обезопасить себя, решили нападать первыми.

Это кошмарное ощущение ненужности преследовало его долго, до тех пор, пока он в полной мере не осознал ту роль, которую сыграли его родители в его жизни и не нашел друзей в Дурмстранге. Чуть позже он сблизился с Блэком и Каркаровым… Они внесли в его жизнь много светлых моментов. Их поддержка была неоценимой. Поттер воспринимал их практически как родителей. Он был рад тому, что встретил их. Именно Блэк и Каркаров научили его принимать заботу и дали возможность почувствовать себя защищенным.

Снейп же оставался для него человеком-загадкой. Он не делал для своего подопечного ничего и в тоже время дал ему несравненно много. Зельевар рассказал ему о родителях, отвел на их могилы, подарил копии фотографий матери, научил игре на фортепиано… Безразличие, а порой и пренебрежение с его стороны тесно переплетались с суховатым выражением заботы. Каждый раз это вызывало растерянность, Поттер просто не знал, как следовало реагировать на это все.

Каждый из этих людей произносил его имя с разными интонациями. Родители с любовью, Сириус и Каркаров с нотками заботы, друзья с радостью, Дурсли с ненавистью и злостью, Снейп часто со смесью брезгливости и прохладного интереса…

Имя Гарри никогда не было звучным или красивым: всего лишь производная от более аристократичного Генрих. Когда-то давно, еще во времена жизни в чулане под лестницей, он мечтал о том, чтобы его хотя бы необычно звали. Но со временем это забылось, как очередная детская глупость.

Поттер улыбнулся. Его имя вобрало в себя множество оттенков эмоций других людей, оно выделяло его из толпы, давало возможность как-то обозначить себя. Его имя — это его право быть собой, быть личностью, иметь собственное мнение. Он не собирался подчиняться ничьим приказам. Он не безлик. У него есть право решать за самого себя, даже если это принесет ему боль.

Взрывное проклятие полетело в замешкавшихся соперников. Они не успели поставить щит, и их отбросило в сторону. Кажется, один из них был без сознания, а второй баюкал сломанную правую руку.

Минус два противника. Пока Гарри боролся с Империо, им стоило оглушить его. Именно самонадеянность и подвела их.

У «Благоразумных» дела тоже шли не очень хорошо. Мирослава уже валилась с ног от усталости, раны Альберта кровоточили, хотя уже не так сильно, Дориан и Эдвин были оттеснены противниками к краю поля и сейчас на последнем издыхании защищали свое знамя. Одна Офелия выглядела беззаботной, казалось, что, чем напряженней становилась схватка, тем больший азарт она испытывала. Этот невероятный подъем настроения был весьма необычен для нее.

Вместе с самостоятельностью мышления к Гарри вернулась и сильная боль. Чем больше он двигался, тем хуже ему становилось.

Альберт тоже, казалось, сдерживается изо всех сил. Палочка в его руках немного подрагивала, хотя он ни на миг не терял концентрации. Соперники тоже уже не выглядели так уверенно, как вначале. Они вымотались и устали, некоторые из них были ранены. Обстрел проклятиями уже был не столь интенсивен, теперь команды брали друг друга измором.

Внезапно Эдвин бросил какое-то проклятие, и на площадке исчез воздух и пошел дождь. Все, кроме Эрстеда и Дориана начали тут же задыхаться. Ощущения были кошмарные. Гарри попытался воспользоваться заклинанием головного пузыря, но сосредоточиться ему совершенно не удавалось.

Стан заклинанием перенес к себе Мирославу, которая до сих пор сжимала знамя соперника. Кажется, Благоразумные снова победили. Но Гарри происходящее было безразлично, он с жадностью глотал внезапно вернувшийся на площадку воздух…

* * *

— Полежишь тут до утра! — госпожа Мягкова была непреклонна. — Нечего с Костеростом бегать по всему замку. Переломы сложные. Пока все срастется, пока твой организм отойдет от того, что ему пришлось вынести… И не забудь после этого еще неделю пить кальциевосполняющую настойку! Иначе волосы начнут вылезать и ногти ломаться. Не понимаю я этих ваших жестоких соревнований. Дуэли еще куда ни шло, но эти межотрядные прямо-таки как военные инсценировки. Может, ты экономистом в будущем станешь, перекладыванием бумажек займешься, а тут все детство воюй. Я категорически против подобного! Против! Сколько раз Каркарову говорила об этом, да кто только меня слушать станет?!

— Анна, да если они все здоровыми будут, кого ж нам лечить тогда? Без работы совсем останемся, — усмехнулся господин Пришейухов, накладывая повязки Альберту. — Ничего, ночку тут вместе полежат, авось, все равно из одного отряда, будет им что обсудить.

Гарри поморщился и залпом выпил противное зелье. К боли в руке добавились покалывания. Госпожа Мягкова ласково погладила его по голове и мягко улыбнулась.

— Потерпи немного. Хорошо?

Поттер рассеянно кивнул и осторожно лег на постель, стараясь не беспокоить свою руку. Когда целители ушли, в комнате повисла угнетающая тишина.

Он до сих пор не знал, как именно ему стоит себя вести с Альбертом. Было слишком сложно разобраться в своих чувствах и эмоциях. После последнего разговора с Сириусом Поттер немного успокоился и признал, что Грегорович не преследовал цели навредить кому-то, а действовал исключительно из благих побуждений. Но его методы…

Когда-то Гарри сам говорил, что настоящие друзья не ждут просьб о помощи, а начинают действовать сами. Теперь же он не мог с уверенностью сказать, что тогда был прав.

Альберт поступил в точности с его представлениями, но это никому из них не принесло счастья. Грегорович и до этого был замкнутым, но теперь, казалось, он обособился ото всех еще сильнее. И Гарри почему-то ощущал за это иррациональное чувство вины, хотя прекрасно понимал, что он не совершил ничего дурного. Никто не может взять на себя ответственность за чей-то выбор. Когда он смог осознать эту простую истину, то наконец-то успокоился. Гарри понял, что нет смысла винить себя в своем рождении, в смерти своей матери или похищении Дориана.

Поттер провел здоровой рукой по простыне, разглаживая неровности на ней. Сна не было ни в одном глазу, а его сосед был явно не лучшим собеседником в сложившейся ситуации. Гарри даже расстроился, что членов разных отрядов обычно не клали в одну палату, чтобы избежать драк, которые раньше иногда случилось.

На бок с больной рукой переворачиваться было нельзя, спина начала затекать. В темноте потолок казался не таким интересным как днем. Определенно, было скучно.

— Альберт, — сдался Гарри. — Ты спишь?

— Нет, — тихо ответил со своей кровати Грегорович. — Я думаю о том, что мы дураки. Эдвин трансфигурировал воздух в песок, нам нужно было вернуть все в исходный вид, а вместо этого мы запаниковали.

— Я пытался создать заклинание головного пузыря, но мне это не удалось. Колдовать в такой обстановке крайне сложно. Когда отсутствует воздух, вербально заклинание не произнести, а для невербального крайне сложно сконцентрироваться.

— Конечно, но я задумался над тем, что было бы, если бы мы по-настоящему сражались, и нас не страховали учителя и школьники, которые наблюдали за нами, — задумчиво проговорил Грегорович.

— Альберт, ты что-нибудь решил с заявлением об уходе? — почти шепотом неожиданно спросил Поттер.

— Еще нет, но список предметов, которые преподаются в Польше, уже узнал. У них основы фехтования и семантика символов изучаются с первого курса.

В комнате вновь повисла тишина. Гарри мучило множество вопросов, но он не решался задать ни один из них.

— Почему ты стер ребятам память? Сомневаюсь, что кто-то мог бы шантажировать тебя тем, что узнал о памяти Гриндевальда, — чуть слышно шепотом произнес Поттер.

— Кто-то мог бы попытаться воспользоваться мной и моими знаниями в будущем. Я знаю слишком много весьма опасных вещей. Даже Волдеморт вряд ли обладал подобной информацией. Ваш Темный Лорд всегда преследовал эгоистичные цели и в первую очередь думал о себе. Он искал способы единоличного достижения силы, тогда как Гриндевальд мечтал о непобедимых армиях, которые состояли бы лишь из элитных солдат. И Геллерт не останавливался ни перед чем на пути к реализации своей задумки. Могу сказать, что Дамблдор очень вовремя его победил. Ему осталось совсем немного до завершения своих планов. А теперь задумайся над тем, что я это все знаю и при большом желании могу повторить. Лично мне это даже страшно представить! Можешь ли ты уверенно сказать мне, что все члены отряда останутся такими же и через тридцать лет? Я лично нет. Мы, скорее всего, после выпускного разойдемся каждый в свою сторону и, в память о нашей былой дружбе, будем посылать друг другу открытки по праздникам. Не слишком оптимистично, не так ли? А теперь подумай вот над чем: считаешь ли ты, что никто из них никогда точно не использует услышанное против меня? Что я смогу спокойно спать, зная, что мне ничего не грозит? Я не хотел бы стать таким же параноиком, как и мой отец? Хотя ему, в отличии от меня, не за что опасаться, кроме своей жизни. Я же практически являюсь ларцом Пандоры. Это огромная ответственность, о которой я никогда не просил.

— Тогда почему так доверяешь мне? — спросил Гарри.

Альберт сел на своей кровати. Его лицо было немного освещено скудным количеством лунного света, что падал сквозь наполовину занавешенного окна. Глаза Грегоровича странно мерцали. Обычно несколько хрупкий, с мягкими правильными чертами лица и вечной отрешенностью, теперь же он казался пугающим и немного сумасшедшим.

— Ты мне понравился. Тебе тоже не чужды недостатки, но ты постоянно борешься с ними. Ты прячешь свою темноту вглубь себя, пытаешься подавить ее. Мне нравится наблюдать за этим противоборством, — Альберт поднял руки вверх и развел их в стороны. — Я с детства наблюдал за людьми. Знаешь, все они очень схожи в своем стремлении к наживе, зависти, жестокости, отсутствии терпимости к тем, кто отличается от них, и фальши. Но ты, ты совсем иной: замкнутый, нелюдимый, но ты не потерял своего человеческого лица. И это в тебе подкупает. Это было необычным открытием для меня! Ты весьма харизматичная личность, лидер, за которым хочется идти потому, что уверен, что тебя не бросят, — он улыбнулся. — Ты внушаешь доверие, рядом с тобой можно чувствовать себя надежно. Я сомневаюсь, что ты способен осмысленно хладнокровно убить кого-то или пытать.

Поттер вздрогнул от последнего упоминания. Он действительно не ожидал от Эдвина такого. Принять это оказалось еще тяжелее, чем поступок Грегоровича.

— Как ты можешь находиться рядом с Эрстедом после того, что произошло? — спросил Гарри. — Мне кажется, это очень тяжело.

Альберт вновь лег на кровать и укрылся одеялом с головой и оттуда пробубнил:

— В отличие от тебя, я не наивен, — Грегорович тяжело вздохнул. — Эдвин никогда не прятал свою темноту, он наоборот подавляет в себе светлое, чтобы это не сбило его с намеченного пути тогда, когда придет время. Ты слишком идеализируешь нас, это абсолютно неправильно.

Боль в руке постепенно начала затихать, но вместо нее появился сильный зуд. Гарри поморщился и поборол в себе желание почесать пострадавшую конечность.

— Не думаю, что все так плачевно. Я считаю, что неплохо знаю ребят…

Грегорович сдвинул одеяло чуть в бок и высунул нос наружу.

— Это твое великое заблуждение. Ты не видишь общей картины в целом потому, что наблюдаешь за нами только с одной стороны. Я уже раньше говорил, что мы объединились вокруг тебя. Каждый из нас по отдельности дружит с тобой, но между собой мы скорее приятели. Пожалуй, исключением составляют Офелия и Мирослава. Но и между ними странные отношения. Скорее всего, Беливук просто нравится заботиться о Чермак, да и женские секреты навсегда останутся за гранью нашего мужского понимания.

— Ты пессимист, — уверенно заявил Поттер.

— Не думаю. Скорее реалист, который предпочитает правду такой, какая она есть безо всяких приукрашиваний.

— Ты считаешь, что я не хочу замечать очевидное?

— Да, тебе просто это не нужно. Зачем, собственно, пока все хорошо.

— Я хочу посмотреть на нас с другой стороны, — прошептал Гарри. — И, кажется, у меня есть идея.

Альберт перебрался на кровать Поттера и внимательно вгляделся в его лицо.

— Мне же это не понравится, не так ли?

— Ты прав, — усмехнулся Поттер. — Давай через неделю на день поменяемся местами?

Пожалуй, Грегорович еще никогда не испытывал такого острого дефицита слов для выражения своей абсолютной растерянности.

— Я не уверен, что из этого получится что-то хорошее… — наконец-то выдавил он из себя, но Гарри уже был поглощен новой идеей.

* * *

Днем большой серый филин принес Гарри письмо. То, что оно от Снейпа, было уже понятно по угловатому почерку на конверте. Поттер сочувствовал его студентам. Получить работу, исписанную подобными закорючками, — уже само по себе наказание.

Дориан тут же устроился на подлокотнике кресла и заглянул в письмо.

«Поттер, срочно жду тебя на этих выходные в поместье. Без всяких отлагательств и выкрутасов, даже если ты будешь при смерти. Факты, приведенные тобой в прошлом письме, реальны. Не знаю, как тебе удалось впутаться в очередную историю, но я хочу ее услышать безо всяких уловок.

С.С.»

— Что-то серьезное? — поинтересовался Стан, сдвинув брови на переносице.

— Не сказал бы, — покачал головой Гарри. — Скорее удивил его кое-чем.

Дориан подпер подбородок рукой и тяжело вздохнул.

— Это не опасно? — уточнил он.

— Думаю, что нет, — хмыкнул Поттер. — Знаешь, Снейп хоть и обладает достаточно тяжелым характером, и порой весьма отвратительно себя ведет, но вряд ли он представляет опасность для меня. У него была масса возможностей проявить свои садистские наклонности, но он их не реализовал. Конечно, хорошим Снейп от этого тоже не становится…

Гримм, до этого мирно лежавший у ног Гарри, зарычал.

— Мне кажется, твой пес его не любит.

Поттер рассеянно провел рукой по своей шевелюре.

— Знаешь, у них это взаимно.

— Мне тоже не нравится твой опекун, — пробормотал Стан. — Он похож на коршуна, а ты рядом с ним как беззащитный цыпленок!

От подобного сравнения Гарри закашлялся, а потом громко рассмеялся.

— Не стоит недооценивать меня.

— И его тоже, — произнесла Мирослава, которая была занята тем, что заплетала волосы Офелии в косу. — Он уже не раз проявлял себя далеко не с самой лучшей стороны.

— Но он же не злоупотребляет своей властью по отношению ко мне!

Все переглянулись между собой, но промолчали. По выражениям их лиц было понятно, что именно они думают по этому поводу.

От дальнейшего продолжения разговора его спас Виктор, который попросил помочь с бумагами. До конца года было необходимо сдать отчеты по расходам совета глав.

Крам в последнее время выглядел еще хуже, чем в начале года, когда они готовились ко Дню Дурмстранга. Ему приходилось совмещать тренировки по квиддичу в болгарской команде, подготовку к экзаменам и обязанности главы школы. Когда все бланки были заполнены, Гарри наконец-то позволил себе потянуться.

— Ты выглядишь сильно измотанным, — заметил он, глядя на своего старшего товарища.

— Не то слово, постоянно повторяю конспекты за разные курсы, учу вопросы из билетов и делаю себе заметки. Олег Поляков хочет попытаться написать шпаргалки, но вряд ли у него что-то получится из этого. Если их найдут, тут же снизят балл, а перед экзаменами школу буквально нашпиговывают различными заклинаниями против списывания, — Виктор потер виски. — Ты не мог бы отнести сметы директору? Завтра контрольная работа по чарам, хотел забежать в библиотеку.

— Хорошо, — Поттер пожал плечами. — Мне не сложно.

Гарри сложил в папку все бумаги и, попрощавшись с Крамом, сразу направился в кабинет Каркарова. Его все еще смущал их последний разговор. Директор был хорошим человеком, но в нем все еще жили страхи прошлого. Что делать, если он все-таки решит, что Гарри — это новая версия Волдеморта? И насколько Каркаров оказался бы прав в своих предположениях?

Поттер нерешительно постучался в дверь и, дождавшись разрешения, осторожно протиснулся внутрь директорского кабинета..

— Добрый вечер…

Каркаров поднял голову от бумаг и улыбнулся.

— Привет, проходи, — он махнул рукой в сторону кресла. — Присаживайся. Я с тобой как раз хотел поговорить. В апреле будет родительское собрание, передай, пожалуйста, своему опекуну, что я очень хочу его видеть. У меня к нему серьезный разговор.

— Что-то случилось? — взволновано спросил Гарри. — Если вы о последнем инциденте, то Снейп знает, что я змееуст…

Директор посмотрел на Поттера, в его взгляде плескалась необычная смесь мягкости, нежности и заботы. Поттера поразили эти эмоции.

— Я не собирался обсуждать это с ним. Думаю, Люпин сам решит, что отправить в отредактированной версии отчета для твоего опекуна. Нам нужно поговорить о вещах, которые никоим образом не касаются твоего обучения в Дурмстранге. Кстати, я видел ведомость промежуточной успеваемости. Ты молодец! За этот год произошло многое, но ты ничуть не потерял в баллах. Я понимаю, какой колоссальный труд стоит за этим.

Гарри смущенно потупился. Собственные сапоги в этот момент для него стали безумно интересны.

— Спасибо… — чуть слышно произнес он.

Каркаров поправил стопку бумаг на столе и призвал с журнального столика, который стоял в конце комнаты, большой графин с соком и пару бокалов.

— Тебе есть что сказать на родительском собрании? — поинтересовался директор.

— Мне? — брови Поттера поползли вверх.

— Иногда главы выступают на собраниях, если есть какие-то весьма проблемные ученики. Правда, случается это редко. Чаще всего с родителями разговаривают учителя, — Каркаров налил Гарри сок и поставил бокал на стол перед ним.

— Спасибо, — Поттер на минуту задумался. — Я не уверен, что есть смысл говорить с родителями Вуичей…

— На собрание в том году приходил их крестный отец. Чего-то большего, чем бессмысленное кивание в ответ на жалобы о поведении близнецов, я от него не дождался.

Гарри усмехнулся, он ожидал чего-то подобного. Справиться с этой неуправляемой парочкой было невозможно.

— Я хотел бы наедине поговорить с родителями Готта, без присутствия Каролины поблизости, — попросил Поттер.

— Что-то серьезное? — поза директора стала более напряженной.

— Да, но это очень личное.

Гарри прекрасно понимал, что отца Гилберта шантажируют жизнью его сына весьма влиятельные люди. Влезать в подобные дела было опасно для собственной жизни, но Поттер просто не мог перестать думать о том, что когда-то отпадет нужда держать Готта-старшего подальше от политической арены, и тогда порцию временного противоядия просто не доставят.

Страшно, что жертвой чьих-то манипуляций и интриг станет ни в чем не повинный мальчик, который просто хотел жить. Каждый день, когда Гарри ложился спать, он боялся, что однажды утром обнаружит своего соседа мертвым.

— Эй! Возвращайся на грешную землю из своих дум, — директор взъерошил волосы Поттера. — Я передам родителям Готта о том, что ты изъявил желание с ними пообщаться, — Каркаров тяжело вздохнул. — Ты ведь что-то хотел?

— Ах, да! — опомнился Гарри, все еще сжимая папку с документами в руках. — Вот, возьмите, это отчеты.

— Положи их куда-нибудь, — директор с тяжелым вздохом посмотрел на завалы бумаг на своем столе и уставился в какой-то бланк, лежавший прямо перед ним.

Гарри осторожно сдвинул документы Каркарова с правого угла стола в сторону и пристроил на расчищенном участке свою папку. Он уже собирался попрощаться с директором и уйти, когда его взгляд зацепился за надпись на одном из пергаментов.

Завещание. Поттеру показалось, что в голове раздался колокольный звон. Неужели Каркаров задумался о своей смерти? Зачем ему подобная бумага? Он с ужасом посмотрел на директора.

— Вы больны? — спросил Гарри каким-то не своим голосом.

Снейп был превосходным зельеваром, может быть, Каркарову требовалось какое-нибудь редкое лекарство, сложное в изготовлении?!

— Нет, — он поднял голову. — С чего ты взял это?

— Вы бледный, — тихо произнес Поттер. — Наверное, показалось.

Каркаров лишь пожал плечами. Гарри вышел из его кабинета с твердым намерением заставить Снейпа пообещать, что он расскажет потом ему о том, что именно от него хотел директор.

____________________________________________________________________________________________

В группе большое количество новых интересных коллажей и рисунков. ^^

http://vk.com/myworlds_yourdespair

Снейп ничуть не изменился. Та же саркастичная усмешка и выражение лица, будто бы кто-то у него под носом положил большую кучу навоза.

Гарри отрешенно наблюдал за ним, сидя в своем любимом кресле в Малой гостиной поместья. Его опекун молчал и выжидательно косился на него.

Мальчик, уже в который раз с момента своего прихода, достал часы и посмотрел на них время.

— Может быть, я пойду в Шабаш? — наконец-то предложил он, когда сил терпеть эту угнетающую атмосферу уже не осталось.

— Нет, — сухо проронил зельевар. — Не раньше того, как я узнаю все подробности твоей встречи с родителями. Которые, как я хочу заметить, уже давно мертвы.

Гарри опустил голову и начал теребить край манжеты на рукаве.

— Это слишком личное, то, что касалось вас, я уже сообшил, — мальчик неожиданно вздрогнул. — Хотя нет. Папа сказал, что раскаялся в том, что он делал в молодости, но у него уже нет возможности извиниться. Вы никогда не боялись высказывать свое мнение, которое часто было совершенно противоположным его взглядам. Это раздражало отца. Он слишком поздно осознал свои ошибки, — Поттер грустно улыбнулся.

Снейп насмешливо приподнял одну бровь.

— Весьма сомневаюсь, что этот напыщенный индюк с чрезмерным самомнением когда-то смог понять весь идиотизм его поведения. Для этого, как минимум, нужно иметь мозг, а у него он напрочь отсутствовал. Все-таки для подобного органа в черепной коробке нужно место, а у него там находилось раздутое эго.

— Я не знаю, что именно повлияло на моего отца, но вас, видимо, даже смерть не исправит, — зло произнес мальчик и решительно встал. — Простите, но я спешу. Меня еще ждут дела.

Было невыносимо обидно за то, что этот коршунообразный человек вывалял в грязи его откровения об отце. Будто бы своим едким комментарием снова запачкал память о родителе.

Расстояние до камина было преодолено в несколько шагов. Поттер взмахнул палочкой и призвал свою теплую куртку из прихожей. Домовой эльф каждый раз уносил верхнюю одежду в гардеробный шкаф, не забывая перед этим ее хорошенько почистить.

Внезапно инстинкты просто прокричали Гарри об опасности, и он, не задумываясь, резко отпрыгнул влево и выставил перед собой щит.

С палочки Снейпа за несколько мгновений до этого сорвался луч оглушающего проклятия. Зельевар несколько ошеломленно смотрел на своего подопечного. Мужчина явно не ожидал от своего подопечного подобной прыти.

— Поттер, мы не зак… — начал он, но был тут же прерван.

— Никогда. Не. Смейте. Нападать. На. Меня. Со. Спины! — каждое слово Гарри выделял голосом. — Если хотите сражаться, то делайте это по правилам. И не смейте порочить мое имя тем, что мой опекун трус!

Последнее возымело на Снейпа эффект. Он сильно побледнел, а на его щеках проступили красные пятна. Казалось, что еще немного и от ярости у него пойдет из ушей пар.

— Я никогда не был трусом, мальчишка! Не смей так называть меня!

Гарри сильнее сжал в руках волшебную палочку. Он понимал, что Снейп сейчас попытается свалить всю вину на него. Безумно хотелось запустить в зельевара чем-нибудь тяжелым.

— Именно поэтому вы напали на меня сзади? Кто-то говорил, что этот дом безопасен для меня, но почему-то я в этом очень сильно сомневаюсь. Есть такая восточная мудрость: не хочешь зваться шакалом, не веди себя подобно ему! — мальчик прищурил глаза. — Каких вам еще откровений отсыпать, чтобы вы поупражняли на мне свое неуемное чувство юмора?

Снейп резко встал со своего места и, подбежав к мальчику, схватил его за руку и дернул на себя. Наклонившись над ним, он прошипел ему в лицо:

— В любой магической семье старший имеет право использовать любую магию по отношению к ребенку в воспитательных целях, кроме той, что переходит в насилие. Я что-то не видел нигде упоминания, с какой именно стороны ее нужно применять. Ты поступил неуважительно по отношению ко мне, я имел полное право так себя вести, в отличие от тебя. Если я хоть раз услышу обвинение в трус… — Гарри со всей силой наступил опекуну на ногу, а потом ударил в коленную чашечку.

На подобное зельевар явно не рассчитывал. Он отшатнулся назад и схватился за каминную полку, чтобы не упасть.

Гарри держал волшебную палочку на вытянутой руке и, зло сверкая глазами, не сводил взгляда со Снейпа.

— Но мы не семья! Неужели вы вспомнили о своих воспитательских обязанностях? Я думал, что они сводятся к тому, что вы дважды в год посещаете школьные мероприятия, и то, больше для отвода глаз прессе и общественности! Что-то ваша заинтересованность в моих манерах, уровне образования и благосостоянии как-то не особенно раньше проявлялась… Хотя нет, забыл, вы учили меня играть на фортепиано, так что небольшой вклад все-таки сделали. Спасибо вам за это. Но на этом вы решили ограничиться! — все накопленные негативные эмоции поднялись в мальчике. — Вы почему-то вспоминаете о своем статусе опекуна только когда вам удобно! Я хоть раз получил от вас нормальное письмо? Или, может быть, вы оплачиваете мои расходы? Или искренне интересуетесь моими успехами? Вы кроме Каркарова, Люпина и Мейера знаете кого-нибудь еще из преподавательского состава моей школы? А может, вы провожаете меня каждый раз на корабль потому, что помните о том, что один раз меня уже похищали? Или вы покупаете мне одежду и поздравляете с праздниками? Как хорошо вы заботитесь о моих нуждах, если считаете меня ребенком? А то, как быт — я взрослый, а как по отношению к вам — так ребенок. Вы уж определитесь, какую именно вы ставите планку!

Зельевар все время этой гневной тирады выглядел так, словно ему дали выпить яд, который разъедал его внутренности.

— Я дал тебе самостоятельность и крышу над головой! — запальчиво воскликнул Снейп.

Гарри глубоко вздохнул, а потом более спокойным голосом произнес.

— Это я мог получить и без вас.

— О, да. Видимо, из-за твоего бесконечного ослиного упрямства, своеволия и неумения ценить то, что имеешь, от тебя и отказались твои родственнички.

Поттер почувствовал, как его внутренности скручиваются в тугой узел. Они никогда не обсуждали его жизнь с Дурслями до этого момента, но, скорее всего, опекун был о ней хорошо осведомлен. И теперь он решил ударить по самому больному. Непростительно.

Снейп тоже выглядел немного растерянным. Если бы Гарри не знал его так хорошо, то непременно решил бы, что тот жалеет о сказанном.

Нелюбимый. Мальчик всегда был таким, и уже смог смириться с этой ролью в «семье», особенно когда у него появились люди, которые относились к нему с теплотой и участием.

Желание закричать о том, что глупый поступок Снейпа лишил жизни не двух, а трех человек, было очень сильным, но мальчик сдержался. Он не хотел уподобляться этому невыносимому мерзавцу.

Гарри смерил опекуна презрительным взглядом, схватил упавшую на пол куртку и поспешил к выходу из поместья: камин собой закрывал Снейп. Снаружи он собирался вызвать Кикимера и с ним переместиться в Шабаш. Хотя сейчас ему было вообще безразлично, куда идти, лишь бы подальше от этого сальноволосого идиота, который не знает ничего иного, кроме плевания ядом. В следующей жизни ему обязательно стоило бы стать каким-нибудь кактусом или чем-то в этом роде.

На улице, как назло, моросил мелкий дождь, а почва под ногами отвратительно хлюпала. Сапоги после возвращения в школу обязательно придется как следует почистить. Гарри с грустью оглядел их, отметив про себя, что подошва в районе носа уже практически истерлась и недалек тот час, когда там появится дырка.

В любом случае, его нога уже успела порядочно вырасти, и обувь не жала ему только благодаря заклинанию растяжения.

Поместье Снейпа располагалось очень далеко от каких-либо дорог или поселений. Абсолютная гармония с природой. Мирославе, скорее всего, тут понравилось бы, хотя, возможно, даже она через пару месяцев жизни в этой глуши, начала бы изнывать со скуки и сходить с ума от желания пообщаться с людьми.

Чуть поодаль от входной двери на улице лежало нечто блестящее. Поттер решил вернуться назад. Он присел на корточки и внимательно осмотрел странный предмет. Перед ним лежал небольшой воздушный змей. Он был сделан из большого листа плотной бумаги, обклеенной сверху тонкой блестящей лентой, которую обычно используют для оформления подарков. Уздечка состояла из трех нитей, две из них прикреплялись к концам верхней планки, третья — к центру змея.

Хвост же этой конструкции состоял из множества тонких атласных ленточек, к концам некоторых их них были привязаны маленькие бубенчики.

— Это сделали мы с Лили за две недели до отъезда в Хогвартс, — Снейп стоял сбоку от Гарри, опершись спиной о стену дома, и смотрел в серое небо. — Ее отец выписывал журналы о том, как из старого хлама сделать другой хлам, который, возможно, мог бы оказаться полезным в хозяйстве. В одном из выпусков была статья с инструкциями по созданию воздушного змея. Лили загорелась этой идеей. Мы потратили не один час на попытки сконструировать его. И у нас получилось, хотя и не сразу. Но проблемы возникли позже. Нормальной площадки, где можно было бы хорошенько разбежаться и не упасть перед тем, как его запустить, мы не нашли. Я и Лили пробовали это сделать несколько раз, но у нас так ничего и не вышло. Тогда мы пообещали, что после окончания Хогвартса с помощью магии обязательно запустим его вместе. Змей остался у меня в доме, чтобы Петунья не сожгла его или не выбросила.

Гарри подозрительно посмотрел на опекуна. Тот выглядел совершенно спокойным, будто бы это не он буквально десять минут назад был готов плеваться ядом. Поттер поспешно перевел взгляд на змея, чтобы не сказать чего-то очень грубого. В конце концов, рассчитывать на то, что Снейп извинится перед ним — глупо, еще глупее было бы делать это самому. Возможно, вести себя, как ни в чем не бывало, в данном случае удобнее всего, но ощущение какой-то горечи на душе не проходило. Единственным, что его сдерживало сейчас, был воздушный змей, который когда-то давно сделала его мама.

Мальчик осторожно провел рукой по шершавой бумаге и почувствовал, что она абсолютно сухая, несмотря на висящую в воздухе влагу. В принципе, Снейп вряд ли бы стал вести себя столь беспечно. Слишком уж он дорожил всем, что хоть как-то касалось памяти о его первой и последней любви.

— Я сегодня собирался запустить его, — зельевар достал свою волшебную палочку. — Думаю, она хотела бы, чтобы ты присутствовал при этом.

Снейп сделал несколько пассов, и змей, слегка покачиваясь из стороны в сторону, оторвался от земли и расправился, а затем быстро полетел вперед, постепенно набирая высоту.

Бубенчики тихо зазвенели, и Гарри заворожено за этим наблюдал, отбросив свое недавнее желание, как можно скорее покинуть это место. Детская мечта его мамы осуществлялась прямо здесь и сейчас. Это было словно рождение какого-то чуда.

Почему-то сейчас перед его мысленным взором представлялась беззаботная рыжая девчушка, бегущая за своим воздушным змеем. Казалось, что она рядом с ними в этот момент, и что не звон бубенчиков, а именно ее смех наполнял собой все пространство.

Это было чем-то волшебным! Будто он вновь смог дотронуться до чего-то принадлежавшего его матери.

На губах Снейпа застыла легкая полуулыбка. Змей значил для него гораздо больше, чем для Гарри. Он был еще одним невыполненным по его вине обещанием, еще одной цепью, не дающей ему возможности отпустить собственное прошлое. Слова его мамы стали прощением для Снейпа за все совершенное им ранее. Гарри был уверен, что она хотела бы, чтобы ее друг наконец-то расстался с прошлым и сбросил с себя тот груз вины, который с каждым годом все больше и больше тянул его к земле. Вне зависимости от того, маг ты или маггл, угроза получить инфаркт или инсульт одинакова. Учитывая образ жизни Снейпа, весьма вероятно, что он вряд ли сможет встретить свою старость в добром здравии.

Мальчик поспешно перевел взгляд на небо. Поттер в чем-то завидовал этому змею: тот с легкостью воспарил над землей. Для Гарри подобное всегда было эквивалентом возможности подняться над своими проблемами, стать выше их. Он также понимал, что это все слишком идеалистично, но подобные ассоциации засели у него глубоко в подсознании.

— Почему люди не летают... — тихо прошептал Гарри.

— Волшебники при должном обучении способны подняться над землей на высоту около мили. Но самолевитация требует сильной воли и способности контролировать себя. Чтобы добиться хоть каких-нибудь результатов, нужно слишком много, долго и упорно трудиться. Мало кто способен на это, всем хочется готовых решений.

— А вы умеете летать?

— У меня есть все необходимые качества для этого, — процедил Снейп, не отрывая глаз от уже едва заметной точки в небе.

Гарри отметил про себя, что опекун так и ответил на вопрос прямо. Вообще, все его поведение жутко раздражало.

— Все-таки мне пора идти, — уверенно произнес Поттер и направился в сторону леса.

— В этом я не сомневался, — Снейп совершенно не изменил своей позы. — Я понял, что моей ошибкой было дать тебе слишком много свободы. Отныне ты обязан сообщать мне обо всем, что тебе нужно, я в свою очередь буду решать, стоит ли это затрат. Бесконтрольное расходование наследства может привести к тому, что к твоему совершеннолетию от него ничего не останется.

Гнев с новой силой вскипел в Поттере.

— Мои деньги — не ваша забота, — процедил он сквозь зубы.

— Ты ошибаешься, — холодно произнес зельевар и усмехнулся. — У меня есть все юридические основания для того, чтобы вмешиваться в твои дела. Я твой опекун и собираюсь выполнять свои обязанности. Ты сетовал на то, что я совершенно забыл об этом.

Глаза Гарри опасно сверкнули.

— Если вы решили стать образцово-примерным, то не забудьте о родительском собрании в середине следующего месяца. Каркаров очень хотел с вами поговорить. А так как опекуны и подопечные доверяют друг другу, — на этом месте уголки его губ чуть дернулись вверх. — Я надеюсь, что вы, сэр, сообщите мне о содержании этой беседы.

Расстояние до леса Поттер чуть ли не пробежал. Та легкость, которая появилась после запуска змея, была напрочь развеяна.

Кикимер явился по первому зову и тут же переместил своего хозяина в Шабаш. Проблема была в том, домовик знал в этом городе только улицу Красных фонарей. Поэтому Гарри пришлось потратить на дорогу к порту намного больше времени, чем он рассчитывал.

Лука Ковач стоял недалеко от пристани со своими сестрами и о чем-то возмущенно говорил, сильно размахивая руками.

— Что-то случилось? — поинтересовался Гарри, подходя к ним.

— Да, ты представляешь! Эти торговцы просто воры! Это же просто немыслимо, чтобы один флакон Перечного зелья стоил, аж, четырнадцать сиклей. А за Кроветворное они запрашивают целый галеон!

Гарри нахмурился.

— Так Кроветворного хватает на несколько приемов в зависимости от раны. Один галеон, по сути, не так уж много. Тебе-то оно для чего? После дуэлей в Больничном крыле и так полный комплект зелий выдают.

— Вообще-то я не для себя, а для сестер.

Девочки почему-то тут же покраснели и потупились. Поттер даже не сразу вспомнил, что Кроветворное зелье используется во время критических дней.

Внезапно ему в голову пришла идея, как обходиться без контроля Снейпа.

— Я мог бы варить вам это зелье гораздо дешевле.

Лука тут же встрепенулся.

— А ты любое сможешь сделать?

— Феликс Фелицис вряд ли, а что-то менее сложное — вполне, — Гарри попытался просчитать, какой доход он смог бы получить до конца учебного года. Он явно не собирался выпрашивать собственные средства у Снейпа.

Ковач задумчиво постучал пальцем по верхней губе, а потом тихо прошептал Поттеру на ухо так, чтобы сестры не услышали его:

— Мне нужно три пузырька Противозачаточного и два Энергетического.

Гарри приподнял одну бровь.

— Это я могу изготовить. К какому числу надо?

— Чем раньше, тем лучше, — пожал плечами Лука.

— Хорошо, тогда я начну сегодня.

Ковач пожал ему руку, скрепив, таким образом, сделку между ними. Поттер начал прикидывать, как рационально распределить время, чтобы его хватило на все.

Через какое-то время к ним подошел довольный Виктор. Он буквально светился от счастья.

— В честь чего такая широкая улыбка? — задорно поинтересовался Гарри.

— — Меня приняли в Национальную сборную Болгарии по квиддичу! Я сегодня прошел отбор! Меня взяли в основной состав!

Обычно сдержанный Виктор теперь приплясывал на месте и чуть ли не хлопал в ладоши. Поттер радостно обнял его.

— Ты просто молодец!

Лука просто удивленно таращился на Крама, но через какое-то время все же отмер.

— Как тебе это удалось?!

Виктор горделиво выпятил грудь.

— Я обставил Десислава Ждориша. Он играл в основном составе два предыдущих сезона. Правда, в последнее время Ждорищ стал сильно сдавать позиции, возможно, его кто-то проклял, но, в любом случае, это пошло мне на пользу.

Гарри усмехнулся.

— Я уверен в том, что даже если этот Десислав был в отличной форме, ты все равно обошел бы его. Кстати, когда первая игра?

— Только через три месяца. Сейчас буду интенсивно тренироваться. Играть на равных с такими профессионалами очень сложно. Взрослый квиддич полон жесткости, порой переходящей в жестокость. Иногда мне кажется, что это самые что ни на есть настоящие игры на выживание.

— Я читал про последний матч между Словакией и Румынией. Один из охотников был устранен в начале игры. Бланджер пробил ему голову, хорошо, что хоть не умер и не стал умалишенным.

— В профессиональном квиддиче есть одно правило: «Ты должен двигаться быстрее мяча».

— Не могу представить, как можно обогнать бланджер, — покачал головой Лука.

— Если вычислить его траекторию и быть внимательнее к его перемещениям, то это можно сделать.

Вдалеке показались Эдвин и Альберт. Гарри поспешил распрощаться с Крамом и Ковачами и направился к друзьям.

— У тебя очень кислое лицо, — сразу прокомментировал Грегорович, вгрызаясь в откуда-то взявшееся яблоко.

Эрстед внимательно посмотрел на Поттера.

— Поездка домой оказалась неудачной?

Гарри пожал плечами.

— Относительно… Могло бы быть и хуже.

Офелия, Мирослава и Дориан едва не опоздали к отплытию корабля. Около порта две кареты не поделили дорогу, а потом и клиентов, и два кучера подрались между собой. Посмотреть на это зрелище собралось много народа. Они-то и перекрыли все подходы к зданию.

Когда все друзья наконец-то смогли остаться в каюте одни, Гарри наконец-то не выдержал.

— Снейп решил поиграть в опекуна и проконтролировать мои траты! Теперь я не могу свободно распорядиться ни кнатом, чтобы предварительно не доложить ему об этом! Я должен сообщать, на что именно я хочу потратить деньги, чтобы получить на это его согласие! Вы можете себе это представить?

Эдвин перевел на него ошарашенный взгляд.

— Но это же твои средства!

— Да, вот только он, как мой официальный опекун, имеет на это полное право. Одна бумага гоблинам, и я до совершеннолетия без его согласия не смогу снимать больше пятнадцати галеонов в месяц.

— Мои родители сложили все деньги в специальные ларцы, которые могу открыть только я. Конечно, определенное количество монет оставлено в хранилище на всякий случай. Например, мои родственники пользуются именно этими средствами, но у нас никогда не вставал вопрос о подобном! — возмутился Эрстед. — Поведение Снейпа переходит все границы.

— Я могу взять на себя все твои расходы, — предложил Дориан. — У меня есть свой собственный сейф. Я предлагаю это безвозмездно, но, зная тебя, могу принять расписку о том, что в течение ближайших пятидесяти-семидесяти лет ты мне вернешь этот долг.

— Я просто начну работать, — уверенно произнес Гарри. — Зелья у меня хорошо получаются. Самые простые из них, что могут потребоваться в обиходе, я буду продавать по цене, которая будет чуть ниже, чем у торговцев.

— Выгоды практически никакой не будет, — заметила Офелия. — Ты просто измотаешь себя, но не получишь от собственных усилий никакой отдачи.

— Мне много не надо, — горячо возразил Гарри. — Я просто хочу иметь немного средств для того, чтобы покупать себе тянучки, не выпрашивая на это у кого-либо собственные же деньги. Я не буду унижаться! Не буду, и точка!

— Хорошо, хорошо! Успокойся! — всплеснула руками Мирослава. — Мы что-нибудь придумаем. Например, может, тебе удастся договориться с ним о том, чтобы он каждый месяц выделял тебе фиксированную сумму? Или это просто его очередной бзик, и он скоро пройдет?

Поттер пожал плечами.

— Пока я не готов договариваться с ним. Мне видеть его не хочется.

— А что, если он вправду решил позаботиться о тебе? — внезапно предположил Альберт.

В каюте повисла тишина.

— Каким же образом? — осторожно уточнила Офелия, глядя на своего друга как на психически больного человека.

— Может быть, средства Гарри довольно-таки ограниченны и с такими же темпами расходования, к своему совершеннолетию он просто останется с пустым сейфом. Или же таким образом Снейп теперь будет выделять свои деньги на его нужды, а для этого ему нужно знать, сколько давать и, соответственно, на что пойдут траты. Я склоняюсь ко второму варианту. Скорее всего, в нем внезапно проснулось то, что отдаленно можно назвать ответственностью.

Поттер, до этого наматывающий круги по каюте, удивленно замер на месте.

— Мне не приходило в голову рассматривать его действия с этой точки зрения, — сказал он и уселся на кровать. — Я не знаю, что у него на уме. Вполне вероятно, что он решил совместить приятное для себя с чем-то полезным на его же взгляд. Как бы то ни было, данная ситуация меня невероятно злит.

Дориан потер виски и раздраженно рыкнул.

— Послушай, я вообще считаю, что тебе нечего делать с этим Снейпом. От опекунства он вряд ли откажется. Все-таки не дурак и прекрасно понимает, что если кто-то другой займет его место, то это может оказаться критичным не только для тебя, но и для остальных. Переезжай ко мне; я уверен, что даже Касиан не будет против этого.

Гарри только лишь отрицательно покачал головой.

— Нет, это не вариант.

— Но почему? — воскликнул Стан.

Офелия хмыкнула и щелкнула полувампира по носу.

— Потому, что даже я не согласилась бы жить в вампирской ставке. Хотя я, как никто другой, люблю риск.

— Но с моей мамой все в порядке! Вампиры не звери! Они не кидаются ни на кого!

— Я не имела это в виду, — цыганка нахмурилась. — Твоя мать принадлежит твоему отцу. Гарри будет ничейным, даже если вы и возьмете его под свое покровительство. Не думаю, что кто-то попытается убить его, но лично я опасаюсь, что в ставке он может ощущать на себе какое-то давление или решит, что за жизнь там ему стоит платить кровью, — Чермак прищурилась. — А зная этого идиота, могу утверждать, что так оно и будет.

— В этом я согласна с Офелией, — кивнула Мирослава.

— Двери моего дома всегда открыты для Гарри. У меня полно места и возможностей принять его, — уверено сказал Эдвин.

— Спасибо, — поблагодарил Поттер. — Но, думаю, убегать сейчас бессмысленно. Давайте пока закроем эту тему. Я недавно задумался о том, почему маги не летают. Нить рассуждений привела меня к тому, что было бы неплохо, если бы мы начали заниматься анимагией. За исключением Мирославы и Дориана, конечно же. И еще, я хотел бы подробнее изучить трансфигурацию человека в целом.

В ответ на это прозвучали удивленные возгласы.

— Даже если мы научимся летать, это не решит никаких проблем, — тихо произнес Альберт, но Гарри вряд ли его услышал или сделал вид, что эта последняя реплика прошла мимо его ушей.

Грегорович лишь покачал головой и достал из кармана одну из листовок, которую раздавали рядом с каминными пещерами. Скоро сам Златопуст Локонс собирался посетить Шабаш с презентацией новой книги «Тысяча способов победить чудовищ и остаться целым». Жаль, что им не удастся попасть на это столь забавное шоу.

Гарри громко чихнул и сморщил нос, когда от резкого соприкосновения старого фолианта с деревянной поверхностью столешницы в воздух поднялось облако пыли.

— Ты уверен, что тебе это надо? — поинтересовалась Офелия, с легкой неприязнью глядя на толстую книгу по самотрансфигурации человека.

Сидящий справа Дориан даже не вздрогнул от громкого звука; он все так же продолжал самозабвенно рисовать рунические схемы по Волхвованию — происходящее вокруг его совершенно не интересовало.

— Это для дополнительного чтения, — ответил Гарри и принялся просматривать книгу.

— Ты просто невозможен, — протянула цыганка и опустила голову на плечо Эдвина.

— Тебе бы тоже не помешало посильнее подналечь на учебу, — резонно заметила Мирослава. — В последнее время твои оценки ухудшились, особенно это касается предмета госпожи Бонне.

— Я просто не понимаю разницы между десертной вилкой и обычной, — огрызнулась Офелия. — На мой взгляд, те, кто придумывает подобное многообразие в вещах, которые используются для одной конкретной цели, просто страдающие дурью идиоты. Я не вижу большой трагедии в том, чтобы взять с тарелки оливку обычной вилкой, а не специальной с двумя зубчиками!

Эдвин звонко рассмеялся, за что получил неодобрительные взгляды от сидевших недалеко от них студентов.

— Ну, ты же хочешь жить вместе с мужем в его доме, а не забрать суженого в свой табор, — произнес Эдвин отдышавшись. — Так что тебе необходимо научиться жить в том обществе, в которое хочешь попасть. Со своим уставом в чужой монастырь не приходят.

Чермак опустила голову и придвинула к себе один из учебников.

— Я уже смирилась, — Офелия завела мешающуюся прядку волос за ухо. — Какая разница, за кого выходить замуж без любви: за кого-то из магов или за какого-нибудь цыгана.

— Почему ты так уверена, что все будет плохо? — поинтересовался Дориан. — Может, твои чувства будут взаимны?

Чермак грустно улыбнулась и покачала головой.

— Я уже влюбилась и уверена, что у меня ничего не получится с тем, кто мне нравится.

— Тебе же только двенадцать лет! — воскликнул Эдвин. — Еще рано ставить на себе крест! Будут у тебя увлечения. Давай без пессимизма.

Офелия покачала головой.

— Я гадала себе... Поэтому уверена в том, что говорю!

— Да что в этих картах такого? Все эти предсказания не более чем случайно выпавшие картинки!

— Я так не считаю, — огрызнулась Офелия. — Ты можешь недооценивать предсказания, но не стоит полностью сбрасывать их со счетов. В конце концов, я же молчу о том, что парню в тринадцать лет не пристало играть в куколки!

Эрстед насупился и покраснел. Мирослава укоризненно посмотрела на Офелию, но решила промолчать, а Гарри лишь растеряно хлопал глазами. Ему никогда не удавалось быть миротворцем.

— Если мы продолжим ругаться, то не сделаем эти задания и к концу семестра. Я вот, например, совсем запутался с заклинаниями воздушных потоков! Совершенно не понимаю, как можно призвать ветер и в тоже время не поднять высоких стен воды, когда находишься на палубе корабля. Кто-нибудь закончил с этим? — прозвучал тихий голос Альберта.

— Нам сдавать это задание через две недели, — тут же охотно отозвался Дориан. — Но я тоже не понял ни строчки! Сейчас как раз пытаюсь разобраться.

Эдвин достал из сумки свою тетрадь и положил ее на стол.

— Я уже закончил с этим. Там нужно было схему нарисовать… Правда, я немного увлекся, но думаю, все оси рассчитал правильно.

— Ты наш спаситель! — прокричал Дориан и едва не бросился на шею Эрстеду.

Офелия демонстративно вчитывалась в учебник по трансфигурации, делая вид, что всеобщее оживление за столом никоим образом не касается ее.

После того, как все дружно начали срисовывать и перепроверять расчеты Эдвина, Гарри заглянул в тетрадь Альберта и увидел, что у него уже все было готово. За такое небольшое количество времени он просто физически не успел бы все списать.

Поттер удивленно моргнул. Неужели Грегорович специально сделал так, чтобы ссора не получила своего развития? И как часто он это делал раньше? Гарри никогда не придавал большого значения конфликтам в отряде. Для него подобные перебранки были вполне обыденными и неизбежными. Жить мирно постоянно нельзя, да и ссоры обычно прекращались сами собой. Поттер никогда не задумывался, почему это происходит.

Может быть, Альберт чувствовал, что обязан выступать в роли миротворца? Возможно, именно это и подтолкнуло его к созданию Гласа.

Гарри признался себе в том, что побаивается Грегоровича. Да и невозможно сохранять абсолютное спокойствие при человеке, владеющем знаниями одного из Темных лордов, которому практически удалось захватить всю Европу.

Поттер поправил себя, что не совсем правильно судить о ком-то, исходя только из этого факта: он все-таки сам обладал знаниями Волдеморта. Но между Реддлом и Гриндевальдом была огромная разница. Том стремился только к тому, чтобы подчинить себе всех. Его не интересовали такие вещи, как тонкости экономики, угроза интервенции или ответные действия магглов на террор волшебников. Он умел хорошо действовать здесь и сейчас. Если задуматься, то из него получился бы отличный стратег и полководец, но ни как не мудрый управляющий страны.

Гриндевальд же продумывал все до мелочей и просчитывал каждый шаг, каждую реформу или мелкое распоряжение. Его политическая программа отличалась чрезмерной агрессивностью и предполагала права и привилегии только для единиц. У оставшегося большинства имелись только обязанности.

Альберт вырос с воспоминаниями этого человека. Как же сильно они могли отразиться на его личности?

Несколько дней назад Гарри подготовил достаточное количество Оборотного зелья для того, чтобы поменяться местами с Грегоровичем на целый день, но у него не хватало решимости, чтобы осуществить задуманное. Каждый раз он ссылался то на квиддичные тренировки, то на необходимость варки зелья для Люпина или на продажу, то на очередное собрание глав.

— Эй, — Гарри толкнул в бок Альберта. — Давай завтра.

— Что именно? — прошептал Грегорович. Несколько мгновений он хмурился, а потом, внезапно озаренный пониманием, улыбнулся и кивнул: — Хорошо.

— Тогда с утра в душевой.

— Договорились.

Офелия подняла на них подозрительный взгляд.

— О чем это вы шушукаетесь?

Широкая улыбка появилась на лице Альберта.

— О девочках, о ком же еще!

— Могли бы сразу сказать, что о каких-нибудь зельях, — Беливук даже не подняла головы от своих записей. — Вас двоих я никак не могу представить в какой-нибудь романтической ситуации.

Эдвин закашлялся, а потом громко рассмеялся.

— Мира, я считаю, что лучше вообще не пытаться представить этих двоих вместе в контексте, хоть как-то связанном с романтикой. Это же, как минимум, ненормально!

Когда Гарри осознал смысл сказанного, то тут же бросил в Эрстеда ручкой, от которой последний ловко увернулся.

Через некоторое время в библиотеке вновь повисла тишина, и все углубились в свои работы.

* * *

Гарри задумчиво рассматривал саквояж с зельями, который стоял у него на коленях. Гримм, вальяжно растянувшись на кровати, дремал. Поттер предупредил его о своем сумасшедшем плане, на что Сириус лишь добродушно фыркнул. Он поощрял любые проказы и переживал за то, что его крестник слишком серьезен и характером пошел больше в мать, чем в отца.

Оборотное зелье было разлито по большим фляжкам. Теперь дело оставалось за малым.

Поттер взял со спинки стула свое полотенце и аккуратно сложенную форму, направился к душевым. После активной зарядки совсем не хотелось спать, тело приятно ныло.

Около дальней кабинки уже стоял Альберт. Он не выглядел испуганным или взволнованным, наоборот, очень собранным и чем-то довольным. Мальчики быстро обменялись одеждой, Гарри отдал ему одну из фляг с готовым зельем и поспешил укрыться от посторонних глаз.

Поттер сначала просто стоял под водой, позволяя теплым струям беспрепятственно стекать по его телу, а потом он все же решительно сделал ровно два больших глотка из фляги. У зелья был очень необычный вкус: мята с лимоном. Гарри читал о том, что Оборотное из-за частиц другого человека всегда бывает разным на вкус и стоит быть готовым к тому, что придется проглотить нечто похожее на тину.

Тело скрутило волной боли, а потом оно стало меняться. Внезапно немного выросли ноги, а кисти рук немного утончились. С кожи исчезли все шрамы, а она сама стала чуть темнее.

Мальчик поспешно надел свою форму и поспешил к большому зеркалу. Оттуда на него смотрел Альберт. Только вот выражение лица теперь больше не было каким-то отстраненным, а взгляд стал цепким и внимательным.

Он глубоко вздохнул и подхватил сумку, которую взял еще накануне вечером у Грегоровича, и отправился в Трапезный зал.

Его двойник уже спокойно поглощал свой завтрак, одновременно о чем-то разговаривая с Дорианом.

— Всем привет, — произнес Гарри, усаживаясь на краю скамьи.

— Я ужасно хочу спать, — пожаловалась Офелия. — У тебя нет с собой кофейных зерен?

Поттер удивленно заморгал и покачал головой.

— Мне кажется, я видел, как ты их сегодня засыпал во внутренний карман кителя, — Гарри даже вздрогнул, когда услышал свой голос из чужих уст.

Мальчик проверил указанное место и извлек маленький красный мешочек.

— Удивительно, как я мог забыть об этом, — пробурчал он, делая как можно более растерянный вид.

— С тобой это часто бывает, — казалось, что Эдвин даже не удивился подобному поведению.

Альберт же со своего места лишь озорно ему подмигнул.

Гарри решил есть молча, чтобы не выдать себя какой-нибудь неосторожной репликой и начал наблюдать за своими друзьями. Каждый из них во время трапезы несколько раз обращался к его двойнику. Будто бы каждый из них желал получить свою порцию внимания. Подобное открытие несколько шокировало его.

Офелия же часто бросала в его сторону взгляды, но не решалась что-то сказать. Гарри начал волноваться о том, что, возможно, у нее возникли какие-то проблемы, о которых она боялась сообщить.

Чтобы хоть немного отвлечься, он взял газету, которая лежала возле правого локтя Эдвина. С первой полосы на него взирал Локонс. Гарри уже хотел перевернуть страницу, когда его взгляд зацепился за заголовок: «Второе чудовищное и жестокое ритуальное убийство. Подозревается Сириус Блэк».

Поттер хотел внимательнее ознакомиться с содержанием статьи, но ему помешал прозвеневший звонок на первый урок. Мальчик по привычке едва не ушел на занятия вместе с Дорианом, но вовремя спохватился и поплелся следом за Эдвином.

Гарри неплохо знал учащихся его курса на Западном факультете, но близко общался с немногими из них. В классе он почувствовал себя очень неуютно и старался держаться как можно ближе к Эдвину, который, похоже, совершенно не замечал странностей приятеля.

— Величие силы посоха заключается в том, что он напрямую получает свою энергию от природных сил, а не только от мага, — начал монотонно бубнить Яромир Ржецкий. — Посох — вам не волшебная палочка! Это более сложный механизм. Давайте повторим основные руны, которые использовались в славянских обрядах…

— Альберт! — Поттер непроизвольно вздрогнул, когда Эрстед зашептал ему в самое ухо. — Как ты думаешь, Гарри от нас что-то скрывает?

— Почему ты так считаешь?

— Я не думаю, что Глас перестал действовать просто так. Это затишье пугает, — его шепот стал еще тише. — Или он хорошо скрывает от нас нападения, или уже нашел виноватых.

— Вряд ли Гарри смог бы умолчать о подобном, — Поттер тихо кашлянул, говорить о себе в третьем лице было непривычно. — Глас всегда был склонен к показательным выступлениям. А если Гарри уже с кем-то разобрался, то это его дело. У него есть право скрывать имена виновных.

— Нет, ты не понимаешь, — прошипел Эдвин. — Он слишком мягкосердечен! Стоит только кому-нибудь поплакаться на свою жестокую судьбу, и Гарри готов простить любые прегрешения и ошибки! В нем нет той агрессивности, которая нужна для того, чтобы выжить в этом жестоком мире. Скоро дойдет до того, что он начнет извиняться перед каждым червем, которого разделывает на зельеварении, за то, что причинил ему неудобства.

— Не утрируй! И вообще, ты не имеешь никакого права решать за него! — громко прошептал Поттер. — Оставь ему немного свободы.

— Дело даже не в этом, — Эрстед проводил настороженным взглядом преподавателя и продолжил. — Гарри просто не понимает, что нельзя давать никакого снисхождения врагам.

— Грегорович! — громкий голос господина Ржецкого прокатился по аудитории. — Ты так увлечен разговором с соседом, что, наверное, уже хорошо усвоил руническую раскладку для вызова дождя. Немедленно к доске! Или ты считаешь, что посох это ничто по сравнению с волшебной палочкой?

Поттер тяжело вздохнул и, сделав глоток из фляжки, поплелся рисовать схемы. Внезапно кто-то кинул ему в спину бумажный шарик, раздалось несколько смешков. Оставаться невозмутимым было крайне сложно, но Гарри старался себя контролировать. Вряд ли Альберт поблагодарил бы его за драку посреди урока.

Второй шарик его ударил тогда, когда он вырисовывал самую сложную руну. Гарри все же оглянулся. Широко ухмыляясь, на него смотрел Новак. Поттер хищно оскалился в ответ.

— Я закончил, господин Ржецкий. Но вот Новак что-то хотел дополнить. Вон, даже две бумажки кинул в запале энтузиазма.

В классе вновь раздались смешки, но на этот раз они предназначались не ему. Учитель только нахмурился, но никак это не прокомментировал. Он скрупулезно проверил все записи на доске и только после этого отпустил Гарри на место.

— Говорю тебе, надо побить Новака, а ты постоянно утверждаешь, что разберешься сам, — пробурчал Эдвин. — Тебе не надоело это все?

— Спасибо, — тихо прошептал Гарри. — Возможно, действительно стоит разобраться с ним. Но давай пока подождем, у меня появилась одна идея.

Следующие занятия прошли без каких-либо казусов, но произошедшее на Волхвовании не выходило у Поттера из головы. Да и утренняя статья доставляла сильное беспокойство.

После звонка с последнего урока он бросился в комнату Грегоровича, надеясь, что сможет найти его там. Но по дороге он был перехвачен Мирославой.

— Ничего не известно пока насчет того бальзама? Отец опять начал пить, — она тяжело вздохнула. — Я все-таки надеюсь, что хоть он вызовет у него отвращение к алкоголю.

Гарри покачал головой, в который раз удивляясь, что совсем не знает о проблемах своих друзей. Он действительно сосредоточился только на себе. Самым же отвратительным для него самого было то, что подобные мысли приходили на ум уже не раз, но он не пытался ничего изменить.

— Как только я что-нибудь узнаю, тут же сообщу.

Поттер ободрительно сжал руку Беливук.

— Все будет хорошо.

— Очень надеюсь на это.

Встреча с ней совсем выбила его из колеи. Пожалуй, для одного дня было слишком много открытий.

Грегорович все еще под действием Оборотного зелья, сидел на своей кровати и перебирал какие-то бумаги. Было непривычно наблюдать за самим собой со стороны и, в тоже время, осознавать, что это все-таки кто-то другой.

— У тебя есть проблемы с Новаком? — спросил Гарри, садясь рядом с ним.

— Я бы не назвал это так, — отозвался Альберт. — Но порой он бывает невыносимым.

— Почему ты это терпишь?

— О, он меня шантажирует, — ответил он таким тоном, будто бы сообщал что-то незначительное.

— Чем? — удивился Гарри.

— Он знает про род моей матери.

— Если честно, я совершенно не понимаю, причем тут ее семья.

Альберт наклонился и достал из-под кровати нечто серпообразное. Внезапно в его руках это стало увеличиваться, пока не превратилось в косу.

— Жнивьяш — иначе Жнец. Род профессиональных палачей, — он криво усмехнулся. — Лучше, чтобы меня знали только как сына изготовителя волшебных палочек. Тем более, на палачей охотятся. Вообще, мне повезло с родителями. Что с той, что с этой стороны, кто-то кого-то преследует.

— Ты умеешь управляться с этой штукой? — Гарри опасливо покосился на косу.

— Конечно, — Альберт согласно кивнул. — Кто знает, возможно, и мне когда-то придется принять участие в охоте.

— Охоте? — переспросил Поттер.

— Да, — Грегорович задумчиво провел указательным пальцем по своим губам, этот жест в теле Гарри выглядел очень необычно. — Палачи никогда не убивают по своему желанию. Их цель — уничтожение опасности. Они приступают к своему делу только тогда, когда приговор уже вынесен. Например, охотятся на беглых преступников, которых приговорили к казни. Правда, чаще все сводится к выслеживанию и устранению опасных существ. Именно поэтому я так много знаю об обрядах.

— Но разве это…

— Неправильно? — закончил за него Альберт. — Не думаю. Все хотят мира и покоя, совершенно забывают, какие средства для его обеспечения используются. Палачи охотятся на отбросов этого мира. Считай нас кем-то вроде мусорщиков.

— Давай я поговорю с Новаком, — предложил Гарри.

— Не стоит, — покачал головой Грегорович. — Я сам слишком затянул с этим. Пожалуй… — он покосился на косу в своих руках, — …мне стоит объяснить ему некоторые вещи более доходчиво.

— Только не перегни палку.

— Я постараюсь, — пообещал Альберт. — Кстати, я сказал Дориану, что мы с тобой хотели бы поговорить с ним завтра вечером. Нет смысла затягивать с объяснением относительно Гласа. Мне это уже порядком надоело. Да и если он потом каким-то образом узнает истину, то будет очень плохо.

— Ты считаешь это необходимым? — уточнил Поттер.

— Да, мне не хотелось бы стать причиной разлада между вами. Да и тем более, я все равно, скорее всего, переведусь, — Грегорович взлохматил волосы и обреченно вздохнул. — Сегодня утром мне пришло письмо от матери. Возможно, Шабаш наймет палача для охоты на Сириуса Блэка. Для этого необходимо только согласие Англии.

Гарри испуганно подскочил на месте.

— Но это не он!

— Возможно, — Альберт закусил губу. — Пойми только одну вещь: палачи — исполнители, а не судьи. Они не будут выяснять, кто виновен, а кто нет, иначе они провалят все миссии.

— Почему ты рассказываешь мне об этом? — спросил Поттер.

— Потому что хочу помочь тебе… Ведь твоя собака весьма необычна, не так ли? А еще это благодарность за возможность побыть целый день тем, кого все любят и уважают. Это приятно.

Оборотное зелье заканчивало свое действие. Альберт и Гарри практически одновременно стали изменяться. Наскоро переодевшись, Поттер поспешил к Гримму, чтобы рассказать ему крайне неприятные новости.

— Что вы хотели обсудить? — Дориан подозрительно посмотрел на Гарри и Альберта.

Поттер замялся и отвел взгляд в сторону.

— Это касается Гласа Дурмстранга, — взял в свои руки инициативу Грегорович. — Дело в том, что именно я был его единственным членом.

— Что? — недоуменно переспросил Стан. — Тебя кто-то заставлял? Зачем? Зачем ты это делал?!

— Все было по моей инициативе, — Грегорович растерянно провел рукой по своим волосам. — Я не видел иного способа держать тебя и Гарри на относительно близком расстоянии друг к другу. Мне оставалось только надеяться на то, что со временем вы снова сдружитесь.

— То есть… — Дориан перевел взгляд на Поттера. — Вы вдвоем все это заранее спланировали?

— Нет, — Гарри отрицательно покачал головой. — Я узнал об этом всего лишь несколько недель назад.

— Именно поэтому ты тогда злился на Альберта? Ну, после случая со змеей?

— Да, — Поттер не был до конца уверен в том, стоит ли упоминать, что Альберт стер всем память. — Из-за этого…

— Но почему вы не рассказали о Гласе остальным членам отряда?

— Потому, что, в таком случае, последствия могли быть катастрофичными, — ответил Гарри.

— После того как Эдвин узнал о моей роли в авантюре с Гласом, он пытал меня, — тихо произнес Альберт. — Я стер ему память после этого.

Дориан вздрогнул.

— Как? Это правда?

— Да, — подтвердил Поттер. — Я и остановил Эрстеда. Хотя никогда не собирался накладывать на него Обливейт.

— Почему ты не сказал мне обо всем сразу?

— Я не был уверен в твоей реакции… Да и после того, что произошло, сделать это было страшно.

Стан тяжело вздохнул и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и унять собственное раздражение.

— Я бы не поступил так, как он!

— Конечно, — Альберт ничуть не возражал. — Но разве прямо сейчас тебе не хочется причинить мне сильную боль?

— Сейчас я очень зол. Естественно, что желаю чего-то подобного в данный момент, но это не значит, что я буду делать это! — Стан с силой ударил ногой по старой деревянной скамье.

— А зря.

Альберт спрыгнул с подоконника и подошел к Дориану.

— Ты не укротишь свой гнев, пока не выпустишь его наружу. Так что тебе лучше ударить меня.

Гарри скрестил руки на груди, одна из его палочек лежала в правом кармане сюртука. Он был готов в любой момент остановить Дориана. Оставалось надеяться, что Альберт понимал, на что шел. В любом случае, Стан никогда не перешел бы границ.

Первый удар пришелся прямо в скулу. Грегорович чуть пошатнулся, но остался стоять на ногах.

— Почему всегда, когда тебе приходили идеи кого-то побить, то твоей жертвой был я? — второй удар пришелся в солнечное сплетение.

Поттер с удивлением заметил, что происходящее не вызывает в нем никаких эмоций. Будто все это было чем-то привычным.

— Это был единственный способ, чтобы твой мозг из задницы вернулся в твою черепную коробку, где ему самое место, — голос Альберта был хриплым и приглушенным.

— Как же ты достал со своей доморощенной психологией, — третий удар пришелся в челюсть.

Грегорович упал на пол, а из уголка губ потянулась ниточка крови.

— Я вел себя как последний придурок? — обреченно поинтересовался Стан, садясь на пол рядом с Альбертом.

— Да, — ответил за него Гарри. — Я тоже недалеко от тебя ушел.

— Это были все-таки чересчур радикальные методы.

— Абсолютно с тобой согласен, — кивнул Поттер.

— Зато они оказались действенными, — Альберт сел на полу и начал стирать платком грязь и кровь с лица.

Гарри достал из кармана маленькую баночку с заживляющей мазью и кинул ее Грегоровичу. Дориан лишь хмыкнул.

— Это как-то совсем неинтересно, — через какое-то время разочарованно протянул Стан. — Глас, карточки и прочее… Ну я рассчитывал, что это какая-то огромная мощная подпольная организация, а на самом деле за всем этим стоит вот этот хилый мальчишка, который в школьном рейтинге в прошлом году был всего лишь на шестьдесят пятом месте.

— С учетом того, что рейтинг состоит из шестисот с лишним мест — это довольно-таки неплохо, — пробурчал Альберт, втирая мазь в рассеченную скулу.

Поттер сначала хмыкнул, а потом громко расхохотался.

— Ребята, вы просто нечто, — и немного отдышавшись добавил. — Но в будущем, я не хотел бы вообще никаких подобных сюрпризов. Это крайне неприятно.

— Еще бы, — согласился Дориан. — Я все еще зол. И теперь вряд ли смогу тебе доверять как и прежде.

— Кто бы сомневался, — Альберт отложил баночку в сторону. — У тебя сильный удар. Страшно представить, что было бы, если бы ты еще использовал кастет.

Дориан гордо поднял голову и ухмыльнулся, за что получил от Гарри подзатыльник.

— У меня только один вопрос, вы собираетесь говорить о своих открытиях еще кому-нибудь в отряде?

— Нет, — ответил Гарри. — Это все касалось только нас троих. Эдвин жаждет найти виновного и меня не устраивают его методы наказания. Я хотел бы, чтобы ты сказал всем в отряде, что разобрался с Гласом.

— Почему ты не сделаешь этого сам?

— Потому что тогда они точно пойдут искать виновных, чтобы с ним «поговорить». Они не верят в то, что я могу сам об этом позаботиться. Эдвин считает меня слишком мягкосердечным.

— Так и есть, — заметил Альберт. — На твоем месте, я как-нибудь изощренно наказал бы виновного, а вот после этого забыл бы о том, что произошло в прошлом.

— Мне кажется, что тебе вообще стоит помалкивать, — усмехнулся Дориан. — Но я могу согласить с Эрстедом: тебе не присуща мстительность и ты быстро прощаешь обиды. Но в каком-то смысле это не плохо. Знаешь, есть такой тип людей, которым ты в детском саду случайно наступил на ногу, а они до самой пенсии вынашивают планы ответных действий. По-хорошему, тебе бы стоило рассказать все Каркарову.

— Это не принесло бы мне никакого морального удовлетворения, — произнес Гарри. — А Альберт ведь все-таки действовал из благих побуждений, и отплатить ему так было просто мерзко.

— Он все-таки идиот, — сказал Дориан Грегоровичу.

— Не думаю, что в моей ситуации стоит на это жаловаться, — резонно заметил Альберт.

Поттер покачал головой. Он опасался, что все пройдет куда хуже. Дориан был самым вспыльчивым в их отряде и, пожалуй, по буйности темперамента мог заткнуть за пояс даже Офелию.

— Что ж, — Стан закинул руки за голову. — Теперь у нас есть общая тайна на троих?

— Я бы очень хотел, чтобы она и осталась между нами, — пробурчал Альберт. — Кстати, завтра родительское собрание. Вы готовы к нему?

— Думаю, приедет Касиан, потреплет мне нервы и уедет домой, — Дориан зевнул. — У него хобби такое — доводить меня.

Альберт поднял на него странный, чуть подернутый дымкой взгляд. Гарри на какой-то миг показалось, что в его глазах промелькнули золотые искорки, но все произошло так быстро, что сложно было поручиться за то, что это просто не померещилось ему.

— И все равно он тот, кто всегда придет тебе на помощь, что бы не случилось, — голос Грегоровича звучал твердо и серьезно, но его тон тут же переменился. — Я думаю, что моя мама придет, чтобы поговорить с господином Новотным. Ей хотелось бы, чтобы я углубленно изучал чары. Кстати, нам скоро выдадут бланки для выбора дополнительных предметов в следующем году.

— Я еще не задумывался об этом, — Дориан отряхнул свои брюки. — Хотя стоило бы.

— А у меня нет абсолютно никакого желания видеть Снейпа, — произнес Гарри и открыл дверь из комнаты для тренировок. — Он совершенно не выносим.

— Твоя продажа зелий приносит хоть какую-то выгоду? — Альберт внимательно рассматривал себя в наколдованном зеркале и, удостоверившись, что не осталось никаких следов от потасовки, кивнул сам себе.

— Доход не очень-то и большой, но этого мне хватает.

Поттер нахмурился, вспомнив, как Сириус порывался поговорить со Снейпом по поводу правильного обращения с детьми. Его далеко не сразу удалось успокоить. Блэк наконец-то угомонился, только тогда, когда вспомнил, что отдал крестнику ключ от своего сейфа в Гринготтсе.

Новость о том, что его подозревают в убийствах, происходящих в Шабаше, тоже не принесли радости Сириусу. Время от времени он порывался куда-то сбежать и спрятаться, а затем его запал гас и он просил Гарри не оставлять его одного.

Чувство острой, пронзительной жалости и желание защитить не оставляли Поттера ни на миг. Он хотел всеми силами не дать своему близкому человеку попасть в неприятности, но совершенно не знал, что он сам бы мог предпринять для этого.

Дурмстранг был огромным надежным замком, который находился в уединенном месте. Здесь можно было почувствовать себя защищенным от внешнего мира, но эта иллюзия тоже не могла длиться вечно. Приближались летние каникулы, но Гарри по-прежнему не знал, можно ли оставить Сириуса в замке или стоит попытаться найти для него другое убежище.

На фоне этого все остальные проблемы меркли. Гарри очень боялся, что его неправильные, непродуманные действия приведут к тому, что с Сириусом что-то случится.

Этот сильный страх не покидал его, где бы он ни был. Это чувство угнетало его, оно намертво вгрызлось в его сердце и душу и медленно разъедало их.

Поддержка со стороны Люпина была слабым утешением. Она не имела никакого значения или практической пользы. Обижаться на Ремуса было глупо. У него не было ни связей, ни денег, ни надежного укрытия.

Гарри постоянно надеялся, что когда-то груз проблем свалится с его плеч, но этого не происходило. Одно заменялось другим. Со временем жизнь в ритме постоянного напряжения становилась привычной, но это было отнюдь не хорошим показателем.

— Всем спокойной ночи, — голос Дориана прозвучал совсем рядом.

— А, да, до завтра, — рассеянно ответил Гарри.

Уже лежа в своей комнате Поттер долго изучал потолок над головой, потом измучавшись в тщетных попытках хотя бы задремать, принялся гладить по шерсти Гримма, которому это ничуть мешало видеть сны.

Готт на своей кровати тихо посапывал. Гарри до сих пор думал о том, что его решение поговорить с его отцом было слишком спонтанным и непродуманным.

Поспать удалось только три часа перед самым подъемом. Недостаток отдыха почувствовался уже на зарядке. Подобной вялости за собой Поттер не замечал давно.

Ближе к вечеру прибыл корабль с участниками родительского собрания, которое проводилось в Трапезном зале. Гарри ждал его окончания около дверей. Он надеялся, что увидит отца Готта до того, как встретится со Снейпом. Чувствовать на себе яд его оскорблений совершенно не хотелось. Только не здесь и не сейчас.

Многие ожидали своих родителей в Общей гостиной или холле. После собрания его участники всегда возвращаются домой через камин в директорском кабинете. Благодаря этому у всех имелась возможность пообщаться со своими чадами, чтобы похвалить их или наоборот отругать.

Спустя час, двери зала наконец-то открылись, и оттуда начали выходить люди. Настроение у них было разное. Кто-то выглядел радостным, кто-то был зол, а у кого-то на лице можно было заметить тень разочарования.

— Удивительно, что ты решил найти меня сам. Видимо, хочешь похвалы. Что ж, твой табель, по крайней мере, не вогнал меня в краску.

— Да, да, я помню про ваше имя и о том, что я его, якобы, могу опозорить своей успеваемостью. Но вообще-то я жду не вас.

— Неужели? — Снейп насмешливо изогнул бровь.

— Здравствуйте, мой господин Гарри, — Касиан довольно ухмыльнулся, без стеснения продемонстрировав Снейпу свои клыки.

— Дориан не ждет вас в Общей гостиной, и он надеется, что вы не найдете его на самом дальнем диванчике у окна, — Поттер озорно подмигнул ему и серьезно добавил. — Не забудьте похвалить его за успехи по предметам господина Гоняка. Он прикладывал много усилий, чтобы получить высокие результаты.

— Обязательно, băiat luminos*, обязательно, — Касиан шутливо поклонился и, обернувшись к Снейпу, внезапно щелкнул его пальцем по носу. — Я, как верный слуга своего господина очень не люблю, когда его обижают. Помни это.

Гарри впервые видел настолько сильно растерянного Снейпа. Мужчина совершенно не знал, что ответить Стану.

— Клоун, — наконец-то произнес он, зло сверкнув глазами.

— Касиан Стан уже практически глава одной из крупных вампирских ставок Румынии. Не рекомендовал совсем не брать его в расчет, — голос директора раздался за их спинами. — Касиан — это тот, кто способен за маской дурашливости спрятать всех своих демонов. Но сейчас это не так важно. Гарри, отец Гилберта ожидает тебя в кабинете английского языка. Снейп, нам тоже нужно будет с тобой поговорить, но пока у меня есть некоторые дела, которые, скорее всего, займут около получаса.

Поттер не стал слушать ответа Снейпа и, махнув ему на прощание рукой, побежал на пятый этаж. Почему-то от волнения вспотели руки.

В кабинете уже сидел мужчина среднего возраста, но когда Гарри подошел к нему поближе, то увидел, что у него седые вески, а вокруг рта много мелких морщин. От него веяло усталостью и обреченностью.

— Готт Властимил. Приветствую, — он протянул руку мальчику.

— Гарри Поттер, глава Восточного факультета. Приветствую, — Гарри ответил на рукопожатие.

Чувствовалось, что перед ним стоял уверенный в себе человек. Поттер наложил на аудиторию несколько чар от прослушивания, а после этого сел в кресло преподавателя, как раз напротив мужчины.

— Мне не хотелось бы долго ходить вокруг да около. Вы знаете, что в этом семестре я сосед вашего сына по спальне?

Взгляд мужчины стал тут же цепким и оценивающим.

— Да, мне это известно.

— Я заметил, что ваш сын принимает каждый месяц временное противоядие от «Viventes in extremis». Думаю, что вы и так прекрасно осведомлены о всех его свойствах. Готт изменился в лице, глаза широко распахнулись, а кожа стала резко бледной. Казалось, еще немного и он упадет в обморок.

— Чего ты хочешь? — прошептал он. — У меня сейчас не так много денег, чтобы купить твое молчание, но я достану любую сумму, если ты дашь мне время.

— Мне не нужны деньги, — Гарри покачал головой. — По крайней мере, точно не сейчас.

— Артефакты? Связи? Поддержка? Ну, явно же не светильники из моего магазина!

— Успокойтесь, — Поттер поднял руку, призывая его к молчанию. — Я знаю, как изготовить временное противоядие и хотел бы найти то, что сможет навсегда избавить его от действия этого зелья.

— Вы издеваетесь надо мной?!

— Нет, — Гарри проигнорировал гневный выпад мужчины. — Я говорю о том, что хочу помочь вашему сыну.

— Зачем это тебе? — подозрительно спросил мужчина, не спуская взгляда с собеседника.

— Мне кажется несправедливым, что кто-то решил добиться власти ценой жизни невинного ребенка. Я искренне презираю таких людей. По сути, они взяли на себя смелость решать, сколько ему прожить! Чем старше Гилберт будет становиться, тем сильнее станет осознавать свою безысходность…

Взгляд мужчины смягчился.

— Я никогда не думал, что нас кто-то сможет понять. Гилберт уже сейчас страдает, просто не показывает этого никому.

Гарри скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Он не знал, как сказать еще о других проблемах его сына, но если промолчать о них, то в будущем это может иметь катастрофические последствия.

— Вы что-нибудь слышали о Грани?

Готт нахмурился и кивнул.

— Да и не раз.

— Ваш сын постоянно находится в шаге от нее. Грань влияет на всех без исключения. Она оставила в Гилберте свой след. Он медиум. Мне уже приходилось сталкиваться с этим. Призраки без какого-либо труда брали контроль над его телом.

— И что мне делать? — казалось, что мужчина был совсем растерян.

— Должны существовать какие-нибудь защитные артефакты, вам необходимо достать их. У призраков разные намерения, и зачастую они далеко не самые светлые. К сожалению, авроры не станут разбираться, ты ли совершил преступление, или это был кто-то, занявший твое тело. Они в любом случае постараются изолировать такого человека. Лучше сейчас позаботится о том, чтобы подобного никогда не произошло. Я буду искать противоядие, которое поможет Гилберту избавиться от оков смерти, но его дар останется с ним навсегда.

— Что от меня потребуется?

— Возможно, некоторые ингредиенты, которые крайне сложно достать, находясь в Дурмстранге.

— Конечно, это само собой разумеется, — мужчина чуть склонил голову набок. — Но ведь это далеко не все, не так ли?

На этот раз Гарри согласно кивнул.

— Да, вы правы… Скоро будет война. Это неизбежно. Возможно, именно тогда мне потребуется ваша поддержка или просто рекомендации. В любом случае, я никогда не буду ни к чему вас принуждать, господин Готт.

— Ты странный человек, Гарри, — мужчина встал со своего места. — Очень странный, но я благодарю тебя. Даже за желание спасти сына и твое молчание, я буду обязан тебе. Спасибо. И да, можешь обращаться ко мне по имени.

— Спасибо.

Они пожали друг другу руки на прощание, и Готт вышел из аудитории, оставив Гарри одного. Поттер сел назад в кресло и потер виски. Да, он действительно хотел помочь Гилберту, кроме того поиск противоядия был очень сложным, но в то же время, интересным заданием. Возможно, если бы он смог его найти, то даже Снейп признал бы в нем наличие способностей к зельеварению.

Гарри вышел из кабинета и поплелся к директорской башне. Ему очень хотелось узнать, зачем Каркаров так сильно хотел поговорить со Снейпом. Может быть, он соврал, и это касалось непосредственно его школьной жизни?

Мальчик достал из-за пазухи медальон и покрутил его в руках. Оставалось надеяться, что директор не обмолвится ни словом о призраках и действиях Гласа. Так или иначе, это могло привести к тому, что Снейп под прикрытием заботы о его благосостоянии забрал бы его в Хогвартс для безопасного обучения.

Внезапно, перед Гарри в стене появилась арка. Она выглядела точно так же, как и та, из которой когда-то он вышел из комнаты, где хранился амулет.

Поттер оглянулся по сторонам, коридор был совершенно пуст. Мальчик сделал глубокий вдох, как будто готовился нырнуть под воду, и сделал шаг в темноту.

Ничего опасного внутри не оказалось. Обычная винтовая лестница и несколько десятков канделябров с зажженными свечами вдоль стен.

Путь вверх не отнял много сил. В Гарри взыграло любопытство: куда же именно приведет его эта лестница, и он очень удивился, когда оказался около арки, которая выходила в просторную комнату, напомнившую гостиную в доме Каркарова.

В кресле, вытянув ноги вперед и держа в левой руке бокал с вином, сидел директор. Напротив него расположился Снейп. Никто из них не заметил Поттера. Вполне возможно, что и на этот раз повторялось то, что было в Трапезном зале. Только Гарри видел арку, остальным же казалось, что он вышел из стены.

— Игорь, я понимаю твое желание похвастаться мне своими покоями. Признаю, они гораздо богаче моих личных комнат в Хогвартсе, но я не считаю это достойной причиной заставлять меня тратить свое время.

— Ты как всегда невыносим, — Каркаров усмехнулся. — Ты лишил Гарри денег?

Снейп усмехнулся и закинул ногу на ногу.

— Неужели мальчишка прибегал плакаться к тебе? Он посчитал, что лучше выпросить деньги у тебя, чем договариваться со мной?

От яда в его голосе Гарри вздрогнул. Было крайне неприятно слышать что-то подобное.

— Нет, он начал торговать зельями, — Каркаров усмехнулся. — Я знаю о его «подпольном бизнесе», но не вижу смысла запрещать этому ему. В любом случае, я, по крайней мере, уверен, что некоторые молодые люди во время своих встреч с противоположным полом воспользуются противозачаточным зельем, чем потом пойдут на аборты к знахаркам, которым совершенно безразличны последствия их действий.

— Что ж, поражен предприимчивостью своего подопечного, но он просто решил найти способ обойти мои ограничения вместо того, чтобы договориться со мной.

— Для тебя зелья всегда были необходимостью, а Темные искусства увлечением. Для Гарри все наоборот. Вряд ли ты когда-нибудь его поймешь, — Каркаров залпом осушил содержимое своего бокала и налил себе еще золотистого напитка. Гарри предположил, что это была медовуха. — Сколько ты дал ему на карманные расходы?

— Что? — спросил Снейп с нескрываемым удивлением в голосе.

— Все родители дают своим детям некоторую сумму на расходы каждый месяц. Ты хочешь, чтобы Гарри посреди недели присылал тебе письмо, в котором просил бы выделить ему пару сиклей на покупку себе шоколадок на выходных? Это смешно. Он поступил мудро. Могу предположить, что ты преследовал благородную цель, но по своей неосторожности превратил это в очередное унижение для Гарри.

Снейп взял со стола бокал и принялся задумчиво разглядывать золотистую жидкость.

— Ты же неспроста решил прочесть мне лекцию о нормах воспитания детей, не так ли?

— Какая проницательность, — доброжелательность Каркарова вмиг испарилась. — Вообще-то, я считаю, что детям совершенно противопоказано находится с тобой рядом. Откажись от Гарри.

Сердце мальчика екнуло в груди. Зачем это все директору? Какие он преследует цели?

— Смысл? — голос Снейпа был таким же холодным, будто бы он обсуждал не судьбу своего подопечного, а влияние крапивы на ромашковый отвар.

— Я хочу усыновить его, — Каркаров чуть наклонился вперед к своему собеседнику и протянул ему какую-то папку.

Зельевар с пренебрежением просмотрел на нее, и тут же отложил в сторону.

— Может быть, ты и смог подкупить мальчишку своей елейностью, но я-то знаю, что ты ни на йоту не был искренним с ним. Ты единственный, кто смог предвидеть возможные варианты развития событий лучше, чем Люциус. Малфой откупился от срока в Азкабане за большие деньги, ты же не потратил ни одного кната на это, но все же смог выскользнуть из всей этой ситуации с минимальным ущербом для себя, — Снейп усмехнулся. — Я знаю, что происходит в Шабаше. Тебе прекрасно известно, что сейчас начнутся полномасштабные поиски виновника, — он сделал большой глоток. — Тебе просто нужно увеличить свое влияние. Быть приемным отцом Гарри Поттер, что может быть значимее?

Каркаров бросил Снейпу на колени еще один листок.

— Ну-ну, завещание на имя Поттера? — усмешка стала шире. — Это все фикция. Всем известно, что завещание, это не дарственная, его можно в любой момент изменить. Сегодня он твой наследник, а завтра ты решишь оставить все какому-нибудь племяннику или любовнице. Этот документ не доказывает серьезности твоих намерений. Ты не сможешь манипулировать мной с той же легкостью, что и Поттером.

Сердце в груди Гарри начало учащенно биться. Каркаров всегда хорошо к нему относился. Вряд ли директор хотел, чтобы он стал его сыном, только из-за выгоды. Это ведь так?!

— Хорошо, Снейп, зачем он тебе? Ты не имеешь от Гарри никакой практической пользы. Если бы он жил со мной, то все только были бы в выигрыше от этого, — тон Каркарова стал более деловым.

Мальчик почувствовал себя вещью на аукционе. Он не знал, во что сейчас можно было верить. Где была искренность, а где ложь… Горячая, удушливая волна подкатилась к горлу.

— Он нужен Дамблдору. Я всего лишь нянька для Поттера. Никто не спрашивал моего мнения, мне просто навязали обязанность заботиться о нем. Ты хочешь использовать его в качестве щита для себя. Тебе не кажется, что прятаться за спину ребенка — постыдно?

— Я не прячусь, я использую все доступные ресурсы, до которых могу дотянуться, — произнес Каркаров.

Эта фраза разбила хрупкий мирок Гарри. Тепло, внимание, забота директора… Все это где-то глубоко внутри него, словно стеклянные витражи, разбилось на тысячи осколков и похороноли под собой веру в людей. Стало холодно. Руки, ноги, а затем и все тело свело судорогой. Гарри не мог понять где начиналась боль.

— Думаю, тебе стоит забыть о своих планах на Поттера.

— Я дал бы ему дом, богатство, влияние и отцовскую любовь, — голос Каркарова стал громче. — Если ты сам не способен на что-то подобное, то не стоит лишать его такой возможности.

— Ты не тот человек, который делает что-то просто так, — Снейп поднял на него злой взгляд. — Даже если ты что-то и дашь мальчишке, то с лихвой же за его счет окупишь. Наш сегодняшний разговор мало похож на то, что ты желаешь принять Поттера в семью из-за порывов отцовских чувств. Это скорее обсуждение сделки. Если он тебе так дорог, как ты говоришь, то мой отказ не помешает заботиться о нем.

— Я тебя понял, — Каркаров встал из кресла. — Я провожу тебя до своего камина.

Гарри же так и остался сидеть около арки. Что-то темное, давящее зарождалось в нем. Поттер не мог дать имени этому чувству, но ему казалось, что он никогда больше не будет таким, как прежде…

_________________________________________________________________________________________________

băiat luminos* — светлый, яркий мальчик

Viventes in extremis — Жизнь на краю

Следующая глава, скорее всего, появится только через две недели((( На майских праздниках я буду находится далеко от ноутбука. Заранее прошу меня извинить.

Темная краска неровными разводами ложилась на холст. Гарри неподвижно сидел в кресле у окна, пока Эдвин рисовал его. Дориан расположился в другом углу комнаты и полировал один из своих кинжалов. Альберт выстругивал деревянную трубку и что-то насвистывал себе под нос. Девочки же предпочли остаться в Общей гостиной, чтобы помочь Каролине разобрать коробки с украшениями. Прощальный бал приближался с невероятной скоростью и на Глав школы сваливались новые заботы.

Виктор свои организационные обязанности тактично спихнул на Каберле и ушел с головой в подготовку к экзаменам МАГ. Даже близнецы Вуичи в последнее время стали лучше себя вести и не устраивали никому никаких неприятностей.

— Я люблю несчастных людей, — Эдвин смешал несколько красок на своей палитре. — Они прекрасны в своих страданиях… Счастье можно изображать достаточно долго, но оно совсем не западает в душу и не остается в памяти. Чем печальнее человек, чем больше в нем отчаяния и боли, тем ярче он предстает перед созерцателем, тем красивее кажется.

— Тогда я совершенен в твоих глазах? — апатично поинтересовался Гарри.

— Конечно, — кивнул Эрстед. — Мне нравятся черты твоего лица, твой взгляд, твои шрамы на теле, твоя аура… Ты похож на темного принца, принца павшего и разоренного королевства. Я хотел бы, чтобы ты был счастлив, но твои негативные эмоции не могут не приводить меня в экстаз как художника.

Альберт с силой подул в трубочку, чтобы избавиться от оставшейся стружки внутри нее.

— В этом мире абсолютно во всем можно найти свое очарование. Если очень-очень постараться, то его можно будет обнаружить даже в кучке экскрементов, но это не значит, что стоит стремиться разглядывать красоту только в самых низменных ее проявлениях. Я предпочитаю видеть прекрасное в рождении и рассвете, а не в смерти и упадке.

— Ты просто ничего не понимаешь в искусстве, — Эрстед критично осмотрел свой холст и добавил еще несколько мазков темной краской. — Вот что тебя затронет сильнее: слезы или смех?

Грегорович отложил свою заготовку в сторону и достал из кармана платок с узорчатым орнаментом, которым принялся стряхивать стружку со своих коленей.

— Конечно же, меня тронут слезы, но наслаждаться я буду смехом.

— Слишком много философии, — заметил Дориан. — Вообще, не имеет значения, что изображено на картине, главное — мастерство художника. Что касается меня самого, то, что бы я ни пытался нарисовать, все выходит так кошмарно, что лучше это не демонстрировать никому во избежание нервных расстройств у созерцателей.

— Как вы думаете, если бы я был вещью то, сколько бы я стоил? — неожиданно спросил Гарри.

Ребята оценивающе посмотрели на него.

— Сложно сказать, — наконец, ответил Альберт. — Зависело бы от того, какой бы вещью ты бы стал и для каких нужд ее собирались бы применять. Но если отойти от практического в сторону, то я сказал бы, что ты стоил бы ровно столько, насколько оценил бы себя сам. Никто и никогда не станет платить галеон за вещь, за которую просят только один кнат. Все зависит от тебя самого.

— Я согласен с Грегоровичем, — серьезно произнес Дориан. — И вообще, ты очень дорог для всех нас.

Эдвин повернул к Гарри картину лицевой стороной, чтобы тот мог получше рассмотреть результат многочасового труда. У Эрстеда определенно был талант к рисованию. Все его картины поражали живостью красок и реалистичностью. Казалось, что вот немного и изображенное на них сойдет с холста.

— Чего-то все-таки не хватает, — Эдвин недовольно нахмурился и скептически посмотрел на портрет, а затем на Гарри. — Пожалуй, это должно передать все до конца.

Он окунул кисть в красную краску, сделал несколько штрихов и теперь по лицу Гарри на портрете катились кровавые слезы.

Дрожь прошла по позвоночнику Поттера. Эдвин смог так точно передать его состояние души. Гарри до сих пор не мог разобраться в том, что он испытывал по отношению к Каркарову, да и вообще определиться с тем, что из подслушанного было истиной. Когда-то он сам разыграл довольно-таки правдоподобную сцену перед Малфоем-старшим. Вполне возможно, что и директор не был серьезен и искренен в разговоре со Снейпом.

Остался ли в этом мире хоть один человек, который любил бы его просто так?

— Как вы думаете, можно ли рассматривать людей как ресурсы? — спросил Гарри.

— Однозначно, — Альберт уселся на пол по-турецки и начал крутить в руках деревянную трубочку, недовольно поглядывая в сторону картины. — Каждый из нас — ресурс. На самом деле, все мы пользуемся друг другом, как бы цинично это ни звучало. Люди общаются друг с другом по какой-то причине: кто-то боится одиночества, кому-то нужна поддержка, некоторые ищут только пользу, а другие просто сходятся от безысходности. Причин может быть много, и не всегда они глобальны. Просто никогда ничего не происходит без какого-либо мотива. Например, Офелия совершенно искренне дружит со всеми, но при этом так же великолепно использует нас. Гарри покупает ей канцелярию и сладости, у Мирославы она списывает, я защищаю ее, Эдвин помогает с тренировками, а Дориан таскает ее чемоданы и другие тяжести. Как видишь, можно быть честным, и, в то же время, и иметь свою выгоду. Так что все мы, в некотором роде, ресурсы друг для друга. Почему ты об этом спрашиваешь?

Эдвин наклонил голову и сделал вид, что вот-вот заснет.

— Только Грегорович может пускаться в долгие пространные рассуждения и лишь в самом конце поинтересоваться для чего собственно был задан вопрос. Он редкостный зануда.

Дориан усмехнулся.

— Знал бы, что водится в этом тихом омуте, — пробормотал он себе под нос.

— Меня и мое имя постоянно кто-то как-то хочет использовать в своих целях… Это очень неприятно, — Гарри поджал под себя ноги. — Порой мне кажется, что я не могу вообще никому доверять.

Альберт опустил голову и уткнулся взглядом в свои ботинки.

— А ты и не доверяй, — пожал плечами Эдвин. — Никто, кроме меня самого, не знает всех моих тайн. Так гораздо спокойнее жить.

— Но это не совсем правильно! — с горячностью воскликнул Дориан. — Должен же быть всегда кто-то, с кем можно поделиться какими-то переживаниями или сомнениями!

— Конечно, должен, — согласился Эрстед. — Но желательно, чтобы этот кто-то не обладал разумом и никак в последующем не мог обратить услышанное против тебя. Мне проще быть одному, но со своими секретами, чем обнажать перед кем то души и ждать, когда это обернется против тебя. Делиться можно чем-то незначительным, а сокровенное следует держать при себе.

Стан лишь покачал головой.

— Не уверен, что это так. Например, если бы я умолчал о некоторых вещах, то Гарри не помог бы мне. Никто не станет догадываться о том, что у тебя на душе или что происходит в твоей жизни, пока ты сам не расскажешь об этом. В конце концов, мы просто волшебники, а не люди со сверхъестественными способностями. Чужие души для нас потемки.

— Ты все-таки забавный, — Эдвин широко ухмыльнулся. — Хорошо, что хоть сейчас признал, что от действий Гарри был какой-то толк, а до этого времени сколько психовал. Я даже порой сомневался в том, парень ты или нет. Так себя обычно ведут девчонки.

— Эй! За такое и в глаз дать не грех! — воинственно воскликнул Дориан, чем вызвал приступ смеха у всех присутствующих в комнате.

— Уже боюсь, — Эрстед с притворным ужасом на лице поднял руки вверх, а потом широко улыбнулся. — Вы знаете, Новак вчера пригласил на бал Мирославу и сказал ей, что она ему очень симпатична.

— Да ты шутишь! — воскликнул Стан.

— А вот и нет! — Эдвин ударил себя рукой по левой части грудины. — Она согласилась пойти с ним. Вообще, Мира довольно-таки симпатичная, так что это неудивительно. Еще немного, и у нее раньше всех из нашего отряда появятся какие-то отношения.

Альберт хлопнул в ладоши.

— А ты, как я погляжу, завидуешь ей?!

— Вовсе нет! — Эрстед нахохлился и принял гордый вид. — Я уверен, что ни одна девушка не сможет устоять передо мной!

— Конечно, — подтвердил Дориан. — А наличие пятен от краски на лице и одежде придает тебе дополнительный шарм.

Эдвин тут же наколдовал себе зеркало и начал приводить себя в порядок. Он делал это с такой скрупулезностью, будто бы его действительно уже за дверями ожидала толпа поклонниц.

— Интересно, в кого влюблена Офелия? — внезапно спросил Дориан. — Вчера вечером я видел, как она мило беседовала с Максимом Луческу. Может, это он герой ее романтической мечты?

— Весьма сомневаюсь, что это он, — тихо произнес Альберт.

— Ты что-то знаешь об этом? — Дориан медленно приблизился к нему. — Давай рассказывай!

— Ну, уж нет. Если хотите знать ответ, то сами за ней понаблюдаете и поймете.

— Пойдемте на ужин, — предложил Гарри. — Я что-то устал уже, а еще нужно закончить доклад о мандрагорах.

В школьных коридорах было пусто. В основном, сейчас все были заняты подготовкой к предстоящим экзаменам и большую часть своего времени проводили в библиотеке над пухлыми фолиантами в тщетных попытках усвоить хоть часть материала.

Даже Трапезный зал был наполовину пуст. Видимо, некоторые решили пренебречь ужином для того, чтобы подольше побыть наедине с учебниками.

Офелия уныло поглядывала на картофельное пюре в своей тарелке и кидала взгляды на подозрительно счастливую Мирославу. Эдвин и Дориан весь ужин внимательно следили за Чермак, что не укрылось от нее.

— Я как-то не так выгляжу или что-то еще?

— Нет, нет! — воскликнули одновременно Стан и Эрстед. — Все в порядке!

— Тогда к чему эти попытки протереть на мне дырку своими взглядами?!

— Ничего, совсем ничего, — воскликнул Дориан. — Наоборот, ты сегодня такая красивая!

— Спасибо, — нахмурилась Офелия. — Значит, в остальное время я похожа на чучело. С вашего позволения, я пойду к себе и почитаю конспекты.

— Какая-то она нервная, — пожал плечами Дориан.

— Я пойду за ней, — Беливук отбросила салфетку на стол, подхватила свои вещи и направилась к выходу.

Какое-то время Эдвин сидел тихо и только хмурился.

— Слушайте, а что, если Офелии нравится Мирослава. Я слышал, что такое бывает!

Альберт с невозмутимым выражением на лице отвесил ему подзатыльник.

— Не пори чепухи. Ей нравится парень.

— А что, если это Новак? А ему понравилась Мира. Да тут же любовный треугольник получается! — Дориан аж подпрыгнул на месте.

Грегорович отвесил подзатыльник и ему.

— Ей нравится точно не Новак. Вообще, она его недолюбливает.

— Хм… — Гарри нахмурился. — Мне он тоже не нравится. Я бы не хотел, чтобы Мирослава имела с ним что-то общее.

— А если она все-таки станет с ним встречаться, что будешь делать?

— Ничего. Просто порекомендую этому мистеру напыщенность не обижать ее. На этом моя роль, собственно, будет выполнена. Пусть дальше разбираются сами. Но если я увижу, что он неподобающе себя ведет по отношению к ней, клянусь, что всыплю ему по пятое число.

— Не только от тебя, — хмуро добавил Дориан. — Ему ото всех нас перепадет.

— Мне кажется, что сейчас мы похожи на сумасшедших заботливых старших братьев, — рассмеялся Эдвин.

— Это будет весело, — улыбнулся Гарри. — А давайте для их парней проводить какие-нибудь испытания?

— Нас за это точно никто не погладит по голове.

— Однозначно. Нужно будет позже составить план, — ухмыльнулся Дориан.

— Извините, что прерываю ваше веселье, — к столу подошел Каркаров. — Но вы не возражаете, если я ненадолго заберу Гарри?

Ребята отрицательно покачали головой. Поттеру ничего не оставалось, как последовать за директором.

Все время, пока они поднимались до кабинета Каркарова, мальчик не мог избавиться от чувства внутреннего напряжения. Казалось, что даже воздух вокруг него звенел и нагревался.

— С тобой все в порядке? — заботливо спросил директор.

— Возможно, — уклончиво ответил Гарри.

— Ты сегодня какой-то не такой.

— Я просто устал.

Директор гостеприимно распахнул двери своего кабинета.

— Проходи.

Медвежонок лежал на полу и передней лапой перекатывал по паркету пустой глиняный горшок. Он даже не повернул головы в сторону вошедших.

Гарри сел в кресло напротив директорского и придвинул к себе графин с соком. В последнее время он чувствовал себя здесь свободно. Но сейчас Поттер совершенно не знал, какую линию поведения выбрать.

— Как прошел разговор со Снейпом?

— Это я и хотел бы обсудить, — Каркаров сложил руки в замок. — Но начну с другого. Я… я хотел тебя усыновить…

— Думаю, он не согласился, — спокойным тоном констатировал Гарри. Если бы он не подслушал разговор до этого, то нервничал бы куда сильнее, а подобное заявление повергло бы его в шок.

— Да, ты прав, — Каркаров был несколько удивлен. — Единственный вариант, который существует для того, чтобы ты официально стал моим сыном, это оспорить права на опеку через суд. Без твоих показаний делу не дадут ход, но Снейп не выполняет даже десятой части своих обязанностей, и я уверен, что суд будет на твоей стороне.

Гарри отодвинул от себя в сторону бокал с соком. Его граненые стенки красиво блестели, играя бликами от огня свечей в люстре, что висела над столом.

— Вы точно уверены, что все согласятся с тем, что усыновить меня решите вы? Избавиться от опеки Снейпа не так уж сложно. Я много раз рассматривал подобный вариант, и приходил к неутешительным выводам. Думаю, что первым, кто захочет перетянуть меня к себе, будет Фадж. В последнее время его влияние совсем ослабло. Слишком много проколов он совершает. К примеру, он умудрился рассориться с гоблинами, и это привело к тому, что налог на хранение золота в банковской ячейке английского отделения Гринготтса увеличился практически в два раза. Я стану для прессы мальчиком-сиротой, который отчаянно нуждается в новом доме. На место Снейпа тут же слетится стая стервятников

— Ты не хочешь, чтобы я был твоим отцом? — в голосе Каркарова прозвучала печаль.

Сердце в груди Гарри дрогнуло. Он действительно запутался в том, можно ли доверять тому поведению, что демонстрирует Каркаров, или это все разыгранный спектакль. Поттер прекрасно понимал, что играть на его чувствах слишком легко. Ему всегда не хватало тепла, и он ненавидел себя за то, что начинал сразу же тянуться к людям, которые продемонстрировали ему хоть немного своего расположения.

— Хочу… Но вы ведь практически не знаете меня… На самом деле, я монстр. Для вас было бы безопаснее держаться от меня подальше.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что это правда! — воскликнул Гарри.

— То, что ты владеешь парселтангом, не делает из тебя чудовище, — возразил директор.

— У меня еще бывают неконтролируемый выбросы магии, и я вечно нахожу какие-нибудь приключения. К тому же на моем попечении находится очень необычная собака. Стоит ли упоминать, что, когда возродится Волдеморт, я стану для него целью номер один.

— Все это я уже знаю, и меня не страшит подобное.

Гарри встал со своего кресла и подошел к директору. Он поднял голову за подбородок и пристально посмотрел в глаза.

— Я, правда, дорог для вас как человек, как просто Гарри, а не как ресурс?

— Конечно же, ты важен для меня! Откуда подобные глупости?!

— Тогда позвольте мне взглянуть самому.

— Что? — Каркаров удивленно посмотрел на мальчика.

Гарри положил руку на щеку директору.

— Извините.

Сила дементора, так долго сдерживаемая, поднялась в нем по первому требованию. Это было нечто мрачное, холодное и очень голодное. Гарри усмирил в себе эти чувства и потянулся всем своим существом к эмоциям директора.

Нечто жаркое побежало по его венам, заискрилось где-то у него внутри, засияло множеством оттенков. Первым ощущением была эйфория. Сильная, дурманящая, всепоглощающая. Ее тут же сменила жажда. Будто бы он несколько дней шел под палящим солнцем, и теперь ему милостиво позволили напиться из источника. Но, сколько бы он не выпивал, это казалось недостаточным.

Немного насытившись, он все-таки смог наконец-то увидеть сокрытое.

Каркаров испытывал сильное сожаление от того, что ему не удалось уладить дела с усыновлением быстро и без проволочек. Он действительно хотел, чтобы Гарри стал его сыном, но корыстные желания в нем тесно переплетались с желанием позаботиться и помочь. От этого странного сочетания стало не по себе. Гарри поспешно оторвал свою руку от лица директора.

Разочарование. Первая эмоция, что появилась в нем самом. Гарри безумно хотел, чтобы действия Каркарова были обусловлены только душевными порывами, но глупо было сбрасывать со счетов возможную выгоду.

Больно не было. Почему-то стало спокойно, будто бы сложная задача разрешилась сама собой. Каркаров не был плохим, он так же не был хорошим. Глупо пытаться кого-то идеализировать. Директор просто человек. Со своими слабыми и сильными сторонами.

Горечь. Где-то внутри. Едва ощутимая, но едкая, словно кислота. Каркаров любил его, но он так же видел в нем решение многих проблем. Он был бы хорошим опекуном или родителем. Возможно, директор мог бы предложить ему гораздо больше, чем кто-либо.

Нечто горячее, удушающее все еще не исчезло из его груди. Странное, обжигающее пламя зарождалось в нем, вытесняя любые напоминания о том холоде, который он ощущал после того, как выпустил силу дементора.

Поттер посмотрел на директора. Тот сидел в той же позе, что и до этого. Его глаза были расширены. Его тело сотрясала крупная дрожь. Он был объят страхом. Гарри, сам того не желая, поднял на поверхность худшие воспоминания директора.

Мальчик хотел успокоить его, но когда он сделал к нему шаг, тот сильнее вжался в спинку кресла.

— Я не причиню вам больше вреда, — пообещал Гарри. — Я всего лишь хотел узнать ваши мотивы. Теперь вы видите, что я монстр? Я не смогу стать вашим сыном. Мне, правда, жаль. Возможно, это была бы не только взаимовыгодная сделка для нас двоих, и существовал шанс стать семьей друг для друга.

— Я не хочу бояться тебя, — прохрипел директор. — Но я боюсь. Я такой трус… редкостный трус… И я очень боюсь бояться снова… Видеть в тебе его…

Он дрожащей рукой поднял свою палочку со стола и приставил к своему виску.

— Правда не хочу, — прохрипел он, и прежде, чем Гарри успел как-либо отреагировать, произнес: — Обливейт.

На какой-то миг взгляд директора расфокусировался, а сам он обмяк, но спустя несколько мгновений Каркаров вышел из оцепенения, удивленно моргнул и уставился на свою палочку, все еще зажатую в руке.

— Хм, — он растерянно смотрел вокруг. — Ты не знаешь, что я хотел?

— Вообще-то, вы собирались сделать нам горячий шоколад, — тихо ответил Гарри. — Мне действительно жаль, что я не могу стать вашим сыном. Это слишком рискованно для нас двоих, но я этого очень хотел бы.

— Спасибо, — Каркаров грустно улыбнулся. — В любом случае, ты мой наследник. Я уверен, что в предстоящей войне победа будет на твоей стороне и тогда ты сможешь растить в моем доме своих детей. Было бы здорово, если бы я тоже остался в живых. Мне хотелось бы услышать, как кто-то называет меня дедушкой.

— Ну что вы, кто знает, может быть, вы еще сто раз женитесь, и у вас будет много-много детей.

— Какой же ты забавный, — усмехнулся директор. — Кажется, я заболеваю, — пробормотал он. — Что-то меня бьет озноб. Мне на ночь стоит выпить Перечного зелья. И еще какое-то ощущение, что я что-то забыл. Хотя с этими проверками подобное немудрено.

— Наверное, вы перетрудились, — слезы подступили к глазам. — Берегите себя. Если это все, то мне пора возвращаться к себе. Очень хотелось бы лечь спать раньше полуночи.

— Конечно. Не переусердствуй с подготовкой к экзаменам. И еще, — Каркаров потер виски. — Снейп просил разрешения присутствовать на твоей дуэли. Ты ведь сражаешься с Крамом?

— Да.

Директор поморщился. Видимо, заклинание имело побочный эффект в виде мигрени. Гарри очень хотелось как можно скорее покинуть это душное помещение. Находиться рядом с Каркаровым сейчас было просто невыносимо.

— Постарайся продержаться хотя бы две минуты. Виктор очень сильный. Твой уровень пока что ниже, но для второкурсника ты весьма искусен.

— Значит, вы разрешите ему появиться здесь?

— У меня нет причин отказывать ему в подобном.

— Понятно, — Гарри кивнул директору. — Я постараюсь не подвести. До свидания.

Странные желания Снейпа сейчас были где-то совсем на периферии. Хотелось убежать от всего, но прежде от самого себя.

В его спальне уже было темно. Гилберт, закутавшись в одеяло, словно в кокон, по всей видимости, видел уже не первый сон. Гарри тихо прошел к комоду, и, немного порывшись в нем, нашел небольшой нож. Мальчик положил его в нагрудный карман сюртука.

На его собственной кровати, растянувшись во всю длину, спал Гримм. Поттер осторожно погладил его.

— Интересно, твоя ненависть ко мне была бы такой же сильной, как нынешняя любовь, если бы я, например, оказался сыном не Джеймса Поттера, а Северуса Снейпа? Мое имя ведь имеет так много значения.

Гарри поспешно отдернул руку и вышел из комнаты. Спальня Дориана была через три двери от него. Сосед Стана старался проводить в своей комнате как можно меньше времени. Видимо, он очень боялся Дориана.

На стук в дверь никто не ответил, и тогда Поттер сам вошел внутрь. Стан лежал на кровати и листал какой-то журнал на румынском языке.

— О, это ты. А я думал, кого это такого интеллигентного принесло. В рядах «Благоразумных» как-то не принято стучать. Только вламываться. Считай, что ты меня сегодня удивил, — Дориан усмехнулся и отложил журнал в сторону, но, посмотрев на лицо друга, тут же утратил всю веселость. — Гарри, что-то случилось?

— Ты хочешь моей крови?

— Возможно, — Стан пожал плечами. — Но причем тут это?

Поттер достал нож и словно завороженный уставился на него.

— Я хотел бы, чтобы ты выпил немного мой крови.

Дориан неуверенно заерзал на кровати. Видимо он очень колебался, перед тем как дать свой ответ.

— Хорошо, но, признаться, я не вижу в этом смысла.

Гарри снял с себя сюртук, бросил его на стул, а затем с силой провел ножом по предплечью. Красные капли побежали вниз, несколько из них упали на белую простыню. Дориан жадно впился в предоставленный ему дар.

Боль, жжение и умиротворение смешались воедино. Поттер сделал глубокий вдох, а потом блаженно улыбнулся.

— Мы ведь монстры, не так ли? — прошептал он и продолжил, вглядываясь в ярко-алые глаза друга. — Да, монстры… Я не один…

Стан не слушал его бормотания, он был слишком увлечен своей трапезой, потому даже не заметил, как в комнату заглядывал его сосед. Гарри подозревал, что теперь тот скорее предпочтет спать на диване в Общей гостиной, чем останется с Дорианом наедине.

Во всем теле появилась странная легкость. Боль постепенно исчезала. Оставалось только тепло. Наконец-то он почувствовал покой…

— А я ей говорю, знаешь, милая, мое прекрасное тело состоит из сигарет, кофе и секса... — Олег Поляков чуть выпятил грудь вперед и подмигнул своим слушателям. — Она даже потеряла дар речи и так мило покраснела.

— И как долго после этого бедная девушка смеялась? — поинтересовался Гарри с самой беззаботной улыбкой.

— Эй, ты вообще малявка! Тебе не понять подобного! — воскликнул Олег. — Вообще-то, тут собралась компания, в которой делятся опытом большие мальчики. Тебе сюда еще рано.

Гарри приподнял одну бровь.

— Да неужели? Что-то не припомню, чтобы вы покупали у меня специальные зелья, которыми пользуются большие мальчики. Сомневаюсь, что у вас есть хоть какой-то опыт в тех вещах, которые вы сейчас обсуждаете. Слушать вас — значит терять время зря, — Поттер широко улыбнулся и обратился к Виктору, не дожидаясь пока Поляков соберется с мыслями и выдаст что-то хоть отдаленно похожее на достойный ответ. — Мне нужно кое-что обсудить с тобой.

— Хорошо, — Крам охотно встал с диванчика и, махнув друзьям на прощание, пошел за Гарри. — Порой они бывают очень пошлыми, видимо сказывается то, что в нашем отряде совсем нет девочек.

— Не думаю, что это что-то изменило бы, — пожал плечами Поттер. — Например, это не мешает Эдвину рассуждать об идеальных пропорциях женского тела, а Дориану переодеваться перед перед девочками из нашего отряда и ничуть не краснеть, когда он видит, как переодеваются они, комментируя при этом цвет их нижнего белья.

— Извини, конечно, но у тебя и отряд немного…эммм… странный, — к концу предложения Виктор чуть понизил голос. — Я вообще удивляюсь, как ты смог их всех собрать в одном месте, и почему они до сих пор не поубивали друг друга.

— Ну что ты, — усмехнулся Гарри. — Собрать их просто. Я же сам не от мира сего. Так что у меня нюх на подобных мне людей.

— Знаешь, с учетом того, что меня тоже можно в некотором роде отнести к твоему окружению, то мне уже страшно. Видимо, и у меня есть какие-то отклонения за рамки нормы.

— Конечно же, есть! — воскликнул Поттер. — Такого сумасшедшего фанатика квиддича, как ты, я еще ни разу не встречал.

Виктор запрокинул голову назад и громко рассмеялся.

— В этом ты прав. В последнее время выматываюсь на профессиональных тренировках до такой степени, что едва держусь на метле. Тренер даже боится выпускать меня на поле.

— Не слышу в твоем голосе негодования по этому поводу, — улыбнулся Гарри.

— Мне действительно нравится квиддич, но я не уверен, что хотел бы стать профессиональным игроком.

— Почему?

— Потому, что я вряд ли проиграю всю жизнь в квиддич. Карьера ловцов чаще всего заканчивается лет в тридцать — тридцать пять. Потом, если все годы до этого не разбрасывался деньгами на ветер, то на собранные средства можно спокойно прожить от десяти до двадцати лет, в зависимости от того, за какую команду играл до этого. А что потом? Повезет, если получится стать тренером, а если нет, то куда идти? Без профессии, без опыта работы, но с привычкой получать много денег? Скоро нужно будет определяться с выбором профессии, но я не знаю, куда именно мне стоит податься, и чем заниматься.

— Я понимаю тебя, — Гарри взъерошил свои волосы. — Я не знаю, какие предметы мне выбрать для изучения в следующем году, но осознаю, что они во многом повлияют на мое будущее. Если в маггловском мире я мечтал стать учителем или социальным работником, то в магическом я не вижу себя в чем-то определенном. Мне нравятся зелья, но я не уверен, что хотел бы каждый день стоять над котлом.

— Думаю, стоит выбрать то, что тебе интересно. Не имеет смысла принуждать себя к чему-либо.

— Спасибо, скорее всего, именно так я и поступлю.

Крам замедлил шаг, а потом остановился.

— Ты, кажется, хотел о чем-то хотел поговорить? — спросил Виктор и слегка нахмурился.

— Да, — кивнул Гарри. — Я слышал, что на днях избили третьекурсника… Если не ошибаюсь, его фамилия Юххонса.

— Возможно, — уклончиво произнес Виктор.

— Так же мне известно, что это сделали из-за того, что он носил на шее медальон со знаком Гриндевальда и рисовал свастику на своих тетрадях.

— К чему ты клонишь?

— Я знаю, что карательный отряд в Дурмстранге возглавляешь ты.

— Эту угрозу нужно пресекать в зародыше, пока она не успела разрастись! Прошло всего примерно пятьдесят лет с момента окончания войны, а все уже стали забывать ее ужасы и принялись перекручивать всю идеологию! Некоторые заявляют, что Гриндевальд был не так уж плох! Можешь себе представить подобное?! А дальше что? Они вытащат его из Нурменгарда, и война начнется вновь?

— Юххоса сильно избили, после чего наложили несколько болезненных проклятий. Я против неоправданной жестокости.

Виктор ударил кулаком по раскрытой ладони.

— Но она оправдана! Такие, как они, просто приведут к тому, что мы останемся на руинах государства. Они все извратят, изменят, сомнут и уничтожат! Ты хочешь, чтобы они привели нас к войне?!

— Но она все равно будет.

— Что?

— Война, — меланхолично произнес Гарри и поправил рукав своего кителя. — Она неминуемо будет. Только не знаю, какой по размеру очаг она захватит, но войны уже не избежать. Новый враг — Волдеморт. Он хуже Гриндевальда. Я очень надеюсь, что своей жестокостью ты никого не подтолкнешь к поиску силы в дебрях Черной магии, которую некоторые по ошибке тоже относят к Темным искусствам.

— Откуда такая уверенность? — в голосе Виктора звучало удивление.

— Потому что мне уже давно купили билет на первый ряд в театр предстоящей бойни, — голос Поттера прозвучал глухо.

— В любом случае, я надеюсь, что успею выбить всю дурь из дурмстранговцев до начала войны. Во время нее будет не до этого, а сейчас у них, быть может, мозги встанут на место.

Виктор посмотрел вниз на свои ботинки.

— У нас скоро будет дуэль.

— Да, — тихо отозвался Гарри. — Прости, но я буду сражаться в полную силу и использую все доступные мне методы, чтобы победить. На дуэльной платформе я забуду о том, что мы друзья.

— Я согласен с этим, — Крам робко улыбнулся. — Я и сам планировал так действовать. Пожалуй, ты будешь самым опасным из моих соперников за все время.

— Весьма сомневаюсь в этом, — Гарри покачал головой. — У старшекурсников куда больше знаний, чем у меня.

— Дело не в этом, — Виктор чуть откинул голову назад. — Я не раз наблюдал твои дуэли. Когда ты сражаешься, то делаешь это очень отчаянно. Не смотря на то, что это, по сути, учебные поединки. Кажется, что ты борешься не на жизнь, а на смерть. Тебя многие боятся, и думаю, что небезосновательно.

— Честно говоря, сомневаюсь, что подобное можно было бы рассматривать как комплимент.

— Мне всегда было интересно, как бы ты сражался, если бы твоим соперником оказался кто-то из твоего отряда.

— Я сам не знаю, — Гарри пожал плечами. — Думаю, мало что изменилось бы. Единственное, что я переживал бы о том, что будет после окончания дуэли. Как это может повлиять на наши отношения.

— А что было бы, если бы кто-то из них победил бы тебя?

Гарри нахмурился и встал рядом с Виктором, опираясь спиной на ту же стену, что и он.

— Я пытался бы их победить. Я хочу стать очень сильным, но вот только без преобразования своего тела с помощью Темных ритуалов. Победить тех, кто сильнее тебя — что может быть интереснее? — Поттер усмехнулся. — Полагаю, можно сказать, что я просто ставлю себе небольшие цели, которые похожи на ступеньки, для достижения главной.

Виктор с любопытством посмотрел на Гарри.

— И какая же цель у тебя сейчас?

— Победить своего опекуна. Он очень сильный соперник. Мне потребуется не один год, чтобы сравниться с ним. Насколько мне известно, Снейп двенадцать лет назад считался одним из лучших дуэлянтов в Англии. Сомневаюсь, что он не совершенствовался за прошедшие годы.

— У тебя сейчас такое кровожадное выражение лица, — заметил Виктор. — Интересные у тебя направляющие. Я вот жду квиддичный матч. Видимо, игры — это мои маленькие ступеньки.

— Каждому свое, — пожал плечами Гарри.

Их разговор был прерван звуком взрыва, который послышался из Общей гостиной. Гарри с Виктором тут же бросились туда. Перед их взором предстала забавная картина. Ангел и Ангела Вуичи сидели в круге из магического розового огня, а над ними летала стайка наколдованных фей и голосом Каркарова читала им лекцию о нормах поведения в школе.

— Что здесь произошло? — поинтересовался Гарри у стоявшего неподалеку Максима Луческу.

— Вчера они украли из кладовой зельеварения какие-то ингредиенты. Видимо, учителя решили их наказать подобным образом. Могу поспорить на что угодно, что иллюзорный огонь — это дело рук господина Перссена, а вот с феями, скорее всего, помогал господин Рихтер. Он часто их использовал, когда создавал специальные тренировочные полигоны.

— Я испугался, что тут что-то серьезное случилось, — вздохнул Виктор. — А тут опять цирк. Не проще ли было бы исключить их?

— А смысл? — нахмурился Поттер. — Они все равно останутся такими же. Страшно представить, каких дел они наворотили бы, если бы были самоучками. Если тут нет больше ничего важного, то я, пожалуй, в библиотеку.

— Я составлю тебе компанию, — из-за спины прозвучал тихий голос Альберта. Гарри непроизвольно вздрогнул.

Грегорович всегда умел появляться совершенно внезапно. Не менее легко он умел теряться в толпе. Гарри порой серьезно задумывался над тем, насколько же он опасен. Альберт никогда не демонстрировал в дуэлях полную силу и проигрывал за несколько этапов до финальных поединков. Но следовало учитывать то, что он был всего лишь младшекурсником. Грегорович всегда сражался в полсилы, будто бы с ленью и совершенно апатично относился к окружающему миру. Но на втором курсе он смог наложить качественное Империо на четырех человек и благополучно стер память своим друзьям, и именно это было весьма показательным для Поттера.

— Хорошо, — кивнул Гарри. — Я просто хотел немного посмотреть дополнительную литературу по зельеварению.

— Я это уже понял, — отстраненно отозвался Альберт и принялся на ходу очищать какое-то длинное синее перо от грязи. — Думаю, что это станет отличной сердцевиной для одной из моих волшебных палочек.

— А как ты определяешь, что оно годится для этого, а не является просто мусором?

— Все просто, — Альберт широко улыбнулся. — Я чувствую энергетический потенциал какой-либо вещи.

— Если честно, мне это совсем ничего не объясняет.

— Свои ощущения не так просто описать, — заметил Грегорович. — Кстати, ты знаешь, что на исход вашего поединка с Виктором делают ставки.

— В первый раз слышу о подобном, — признался Гарри.

— Я поставил на Крама, — спокойно заявил Грегорович. — Несмотря на то, что он мне не нравится.

Поттер нахмурился.

— Мог бы хотя бы попытаться поддержать меня.

— Зачем? — пожал плечами Альберт. — Я уверен в том, что Виктор выиграет. Я всегда на твоей стороне, но мои дружеские чувства не должны мешать зарабатывать мне деньги.

— Мог бы просто промолчать об этом.

— А смысл? Хочешь, я за тебя сделаю от своего имени еще одну ставку? Тебе лишние средства тоже не помешают.

— Нет! В любом случае, это звучит слишком цинично, — возмутился Гарри.

— Возможно, — ответил Альберт, продолжая сосредоточено чистить перо.

— Но тебя это ничуть не трогает.

— Конечно, ты же не обижаешься на меня.

— Странная логика. Чтобы ты сделал, если бы все-таки обиделся на тебя? — Поттер с любопытством покосился на Грегоровича.

— Сомневаюсь, что подобное произошло бы. В любом случае, ставка уже сделана, и единственный способ опровергнуть мою правоту — это победить Крама.

Гарри насупился и направился к полкам в самом конце зала. За последнюю неделю он просмотрел несколько десятков книг. Он усиленно пытался найти то, что могло бы нейтрализовать составляющие яда, но раз за разом приходил к провалу. Все обнаруженные им рецепты не могли полностью нейтрализовать действие яда. А состав временного противоядия он уже и так знал.

Поттер понял насколько был опрометчив, когда предлагал свою помощь отцу Готта. Он дал ему надежду, но сам ничего не смог добиться. Захотелось побиться головой о столешницу.

Напряжение не покидало его ни на минуту. Произошедшее с Каркаровым упорно не хотело выходить из головы. Гарри периодически ловил себя на мысли, что пытается представить каким отцом был бы директор. Это угнетало.

В конце апреля он так и не поехал к Снейпу. Видеть его не хотелось, тем более тот, скорее всего, поднял бы тему про попытки усыновления Каркаровым. Обсуждать с ним что-то подобное не хотелось, да и гнев за денежный контроль еще не улегся.

Сириус в последние дни тоже выглядел подавленным. Гарри никак не мог понять, с чем именно это связано: то ли с происходящим в Шабаше, то ли с тем, что приближаются летние каникулы, и им придется расстаться на целый месяц.

— О, ты пытаешься найти противоядие к «Viventes in extremis», — Альберт согнулся над столом и забрал часть книг из рук Гарри.

— Как ты догадался?

— Вообще-то я видел у тебя рецепт яда, — Грегорович пожал плечами. — В любом случае, сомневаюсь, что у тебя получится приготовить нейтрализующее противоядие.

— Почему? — Гарри посмотрел на него из-под челки.

— Потому что я знаю его рецепт, — Альберт придвинулся на стуле ближе к столу и наклонился вперед. — Если хочешь, можешь записать. За основу берется кровь другого отравленного этим же ядом, где-то около литра. Она, в окружении горного хрусталя, бирюзы и янтаря в течение дня охлаждается до температуры трех градусов по Цельсию. В первый день часть крови смешивается с профильтрованным отваром из укропа, можжевельника и папоротника, собранного в полнолуние. После этого больному делают укол прямо в шею. На следующий день готовится отвар из листьев лопуха, подорожника, крапивы и цветов бузины. Затем процедура повторяется. На третий день, делается выжимка из татарника колючего. Сыворотку, полученную от смешения с ним, нужно принимать внутрь… В общем, лечение, как таковое, занимает семь дней. Только вот всю эту неделю человек, которого исцеляют, испытывает сильнейшую лихорадку и ему кажется, что смерть предпочтительнее этой муки, — Грегорович отодвинулся назад. — Ты готов рискнуть чьей-то жизнью ради спасения другой?

— Яд мог бы принять и я сам.

— Конечно, только вот после этого сомнительно, что ты смог бы держать в руках черпак. Про нож я вообще молчу, — Грегорович покачал головой. — Я рекомендую тебе бросить всю эту затею. Предполагаю, что ты хочешь помочь Гилберту, но тебе просто не хватит для этого сил. Да и риск, сопряженный с этим слишком велик. Подобное может принести куда больше боли, чем удовлетворения. Понимаешь?

— Я обещал, — Гарри с упрямым выражением лица уставился на Альберта. — У меня пока еще есть время. Я попытаюсь найти другой способ нейтрализовать действие зелья.

— Лучше бы ты больше думал о себе, — Грегорович покачал головой. — Твой альтруизм не принесет тебе дополнительных очков. Твои старания никто не оценит. Не усложняй свою жизнь.

— Спасибо за совет, но я сам в состоянии разобраться с тем, что мне делать.

Гарри схватил свою сумку и выбежал из библиотеки. Вернувшись в свою спальню, он закутался в одеяло и попытался уснуть, но вместо этого долго ворочался в своей постели, мучаясь от головной боли. Когда же Поттер наконец-то задремал, то ему почему-то приснилось, что он оказался запертым на Грани и, сколько бы ни пытался найти выход, ему это не удавалось. Проводник за ним тоже не пришел.

* * *

Четвертого мая в шесть часов вечера в Дуэльном зале собралось много народа. Все забросили подготовку к экзаменам, только лишь для того, чтобы не пропустить поединки. Чаще всего итоговые сражения проводились в конце апреля, но в этом году они сместились на несколько дней вперед.

Когда Гарри вместе с Виктором вошел в зал, то увидел, что Снейп и Каркаров стоят неподалеку от дуэльного подиума. Поблизости от них расположились члены отряда Благоразумных.

Такое большее количество зрителей нервировало. Наличие Снейпа делало напряжение еще более сильным.

— Удачи, — криво усмехнулся он подопечному, после того, как внимательно рассмотрел Крама. — Без нее ты вряд ли справишься.

Эти слова резанули по самолюбию куда сильнее, чем он мог ожидать от себя. Внезапно Офелия появилась откуда-то из-за спины Снейпа, и решительно наступила ему со всей силы на ногу.

— Ой, извините, не заметила вас, — произнесла цыганка и широко улыбнулась. — Знаете, у меня есть такая привычка: в упор не видеть незначительных личностей. Может быть, и вы относитесь к ним? — не дожидаясь ответа, она повернулась к Гарри и без всякого стеснения чмокнула его в щеку. — Давай заканчивай со всеми делами поскорее. Я совсем запуталась с вопросами по Чарам, а лучше тебя мне их никто не объяснит.

Каркаров расхохотался.

— Никогда не слышал, чтобы кто-то извинялся подобным образом, — он погрозил указательным пальцем. — Юная леди, что же вы так не учтивы?

— Господин Каркаров, я просто сказала правду и даже честно призналась про наличие у себя не очень хорошей привычки. Совсем не понимаю, за что вы меня ругаете, — с невинным выражением на лице произнесла Офелия.

— Молодец, — Каркаров погладил ее по голове. — Далеко пойдешь.

— Я полагал, что в Дурмстранге студентам пытаются привить хоть какие-то правила приличия, а не поощряют за их вопиющее нарушение, — процедил Снейп сквозь зубы.

— Здесь учат жизни, — спокойно парировал Каркаров. — А так же защищать близких и дорогих людей.

Устроенное представление немного подняло настроение Гарри. На подиум он поднялся с улыбкой, но после того, как прозвучал сигнал, призывающий к началу дуэли, Поттер тут же растерял всю прежнюю веселость.

Виктор атаковал первым. Заклинание хлыста чуть ли не задело правую руку, Гарри спасли только инстинкты, которые вовремя побудили его отпрыгнуть в сторону. Снейп вместе со всей публикой просто перестал для него существовать. Азарт, адреналин и желание победить сузило восприятие мира до дуэльного подиума и соперника на нем.

Поттер без колебаний отправил в Крама ломающее кости проклятье. Виктор успел использовать контрзаклятие и ответил чарами подножки.

Гарри едва не попался на эту уловку. Он послал в ответ Огненный буран, но тот был искусно нейтрализован Водяным заслоном.

Чьи-то крики доносились откуда-то издалека. Победить, одолеть, доказать, что он способен на многое. Это будоражило его сильнее любого алкоголя и наркотика. Даже во время игры в квиддич он не испытывал подобного. Это было наслаждение от боя с сильным соперником.

Избежав попадания в собственные ноги заклятия Ледяных игл, Гарри перекатился вперед и попытался сбить соперника на пол направленным сильным потоком обжигающе горячего ветра, но Виктор устоял, правда, по покрасневшей коже было видно, с каким трудом ему это далось.

Крам бросил им под ноги взрывное заклинание. Деревянный подиум, как того и следовало ожидать, обвалился. Палочка вылетела из рук Гарри, он попытался найти ее, но Виктор, что есть силы, вцепился в его руку мертвой хваткой. Поттер заметил, что и у него нет волшебной палочки. Они оказались в равных условиях.

Гарри попытался ударить его коленом под дых, превозмогая сильную боль в своем запястье, но Виктор блокировал его ногу.

Единственное, что было возможно в его далеко не самом удобном положении — это ударить головой своего соперника в нос. Гарри для этого пришлось даже немного вытянуться вверх для того, чтобы точно достать лбом до носа Виктора.

Было больно, но сдавленный стон Крам говорил о том, что ему досталось сильнее. Он чуть ослабил свою хватку. Этого было достаточно для того, чтобы Поттер сумел вывернуться и отскочить в сторону.

Осколки подиума очень мешали. Гарри постоянно боялся споткнуться о них и упасть. Палочки тоже не было видно.

Виктор снова бросился на Поттера. Удар пришелся в челюсть. Рот заполнился кровью. Гарри ответил на это ударом под дых, но он получился куда слабее, чем он ожидал.

Крам был сильнее него. Использовать силу дементора прямо сейчас не хотелось. Во-первых, это было равносильно демонстрации ее перед всей школой, а во-вторых, Виктор сражался без использования каких-либо трюков.

Поттеру удалось сосредоточиться и отбросить от себя Крама беспалочковой магией, но толчок почему-то оказался достаточно слабым. Возможно, подсознательно Гарри не хотел ему вредить. Скорее всего, если бы на месте Виктора был другой соперник, то его магия давно взбунтовалась бы и расценила происходящее, как угрозу жизни.

Гарри отчаянно бросился вперед и попытался повалить Виктора, ударив его всем корпусом, но тот с силой двинул его кулаком куда-то в район переносицы. Прежде, чем Поттер потерял сознание, ему показалось, что он услышал чей-то испуганный вскрик.

Когда Гарри открыл глаза, рядом с ним уже суетилась госпожа Мягкова. Чуть поодаль сидел Виктор и внимательно слушал какие-то наставления господина Пришейухова. Снейп стоял на расстоянии метра. По его выражению лица нельзя было ничего сказать: оно было обыденно недовольным.

Позади госпожи Мягковой маячили члены отряда Благоразумных. Девочки поглядывали на него с беспокойством, Эдвин и Дориан просто внимательно смотрели на него, а вот Альберт выглядел довольным.

-…сколько можно повторять, что это школа, а не ринг! — причитала госпожа Мягкова. — Можешь вставать, мальчик мой, твой нос теперь на месте, а вот щеку будешь смазывать изнутри по четыре раза в день сегодня и завтра, — с этими словами она впихнула ему в руки большую банку с мазью, которой бы хватило и на месяц постоянного использования.

Когда младшая целительница, собрав медикаменты, отошла от него в сторону, Снейп все же подошел к Гарри.

— Ты проиграл, — констатировал он.

— Потерпел поражение, — поправил его Поттер.

Перевязанное запястье болело. Гарри надеялся, что это продлиться недолго, ибо в таком состоянии писать было невозможно.

— Этот парень — твой враг? — поинтересовался Снейп.

— Нет, друг, — ответил Гарри.

Снейп удивленно уставился на него, потом повернул голову в сторону Виктора, после чего снова перевел взгляд на своего подопечного.

— Никогда не думал, что друзья способны сражаться с подобным ожесточением. Даже в пары на Защите от Темных Искусств учителя в Хогвартсе стараются ставить студентов из разных факультетов, чтобы добиться какого-то результата.

— Вы в Дурмстранге, — ухмыльнулся Дориан. — Несмотря на то, что я лучший друг Гарри, он отправлял меня в Лечебное крыло несколько раз.

— Кто бы говорил, — пробубнил Поттер, поднимаясь с пола.

Виктор тоже встал со своего места и подошел к Гарри.

— Это была отличная дуэль, — усмехнулся он. — Я хорошо сдам экзамены и точно займу место Главы школы.

Гарри усмехнулся и пожал ему руку.

— Я претендую на место Главы факультета, но в следующем году, я тебя точно одолею. Не забудь об этом.

— Буду ждать с нетерпением!

Снейп только лишь изогнул бровь.

— Это не школа, а какое-то учреждение для желающих почесать кулаки.

— Вы правы, — Офелия вновь наступила Снейпу на ногу. — Ой, извините, опять не заметила. В любом случае, я забираю Гарри. Он мне еще должен помочь с Чарами. Думаю, моя спальня самое подходящее для этого место.

И не дав никому опомниться, Чермак потянула Поттера за собой. Гарри осталось только махнуть здоровой рукой Снейпу на прощание.

У себя Офелия накормила его шоколадной пастой и напоила кофе. Через какое-то время к ним присоединились и остальные члены отряда.

Гарри почему-то совсем не ощущал чувства поражения. Ему просто хотелось стать сильнее. А еще он был искренне благодарен судьбе за таких отличных друзей.

А через шесть дней, утром десятого мая недалеко от выхода со стадиона города Шабаша был найден труп мэра города. Рядом с телом обнаружили разбитое зеркало и множество рун, написанных его кровью.

В Шабаше поднялась паника.

_________________________________________________________________________________________

В группе http://vk.com/myworlds_yourdespair новые рисунки и коллажи к данному фанфику

Дурмстранг и Хогвартс отличались друг от друга, как небо и земля. Снейп не был уверен, какому учебному заведению он отдал бы свое предпочтение.

Хогвартс был похож на волшебный замок из средневековых легенд: на стенах висело множество картин и старинных гобеленов, в коридорах позвякивали рыцарские доспехи, которые, казалось, вот-вот оживут, в башнях факультетов летали призраки, в кабинете директора лежала говорящая шляпа, а в Большом зале на столах всегда позолоченная посуда и кубки… Все эти элементы создавали атмосферу чего-то необычного, возвышенного, аристократического. В замке всегда было полно потайных ходов, исчезающих и внезапно появляющихся классов.

Дурмстранг же был его полной противоположностью. Никаких излишеств или стремлений к эпатажу. Только самое необходимое. В коридорах — канделябры со свечами, в столовой — обычная посуда, в одежде — одинаковая женская и мужская форма. Единственное, что тут выделяло из однообразной толпы похожих друг на друга, — это собственные достижения.

Здесь не имело значения, какая у тебя фамилия или сколько средств на твоем счету в банке. Важно было лишь, что ты из себя представляешь. Снейп предполагал, что если бы ему довелось здесь учиться, возможно, его подростковые годы были бы более счастливым. Хотя он не представлял себя без Лили. Да и попасть в эту школу, не имея денег, было невозможно.

Глупо представлять, что могло бы быть, без каких-либо шансов изменить хоть что-то. Но если бы кто-то позволил ему загадать желание, то он ответил бы, что хотел бы изменить жизнь с того момента, когда он сел на шаткий табурет в Большом зале и надел Распределяющую шляпу. Он обязательно попросился бы на Когтевран. Тогда бы он никогда не стал Пожирателем. Лили была бы с ним, а не с проклятым Поттером. И после выпуска, он, скорее всего, увез бы ее в Штаты, чтобы уберечь от войны в Англии и сбежать с континента, как можно дальше. Они обрели бы свое счастье, его руки не были бы в крови, а Лили осталась бы в живых…

Снейп чуть тряхнул головой, отгоняя навязчивые образы; он прибыл в Дурмстранг не за тем, чтобы загружать свою голову эмоциональным мусором.

Каркаров встретил его около камина в своем кабинете. На полу лежал медвежонок и безразлично смотрел на гостя.

— Вечер добрый, Северус.

— Здравствуй, Игорь. Мне всегда было интересно: заводить каких-то экстравагантных животных — это необходимая особенность характера, которая должна у человека, который претендует на должность директора?

— Отнюдь, — Каркаров отрицательно покачал головой. — Это медвежонок не мой. Он живет в этом замке с самого его основания, тогда как феникс Дамблдора искренне привязан только к нему.

— Странности есть не только в Хогвартсе, — заметил Снейп. — Интересно, почему еще никто не попробовал изучить это существо?

Медвежонок поднял голову и демонстративно зевнул, ненароком обнажив свои зубы.

— Я вообще сомневаюсь, что он — зверь. Порой, я не уверен в том, что он живой, хотя еды поглощает немереное количество. Что ж, это все пустяки. Думаю, что цель твоего визита — понаблюдать за дуэлью Гарри. Уже пора идти в зал, — он чуть приостановился. — Я считаю, что твое присутствие тут лишнее, ты просто будешь оказывать на Поттера лишнее давление. И, Северус, он сегодня проиграет.

— Я не ожидаю от него чего-то выдающегося.

— Конечно, — пожал плечами Каркаров. — Это и плохо. Было бы хорошо, если бы ты сказал ему пару теплых слов…

— Сентиментальность мне не к лицу, — презрительно фыркнул Снейп. — Не вижу смысла говорить ему о чем-то, что не имеет отношения к моим действительным чувствам. Он всего лишь мальчишка, ответственность за которого взвалили на мои плечи, предварительно не поинтересовавшись, хочу ли чего-то подобного.

— Я уже говорил, что я буду только рад, если ты передашь права опеки над Гарри мне, — напомнил Каркаров.

— Ты хочешь взять на себя ношу, которая тебе не по силам, — резонно заметил Снейп. — В любом случае, Поттер большую часть времени находится в твоей альма-матер. Хочешь нянькаться с ним — пожалуйста, возможностей для этого у тебя полно.

Каркаров криво усмехнулся.

— Ты отвратительный человек, Северус.

— До тебя это так долго доходило? Я боюсь за уровень образования в Дурмстранге; если уж разум директора так долго анализировал информацию, то что говорить о студентах…

— Угостил бы я тебя хорошим проклятьем, да вот только не хочется подавать плохой пример ученикам. Только вчера два пятикурсника решили устроить дуэль в коридоре общежития, вместо того, чтобы отправиться в тренировочный зал! Виктор быстро их разнял. На их счастье, Гарри не было рядом с Крамом, иначе им не поздоровилось бы. Поттер всегда умел придумывать изощренные наказания. Виктор обычно ограничивается нотациями.

Снейп изогнул бровь.

— И что, кто-то слушается Поттера? — его удивление было искренним.

— Конечно, он Глава факультета. У него есть власть, которая заслужена им. Все это понимают, — объяснил Каркаров.

— Он ребенок, который гораздо младше большей части студентов Дурмстранга. Мне кажется странным, что кто-то воспринимает его всерьез, за исключением ровесников.

— Ты заблуждаешься, Северус, — Каркаров нахмурился. — Гарри считается опасным соперником, он смог собрать около себя отряд из совершенно противоположных по характеру людей. Так же не стоит сбрасывать со счетов то, что Поттер весьма преуспевает в учебе и квиддиче.

Зельевар на это ничего не ответил, лишь недовольно поджал губы. Он явно не стал бы подчиняться какому-то мальчишке.

Дуэльный зал понравился Снейпу: широкий, просторный, без каких-либо излишеств, с широким деревянным подиумом в центре.

Ученики расступались перед Каркаровым, давая ему возможность спокойно проходить вперед. Друзья Поттера уже стояли около подиума и в томительном ожидании поглядывали на дверь, провожая глазами всех, кто входил в зал. Следует заметить, что подобным образом вели себя не только они.

Снейпу откровенно не нравились друзья его подопечного. Они были слишком странными, своевольными и непредсказуемыми. Хождение отпрыска цыганского племени по его ногам только подтвердило это.

Правила и законы Дурмстранга Снейпу было понять сложно. Например, то, что Каркаров тоже делал ставку на тотализаторе до начала дуэли, несколько шокировало его. Даже со своей сверхциничностью он никогда бы так не поступил, но, похоже, здесь к этому все относились нормально.

Сам поединок оставил у Снейпа смешанные чувства. Поттер сражался очень хорошо для своего возраста, как бы ни хотелось зельевару признавать этот прискорбный факт. Но поразило его другое: поединок не закончился с потерей оружия. Пожалуй, в Хогвартсе никто бы и не задумался, что на соперника можно кинуться с голыми руками. Возможно, только сейчас зельевар стал понимать, что подразумевал Каркаров, когда говорил, что тут учат жизни. Пожалуй, в Хогвартсе никто никогда не пытался вдолбить в юные головы такую простую вещь, как то, что во всем нужно идти до конца, чего бы это ни стоило и прилагать для этого максимум усилий.

Ожесточенность и агрессия на лицах соперников тоже стала для Снейпа откровением. Раньше он не раз видел, как подопечный злился, но то, что он видел сейчас, было совершенно иным по своей природе.

— Гарри проиграет, — спокойный голос с легким английским акцентом раздался откуда-то со стороны левого локтя.

Снейп несколько раз покосился вниз, пока не понял, что именно с ним разговаривает Альберт.

— В наше время в друзей верили до последнего. Или, быть может, Поттер для вас ничего не значит? — кривая усмешка исказило лицо зельевара.

— Дело не в этом, — как ни в чем не бывало, отмахнулся Альберт. — Гарри не хочет победить. Разве вы этого не видите? Пожелай он — и от Виктора не осталось бы ничего. Эта игра в благородство в данном случае неуместна, хотя быть Главой школы тоже сомнительная радость, — после удара Виктора Гарри потерял сознание. — О, я же говорил, что проиграет.

— Вы не нашли себе другого собеседника, мистер Грегорович? — едко осведомился Снейп.

Альберт широко улыбнулся ему.

— Если вы сами знаете ответ на вопрос, сэр, то зачем задаете его?

Мальчишка с каждой минутой все больше и больше его раздражал. Сильнее всего из себя выводил пронзительный, тяжелый и совсем не детский взгляд чуть замутненных глаз.

— На вашем месте я бы более пристально смотрел на Эдвина, чем на Гарри, сэр.

— И почему же?

— Потому, что именно Эрстед, а не Поттер убьет вас, — пожал плечами Альберт.

— Этот мальчишка? — хмыкнул Снейп. — Сомневаюсь в его выдающихся способностях.

— Зря. Когда-то он станет старше и опаснее, а вы старее и слабее. Он не из тех, кто забывает обиды.

— В любом случае, зачем вы говорите мне об этом, мистер Грегорович?

— Все просто, — Альберт начал перекатываться с пятки на носок. — Потому, что Гарри считает, что все должно быть честно. Я дал вам информацию, а остальное меня больше не касается.

— Для чего это вам?

— Элементарно, — голос Грегоровича стал приглушеннее. — Мы преследуем с вами схожие цели, но используем разные методы. Я не ошибусь, если предположу, что вы защищаете его для того, чтобы он потом защитил других.

— Тогда вы не его друг, — голос Снейпа был полон яда. — Пытаетесь выиграть себе дополнительные очки за счет подобных отношений?

Грегорович в ответ и бровью не повел.

— Я вряд ли получу больше, чем дам. Знаете, в дружбе, как и в любых других отношениях, каждый преследует свои цели. Я выбрал для себя роль Тени Гарри Поттера и собираюсь ей следовать.

— Мне кажется, или вы слишком откровенны с посторонним человеком? Не боитесь, что я могу рассказать о нашем разговоре?

Альберт позволил себе тихо рассмеяться.

— Вы так жаждете проверить, кому из нас Гарри больше доверяет? — серьезным тоном произнес Грегорович. — Я говорю вам об этом для того, чтобы вы понимали, что ваш подопечный имеет защиту, в том числе и от вас, пусть он даже и не подозревает об этом.

— То есть, если я буду вести себя плохо с Поттером, то вы убьете меня, мистер Грегорович?

— Конечно, нет, — Альберт с сомнением посмотрел на свои руки. — Я помогу Эдвину это сделать.

— Звучит весьма самонадеянно.

— Не стоит недооценивать противника, — Грегорович сверкнул глазами, которые, на какой-то миг, изменили свой цвет на янтарный. — Я могу уничтожить вас. Причины, по которым я этого до сих пор не сделал, вам уже известны. Но учтите, при желании я могу сделать так, чтобы ваша смерть стала отличной мотивацией для Гарри, чтобы двигаться вперед.

— Как бы вы ни рассуждали сейчас, — Снейп презрительно сплюнул в сторону, — я вижу перед собой только ребенка, который решил по ошибке, что сможет тягаться со взрослым соперником, и надеется, что сможет представлять для него какую-то угрозу.

Холодный взгляд Альберта ничуть не изменился.

— Я не боюсь вас, мистер Снейп. Я слишком хорошо вижу вашу суть.

— Ну, тогда охарактеризуй меня.

Мальчик задумался на несколько секунд. Снейп ожидал, что его назовут отвратительным, мерзким, злобным, противным, невыносимым или ублюдочным, но ответ Грегоровича выбил его из колеи.

— Непрощенный.

Снейп заметил, что целительница привела в чувство Гарри и теперь что-то объясняла ему.

— — Полагаю, наш разговор закончен. Надеюсь, что мы с вами встретимся не скоро, — Альберт, не дожидаясь ответной реплики со стороны своего собеседника, поспешил к друзьям, оставив Снейпа одного.

Зельевар был выбит из колеи. Он подошел к своему подопечному, о чем-то с ним заговорил, но странный паренек все время не выходил у него из головы. Мог ли Грегорович быть неучтенным фактором в предстоящей игре?! Снейп допускал это. Особенно, если друзья имеют на Поттера сильное влияние.

Все это не нравилось зельевару. Если он правильно понял Грегоровича, то тот практически прямо сказал ему о том, что Снейпа терпят рядом с Гарри только потому, что он может помочь защитить их друга. Подобное чувство было… омерзительным? Будто бы в руках этой горстки детей была какая-то власть.

Из Дурмстранга Снейп уходил со смешанными чувствами.

* * *

Дамблдор не появлялся в Хогвартсе две недели. Возможно, он все же присутствовал в замке, но по ночам, поэтому, его никто не видел.

Отсутствию директора никто не был рад. Приближалось время сдачи экзаменов, и вот-вот, со дня на день, в замок должна была прибыть комиссия из Министерства, с которой никто из преподавателей не хотел иметь дело.

Как только директор вернулся, он сразу же вызвал к себе Снейпа. Зельевару оставалось только недоумевать, зачем он потребовался Дамблдору.

— Проходи, мой мальчик. Чай, кофе, сок, печенье?

— У меня еще не закончены контрольные задания для второго курса по зельеварению, так что я предпочел бы, чтобы мы сразу перешли к сути разговора.

Дамблдор чуть нахмурился и укоризненно посмотрел на Снейпа.

— Так ведь с прошлого года должны были остаться варианты.

— В этом я решил их усложнить. Прошлый курс показал неожиданно высокие результаты, что само по себе удивительно в этом рассаднике идиотов.

Директор покачал указательным пальцем.

— Нельзя так нелестно отзываться о детях. Они — цветы жизни.

— О да, помесь мандрагоры и дьявольских силков, — Снейп неодобрительно покосился на чашку с чаем, которая сама ткнулась в его руку. — Может, расскажите, зачем я здесь, или продолжите читать мне мораль о человеколюбии?

Дверца маленького шкафчика со щелчком открылась и оттуда выплыла чаша Омута памяти.

— Ты слышал об убийстве мэра Шабаша? — поинтересовался директор.

— Да.

— Так вот, последствия у этого события довольно таки неожиданные. Но перед тем как мы их обсудим…— Дамблдор задумчиво почесал бороду и продолжил: — Что можешь сказать о дуэли Гарри?

— Ничего впечатляющего. Он проиграл. Единственное, что, пожалуй, меня удивило, это ожесточенность, с которой проходят поединки: потеряв волшебную палочку, они переходят в рукопашную, — зельевар рассеянно начал постукивать пальцами по столешнице.

Дамблдор откинулся на спинку кресла. Вся его поза, казалось, была, расслабленной.

— Я раньше думал о том, правильно ли мы сделали, позволив Гарри поступить в Дурмстранг. Теперь я уверен, что не ошибся с этим.

— Почему? — заявление директора озадачило Снейпа.

— Вряд ли в Хогвартсе он смог бы стать настоящим бойцом, — с грустью в голосе произнес Дамблдор. — В Дурмсранге их учат сражаться, биться до последнего, использовать все доступные возможности, чтобы одержать победу. В Хогвартсе же царит беззаботность. Здесь есть противостояние между факультетами, но здоровой конкуренцией это не назовешь. Полагаю, Гарри выйдет из стен Дурмстранга более приспособленным к тому, что его ожидает в будущем.

— Я не исключаю этого, — Снейп пожал плечами.

Серебряный колокольчик на столе директора тихо звякнул. Дамблдор чуть тряхнул головой, отгоняя какие-то мысли, и обратил внимание на своего собеседника.

— Ты слышал о том, что в Шабаше орудует какой-то маньяк? — поинтересовался директор. — Так вот, на днях был убит мэр этого города. Предположительно, преступником является Сириус Блэк.

— Уже прошло несколько месяцев с первого убйства. Всегда полагал, что в авроры идут тупицы. Происходящее отличное подтверждение этому. Спустя столько времени они так и не установили личность преступника.

— Ты, как всегда, резок в высказываниях, — Дамблдор сделал большой глоток из своей чашки и надкусил конфету. — Только вот пока Блэк остается главным подозреваемым, Министерство Магической Британии чувствует себя виноватым. По сути, это ведь они не смогли предотвратить побег, и, следовательно, ответственность за происходящее лежит на них. Шабаш небольшой город, Аврорат там занимается в основном таможенными преступлениями и разнимает пьяные драки.

Снейп никогда не любил политические игры. Он считал их слишком безответственными, потому что подобное влияет на слишком большое количество людей. Снейп уже был свидетелем того, как Волдеморт ловко плел свои интриги в Министерстве и, вовремя дергая за определенные ниточки, приводил в действие те или иные механизмы, и добивался принятия удобных для него законов. Тогда большое количество людей пострадали из-за этого.

— И какие последствия будут у подобного?

— Все просто, — чашка с громким звоном опустилась на блюдечко, несколько янтарных капелек скатилось по керамической стенке вниз. — Министерство Англии предоставляет нескольких авроров в распоряжение Шабаша для помощи в расследовании, и они хотят использовать дементоров для охраны города. Стражи Азкабана всегда запоминают энергетический след заключенных и потом могут с легкостью их отыскать. Фадж рассчитывает, что это поможет им каким-то образом оправдаться.

Снейп прекрасно осознавал, что Министр ухватится за любые возможности, чтобы хоть как-то вернуть свои позиции.

— Вы же понимаете, что все это творит не Сириус Блэк?

— Конечно, — Дамблдор стер пальцем чайные капли и задумчиво принялся рассматривать руки. — Понимаешь, мальчик мой, дело в том, что Фадж предполагает, что Блэк действует в Шабаше именно из-за Поттера. Министр пытался доказать, притом весьма успешно, что Сириус пытается с помощью ритуалов восполнить свои силы, для того чтобы отомстить за своего хозяина и уничтожить Гарри. Он, на последнем собрании в Шабаше, настаивал также на том, чтобы Дурмстранг охраняло несколько дементоров.

— Зачем?! — удивлению Снейп не было предела.

— Для того чтобы получить хотя бы немного внимания. Есть много людей, которые видят в Гарри героя, национальный символ, и человек, который его защищает, автоматически возвышается в глазах других.

— Неужели Каркарову нечего противопоставить ему?

— В данной ситуации он уже проиграл. Не забывай о его прошлом. Фадж весьма недвусмысленно ткнул его в это носом. Министр имел бестактность обвинить Каркарова в содействии Блэку и помощи в убийствах. Конечно, многие сказали Фаджу не разбрасываться подобными обвинениями, не имея каких-либо фактов на руках. Но Каркарову все равно не оставили выбора. С сентября Дурмстранг будут охранять дементоры. И это меня очень беспокоит… — Дамблдор убрал со стола все бумаги в ящик стола.

Зельевар отрешенно следил за действиями директора.

— Почему же?

— Северус, ты когда-нибудь задумывался о том, как именно Блэк сумел сбежать и так быстро найти Гарри? — задумчиво спросил Дамблдор.

— С помощью своей анимагической формы он сумел выбраться из камеры, а потом отправился в Шабаш, где и поджидал Поттера?

— Ты помнишь, что случилось с Гарри в тот день и о той ошибке, которую мы допустили?

— Допрос с Сывороткой Правды? Это сложно забыть.

— Да, Северус, только я часто задумываюсь о том, могло ли это произвести на Гарри такое сильное впечатление, что он в состоянии, близком к шоку, был доставлен в Дурмстранг только на следующее утро, после того как сбежал из поместья, или произошло что-то еще не известное нам?

— Вы что-то подозреваете?

— Возможно, мой мальчик, возможно… Кстати, ты знаешь, в чем сильно ошибается Гарри?

— В том, что постоянно мнит из себя знаменитость, а на деле из себя ничего особенного не представляет? — предположил Снейп.

— Ну что ты, хватит, Северус. Ты же сам не веришь в свои слова, — Дамблдор взмахнул рукой, и чашка исчезла со стола, а на ее место тут же опустился феникс и с тихим курлыканьем уткнулся головой в раскрытую ладонь директора. — Гарри неосознанно ищет того, кто мог бы заменить ему отца. Думаю, он и в Сириусе пытается увидеть нечто подобное.

— И в чем ошибка? Я не вижу в этом ничего страшного. Если он не учится на своих ошибках, то я уж точно ему ничем помочь не могу.

— Нет, дело не в этом. Знаешь ли ты, что если перед мужчиной встанет выбор между жизнью любимой женщины и ребенком, и ответ нужно будет дать сразу, без всяких размышлений, то он, скорее всего, предпочтет первый вариант, — Дамблдор мягко улыбнулся своему питомцу. — Мужчины уверены в том, что любимая родит им еще детей, а вот ребенок никогда не сможет ее заменить. Как это относится к Гарри? Все очень просто — чужого ребенка полюбить куда сложнее, чем своего родного. Я не хотел отдавать опеку над Поттером Каркарову потому, что никто не исключает, что в его жизни может появиться какая-то женщина, которая родит ему своих детей. Тогда Гарри окажется лишним и ненужным. Вряд ли Каркаров ради ребенка откажется от возможности наладить личную жизнь. Искать отца опасно, это может обернуться одиночеством и болью.

— Проще дать ему возможность смириться с фактом, что он сирота?

— Вообще-то, у него есть ты, — усмехнулся директор. — Не стоит забывать об этом. Но на месте Гарри, я стал бы искать того, кто заменил бы мне мать.

— Мать? — переспросил Снейп.

— Да, женщины куда чаще предпочитают детей призрачной возможности любви, — Дамблдор достал из кармана конфету, немного покрутив ее в руках, и забросил себе в рот. — Да, я бы искал себе мать…

Снейпу не понравился тон собеседника, почему-то ему показалось, что директор сказал это неспроста. Какое-то странное угнетающее чувство беспокойства поселилось в его душе, будто бы кто-то заявил ему о неотвратимости надвигающейся бури. Да и не представлял он, как кто-то сможет заменить Лили, стереть ее образ, занять ее место.

Если подобное произойдет, то мальчишка Поттер станет просто предателем…

— Поттер, полагаю, что часа, отведенного на экзамен, для тебя слишком много, раз ты успеваешь параллельно со своим вариантом делать еще и задания Чермак. При этом ты умудрился три раза подсказать Стану, который, кстати, сидит от тебя аж за две парты! Твою активность да в мирные цели! — господин Рихтер нахмурился. — Если подобное повторится, то я отберу твою работу, Поттер. Надеюсь, мы друг друга поняли?

— Да, — Гарри кивнул. — Извините.

Офелия тяжело вздохнула, пододвинула к себе свой лист и что-то принялась писать на нем со страдальческим выражением на лице. Гарри лишь пожал плечами и продолжил описывать общую специфику Темных проклятий, благодаря которой их выделили в отдельную группу из всего многообразия существующих заклинаний.

— Интересно, чем обычное Режущее заклинание отличается от Темномагического рассекающего? — тихо пробормотала Офелия, за что получила слабый удар книгой по голове от господина Рихтера.

— Кажется, я предупреждал, — вкрадчиво произнес преподаватель.

— Так я не списываю, — невинно захлопала глазами Офелия. — Я просто проговорила вопрос вслух. Знаете, так гораздо лучше думается!

— Конечно, конечно, — улыбка господина Рихтера была поистине пугающей. — Полагаю, что если я сейчас случайно сожгу твою работу, то ты в следующий раз будешь думать куда лучше.

— Это жестоко! — возмутилась цыганка и, взяв в руки перьевую ручку, принялась что-то ожесточенно строчить на другой стороне листа.

Оставшееся время до конца экзамена Офелия больше не беспокоила Гарри своими вопросами. За это он был очень благодарен господину Рихтеру. Крайне сложно сосредоточится, когда тебя постоянно дергают по мелочам.

Темные искусства стояли последним экзаменом в этом семестре. Гарри надеялся, что его рейтинг в этом году будет не ниже, чем в прошлом. Ведь иногда вместо подготовки ему приходилось зависать в лаборатории, чтобы сварить зелья для продажи.

Май неумолимо близился к концу, и Гримм с каждым днем становился все грустнее и грустнее Гарри все-таки решил оставить его в Дурмстранге на предстоящее лето. Забирать его из замка, когда в Шабаше полно авроров, было просто безрассудно. Поттер был уверен, что Люпин сможет присмотреть за Сириусом и не даст ему наделать глупостей. А в случае опасности, поможет ему бежать и временно укрыться в лесу.

Поводов для беспокойства у Гарри было предостаточно. Во-первых, он никак не мог понять, с какой целью приходил Снейп, и почему его так интересовала дуэль с Крамом. Во-вторых, в последнее время Альберт стал вести себя гораздо тише, чем обычно. Гарри не считал это хорошим признаком и с опаской размышлял над тем, чем может обернуться его молчание. Третьей, но отнюдь немаловажной проблемой оставался поиск лекарства для Готта.

Поттер очень переживал за то, что ему ничего не удастся обнаружить, и придется прибегать к варварскому способу лечения, о котором ему рассказал Альберт. На самом деле, Гарри был уверен, что, скорее всего, все обернется провалом. Знания Волдеморта в области целительства можно было охарактеризовать как скудные. Он больше смыслил в разрушении. Собственных знаний в зельях ему пока что недоставало. Изготавливать на отлично простые отвары — совсем не то, что делать сложные многокомпонентные составы. Гарри прекрасно понимал, что с чем-то столь трудным не справиться одному. Ему требовались ответственные и умные компаньоны, заинтересованные в результате. На ум приходили только Снейп и господин Мейер. Но Гарри не знал, с кем из них ему лучше обсудить вопрос сотрудничества.

Еще одной причиной, по которой покой Поттеру только снился, был предстоящий бал. Девушки буквально сошли с ума из-за этого. Вместо того чтобы как следует беспокоиться об экзаменах, они постоянно обсуждали фасоны платьев, модные прически, и потенциальных партнеров.

Девочки постоянно хихикали, жеманно улыбались и испытывающе поглядывали на всех парней. Гарри чувствовал себя не в своей тарелке. Ни с того ни с сего к нему вдруг стали проявлять повышенный интерес представительницы слабого пола с первого по третий курс. Будто бы он мог разом пригласить их всех и не делал чего-то подобного по какой-то крайне эгоистичной причине.

Изначально Гарри надеялся, что ему удастся пойти на бал с Офелией или Мирославой, но они уже нашли себе иных кавалеров. Из-за этого Поттеру предстояло найти себе пару где-то еще.

После окончания экзамена Гарри направился прямиком в библиотеку, надеясь до отъезда собрать как можно больше материала по зельеварению. Да и формулы по самотрансфигурации его тоже интересовали.

Знание нескольких языков очень помогало в поиске нужной информации, особенно когда дело касалось истории магии. Так повелось, что каждая страна выставляла какое-то событие в выгодном для себя свете, истина же всегда лежала где-то посередине.

"Однобокость мышления — ваш самый страшный враг", — постоянно повторял господин Брэгг.

Гарри не мог не согласиться с этим. Он тоже считал, что никогда не стоит полагаться лишь на один источник информации. Это же касалось и зельеварения. Порой один и тот же эксперимент описывался совершенно иначе у разных авторов, и причина подобных отличий крылась в какой-нибудь мелочи, которая представляла большую важность.

— Гарри Поттер, ты же идешь на бал? — раздалось откуда-то из-за правого плеча.

— По крайней мере, я туда собираюсь, — мальчик обернулся и внимательно посмотрел на девочку, стоящую напротив него.

Русые волосы, собранные в тугой пучок, карие глаза, невыразительные черты лица и сильный сладкий аромат духов, от которого можно было бы с легкостью задохнуться.

— Я Элиза-Анна Грачевская, учусь на первом курсе.

Гарри не раз слышал о ней от Гилберта. Тот говорил, что у этой девчонки прозвище "Стальные клещи". Она относилась к тому типу людей, которые к поставленной цели готовы идти по трупам, не обращая внимания на окружающих или учиненный ими же хаос. Главное для них — было не упустить желаемое.

Стоило этой девочке почувствовать, что она может на что-то претендовать, как она тут же впивалась в свою жертву мертвой хваткой. Поттеру очень не хотелось быть «пойманным» ею.

— Может быть, пойдешь на бал со мной? — предложила Элиза.

— Прости, но я не могу! — воскликнул Гарри.

— А почему? — девочка подошла к Поттеру практически впритык, единственной преградой между ними служила стопка книг в руках мальчика, которую он не успел положить на стол.

Гарри затравлено оглянулся по сторонам. Никого из совета глав или его отряда поблизости не наблюдалось, и рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось.

— Я хотел пригласить другую девушку, только вот никак не мог решиться... — соврал Гарри, надеясь, что подобного будет достаточно для того, чтобы эта странная девица отстала от него.

— И кого же? — тон Элизы был пугающим. Гарри поймал себя на мысли, что даже общество Снейпа он посчитал бы предпочтительнее того, чтобы находится в одном помещении с этой странной личностью.

— Я не хотел бы обсуждать это сейчас, — пробормотал Гарри, мысленно прикидывая, за сколько времени он сможет добежать до своей спальни, чтобы надежно укрыться ото всех посторонних до начала бала.

— А может быть, ты мне лжешь? — с опасными нотками в голосе поинтересовалась девица.

Где-то между стеллажами промелькнула знакомая темная макушка.

— Я хотел ее пригласить, — тихо прошептал Гарри, надеясь, что он похож на страдающего от неразделенной любви дурака, чем на застигнутого врасплох идиота.

— Тогда сделай это немедленно! Если она откажет, то причин не идти со мной у тебя тоже не будет.

Гарри гулко сглотнул и дал себе зарок никогда не связываться с девушками с Западного факультета: они мастера манипуляций. Поттеру ничего не осталось, кроме как оставить книги на одном из столов и плестись в конец библиотеки.

— Беатриче, ты не хотела бы пойти со мной на бал?

Кадлубек медленно обернулась и окинула внимательным взглядом Гарри из-под своей густой челки.

— Для начала привет, а насчет твоего предложения… я не против. Вообще, мне казалось, что тебя уже кто-то пригласил. В этом году некоторые даже ставки делали на то, с кем же ты пойдешь.

— Надо подумать о том, чтобы прикрыть тотализатор в следующем году, — нахмурился Гарри. — Спасибо, что приняла мое приглашение. Ты даже не представляешь, как я этому рад!

Откуда-то сзади послышался звук удара, а затем бурные ругательства.

— Мне кажется, или я слышала голос Элизы? — пробормотала Беатриче.

— Ты с ней знакома? — удивился Гарри.

— Я с ней вместе жила первый семестр в этом году. Это было далеко не самое лучшее время, — пожаловалась Кадлубек, а потом посмотрела на наручные часы. — Прости, но мне нужно спешить. Каролина сегодня обещала дать нам несколько уроков по правильному наложению макияжа.

— До встречи! — улыбнулся Поттер. — Еще раз спасибо, что приняла мое приглашение!

Беатриче смущенно покраснела и, махнув рукой на прощание, выбежала из библиотеки. Гарри, пожав плечами, направился к столу с намерением хоть немного позаниматься.

Все-таки хорошо быть парнем. Никаких забот о вечернем наряде или макияже. Свое время можно свободно тратить на учебу или квиддич. Поттер придвинул к себе верхний фолиант из внушительной стопки. До закрытия библиотеки он должен был успеть сделать слишком много.

* * *

— Я иду на бал с Новаком, — заявила Мирослава, без стука войдя в спальню Гарри.

Поттер недовольно поморщился, и демонстративно показал брюки, которые держал в руках.

— Твое заявление ни для кого не новость. И вообще, я тут переодеваюсь.

— Я заметила, — усмехнулась Мирослава, но все-таки повернулась лицом к двери. — Но мне кажется, после того, как тебя вся школа видела обнаженным, стыдиться уже нечего.

— Конечно, именно по этой причине на меня может смотреть любой желающий? — пробурчал Гарри. — И вообще, обычно подобное можно услышать от Офелии. Ты, на мой взгляд,… скромнее и тактичнее.

Мирослава звонко рассмеялась.

— Ты ошибаешься во мне.

— Неужели? — Гарри приподнял бровь. — Ты только что разрушила мою уверенность в том, что я хорошо разбираюсь в людях.

— Может быть, попробуешь через суд взыскать с меня компенсацию за моральный ущерб?

— Я рассмотрю этот вариант, — Гарри застегнул пряжку ремня. — Все, я закончил, можешь поворачиваться и присаживаться, куда тебе будет удобнее. Вернемся к нашим баранам, с Новаком что-то не так?

— Да, — Мирослава заняла стул, который стоял у рабочего стола Поттера, и поморщилась, заметив беспорядок, который царил в комнате. — В общем, он пригласил меня не из-за того, что я ему интересна или нравлюсь, а потому, что Новак, видимо, надеется узнать у меня что-нибудь компрометирующее об Альберте. Насколько я поняла, они враждуют.

— Я не знаю, из-за чего все это началось, — Гарри подошел к зеркалу и принялся поправлять китель. — Но Новак, по отношению, к Альберту ведет себя просто по-хамски.

— Почему Эдвин не вмешивается? — возмутилась Мирослава. — Это же происходит на его глазах!

— Полагаю, что Альберт попросил его не лезть в его дела, — Поттер сдвинул пряжку немного вбок и ее краем поцарапал себе палец. — Ауч… Больно же.

Мирослава достала волшебную палочку и тихо прошептала исцеляющее заклинание.

— О, спасибо, — Гарри критически осмотрел себя в зеркале. — Ненавижу балы, — он попытался пригладить свои торчащие вразнобой волосы. — Альберт гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Именно поэтому мне удивительно, почему он терпит подобное отношение к себе. Могу лишь предположить, что Грегорович ждет наиболее удачного момента, чтобы ударить в ответ как можно сильнее.

Беливук разгладила складки на своем темно-синем платье.

— Сомневаюсь, что он способен на что-то подобное.

Гарри не стал никак комментировать последнее заявление. Иногда лучше оставаться в наивном неведенье. Даже сам Поттер в полной мере не представлял, как может быть опасен Альберт. И для него до сих пор оставалось загадкой, почему Грегорович не поставил на место Новака.

— Будь осторожнее с этим горе-кавалером, — предупредил Гарри. — Я постараюсь присмотреть за тобой сегодня, но боюсь, что постоянно не смогу быть рядом.

Мирослава ласково улыбнулась.

— Не волнуйся за меня, — она невесомо чмокнула в щеку Поттера. — Новаку не стоит забывать о том, что я — волк, а не собака. Пусть только тронет меня — растерзаю.

— Не стоит марать об него свои ручки, — Гарри чуть сжал ее ладонь. — Мы всегда сможем постоять за тебя.

Дверь внезапно распахнулась. В комнату влетел раскрасневшийся Дориан.

— Гарри, помоги мне надеть этот Мерлинов парадный китель! — закричал он с порога и внезапно осекся. — Ой, я вам помешал?

— Конечно, — подтвердила Мирослава. — Мы только собирались обсудить наши планы на семейную жизнь, а тут ты появился, как черт из табакерки. Вот что прикажешь с тобой делать?

Дориан растерянно окинул взглядом Беливук и Поттера.

— Ээээ… Вы серьезно?

В комнате раздался оглушительный смех.

— Только ты в это мог поверить, — отдышавшись, Мирослава вытерла выступившие слезы. — Пожалуй, я поправлю свою прическу и пойду к своему кавалеру. Постараюсь вытащить из него как можно больше информации.

— Удачи, — пожелал Гарри и повернулся к Дориану. — С чем именно ты запутался?

— С ремнями и этим меховым довеском! — раздраженно воскликнул Дориан. — Обычная форма куда удобнее этого!

— Полностью согласен, — Поттер усмехнулся. — Присмотри сегодня за Мирославой. Мне кажется, что с ней может произойти что-то нехорошее.

— Она же идет с тем парнем, с которым ты играл в команде? — беззаботно поинтересовался Дориан.

— Нет, того зовут Якуб, и он семикурсник! Мирослава идет с второкурсником Натаном Новаком, с Западного факультета. Он, кстати, постоянно цепляется к Альберту.

Дориан замер на месте и удивленно заморгал.

— Значит, я неправильно все понял. Я и забыл о том, что у нас на параллели есть кто-то с такой же фамилией.

Гарри застегнул последний ремень и подтолкнул Дориана к зеркалу.

— Я закончил. Можешь полюбоваться на результат, — Поттер еще раз в растерянности провел рукой по своим волосам, но все решил ничего с ними не делать. — Кстати, ты до сих пор не сказал, с кем идешь ты сам.

— С Агатой Катич. Девочкой, которая вечно заплетает волосы в косы. Она сидит за второй партой в среднем ряду.

— Спасибо за такое полное описание, но своих одноклассников я прекрасно помню, — усмехнулся Гарри. — Так она тебе нравится?

— Не знаю, — пожал плечами Дориан, поправляя ленту, стягивающую его светлые волосы. — Но она мне постоянно радостно улыбалась.

Гарри скептически посмотрел на него.

— Ты уверен, что это не было выражением панического страха на ее лице?

— Эй!!! — воскликнул Дориан. — Я ей нравлюсь! Она не боится меня! В любом случае, я не собираюсь пить при ней кровь, так что все должно пройти хорошо.

— А, ну если не собираешься, то возможно, — рассмеялся Поттер. — Пожалуй, нам уже пора. Не хочу, чтобы Беатриче разозлилась из-за опоздания. У нее очень сильный удар. Ей бы в загонщики, а не в охотники идти.

Дориан прыснул в кулак.

— Друг, может быть, я и плохо разбираюсь в девушках, но полагаю, что она вряд ли расценила бы подобное заявление как комплимент.

— Конечно, — подмигнул Поттер. — Именно поэтому я говорю об этом тебе, а не ей.

Дориан бросил на себя последний взгляд в зеркало и вышел из комнаты следом за Гарри. В коридоре было полно народа. Девушки бегали туда-сюда по разным комнатам. Парни постоянно поправляли парадные мундиры и внимательно оценивающе оглядывали представительниц прекрасного пола.

Поттер с легкостью проныривал между толпящимися людьми и тянул за собой Дориана, держа того за рукав.

В Общей гостиной царила совершенно иная атмосфера. Гарри охарактеризовал бы это напряженным ожиданием. Юноши и девушки сидели на диванчиках и в креслах готовые тут же встать со своего места при каждом раздававшемся звуке открываемой двери.

Партнерша Дориана уже была там. Она несмело улыбнулась Стану и еле слышно поздоровалась с Гарри. Весь ее вид выдавал в ней нерешительность. Дориан под руку с Агатой отправились в зал, где вот-вот уже должен был начаться бал.

Гарри сел на один из подоконников и задумчиво уставился вдаль. От изобилия ярких нарядов рябило в глазах.

Поттера совершенно не радовал этот праздник: ему не хотелось уезжать домой, в холодное отдаленное поместье, где все общение с людьми сводилось к обществу Снейпа.

Едкость зельевара больше не трогала как раньше, не хотелось злиться или нервничать. Холодное безразличие — это те эмоции, с которыми Гарри предстояло прожить три месяца.

Поттер в некотором роде завидовал тому позитиву, которые излучали его друзья от мысли, что они смогут так долго побыть со своей семьей. Мирослава собиралась на чайную выставку вместе с братом, Офелия умудрилась договориться с несколькими старшекурсниками о покупке о продаже им пегасов и теперь планировала, когда им лучше продемонстрировать жеребцов. Альберт просто хотел провести время с матерью, тогда как Дориан уже вовсю представлял себе, как будет воевать с Касианом, и как покажет ему, чего он стоит. Единственным, кто почти так же, как и Гарри относился к каникулам, был Эдвин, но того радовал столь долгий отдых от учебы и скучных заданий. Он планировал все свое время посвятить живописи и детальному изучению книг, что подарил ему Поттер.

За окном начался дождь, капли медленно стекали вниз по холодной глади стекла, оставляя за собой мокрые дорожки. Черные тучи практически полностью заволокли небо. Казалось, что еще немного — и абсолютная темнота охватит все вокруг.

— Прости, ты, наверное, очень долго ждал? — робкий голос вывел Гарри из задумчивости.

Поттер медленно развернулся. Перед ним стояла Беатриче, но на этот раз она выглядела иначе, чем обычно. Ее волосы были убраны в замысловатую прическу, а легкий макияж подчеркивал ее женственность. У Кадлубек были красивые каре-зеленые глаза, которые благодаря туши и подводке теперь казались очень большими.

Легкое дымчатое платье изумрудного цвета делало ее образ невесомым.

— Здорово выглядишь, — искренне произнес Гарри и подал руку. — Ты позволишь сопровождать тебя на бал?

— Конечно, — широко улыбнулась Беатриче.

Отовсюду доносились перешептывания. Как полагал Гарри, они были в основном вызваны ставками на тотализаторе. Вообще-то, жизнь на показ очень смущала его, а порой и сильно злила. Он чувствовал себя тараканом в банке под изучающими взглядами общественности.

— Похоже, мне все завидуют, — лучезарно улыбнулась Беатриче.

— Было бы чему, — пробурчал покрасневший Гарри. — У меня ни красоты, ни грации.

Кадлубек ткнула его локотком в бок.

— Ты сейчас похож на престарелую леди, которая напрашивается на комплимент.

— Это не так! — возмутился Гарри.

— Конечно, — покладисто согласилась Беатриче, а потом показала своему кавалеру язык.

Подобные шутливые препирательства возымели свой эффект. Гарри наконец-то почувствовал, как нервное напряжение отпускает его, давая место спокойствию.

Зал был украшен на славу. Потолок зачаровали так, что он выглядел как небо в летний день. Но облака на нем были статичными, а в самом центре солнца висел огромный канделябр. Это скорее напоминало хорошую картину, чем настоящее небо.

Стены же были увиты жимолостью, а над столами летали цветочные фонарики.

— Как красиво! — воскликнула Беатриче.

— Больше всего мороки было с фонариками, — признался Гарри. — С потолком помогали преподаватели, но, мне кажется, он получился не очень удачным.

— А по-моему, вышло хорошо, — неуверенно произнесла Кадлубек, запрокинув голову вверх.

— В Хогвартсе в Большом зале потолок дублирует изображение настоящего неба над замком. Первое время кажется, будто бы ты находишься в помещении без крыши.

— Мне кажется, что в грозу неуютно находиться там.

— У них все освещается множеством свечей, которые плавают в воздухе, так что вспышки молнии там вряд ли будут так заметны, — объяснил Гарри.

Беатриче на какое-то время задумалась, а потом с любопытством посмотрела на Поттера.

— А откуда ты так много знаешь про Хогвартс?

— Мой опекун там преподает.

— Ого, тебе повезло с ним.

— Не то слово, — Гарри даже не потрудился убрать из своего тона сарказм.

Беатриче покосилась на него, но не стала как-либо комментировать последнее заявление, за что Поттер был крайне благодарен.

В толпе постоянно мелькали Виктор и Каролина, которые были партнерами на сегодняшнем бале. Однако, по всей видимости, вместо развлечений им приходилось заниматься организационными вопросами. Гарри из обрывков разговоров понял, что возникли какие-то проблемы с закусками.

Поттер постарался, как можно осторожнее, прокрасться к членам своего отряда, чтобы никто из глав его не заметил. Его удивлению не было предела, когда он увидел, что пару Альберту составляла Ангела Вуич, а ее брат крутился вокруг Офелии.

Эдвин же гордо стоял под руку с какой-то миловидной третьекурсницей. Новак с Мирославой держались чуть особняком. По лицу Беливук ничего нельзя было ничего понять, но Гарри казалось, что она не в духе.

Между всеми было какое-то тягучее напряжение. Будто бы кучку незнакомцев собрали вместе, и теперь они даже не знали, о чем говорить. Гарри глубоко вздохнул и широко улыбнулся всем.

— А вот и мы! — задорно воскликнул он. — Всем девушкам комплименты, выглядите сегодня прекрасно.

Офелия кокетливо поправила большую заколку-цветок в своих распущенных волосах. Ее ярко-алое платье сильно выделялось на фоне множества нарядов, выполненных в пастельных тонах. Даже парадный мундир рядом с ним казался каким-то блеклым. Гарри не слишком-то нравились столь яркие краски, но это было в стиле Чермак.

Ангела Вуич, вопреки всем ожиданиям, не стала надевать что-то экстравагантное. На ней было обычное короткое розовое платье с тонким пояском на талии. Она выглядела невинно и мило, что уже было подозрительно.

Ее брат пытался угостить Офелию шоколадными конфетами, но та их усиленно отказывалась принимать. Заметив строгий взгляд Гарри, Ангел успокоился.

Агата держалась чуть позади Дориана, будто бы пыталась спрятаться от остальных за его спиной. Видимо, скромность очень мешала ей чувствовать себя свободно в новых компаниях.

Похоже, единственным человеком, которого не интересовало происходящее, была партнерша Эдвина. Она так сильно прижималась к нему и так широко улыбалась, что это выглядело, как минимум, неприлично. Поттеру поначалу даже показалось, что Эрстед напоил ее приворотным зельем, но потом заметил, что во всем остальном, помимо Эдвина, она вела себя вполне адекватно.

Гарри на какой-то момент даже стало грустно. Интересно, оставался бы их отряд таким дружным, если бы у каждого из них появилась бы своя личная жизнь? Ведь сейчас, несмотря на то, что они были на балу с ничего не значащими для них людьми, уже чувствовалось, что что-то неуловимо изменилось.

Когда Каркаров вышел для торжественного проведения церемонии сдачи полномочий и назначения новых глав на следующий год, он выглядел уставшим. Как бы тот не пытался бодриться и выглядеть счастливым, темные круги под глазами и прибавившиеся морщины на его лице говорили об обратном.

Состав глав практически не изменился, чему Гарри был рад. В привычном сформированном коллективе работать куда проще, чем заново привыкать к новым людям и искать с ними точки соприкосновения.

После окончания церемонии директор не ушел со сцены, а остался для того, чтобы сделать какое-то заявление. Все в зале начали переглядываться между собой.

— Как вы уже слышали, в Шабаше появился маньяк, предположительно им является Сириус Блэк. Аврорам, к сожалению, до сих пор не удается его поймать. Если его не найдут до сентября, то для охраны нашей школы Министерством Магической Британии будет выделено несколько дементоров. Прошу отнестись к этому с пониманием, данные действия продиктованы заботой о вашей безопасности.

В зале поднялся невообразимый шум. Кто-то что-то гневно закричал, кто-то потребовал объяснений, некоторые заявили, что в таком случае не вернутся сюда на следующий учебный год.

— Прошу, успокойтесь! — воскликнул директор, но это вызвало только новую волну претензий к нему.

Гарри дернул Виктора за рукав и потащил его за собой на сцену. Директор растерянно смотрел на своих учеников. Обычно он реагировал куда быстрее, скорее всего, подобное состояние заторможенности было из-за того, что он в последнее время практически не отдыхал.

Поттер усилил Сонорусом голос и громко крикнул:

— ТИШИНА!

Все мгновенно успокоились и удивленно уставились на него. Некоторые стучали себе по ушам. Гарри сделал вывод, что немного перестарался, хотя привлечь внимание ему, несомненно, удалось. Виктор же вообще никак не мог понять, для чего именно его вытащили на сцену.

— Спасибо, Гарри, — усмехнулся Каркаров. — Если вы все высказались, извольте послушать меня. Я, мягко говоря, не в восторге от этого, но подобное нам навязывает Попечительский совет. Мне будет жаль, если вы покинете стены этого учебного заведения. Если вы все-таки решитесь сделать подобное, то подайте мне заявления до середины июля, чтобы мы успели подготовить все необходимые бумаги для вашего перевода. Не забывайте, что на новом месте вам предстоит сдать установочные тесты соответствия выбранному учебному заведению. Теперь хватит о грустном, возможно, авроры смогут поймать преступника до сентября и нам не придется идти на столь крайние меры. Сегодня выпускной бал, так что давайте веселиться!

В зале зазвучала музыка, а свет стал мягким и приглушенным. Директор, Гарри и Виктор покинули сцену. Спустившись вниз, директор чуть сжал плечо Поттера.

— Спасибо огромное, — поблагодарил он еще раз.

— Не за что, — кивнул ему Гарри. — Вам стоит хоть немного отдохнуть.

— Обязательно, — директор заговорщически подмигнул ему. — Начну прямо сейчас.

— А зачем ты меня на сцену вытащил? — поинтересовался Виктор, глядя на удаляющуюся спину директора.

— Решил, что ты просто обязан задавить всех своим авторитетом, — отшутился Поттер. — Пожалуй, нам уже пора возвращаться к нашим дамам.

Крам болезненно поморщился.

— Не могу сказать, что я этого очень хочу, — признался он. — Каролина на редкость словоохотлива. Мне порой кажется, что ей все равно, слушаю ли я ее или нет.

— Это не удивительно, — Гарри махнул рукой и направился к друзьям.

Беатриче обсуждала с Агатой последний экзамен, Дориан же всеми силами делал вид, что ему интересна эта тема. Альберт помогал Ангелу зачаровать его волосы в ярко-алый цвет в тон платью Офелии. Ангела радостно бегала вокруг них и что-то записывала в откуда-то взявшийся блокнот. Эдвина же уже нигде не было видно.

Дориан спокойно вздохнул, когда Гарри наконец-то появился.

— Мы уже тут без тебя заскучали, — сообщил Стан и, кивнув в сторону девушек, показательно закатил глаза.

— Ты знал про дементоров? — спросила Офелия, отстраненно наблюдая за манипуляциями над прической ее кавалера.

— Нет, сегодня услышал об этом в первый раз, — Гарри не хотелось сейчас это обсуждать.

Он еще не определился со своим отношением к этому известию. Поттер прекрасно понимал, что дементоры в борьбе с преступником просто бесполезны. Убийства совершал не Сириус, а значит, они просто будут охотиться не на того.

Гарри предполагал, что Блэк больше не захочет оставаться в столь опасном для него месте и попытается куда-нибудь бежать, что явно не было лучшим решением в сложившейся ситуации. Взять Сириуса с собой на время летних каникул Поттер не мог, а оставив в замке, рисковал не застать его по возвращению.

Беатриче что-то рассказывала ему о новой модели гоночной метлы, которую выпустила польская фирма. Гарри изображал вежливый интерес, но его мысли были далеки от подобных мелочей.

Мирослава вальсировала вместе с Новаком, рядом с ними что-то лихо отплясывали Альберт с Ангелой. Их безумство совершенно не совпадало со звучавшей музыкой, но, похоже, им было абсолютно все равно. Гарри радовало, что хоть кому-то весело.

Внезапно Ангел, кружась в танце с Офелией, задел Новака и тот упал на пол, после что-то внезапно сверкнуло и в тот же миг платье Мирославы и скатерть на столе неподалеку от нее вспыхнули.

Беливук громко закричала и, похоже, была в панике. Остальные просто застыли, совершенно не зная, что делать.

Гарри тут же бросился вперед, доставая на ходу волшебную палочку.

— Агуаменти!

Поток воды тут же остановил пламя. Ноги Мирославы были темными, местами проступала краснота. Сама же она дрожала и испуганно озиралась по сторонам. По ее лицу текли слезы. Девушка, словно рыба, ловила ртом воздух и никак не могла успокоиться.

Кто-то затушил скатерть, приутихшая музыка вновь заиграла. Сторонние зеваки начали расходиться. Гарри скинул с себя китель, оставшись в тонкой белой рубашке, и трансфигурировал его в тонкое красное пальто. Мудрить сейчас с фасоном и цветом было излишне. Он накинул получившееся пальто на плечи Мирославы.

— Все уже прошло. Тебе нужно немедленно в Лечебное крыло. Все уже хорошо, — успокаивающе повторял Поттер.

Мирослава, продолжая дрожать, все-таки кивнула.

— Я пойду с ней, — раздался тихий голос Альберта. — Мне тоже нужна помощь.

Поттер только заметил, что у Грегоровича был опален левый рукав мундира. Мальчик оглянулся по сторонам, рядом с ним остались только члены отряда. Чуть подальше стояли несколько глав курсов, ожидая, потребуется ли их вмешательство. Гарри отрицательно покачал головой, показывая, что они разберутся сами.

— Это Новак, — шепнула Ангела на ухо Поттеру. — Я видела.

— Проводишь Альберта? — мягко улыбнулся ей Гарри.

— Конечно.

Подождав, пока они втроем выйдут из зала, Гарри попросил Ангела занять чем-нибудь на время Офелию. После чего, схватив Новака за руку, выволок его из зала и потянул в сторону тренировочных комнат.

Тот что-то кричал, но Поттер совершенно его не слушал. Новак не пытался вырваться или убежать: это не имело смысла, так как сзади них шли Дориан и Эдвин.

— Что ты творишь? Только попробуй что-нибудь сделать, я все расскажу директору! С тебя снимут твои погоны!

— Официально учебный год закончился сегодня после выпускной церемонии. Никто не вычтет у меня баллы из личного рейтинга и не накажет как-то иначе, — отстраненно пояснил Гарри.

Дотащив упирающегося Натана до первой попавшейся тренировочной комнаты, он, подождав, пока Дориан и Эдвин войдут, зачаровал дверь.

— Что… Что вы собираетесь делать? — закричал Новак, выставив перед собой руку с зажатой в ней волшебной палочкой.

— Разбираться, — хладнокровно ответил Поттер, разоружив его невербальным заклинанием.

— Приори Инкантатем!

Бледно-красная вспышка вылетела из кончика палочки Новака.

— Это точно он, — пробормотал Гарри.

— Что будем делать? — спросил Дориан, засучив рукава.

— Может быть, пытать? — предложил Эдвин. — Этот мерзавец сорвал мне свидание и посмел тронуть нашу Мирославу!

— Давайте переломаем ему пальцы? — предложил Дориан. — Медленно и по одному? Или подожжем ему штаны.

Новак прижался спиной к стене и отрицательно замотал головой.

— Будет нечестно, если трое на одно, — заметил Гарри. — Я справлюсь с ним один. Пока подержите у себя его палочку.

Эдвин нахмурился, но отошел к двери. Дориан последовал за ним.

— Ты хочешь зачаровать его? — поинтересовался Стан.

— Не совсем. Я просто хочу преподать ему урок боли, но сделаю так, чтобы меня точно не исключили.

Страх читался в глазах Новака. Поттер с удивлением обнаружил, что его аура дементора бесконтрольно проявилась сама по себе. Гарри размахнулся и что есть силы ударил в лицо Натана. Послышался противный хруст.

Поттер бил с холодным спокойствием. Будто бы происходящее являлось нормой. Его не покидали мысли о том, что могло бы быть, если огонь не затушили вовремя.

Мирослава, не смотря на то, что ее многие побаивались, оставалась доброй и понимающей. Она всегда была готова придти на помощь, если того требовала ситуация, и после не вменяла свое содействие в долг. Беливук никогда и никому не делала ничего плохого. Гарри был уверен, что она не способна на что-то подобное. Пожалуй, это было свойственно только лишь ей в их отряде.

— Я не хотел трогать Беливук, — прохрипел Новак. — Я целился в Альберта.

Следующий удар пришелся под дых. Поттер с каким-то сомнительно радостным удовольствием смотрел, как согнулся Новак.

— Меня не волнует, почему ты враждуешь с Грегоровичем, но если ты его тронешь или посмеешь угрожать любому члену моего отряда, то будешь вспоминать сегодняшнюю боль с ностальгией.

— Он палач, сын убийцы! — еле слышно выдавил из себя Натан.

Гарри схватил его за волосы, оттянул голову Натана назад и прошипел ему в ухо.

— Я это знаю, но если ты решишь прокричать об этом во все горло, то лишишься всех зубов. Хочешь этого?

— Нет, — Натан замотал головой.

Поттер с силой надавил на кровоподтек.

— Больно? — поинтересовался Гарри, рассматривая окровавленное лицо Новака.

— Да, — пробормотал он и вздрогнул, когда услышал пренебрежительное фырканье со стороны Эдвина.

— Ты с ним слишком нежничаешь, — прокомментировал Эрстед. — Может быть, мне заменить тебя?

— Не стоит, я практически закончил.

Натан попытался встать, но Гарри ударил его кулаком под челюсть. Новак пошатнулся и упал на пол, потеряв сознание.

— Что ты будешь делать дальше? — отстраненно спросил Дориан.

— Исцелю его, — пожав плечами, ответил Гарри.

— Он тебя случайно по голове не бил? — Эдвин с сомнением смотрел на Поттера.

Стан пробормотал себе под нос заклинание диагностики, но продолжил неодобрительно коситься на Гарри.

— Да все с ним в порядке, — пожал плечами Дориан. — Несколько кровоподтеков, десяток синяков и парочка ушибов — ничего серьезного.

Гарри посмотрел на лежащего перед ним Новака и, приняв окончательное решение, воскликнул:

— Добби!

Домовой эльф тут же возник из ниоткуда.

— Хозяин Гарри Поттер, сэр, позвал меня! Ничтожный Добби так счастлив! Так счастлив!

— Ты не мог бы принести мне мой ларец с зельями? — прервал Гарри словоизлияния домовика.

Эльф исчез, чтобы через несколько секунд появиться вновь с требуемым.

— Для чего это тебе? — Эдвин до сих пор не мог понять мотивов действий Поттера.

— Когда он очнется, то будет практически исцелен. На следующее утро Новак будет как новенький, но память о боли останется, так же как и угроза ее повторения, — объяснил Поттер. — Невозможность что-либо доказать, чувство собственной слабости и беззащитности должны заставить его отступиться. Самые запоминающиеся уроки — это уроки боли. Ничто так быстро не учит человека, как испытанное на собственной шкуре. Я полагаю, что никто не станет спорить с тем, что сегодняшнее он заслужил.

— А почему ты не использовал магию? — Дориан с любопытством наблюдал за тем, как Гарри, сняв крышки с нескольких пузырьков, теперь дотошно отмерял необходимые дозы зелий, пока Эдвин вправлял и сращивал заклинанием нос Новаку.

— Я тогда не привел бы его в порядок так быстро. Да и силу мог не рассчитать. Для лечения магических травм потребовалось бы значительно больше времени и специальные зелья. Нам скоро отправляться домой, мне совсем не хочется проблем с его родителями или Каркаровым. Я изначально не хотел оставлять каких-либо следов.

Закончив лечение, Поттер привел в чувство Новака.

— Это было первое предупреждение, так что только попробуй выкинуть что-то подобное сегодняшнему происшествию. Я больше не стану тебя жалеть или руководствоваться принципами честности. У моих друзей более изобретательная фантазия, не заставляй их применять ее к тебе.

— Я… я понял, — закивал, словно заводной болванчик, Новак. — Я буду хорошим.

Оставив его одного, Гарри вернулся в зал, извинился перед Беатриче и убедил глав, что все в порядке и вопрос с произошедшим решен. Пробыв там еще час, Поттер отправился в свою комнату, складывать вещи, чтобы позже не делать этого в спешке.

Чувство омерзения не покидало его. Он чувствовал, что сделанное им было неправильным.

— Том Реддл, я немного становлюсь прохожим на тебя. Интересно, ты доволен этим? — тихо спросил Гарри у пустоты. — Я с эффективностью использую твои методы по отношению к тем людям, что мне не нравятся. Это низко или правильно? В любом случае, хотелось бы верить, что сегодняшнее было действительно необходимо.

Поттер надеялся, что глупое иррациональное чувство вины исчезнет, а собственный поступок не будет выглядеть таким циничным и ужасным, и утром все его действия покажутся правильными и необходимыми.

А пока что горечь и гнев на себя растекались по его душе, перемешиваясь с беспокойством за Мирославу.

_________________________________________________________________________________________

Хотелось бы попросить прощение за столь долгое ожидание обновления. К сожалению, в моей жизни было слишком много событий, и далеко не все из них были со знаком "+". Миры не заброшены и работа над ними будет продолжаться.

Корабль, покачиваясь на волнах, плыл по направлению к Шабашу. Гарри уже около часа наблюдал за тем, как совершенно апатичная Мирослава сидела на нижнем ярусе кровати и гипнотизировала дверь каюты. Их соседями были семикурсники, которые еще перед отправлением оставили здесь свои вещи и убежали к одноклассникам на палубу, чтобы отметить последнее плаванье на «Летучем голландце». Это тоже было своеобразной школьной традицией.

Остальные члены отряда «Благоразумных» расположились в соседнем купе и, скорее всего, сейчас спали.

— Ты так переживаешь из-за произошедшего на балу? — нарушил молчание Гарри.

Мирослава отвлекалась от созерцания деревянной поверхности двери и отрицательно покачала головой.

— Нет, я вчера вечером получила письмо из дома, но прочла его только сегодня.

Гарри молча кивнул, показывая, что внимательно слушает ее.

— Мне написала мама... Они... — девочка тихо всхлипнула. — Они... разводятся...

Заметив непонимающий взгляд Гарри, девочка пояснила:

— Мои родители решили разойтись. Отец в течение нескольких лет злоупотреблял алкоголем. Видимо, мамино терпение лопнуло. А я даже не знаю, что чувствую по этому поводу. Не понимаю, что в действительности испытываю к своему отцу.

Знаешь, Гарри, когда он трезв, я думаю, что люблю его. Иногда папа о чем-то шутит, правда, чаще всего он молчит. Порой отец покупает мне какие-то безделушки и наблюдает за тем, как я им радуюсь. Мама смеется вместе со мной, а брат обычно стоит чуть в стороне и по-доброму усмехается…

Именно в такие моменты мы похожи на настоящую крепкую, дружную семью… Все меняется, как только отец выпивает. Он будто бы становится другим человеком: ожесточенным, невыносимым, способным уничтожить всех своих близких. Отец оскорбляет нас, рассказывает о том, что все мы — грязь, ничтожества и никто без него. Что мы обязаны целовать ему ноги и благодарить за то, что он делает для нас.

Ты не представляешь, как это мерзко — смотреть на человека, который еле стоит на ногах и своим дрожащим пальцем тыкает во все что попало, извергая при этом сотни ругательств и оскорблений.

В этот момент я его ненавижу, ненавижу до такой степени, что хочу отречься от него и своей фамилии. Мне становится стыдно и мерзко от осознания, что этот человек — мой отец.

У мамы всегда было слабое здоровье. Да к тому же обе беременности протекали с осложнениями, которые отразились и на ее нынешнем состоянии. Семьи моих родителей занимали одинаковое положение в обществе и жили в достатке, так что нельзя сказать, что он вытащил ее грязи или пошел на мезальянс. Но иногда, мне кажется, что отец презирает мою мать просто так, безо всякой причины. И это несмотря на то, что делать ей предложение руки и сердца в свое время его никто не вынуждал.

Первые годы пренебрежения моя мама жила с ним, руководствуясь своей любовью к нему, и искреннее верила, что сможет что-то изменить, что им просто необходимо время на притирку друг другу.

Но время шло, а характер отца оставался точно таким же. Чуда не произошло. Мне кажется, что ему вообще нет места в нашей жизни. В любом случае, хотелось надеяться на то, что я заблуждаюсь.

Гарри, иногда я боюсь того, что чувствую… Знаешь, когда отец унижает мать, ломает ее вещи заклинаниями или постоянно говорит, что она существует только благодаря его деньгам, хотя на приданное матери можно было свободно прожить лет сорок, ни в чем не отказывая себе, когда он придумывает всякие небылицы о ней… Моя ненависть переходит в агрессию, и я еле сдерживаю себя, чтобы не ударить его… Мне до одури хочется наброситься на него, чтобы дать ему почувствовать хоть немного той боли, которую он причиняет нам своими словами и действиями…

Когда он трезвеет, то никогда не извиняется за свои поступки. Более того, он считает их нормой и на любые замечания разводит руками и говорит, что мы его довели, хотя это не так…

Иногда мне кажется, что еще немного — и я сойду с ума от двойственности… Ведь когда он не пьет, я волнуюсь, если он болеет, переживаю за то, что происходит на его работе…

Гарри, ты можешь мне объяснить, как можно с одинаковой силой любить и ненавидеть одного человека? Как быстро одно переходит в другое?!

Мне страшно… Страшно, что я могу когда-то сделать что-то непоправимое… Нет! Я сейчас не говорю про убийство или что-то подобное! Я о том, что могу действительно отвернуться от него, забыть, кем он мне приходиться, начать проходить мимо и делать вид, что мы незнакомы и абсолютно чужие друг другу люди.

Я боюсь себя и собственных эмоций. Я в равной степени желаю спасти его и уничтожить.

Самое обидное, что я не знаю, что выбрал бы мой отец, положи кто-то на одну чашу весов меня, а на другую — возможность пить… Мне сложно выразить словами, что творится в моей душе, когда я думаю об этом.

Мне больно… Нестерпимо больно осознавать, что, скорее всего, я окажусь менее значимой для собственного отца, нежели алкоголь.

Я счастлива, что имею возможность называть его папой, несмотря на то, что он практически не принимал участия в моем воспитании, занимая скорее позицию наблюдателя, ему удалось стать моей опорой. Отец всегда ассоциировался у меня с родным домом.

Невозможно выразить всю силу противоречий, что разрывают мою душу на части. Я всегда думала, что если буду правильной и хорошей, то что-то измениться. Но я скорее стала отрадой для матери. Отец считает мои успехи нормой, чем-то обыденным, потому, что, по его мнению, именно так и должно быть.

Теперь я не знаю, куда возвращаюсь. Домой ли или просто в место, где я смогу переждать лето?!

Мирослава неотрывно смотрела на свои дрожащие руки, которые непроизвольно сжались в кулаки во время ее исповеди.

Гарри пересел к ней на кровать и прижал ее к себе. Его нельзя было назвать хорошим советчиком в подобной ситуации. Он давно был лишен возможности общаться с родителями и переживать за них.

Единственным образцом семейных отношений для него были Дурсли. Но Петунья во всем подчинялась своему мужу, соглашалась с его мнением и взглядами на жизнь. Поттер не мог вспомнить ни одного раза, когда она спорила бы с ним. Но Вернон никогда не унижал свою жену, не заставлял делать ее что-то, что было ей неприятным. Скорее всего, они любили друг друга…

Возможно, недолгое пребывание в семье Уизли тоже можно было бы назвать опытом семейных отношений, но как таковых проблем там он тоже не заметил. Им постоянно не хватало денег, но при этом они вели себя очень достойно и никогда не упрекали друг друга или, по крайней мере, не делали этого при нем.

Ни в первом, ни во втором случае мальчик не наблюдал воочию сложностей с алкоголем и совершенно не представлял, можно ли их решить вообще.

— А вы пробовали как-то договориться с ним? — тихо прошептал Гарри. Сам вопрос казался ему не очень-то уместным и нелепым, но он не мог не задать его.

Мирослава как-то надрывно рассмеялась.

— Он не слышит никого! Уговоры тут не помогают. Он останавливается сам… Но ты никогда не можешь предугадать, когда произойдет следующий срыв и как долго он продлится… — Беливук поджала под себя ноги. — Брат, когда стал старше, начал искать способы лечения от пьянства… Мы многое перепробовали, даже маггловских врачей, но…

Гарри еще сильнее сжал ее в своих объятиях. Сейчас он ощущал себя беззащитным. Поттер понимал, что, что бы он ни говорил, слова бессмысленны. Они не изменят ситуацию, не уменьшат боль Мирославы, не спасут ее семью от развала…

Да и сама Беливук говорила об этом с ним потому, что ей было необходимо просто выговориться, излить свою душу хоть кому-нибудь. Гарри очень хотел облегчить ее страдания, хоть как-то помочь…

— Если честно, я не знаю, что стоит делать в подобных ситуациях. Как можно спасти твоего отца от падения за край, предотвратить развод… Я никогда не сталкивался с подобным, потому что у меня и семьи-то не было. Думаю, что сейчас тебе страшно столкнуться с новыми обстоятельствами. Могу только сказать, что я радовался бы, если бы даже мои родители не были вместе, но были живы. Благодарил бы их за то, что помогли мне увидеть этот свет, дали возможность вырасти достойным человеком, — Поттер наклонил голову немного вбок и некоторое время молчал, а потом тихо сказал: — Я могу взять часть твоей боли, облегчить душевное состояние.

Мирослава замерла и шмыгнула носом, а потом нерешительно произнесла:

— Сделай это…

Аура дементора высвободилась легко, будто бы сдерживаемая сила только и ждала момента вырваться на волю. Гарри мягко положил руки на виски Беливук и сам закрыл глаза.

Он начал всасывать в себя ее горечь, обиды, злость, страхи… Мирославу начала бить крупная дрожь, а из глаз хлынул новый поток слез, но Поттер не останавливался.

Чужие эмоции ощущались как свои собственные. Гарри казалось, что его сейчас разорвет изнутри от их напора, но он продолжал дальше, потому что решил забрать все ее отрицательные эмоции, ассоциирующиеся с семьей.

Поттеру чувствовал, что через него проходил невероятный поток энергии, который пронзал его, раздавливал, сжигал, уничтожал… Боль… Неописуемая, сильная… и такая приятная…

Гарри поймал себя на мысли, что в некотором роде наслаждается происходящим. Эти необычные ощущения словно бы доказывали, что он живой, реальный. Ему казалось, что в этот момент он полностью может прочувствовать свою душу. Дотронуться до нее, убедиться в ее наличии. Все пережитое им прежде казалось фантомом потому, что ничего не могло быть более реальным и осязаемым, чем то, что он испытывал в данный момент.

Мирослава начала успокаиваться. Ее эмоции схлынули, и теперь она дышала уже более спокойно и размеренно.

— Что ты сделал? — поинтересовалась она.

Поттер с некоторой неохотой убрал руки с ее висков. Легкая дрожь все еще ощущалась в его конечностях, а внутри него самого будто бы бушевал самый настоящий ураган.

«Это чужие эмоции, не мои», — напомнил себе Гарри. — «Я сильнее Мирославы, я смогу справиться с ее болью».

— Помог тебе избавиться от лишних переживаний. Считай это возможностью посмотреть на ситуацию со стороны и оценить ее холодным разумом.

— А ты… Не забрал… ну, это… любовь к родителям?… — последнее Беливук прошептала еле слышно.

Гарри тяжело вздохнул. Для Мирославы все закончилось, его же разрывало от смеси чувств, которые он сейчас испытывал. Слова Беливук другое время показались бы для него оскорбительными. Будто бы он был вором, который забирал себе чужое. Страх подобного отношения являлся одной из причин, почему Поттер не рассказывал своим друзьям о своих дементорских способностях.

— Сама как думаешь?

Девушка на несколько секунд задумалась, будто бы что-то взвешивала в своих мыслях, а потом отрицательно покачала головой.

— Полагаю, что нет… Я их люблю…

Поттер устало кивнул.

— Я помог тебе избавиться от того, что ты чувствовала на данный момент. Но это не значит, что воспоминания о поступках твоего отца вновь не вызовут прежних эмоций. Да и его будущие действия так же могут привести к ненависти. Сейчас я просто освободил тебя от накопленного ранее груза противоречивых чувств.

— А как ты заставил исчезнуть эти эмоции? — в голосе Мирославы прозвучало любопытство.

Поттер достал платок и принялся вытирать свое лицо.

— Взял их себе, — просто ответил Гарри. — Так как твои эмоции для меня не связаны с чем-то определенным, то они скоро бесследно исчезнут.

Мирослава на некоторое время задумалась, потом кивнула.

— Спасибо… Наверное, это было очень тяжело… Спасибо… Сейчас я ощущаю такую легкость… Хотя, когда ты прикоснулся к моим вискам в начале, мне показалось, что какой-то потусторонний ужас сковал меня, а потом по телу будто бы начали бить молнии… Это сложно описать, то, что произошло было… очень специфичным, но я благодарна тебе за помощь… Даже если я вновь приду к мыслям о ненависти, они не будут столь сильными и агрессивными… Мерлин, я не могу выразить всего словами!…

Буря внутри Гарри начала утихать… Поттер внезапно почувствовал в кончиках своих пальцев легкое покалывание. Так обычно бывало перед тем, как у него случались выбросы стихийной магии.

Поттер нахмурился. Он впервые, если не считать крестраж Волдеморта, взял от кого-то так много эмоций… По сути, Гарри поступил очень неосмотрительно, решившись на подобную авантюру. Но Поттер оправдывал себя тем, что он пытался облегчить состояние Мирославы.

Где-то за пятнадцать минут до прибытия Гарри с Беливук поднялись на палубу. Капитан Блэк бегал туда-сюда и на ходу раздавал какие-то команды, попутно выпивая с выпускниками.

— Погода просто чудесная, — отметила Мирослава.

Гарри не мог с ней не согласиться. Яркое теплое солнце отражалось в прохладной глади волн, которые казались насыщено-голубыми. Это действительно было прекрасно.

Но все изменилось, когда корабль причалил к Шабашу. Небо внезапно сменило свой цвет на серый, а солнце поблекло. Температура воздух понизилась, будто бы наступило внезапное похолодание.

— Дементоры в городе, — тихо произнес Альберт.

Гарри даже не заметил, как Грегорович вместе с остальными членами их отряда поднялся из своей каюты на палубу.

— Ну и атмосфера, — чуть поежившись, пробормотал Дориан.

— Такая же, как и когда Гарри сердится, — легкомысленно произнесла Офелия и, поймав странный взгляд Стана, показала всем язык. — А что? Разве я не права? Лично у меня подобные ощущения вызывают только одну стойкую ассоциацию.

Чермак уже успела переодеться в легкую светло-бежевую блузку, расписанную цветами, и надела длинную широкую синюю юбку.

Поттер признался себе, что ему приятнее видеть ее в обычной форме или вечерних платьях. Та одежда, что была на ней сейчас… Делала ее проще что ли… Гарри не мог подобрать правильных слов, но то, что было сейчас на ней надето, ему явно не нравилось.

Мирослава предпочла остаться в школьной форме, потому что боялась замерзнуть. Да и внешний вид интересовал ее в последнюю очередь.

Разномастная толпа школьников галдела не умолкая. Разговоры велись на разных языках. Со всех сторон раздавались восклицания. Кто-то спорил, кто-то смеялся, кто-то возбуждено переговаривался, размахивая руками.

Гарри раздражал этот гвалт. Они каждый месяц приплывали на этом корабле в Шабаш, чтобы отправиться на полдня домой, но все почему-то вели себя так, будто бы не видели своих близких, по крайней мере, год.

Встречающие заполнили весь пирс. Было удивительно, как некоторые из них умудрялись не свалиться с самого края в воду. По всей видимости, без магии тут не обошлось.

— Держи, тут адреса наших каминов и пароли к ним, — Альберт вложил в руку Гарри маленькую, свернутую в четыре раза бумажку. — Виктор тоже оставил свои координаты.

— Спасибо, — громко поблагодарил Поттер, надеясь, что он все-таки будет услышан в окружающем шуме.

Грегорович сдержанно кивнул и улыбнулся. Альберт всегда был самым предусмотрительным среди них. Он, как никто иной, продумывал все мелочи и тонкости. Гарри преклонялся перед его стратегическим мышлением.

Сразу после того, как корабль причалил, людской поток буквально вынес их вниз, где и тут же окружили встречающие. Они что-то кричали, звали кого-то по именам и просто толкались. Это было самое настоящее людское море.

Офелия, махнув рукой на прощание, практически сразу же растворилась в толпе, направившись к своим братьям и их женам, которые очень выделялись среди остальных своими яркими одеждами и громким исполнением цыганских песен.

Мирославу встретил высокий коренастый парень с такими же, как и у нее, практически желтыми глазами и светлыми волосами. Видимо, это был ее старший брат.

Дориана ожидал Касиан. Гарри еще издалеи его заметил. Люди около него образовали своего рода буферную зону. Касиан, не стесняясь, демонстрировал всем желающим свою клыкастую улыбку и красные глаза. Поттер вспомнил, что примерно то же самое делал Дориан в день распределения на первом курсе.

На Касиана недобро поглядывала молодая женщина. Вампир отвечал ей не менее «доброжелательными» взглядами. Гарри заметил, что перед тем, как они подошли к ним, женщина как бы невзначай провела ребром ладони по своей шее. Касиан усмехнулся и поправил на поясе перевязь с мечом.

— Почему пришел ты, а не отец? — спросил Дориан, не успев подойти к брату.

— Соскучился, — сухо ответил Касиан, хотя по нему было видно, что вопрос был ему крайне неприятен.

Внезапно женщина широко улыбнулась. Весь ее настороженный вид тут же сменился выражением радости.

— Мама, я и сам бы добрался! — воскликнул Альберт, перед тем, как бросился обнимать ее.

Все повернули головы в его сторону и с недоверием уставились на них. Грегорович редко выглядел таким счастливым и открытым… В этот момент Гарри действительно осознал, что Альберт все еще остается ребенком, несмотря на все его странности.

Грегорович пожал на прощание руки друзьям и, подхватив мать под локоть, потянул ее за собой. Касиан сильно нахмурился и цокнул языком.

— Ты что-то не поделил с Грегоровичами? — поинтересовался Дориан, провожая взглядом удаляющиеся силуэты Альберта и его матери.

— Еще бы! Да как вампиры могут спокойно себя чувствовать рядом с...

Гарри с силой наступил Касиану на ногу и невинно улыбнулся.

— Господин Стан, вам не кажется, что сегодня здесь слишком многолюдно? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Поттер.

Маневр Гарри был очевиден для всех, но никто это никак не прокомментировал.

— Подобный ажиотаж связан с тем, что в городе свободно орудует маньяк, да и дементоры не придают спокойствия. Все боятся за своих детей. Это нормально, — ответил Касиан, оставив тему семьи Альберта в стороне.

Худощавый мужчина приблизился к Эрстеду и что-то тихо, но очень яростно начал высказывать ему. Эдвин закатил глаза и, судя по его тону, ответил что-то очень резкое. После этого мужчина стушевался и будто бы весь сжался.

— Это мой любимый дядюшка, — на лице Эрстеда проступило презрение. — Я отправляюсь домой. Буду рад видеть любого из вас в гости.

После ухода Эрстеда Гарри почувствовал укол зависти. Грудь Поттера сдавило неприятное чувство, а его сердце будто бы кто-то сжал в тиски. О нем никто не беспокоился. Не нужно даже прикладывать усилий, пытаясь найти в толпе Снейпа. Его не было здесь. Видимо, дела в Хогвартсе были важнее Поттера.

Безразличие Снейпа никогда не удивляло Гарри, но сегодня оно казалось крайне болезненным. Дориан с беспокойством посмотрел на Поттера.

— Все в порядке?

— Да, — соврал мальчик. — Все…

Касиан поджал губы и еле заметно качнул головой. Видимо, он все понял. Вампир подхватил вещи Дориана, а свободную руку положил на плечо Гарри.

— Пожалуй, нам тоже пора идти. Ничего лично не имею против дементоров, но вот атмосфера города из-за них мне стала нравиться гораздо меньше.

— Мне тоже, — согласился Дориан.

Большая часть толпы уже разошлась. Кто-то спешил к каминным пещерам, кто-то отправился в сторону небольших городских кафе, кто-то просто за покупками. На берегу осталось несколько групп ребят, которые все еще прощались друг с другом. В основном это были выпускники.

Зато у каминных пещер обнаружилась большая очередь. Видимо, многие теперь спешили сделать свои дела в городе как можно быстрее, а потом вернуться домой, где чувствовали себя в большей безопасности, чем в Шабаше.

Странный человек в красной рубахе бегал между людьми, предлагая всем карты города. Он без тени страха подошел к Касиану, рассказывая о том, как необходим и полезен его товар, но, получив вежливый отказ, тут же двинулся дальше.

— Он торгует картами уже лет двенадцать-тринадцать, — пробормотал вампир. — Мне кажется, что он уже стал частью этого города. Видимо, этому человеку очень нужны деньги, раз он продолжает торговать в такое опасное время.

— Возможно, это единственный способ прокормить свою семью, — резонно заметил Дориан. — Чувство голода сильнее страха.

— Возможно, это и так, — согласился Касиан. — Хотя страх страху рознь… Кстати, можете считать меня параноиком, но мне кажется, что эти два дементора, что сейчас кружат в небе над нами, следуют за нами от самого порта.

— Может, им что-то показалось подозрительным? — предположил Дориан и неосознанно придвинулся к своему брату, на губах которого появилась легкая улыбка.

Спустя двадцать минут их очередь наконец-то подошла. Касиан первым подтолкнул Гарри к камину.

— Поттер, мы всегда будем рады видеть тебя в нашем доме в качестве гостя, а не обеда, — Касиан тихо рассмеялся, увидев недоумение на лице Поттера. — Если возникнут какие-то проблемы, то мы сами можем придти к тебе.

Дориан согласно закивал.

— Не забывай об этом.

Попрощавшись с ними, Гарри шагнул в зеленый огонь в камине и четко произнес свой адрес.

Поместье встретило его мертвой тишиной. Поттер надеялся, что Снейп соизволит дождаться его хотя бы в собственном доме, но этого не произошло.

Гарри подхватил сундук и понес его по лестнице в свою комнату. Она выглядела точно так же, как и в последний раз, когда он оставил ее. Обычно Поттер пользовался ею только на каникулах, а когда приходил сюда раз в месяц, то обычно проводил свое время в Малой гостиной и иногда посещал столовую.

Мальчик открыл чемодан и, взмахнув волшебной палочкой, начал левитировать книги на полки в шкафу. В этом году он привез с собой гораздо больше литературы, чем в прошлом.

Перья и листы бумаги вперемешку со свитками пергамента отправились в ящики стола. Скромная кучка одежды полетела в комод. Фотоальбом с фотографиями и фигурки родителей, подаренные Эдвином, отправились на полку рядом со шкафом.

Когда сундук оказался практически пустым, Гарри поставил его за кровать и спустился вниз. Домовой эльф уже хлопотал на кухне.

— Ты не мог бы приготовить сегодня на ужин что-нибудь из праздничных блюд?

Эльф тут же подобострастно закивал. Гарри взял к себе в комнату тарелку с несколькими бутербродами, которые должны были заменить ему обед, и сел за изучение новой книги по влиянию простых ингредиентов на сложные многокомпонентные составы.

Он уже прочел не один фолиант в библиотеке Дурмстранга, но пока не нашел ничего нужного, что бы могло помочь Готту. Гарри казалось, что он постоянно упускает что-то важное, но никак не мог понять, что именно.

Поттер отвлекся от своего занятия, когда эльф с громким хлопком появился в его комнате и сообщил, что ужин готов. За чтением Гарри часто не замечал, как пролетает время.

В столовой стол был накрыт на двух персон. Гарри взглянул на свои часы. Было уже семь вечера, но Снейп так и не изволил появиться. Прождав его еще полчаса, мальчик принялся за еду в одиночестве.

Он налил себе в бокал сок и встал со своего стула.

— С окончанием второго курса, Гарри! Ты хорошо проявил себя и смог удержать погоны Главы факультета. Я могу гордиться тобой!

Поттер чокнулся с пустым бокалом и залпом выпил свой сок. Оставшееся время трапезы он провел в полной тишине.

Снейп не появился и на следующий день…

_______________________________________________________________________________

Новое видео по Моим мирам вы можете посмотреть здесь: https://vk.com/videos-41408792?z=video-41408792_165639360%2Fclub41408792

Снейп не появлялся дома в течение четырех дней. Практически все свободное время Гарри проводил за чтением книг, купленных накануне отъезда из Дурмстранга на одном из торговых кораблей.

Пока что ему удалось найти только несколько компонентов, которые, скорее всего, могли бы помочь оптимизировать противоядие, которое необходимо было принимать в первый день. Но это была капля в море, тем более что лаборатория Снейпа была закрыта, и воспользоваться ею для проверки теоретического материала на практике было невозможно.

Поместье казалось пустым. Домовой эльф умудрялся готовить на кухне и убирать в комнатах абсолютно бесшумно. Порой тишина давила. Привычный к постоянному студенческому гвалту, Гарри просто терялся в этом практически беззвучном мире.

Жить в доме, располагавшемся между лесом и степью, было совсем неинтересно. Гарри иногда приходил к мысли, что, возможно, ему стоит поймать какую-нибудь змею, чтобы у него появилась возможность обзавестись хоть каким-то собеседником.

Снейп даже не соизволил написать ему письмо с объяснениями причин своего отсутствия. Гарри же не пытался связаться с ним самостоятельно из-за пресловутой гордости.

Поттер, пожалуй, единственный во всем Дурмстранге ненавидел каникулы. Они были для него периодом застоя, в который он практически бездействовал и не имел возможности вести привычный образ жизни.

К вечеру четвертого дня камин все-таки вспыхнул зеленым огнем и в комнату быстрым шагом вошел Снейп.

— Почему ты не предупредил, что так рано возвращаешься? — вместо приветствия прокричал он, грозно нависнув над читающим в кресле Гарри.

— Вообще-то, на родительском собрании не раз говорили о дате окончания занятий. В брошюрке, которую вам дали в кабинете директора, четко указано время прибытия корабля в порт Шабаша. Вам было нужно что-то еще? Тогда почему не написали мне сами, сэр? — Поттер закрыл книгу. — Или, быть может, вы просто забыли? Пожалуй, я был единственным, которого никто не встречал. До каминных пещер я добрался вместе с Касианом и Дорианом. — Гарри положил книгу на журнальный столик, с силой ударив ею по столешнице. — А какие прекрасные поздравления с окончанием второго курса я получил от вас! И кстати, добрый вечер. Я собираюсь спать, так что прошу извинить меня.

Гарри громко хлопнул дверью в свою комнату и упал навзничь на кровать.

Было обидно. Поттер раньше никогда не позволял себе подобных вспышек, но сейчас у него внутри все кипело.

— Это все переходный возраст, Мерлин его побери, — недовольно пробурчал Гарри.

Он не ждал теплого приема или радостных восклицаний, но они могли соблюсти хотя бы нормы приличия

Снейп никогда не признавал себя виноватым. Да и извиняться, видимо, не привык.

Гарри потянулся на кровати, сожалея о том, что оставил книгу внизу. Подавив тяжелый вздох, Поттер стянул с себя футболку с изображением взрывающегося котла и надел пижамную рубашку. Брюки же он просто отбросил в сторону, решив, что спать летом в одних боксерах будет не так жарко.

Сна не было ни в одном глазу, желание мириться со Снейпом также отсутствовало. Гарри повернулся набок, чтобы иметь возможность наблюдать за голубкой, которая увлеченно чистила перья.

Поттер два дня назад отправил письмо Мирославе, но ответа от нее не было. Гарри очень волновался за Беливук. Он до сих пор помнил, насколько сильными были ее эмоции. Они и по сей день будоражили его.

Гарри поймал себя на мысли, что ему хотелось бы вновь воспользоваться силой дементора. Было в этом что-то необычайно привлекательное, манящее…

Возможно, все дело было в чувстве власти. Поттер прекрасно понимал, что он мог забрать любое воспоминание или эмоцию, присвоить, сделать ее своей. Это опьяняло.

Он мог управлять страхом, тем чувством, которое по-настоящему позволяло манипулировать людьми… Поттер облизал пересохшие губы. Мог ли он заставить с помощью этой силы относиться к себе хорошо?

Но эти мысли Гарри отмел сразу. Однозначно, нет. Он или добился бы абсолютного подчинения, что было маловероятным, или же от него поспешили бы избавиться, что, на данный момент. было далеко не самой радужной перспективой.

Устав ворочаться в кровати, он через некоторое время все-таки уснул.

На следующее утро Снейп с хмурым видом жевал свой тост и искоса поглядывал на Гарри, который усиленно делал вид, что не замечает своего опекуна. Никогда еще каша не представляла для Поттера такого интереса.

— Тебе что-то потребуется на время каникул? — равнодушно спросил Снейп.

Гарри уставился на него из-под челки. Перед тем как ответить, он взвесил все за и против и согласно кивнул. Хуже в любом случае стать не могло.

— Мне хотелось бы иметь доступ к вашей библиотеке и получить возможность работать в лаборатории.

Снейп отложил в сторону надкушенный тост и уставился на Поттера с недоверием. Он какое-то время молчал, будто что-то взвешивал в своих мыслях.

— Работа в лаборатории как-то связана с домашним заданием на лето?

Поттер отрицательно покачал головой. В Дурмстранге практически не давали заданий на каникулы. Обычно им рекомендовали литературу для прочтения в свободное время, а господин Гоняк напоминал, что бросать физические упражнения на три месяца — это верх глупости. Господин Брэгг же просил следить за прессой и новостями. Этим все и ограничивалось.

Насколько Гарри было известно, в Хогвартсе преподаватели любили задавать объемные эссе на лето. По мнению Поттера, это было абсолютно неэффективно. В любом случае, к началу учебы дети просто забывали, что написали в своих сочинениях.

Врать Снейпу о задании было бессмысленно. Ему ничего не стоило написать письмо профессору Мейеру и уточнить у него правдивость слов подопечного. Игра не стоила свеч.

— Тогда нет. Это не место для детских экспериментов.

Гарри даже бровью не повел. Он и не надеялся на то, что его опекун устроит аукцион немыслимой щедрости.

— В библиотеке можешь брать книги, только предварительно спросив у меня разрешение. Я не хотел бы, чтобы какие-то редкие фолианты пострадали из-за твоей неосторожности.

— Премного благодарен, — с сарказмом протянул Поттер, все так же гипнотизируя кашу.

Снейп сделал вид, что не заметил тона подопечного, и, доев свой тост, вернулся в Хогвартс, вновь оставив Гарри в тишине комнат.

Время вновь начало тянуться медленно. Зельевар изредка появлялся в поместье ближе к вечеру в таком настроении, что подходить к нему было просто опасно. Снейп был похож на бомбу, которая вот-вот взорвется. Поттер все никак не мог подгадать момент, чтобы попросить разрешение взять несколько книг из библиотеки.

Внезапным шоком для Гарри стали новости из Шабаша. Он выписывал городскую газету, которая выходила раз в три дня, и был удивлен, когда получил спецвыпуск.

«Новая жертва маньяка! На этот раз пострадал ребенок!

Тело двенадцатилетнего Натана Новака, сына хозяина торговой лавки «Котел и Ко», было найдено четырнадцатого июня рано утром неподалеку от порта «Варяг». Авроры заверили родственников погибшего, что ведется полномасштабная операция по поиску убийцы.

На данный момент в город стянуты дополнительные силы Английского аврората. Румынские рунологи также продолжают работу над расшифровкой посланий, которые оставляет убийца на телах своих жертв.

Свидетелей данного дерзкого преступления отсутствуют. Поиски предполагаемого убийцы Сириуса Блэка продолжаются.

Натану было всего двенадцать лет. Он едва успел закончить второй курс в школе волшебства Дурмстранг. Желающие проститься с ним могут приходить к Кладбищенским воротам города Шабаша семнадцатого июня в десять часов утра».

Гарри отбросил газету в сторону и закрыл свое лицо руками. Плакать не хотелось, но на него будто бы навалилось что-то тяжелое. Дыхание стало прерывистым.

Поттеру не нравился Новак, правильнее сказать, он презирал его, особенно за случай на балу, но никогда не желал ему смерти. Гарри передернуло от мысли, что кто-то мог так хладнокровно убить ни в чем неповинного ребенка.

Он был его ровесником. Эта мысль пронзила Поттера. Впервые он почувствовал страх перед смертью. Сам он никогда не боялся умереть. А в некоторые моменты жизни он страстно уйти из жизни. Но теперь он боялся, что кто-то из близких ему людей покинет его навсегда, отправится туда, откуда нет возврата.

В сознании Гарри смерть стала ассоциироваться с одиночеством. Именно оно пугало его больше всего.

Поттеру также было страшно представить, что он испытал бы, если бы жертвой маньяка оказался кто-то из его отряда... Он объявил бы вендетту, в этом сомнений не было, но он вовсе не был уверен в том, что сможет поймать убийцу, потому что даже аврорам это пока не удавалось.

Хотелось хоть с кем-то поговорить, но Гарри сомневался, что из домашнего эльфа в данной ситуации получился бы хороший собеседник.

Интересно, о чем думал Новак перед смертью. Звал ли он на помощь? Вспоминал ли он родителей?

Гарри сомневался, что Натан воспринимал смерть как освобождение. Было в этом что-то откровенно ужасное и болезненное. Поттер не хотел видеть, как умирают его сверстники. У них есть на что опираться, чтобы в будущем получить свое теплое местечко под солнцем, не то, что у него.

На фотографии в газете Новак улыбался, а рядом с ним стояли его родители. Они казались такими счастливыми, что если бы, ниже не располагался портрет Натана в траурной рамке, происходящее могло показаться чьим-то глупым розыгрышем.

Поттер никогда никому не желал так сильно зла, как этому безликому убийце. Этому ублюдку.

Немного успокоившись, Гарри поднял с пола газету и размножил статью с помощью заклинания, а потом вложил ее в конверты и отправил Спес и Ареса к своим друзьям.

Эдвин, скорее всего, уже знал о произошедшем. Весь прошлый год он выписывал газету Шабаша и помог оформить подписку Гарри. Но на всякий случай, Поттер решил переслать статью и ему.

Он не знал, как на подобное письмо отреагирует Мирослава. Все-таки, даже если Новак отвратительно повел себя, он был ее парой на последнем балу.

Гарри притянул к себе старые записи по зельеварению и принялся их просматривать. Почему-то после этой статьи возможность скорой смерти Готта ощущалась куда сильнее.

* * *

Ничего не получалось. Гарри злился на себя, но он действительно ничего не мог сделать в одиночку. В конце концов, зельевары самого Гриндевальда разрабатывали полное противоядие, но нашли только весьма болезненный вариант.

Обнаружить что-то новое казалось нереальным. Поттер пытался хоть как-то улучшить то, что имелось, но для этого ему была нужна лаборатория. Единственным вариантом оставалось рассказать Снейпу о работе, которую он делал.

Здесь не было место гордости или амбициям. На кону стояла вполне реальная человеческая жизнь, которая могла оборваться в любой момент. . И он не мог допустить, чтобы это произошло из-за его разногласий с опекуном.

Восемнадцатого июня наконец-то закончились занятия в Хогвартсе, но Снейп не спешил проводить все свое время дома. Он постоянно куда-то уходил. Гарри не удавалось поймать удобный момент для разговора с ним. Пожалуй, хоть какие-то зачатки адекватности у опекуна проявлялись по утрам, когда ему еще никто не успевал испортить настроение. Главной проблемой было то, что он часто уходил еще до пробуждения Гарри.

Наконец-то застав его за завтраком, Поттер попытался с ним обсудить зелье.

— Доброе утро, — поприветствовал Гарри, садясь за стол.

Снейп пробормотал что-то невразумительное, сделав большой глоток кофе, и недовольно поморщился.

— Я сейчас работаю над одним серьезным проектом в зельеварении. Я хотел попросить вас о помощи, — последнее предложение Гарри произнес с явной неохотой, будто бы каждое слово ему приходилось выдавливать из себя.

Усмешка расползлась по лицу опекуна, и он наградил своего подопечного уничижительным взглядом.

— Поттер, если ты надеешься, что я каким-то образом собираюсь участвовать в том, чтобы помочь тебе как-то выделиться из серой массы бездарей, то ты глубоко заблуждаешься. Разбирайся со всем сам. Возможно, я дам тебе ответы на некоторые вопросы, но не более того. На самом деле, это была глупая попытка использовать меня.

— Я не собирался, — воскликнул Гарри. — Это действительно серьезно!

Снейп покачал головой.

— Разговор закончен.

— Но…

— Я сказал нет! Сколько раз мне нужно это повторить? Обучение и экспериментирование в любой отрасли — только твое дело. Ты будешь делать выводы, учась на собственных ошибках. Я не собираюсь разжевывать все для тебя и отдавать уже готовое, — Снейп ударил ладонью по столу. — Я сейчас ухожу. Надеюсь, к моему возвращению ты подумаешь над своим поведением.

Он отставил в сторону чашку с недопитым кофе и вышел из кухни, оставив Гарри в одиночестве.

— Чтоб ему мантикора подпалила зад, — в сердцах пожелал Поттер, но надеяться на то, что подобное пожелание могло сбыться, было слишком наивно.

После завтрака он вернулся в свою комнату и принялся просматривать книги, которые принес накануне из библиотеки Снейпа. Зельевар позволил взять их, скрипя сердцем, будто бы он давал ему не старые пыльные фолианты, а дарственную на поместье и ключи от собственного сейфа.

В книгах он не нашел практически ничего нового. Но несколько пометок в своем блокноте Гарри все же сделал.

Все его друзья были не в себе от смерти Новака. По крайней мере, так они говорили в своих письмах. Но Гарри весьма сомневался, что произошедшее хоть каким-то образом зацепило Эдвина. Подобные события его совершенно не трогали.

Внизу послышался шум, и раздалось несколько голосов, видимо, Снейп вернулся назад с гостями. Гарри предпочел остаться в своей комнате и написать письмо Люпину.

Ремус и Сириус постоянно поддерживали с ним связь, рассказывая о том, как проходит послешкольное обучение выпускников и какие мере безопасности принимают в школе к началу нового учебного года. Блэк и Люпин как и прежде в больших количествах уничтожали шоколад, Гарри порой искренне удивлялся, как у них еще не началась аллергия. Нельзя же в таком количестве потреблять сладости!

На днях Сириус сделал заказ от имени Ремуса на подшивку журналов, которые попадали под категорию «Не для детей». Но это было еще полбеды. Его посылку доставили тогда, когда Люпин проводил дополнительные занятия для шести выпускников.

Ремусу было крайне неудобно перед ребятами, когда он без всякой задней мысли вскрыл посылку из книжного магазина и увидел, что именно ему прислали. Сириус на целый день был превращен в розового пуделя.

Когда Гарри читал об этом, он смеялся до слез. Сириус и пудель в его сознании существовали на разных полюсах, а тут…

Внизу снова раздался шум. На этот раз Поттер решил посмотреть, кто именно нарушил покой в поместье. Гарри вышел из комнаты и, подойдя к лестнице, перегнувшись через перила, посмотрел вниз.

— …это было куда удачнее, чем в прошлый раз, мистер Малфой. Взорвать собственную лабораторию зельем от фурункулов было верхом глупости. Вы же не Лонгботтом!

— Это был несчастный случай, — отмахнулся Драко, при этом сильно покраснев.

Снейп, глядя на него, улыбнулся и покачал головой.

— Надеюсь, подобное не повторится в Хогвартсе. Слизерин ни за что не должен ударить в грязь лицом.

— Конечно же! — последовал оскорбленный ответ.

Гарри почувствовал, как по его жилам побежал гнев… Снейп никогда не улыбался ему, только усмехался. Но Поттеру всегда казалось, что это потому, что он так ведет себя абсолютно со всеми людьми, не делая для кого-либо исключений.

Он также свободно допустил Драко в свою лабораторию, зная, что тот уже устроил взрыв у себя дома. А вот с Гарри он не шел ни на какие уступки.

С Малфоем он разобрал его ошибки, а его просьбу с такой легкостью отклонил, даже не дослушав до конца.

Снейп был таким же, как и Дурсли. У него тоже были любимчики, те, кому позволялось все, но Гарри всегда оставался на периферии.

Малфой поднял голову и, посмотрев вверх, спросил у Снейпа:

— Вы не возражаете, если я останусь у вас на обед?

Зельевар на мгновение задумался, а потом кивнул.

— Хорошо. Пока что располагайся, я дам распоряжения на кухне.

— Благодарю.

Гарри поморщился. Сидеть за одним столом с Малфоем он не собирался. Слишком много чести для него. Поттер поспешно вернулся в свою комнату и, усевшись на кровать, взял со стола книгу.

Читать совсем не хотелось. Злость все еще клекотала в нем. Руки так и чесались проклясть Малфоя. Гарри не понимал, почему одним достается все, а другим — ничего.

У Драко были любящие родители, деньги, и даже Снейп относился к нему хорошо. Гарри же был лишен подобных вещей. Средства в его банковской ячейке обеспечивали ему возможность учиться в школе, не задумываясь о том, как свести концы с концами. Да и, пожалуй, на пару лет после выпуска ему бы их хватило, но вот после…

Поттер весьма сомневался, что у Малфоев была подобная ситуация. Гарри просто недоумевал, почему некоторые люди ненавидят его только за один факт существования. Разве это плохо — родиться? Он не совершал никаких поступков, достойных ненависти и презрения! Тогда почему?

Он завидовал и ревновал. Гарри не нравилось испытывать эти мерзкие, разъедающие чувства.

Тихо скрипнула дверь, и в комнату вошел Драко. Он с презрительным видом осмотрелся, пока его взгляд не уперся в Поттера.

— Ты живешь в столь убогом месте?

Гарри подарил Драко долгий колючий взгляд и указал рукой на дверь.

— Тебя не учили, что врываться в чужие комнаты — это дурной тон?

Малфой рассмеялся и покачал головой.

— Для меня не существует закрытых дверей.

— Полагаю, что ты сильно заблуждаешься, — холодно произнес Гарри, хотя внутри него уже все кипело.

— Неужели? — саркастично протянул Малфой.

— Викли! — позвал Поттер.

Через секунду перед ним появился домовой эльф, нервно теребя наволочку.

— Покажи нашему гостю, где находится выход.

Эльф растерянно взглянул сначала на Гарри, потом на Малфоя.

— Сэр, вы не могли бы следовать за мной? — пропищал Викли.

Драко фыркнул и оттолкнул от себя эльфа ногой, а потом подошел к полке над комодом.

— Что за безвкусица, — он смахнул рукой фигурки родителей Гарри на пол.

Тонкая керамика от удара разлетелась на мелкие кусочки. Малфой округлил глаза.

— Ой… Я случайно…

Гарри не заметил, как оказался на ногах, а его палочка уже была прижата к горлу Драко. Конечно, разрушенную вещь можно склеить с помощью Репаро, но она уже не будет целостной. На магических аукционах всегда проверяли, оказывалось ли физическое или магическое воздействие на вещь в прошлом. Не то, чтобы он когда-то рассматривал возможность продажи этих статуэток. Дело было в ином. Опять…Опять кто-то осмелился посягнуть на его собственность.

Дверь открылась и с силой ударилась о стену. В комнату влетел раскрасневшийся Снейп.

— Что здесь происходит? — прокричал он. — Поттер, немедленно опусти палочку! В этом доме гостям всегда оказывали должное уважение! Будь уверен, ты понесешь наказание за такое вопиющее отвратительное поведение!

Один из керамических осколков хрустнул под ногой Снейпа.

Ненависть, злоба, желание смять и уничтожить поднялись в Гарри. Его опекун даже не потрудился разобраться в том, что тут происходит ситуации, а попросту сделал его виноватым! Более того, он решил, что вправе его наказать!

Усмешка расползлась по лицу Малфоя. Поттер опустил палочку, но оскалился в ответ. Стекла за его спиной задрожали, тяжелый книжный шкаф, движимый неведомой силой, проехал вперед по полу несколько сантиметров, одеяла и подушки взлетели в воздух…

Гарри вытянул вперед руку. Давно, очень давно он не чувствовал вспышек своей стихийной магии, но сейчас Поттер был рад, как никогда, проявлению этой дикой, необузданной силы.

Снейп растерял всю свою агрессивность, в его глазах промелькнуло что-то похожее на страх. По всей видимости, он догадался о возможных последствиях подобной вспышки. Драко побледнел и растеряно озирался по сторонам, пытаясь понять, что происходит.

— Мистер Малфой, будет лучше, если вы сейчас вернетесь к себе домой. Я провожу вас.

И, не дожидаясь ответа, он схватил Драко за предплечье и потянул за собой. Гарри с помощью магии захлопнул дверь за их спиной. Энергию, что еще бурлила в нем, он направил на осколки, заставляя фигурки собраться в единое целое.

Немного отдышавшись, он принялся поспешно собирать свои вещи в массивный сундук.

Он побросал внутрь свои записи, одежду, книги и альбомы с фотографиями родителей. Убедившись в том, что взял все необходимое и не прихватил с собой ничего лишнего, Гарри поспешил к камину, проигнорировав сжавшегося в углу домового эльфа. Сейчас не было времени на то, чтобы успокаивать кого-либо.

Мальчик остановился перед журнальным столом и, достав из кармана лист бумаги и ручку, которую он специально отложил еще наверху, быстро написал записку Снейпу.

Он не хотел больше ни минуты оставаться в этом доме, он также не желал возвращаться сюда когда-либо еще.

Подойдя к камину, он сделал глубокий вдох и, бросив в очаг камина дымолетный порошок, четко произнес:

— Det dystre hus!*

Гарри зажмурил глаза и не открывал их до тех пор, пока не почувствовал под своими ногами твердый пол. Он тихо шепнул пароль и вышел из камина в просторную комнату, которая, по всей видимости, являлась гостиной.

На него в упор смотрела светловолосая женщина средних лет, одетая в обычный летний сарафан.

— Hvem er du? Hvad vil du her?*

Мальчик растерянно посмотрел на нее. Он совершенно не понимал, о чем она спрашивала его.

— Я Гарри Поттер. Я к Эдвину Эрстеду, — повторил он на трех языках.

Женщина нахмурилась и покачала головой, а потом, выйдя из комнаты, громко закричала:

— Edwin, straks komme ned her!

Через несколько минут раздались громкие шаги, будто бы кто-то сбегал по деревянной лестнице, умышленно стараясь создать как можно больше шума. Дадли тоже довольно часто так делал.

— Jeg vil forbande dig, hvis du forstyrrer mig for ingenting!* — раздался громкий недовольный голос Эдвина.

— At du kom Harry Potter! Beskæftige sig med deres egne gæster! Han forstod ikke et ord på dansk! — воскликнула женщина таким тоном, будто бы она была обижена в своих самых лучших намерениях.

Идея сбежать к Эдвину больше не казалась Гарри такой уж разумной. Возможно, ему стоило попросить у Каркарова разрешение пожить в его доме. Но он отмел подобные мысли в сторону, когда в гостиную влетел Эрстед.

— Поттер! — радостно закричал он. — Я так рад видеть тебя! Я думал, что загнусь со скуки за лето!

— Можно у тебя немного пожить? — робко спросил Гарри.

— Оставайся до конца лета! — отмахнулся Эдвин. — Ты ведь не будешь не против, если мы будем жить в одной комнате? Всю жизнь об этом мечтал!

Гарри странно покосился на него. Будто бы Эдвину в Дурмстранге соседей не хватало, но он промолчал и сдержано кивнул.

— Ах да, добро пожаловать в мой дом! — воскликнул Эрстед. — Уж теперь-то мы повеселимся!...

_________________________________________________________________________________________

1. Мрачный дом

2. Кто вы? Что вам здесь нужно?

3. Эдвин, немедленно спускайся сюда!

4. Я прокляну вас, если вы побеспокоили меня из-за пустяка!

5. К тебе пришел Гарри Поттер! Разбирайся со своими гостями сам! Он ни слова не понимает по-датски!

_________________________________________________________________________________________

Напоминаю, тем кто забыл, Эдвин живет в Дании.

Снейп ненавидел школьные экзамены, так что пора школьных каникул была для него временем отдыха и покоя. Не нужно проверять задания, патрулировать коридоры по ночам, сокращая и без того скудное время на сон, и, конечно же, ни один идиот не взорвет котел своим неудачным зельем.

Единственным, что омрачало его жизнь в летнюю пору, был Поттер. У мальчишки был сложный характер, а его поведение являлось в высшей степени непредсказуемым. Поттер всегда поступал так, как ему пожелается, отрицая какие-либо авторитеты! Излишняя самостоятельность наряду с эмоциональной незрелостью являлись полнейшим кошмаром, приводившим к массе неприятностей.

Мальчишка даже не прислал записки, в которой сообщалось бы о том, что он возвращается назад, хотя был обязан это сделать. Чуть позже Снейпу все-таки пришлось признать, что ему самому стоило проконтролировать это. Родительское собрание он практически не помнил и чуть ли не проспал его. Слушать хвалебные оды одним и нравоучительные порицания другим ему было совсем неинтересно. Возможно, когда-то среди этого информационного мусора что-то и упоминали об окончании занятий, но Снейп просто не обратил на это внимания. Верхом абсурда было то, что о мальчишке в собственном поместье он узнал только тогда, когда вызвал домовика к себе, чтобы дать указания о том, чтобы он привел комнату Поттера в порядок перед его возвращением. Его удивлению не было предела, когда он услышал, что мальчишка уже четыре дня как спокойно прибыл из своей школы.

Он надеялся, что Поттер на этот раз все-таки обойдется без детских выходок, но и тут ошибся. Его хлопанье дверями и демонстрация обид были как минимум глупыми.

Хорошо, что у Снейпа каждый день была отдушина в виде репетиторских занятий с Драко. За один дополнительный урок Люциус платил ему практически половину от его месячной заработной платы в Хогвартсе. По сути, он совмещал приятное с полезным: Драко должен был быть лучшим на курсе, особенно превосходить гринффиндорских остолопов в его классе. Снейпу нужен был человек из Слизерина для того, чтобы ставить его в пример. То, что ему хорошо платили за реализацию этих наполеоновских планов, было большим плюсом.

Драко не был идеальным. Скорее, его можно было назвать чрезмерно напыщенным и высокомерным, хотя, обладая огромным состоянием, он мог себе позволить это. Сейчас он был глупым ребенком, но через несколько лет Люциус уже начнет вводить его во все тонкости экономических операций и предпринимательства, а позже передаст ему ведение большей части дел. Отношения с Драко нужно было выстраивать уже сейчас, чтобы иметь в будущем возможность воспользоваться его влиянием.

Младший Малфой порой допускал очень глупые ошибки, именно это и было большой проблемой. Он понимал сложные концепции, хорошо разбирался в действиях разных ингредиентов, но его составы не всегда были стабильными из-за разных мелочей. Шутка ли, умудриться взорвать простейшим зельем лабораторию!

Такими темпами недолго было скатиться до уровня Лонгботтома, что являлось совершенно недопустимым. Слизеринцы были обязаны быть лучшими в предмете, который преподавал их декан.

Не желая ждать, пока Люциус устранит все последствия взрыва, организованного его сыном, он предложил Драко вновь приготовить злополучное зелье в его собственной лаборатории. Он совершенно не ожидал, что разрешение остаться на обед могло привести к таким катастрофическим последствиям.

В Гарри была странная, разрушающая и очень опасная сила. Снейп, когда услышал звуки разразившейся наверху ссоре, побежал в комнату Поттера, не раздумывая ни секунды. Мальчишка в порыве эмоций мог спокойно уничтожить часть помещения и нанести увечья Малфою. За подобные последствия пришлось бы отвечать перед Люциусом. Он был крайне мстительным, и свои планы мог вынашивать годами.

Поднявшись наверх, он принялся кричать на Гарри, будучи уверенным в том, что именно взрывной характер Поттера спровоцировал конфликт. Пожалуй, его появление вызвало у мальчишки еще больший прилив злости и гнева. Стихийная магия Поттера чуть ли не размазала по стенке Драко и самого зельевара в придачу.

Страх набатным колоколом ударил по нервам Снейпа. Он не знал, какие последствия могут быть у подобного выброса. Единственным возможным решением в данной ситуации было увести Малфоя как можно дальше. С Поттером всегда можно было разобраться позже.

После того, как Снейп кратко изложил Люциусу успехи Драко в зельеварении и указал на то, над чем стоит работать, он рассказал о конфликте Поттера с младшим Малфоем и попросил больше не связываться с Гарри. Иногда это могло быть действительно опасным для жизни.

Вернувшись назад в поместье, Снейп застал уже опустевшую комнату Поттера. По сути, в ней остались только те вещи, которые он сам покупал ему. На столе в Малой гостиной лежала маленькая записка, которая, судя по неровному почерку, писалась в спешке.

Снейп, чуть поморщившись, пробежал глазами по тексту.

"Сегодня мы расставили все точки над i. Вы дали мне понять, что я в этом доме значу меньше, чем гость. Я решил избавить вас от моего удушливого присутствия. Надеюсь, вы счастливы.

Сожалею, что побеспокоил вас и принес неудобства. Надеюсь, вы все же придете на день Дурмстранга. В конце концов, это выгодно всем нам".

Первой реакцией на это был шок. Во-первых, судя из этого послания, Поттер ушел, и возвращаться не собирается. Во-вторых, он каким-то образом узнал об одном из опаснейших ядов. Возможно, его слова были блефом, но если нет... Полного противоядия не знал даже Темный Лорд, а Поттер писал не о поиске антидота, а об его усовершенствовании.

Снейп опустился в кресло и потер виски. Этого малолетнего идиота было необходимо найти в любом случае. Вопрос заключался в том, где он мог остановиться на несколько месяцев.

У Каркарова? У кого-то из друзей? В гостинице в Шабаше? В доме Блэка, кишащем докси и напичканным темными артефактами? Вариантов было много.

— Викли!

Домовой эльф с низко опущенной головой появился перед ним.

— Вы звали меня, хозяин Снейп?

— Да. Что произошло в комнате Поттера?

— Господин Гарри, сэр, попросил меня проводить господина Драко до выхода. Но тот отказался куда-либо идти и вел себя оскорбительно по отношению к господину Гарри, а потом он разбил фигурки его родителей.

Снейп вспомнил, как что-то хрустнуло под его ногами, когда он вошел в комнату во время ссоры, но тогда зельевар был так сильно разгневан, что не обратил на это внимания. Как оказалось, зря.

В этом конфликте Снейп был должен встать на сторону Поттера или хотя бы узнать, из-за чего весь сыр-бор, но он не сделал этого. В который раз зельевар пришел к выводу, что он отвратительный воспитатель.

Эльф все еще стоял перед ним, нервно заламывая себе руки.

— Ты можешь быть свободен, — отмахнулся от него Снейп. После он решительно встал с кресла и подошел к камину.

Поиски стоило начинать с Каркарова. Даже если у него не было мальчишки, то, скорее всего, у него имелся список каминных адресов друзей Поттера. В доме Блэка искать было бы бессмысленно, он только потерял бы время впустую.

Усадьба Каркарова встретила его тишиной. Некоторое время он простоял у очага, пока не появился хозяин дома, сонно потирая глаза.

— Что случилось? — спросил он вместо приветствия.

— Поттер у тебя?

— Нет, — удивленно ответил Каркаров и тут же встрепенулся. — Он куда-то исчез? Есть вероятность, что похитили? Он не ходил один в Шабаш?!

Снейп приподнял брови. Искренность волнения Игоря поражало его, так же как и перечисленные им варианты. Складывалось ощущение, что Каркаров ожидал худшего.

— Он просто сбежал из дома.

— Из-за чего? — пожалуй, еще немного и взгляд директора Дурмстранга мог бы прожечь дыру в мантии его гостя.

— Мы не поняли друг друга… Случилось недоразумение… — выбрал наиболее безопасный вариант Снейп. Все-таки в некотором роде, все действительно обстояло именно таким образом.

— И что ты сделаешь, когда найдешь его?

Некоторое время Снейп молчал, а потом выдавил из себя:

— Извинюсь.

Каркаров подозрительно посмотрел на него, а потом призвал откуда-то большой журнал с надписью "1991" на обложке. Немного пролистав его, он выписал несколько адресов, после, подумав какое-то время, добавил к ним еще один.

— Надеюсь, что ты не испортишь все еще сильнее. В любом случае, скажи Гарри, что в моем доме он всегда желанный гость.

— Хорошо.

Снейп взглянул на адреса. Все они были написаны на иностранных языках. Радовало то, что Каркаров потрудился написать в скобках транскрипцию. Ему не хотелось попасть вместо Хорватии куда-нибудь в Польшу.

В списке были адреса членов отряда Поттера и Крама. То, что Каркаров внес сюда Виктора, удивляло. Снейп не представлял, как можно дружить с человеком, который победил тебя.

После некоторых раздумий, Снейп все же отправился в дом Альберта Грегоровича. Скорее всего, остановиться у него для Поттера было бы беспроигрышным вариантом.

— Arka*

Поток перемещения подхватил его и будто бы сдавил, уменьшил до одной точки и понес вперед. После он врезался в какую-то незримую преграду, оказавшись где-то в непонятном месте. Видимо, на этом камине был установлен пароль.

Побыв в подобном подвешенном состоянии около десяти минут, он наконец-то дождался того, что на него обратили внимание.

Сначала полыхнуло красным, а потом пламя стало зеленым, пропуская гостя в дом.

Снейп оказался в небольшой комнате, стены которой были увешаны картинами. На полу в огромных кадках стояли большие цветы. Окна были заставлены горшками со странными растениями, некоторые из них шевелились.

С люстры свисал деревянный макет самолета. На диване, заваленном цветастыми подушками, восседал Альберт, с невозмутимым видом читая какую-то газету.

Наличие гостя ничуть не смущало его. Снейп был безразличен ему, что демонстрировалось всем его видом.

— Здравствуйте, — произнес зельевар, вложив максимум возможных ядовитых ноток в свой тон.

— Вы ищете Гарри? — поинтересовался Альберт, продолжая чтение.

— Да. Он здесь?

— Нет, у меня он не появлялся. А жаль, — заметил Грегорович, наконец-то откладывая в сторону газету. — Пройдите на кухню. Я сейчас приготовлю вам чашку прекрасного кофе с коньяком.

— Мне неког…

— После я помогу вам найти Гарри, — перебил его Альберт.

Снейп, решив, что, в любом случае, ему нечего терять, кроме своего времени, проследовал за подростком.

Кухня одновременно служила столовой. Вдоль одной стены располагалась рабочая стенка, плита и холодильник, рядом со второй — стоял большой деревянный стол с шестью стульями вокруг него. Подоконник тут также был заставлен цветами, а единственной необычной вещью в этом помещении был красный шар с белыми прорезями в нем в виде цветов. Видимо, он служил люстрой.

Не дожидаясь приглашения, Снейп занял один из стульев и внимательно стал наблюдать за приготовлением напитка.

Альберт залил одну чайную ложку кофе горячей водой и проварил на медленном огне, не доводя до кипения. Далее положил в тарелку три кусочка сахара, соцветия гвоздики, стружку корицы и натер цедру лимона. Затем всё содержимое тарелки залил коньяком и поджег.

После он перелил в чашку сваренный кофе и добавил коньяк с тарелочки, пропитанный корицей, гвоздикой и цедрой, предварительно процедив его через ситечко. Альберт поставил белую фарфоровую чашечку на резное блюдечко и отправил их на поднос, на котором уже находилась сахарница и тарелочка с шоколадными конфетами и мягкими вафлями. Затем Грегорович прибавил ко всему этому стакан холодной воды и салфетки.

Он ловко подхватил поднос, опустил его перед Снейпом и сел напротив. Для себя он призвал графин с грейпфрутовым соком.

Зельевар осторожно сделал глоток. Яда в напитке не было точно. Вкус был очень необычным: приятным, насыщенным, с легкими кисловатыми нотками…

— Спасибо, — искренне поблагодарил зельевар. — Что насчет Поттера?

— Гарри пока не присылал письма о том, где он находится. Видимо, от вас он ушел не так давно.

— Да, это так, — не стал возражать Снейп. — Мне ждать у вас письма?

— Нет. Зачем же? Мы будем действовать методом исключения, — Грегорович призвал лист бумаги и ручку. — В Шабаш он вряд ли пойдет. Кстати, вы видели обложку газеты, которую я читал?

— Нет.

— Так вот, на ней была фотография нашего одногруппника, которого недавно убил маньяк в Шабаше. Вряд ли Гарри нашел бы это место безопасным для себя. Тем более, вашими стараниями, сейчас у него не так много денег. Возможно, он попробовал бы устроиться в какую-нибудь аптеку помощником зельевара, но подобные временные работники мало кому нужны. Тем более, из-за его возраста его могут просто не воспринять всерьез. А зря.

— Убили? — переспросил Снейп. Почему-то его внимание зацепилось только за первую фразу.

— Да, — кивнул Альберт. — Не могу сказать, что у Новака с нами были хорошие отношения, но мне все равно очень жаль его. В Шабаше сейчас действительно опасно. Полагаю, что вам стоит поговорить с Гарри о том, чтобы он не ходил по городу в одиночку. Конечно, мы постараемся везде его сопровождать, но он, когда пожелает, может быть неуловимым.

— У кого из друзей Поттер мог бы остановиться? — Снейп сделал еще один глоток, приятно поражаясь вкусу.

— К Мирославе он точно не пошел бы, — Грегорович написал на листе ее имя и тут же зачеркнул. — К Офелии тоже. Все-таки, хоть она и живет в таборе, где никто, пожалуй, не заметит, если к ним случайно прибавится десяток человек, для Гарри будет тяжело попасть в совершенно новую среду со своими законами, правилами и языком, — еще одно имя оказалось перечеркнутым. — К Дориану… Возможно, но Гарри не понаслышке знает об аппетите вампиров. Подозреваю, что он предполагает, что в их общине за гостеприимство платят кровью. Глупость все же, но она имеет место быть. У меня его нет. Можете даже обыскать квартиру, я совершенно не возражаю. Остается только Эдвин. У него огромный дом, в котором живут его родственники. Эрстед одиночка, так что Гарри точно не помешает его досугу с друзьями. У него идеальное место для убежища.

— А у Крама?

— Точно нет, — покачал головой Альберт. — Поттер слишком тактичен, чтобы навязываться человеку, который к нему просто хорошо относится и не посмеет отказать на целых два месяца. Думаю, именно поэтому он не отправился к Каркарову. Ему нужно приглашение, сам он не явится ни к кому из них с чемоданом в руках. — Грегорович усмехнулся, заметив недоуменный взгляд зельевара. — Кстати, ведь именно директор дал вам мой каминный адрес?! Больше-то некому. Если от него вы пришли ко мне, то это доказывает, что Гарри у него нет.

Снейп поежился. Поттер был под его опекой уже давно, но он до сих пор не знал никаких особенностей его характера, кроме вспыльчивости. Альберт же совершенно спокойно за несколько минут разложил все по полочкам.

— Вас не смущает то, что вы, мягко говоря, отвратительный опекун? — словно прочитав его мысли, спросил Грегорович.

— Нет, ничуть, — покачал головой Снейп.

— А жаль. Опеку над Гарри вам навязал Альбус? — поинтересовался Альберт и допил свой сок и с тоской посмотрел на коньяк. — Жаль, что мое юное тело еще не готово к употреблению алкоголя, — пожаловался он.

Снейп ошеломленно уставился на него. Не многие люди называли директора по имени.

— Дамблдор настоял на том, чтобы опеку над Поттером оформил я, — пробормотал он. — Не вижу смысла, почему я должен обсуждать это с вами.

— Так почему вы не злитесь на Альбуса? Скажем так, Гарри не просил вас ни о чем. Полагаю, что он был бы гораздо счастливее, если бы его приютил кто-то еще. Вы — эмоциональный сухарь. Захотели взять на себя спустя два года траты на подопечного, но представили это в таком виде, что он до сих пор пребывает в уверенности, что вы решили изобретательно над ним поиздеваться, давая ему его же собственные деньги только после унизительных просьб чуть ли не на коленях. Ваша проблема в том, что вы никогда не ставите себя на его место. Например, что вам мешало выделять деньги ему на карманные расходы? По выходным к нам в порт приходят торговые корабли, и мы покупаем всякие мелочи, такие как сладости, напитки или игры. Гарри же чаще тратит свои деньги на шоколад для своего пса, канцелярские принадлежности, ингредиенты для зелий и книги. То есть, с учетом того, что вы живете не через дорогу от Дурмстранга, совиная почта займет время. Соответственно, запрос об определенной сумме денег лучше посылать в начале недели и надеяться, что его удовлетворят.

Снейп допил свой кофе. Приятные ощущения растеклись по его телу. Он на какой-то момент забыл о теме разговора, лениво возвращаясь мыслями к ней. Что ж, со стороны это действительно выглядело… Некрасиво. До этого Каркаров уже указывал на его воспитательные промахи, но он не обращал на это внимания. Но почему-то именно сейчас, когда его носом в это ткнул ребенок, стало почему-то совестно.

— Сколько в среднем получают на карманные расходы ваши сверстники?

— Кто как. У Эдвина постоянно кошелек набит деньгами под завязку. Дориан получает по пятнадцать — двадцать галеонов в месяц, но не тратит из них и половины. Он, кстати, постоянно предлагает Гарри взять на себя его расходы. Мирославе обычно дают по пять — семь галеонов. У Офелии всегда большая сумма, рассчитанная на целый семестр. Я трачу по три галеона, но меня редко интересует что-то помимо мятных напитков. Знаете, для меня предпочтительнее собирать что-то в лесу самому, чем тратить баснословные суммы в лавках торговцев.

— Сколько нужно Поттеру?

— Десять — пятнадцать. Он обычно варит сложные зелья. Сами знаете, стоимость составляющих, — Альберт поджал под себя ноги. — В принципе, вы могли бы присылать ему ингредиенты. Он был бы рад даже этому. В любом случае, почему, если вам так неприятен Гарри, не отказаться от него? Полагаю, Каркаров смог бы дать ему гораздо больше, чем вы. Конечно, он получил бы свою выгоду из положения опекуна Поттера. Любой бы ее получил, если говорить откровенно. Директор хотя бы заботится о нем. Когда Гарри попадает в Лечебное крыло, он всегда сидит с ним, хотя это совершенно необязательно.

— Это очень рискованно, для Каркарова в первую очередь.

— Не смешите меня, — отмахнулся Альберт. — Волдеморт, в любом случае, постарается покарать предателя. Отношения директора с Гарри никак не изменят этого факта. — Грегорович вновь поймал странный взгляд Снейпа и пояснил. — Перед поступлением в Дурмстранг, я детально изучил биографию Каркарова. Возвратимся к вопросу о Поттере, полагаю, что даже Касиан мог бы занять место родительской фигуры для него. Хоть Гарри не признает этого факта, но он прислушивается к нему.

Снейп закашлялся, поперхнувшись кофе.

— Для Поттера безопаснее всего быть со мной.

— Возможно, в политическом плане это так, — не стал спорить Грегорович. — Но это не значит, что он счастлив. А физическое состояние Гарри оказывалось под угрозой под вашей опекой очень часто. Один раз он чуть ли не погиб. Сомневаюсь, что вы в курсе того, что с ним происходило на втором курсе. Для него это был очень тяжелый год… — Альберт хмуро усмехнулся. — Вы когда-нибудь думали о том, как это сложно — постоянно ощущать свою ущербность?! Гарри рос в семье, где к нему отвратительно относились, а потом и вовсе выбросили на улицу. Он очень мало рассказывал о том времени, но шрамы на его теле весьма красноречиво свидетельствуют о его прошлом. А потом его забирает другой человек и вновь относится к нему, как к куску падали. Гарри уверен, что проблема в нем. Вы просто не видели его, как он смотрит на нас, когда мы получаем посылки из дома или письма. Он завидует. Вот скажите, как давно вы делали ему подарок или хвалили его? Полагаю, что вы даже не вспомните.

Снейп посмотрел на свою пустую чашку. Сейчас, в разговоре с Грегоровичем, он внезапно почувствовал, что перед ним сидит далеко не ребенок. Это был некто в детском теле. Опасный, пугающий и мудрый.

— Вы же не Альберт? Вы же и есть тот известный мастер палочек, который скрывается ото всех! — внезапная догадка осенила Снейпа. Он подскочил на месте и заметался по кухне.

Грегорович же рассмеялся и покачал головой.

— Переубеждать вас не имеет смысла: вы только уверитесь в своей правоте. Соглашаться тоже не стану, слишком уж это будет глупо. В любом случае, могу сказать только одно: этому телу действительно столько, на сколько оно выглядит.

В комнате воцарилась тишина. Снейп не знал, что ему делать дальше. Возможно, лучшим вариантом было уйти домой, а уже оттуда отправиться за Поттером. Но тогда появилась бы вторая проблема: каким образом вернуть его в поместье и не поругаться вновь. И что должен будет сказать Снейп при встрече? О том, что сожалеет? Это было чем-то невероятным! Он никогда не извинялся.

— Пожалуй, мне уже пора, — откланялся Снейп, направляясь к камину.

— Лучше напишите ему письмо, боюсь, при личной встрече вы много чего можете наговорить друг другу. Уж кто-кто, а Эдвин поспособствует этому. И дайте время Гарри хоть немного остыть, — Альберт шел позади него. — И еще… Не забывайте, что защита Поттера — ваша ответственность. Мы можем помогать вам в этом, но нам всего по тринадцать лет. Не стоит возлагать на нас больших надежд.

Снейп резко развернулся на месте. Грегорович чуть не уткнулся ему в грудь носом.

— Почему вы дружите с Поттером?

— Потому что он единственный, кто способен принять меня таким, какой я есть.

— А остальные члены вашего так называемого отряда?

— Они приятели, не друзья, — покачал головой Альберт. — Эти понятия похожи, но на деле очень отличаются друг от друга. Гарри простил мне кое-что, что вряд ли бы кто-то смог бы простить. Это странно звучит, но всепрощения у него хоть отбавляй, именно поэтому я верю, что у вас все еще есть шанс наладить с ним отношения… Хотя я продолжаю настаивать на том, что без вас он был бы гораздо счастливее, — Грегорович на какое-то время замолчал. — Полагаю, мы с вами выполняем одну и ту же задачу.

— Какую? — нахмурился Снейп, недоброе предчувствие заполнило его душу.

— Мы оба присматриваем за Гарри и надеемся, что он не свернет на темную сторону, решив, что разрушение и захват лучше созидания и спасения. Ведь если такое произойдет… То тогда нам придется… — Альберт тяжело вздохнул. — Убить его.

Снейп вздрогнул от этих слов. Он не раз поражался силе мальчишки и думал о том, что может произойти, если Поттер станет неуправляемым, неуравновешенным, жаждущим власти, денег и влияния. Уже сейчас у него были предпосылки превзойти Волдеморта… Тогда должен быть кто-то, кто смог бы его остановить. Но он никогда не представлял, как сможет убить мальчишку… Как направит на него свою волшебную палочку и произнесет всего два слова… Или хладнокровно перережет ему горло во сне…

Дрожь прошла по его позвоночнику… Если когда-то ему потребуется это сделать, то на его совести будет вся семья Поттеров: Джеймс, его любимая Лили и ее сын…

Зельевар в растерянности посмотрел на свои руки, будто бы видел их впервые. На какой-то миг они показались ему обагренными кровью…

Нет, даже если Магическая Англия вновь окажется на грани войны, он не сможет этого сделать… Это сильнее его! Как? Как можно убить того, кого много лет назад пообещал защитить?

Альберт тихо кашлянул, вырывая Снейпа из его размышлений.

— Если не ходите доводить до крайностей, то займитесь предотвращением катастрофы уже сейчас. Потом может быть поздно…

Снейп в который раз отметил, что перед ним был далеко не ребенок. Возможно, старец, возраст которого превосходил возраст Дамблдора.

— До свидания… — тихо попрощался Снейп, перед тем как бросить в камин дымолетный порошок.

Его поместье после квартирки Альберта показалось ему пустующим и неуютным. Слишком много темных цветов, никаких излишеств или цветочных горшков. Сплошной минимализм.

По дороге в свой кабинет его внезапно настиг громкий окрик незваного гостя, коим оказался Люциус Малфой. Он пылал праведным гневом, его глаза сверкали и чуть ли не метали молнии, а его рука с такой силой сжимала набалдашник трости, что оставалось только удивляться тому, как тот не треснул.

— Чем обязан?

— Я хочу увидеться с Поттером.

— Я тоже, — развел руками Снейп. — Знать бы только, где именно его искать, сразу бы туда отправился. Но, увы…

— То есть, он сбежал?

— Без предупреждения покинул поместье с чемоданом наперевес, — пожал плечами зельевар. — Предполагаю, что его приютили вампиры. Если он так срочно тебе требуется, то можешь заглянуть к ним.

— Нет, — растерял свою уверенность Малфой. — Думаю, это может подождать.

— Собственно, почему ты решился поговорить с ним именно сейчас, а не тогда, когда я рассказал тебе о его ссоре с твоим сыном…

— Кто-то уничтожил комнату Драко… В ней не осталось ни одной целой вещи! — воскликнул Малфой и ударил тростью по полу. — А на потолке… На потолке кто-то гноем бубонтюбера написал, что это «убогое место». Ты можешь поверить в это? Только он мог сделать что-то подобное! Драко теперь опасается за свою жизнь, вдруг его кто-то задушит ночью? Я уже усилил охранные чары на поместье, но до сих пор не представляю, как мальчишка смог проникнуть туда.

Снейп только покачал головой и развел руками. Он вообще не представлял, как именно Поттер смог это все организовать. Это просто не укладывалось в голове… Рецепты редких зелий, уничтожение чьей-то комнаты, стихийные выбросы… Голова просто трещала от попыток понять Поттера и уловить, где же среди этого находится истинное и ложное.

— Я поговорю с Поттером об этом инциденте при первой же встрече, — Снейп потер виски. — Если не возражаешь, на этом мы и распрощаемся. У меня полно дел. Нужно еще сообщить Дамблдору о том, что произошло.

Люциус сухо кивнул и, развернувшись на каблуках, гордо удалился в сторону камина. Снейп облегченно вздохнул, но тут же нахмурился: сейчас ему предстояло написать письмо Поттеру. Похоже, впереди его ожидало самое сложное испытание.

_______________________________________________________________________________________

* с польского, переводится как ковчег. Альберт — родился в Болгарии, но большую часть своей жизни прожил в Польше.

* кофе, который готовит Альберт называется "Венским кофе". Очень вкусный напиток.

— Я только что уничтожил мир! — закричал Эдвин, запрыгивая на кровать Гарри, приютившуюся в огромной комнате Эрстеда за кучей сваленных мольбертов.

Поттер отчаянно зевнул, открыл сначала правый глаз, потом левый, и, достав палочку из-под подушки, посветил себе на циферблат наручных часов.

— Ты считаешь это достойным того, чтобы сообщать мне об этом в… хм… полпятого утра? — сонно поинтересовался Поттер.

— Конечно! — отмахнулся от него Эдвин. — Как же иначе?

— И какой именно мир пал от твоей руки? Колония муравьев? Занавески с докси? Местное кладбище? Или ты наконец-то тут убрался и оплакиваешь ушедший в небытие хаос?

— Не угадал, — Эрстед вытянулся на постели рядом с Гарри. — Я очень долго рисовал картину под названием «Мир». Какое же разочарование меня постигло, когда я осознал, что просто-напросто перерисовываю глобус! Я сжег свое непутевое творение. Теперь мне грустно.

— В этой кровати нет шутов, — резонно заметил Поттер.

Эдвин мог бодрствовать всю ночь и спокойно проспать весь день, пожалуй, он относился к тому типу людей, которых называют «совами». Гарри же являлся классическим «жаворонком». Конечно, он не отказался бы поспать до девяти-десяти часов утра, если бы представилась такая возможность, но вот лечь позже двух часов ночи было выше его сил. В любом случае, несмотря на все очарование ночи, он предпочитал выполнять все свои дела днем.

Поттер не переставал удивляться тому, как Эдвину удается учиться в Дурмстранге. Сложно представить, каких усилий для него стоило подниматься рано утром на зарядку. Видимо, сейчас, за время каникул, Эдвин пытался наверстать упущенное.

Гарри уже привык к неожиданным заявлениям. Обычно, стоило ему только уснуть, Эрстеда посещали какие-нибудь гениальные идеи, которые требовали немедленно поделиться ими. Поттер уже начал относиться к этому с долей философии. Пробуждения посреди ночи ничуть не удивляли его, так же как и прочие странности.

Жить в Дании… оказалось забавно. Эдвин, когда просыпался во второй половине дня, обязательно куда-нибудь вытаскивал Гарри прогуляться. Его дом располагался в маленькой магической деревушке Сенгкрафт в пригороде Копенгагена, до которого можно было добраться на зачарованных велосипедах.

Вообще машин в Дании было очень мало. Это было первым отличием от Англии, которое бросилось Поттеру в глазу. Эрстед объяснил, что на автомобили в Дании были огромные налоги. И иметь их — не очень-то выгодно.

Зато велосипеды тут были всюду. Разных цветов, размеров, комплектаций… От них рябило в глазах.

Вторым отличием стало то, что женщины в Англии носили чуть более вычурные наряды, чем дамы в Дании. Хотя это легко объяснялось: будучи одетой в какое-нибудь короткое платье, не очень-то удобно рассекать по улицам на велосипеде.

Сам же Копенгаген приводил Гарри в восторг, а экскурсии с едкими замечаниями Эдвина получались яркими и впечатляющими.

Также на улицах встречались эмигранты с Дальнего Востока. Эрстед предпочитал на них вообще не обращать внимания.

— Они берутся за ту работу, которую не хочется выполнять датчанам. У этого есть свои плюсы и свои минусы. Приезжие не пытаются принять нашу культуру, нормы и правила. Они живут по своим законам, это неминуемо ведет к конфликтам, — пояснил он как-то раз и предпочел закрыть эту тему.

На улицах иногда можно было наткнуться на однополые парочки. Когда это произошло первый раз, Гарри впал в ступор. Эдвин же просто проигнорировал их, будто бы это было в пределах нормы.

— У нас даже церковь не выступает против них. Дания очень либеральное государство. Если бы не огромные налоги, мою страну можно было бы назвать райским уголком. Мало предрассудков, много простора, красивая архитектура… Хотя, конечно, Дания переводится как страна лесов, здесь в основном страна лугов и пустошей, заросших вереском. Когда-то давно деревья интенсивно вырубали, расчищая земли под сельскохозяйственные угодья, а когда хватились, поняли, что восстанавливать что-либо уже поздно. Только защищать оставшееся. В любом случае, меня сложно отнести к фанатично настроенным патриотам, но свою страну я люблю, — с усмешкой произнес Эдвин.

К Дании Гарри привыкал постепенно. Чужой язык порой резал слух, но Поттер не мог сказать, что он был неприятен ему.

Тем более, Эрстед постоянно был рядом с ним и помогал с переводом. Соседствующим с Данией государством была Германия, так что многие живущие рядом с границей и в самом Копенгагене владели хотя бы основами немецкого языка. Особенно это касалось молодежи.

Следующим, к чему привыкал Гарри, — это многообразие бутербродов. Обычно ими и ограничивались в обеденное время, на завтрак предпочитали чай или кофе с какой-нибудь выпечкой. А вот ужин всегда был поистине королевским, состоящим из нескольких только что приготовленных блюд.

Эдвин старался держаться от своей семьи как можно дальше. Даже его огромный особняк был поделен на две половины, владельцем одной был Эрстед. На его часть практически никогда не входили. Только каботеры, местная разновидность домовых эльфов, похожая на гномов, осмеливалась беспрепятственно хозяйничать там. Хотя они старались ограничиваться протиранием пыли и забираем грязной одежды в стирку. Никто не рисковал попытаться провести уборку завалов в комнатах Эрстеда, в том числе и их владелец.

Половина Эдвина была темной. В коридорах со стенами, обитыми синей драпировкой, висели портреты с изображенными на них мрачными людьми, которые практически никогда не двигались, лишь хмуро взирали на проходящих мимо них. Во многих комнатах висели темные или черные занавески. В большом количестве по стенам были развешаны старинные канделябры и держатели для факелов, некоторые из них были выполнены в виде скелетообразных рук или черепов. Попади сюда кто-нибудь случайно, то обязательно решил бы, что тут обитает какой-нибудь темный маг, который чуть ли не ежедневно занимается жертвоприношениями. И вряд ли кто-нибудь заподозрил бы, что тут живет тринадцатилетний ребенок.

Большая часть комнат была забита куклами, фигурками, статуэтками, поделками из пластилина и папками с рисунками.

Некоторые комнаты были заперты, и Поттер тактично не интересовался, что находится в них. Эдвин каждый вечер уходил в одну из них где-то на час. Что он там делал, Эрстед никогда не говорил.

Вторая часть дома была полной противоположностью первой. Здесь всюду висели белые или бежевые легкие занавески. В многочисленных вазах стояли свежие цветы. На картинах были изображены исключительно пейзажи. На нескольких фотографиях, расположившихся на каминной полке, была запечатлены все члены семейства Бредаль. Только на самой маленькой из них удалось обнаружить взирающего исподлобья Эдвина.

Как бы ни избегал Эрстед своих родственников, ему все равно приходилось встречаться с ними за трапезами в столовой. Обычно он отмалчивался, иногда косясь на своих кузин с подозрением. Они не менее испытывающе смотрели на него, будто бы ожидали какой-нибудь гадости. Шестнадцатилетняя Паула и четырнадцатилетняя Ингела учились в Датской школе магии «Kilde til styrke»* которая как раз находилась в конце деревеньки Сенгкрафт, в которой они жили.

Эдвин показывал ее Гарри. Школой служило здание в старинном стиле. Во дворе находился большой фонтан, а вокруг него располагались резные скамейки. Даже летом в школе находилось много учеников. Эрстед объяснил, что они ходят в школьный лагерь.

Общежития здесь не было предусмотрено. Тех, кто не мог попасть на занятия с помощью каминной сети, забирал школьный автобус.

К магглорожденным в Дании относились хорошо. Маги составляли где-то около пяти процентов от всего населения. В общей сложности их насчитывалось где-то триста девяносто две тысячи человек. В Англии магов было точно больше раз в десять!

Для магглорожденных существовала специальная социальная программа вхождения в магическое сообщество. Каждого из них закрепляли за определенной семьей волшебников, которые помогали проникнуться традициями нового мира, понять его законы и правила. Но, несмотря на это, никто не лишал магглорожденных его связей с прежним миром. Некоторым даже помогали оформить в обычной школе надомное обучение, чтобы при желании можно было поступить после в ВУЗ.

Кузины Эдвина иногда разговаривали с Гарри, правда, главной их темой обычно было выражение удивления, как Поттер смог сойтись с Эрстедом.

Тетушка Эдвина Ребекка обычно молчала в присутствии племянника, лишь изредка обращаясь с каким-нибудь вопросом к своему мужу или дочерям.

Глава семейства Бредаль был очень беспокойным мужчиной. Эдвин за глаза называл его Тараканом. Он так же суетливо бегал по дому и имел жиденькие усики, которые сбривал в порыве гнева, а после отращивал с помощью магии.

Гарри находил его самым забавным персонажем в этой семье, хотя и совершенно не понимал, о чем он кричит, когда мечется по коридорам туда-сюда.

Бредали откровенно побаивались Эдвина. Вполне вероятно, он не один раз давал им повод для страха.

Эрстед пригрелся в постели Гарри и незаметно для себя уснул. Поттер набросил на него тонкое покрывало и прикрыл глаза, как казалось ему, на секунду.

Следующее пробуждение было не менее неожиданным, чем первое. На его постели кто-то прыгал и дурным голосом распевал не то гимн, не то похоронную оду. Объектом такой аномальной активности в ранее утро являлся Эдвин.

— Я понял, что мне нужна обнаженная натура для моей новой картины, — заявил он.

— Я не буду позировать голым, — категорично произнес Гарри.

— Вообще-то мне нужна девушка.

— Менять пол тем более не стану, — Поттер попытался накрыть голову одеялом.

— Хм... Идея интересная, но я думал просто найти ту, которая попозирует мне за деньги.

— Мне кажется, что это изначально провальный план.

— Зря ты так, — насупился Эдвин. — Я же даже нашел тех, кто не откажется от этого, но ты должен пойти со мной. Я буду чувствовать себя очень неуютно в одиночестве. Ты морально поддержишь меня.

— Почему мне кажется, что впоследствии я пожалею о своем согласии? — сонно произнес Гарри.

Эрстед пренебрежительно фыркнул и уселся на полу, жуя бутерброд замысловатой конструкции.

Гарри потянулся и, перегнувшись через спинку кровати, начал рыться в своем сундуке, выискивая наиболее прилично выглядящую одежду.

— Куда мы пойдем?

— В Фа...баф... — не прожевав, ответил Эдвин, пытаясь удержать свой бутерброд от разрушения: две помидорных дольки уже лежали на его брюках.

Немного подумав, к обычным джинсам и футболке Гарри достал еще черный плащ с глубоким капюшоном, который когда-то подарил ему Касиан. Поттер не хотел привлекать внимание к своей личности, в особенности, когда по улицам шастал маньяк.

— Кстати, во сколько отходит Хогвартс-экспресс с вокзала?

— В одиннадцать.

— А корабль до Дурмстранга, скорее всего, в час... У нас будет время, чтобы сходить попрощаться с Малфоем.

— Полагаю, его будут провожать родители. Все равно не получится сделать ему гадость напоследок. К тому же я слишком узнаваемая личность, чтобы провернуть все инкогнито.

— Мы можем замаскироваться, — предложил Эрстед.

— Тогда это будет просто глупым фарсом, он не поймет, кто именно виноват в его очередной неудаче.

В день, когда Гарри пришел к Эдвину и рассказал ему о произошедшем, они тут же начали разрабатывать план мести, который оказался прост и коварен одновременно.

В дом к Малфоям был отправлен Добби, целью которого являлось уничтожение комнаты Драко. В самый последний момент Эдвин вспомнил, что у него завалялась баночка гноя бубонтюбера. Эльфу спешно отдали защитные перчатки и показали, что именно нужно написать на потолке.

Добби должен был сделать все максимально быстро и желательно не попасться при этом никому на глаза. Кто как не бывший домовик Малфоев мог справиться с подобной задачей?

Эльфа действительно никто не заметил, и он вернулся назад безо всяких затруднений, при этом выглядел таким счастливым, будто бы Рождество наступило заранее.

Смысл столь детского поступка был в том, чтобы лишить Драко ощущения безопасности в своем доме и продемонстрировать, что для Гарри нет закрытых дверей.

Именно Эдвин настоял на том, чтобы реализовать эту рискованную операцию.

Гарри ожидал, что Снейп явится в дом Эрстеда, плюясь ядом во все стороны, и попробует силой вернуть его в поместье. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого прилетела рыжая сипуха с письмом для Поттера.

"Стоит ли говорить о том, что побег из поместья был верхом глупости? Полагаю, что если у тебя действительно имеется та острота ума, о которой все говорят, то ты это уже понял без меня.

В любом случае, поместье является твоим домом, несмотря на то, хочешь ты этого или нет.

Полагаю, что мне стоит извиниться за то, что я поспешно сделал выводы. Я должен был доверять тебе больше.

Относительно Малфоя, я занимаюсь с ним репетиторством. Думаю, разрешить ему то, что я запрещал тебе в своем доме, тоже было ошибкой.

После того, как погостишь у своих друзей, возвращайся назад.

На время каникул я выделяю тебе 15 галеонов. На расходы к школе получишь деньги в августе.

P.S. Поттер, ты подросток, не детсадовец! Месть — это очень тонкое дело, которое нужно делать на холодную голову. Твой же поступок — простое пакостничество. Но Люциуса ты все-таки удивил".

Содержание послания было очень странным, если не сказать больше.

Снейп... извинялся? Или где-то здесь стоило искать второе дно. Эдвин считал, что Снейп просто таким образом пытается усыпить бдительность Гарри, и потом напасть на него подобно затаившейся змее. Поттер не был столь категоричен в своих суждениях.

Да и наличие прилагавшихся денег удивляло. Конечно, у Поттера всегда был ключ к ячейке с деньгами Блэка, но он не хотел их брать. Ему казалось, что таким образом он будто бы залезет в чужой карман. Именно поэтому Гарри и стал варить зелья на продажу. Возможно, это была попытка стать финансово независимым от кого-либо, а в особенности от Снейпа.

Его опекун специально написал на конверте адрес Эрстеда, показывая, что он в курсе, где находится его подопечный, и то, что он не появился здесь, говорит о том, что решил уважать право Гарри побыть одному и остыть. Зная Снейпа, это уже было много.

— Пожалуй, если мы идем в Шабаш, то я хотел бы купить себе несколько книг по зельеварению.

— Опять?! Тебе еще не надоели эти котлы и пробирки? Это же скукота, и никакого простора для творчества, — принялся сокрушаться Эдвин, демонстративно закатывая глаза и заламывая себе руки.

— Всегда можно изобрести, например, новый яд, — пожал печами Гарри.

— О, да… Как увлекательно звучит! Проще отравить кого-то проверенным веками составом!

— Угум, особенно если к нему давно изобрели антидот, и все знают, по каким характерным признакам его можно определить.

— Мерлин, Гарри, половина того, что у нас получается в котлах при попытке сварить что-то безвредное на уроках зельеварения, может привести к летальным исходам. Бери и исследуй!

— Скажу тебе больше, — Поттер заговорщицки подмигнул ему. — Большая часть того, что девочки готовят на Бытовой магии, является редкостной отравой. Конечно, на втором курсе их навыки улучшились, но вот на первом у них получалось нечто столь жуткое, что они старались уничтожить это сразу.

— Я больше никогда не буду пробовать их пирожки, — клятвенно пообещал Эдвин.

Огромный мольберт, холст, баночки с красками и большая палитра уместились в безразмерном рюкзаке Эрстеда с такой завидной легкостью, что Гарри показалось, что пожелай его друг влезть туда, ему бы это тоже удалось.

Спустя три бутерброда и чашку цветочного чая, ребята наконец-то отправились в Шабаш. Около каминных пещер все так же продавали карты, правда, теперь к ним прибавились еще и газеты. Мужичок-торговец был обвешан сумками, но ничуть не жаловался на это. Покупателей у него находилось предостаточно.

Сначала Гарри потащил Эдвина в книжный магазин, где пробыл не меньше двух часов. Интересной литературы было много, а денег на нее не очень.

Библиотека в поместье Эрстедов была приличной, но не огромной. Больше половины книг было написано на датском языке, который Поттер совершенно не понимал. На латыни обнаружилось несколько древних на вид фолиантов, правда, при ближайшем рассмотрении они оказались героическими эпосами с подробными описаниями погребальных обрядов.

Совсем небольшое количество книг на немецком было, в основном. по Трансфигурации, только малая часть из них освещала такой раздел, как Чары. От скуки пришлось читать их. Гарри вновь вернулся к исследованиям в области самотрансфигурации.

Вытащив наконец-то Поттера из магазина, Эрстед потянул его в сторону улицы Красных фонарей, которую иногда в шутку называли кварталом.

— Ты уверен, что нам сюда? — Гарри приподнял бровь, но его жест остался незамеченным из-за скрытого капюшоном лица.

— Конечно, мне нужно тело, — пожал он плечами Эдвин. — Найти его можно только там, где им торгуют. Я собираюсь выложить за эту авантюру шестьдесят галеонов. Так что просто молчи.

— Ладно, — безразлично отозвался Поттер.

На улице Красных фонарей практически все носили мантии с надвинутыми на лицо капюшонами. Никто не хотел быть узнанным. Это было понятно: специфика этого места была слишком своеобразной, а в некоторых публичных домах из-под полы сбывалось холодное оружие, привезенное контрабандой, или артефакты, запрещенные законом.

Эдвин медленно брел по улице, внимательно разглядывая вывески на зданиях и девушек в призывно изгибающихся в витринах, пока не остановился около самого непримечательного заведения. Немного поколебавшись, он толкнул дверь рукой и вошел внутрь. Гарри, накинув на себя мантию-невидимку, последовал за ним и остановился чуть позади него.

Помещение было плохо освещено. В комнате витал запах табака вперемешку с чем-то приторно-сладким. Доски под ногами поскрипывали и казалось, что половицы готовы вот-вот провалиться вниз.

Нижний этаж представлял собой очень грязный бар. За стойкой стояла женщина в возрасте. Она была одета в нелепое для ее большой фигуры открытое платье кричаще-красного цвета. Помада на ее губах была такого же тона.

— Вы что-то или кого-то хотели? — приторным голоском поинтересовалась она.

— Женщину до двадцати пяти, с хорошей фигурой. На два часа. Время, возможно, продлю.

Стоящая за стойкой вульгарная дама бросила на Эдвина изучающий взгляд и усмехнулась.

— Тридцать галеонов час.

— Оплата до или после?

— За первый час до, последующее после.

Мешочек с галеонами упал на стол. Женщина скрупулезно подсчитала монеты и, удовлетворившись результатом, написала на куске пергамента несколько строк и отправила его с помощью магии куда-то наверх.

— Семнадцатая комната.

Эдвин кивнул и направился к лестнице. Поттер поспешно наложил на свою обувь заглушающие чары, удивляясь, как его присутствие до этого не распознали по скрипу половиц.

Лестница тоже не отличалась надежностью. На самом деле, то, как это здание еще не развалилось, вызывало крайнюю степень удивления.

Семнадцатая комната обнаружилась в конце коридора на втором этаже. Эрстед не испытывал ни грамма волнения, скорее, только интерес и некоторый азарт. Гарри только покачал головой: ему было не совсем приятно находиться в столь грязном месте.

Эдвин решительно постучал в дверь, и она тут же распахнулась перед ним. Эрстед, а за ним и Гарри, вошли внутрь и оказались в небольшой спальне. Огромная двуспальная кровать занимала практически все пространство помещения. В уголке комнаты сиротливо приютилось кожаное кресло со странными царапинами на боковинах. На стене вместо картин висели плетки, наручники, ошейники и еще какие-то незнакомые Гарри приспособления.

На кровати вальяжно лежала девушка двадцати трех — двадцати четырех лет. Из одежды на ней был просвечивающийся пеньюар карамельного цвета, который не скрывал внушительного бюста. Длинные, практически красного цвета волосы доставали ей до поясницы. Это был явно их ненатуральный цвет. Но больше всего внимания привлекали к себе ее большие голубые глаза, подведенные черным карандашом.

— Привет, — гортанно произнесла она. — Ты, наверное, девственник? Если ты боишься, я помогу тебе расслабиться и сделаю все за тебя сама…

— Вряд ли ты сможешь сделать все за меня сама, — отрезал Эдвин, доставая из своего рюкзака мольберт.

Гарри снял с себя мантию-невидимку и устроился в кресле.

— Если он тоже будет участвовать, то ему так же придется заплатить! — категорично произнесла девица, растеряв в голосе всю мягкость.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь участвовать в этом безумии, — заверил ее Поттер, доставая одну из только что купленных книг. — Я посижу здесь до окончания и просто почитаю.

Девица уставилась на него так, будто бы он был как минимум ненормальным.

— Почитаешь? — переспросила она и посмотрела на обложку книги. — Составы для очищения крови: тысяча компонентов и их взаимодействие?

— Именно, — подтвердил Гарри.

Со стороны кровати послышались то ли рыдания, то ли истерический смех. Как оказалось, это все же было последнее.

— Я много чего повидала, но это… Мерлин, он действительно собрался читать книгу по зельям!... В комнате с проституткой и его товарищем… Мерлин…

— По-моему, самое время объяснить, для чего мы здесь, — пробормотал покрасневший Поттер.

— Ах, да… Я же ведь думал, что что-то забыл, — ответил Эдвин, извлекая последние баночки с красками, и, повернувшись к девице, произнес. — Я буду тебя рисовать. Раздевайся.

— Рисовать? — смех сменился волной удивления.

— Да.

— Но я этого не хочу!

— Я уже заплатил, — безаппеляционным тоном произнес Эрстед.

Немного подумав, девица все же обнажилась. Гарри оторвал взгляд от книги. Девушка действительно была красива. Точеная фигура, высокая грудь, чистая, загорелая кожа.

— Идеальна, — пробормотал Эдвин. — Осталось дело за малым.

Он взмахнул волшебной палочкой, превращая тяжелые темные шторы в легкие красные занавески. Комната сразу стала светлее.

— Именно то, что нужно, — довольно произнес Эрстед.

— Я не хотела бы, чтобы на картине было мое лицо, — внезапно произнесла девица.

— Я это предусмотрел, — из холщового рюкзака была извлечена черная карнавальная маска. Она была небольшого размера и закрывала только верхнюю половину лица.

Дав указания о том, как именно нужно сидеть, Эдвин принялся что-то рисовать. Гарри уткнулся в книгу, но читать не получалось вообще. Помимо его воли, взгляд так и тянулся к обнаженной девушке.

Поттер недоумевал, как она оказалась в этом борделе, где грязь и табачный дым пропитали все вплоть до фундамента.

— Нравлюсь? — спросила девица, поймав один из взглядов Поттера.

— Да, — согласился Гарри. — Я нахожу тебя красивой. Как твое имя?

— Цица, — подмигнула ему девица.

— Похоже на кличку, — прямо заявил Поттер.

— Вообще-то это сокращение от Цецилия. Еще можно звать меня Цили или Цицу.

— Никогда не слышал такого имени.

— Оно венгерское.

— Ты приехала из Венгрии? — удивился Гарри.

— Неа, я всю жизнь прожила в Шабаше. Может кто-то из родителей был оттуда, кто теперь разберет.

— Ты их не знаешь?

— Мать умерла, когда мне было пять, а отца я и не видела никогда, — пожала плечиками девица.

— Почему ты оказалась здесь?

Цица сразу насупилась и бросила в сторону Гарри злобный взгляд.

— Ты собираешься читать мне нотации и проповедовать о нравственности?

— Нет, мне просто любопытно. Ты красива, не глупа, но ты здесь, — пояснил Поттер.

— Ну, когда мать умерла, меня никто не захотел приютить, и я прибилась к бродяжкам и вместе с ними выпрашивала милостыню. Вначале это было весьма прибыльно. Хватало и на хлеб, и на дешевую одежду, и иногда на мясо. Но чем старше становилась, тем меньше мне перепадало. Видишь ли, у людей большую жалость вызывают маленькие дети, а те, что старше, становятся «шатающимися без дела лентяями». Я пробовала подрабатывать в лавках в Шабаше, но кому был нужен такой работник? В то время я даже грамотой владела плохо. Еле протянув до четырнадцати лет на скудных заработках, я пришла сюда и соврала, что мне уже шестнадцать. Хотя мой возраст тут был всем абсолютно безразличен.

— Ты не училась в школе?

— Конечно, нет! В Шабаше есть только младшая подготовительная, но она платная. Горожане или отдают своих детей в Дурмстранг, или какую-нибудь из русских школ. Хотя некоторые отправляют в Германию или в какую-нибудь другую страну, если являются приезжими. В любом случае, обучение дело дорогое. Одни только учебники, школьная форма и канцелярия стоят столько, что мне пришлось бы собирать на них целый год. Когда же тут учиться? Да и не во всех школах есть общежитие… Я уж помолчу о том, как одноклассники отреагировали бы, если бы узнали, что рядом с ними учится попрошайка, переквалифицировавшаяся в куртизанку. Нет уж, увольте.

Тут хорошо платят. Я позже смогла нанять себе репетитора по языкам. Подучила грамматику, а дальше по учебникам самостоятельно освоила школьную программу по чарам. По сути, когда ты не ограничена экзаменами, то можешь обращать свое внимание только на то, что тебе действительно требуется в жизни.

— Почему ты не пыталась уйти из этого бизнеса, когда все наладилось, ты повзрослела и смогла самостоятельно двигаться вперед?

Замешательство проступило на кукольном личике Цицы.

— А зачем? На самом деле, многие куртизанки, которые громко кричат, что точно скоро уйдут отсюда, все равно остаются. Они вряд ли где-либо заработают больше, чем здесь. Отсюда уходят обычно только, если влюбляются в клиента, и он отвечает взаимностью и, несмотря ни на что, готов утащить под венец. Я не хочу идти на улицу, думать о том, как оплатить съемное жилье, упрашивать кого-то взять меня на работу, а потом из маленькой кучки галеонов пытаться что-то оставить себе на еду, ведь львиная часть этой зарплаты пойдет на оплату аренды. Ты бы хотел так жить?

Гарри задумчиво постучал пальцем по губе.

— Будь я на твоем месте, то видел бы несколько вариантов выхода из ситуации. Первый: собирал бы деньги, чтобы позже открыть какое-то свое дело. Второй: ушел бы в мир магглов. Там бы нашел того, кто имеет заработок выше среднего, и постарался бы его очаровать. Даже не побрезговал бы приворотным зельем. Конечно, пришлось бы договариваться со своей совестью, но это лучше, чем быть здесь.

— Первый вариант связан с большими рисками. Конкуренция на рынке услуг в магическом мире очень сильная. Если ты собираешься занять какую-то нишу, то должен быть профессионалом, а не зеленным юнцом с розовыми фантазиями. Второй вариант… Он слишком сильно поставил бы меня в зависимость от одного мужчины.

Эдвин хмыкнул из-за мольберта:

— А сейчас ты зависишь от многих мужчин.

— Не исключаю этого, — пожала плечиками Цица. — Но похоть неиссякаема, как и голод или жажда. Все, что я делаю, это удовлетворяю одну из биологических потребностей. Многие клиенты говорят мне о том, как я низко пала. И что дальше? Разве это я создаю спрос? Нет, они. Забеременела жена? Они тут. Захотелось чего-то нового? Снова приходят сюда. Можно продолжать говорить об этом очень долго, ничего не изменится. Будут существовать они, будем существовать и мы.

— По каким причинам работают здесь остальные девушки? — поинтересовался Гарри. Он до сих пор не мог понять, откуда на улице Красных фонарей взялось столько публичных домов.

— У каждой своя история. У Тиды из четырнадцатой комнаты сын оборотень. У нее небольшое фермерское угодье, но доход с него так мал, что отложить на Волчелычное зелье не всегда удается, хотя некоторые ингредиенты она выращивает сама. Дороже всего стоит работа зельевара. Муж у нее давно спился, так что ожидать от него какой-то помощи бессмысленно. Правда, непонятно, работает тут Тида ради своего сына или для того, чтобы обезопасить себя от его укуса. Скоро он, кстати, должен будет пойти в школу. Уж не знаю, что Тиде нужно будет сделать, чтобы его приняли хоть куда-то.

— В Дурмстранг его возьмут, — уверено произнес Гарри. — У нас, кстати, есть один преподаватель-оборотень. Зелье ему предоставит школа. Вот только нужно двести галеонов внести в качестве оплаты за обучение. Если она решит отдать его туда, то пусть напишет мне, я присмотрю за ним.

Гарри достал из внутреннего кармана пергамент и немного подумал, написал на нем имя Эрстеда.

— Если она отправит письмо по этому адресу, мне его тут же передадут.

— Скрываешь свое имя?

— Да, мне и без этого хватает скандалов. Так что с остальными, почему они здесь?

— В двенадцатой, одиннадцатой и десятой комнате девушки работают только ночью. Подозреваю, что они приходят сюда, предварительно наложив на себя кучу маскирующих чар, и их единственная цель — заработать деньги на разные атрибуты состоятельной жизни. Есть те, кому нравиться пустить пыль в глаза.

В девятой работает нимфоманка. Она здесь ради личного удовольствия, а если за его получение еще и платят… Что ж, приятный бонус, не так ли?

В восьмой сама не знает, что тут забыла, скорее всего, она просто двигается вперед по течению.

В седьмой… Сейчас никто не работает. Ее убил один из клиентов, который отказался платить и решил сбежать. Я даже и не помню, почему она оказалась здесь.

Шестую комнату занимает странная девица. Она молчаливая, вечно хмурая, какая-то отрешенная от мира. Надо сказать, что и клиенты у нее ей под стать. Ни с кем из нас она не общается. Видимо, выше ее достоинства.

Две сестры предоставляют услуги для неутомимых авантюристов и просто смельчаков в пятой комнате. Их мужья до сих пор уверены, что они работают швеями. По-крайней мере, эти сестры возвращаются каждый день домой к семи вечера. По всей видимости, они действительно когда-то пробовали работать в ателье, но у них что-то не заладилось там.

В остальных комнатах девушки так быстро меняются, что я даже не успеваю за ними уследить. Кто-то идет за легкими деньгами, кому-то хочется приключений, кому-то удовольствия, а некоторых ведет любопытство, встречаются и такие.

— Видимо, мне никогда не понять этого, — пожал плечами Гарри. — Мне бы в любом случае не захотелось бы зарабатывать себе на жизнь подобным образом.

— Ну, знаешь, никто из нас не рождался с мыслью, что зарабатывать деньги будет, раздвигая ноги. Жизнь сама приводит к этому.

Гарри неопределенно пожал плечами. Мысли о чем-то подобном были ему неприятны. Он не мог представить, чтобы Офелия или Мирослава дошли до того, чтобы оказаться здесь, лежать на кровати и ждать стука в дверь от очередного клиента.

Было мерзко даже думать о том, что на них будут смотреть не с любовью, а с перекошенными от похоти лицами. Не с нежностью и заботой, а с алчным стремлением удовлетворить свою нужду.

Падением было не придти сюда работать, а согласиться с подобным отвратительным отношением к себе. Стать кем-то овеществленным без права заявить о своих желаниях. Именно такая жизнь казалась для Гарри самой ужасной. О том, сколько грязи приходится этим девушкам пропускать через себя, Поттер даже старался не задумываться.

— Я закончил набросок, — довольно произнес Эдвин. — Как раз уложились в два часа.

Эрстед отсыпал еще тридцать галеонов и, насвистывая какой-то веселый мотив себе под нос, начал собирать свои вещи, предварительно наложив на них какие-то заклинания. Скорее всего, Эдвин волновался о том, что они каким-то образом могут повредить холст.

— Надеюсь, что мы еще увидимся, — тепло попрощалась с ними Цица.

Гарри накинул на себя мантию-невидимку и направился вслед за Эдвином к выходу. Внизу они чуть ли не столкнулись с каким-то высоким человеком, одетым в ярко-синюю мантию.

Он хрипло извинился и продолжил свой путь к стойке бара. Через несколько секунд записка полетела наверх, как подозревал Поттер, в семнадцатую комнату.

Добравшись до дома Эрстеда, Поттер сразу же отправился в душ. Почему-то Гарри казалось, что часть грязи публичного дома начала въедаться в него. Он не мог объяснить своих ощущений, но желание забыть об этом месте преследовало его еще долго.

________________________________________________________________________

Сенгкрафт — сокращение с датского от слов sengen af kraft, которые переводятся как русло силы.

Kilde til styrke — дат. источник силы

Цецилия; уменьш. Цили, Цица, Цицу — От римского родового имени Caecilius (лат. caecus — "слепой")

Глава проверена одной бетой. Текст приобретет большую вылизанность чуть позже.

Ваша Кошка Маришка =^.^=

Гарри сидел на подоконнике и доедал уже третье по счету яблоко. Эдвин все еще работал над картиной. Чтобы не тратить больше денег на натурщицу, он слил свои воспоминания в Омут памяти и пользовался им, когда ему требовалось рассмотреть какую-то деталь более внимательно.

Поттер обычно не мешал творческому процессу, тратя свое время на прочтение книг, купленных в Шабаше. Он постоянно делал себе какие-то пометки, в надежде, что в будущем они будут полезны.

Эдвин тоже по вечерам читал книги по некромантии, которые ему отдал Гарри. Но, по его словам, он давно их выучил наизусть. Как полагал Поттер, здесь не обошлось без зелья Памяти, которое в больших количествах было очень опасно и могло привести к амнезии.

— Бредали твои единственные родственники? — поинтересовался Гарри, наблюдая из окна, как Паула и Ингела беззастенчиво загорают в саду, лежа на соломенных ковриках, а их мать читает журнал, сидя рядом с ними в шезлонге.

— Нет, конечно! — возмутился Эдвин, будто бы его в чем-то обвинили. — Конечно же, нет! Я последний из ветви Эрстедов в Дании, но представители моей фамилии есть в Норвегии. Если не ошибаюсь, дядя Арнхилл* приходится четвеюродным братом моему отцу. Сейчас у него свое большое охранное агентство. В Швеции живет моя тетя Урсула, родная сестра отца. Сейчас она замужем за каким-то местным политиком и у них двое сыновей примерно моего возраста. У нас есть поместье в Стокгольме. Мои родители из-за того, что им приходили сначала письма с просьбами, а потом с откровенными угрозами от Волдеморта, вынуждены были уехать из Дании туда… Кто бы мог предположить, что именно там их и ждали?! — Эрстед покачал головой. — В Дании из дальних родственников сейчас остались Бредали и Мосе. Обе семьи по маминой линии. Мосе занимаются здесь сельским хозяйством. Хм… Остальных я практически не помню. На каждое Рождество приходит много открыток от якобы родственников, но в глаза я их ни разу не видел.

Гарри удивленно присвистнул.

— А из них кто-нибудь занимается некромантией?

— Нет, — Эдвин покачал головой. — Дядя Арнхилл пробовал, но освоил только азы и не полез в дебри. Легче выдрессировать тролля, чем постоянно бегать по кладбищам и создавать зомби для охраны объектов. Вообще, чтобы быть некромантом, нужно родиться мертвым. Для этого специально проводят ритуал. Новорожденному до его первого крика останавливают с помощью заклинания сердце, а потом его вновь запускают. Тетя Урсула родилась семимесячной, с ней и так было много сложностей, так что никакого ритуала не проводили. А вот мой отец был крепким, здоровым. Его умертвляли. Меня, кстати, тоже, — последнее было заявлено с такой гордостью, что Гарри пришлось вежливо улыбнуться.

— То есть, кроме книг, тебе неоткуда почерпнуть знания?

— Почему же? — Эдвин цокнул языком. — Тетя Урсула постоянно присылает мне разные заметки, на которые натыкается при разборе старых бумаг или если что-то вспоминает сама. А дядя Арнхилл потрудился написать целый трактат с описанием собственных ошибок и того, каким образом их можно избежать. Он даже прислал мне несколько копий своих книг. Это помогло мне понять основы, а вот дальше я пока не могу продвинуться. Моя магия не стабилизировалась, и дар не получил развития, как такового. Но я чувствую, как медленно во мне происходят изменения. Пока что остается ждать, когда получится приступить хоть к какой-то практике.

Гарри перевел взгляд на окно. Бредали начали собираться назад в дом. Видимо, они боялись обгореть под полуденным солнцем. Паула и Ингела скатывали свои коврики и громко смеялись. Поттер мало с ними общался. Девушки не очень хорошо знали немецкий, а Гарри не понимал ни слова по-датски. Но ему казалось, что они не плохие. И с их стороны точно не было ненависти по отношению к Эдвину. Настороженность присутствовала, но никакого негатива не наблюдалось.

Бредали не были такими, как Дурсли, и Гарри не понимал, почему Эрстед не пытался наладить с ними отношения. Его презрение к ним было столь сильным, что, казалось, его можно было пощупать руками.

— Почему, если тебе плохо с этими родственниками, ты не живешь с кем-то еще? — Гарри чувствовал себя немного виновато, задавая столь неудобный вопрос.

— Вообще-то меня все устраивает, — удивился Эрстед. — Муж тети Урсулы не принял бы меня. Он очень боится, что если все узнают, кто я, его политическое влияние ослабнет, а дядя Арнхилл относился бы ко мне, как к малому дитя, и пытался бы задавить собственным авторитетом. А Бредали… Они никогда не скрывали, что живут со мной только из-за того, что за это полагаются деньги. Дядюшка старается изо всех развить свое дело, чтобы с моим совершеннолетием не остаться на улице без кната в кармане. В конце концов, это мой дом и терпеть их тут дольше, чем полагается, я не собираюсь.

— А ты никогда не пытался… ну… понравиться им? Стать им сыном?

— Когда маленьким был — пытался, — Эдвин закусил губу. — Это очень чувствуется, когда к тебе относятся не так, как к родным детям. Вроде бы они заботятся, не ущемляют в правах, не перегружают обязанностями, и в тоже время во всем этом какая-то неискренность. На своих детей они смотрят иначе, с большей теплотой. А потом я услышал, как они разговаривали между собой: моя тетушка сказала, что я сложный ребенок, и если бы не большие деньги за мое содержание, она бы ни дня не провела со мной под одной крышей. С тех пор я обособился от них.

В комнате повисла тишина, которую вновь нарушил Гарри.

— А даром некромантии владел только твой отец?

— Нет. Мама тоже, но она была первой такой в своем роду, — Эдвин тепло улыбнулся. — Во время ее появления на свет что-то пошло не так. Ее сердце остановилось. Чудом удалось запустить его вновь. Мама всегда была немного странной. Она не разговаривала до пяти лет, всегда держалась в стороне, тетя называла ее мрачной. Мама могла оживлять свои игрушки без помощи волшебной палочки. Ее причуды пугали ее родителей и родственников. Позже мама поступила в школу и нашла в библиотеке что-то о некромантии. Решив, что она подходит по всем критериям для развития этого дара, она обратилась к моему отцу за помощью. Вернее сказать, потребовала ее. Отца это так впечатлило, что он решил согласиться, надеясь, что упрямая девчонка быстро потеряет интерес ко всему загробному, но этого не произошло. Со временем они влюбились друг в друга.

— Моя мама ненавидела моего отца где-то до конца шестого курса, а потом начала с ним встречаться на седьмом. Он стал лучше себя вести и отбросил свою чрезмерную детскость. Вообще, я знаю все только со слов приятелей отца, но думаю, что взгляд на все со стороны маминых подруг был бы иной.

Эдвин хмуро кивнул.

— Знаешь… Твоя мать… она… чем-то похожа внешне на Цицу. Я это только недавно понял. У твоей мамы и у Цицы плавные черты лица, яркие большие глаза и интересный цвет волос.

— Моя мама не такая, как она! — воскликнул Гарри.

— Конечно, — тут же поспешил согласиться Эдвин. — Я говорил про внешнюю схожесть.

— Хм… — Гарри критически взглянул на картину. — Моя мама красивее.

— Я не спорю, — Эрстед поднял руки вверх в знак капитуляции.

Поттер спрыгнул с подоконника и взял со стола папку с рисунками. Внизу некоторых значилась подпись Кадм.

— Это твое? — спросил Гарри, показав Эдвину то, что просматривал в этот момент.

— Да. Раньше я подписывался своим вторым именем.

— Вторым? — удивился Поттер.

Если быть честным, Гарри даже не подозревал, что у его друга есть второе имя. Обычно он подписывал свои тетради как: "Собственность Эдвина Эрстеда". А его официальные документы он не видел ни разу.

— Да! Эдвин Кадм Эрстед, — он поморщился. — Слышал когда-нибудь о братьях Певерелл? — увидев отрицательное покачивание головы, пояснил. — Считается, что они стали прототипами героев в сказке о трех братьях. Так вот, Кадму достался от смерти дар возрождения. Полагаю, что он просто в ходе сложных исследований смог создать страшный по силе артефакт. Насколько известно, ему удалось возродить свою возлюбленную, но она страдала и мучилась в этом мире, и в итоге Кадм покончил с собой, чтобы быть вместе с ней.

Видимо, он обезумел от своего горя. Некроманты всегда управляют физическими телами и никогда не затрагивают область души. Кадм же решил, отринув все негласные законы, пойти дальше… Полагаю, нахождение в теле, умершем по-настоящему, мучительно для души. Это все равно, что жить в путах.

Я когда-то изучал явление клинической смерти и пришел к одному выводу: чем дольше ты находишься Там, на Грани, тем меньше желаешь вернуться назад. Ее же душа там провела много времени.

Насколько я понимаю, после смерти происходит разрыв связей между телом и душой. Предполагаю, это происходит через час после остановки функционирования мозга.

Видимо, он сумел не только вновь привязать душу к телу, но и заставил его функционировать. Потому что существуют упоминания, что у них были дети. Хотя мне страшно представить их, рожденных от мертвого тела… Уверен, что вряд ли они были нормальными.

Эдвин обмакнул кисть в красную краску и сделал несколько штрихов, а после стер тряпкой пот со своего лба и сел на пол.

— А ты никогда не хотел воскресить своих родителей? — спросил Гарри.

— Хм… Лет в шесть хотел, потом начал изучать этот вопрос детально и понял, что это невозможно сделать. А любые попытки — кощунственны. Смерть — это то, с чем стоит смириться, как бы тяжело ни было… — Эрстед достал из-за пазухи ключ, висевший на шее на тонкой цепочке, и, немного покрутив его в руках, встал и направился к двери. — Пойдем со мной. Я покажу тебе кое-что.

Гарри, не задавая вопросов, направился за другом. Они остановились перед дверью в конце коридора. Насколько помнил Поттер, она была всегда закрыта. Эрстед после небольшой заминки открыл ее.

За дверью оказалась просторная светлая комната. В центре стояла огромная кровать с пологом. На полках были расставлены фотографии в рамках и книги. В углу комнаты стоял круглый чайный столик с тремя креслами вокруг, двое из которых были заняты.

Сначала Поттеру показалось, что перед ним настоящие люди, но, подойдя ближе, он понял, что в них не было ни капли жизни.

— Куклы?

— Да… Я создал их похожими на моих родителей. Я закончил их к своему десятилетию. Они идеальны. Эти куклы способны пить чай, улыбаться и обнимать. Это то, что помогает мне смириться с потерей родителей.

У матери Эдвина были длинные волосы средне-русого цвета, бледная кожа и темные глаза. Она была очень красивой. Единственное, что немного портило впечатление, — очень тяжелый взгляд и чуть заостренные черты лица.

Отец же выглядел более мрачным. Гарри полагал, что правильнее назвать его образ готичным. Темные волосы, собранные в хвост, черный костюм и кожаный плащ. Встретив его где-нибудь на улицах Лондона, Поттер обязательно посчитал бы его поклонником какой-нибудь неформальной субкультуры.

Куклы действительно были выполнены идеально. Даже будучи ненастоящими людьми, они притягивали к себе. Вокруг них чувствовался ореол таинственности.

— Они прекрасны, — с придыханием сказал Гарри.

— На их изготовление у меня ушло три года. Большие детали было очень сложно сделать. То не хватало материала, то у меня получались дефектными детали…

— Полагаю, что это было очень тяжело.

— Да, но это доставляло мне радость... И теперь я будто бы по-настоящему могу с родителями выпить чай.

— Да, это здорово... — совершенно искренне произнес Гарри.

— Я не ошибся, доверившись тебе. Ты единственный, кто понял меня и не стал сочувствовать или смотреть на меня как на душевнобольного.

Поттер кивнул. Он действительно понимал Эдвина.

* * *

Как бы того ни хотел Гарри, мысли о том, что Цица похожа на Лили Эванс, не покидали его голову ни на минуту. Это было в высшей мере странно — сопоставлять двух настолько разных людей.

Цица была слишком легкомысленной, несерьезной… Для нее любая грязь не имела значения, если за нее хорошо платят. И это… Было мерзко? Возможно, и так. Гарри испытывал к ней скорее сочувствие, чем отвращение.

Его же мама была солнечным, светлым человеком. Ей долгое время не нравился Джеймс Поттер именно из его низких моральных установок и уверенности в своем благородстве, которое при ближайшем рассмотрении оказалось просто раздутым самомнением. Было бесконечно сложно представить, что его мама, Лили Эванс, могла пасть так низко, что поставила бы деньги выше своего человеческого достоинства и нравственной чистоты.

Внешняя схожесть… Никто не смог бы переубедить Гарри в том, что его мама была самой красивой женщиной в мире! Чего только стоила ее теплая улыбка и нежный взгляд! Возможно, в Цице и было что-то, напоминающее его маму, но это являлось столь незначимым, что и внимания не стоило.

Гарри не мог удержаться, и в последнее время только и делал, что представлял себе, каково это — жить с родителями. Но образы Джеймса и Лили Поттеров размывались. По сути, Гарри до сих пор их не знал. Он мог предположить, что отец учил бы его летать на метле и показывал бы сложные трюки, рассказывал бы о своих проделках в школе и втайне надеялся на то, что его сын со времен превзойдет его. Мама же готовила бы что-нибудь вкусное, обнимала бы его, целовала бы в макушку, а Гарри морщился бы и говорил, что он уже не маленький, но все равно довольно улыбался…

Периодически место родителей заменяли Дурсли, и Поттер фантазировал, что было бы, будь именно он их родным сыном. Его, конечно же, любили бы, потакали всем капризам… Он был бы центром их Вселенной, и неминуемо оказался бы в удушающим плену из их самообмана. Дурсли бы убеждали его в том, что он хороший человек, несмотря на то, что он делал бы. На каждый плохой поступок находилось бы оправдание, и тогда Гарри просто перестал бы верить, что вообще способен совершить что-то плохое или неправильное. Быть таким как Дадли… Было в этом что-то пугающее и отталкивающее.

Иногда он думал о том, как бы ему жилось, будь он ребенком Уизли. Конечно, пришлось бы экономить на всем и жить в тесноте, но в их доме было столько любви и тепла! Скорее всего, как и Рон, он захотел бы превзойти своих братьев хоть в чем-то. Возможно, ему бы даже удалось это сделать. А их бедность… Разве она имеет такое значение? У Гарри долгое время не было никаких денег и своих вещей, а когда они появились, он не стал счастливее от их наличия.

Вообразить себя сыном Снейпа не удавалось. Зельевар в любом амплуа казался малопривлекательной личностью, неспособной на конструктивный диалог. Снейп просто задавил бы его своими ожиданиями, заставлял бы стать тем, кем не стал он сам. Положение подопечного позволяло Гарри сохранять определенную дистанцию, но будь они связаны кровным родством, вряд ли бы удалось добиться этого.

Гарри несколько раз подходил к картине с Цицей и долго смотрел на нее. Несмотря на незаконченность, она выглядела потрясающе. Эдвин действительно был мастером своего дела, из-под его руки выходили шедевры. Эту картину он рисовал маслом, накладывая краску в несколько слоев. Наброски, выполненные пастелью и акварелью, были разбросаны по всему полу.

Гарри постоянно собирал их, складывая аккуратной стопочкой на рабочем столе, а через несколько часов вновь находил раскиданными по всей комнате. В такие минуты Поттер злился на небрежность Эрстеда. Несколько набросков Гарри, с разрешения Эдвина, все же забрал себе.

Гарри иногда доставал ключ от сейфа Блеков и долго рассматривал его. Тратить деньги Сириуса ему не хотелось. Но иногда его так и тянуло взять какую-нибудь небольшую сумму взаймы, пообещав в первую очередь себе обязательно ее вернуть.

В один из дней Гарри все-таки решился воспользоваться хранилищем крестного. Он надел на себя мантию с глубоким капюшоном и отправился в Косую аллею, чтобы посетить банк. Гарри казалось, что брать деньги из ячейки Блеков в Шабаше может быть рискованно.

Поттеру удалось пройти Косую аллею незамеченным, а потом и добраться в Шабаш без того, чтобы быть узнанным. Он отправился на улицу Красных фонарей в тот же публичный дом, где уже был с Эрстедом.

Внутри было все так же грязно и прокурено. Женщина за стойкой выглядела еще вульгарнее: теперь ее далеко не самые худые телеса обтягивало ужасное кожаное платье.

— Кого вы хотели? — грудным голосом поинтересовалась она.

— Цица, семнадцатая комната.

— Она сегодня не обслуживает, — женщина усмехнулась, а потом задорно подмигнула. — По техническим причинам.

— Мне нужен эскорт, а не что-то еще, — пояснил Гарри.

— Надолго?

— Часа на три.

Женщина закусила губу и покрутила в руках невесть откуда взявшийся пергамент.

— Я ей напишу. Пусть сама решает. Это ее свободное время.

Гарри сдержанно кивнул и проводил взглядом бумажный самолетик, улетевший наверх. Спустя минут десять он вернулся с ответом.

— Поднимись к ней. Обсудите детали в ее комнате.

— Благодарю вас, — женщина слащаво улыбнулась и подмигнула еще раз. Поттер был рад, что в этот момент его лицо скрывал капюшон.

В том, чтобы не прятаться, были свои плюсы. Гарри спокойно прошел наверх по лестнице, не боясь при этом, что какой-нибудь скрип привлечет к нему внимание. Дверь в семнадцатую комнату была приоткрыта. Гарри поспешно вошел внутрь и скинул с себя капюшон.

Цица сидела на диване и лениво перелистывала какой-то глянцевый журнал.

— Привет.

— Привет. Ты без друга-художника? Я сегодня не работаю, но мне было интересно, кто запрашивает мои услуги. Не ожидала увидеть тебя. Ты так много говорил о нравственности.

— Не так уж много, — подернул плечами Поттер. — Ты здесь живешь?

— Тут есть еще комнаты. Эту в нерабочее время я превращаю в гостиную. Но все-таки что именно ты хотел бы от меня? Спать ни с кем я сегодня точно не буду, — категорично произнесла Цица. От ее тона Гарри немного растерялся.

— Эээээ... Нет... Мне необходимо сопровождение. Эскорт...

— Хммм... Куда-то в особенное место? — Цица выглядела заинтересованной.

— Нет, это прогулка. Просто несколько специфичная... У тебя есть дети?

Цица передернулась.

— Нет! И пока не планирую. Беременные проститутки не интересуют даже законченных извращенцев.

— Полагаю, то, что у тебя отсутствуют дети, даже хорошо. Я хочу... — Гарри сделал глубокий вдох. — Чтобы ты притворилась, будто бы ты моя мать. Всего на три часа.

Озвучивание этой просьбы будто бы истощило его. По своим ощущениям Гарри казалось, что его ноги превратились в желе. Он с замиранием сердца ожидал ответ. У Эдвина были его куклы, у Поттера не было ничего. И ему сильно, до одури, хотелось почувствовать себя чьим-то, вообразить, что о нем действительно заботились и любили.

Цица же просто хлопала глазами. Видимо, услышанное не укладывалось в ее голове.

— Слушай, парень, без обид, но, оставаясь невинным и милым мальчуганом, тебе одновременно удается выглядеть немного сумасшедшим. Я тебе нужна напрокат для родительского собрания?

— Нет, — прокачал головой Поттер. — Я просто хотел, чтобы ты прогулялась со мной.

— Хм... Почему этого не может сделать твоя настоящая мать?

— Я сирота. Родители погибли, очень давно погибли... О них я знаю в основном со слов их знакомых...

Во взгляде Цицы появилось понимание и сочувствие.

— Хорошо... Но я не уверена, что из меня получится хорошая актриса. Некоторые вещи я прекрасно изображаю, например, ор... Впрочем, сейчас речь не об этом, — девушка спохватилась. — И что мне одеть?

— Мантию с капюшоном. Полагаю, тебя, как и меня, могут легко узнать.

— Пожалуй... А ты что, знаменитость? — поинтересовалась Цица.

— Можно сказать и так, — кивнул Поттер.

— Хм… Я вряд ли где-то видела тебя… — задумчиво произнесла она.

— На самом деле, в лицо меня знают немногие… Зато имя на слуху — Гарри специально не стал говорить о шраме.

— Ты весьма специфичный.

— Не сомневался в этом ни минуты.

— А как мне к тебе обращаться?

— Сын или Джеймс, — не зная для чего, Поттер пояснил: — Это мое второе имя.

Цецилия пожала плечиками и отправилась в ванную комнату, видимо, для того, чтобы там переодеться. Гарри остался в комнате один.

Поттер подошел к небольшому зеркалу, висевшему около кресла, в котором он сидел в прошлый раз, и начал колдовать над своей внешностью. Ничего кардинально менять он не стал. Перекрасил волосы в белый и пригладил их. На шрам наложил отвлекающие косметические чары. Обычно их использовали те, кто хотел скрыть свои прыщи от окружающих. Цвет глаз он с помощью простых чар цветового искажения изменил на синий.

Оставшись довольным полученным результатом, он кивнул своему отражению.

— Я готова… Ой!

— Это я, — улыбнулся Гарри. — Просто немного изменил свою внешность, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Ты миленький, но прежним нравился мне больше, — заметила она. — Поколдуешь надо мной?

Гарри придал ее волосам тот же тон, что был у его матери, и чуть их завил. Радужка глаз получила изумрудный оттенок, делая Цицу еще более похожей на Лили Эванс в молодости.

В своей длинной темно-зеленой мантии Цецилия выглядела очень привлекательно и в тоже время прилично. Вряд ли в ней кто-то заподозрил бы труженицу публичного дома.

Гарри всегда казалось, что девушек легкого поведения видно издалека по их кричащим нарядам.

— Мы не обговорили стоимость времени.

— Так как это не официально, то 20 галеонов за час.

— Хорошо. Мне отдать тебе их сейчас или после? — Гарри потянулся за деньгами.

— После, — отмахнулась Цица. — Я тебе доверяю.

— Хм... Спасибо.

— Было бы за что благодарить. Куда мы сейчас пойдем?

Гарри задумался о том, куда бы с ним пошла его мать.

— Косая аллея в Англии, — наконец-то произнес он после долгих размышлений.

— О, я была там пару раз. Ничего примечательного.

— Да, но там есть кафе и множество лавочек… И там… там тебя точно не должны узнать…

— Пожалуй, ты прав. Что ж, внизу есть камин. Полагаю, им мы и воспользуемся.

Цица подхватила маленькую сумочку и, напоследок взглянув на себя в зеркало, надвинула на голову капюшон, так чтобы была видна только нижняя половина лица.

— Это было бы здорово. Путешествия по каминной сети мне нравятся куда больше аппараций.

Бар внизу был абсолютно пуст, если не брать в расчет придремавшую за стойкой администраторшу.

При виде ее наряда, Цица немного поморщилась.

— Чересчур пошло и ни капли сексуальности, — пробормотала она себе под нос.

Камин обнаружился во второй половине комнаты, сбоку от стойки. При входе в помещение с улицы его трудно было заметить.

Цица зачерпнула дымолетный порошок, закинула его в очаг и твердо произнесла:

— Косая аллея.

Гарри остался один в грязном прокуренном помещении публичного дома. У него еще была возможность бросить эту глупую затею. Просто оставить деньги на стойке и записку с извинениями, а самому бежать отсюда как можно скорее.

Но он сам все это придумал, хотя и действовал крайне импульсивно. Весь этот фарс был ради того, чтобы попытаться почувствовать на себе хотя бы подобие родительской любви.

Гарри глубоко вдохнул воздух, будто бы готовясь нырять в воду, и вошел в зеленое пламя, которое тут же подхватило его и понесло по названному адресу.

Приземление в Дырявом котле никак нельзя было назвать мягким. Гарри, сильно ударившись о каменную кладку очага спиной, потерял равновесие и чуть не упал на каминную решетку, но его вовремя поймали.

— Сынок, с тобой все в порядке? — ласково поинтересовалась Цица, помогая принять устойчивое вертикальное положение.

— Да… мама. Спасибо, — тихо произнес Гарри, выдавливая из себя эти слова. Он зажмурился, уговаривая себя забыть на несколько часов о том, что это только фальшивка, и наслаждаться происходящим.

— Тебе плохо? — озабоченность в голосе Цицы была настоящая, неподдельная.

— Нет, все в порядке! Просто закружилась голова немного. У меня иногда так бывает. Пойдем скорее за покупками!

За ближайшим к ним столиком фыркнули.

— Неутомимая молодежь! Им бы только родительские деньги тратить. И ведь ничто их не удержит от этого: ни болезнь, ни ураган. Эх, молодость, молодость… — забрюжал старик, сидевший там.

Цица только хмыкнула и позволила потянуть себя в конец бара. Гарри достал волшебную палочку, постучал по каменной кладке, и она тут же превратилась в арку, давая возможность пройти на Косую аллею. К слову сказать, она была не очень-то и многолюдна. Больше всего прохожих было около банка.

Немного подумав, Гарри все же снял с себя капюшон. Ему не хотелось прятаться сейчас. Только не в такой момент.

— Куда пойдем сначала? — спросила Цица, с интересом оглядывая улицу.

— Может, посмотрим метлы? — Гарри застенчиво шаркнул ножкой. Он был уверен, что будь его родители живы, он был бы очень беззаботным ребенком, главной проблемой для которого являлась бы какая-нибудь неудовлетворительная оценка в школе.

— Хорошо! — Цица звонко рассмеялась и взъерошила полосы Гарри, который от этой незамысловатой ласки немного покраснел.

Метлы представляли для Поттера весьма спорный интерес. В квиддич в Дурмстранге обычно играли на школьных, чтобы силы команд были действительно равны. А метлу для личного пользования ему подарили Бруевичи. Большего ему и не требовалось.

Конечно, Молния притягивала к себе взгляды. Изящная, в отличие от тех же Нимбусов, с красиво декорированной рукояткой и ровными прутьями. И обещанные скорость и маневренность не могли не поражать, но у Гарри не появилось желания купить ее. Для него эта метла была все равно, что картина в музее.

Поттер, посмотрев на нее еще несколько минут, потянул за собой Цицу дальше по улице.

— И как тебе метлы?

— Впечатляющие, — пожал плечами Гарри, — Но не могу сказать, что нахожусь в восторге и сгораю от желания приобрести одну из них.

— А ты играешь в квиддич?

— Да, — усмехнулся Поттер. — У меня получается весьма неплохо. Я выступал на позициях вратаря и охотника. Один раз довелось заменять ловца. В этом году, возможно, буду пробоваться на загонщика.

— Зачем такое многообразие? Может быть, стоит выбрать что-то одно?

— А смысл? — Гарри пожал плечами. — Квиддич — это всего лишь игра, к которой я никогда не относился очень серьезно. Выступая на разных позициях, получаешь совершенно иные впечатления от самой игры: разный уровень азарта и адреналина.

— Впервые слышу, что кто-то так рассуждает о квиддиче.

Поттер лишь усмехнулся.

— Давай на минуточку зайдем в книжный магазин?

— За литературой по зельям? — уточнила Цица и рассмеялась, увидев, как покраснел Поттер. — Пошли.

Гарри не стал лазить между полками и выискивать, что ему интересно. Слишком мало времени сегодня у него было. Именно поэтому он приобрел каталог книг для заказов совиной почтой и поспешил дальше.

Следующим местом, куда они пришли, была лавка ингредиентов для зельеварения, но и здесь они задержались ненадолго. Гарри сразу огласил продавцу список необходимого ему и, забрав довольно-таки увесистый пакет с покупками, потянул Цицу в кафе-мороженое Флориана Фортескью.

Хозяин заведения сам стоял за прилавком и придирчиво рассматривал свой товар. От количества видов мороженого просто разбегались глаза, и Гарри восхищенно вздохнул, вызвав улыбки на лицах Цицы и Флориана.

— Джеймс, что ты хочешь?

— Ммм… Я даже не знаю… — растеряно ответил Гарри.

— Очень вкусное мороженое с миндалем. Ничуть не уступает ему карамельно-кокосовое. Шоколадное — на любителя, оно немного горьковатое, — начал расхваливать Фортескью. — Выбор фруктовых зависит от личных предпочтений. Кому-то по душе апельсин, а кто-то без ума от киви. Очень необычные с маринованным имбирем или кукурузой. Для взыскательных особ есть такие виды мороженного, как морковное, чесночное, томатное, рыбное, из куриных крылышек, из угря или осьминога. Некоторые находят привлекательным мороженое с зеленым чаем или перцем. Есть тыквенное, но это для ностальгирующих по Хогвартсу, полагаю, что тебе еще рано пускаться в воспоминания о дивной школьной поре.

— Я учусь в Дурмстранге, — ответил Гарри, внимательно рассматривая лотки с лакомствами.

— Не понимаю, зачем родители отдают детей учиться за границу. Наше отечественное образование отличное! — Фортескью укоризненно посмотрел на Цицу. — Мороженое с алкоголем не предлагаю. Хм… Есть еще несколько видов с грибами и хлебом.

— Эммм… Можно мне с миндалем, шоколадом, смородиной и зеленым чаем, — наконец-то произнес Гарри.

— А мне с красным вином и клубникой… И, пожалуй, один шарик с перцем, — заказала Цица.

Расплатившись за лакомства, они заняли самый дальний от входа столик. Гарри с аппетитом уплетал свое мороженое. На торговых кораблях их никогда не привозили к Дурмстрангу, а на то, чтобы купить его в Шабаше, обычно не было времени. Цица довольно улыбалась, расправляясь со своей порцией.

— С перцем было самое экзотическое, — поделилась она своими впечатлениями.

— Мне очень понравилось с зеленым чаем.

— Подожди, Джеймс, у тебя на лице осталось мороженное, — она перегнулась через стол и салфеткой протерла крыло носа и щеку.

— Спасибо, мама… — последнее он произнес с придыханием.

Интересно, было бы ему лучше, если бы он перешагнул Порог? Оставил бы все на самотек и ушел к своим родителям вперед? Определенно, нет. Этот ответ пришел сразу. Тогда бы он не встретил Каркарова, Дориана, Альберта, Эдвина, Мирославу, Офелию, Виктора и многих других хороших и интересных людей. Самоубийство не было выходом. Это не являлось ни решением проблем, ни спасением от боли. Это был путь в никуда.

Попрощавшись с Фортескью, Гарри вместе с Цицой вышли из кафе. Поттер рассеянно посмотрел на часы. У него оставалось всего сорок минут. Но мальчик смутно представлял, как именно их можно потратить.

— Куда ты хотела бы сходить сама? — спросил Поттер.

— В бутик Твилфитт и Таттинг. У них всегда очень красивые мантии, хотя и стоят они немало.

Магазинчик располагался рядом с лавкой "Чудесные волшебные палочки Джимми Кидделла". Поттер удивился, увидев его. Ему всегда казалось, что Олливандер — это единственный изготовитель волшебных палочек во всей Англии. Как оказалось, он ошибался.

В бутике их сразу встретил высокий юноша с измерительной лентой в руках. Вдоль стен стояло множество нарядно разодетых манекенов. От их изобилия пестрило в глазах, будь воля Гарри, он бы сбежал оттуда, но ему не хотелось выглядеть эгоистом, да и оставшиеся сорок минут нужно было как-то провести.

Цица прошла вдоль манекенов, внимательно разглядывая каждый, пока не остановилась около одного из них. На нем была длинная красная мантия до пола, немного приталенная, с золотыми застежками и глубоким капюшоном.

— Могу ли я померить ее?

— Она дорогая, — сразу предупредил ее продавец.

— Мы платежеспособны, — вмешался в разговор Гарри и наградил продавца таким убийственным взглядом, что тот тут же стушевался и покраснел.

— Я ничего такого не имел в виду…

В этой мантии Цица выглядела просто невероятно. Казалось, что она пошита именно для нее.

— Как Красная шапочка, — тихо произнес Гарри.

— Только Серого волка не хватает, — усмехнулась Цица. — Я прекрасно знаю маггловские сказки. Чего только мне ни рассказывают на моей работе.

Цица какое-то время крутилась около зеркала.

— Сколько она стоит?

— Тридцать семь галеонов.

— Хм… — Цица еще раз внимательно осмотрела себя в зеркале. — Она, конечно, чудесна, но куда мне в ней ходить…

Гарри видел ее сомнения. Скорее всего, ей было жалко на нее денег.

— Упакуйте мантию. Мы ее покупаем, — произнес он, когда смотреть на метания Цицы просто не осталось сил.

— Но… — пробормотала она.

— Это тебе мой подарок, мама,— ответил Гарри и отмахнулся от нее.

Продавец бросился к кассе с такой поспешностью, будто бы боялся, что клиенты передумают делать покупку. Цица до сих пор выглядела растерянной.

Выйдя из магазина, она как-то поникла и виновато смотрела на Гарри.

— Я не собиралась вынуждать тебя покупать ее.

— Я знаю, — Поттер посмотрел на наручные часы. — У нас осталось всего десять минут. Я больше не буду твоим сыном, а ты моей матерью… Считай это подарком на память.

Гарри достал мешочек с галеонами и протянул его Цице.

— Спасибо, было приятно провести время с тобой.

Цица покачала головой и вернула деньги Гарри.

— Нет, они мне не нужны. Я тебя понимаю. В детстве я хотела того же, что и ты… И спасибо за подарок, — Цица извлекла из кармана черные кожаные перчатки. — Это тебе… Пригодятся для зельеварения. Я приобрела их, пока ты присматривал себе ингредиенты.

— Спасибо, — улыбнулся Гарри.

В Дырявом котле было полно народа. Видимо, рабочий день подходил к концу и многие пришли сюда перекусить. Около камина столпилась небольшая очередь. Ждать пришлось минут пять. Гарри взял с полки дымолетный порошок, и уже собирался бросить его в пламя, когда оглянулся назад и увидел Снейпа.

Сначала зельевар смотрел на него с безразличием, но потом в его глазах промелькнула искра узнавания. Он уже сделал шаг вперед, когда Цица тихо, но отчетливо произнесла:

— Джеймс, сынок, с тобой все хорошо? Мы задерживаем очередь…

— Извини, мама, я задумался.

— Ничего страшного.

Воспользовавшись недоумением Снейпа, Гарри запрыгнул в камин и произнес адрес Шабаша. Цица переместилась к нему через несколько минут.

К ним подошел торговец картами и газетами и предложил приобрести его товар, но получив отказ, насупился и направился к другим, выходящим из камина.

— Мое настоящее имя — Гарри Поттер. До свидания, — шепнул Гарри.

Цица недоверчиво смотрела на него. Поттер махнул ей на прощание рукой и скрылся в зеленом пламени камина.

Эдвин ни о чем не спрашивал Гарри, лишь скептически фыркнул, увидев в руках Поттера огромный каталог книг и пакет с ингредиентами для зелий.

Остаток дня ушел на подборку необходимой литературы и тягостное ожидание письма от Снейпа. Корреспонденция пришла только на следующее утро, вместе с газетами, но она была от Мирославы и Альберта.

Грегорович от скуки посвятил себя фотографированию пейзажей Польши. Эдвину нравились его снимки, и некоторые из них он даже зарисовывал.

Альберт и на этот раз прислал несколько удивительных по красоте фотографий, сделанных обычным маггловским фотоаппаратом.

Мирослава же сообщила Гарри о том, что ее родители решили отложить развод, но она не знала, хорошо это или плохо. И теперь пребывала в полной растерянности.

— Опять в Шабаше убийство, — пробормотал Эдвин, вчитываясь в статью.

— Кто на этот раз? — поинтересовался Гарри, отвлекаясь от написания ответа Мирославе.

Эдвин молча протянул Поттеру газету.

С главной страницы на него взирала Цица. На другом снимке было запечатлено ее тело, закутанное в найденную рядом с ней, если верить статье, мантию. Сердце в груди пропустило несколько ударов.

Фотография была черно-белой, но Гарри мог поручиться, что мантия была красной. Он слишком хорошо запомнил ее.

Поттер отбросил газету и поспешно вышел на улицу, чтобы ничего не уничтожить в порыве гнева, смешанного с болью и грустью.

Гарри сел на одну из множества скамеек в саду Эрстедом и не поднимался с нее до самого вечера, предаваясь своим грустным мыслям.

___________________________________________________________________________________

Арнхилл — От древнесканд. имени Arnhildr: ari, ?rn (орел) + hildr (битва))

Текст вычитан только одной бетой. Полностью выверенный вариант появится во вторник.

Снейп исподлобья взирал на вольготно расположившегося в его любимом кресле Альберта Грегоровича. К слову сказать, глядя на него, казалось, что он совсем не испытывает какого-либо дискомфорта. Его выдержке можно было только позавидовать. От взглядов Снейпа впечатлительные школьники начинали нервно ерзать и заикаться, те же, у кого нервная система была покрепче, просто мечтали поскорее куда-нибудь исчезнуть. Альберт же создавал впечатление просто непрошибаемого.

Огонь в камине полыхнул зеленым и из него наконец-то вышел Альбус Дамблдор.

— Приветствую тебя, Северус, — он кивнул зельевару, прежде чем повернуться к Альберту. — Здравствуйте, мистер Грегорович. Честно говоря, ваша просьба о встрече несколько удивила меня.

— Здравствуйте, Альбус. Вы присаживайтесь, разговор будет долгим. В ногах правды нет, — поприветствовал директора Грегорович.

Снейп взъярился. Как в его же собственном доме этот маленький наглец посмел спокойно распоряжаться и вести себя, как радушный хозяин?! Это переходило все рамки. Когда он уже собрался высказаться относительно этого, то поймал странный задумчивый взгляд Дамблдора, обычно не предвещавший ничего хорошего. Весь пыл куда-то разом исчез. Снейп приказал домовику приготовить чай и вернулся к своим гостям.

— Полагаю, что я тоже могу называть вас Альбертом? — добродушно поинтересовался Дамблдор.

— Да! Конечно же! — громко воскликнул Грегорович и широко улыбнулся.

Снейпу показалось, что его глаз начал нервно дергаться. Альберт был более раздражающим, чем Поттер.

— Может быть, вы нам расскажете, мистер Грегорович, зачем вам потребовалось наше общество? — выдавил он из себя.

— Конечно, — кивнул Альберт. Вся шутливость из его тона ушла, теперь он выглядел серьезным и собранным. — Полагаю, что убийства в Шабаше — это ни для кого не новость?

— Да, — согласился Дамблдор. — У тебя есть какие-то предположения?

Удержаться от презрительного хмыканья для Снейпа было выше его сил. Слишком уж комично все это выглядело.

— Пока нет, — покачал головой Грегорович. — В городе живет слишком много людей, чтобы быстро выявить среди них преступника. Ритуал, который проводит маньяк, тоже мне не понятен. Пока единственное, что мне удалось установить: жертвы преступника — только жители Шабаша. Вопрос в другом — действительно ли его интересуют только лишь горожане, или же они удобные жертвы, за которыми легко следить и не нужно далеко ходить.

— И что вы хотите от нас, мистер Грегорович? — едко поинтересовался Снейп.

— В первую очередь, терпения, — сверкнул глазами Альберт, вызвав сдавленное покашливание у Дамблдора. Снейп был уверен, что директор таким образом пытался замаскировать смех. — Так вот. Любой человек, зная основы ритуалистики, придет к выводу, что последней жертвой преступника станет сильный маг.

— И почему же? — нахмурился Снейп. Он знал много о Темных Искусствах, но никогда не изучал обряды, считая их чрезмерно кровавыми и неприятными.

— Последняя жертва в таких ритуалах — это апогей всего действия, ключевой момент собирания энергии. После этого все идет на спад, — объяснил Грегорович. — Я долго думал над тем, кто мог бы оказаться этой самой жертвой. Среди живущих в Шабаше это, конечно же, господин Каркаров, главный целитель Амирли и изготовитель посохов Ольжек. По крайней мере, известно, что их магический потенциал выше среднего. Возможно, есть кто-то еще, о ком я не знаю. Но если маньяку подойдет любая жертва, то разброс тут может очень большой. Хотя, я полагаю, к Альбусу он вряд ли сунулся бы. Маньяк всегда действует наверняка. Он должен быть стопроцентно уверен в том, что победит, иначе все его труды пойдут прахом. То есть, он будет искать сильных жертв, но которых легко захватить… Кто может ими стать?

— Дети… — Дамблдор задумчиво дернул себя бороду.

— Именно… — Грегорович чуть наклонился вперед. — В Дурмстранге таких достаточно, особенно на старших курсах. Но самым примечательным из всех является Гарри Поттер. Теперь вы понимаете, почему я тут?

Пришлось признать, что мысли Альберта выглядели здравыми и не лишенными логики.

— Может быть, имеет смысл не разрешать Поттеру покидать стен Дурмстранга? — спросил Снейп, скрестив руки. Ему не нравилось, какой оборот приняла ситуация.

— И вы думаете, что ваш запрет его удержит там? Когда он будет видеть, как радостные школьники уезжают домой, а потом вновь возвращаются в школу, с восторгом рассказывая о своих выходных?! — Альберт покачал головой. — Он просто начнет ездить в гости ко мне, Дориану или Эрстеду, а может, просто устроит себе многочасовые прогулки по Шабашу, пытаясь самостоятельно найти маньяка.

Пожалуй, с такой стороны ситуацию тоже стоило рассмотреть. Снейп не был большим знатоком детской психологии. Он отлично знал, как заставить кого-то почувствовать вину или как разозлить. Другие нюансы его никогда не интересовали. Как оказалось — зря.

— А вы его не можете образумить? — воскликнул Снейп.

— Конечно же, нет! Вы совсем не понимаете тонкостей воспитания, — Грегорович тяжело вздохнул. — Тяжелее пережить какой-либо запрет, когда видишь, что другим это разрешено. Вы просто заставите его чувствовать себя несчастным, лишенным места, в которое он мог уехать и назвать его домом. Он не увидит в ваших действиях благих намерений и просто решит, что вы его выбросили из своей жизни, как ненужную вещь. Теперь понимаете?

— Да, — Снейп прикрыл глаза. — Что же тогда делать?

— Охранять, — тихо произнес из своего кресла Дамблдор. — Сомневаюсь, что Гарри положительно отреагирует, если мы попытаемся перевести его в Хогвартс и удалить на максимальное расстояние от Шабаша. В Дурмстранге у Поттера уже есть друзья. Разделять его с ними — в высшей мере глупо. Остается обеспечить ему максимальную безопасность.

— До каминной пещеры мы можем добираться все вместе. Например, за Дорианом всегда приходит его брат — Касиан. Напасть на вампира — подписать себе смертный приговор. В любом случае, мы вшестером способы дать такой отпор, что от врага ничего не останется. Но каждый из нас уязвим поодиночке. Похитить Гарри проще всего, когда он возвращается из дома. Именно по этой причине нужно, чтобы кто-то встречал его в Шабаше или сопровождал из дома.

Снейп скрестил руки на груди и тяжело вздохнул.

— То есть, вы имеете в виду меня?

— Да. Именно так, — согласился Альберт. — Или вы можете предложить более надежную кандидатуру?

Дамблдор откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Снейп поджал губы. Ему не тяжело было проводить Поттера, но тот слишком часто буквально сбегал от него. Бросаться за ним вдогонку было выше достоинства Снейпа, но если ему придется охранять своего подопечного, тот о какой-либо гордости придется забыть.

— Я попрошу Фоукса незаметно наблюдать за Гарри во время его пребывания в Шабаше и в случае опасности незамедлительно сообщать мне, — внес дополнение Дамблдор.

— Это хороший вариант, — кивнул Грегорович.

В комнате повисла тишина. Снейпу не нравилась гнетущая атмосфера, которая воцарилась в помещении.

— Вы знаете, мистер Грегорович, о том, с кем именно был Гарри в «Дырявом котле»?

Альберт подарил Снейпу тяжелый взгляд.

— Конечно же, знаю. Но эту тему советую никогда не поднимать в разговоре с ним, — Грегорович тяжело вздохнул. — С ним пятого июля была девушка, которая стала последней жертвой маньяка.

— Проститутка? — ошарашено спросил Снейп. Он, безусловно, слышал об акселерации, но не подозревал, что дети взрослеют настолько быстро.

Снейп помнил девушку, с которой Поттер находился в баре. Но она была так похожа на Лили, что ему и не пришло в голову сопоставить ее с кем-либо еще. Особенно с убитой проституткой.

Сначала, после увиденного в баре, Снейп был в замешательстве. Он не мог ни за что ручаться вообще. В том числе, был ли это точно Поттер или кто-то очень похожий на него? Но вечером, когда пришла короткая записка от Гарри со словами: «Все в порядке. Мне было необходимо купить некоторые ингредиенты для зелий и пришлось замаскироваться. Со мной все хорошо», — Снейп успокоился и выбросил все мысли из головы.

— Она самая, — спокойно произнес Грегорович. — Он попросил ее на несколько часов сыграть роль его матери. Представляете себе, в каком отчаянии был Гарри, что согласился на это глупое представление, чтобы почувствовать себя обычным ребенком, у которого есть родители? А ночью того же дня эту фальшивую мать убили. Что это? Рок ли, невезение или что-то еще?

Снейп со свистом втянул в себя воздух. На какой-то момент ему показалось, что все зубы разом начали болеть.

Лили была светлой, чистой, высоконравственной! Никакая продажная девка не могла изобразить ее. Им просто не хватило бы на это внутреннего содержания! Поттер просто безумец, если пошел на это.

Да своим поступком он просто унизил свою мать!

— Такой же, как и его папаша! — воскликнул Снейп, ударив кулаком по подлокотнику.

Альбус осуждающе на него посмотрел, но ничего не сказал.

— Я и не надеялся, что вы сможете понять это сразу, сэр. Вы настолько погрязли в своей ненависти к Джеймсу Поттеру, что не заметили, как стали таким же, как он.

— Что?! — прорычал Снейп.

Броситься на мальчишку ему не позволил Дамблдор, который сжал его руку с такой силой, что сомнений о наличии в будущем синяков на этом месте не оставалось.

— Вы говорите, что Джеймс Поттер был отвратительным человеком. Высокомерным, не задумывающимся о том, к каким последствиям могут привести его действия. Мнящим себя благородным, но совершающим низкие поступки. Бескомпромиссным, уверенным в собственной правоте, даже когда факты говорят обратное. Защищающим только то, что близко ему, и идущим по головам, если что-то мешает ему это сделать, — Альберт говорил тихо, спокойно, но его слова почему-то звучали зловеще. — Я могу дать вам зеркало. Там вы увидите описанного мной человека. Вы сами стали тем образом, который ненавидите.

— Нет! Это не так! — Снейп подскочил из своего кресла и выдернул свою руку из хватки Дамблдора.

— Разве? — Грегорович оставался невозмутим. — Вы точно уверены в этом?

— Да! Я не такой!

— Правда? — вкрадчиво поинтересовался все тем же тихим голосом Альберт.

Снейп почувствовал, как по его телу пошла дрожь. Он такой же, как и Джеймс? Настолько же ужасный человек, как и он? Или даже хуже?

Но этого не может быть! Нет! Или да?

Конечно, порой он был прав, но до поведения Джеймса ему было далеко. Но червячок сомнения зашевелился в нем.

— Хватит, — прервал их препирательство Дамблдор. — Сейчас не время для этого.

— Хорошо, — пожал плечами Альберт. — Есть ли что-то еще, что вы хотели обсудить со мной?

— Да. Для чего тебе все ввязываться во все это? — спросил директор.

— Гарри мой единственный друг, — просто ответил Грегорович. — Он тот, кто никогда не предаст. Редкое качество в этом прогнившем мире.

Дамблдор пригладил свою бороду и довольно улыбнулся.

— Но это ведь не все причины?

— Если вы это понимаете, Альбус, то зачем спрашиваете?

— Может, потому, что хочу узнать ответ?

— Остальное сугубо личное, так что этим я точно делиться не стану, — усмехнулся Грегорович.

— Вы уверены? — переспросил Дамблдор.

— Абсолютно.

— Ну что ж, ваше право.

Снейпу казалось, что что-то ускользает от его внимания, что-то значимое и важное. Весь этот разговор был чем-то странным, необычным и немного неправильным. Слишком уж иррациональным казался мальчишка, который с легкостью называл директора по имени.

Все говорили о том, что создатели волшебных палочек немного безумны. Но сейчас в мальчишке не чувствовалось ни капли сумасшествия. Наоборот, собранность, уверенность в себе и своих силах просто излучались им.

— Вы точно не Грегорович-старший, — костатировал Снейп.

— Конечно, нет, — брови Альберта поползли вверх. — Разве я когда-то утверждал обратное?

— Хм... — собственно, возразить-то было нечего.

Снейп сам домыслил это. Но перед ним точно был не подросток! Каким бы умным и проницательным ни был бы ребенок, он не мог обладать взглядом умудренного жизнью человека.

С хлопком из воздуха возник Викли. Он быстро накрыл журнальный столик к чаепитию. И, откланявшись, исчез.

Альберт достал из карманов пиджака две коробочки.

— Тут монпансье и мед. Насколько я помню, Альбусу когда-то нравились эти лакомства.

— Да, — несколько растерянно согласился Дамблдор.

Грегорович снял со своего пояса флягу и налил немного жидкости из нее в свою чашку. Какое-то время всматривался в напиток и только потом сделал глоток.

— И к чему это представление? — скучающе поинтересовался Снейп. Он слишком устал удивляться за этот вечер.

— О, все просто, — начал объяснять Альберт, скрестив ноги и устроившись в кресле, будто бы сидел на троне. — Сыворотка Правды не имеет вкуса и запаха. Ее крайне сложно выявить, но и у нее есть свои слабые стороны. Одна из них — неспособность взаимодействовать с другими зельями при прямом смешении. Десять миллилитров Усиленной витаминной настойки помогает выявить Сыворотку, а если ее не окажется в предложенном напитке, то максимум, что мне может грозить — это аллергия.

— И откуда подобные познания?

— Вообще-то, нас этому учат в Дурмстранге, — пожал плечами Альберт. — Усиленная витаминная настойка мне еще нравится тем, что она обладает бодрящими свойствами и нейтрализует Сонное зелье. Весьма удобно.

— Вам никто ничего не подмешивал, мистер Грегорович! — Снейп чувствовал, что находится уже на пределе.

— Конечно, — закивал Альберт. — Вообще-то, я ждал, что меня похвалят за предусмотрительность. Все-таки я как-никак в доме зельевара, — Грегорович оглянулся по сторонам и доверительным шепотом сообщил. — Я слышал, что некоторые испытывают на своих гостях зелья и яды.

Дамблдор покачал головой и рассмеялся. Снейп же не видел в этом ничего забавного.

— Полагаю, Гарри, имея такого друга как вы, никогда не скучает.

— Вы еще остальных не видели, — признался Альберт. — Я самый тихий и спокойный в нашем отряде.

— Благоразумные, если я не ошибаюсь?

— Именно, — подтвердил Грегорович.

— А почему именно такое название, а не другое?

— Думаю, это для того, чтобы мы не забывали о том, чего нам не хватает.

Директор лучезарно улыбнулся и поправил свои очки.

— Гарри повезло с друзьями. Такое тонкое чувство юмора, пересекающееся с самоиронией… — Дамблдор сделал глубокий вдох. — И все-таки, Альберт, вы не похожи ни на одного из своих сверстников. Ваше мышление разительно отличается от остальных, и мне кажется, что вы уже знаете меня, но мы точно не встречались. Я бы вряд ли забыл об этом.

Снейп смотрел за переменами на лице Грегоровича. Переход между его настроениями всегда был резким. Он мог то шутить, то становиться столь серьезным, что вряд ли кто-то мог заподозрить в нем чувство юмора.

— Альбус, что вы знаете о реинкарнации? — спросил Альберт, нервно постукивая пальцами по столешнице.

— Практически ничего. Только то, что существует бессмертная сущность живого существа, которая перевоплощается снова и снова из одного тела в другое. Эту бессмертную сущность в различных традициях называют духом или душой, «божественной искрой», «высшим» или «истинным Я»; в каждой жизни развивается новая личность индивидуума в физическом мире, но одновременно определённая часть «Я» остаётся неизменной, переходя из тела в тело в череде перевоплощений.

— В целом все верно. Только люди ошибаются в одном: в посмертном мире нет понятий времени и пространства. Ими мыслят только люди. Так вот, перерождение может произойти в любое время, даже если на данный момент первоначальный носитель души жив.

Дамблдор отрицательно покачал головой.

— Но этого не может быть! Одна и та же душа не может существовать в одно и то же время!

Снейп вообще не понимал смысл ведения подобных споров. Зачем рассуждать о вещах, которые были относительны?

— Если брать за основу то, что время линейно, то да. Но что, если оно движется для каждого человека отдельно, но в тот же момент, подчиняясь законам общего потока? Подтверждением моей точки зрения является хроноворот. Он переносит человека в прошлое, а не откатывает весь мир назад, как произошло бы, будь время действительно линейным и однородным, — Альберт сделал еще один глоток чая. — Просто обычно после перерождения мы не помним своего прошлого. То есть, начинаем жизнь с чистого листа, но что, если кому-то удастся сохранить свои воспоминания? Не это ли и есть путь к бессмертию? Но я склоняюсь к тому, что физическая смерть необходима. Большое количество перерождений с полным сохранением воспоминаний опасно для психики и самоидентификации. Полагаю, что двух-трех будет достаточно, чтобы придти к каким-то выводам, закончить свои исследования и насладиться жизнью сполна.

Дамблдор на какое-то время задумался. Снейп предпочитал не вмешиваться в эту беседу. Если все сказанное правда, то он не хотел бы помнить в своей новой жизни прошлое воплощение. Начать все с нуля — разве это не прекрасно?

— То есть, вы можете быть любым знакомым мне человеком, необязательно умершим в этом времени?

— Верно, Альбус. Скажу больше — ты прекрасно знаешь меня. И нет, я не Гарри Поттер, если ты решишь предположить это.

Действительно, подобное предположение выглядело бы излишне бредовым.

— Тогда кто ты? — спросил Дамблдор.

— Если сразу дать ответ, то это будет неинтересно. Я хочу, чтобы ты узнал меня. Угадал. Пришел к верному решению, — в глазах Альберта загорелся азарт.

— За свою долгую жизнь я встречал очень многих людей… очень многих. Может быть, у этой головоломки есть подсказки?

Снейп заметил, как Дамблдор положил руку на свою волшебную палочку. Зельевар не мог представить, как кто-то мог поверить в тот бред, что нес мальчишка. Ему стоило заниматься написанием сказок и фантастических книг. У него бы отлично получилось.

Дальше все произошло слишком быстро. Альберт мгновенно перегнулся через стол, чуть ли не свалив все чашки на пол, и выдернул из руки Дамблдора волшебную палочку.

— Одна из подсказок, Альбус, — то, что когда-то Старшая палочка принадлежала мне. Вторая — я знаю, что ты любил облепиховое варенье, которое делала тетушка Бэгшот. Третья — я тот, кто послал в Ариадну проклятье, из-за которого она впоследствии умерла, — Грегорович с придыханием рассматривал отнятую палочку, с трепетом провел по ней рукой, а потом нехотя вернул хозяину и сел на свое место.

Мысли в голове спутались. Снейп не понимал, почему не атаковал, как только мальчишка сделал резкий выпад. Что удержало его на месте?

На всякий случай, он сжал палочку посильнее. Возможно, Грегорович сумасшедший и уже давно пора вызывать колдомедиков.

Дамблдор сидел бледный. Он пустым взглядом смотрел на человека перед ним. Видимо, он все же его узнал, как бы комично это ни звучало. Снейп уже подумывал о том, чтобы оставить этих двоих наедине, потому что чувствовал себя третьим лишним в их безумной компании. Но тут же отбросил подобные мысли, когда услышал, как Дамблдор тихо спросил:

— Геллерт?

— Я предпочитаю, чтобы меня все-таки называли Альбертом. Это моя новая жизнь и новая личность. Мне потребовалось много времени, чтобы разобраться в себе. Детский мозг развивается постепенно. Ребенок не способен сразу проанализировать массив информации, принесенный из прошлой жизни, — Грегорович откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Я говорю тебе о том, кто я, только для того, чтобы ты наконец-то посетил Нурменгард. Гриндевальд ждет тебя уже не один десяток лет. Он просто хочет увидеть тебя, поговорить. У него не осталось ничего, кроме множества книг, большую часть из которых он уже прочел. А ведь именно Гриндевальд позволил тебе победить себя, потому что единственной альтернативой было убить тебя, а он не стал этого делать. Он никогда не уступал вам в силе, Альбус. Так будьте же мужественны!

— Я… я подумаю над этим… Но все же, где гарантии, что ты — это он?

Альберт укоризненно посмотрел на Дамблдора.

— Конечно же, никаких гарантий не существует. Я уже не он. У меня другое имя, лицо и жизнь. Я никогда не пойду по прежнему пути и не вернусь к изжившим себя взглядам, — Грегорович провел пальцем по лужице расплескавшегося чая на столе. — Я родился с его памятью, но процесс взросления проходил у меня иначе, чем у него. Я не старик, выглядящий как подросток. Я и есть подросток. Полагаю, понять меня очень сложно. Если тебя волнует то, обладаю ли я полной памятью Гриндевальда, то можешь задать мне любой вопрос.

Снейп до сих пор не мог поверить, что присутствует в этом театре абсурда! Насколько же эксцентричны остальные друзья Поттера, если этот считает себя самым тихим?

— Хорошо, — кивнул Дамблдор. — Что постоянно повторял мой брат, когда видел составленные нами схемы?

— Аберфорд всегда говорил о том, что лучше худой мир, чем добрая война. Кардинальные реформы в мире грязи опасны тем, что поднимут наружу тонны дерьма, выбраться из которого удастся единицам, — Альберт грустно усмехнулся. — Тогда его слова казались смешными и глупыми, но он оказался большим стратегом, чем мы. Жаль, что я понял это слишком поздно.

Лицо Дамблдора стало мрачным.

— Какую песню постоянно пела Ариадна?

— Она не пела. Ариадна иногда пыталась изобразить какую-нибудь мелодию, но это случалось крайне редко. Зато она чудесно вышивала, лучше всего у нее получались фениксы.

— Ты действительно Геллерт, — неохотно признал Дамблдор.

— Я уже сказал, что нет. Я Альберт.

— Для чего вам нужен Поттер? Он всего лишь ребенок, — внезапно осипшим голосом произнес Снейп.

Сейчас он видел в Альберте гиену, готовую броситься на привлекательную дичь. Возможно, Поттер не был образцово показательным ребенком, но он явно не заслуживал к себе отношения как к безропотной пешке, которую пытаются удобно разыграть.

— Гарри мой друг, — совершенно искренне удивился Альберт. — Он один из немногих, кто знает обо мне правду, — Грегорович сцепил руки в замок. — Вам придется дать мне Непреложный обет. Я не настолько глуп, чтобы рисковать попусту. Перед разговором с вами я подстраховался. Я заготовил информацию, которая будет обнародована, если меня убьют, сотрут мои воспоминания или попытаются подчинить.

— Альберт, полагаю, что мы можем перейти на ты, — Дамблдор пригладил свою бороду и, дождавшись кивка от собеседника, продолжил. — Ты предполагаешь, что кто-то из нас может пойти на что-то из перечисленного?

— А разве нет? — Грегорович изогнул бровь. — Например, мистер Снейп не выпускает из рук палочки с момента моего признания. Еще чуть-чуть, и он четвертует меня на месте.

Дамблдор тяжело вздохнул. Его плечи низко опустились, будто бы на них что-то давило. Он растеряно потер переносицу и прикрыл глаза.

— Я не собираюсь тебя убивать. Это предположение глупо. Если тебе нужны гарантии, то я смогу тебе их дать. Полагаю, что Северус тоже. Но у меня есть один вопрос: откуда мне знать, что ты реинкарнация, а не крестраж?

— Никак, — пожал плечами Грегорович, оставаясь на удивление спокойным. — Возможно, если ты знаешь какой-то способ проверить целостность души. В свою пользу могу сказать, что я никогда не использовал убийственное проклятие. Я или отдавал приказы о ликвидации кого-то, или же наносил такие травмы, что выжить с ними было крайне затруднительно. Для меня чужая жизнь была как ставка в казино. Я всегда оставлял им небольшой шанс на чудо. Тогда мне это казалось забавным, — Альберт вытащил свою палочку из-за пояса. — Что ж, я готов принять ваши клятвы.

— Хорошо. Я первый, — Дамблдор протянул свою руку.

В Снейпе поднялась злость. Его могли бы ради разнообразия спросить, хочет ли он участвовать в этой авантюре. Но нет! За него все уже решили!

Радовало только одно: он оказался в этой западне не один. А то, что тут нечисто, кричали все его инстинкты.

— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, даешь ли ты мне клятву никому без моего разрешения не сообщать каким-либо способом о том, что я являюсь перерождением Геллерта Гриндевальда, а так же ни с кем не обсуждать это?

— Да… — наполовину произнес, наполовину выдохнул Дамблдор. Он выглядел настолько раздавленным ситуацией, что Снейп невольно испытал к нему жалость.

Грегорович же весь светился от удовольствия. Похоже, ему нравилось происходящее, и он сполна наслаждался происходящим.

Снейп поднял свою волшебную палочку, скрепляя соглашение.

— Вот и отлично, — довольно произнес Альберт.

Теперь уже зельевар занял место Дамблдора. Снейп, скрипя зубами, все-таки принес свою клятву, в который раз ругая себя за то, что он влезает в очень опасные дела из-за мальчишки Поттера.

— Альберт, почему все-таки Гарри? — через какое-то время задал вопрос Дамблдор.

Грегорович уже подошел к камину и зачерпнул дымолетный порошок.

— Все просто, Альбус. Прошлая моя жизнь сплошь состояла из грехов. Эта же — искупление.

— А как же ты действовал бы, если б его не встретил?

Занесенная над огнем рука зависла, и Грегорович оглянулся на них с растерянным выражением на лице.

— Полагаю, что просто делал бы волшебные палочки. В любом случае, в политику я точно не пошел бы. Это и моя, и твоя ахиллесова пята.

— Ты прав, — грустно кивнул Дамблдор. — Не смею тебя задерживать больше. До свидания.

— До свидания, Альбус. До свидания, профессор Снейп, — на секунду Альберт остановился. — Можете свободно говорить обо мне с Гарри.

После того, как Грегорович ушел, директор какое-то время сидел на одном месте и совсем не двигался, будто был парализован.

— Что теперь будем делать? — спросил Снейп. Его мысли находились в не меньшем хаосе, чем у директора.

— Полагаю, что мне действительно давно нужно наведаться в Нурменгард. А ты присмотри за Гарри. Дети, отчаянно ищущие любую замену родителей, очень уязвимы. Пожалуй, сегодня я прогуляюсь до границы аппарации. Столько мыслей, столько мыслей… — Дамблдор покачал головой.

После его ухода Снейп остался один. На столе до сих пор стояли чашки с недопитым чаем. Только сейчас зельевар заметил, что жидкость в чашке Альберта имела синеватый оттенок.

Принюхавшись к ней, он пришел к выводу, что там было не витаминное зелье. Возможно, эта была одна из модификаций зелья четкости мышления, но он не мог точно ручаться за это. Для чего оно было нужно ему?

Похоже, это еще один из вопросов, на которые он никогда не найдет ответа.

________________________________________________________________________________________

Текст вычитан одной бетой. Дополнительные правки будут внесены позже.

Относительно этой главы. Не все так, как кажется на первый взгляд.

После смерти Цицы все изменилось. Эдвин стал запираться в соседней комнате, чтобы, как он говорил, «позаниматься творчеством».

Грегорович в последнее время стал часто появляться в доме Эрстеда, видимо, он полагал, что своим присутствием сможет хоть немного поддержать Гарри. Альберт обычно делал оригами из бумаги, а потом с помощью магии заставлял их летать по комнате. Поттер же уже успел привыкнуть к окружающим его странностям, поэтому мог с абсолютно невозмутимым видом зарываться в книги и не обращать внимания на происходящее вокруг.

О связи Гарри с последней жертвой в Шабаше, знали только Альберт, Дориан и Эдвин. Каждый из них считал своим долгом подбодрить Поттера. Стан писал ему длинные письма, рассказывая забавные истории, а Грегорович целые дни проводил у Эдвина и уходил домой только на ночь.

После произошедшего Гарри стало страшно, что он может ничего не успеть сделать для Готта. Поттер с еще большим рвением зарылся в записи по зельеварению, но все попытки найти хоть что-то, чтобы могло помочь Гилберту, были тщетны. Это вгоняло в депрессию. А еще Гарри чувствовал себя ничтожным, слабым и беспомощным.

Кроме того он стал бояться, что кто-то из его знакомых умрет. Гарри не хотел больше никого терять.

Не меньше Поттер опасался того, что кто-то сможет выяснить, что он провел с Цицей много времени в день ее убийства. И тогда придется объясняться со всеми, и если эта история просочится в прессу, то скандала не избежать. Поттеру казалось, что его снова загнали в какую-то ловушку из неизвестности и неопределенности.

И в этот момент Альберт предложил Гарри заручиться поддержкой Дамблдора и Снейпа. Но сказать — это одно, а получить ее — совсем другое. Грегорович решил выступить посредником между Гарри, зельеваром и директором. И для этого он собирался сказать, что он возродившийся Гриндевальд. Изначально идея показалась Гарри абсурдной, но когда они вдвоем, втайне от Эдвина, начали прорабатывать все нюансы, Поттер осознал, насколько все это опасно.

Это было равносильно хождению по тонкому льду. Альберта могли попытаться убить или изолировать. Ни один из этих вариантов не устраивал Гарри.

Грегорович был упрям и умел убеждать. Если бы не его настойчивость, Поттер точно отказался бы от этого плана. Но он понимал, что лучше уж сам Альберт расскажет Снейпу и Дамблдору о Цице и возможных сложностях, чем сделает это сам. Потому что Гарри даже представить себе не мог, как объяснить им причины своего поступка.

Он просто не смог бы подобрать нужных слов. Для того чтобы они его поняли, Гарри пришлось бы поделиться своими чувствами и переживаниями, вывернуть душу наизнанку, проявить слабость… Нет, это определенно было выше его сил. Он чувствовал растерянность, стыд и злость от того, что столь личные вещи могут быть выставлены напоказ.

Гарри осознавал, насколько сильно рискует Альберт, что может произойти с ним, если его ложь будет разоблачена, но помочь ему ничем не мог. Его сковывали страхи и неуверенность.

Ожидание, когда Грегорович вернется из поместья Снейпа, превратилось для него в муку. Он то и дело вздрагивал от каждого звука и бегал к камину чуть ли не через каждые пятнадцать минут.

Бредали, уже наученные жизнью с Эдвином относиться к любым происходящим вокруг них событиям с долей скептицизма и безразличия, совершенно не удивлялись поведению Гарри.

Паула и Ингела лишь иногда проявляли свое любопытство. Впервые увидев Альберта, они выразили свое недоумение относительно того, как их непутевому кузену удается дружить с людьми, которые носят такие известные фамилии, и как те еще не разбежались от его странностей.

Эрстед на это только сам пожимал плечами и загадочно улыбался, что еще больше раздражало его кузин.

Когда Альберт, слегка пошатываясь, наконец-то вышел из камина, то несмело улыбнулся Гарри и ободряюще сжал его плечо.

— Ты не возражаешь, если мы поговорим обо всем у меня дома? — спросил Грегорович. — Я очень устал. Если честно, это разговор вымотал меня куда сильнее, чем весь второй курс вместе взятый.

— Конечно, я только предупрежу Эдвина! — воскликнул Гарри с верхней ступеньки лестницы.

Эрстед опять заперся в одной из комнат и самозабвенно рисовал. После известия о смерти Цицы он стал буквально одержим идеей, как можно скорее закончить картину с ее изображением.

— Я сейчас ухожу к Альберту. Не знаю, когда смогу вернуться, — крикнул Гарри Эдвину через дверь.

Откуда-то из глубины комнаты послышалось какое-то невразумительное бормотание, видимо, выражавшее согласие. Поттер, пожав плечами, поспешил вниз.

Грегорович на клочке пергамента написал свой каминный адрес с транскрипцией и несколько раз, перед тем, как отправиться к себе, заставил Гарри его повторить, чтобы тот точно не ошибся и не попал куда-нибудь не туда.

Несмотря на все страхи Альберта, Поттер добрался до его дома по каминной сети без каких-либо проблем.

Дом Грегоровича поразил его обилием зелени. Что-то подобное он мог легко представить в жилище Беливук, но никак не здесь.

— Зачем тебе столько растений? — поинтересовался Гарри.

— Из листьев и цветов некоторых из них можно приготовить специальный раствор, в котором вымачивается древесина для изготовления волшебных палочек, — устало объяснил Альберт и потянул Поттера за собой.

Комната, в которой они оказались, была сама по себе очень необычной. Круглая, светлая, с множеством часов на стенах. Некоторые из них были с маятниками, другие выделялись причудливой искаженной формой циферблата. На третьих же цифры располагались слева направо и, казалось, что стрелки идут назад. Над дверью висели большие песочные часы со множеством делений. Такое многообразие несколько сбивало с толку.

— Зачем тебе столько часов?

— В мире же много часовых поясов, — спокойно произнес Альберт, будто бы это действительно объясняло хоть что-то.

— Хм…

Практически все остальное пространство стен было завешано рамками разных размеров, но только часть из них была заполнена фотографиями, рисунками, засушенными растениями, газетными вырезками или письмами.

— А зачем столько рамок?

— Я заполняю их своими воспоминаниями и значимыми вещами. Здесь то, что мне дорого, — Альберт тяжело вздохнул. — Очень надеюсь, что к тому моменту, когда я умру, ни одна из этих рамок не будет пустой.

Гарри сухо кивнул. Ему самому не хотелось бы жить в такой комнате. Пустые рамки заставили бы Поттера чувствовать, что его жизнь неполная или незначимая. Это давило бы на психику, и он просто не смог бы расслабиться здесь.

— Как прошел разговор с Дамблдором? — поинтересовался Поттер, устраиваясь на большом зеленом ковре, который сильно походил на типичный английский газон.

— Тяжело, — признался Альберт. — Боялся, что не справлюсь, но мне поверили. Он и Снейп даже дали мне Непреложный обет о том, что без моего разрешения не смогут обсуждать ни с кем эту тему.

— Я боялся, что это все обернется провалом, — Гарри провел рукой по воздуху, обводя контур медленно плывущего облака по светло-голубому потолку. — Меня до сих пор удивляет, что Дамблдор ничего не заподозрил.

— Он обычный человек, — возразил с кровати Грегорович. — И он услышал то, что хотел услышать. И верил в то, во что хотел поверить. У каждого есть свои слабости. Он — не исключение.

Взгляд Гарри прошелся по разным рамкам, пока не зацепился за фотографию Гриндевальда, явно вырезанную из газеты.

— Каким человеком он был? — спросил Поттер, показав на снимок.

— Хм… — Альберт закусил губу. — Он был гением, убийцей, тираном, пусть и в какой-то мере сумасшедшим. Геллерт хотел изменить этот мир, превратить его в утопию. Он искренне верил в то, что править миром должно избранное меньшинство — маги. По его мнению, так угодно самой природе. Волшебники — это верхушка эволюции. Но управлять магглами с помощью одной магии было бы проблематично. Проще было бы заставить их подчиняться какой-то избранной группе, своего рода высшей касте, которая была бы в свою очередь под колпаком у магов. Это гарантировало бы спокойную жизнь. Именно поэтому Гриндевальд активно участвовал в развитии идей фашизма.

Позже, уже развязав войну, он с головой ушел в исследование тех областей магии, которых никто до этого не касался. Вновь вспомнили об алхимии и зельеварении с использованием различных, ранее запрещенных компонентов. Он изучал душу, и тело. Мечтал создать непобедимую нацию, дать ей большую физическую силу и практически наделить бессмертием, и параллельно разрабатывал программу просвещения.

Гриндевальд верил в то, что понять и принять его идеи могут только относительно развитые народы. Именно поэтому в его планы входило уничтожение стран третьего мира, как отстающих. По сути, они были для него ненужным балластом, местом, где могла бы зародиться искра революции.

Чудовищные планы, не так ли? Но размах не может не удивлять, — Альберт щелкнул пальцами. — Он мечтал об идеальном мире, даже если бы на пути к нему пришлось бы утопить весь мир в крови. Еще ни одна попытка создания утопии не увенчалась успехом. Гриндевальду стоило отдать должное, он не брезговал маггловскими технологиями. Наоборот, выделял на их развитие огромные средства. Его интересовало все: Антарктика, космос, археология, искусство, древние артефакты и высокоразвитые технологии передачи зашифрованной информации.

Это был человек с абсолютной жаждой к знаниям. Не знаю такой области научного знания, на которую он не обратил бы свой взгляд, но вникал Гриндевальд далеко не во все.

Как ученый — он был гением. Но вот моральных составляющих ему не хватало. Он никогда не применял заклинание Авада Кедавра, но отдавал приказы о его использовании своим подчиненным. Гриндевальд искренне верил, что если заклинаниями, например, режущими, он наносит повреждения, несовместимые с жизнью, то он все равно не убивает, потому что дает шанс на то, что произойдет чудо. Полагаю, это был еще один его бессмысленный эксперимент.

Но у него, как и у всех, были свои слабости. Одной из них являлся Дамблдор — первый его настоящий друг, а позже возлюбленный. Тот, кто не осмеял его идеи и даже поддержал их, хотя и не участвовал в последующем в их воплощении. Альбус стал для него стартом.

Он не смог его убить и именно поэтому сдался ему. Дамблдор оказался для него значимее всех планов и идеального мира. И как итог: заточение в собственноручно построенной тюрьме. Он так долго искал для нее дементоров камень… Злая шутка, не правда ли?

— Я его не понимаю, — покачал головой Гарри. — Так долго идти к воплощению своих гениальных идей. Усеять свой путь трупами, и ради чего? Чтобы остановиться в конце? Ведь не обязательно убивать, есть масса проклятий, способных вывести противника из игры на долгое время.

— Их дуэль была очень долгой, — Альберт подполз к краю кровати и улегся на живот, чтобы лучше видеть Поттера. — Каждое заклинание — это расход энергии. Чем сложнее заклинание, тем быстрее истощаешься. В Дурмстранге не зря заботятся о нашей физической подготовке. Так вот, они оба были уже на том пределе, что еще немного — и им пришлось бы уже драться врукопашную. Вариантов оставалось не так много: или Авада Кедавра, или сдаться и признать поражение. Он выбрал второе. Скажи, допустим, если сейчас кто-то из нашего отряда пойдет по темному пути, то позже, столкнувшись с ним, ты сможешь убить?

— Не знаю, — неуверенно ответил Гарри и попытался представить это, но от мыслей о чем-то подобном внутри все сжалось. — Думаю, что вряд ли. Это так страшно.

— Он считал так же, — Альберт сдул со своего лба прядку волос, которая лезла ему в глаза. — Гриндевальд был чудовищем, который не брезговал ничем, в том числе и человеческими экспериментами. По его вине погибли тысячи людей, и магглы, и маги. Но он был человеком. Волдеморт, если судить по информации из разных источников, давно перешагнул свой рубеж человечности. Он стал Темной Тварью, даже не существом. Его жестокость была бессмысленна, а политика, если на то пошло, глупа. Гриндевальд стремился к идеальному миру, Волдеморт же лишь жаждал разрушения. Я очень не хотел бы, чтобы кто-то из них в действительности вернулся и пришел вновь к власти.

— Было бы хорошо, если бы никто не лез в Тёмные лорды. Даже само по себе звание комично: кажется, что если ты считаешь себя злым, агрессивным, сумасшедшим, жестоким убийцей, то можешь с гордостью принять этот титул.

Альберт расхохотался.

— Вообще-то, обычно люди начинают так называть тех, кто обладает жаждой убийства и имеет реальную силу и власть. Они сами дают титул.

— Думаю, так оно и есть. Вряд ли кто-то осмелился бы вывести строгие критерии соответствия должности Темного лорда, — Гарри хмыкнул. — Это даже смешно звучит.

— Угум… — Альберт прикрыл глаза и мечтательным тоном протянул: — Я сегодня видел Старшую палочку. Мне даже удалось подержать ее…

Гарри приподнялся с пола и с удивлением уставился на Грегоровича.

— Как тебе это удалось?

— Легко. Я просто вырвал ее из рук Дамблдора, — блаженная улыбка озарила лицо Альберта. — Только я тоже ничего не понял. Обычно, чтобы сказать состав палочки, мне достаточно посмотреть на нее или взять в руки. Но все, что мне удалось ощутить — что она из бузины. Я так и не смог почувствовать, что же именно находится в сердцевине.

— Вряд ли Дары Смерти — легкая загадка. Эдвин мне рассказывал об одном некроманте, прототипе среднего брата из сказки, Кадме Перевелле. Эрстед полагает, что Воскрешающий камень — это артефакт, который он изобрел сам. Возможно, с волшебной палочкой та же история.

— Весьма сомнительно. Если средний брат был ученым, то старший — типичный задира и вояка. Человек, обремененный интеллектом, никогда бы не стал так открыто говорить о своем оружии, делая себя приманкой для всяких проходимцев. Скорее, я поверю, что Старшая палочка была у кого-то украдена, чем в то, что он ее изобрел, — Альберт тяжело вздохнул. — И еще… От Старшей палочки пахнет Гранью. Это невозможно не почувствовать.

— Интересно, почему я не ощущаю в других присутствие Грани?

— Потому, что не хочешь этого, — Грегорович потянулся на постели. — Ты предпочитаешь отгораживаться от всего мира, и твоя магия тебе помогает в этом. Будь иначе — чужие эмоции свалились бы на тебя потоком. Полагаю, это не самое приятное чувство.

— Я никогда не задумывался об этом, — ответил Гарри.

— Любой, кто побывал на Грани, чувствует ее в других, — Альберт грустно улыбнулся. — Я просто не могу найти другого объяснения, почему ты не реагируешь на нее. Не принимай мое мнение как данность, я всего лишь выдвигаю предположения.

— Как ты думаешь, Снейп и Дамблдор окажут мне поддержку, если я попаду под подозрение? — Гарри все-таки смог озвучить терзавший вопрос.

Альберт широко улыбнулся.

— Эти двое постараются сделать так, чтобы о твоих отношениях с Цицей вообще никто не узнал. Что-то мне подсказывает, что у большинства тех, кто видел вас в тот день, будет подчищена память.

Внезапно комнату наполнила разномастная какофония звуков, начиная от соловьиного пения и кукования до металлического лязга, смешанного с мелодией из музыкальной шкатулки.

В спальню вплыл большой пузатый чайник, из носика которого шел разноцветный пар. Следом за ним влетели чашки и сахарница.

— Время пить чай, — невозмутимо заметил Альберт. — Когда я что-то делаю, то часто забываю о том, что мне требуется есть. Эти чары такое подспорье для меня.

Гарри шокировано наблюдал за тем, как Грегорович извлек из-под подушки, словно фокусник из шляпы, блюдо с печеньем и конфетами. В который раз подивившись тому, какими странными людьми являются его друзья, Поттер пододвинул к себе чашку и сделал один глоток.

В состав чая явно входило множество разнообразных трав, которые в совокупности составляли гармоничный букет. От напитка по всему телу стало расходиться приятное тепло.

— Альберт, для чего тебе требовалось Зелье памяти? — борясь с дремотой, спросил Гарри, вспомнив о составе, который тот попросил приготовить перед разговором с Дамблдором.

— Чтобы не забыть о том, кем я действительно являюсь, — грустно улыбнулся Грегорович. — От Гриндевальда меня отличает одна существенная вещь: в отличие от него, я вижу истину, которую он искал всю жизнь, но так и не нашел, — большой клетчатый плед, похожий на поле шахматной доски, укрыл Гарри сверху. — Отдыхай. Мы оба сильно устали. Покой — это то, что сейчас необходимо и мне, и тебе.

— Хорошо… — пробормотал Поттер. Перед тем, как он уснул, ему показалось, что-то подхватило его и уложило на кровать.

* * *

— Вас сюда не звали, — Эдвин неприязненно взирал из-под челки на Снейпа, который стоял со скрещенными на груди руками около камина.

Гарри же растерянно наблюдал за ними из другой части комнаты. Вряд ли появление опекуна было для него неожиданным, но он все же не рассчитывал, что оно произойдет так быстро.

— Кажется, кто-то совсем загостился, — Снейп пропустил мимо ушей слова Эрстеда и обратился исключительно к Поттеру.

— Вот именно, загостился, — насупился Эдвин. — Именно поэтому вам пора на выход.

Снейп изогнул бровь и усмехнулся.

— Что вам нужно? — наконец-то поинтересовался Гарри, потирая лоб. Сильная головная боль, не унимавшаяся уже несколько дней, постоянно беспокоила его.

— Чтобы ты вернулся домой. Полагаю, что не стоит так беззастенчиво использовать чье-то гостеприимство.

Хищная улыбка промелькнула на лице Эдвина. Откуда-то из-за рамок выскочили маленькие бумажные куколки. Их головы были повернуты в сторону Снейпа. Гарри прекрасно понимал, что эти поделки совершенно безобидны, но почему-то они заставили его почувствовать себя неуютно.

— Двери моего дома всегда открыты для друзей. Я предпочел бы, чтобы Гарри постоянно здесь жил.

— А ваши родственники будут не против?

— Они не в том положении, чтобы возражать мне, — резонно заметил Эдвин.

Только немного присмотревшись к куколкам, Поттер понял, что на каждой из них была нарисована маленькая руна. Если исходить из познаний Реддла, то они чаще всего использовались для создания защитного купола.

— Эдвин, успокойся, — попросил Гарри. — И, пожалуйста, говори тише.

— Это зелье тоже не подействовало? — обеспокоенно спросил Эрстед.

— Нет, — вяло ответил Поттер. — Профессор, чего вы от меня хотите?

— Чтобы ты вернулся в поместье. Это же очевидно! Стоило оставить тебя одного — и ты уже наломал столько дров! Это просто невероятно! — Снейп тяжело вздохнул. — Что за зелье?

— От головной боли, — пробурчал Эдвин. — Третий день ни одно не помогает. Ни снадобье из аптеки, ни то, что мы сами сварили. Я собирался вызвать ближе к вечеру колдомедика.

Гарри вяло кивнул. Боль была такой сильной, что казалось, будто бы что-то изнутри давит на его черепную коробку. Ныли все зубы разом, перед глазами все немного расплывалось, а мысли в голове путались.

Жара не было, давление находилось в норме. Поттер не понимал причину этой боли, но казалось, что она лишь возрастает с каждой минутой.

Снейп прошептал несколько диагностирующих чар.

— О да, как же это мы не догадались их использовать, — саркастично заметил Эдвин, наблюдая за безуспешными манипуляциями своего гостя.

— Это еще один повод для того, чтобы забрать его домой.

Эрстед настороженно посмотрел на него, а потом все-таки согласно кивнул. Бумажные куколки вновь вернулись за фотографии и цветочные горшки.

Гарри же было совершенно все равно, что происходит вокруг. Ему просто хотелось лечь в кровать, выпить какое-нибудь сонное зелье и попробовать хоть немного отдохнуть.

Поттер заклинанием призвал свой сундук из комнаты Эрстеда и поставил его около камина.

— Мы уходим? — сухо спросил он.

— Да, — в голосе Снейпа послышалась усталость. — Как давно у тебя был магический выброс?

— Последний случился во время конфликта с Малфоем, — нахмурился Гарри.

Снейп некоторое время колебался, но, видимо, решившись, уточнил:

— После смерти этой девицы было что-то?

— Нет, — вяло ответил Поттер.

— Что ж, нам действительно пора. Есть много вещей, которые нам стоит обсудить.

Гарри, пошатываясь, поднялся с кресла и подошел к камину.

— Эдвин, передай Альберту, что я вернулся домой.

— Хорошо, — кивнул Эдвин. — Может, мне стоит пойти с тобой?

— Не стоит, но спасибо за заботу.

Снейп возвел глаза к потолку и цокнул языком.

— Если бы я действительно хотел бы причинить вред Поттеру, то сделал бы это невзирая ни на кого-либо.

— Хотел бы я на это просмотреть, — зло произнес Эрстед.

Эта перепалка уже стала утомлять, и Поттер поспешил попрощаться. По крайней мере, в поместье было тихо и прохладно.

— До свидания. Спасибо, что позаботился обо мне.

— Приходи сюда в любое время, — улыбнулся Эдвин.

— Спасибо еще раз.

Гарри подхватил свой чемодан и нырнул в зелёное пламя камина. В этот раз перемещение было для него особенно тяжелым. Постоянные блики перед глазами, скручивающее, сминающее ощущение во всём теле... Коснувшись ногами земли, Гарри не выдержал и повалился на колени.

Поттера сильно вырвало. Казалось, что его просто вывернуло наизнанку. В руках и ногах почувствовалась сильная дрожь.

— Экскуро, — сзади послышался тихий голос Снейпа.

Он помог Гарри подняться и дойти до кресла.

— Так плохо?

— Да, — шепнул Поттер. Его ни на секунду не отпускало ощущение железных тисков, которые будто бы сомкнулись на черепе.

Снейп прошептал еще одно заклинание. Насколько помнил Гарри, это были диагностические чары для определения состояния магического поля.

Внезапно зельевар отшатнулся в сторону, а потом подался вперед.

— Несколько неожиданные результаты, — прошептал он. — Хотя я подозревал, что что-то подобное возможно.

— Что именно? — Гарри потер виски. Ему сейчас было тяжело вникать во что-либо или разгадывать чьи-то хитромудрые загадки.

— В доме Эдвина ты себя постоянно контролировал, не так ли?

— Да, конечно, — удивился Поттер. — А что?

— Возможно, в этом и причина твоей головной боли — магия ищет выход. Твой потенциал резко возрос. Я ожидал, что это произойдет позже, но когда речь заходит о тебе, многие законы магии перестают действовать, — сварливо произнес Снейп. — Полагаю, что будет лучше, если ты выпустишь магию вне поместья. Не хотелось бы увидеть его в руинах.

Гарри было абсолютно безразлично, что делать, лишь бы боль прошла. Он осторожно встал из кресла и побрел к выходу из дома.

Выпустить свою магию… Но только как? Обычно выбросы происходили сами собой, и Гарри их не контролировал. Сейчас же ему казалось, что он не сможет и самого простого заклинания использовать, что уж говорить про что-то другое!

— Вряд ли мне удастся освободить свою магию, — признался Поттер, как только оказался на улице.

— Почему же?

Этот вопрос показался Гарри в высшей степени глупым.

— Не чувствую, что у меня сейчас хватит на это сил, — раздраженно ответил он.

Снейп усмехнулся.

— Тогда давай сыграем с тобой в простую игру: кто дальше кинет камень, — и указал на два больших булыжника, которые лежали на лугу около поместья.

— Хорошо, — пожал плечами Поттер.

Вингардиум Левиоса — достаточно простое заклинание, которое, впрочем, требовало немалой концентрации. Камень Гарри пролетел до самого леса. Булыжник же Снейпа затерялся где-то в самой чаще.

— Поттер, вы смешны. Даже с помощью магии не можете откинуть камень. Мне кажется, что вы идиот, если не способны даже на такую малость! Разве это так сложно закинуть его как можно дальше? Ты никчемен.

Гнев закипел где-то внутри Гарри. На Снейпа злиться было легко, не нужно было даже ограничивать себя в проявлении подобных чувств.

Иногда Поттеру казалось, что он действительно ненавидит своего опекуна.

Горячая волна поднялась в нем. Он никогда не был идиотом. Гарри всегда стремился быть хорошим и умным, но только ни Дурслям, ни Снейпу это не было нужно. Они не хотели замечать его успехи, не спешили хвалить. Они не дали ему совсем ничего. Ни капли доброты. Ему пришлось нанять Цицу, чтобы ощутить хоть толику иллюзорной заботы и тепла.

Цицу… которая сейчас мертва. Которую нашли завернутой в подаренную Гарри красную мантию.

Цица… Красная шапочка, которую все-таки настиг волк. Только в отличие от сказок, ее некому было спасти.

Из-за смерти Цицы Гарри не чувствовал боли. Правильнее всего сказать — он испытывал горечь. Сильную, едкую, противную, разъедающую его изнутри, но способную со временем исчезнуть окончательно, не оставив после себя следа.

Снейп же стремиться нанести как можно больше ран, унизить, растоптать, показать свое превосходство. И в тоже время он уже желал завоевать доверие младшего Малфоя, покровительствуя ему, улыбаясь, выражая свою благосклонность…

Лжец. Ничтожество.

Магия поднялась в нем, и Гарри не стал сдерживать ее, как делал до этого в доме Эрстеда после смерти Цицы. Он выпустил эту силу на волю, наблюдая с каким-то отстраненным спокойствием, как отброшенный им к границе леса и луга камень обращается в прах. Как падают стебельки трав, будто бы скошенные косой жнеца.

Освобождение… Гарри почувствовал, как боль вместе с магией покидает его тело. Мысли в голове обрели подвижность. Дышать снова стало легко, хотя слабость оставалась до сих пор.

— Полегчало? — поинтересовался Снейп.

Гарри совершенно забыл о том, что рядом с ним находится кто-то еще.

— Да, гораздо, — отозвался Поттер. — Боль будет возвращаться постоянно?

— Нет, — покачал головой Снейп. — Полагаю, что она была вызвана резким ростом магического потенциала. Обычно это происходит постепенно. Формирование заканчивается в среднем к четырнадцати годам. После, с помощью разных тренировок можно расширить свои резервы, но все равно изменения будут не столь значительны. Магический потенциал — это то, что определяется природой. Не всегда у сильных родителей рождаются такие же дети. Чистота крови тут ни при чем. Скорее, это дело везения, — Снейп засунул руки в карманы и подковырнул носком ботинка землю. — В обычной жизни потенциал мага не имеет большого значения. Простейшие заклинания в сфере быта способны использовать все. А со сложными чарами, которые требуют большей отдачи, обычно работают взломщики проклятий и артефактов. Даже в аврорате потенциал мага давно потерял какое-либо значение.

— Вы же специально вывели меня из себя? — Гарри скорее утверждал, чем спрашивал.

— Да, — подтвердил Снейп. — Это было не сложно.

Какое-то время они в полном молчании постояли на улице, а потом направились в дом. Викли принес большой стакан с соком. Гарри, внезапно ощутив сильную жажду, чуть ли не залпом осушил его. От тошноты и головокружения не осталось и следа.

— Полагаю, что сегодняшний день был непростым. Будет лучше, если мы обсудим серьезные вещи позже, — с этими словами Снейп удалился в свою лабораторию, оставив Гарри в одиночестве.

Впрочем, Поттер был совсем непротив отложить разговор на потом. У него тоже имелась тема для обсуждения. Ампула с кровью Готта лежала у него в сундуке, дожидаясь своего времени.

— Нарезай полоски тоньше! — воскликнул Снейп, помешивая в маленьком котле отвар из листьев мяты и душицы.

Несмотря на то, что Гарри понимал, что толщина нарезанных полосок не играет в данном зелье никакого значения, спорить с опекуном не стал. Чудом можно было считать то, что тот допустил его до своей лаборатории.

Просмотрев записи Поттера о противоядии, Снейп пришел к выводу, что новый вид антидота вряд ли возможно изобрести, и теперь он тоже участвовал в подборе различных комбинаций, чтобы хоть как-то улучшить имеющийся состав.

— Пора засыпать зерна хабалеры, — произнес Гарри, не отрывая взгляда от разделочной доски. Он мог похвастаться своими отменными внутренними часами. Конечно, работая в лаборатории, особенно с несколькими зельями, он всегда засекал время, но часто это просто не требовалось ему.

— Я знаю, — сухо ответил Снейп. Работая в лаборатории, он старался контролировать себя, понимая, что вспышки гнева могут просто нарушить весь процесс.

В остальное время Снейп вел себя чуть лучше, чем обычно. Это проявлялось в том, что он внезапно перестал оскорблять Джеймса Поттера и сравнивать с ним Гарри. Но учитывая то, что у Снейпа имел огромный запас ругательств, это дело особенно не улучшало.

После выброса магии, Гарри поймал себя на мысли, что чувствует себя отлично. Его эмоции наконец-то улеглись, а вместе с ними исчезли все внезапно появившиеся страхи.

Совы летали в поместье ежедневно по несколько раз, принося письма от Дориана, Эдвина, Виктора, Сириуса, Ремуса, Альберта, Мирославы и Офелии. Несколько раз ему писал Каркаров. Изредка Гарри получал письма с развернутыми научными теориями от Гермионы и ничего незначащими строками от Рона.

Один раз здоровьем и делами Поттера поинтересовалась Беатриче Кадлубек, вызвав тем самым у него большое удивление.

На то, чтобы написать ответы всем уходило много времени. В такие моменты Гарри осознавал, что иметь много друзей — это не только удовольствие, но еще и большой труд.

У Мирославы дома страсти еще не улеглись. В одном письме она рассказывала, что родители пытаются наладить отношения, а в другом, что заявление на развод с двумя их подписями уже лежит одном из ящиков рабочего стола в кабинете отца.

Скорее всего, ее родители попросту не понимали, что треплют нервы не только друг другу, но и своим детям.

Виктор все лето проводил на тренировках. Ловец в основном составе команды после очередной пьянки решил продемонстрировать высший пилотаж и, не справившись с первой же сложной фигурой, упал с большой высоты. Он остался жив, но получил множественные переломы и повредил позвоночник. Ему, как минимум, потребуется четыре месяца на лечение и реабилитацию. Магия не была всесильна, хотя она значительно ускоряла многие процессы. Например, в маггловском мире на это потребовался бы как минимум год. В любом случае, Виктор ухватился за появившуюся возможность проявить себя и выкладывался на полную силу.

Альберт с головой ушел в работу над своей первой волшебной палочкой. Его письма были сумбурными, эмоциональными и короткими. Будто бы он выплескивал на бумагу все, что у него накопилось, и снова возвращался за работу.

Эдвин все еще работал над картиной, часто жертвуя ради этого сном. Как ему удавалось бодрствовать и днем, и ночью оставалось загадкой.

Дориан решил, что поможет Гарри, если поймет, что же за ритуал проводится в Шабаше, и теперь проводил все время в семейной библиотеке. С учетом его нелюбви к книгам, это действительно было равносильно подвигу.

Офелия все так же занималась продажей коней и иногда подрабатывала гаданиям.

Это, по ее словам, выходило у нее совсем не плохо, но до профессиональной предсказательницы ей было далеко. В любом случае, она радовалась любой возможности заработать денег.

Каркаров интересовался, как проходят каникулы, и беспокоился, все ли у Гарри в порядке. Он большую часть времени проводил в Думстранге и принимал активное участие в послешкольном обучении выпускников.

Письма от Сириуса были самыми тревожными. Он опасался, что авроры, прибывшие в школу для установки дополнительных защитных чар, могут его обнаружить. Именно поэтому он старался не покидать кабинет Ремуса.

Люпин так же переживал за Блэка и боялся, что тот в своей горячности может что-то натворить, о чем в последующем будет жалеть.

От обилия разнообразной информации голова шла кругом. Между ответами на письма и работой в лаборатории Гарри старался выделить себе время на тренировки. Иногда за ним наблюдал Снейп, но никак не комментировал увиденное. Скорее всего, ему было просто интересно посмотреть, какого уровня достиг его подопечный.

За всеми этими заботами, Поттер давно перестал следить за календарем, поэтому вопрос Снейпа застал его врасплох во время варки очередного многокомпонентного состава:

— Где ты будешь отмечать свой День Рождения?

Гарри оторвался от нарезки ингредиентов и удивленно заморгал.

— День Рождения? — переспросил он. — Я как-то не думал об этом.

— Тогда рекомендую сделать это, — недовольно пробурчал Снейп. — Потому, что если ты планируешь нагнать в этот дом своих дружков и перевернуть поместье кверху дном, я должен быть морально к этому готов.

— То есть, вы не будете против, если я это сделаю?

— Да, но у меня есть несколько условий. Первое: в лабораторию и в мою комнату ни ногой. Второе: я не потерплю никаких разрушений в поместье. Третье: если тебе решат подарить дракона или пегаса, ты поблагодаришь этого идиота и вернешь ему данный презент. Четвертое: меню для праздника обсудишь с домовиком сам, — загибая пальцы, Снейп сообщил обо всех правилах своему котлу, будто бы именно он собирался нагнать целый дом гостей.

— Есть ли ограничение на количество приглашенных? — уточнил Гарри.

— Нет. Но Министра Магии и дементоров в списке гостей я не хотел бы видеть, так же, как и Блэка.

— Хм… То есть, если я приглашу парочку инферналов и какого-нибудь оборотня, то все будет нормально?

— По-крайней мере, вряд ли они будут трепать мне нервы столь сильно же сильно, как и озвученные мной ранее категории лиц, но эти персоны тоже вряд ли являют желанными в этом доме.

— Я составлю список и покажу его вам до того, как вышлю приглашения

— Это был бы оптимальный вариант, — согласился Снейп. — Мне будет проще подсчитать, насколько именно мне предстоит увеличить запасы успокоительного зелья.

Гарри на это только скептически усмехнулся и широко зевнул. Времени на сон у него практически не оставалось: он или работал в лаборатории, или изучал литературу из библиотеки поместья. А каждое утро вставал рано, чтобы до завтрака успеть сделать зарядку и немного поупражняться в магии.

— Насколько я понимаю, зелье в крови остается постоянно. То есть ситуацию можно было бы спасти, если бы каким-то образом удалось бы сделать переливание, — Гарри задумчиво постучал пальцем по губе, забыв, что тот испачкан в горьком соке нарезаемых ингредиентов. — Но ведь Оборотное зелье полностью меняет организм?

— Нет, это не совсем так. Кровь не меняется, простой анализ может привести к разоблачению. Так же, как и сперма с яйцеклетками не поддаются воздействию Оборотного. На самом деле, это крайне опасное зелье. Например, если у того, в кого превращаешься слабое сердце, то ты не будешь застрахован от смерти от инфаркта. Оборотное зелье далеко не идеальное, у него есть множество недостатков. Полагаю, это и к лучшему. Иначе слишком много было бы мошенников выдающих себя за других.

— Хм… Жаль, что ничем нельзя изменить кровь… — разочаровано произнес Гарри.

— Это подвластно только вампирам и оборотням. Лично я предпочел бы яд, чем стать одним из них.

Гарри покачал головой.

— Не думаю, что вампиры такие уж плохие.

— Конечно. Просто они любят кровь и зависимы от нее.

— Это не так! — воскликнул Гарри. — Касиан и Дориан — нормальные!

— Конечно. Именно по этой причине у тебя следы от их укусов на шее, — резонно заметил Снейп. — Твой друг — полукровка. Он даже способен владеть магией. Его инстинкты куда слабее, чем у обычного вампира. Дориан вполне может прожить без крови, если не окажется совсем в критической ситуации. С Касианом дела обстоят иначе. У него нет жажды, как у обращенных вампиров, но его манит кровь. Она для него источник силы и удовольствия, а так же долголетия. На полукровок кровь не оказывает столь сильного влияния — оттуда и нет такой сильной зависимости.

— Но они не кидаются на всех подряд. В семье Дориана используют донорскую кровь. Например, ее пьют вместо вина на праздниках. И они никого не убивают.

— Конечно. А оборотни — это просто большие песики.

— Профессор Люпин под действием зелья совершенно безобиден!

Снейп развернулся и грозовой тучей навис над Поттером.

— Я. Запрещаю. Тебе. Приближаться. К. Нему. В. Полнолуние! Если его кровь каким-то образом попадет в твою, если его слюна окажется в твоем организме, то велика вероятность, что ты станешь таким же, как и он! Ты понимаешь это или нет? Оборотни детям не игрушка!

— Хм… Мирослава тоже оборотень, — заметил Гарри.

— Значит, тебе так же запрещено приближаться к ней, когда она в данном обличье, — Снейп покачал головой. — Вообще, Поттер, не могу не отметить, что у тебя отвратительный вкус в выборе друзей. Нашел бы себя кучку прихлебателей, которые при виде тебя пускали слюнки и как шавки выполняли любые команды. Так нет, ты же легких путей не ищешь. Что не друг, то с каким-то эксклюзивным пунктиком, приближающим его к категории людей с отклонениями от нормы. Идеальные товарищи, нечего сказать.

— Но для них ничего не значат известные фамилии или чье-то состояние. С ними легко, а их особенности делают жизнь веселее.

— Действительно. Вряд ли они дадут скучать, но я не уверен, что это действительно хорошо, — Снейп покосился на Гарри и тяжело вздохнул. — Хотя кому я это говорю. Только попусту сотрясаю воздух.

— Действительно…

После того, как работа в лаборатории была закончена, Гарри, перехватив вместо ужина парочку бутербродов, которые так ему полюбились за время проживания в доме Эдвина, а затем поспешил наверх, чтобы составить список гостей и заготовить письма с приглашениями.

По сути, Поттер не планировал видеть на празднике кого-либо еще, кроме членов своего отряда, Виктора и Каркарова. Хотя он весьма сомневался что, последний действительно придет.

На следующее утро, когда список гостей был одобрен, Гарри тут же решил всех оповестить. С домовым эльфом договориться оказалось сложно. Викли постоянно пытался доказать хозяину, что перечисленное количество блюд слишком мало для достойного праздничного стола и предлагал добавить к ним хотя бы еще десяток яств.

Переспорить упрямого эльфа помог Снейп, который напугал Викли тем, что если споры не прекратятся, то вообще уменьшит в половину меню, предложенное ранее. Это произвело на эльфа такое неизгладимое впечатление, что он тут же согласился со всем и поспешил скрыться на кухне.

В День Рождения Викли все же отыгрался по полной — он приготовил ранее оговоренные блюда в таком объеме, что этого с лихвой хватило для того, чтобы прокормить весь Дурмстранг, вызывав тем самым и у гостей, и у именинника шок.

В этом году никто не перепутал время прибытия, как это было во время празднования прошлого Дня Рождения.

Альберт подарил большой чемоданчик, доверху забитый различными ингредиентами для зелий, Офелия вручила большой набор шоколада и писчих принадлежностей, Мирослава презентовала семь книг по разным областям магии. От Дориана Поттеру достались три кинжала, один из которых был сделан из серебра.

Но подарок Эдвина шокировал Гарри: большой портрет Цецилии. До этого все картины Эрстеда были статичны, но на этой воздушные занавески на окнах колебались от незримого ветра, а Цица в карнавальной маске спала, тихо посапывая.

— Она… Настоящая?

— Конечно, — усмехнулся Эдвин и подмигнул. — Через сорок суток со дня своей смерти она проснется. Хотя бывают исключения, и пробуждение происходит только через год, но это очень редкие случаи.

Снейп со странной смесью эмоций посмотрел на картину, но никак не прокомментировал ее.

Каркаров и Крам появились через полчаса после того, как прибыли все члены отряда Благоразумных. Оба выглядели уставшими и измотанными.

Виктор просто изнемогал от каждодневных тренировок, хотя и был рад такой нагрузке. Квиддич был для него больше чем просто игра.

Директор постепенно сходил с ума от того, что ему приходится следить за улучшением защиты школы, преподавать у выпускников, заполнять официальные бумаги и следить за ежегодной инвентаризацией.

За праздничным столом Снейпа и Каркарова ожидало несколько бутылок ликера. Гарри и остальные изумленно наблюдали за тем, как их директор выпивает одну рюмку за другой, совершенно не пьянея от этого.

Снейп косился на него с презрительным выражением, медленно потягивая напиток из своего бокала. По всему его виду можно было сказать, что он считал, что пить, как делал это Каркаров — сущее варварство.

Впервые Гарри был полностью с ним согласен. Он вообще не понимал, какой смысл в том, чтобы пить алкоголь. Для Поттера было самым страшным потерять контроль над собой, ослабить внутренние поводья.

По внутренним ощущениям Гарри праздник прошел немного скомкано. Мирослава хоть и улыбалась, но мыслями явно была далеко отсюда. Офелия о чем-то весь день перешептывалась с Дорианом, видимо, она пыталась выяснить подробности о девушке с картины.

Виктор самозабвенно рассказывал о квиддиче и тренировках. От подобного энтузиазма Альберт самым натуральным образом уснул, а Эдвин принялся рисовать что-то на салфетках.

Возможно, все дело было в том, что остальные не могли чувствовать себя свободно рядом со Снейпом и Каркаровым… И от этого на душе у Гарри остался какой-то странный осадок. Хотя свой День Рождения он никогда не считал за праздник.

Поттер облегченно вздохнул, когда последний гость, которым оказался изрядно подвыпивший Каркаров, наконец-то покинул поместье. Судя по выражению лица Снейпа, тот испытывал схожие чувства.

Очутившись в своей кровати, Гарри долго ворочался с боку на бок, пока, наконец-то, не уснул. Ему начали сниться заводные игрушки, которые пели странные песни, а Альберт аккомпанировал им на флейте.

Пробуждение было резким, будто бы Поттер вынырнул из-под толщи воды. Кто-то водил по его шее перевернутым плашмя ножом. Магия Гарри отбросила неизвестного на комод.

Только осветив комнату, Поттер наконец-то понял, что перед ним на полу сидел Касиан и весьма неаристократически потирал копчик и поясницу.

— Я вообще-то с тобой осторожно, даже не поцарапал, а ты… — Стан недовольно поджал губы и сделал вид смертельно обиженного. — К твоему сведению, у этого поместья просто отвратительная система защиты. Будь мое желание, я бы спокойно мог бы убить во сне и тебя, и Снейпа, а потом беспрепятственно уйти отсюда. И пусть потом попробовали бы доказать, что это моих рук дело. Нельзя быть такими неосмотрительными!

— Я это учту, — Гарри широко зевнул и сел на кровати. — Что случилось-то?

— Ну, как это — что? У тебя ведь День Рождения. Поздравляю! — улыбнулся Касиан, обнажая клыки.

— Спасибо конечно, но ради этого можно было бы просто отправить сову с письмом.

Касиан подпер рукой подбородок и с удобством расположился на полу.

— Вообще-то, я считал, что личные поздравления всегда приятнее.

— Спасибо, но право, не стоило прилагать такие усилия, — усмехнулся Гарри.

— Вот же неблагодарный мелкий детеныш! — Касиан вновь насупился.

Стоило признать, что у Дориана не было столь выразительной мимики. Касиан являлся прекрасным актером, способным передать любую эмоции с помощью жестов.

— Мое чувство самосохранения рекомендует мне даже не пытаться грубить в ответ, — Гарри широко зевнул. — У Дориана какие-то проблемы? Не вижу других причин для столь позднего визита.

— Что мне в тебе нравится, так это проницательность, — Касиан тут же посерьезнел. — Я не могу назвать это проблемами, но… Дориан не выходит из библиотеки и постоянно роется в книгах, пытаясь держать это в тайне. В итоге, в ставке только слепой, глухой и немой не знает, что он ищет, а таких у нас, между прочим, нет. Мне крайне не хотелось бы, чтобы вы пытались проводить любые расследования связанные с маньяком в Шабаше. Некоторые из членов клана тоже пытались его найти. Могу сказать только одно — он умеет мастерски заметать следы и у него полно артефактов. Полагаю, в его поимке аврорам может помочь только чудо.

— Я не намерен его разыскивать, — Поттер отрицательно покачал головой. — Я просто хочу понять, что именно происходит, и оценить масштабы возможной опасности.

— Хм… Я рассматривал и такую трактовку ваших действий. Хотя, я так же предположил, что ты можешь желать отомстить за Новака.

— Почему вы пришли к этому выводу?

— Хватит выкать, — отмахнулся Касиан. — Я уверен, что у тебя есть личный мотив для того, чтобы вмешаться.

— Возможно, — Гарри не стал отрицать этого, но говорить большего не собирался. В действительности у Поттера было несколько причин для подобного интереса. Одной из них являлось то, что во всех преступлениях подозревался Сириус. Это требовало быть в курсе происходящего. Вторым обстоятельство являлась смерть Цицы, которая не давала ему покоя.

— Если это месть, то лучше забудь об этом, — медленно произнес Касиан. — Она всегда ранит сильнее того, кто мстит, чем того, кому мстят. Не забывай об этом.

— Хорошо. Я постараюсь это не забывать.

Касиан извлек из-за пазухи несколько сложенных вчетверо листов бумаги и протянул их Гарри.

Поттер осторожно развернул их и начал читать.

«1. 21.03.1993 Жертва — Филипп Деснер, один из аристократов. Страдал ожирением. Характер был отвратительным. На теле вырезаны славянские руны Сила, Треба, Алатырь. Труп был найден недалеко от дороги в Мрачнолесье. Рядом с ним лежали цветы лотоса.

2. 11.04.1993 Вторая жертва — Гилдерей Локхарт, очень тщеславный молодой человек. Писал книги. Был убит, когда приезжал в гости к дяде, который воспитывал его до одиннадцати лет. Тело было найдено рядом с выходом на стадион. На трупе были вырезаны руны Алатырь, Чернобог, Рок. Рядом с телом лежало несколько мертвых пауков.

3. 09.05.1993 Убит мэр города Важек Бординский. Был очень гордым, чрезмерно уверенным в своих силах человеком. Долгое время отказывался принимать помощь Британского Министерства Магии. Найден около порта Варяг. На трупе были вырезаны руны Перуна, Сопротивления, Ветра. Радом с телом лежало зеркало.

4. 13.06.1993 Жертва — сын владельца торговых лавок Новак. На теле вырезаны руны Исток, Крадя, Нужда. Так же на трупе на груди был изображен крокодил. Труп нашли около главных ворот.

5. 05.07.1993 Жертвой стала одна из проституток — Цецилия Элвезетт. Рядом с трупом обнаружили мертвую змею. На теле были вырезаны руны Лель, Уд, Берегиня. Труп обнаружили около Рыбацких угодий»

— Откуда все это?

— Скажем так, торговец в каминных пещерах торгует не только картами, но и информацией. За хорошее вознаграждение он способен достать любые сведения. Возьми это на заметку на будущее, — Касиан лениво потянулся. — Посмотри следующий лист.

Гарри послушно развернул еще одну бумагу и принялся читать.

«В основе города Шабаша лежит символ Даждьбога. У славян он был богом плодородия и Солнца, живительной силы, тем, кто дает все блага, распределителем судеб.

В своих ритуалах убийца использует этот символ. Видимо, он пытается каким-то образом привязать свои действия к поклонению этому богу. Хотя Даждьбог никогда не требовал человеческих жертв».

— Довольно-таки интересно, — заметил Гарри. — Но, как я понимаю, что именно за ритуал он проводит в городе, не ясно никому?

— Да, — согласился Касиан. — Я изучал Ритуалистику. Вампиры не в состоянии использовать магию напрямую. Для нас волшебная палочка не более чем просто кусок дерева, но вот артефакты и обряды подвластны нам. Так что я специалист в этих областях. Могу сказать одно — этот убийца создал свой ритуал на основе нескольких систем. Он использует славянские руны и знаки лунных дней. Первое жертвоприношение было совершено в день весеннего равноденствия, но если ритуал посвящен Даждьбогу, то имело смысл проводить обряд в первый день его месяца. Специалисты из Румынского Отдела Тайн бьются не над тем, как разгадать рунические надписи, а над тем, как понять связь столь разрозненных компонентов. Оповести Дориана, что уже нашел всю интересующую тебя информацию, иначе у него в скором времени начнется аллергия на книжную пыль.

Касиан выглядел несколько взволнованным, и Гарри все никак не мог понять причину подобного поведения.

— Вряд ли ты действительно так заботишься о состоянии Дориана, и о его здоровье в целом… — медленно протянул Поттер. — Могу предположить, что ты боишься, что он сможет найти какие-то ритуалы, которые в будущем могут негативно отразиться на тебе или на нем, а возможно, на вас обоих сразу. Не так ли?

— Я люблю твою проницательность, магический детеныш, — Касиан оперся руками об пол и чуть подался вперед. — Но не всем это будет нравиться, как мне. Некоторые могут попытаться лишить тебя жизни за это. Понимаешь, о чем я?

— Да. Я не столь глуп.

— Рад это слышать, — клыкастая улыбка Касиана выглядела несколько жутковато.

Но это не могло не завораживать. Опасные вещи всегда притягивали внимание Поттера.

— Скажи, сильное ли чувство жажды испытывают высшие вампиры?

— У нас оно сильнее, чем у полукровок, но слабее, чем у обращенных вампиров. Мы не бросаемся ни на кого при виде крови. Если тебе нравятся пирожные, это ведь еще не значит, что ты их будешь отнимать у всех? — риторически поинтересовался Касиан. — Но кровь нам все же требуется для поддержания жизненных сил, но ради нее мы никого не убиваем. Нам будет достаточно всего каких-нибудь сто-двести миллилитров. Если я попытаюсь осушить какого-то человека полностью, то просто лопну от перенасыщения.

— Вы забавные, — усмехнулся Гарри и улегся в постель. — Хочешь немного моей крови?

Касиан ошарашено взирал на Поттер, а потом осторожно поинтересовался:

— Ты мазохист, да?

— Можно и так сказать… — тихо произнес Гарри. — Но в ответ я тоже кое-что возьму. Одно из воспоминаний о полученном удовольствии.

— Что-то вроде сделки? — удивленно сдвинув бровь, спросил Стан.

— Да. Ну, так что, ты согласен?

— Никогда не делал ничего столь безрассудного. Конечно же, я согласен! — радостно воскликнул вампир, а потом деловито уточнил. — А куда именно кусать?

— В шею, но пожалуйста, не делай новых шрамов, целься по следам от старых укусов.

— Какой капризный, — недовольно заметил Касиан. — Как тебя только терпит Дориан. Хотя, как ты выносишь его, тоже большой вопрос.

Касиан прикоснулся к шее, несколько раз ее лизнул, а потом прокусил.

Было немного больно и неприятно, но потом Гарри почувствовал легкую пульсацию в районе горла. Поттер положил руку на спину Касиана и прикрыл глаза, пытаясь оказаться с вампиром на одной эмоциональной волне.

Первым его ощущением был жар. Каждая часть их с Касианом тел горела, взывая к тому, чтобы быть наполненной. Гарри казалось, что это по его горлу вниз бежала кровь, а потом поднималась сразу к сердцу, чтобы потом разнести по всем клеткам организма живительное тепло и энергию. Это действительно было сродни изысканному удовольствию — ощущать полное удовольствие от насыщения и прилива сил.

Поттер почувствовал сильное разочарование, когда Касиан все же оторвался от его горла. Ему казалось, что он будто бы что-то потерял.

— Каким образом я должен буду отдать тебе это воспоминание? — поинтересовался Касиан, облизав губы.

— Никак, — Гарри прижал к шее бинт, который достал из комода. — Я уже взял свое.

— Ты действительно забавный, — рассмеялся Касиан.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался Снейп. Из одежды на нем были только пижамные штаны. Гарри отметил про себя, что тот был весьма худощавого телосложения. Больше всего на фоне его бледной кожи выделялась темная метка.

— Что тут происходит?— воскликнул Снейп.

— Я уже ухожу, — отвесив шуточный поклон, ответил Касиан. — Я всего лишь заглянул сюда, чтобы поздравить вашего подопечного с Днем Рождения. До свидания, сэр! И будьте добры, увеличьте защиту поместья. Убить вас было бы проще простого. Вы бы даже не проснулись, если бы эльф, которого я специально не стал трогать, не разбудил бы вас.

Касиан протиснулся мимо ошарашенного Снейпа, и беззвучно скользнул вниз по лестнице, а затем растворился в темноте гостиной.

— Поттер, что тут произошло?! — гневно воскликнул зельевар. — Как это понимать?!

— Он приходил поздравить меня с Днем Рождения, — меланхолично объяснил Гарри.

— Почему тогда ты не предупредил, о том, что он собирается придти? — Снейп постепенно стал терять свой пыл.

— Так его вообще никто не приглашал, — зевнул Гарри и, заметив, что у него окровавлены пальцы, облизал их.

Солоноватый вкус не принес таких же приятных ощущений. Поттер отметил это с какой-то долей разочарования и беспокойства.

Гарри улегся в постель и завернулся в одеяло.

— Спокойной ночи.

Снейп еще какое-то время смотрел куда-то в пространство, а потом молча вышел и закрыл за собой дверь.

Видимо, разбор полетов был отложен до утра.

Снейп определенно злился. Гарри без труда мог понять это по дергающейся брови, нервному постукиванию пальцев по столу и убийственным взглядам. Самым любопытным было то, что Снейп молчал. Видимо, он ожидал каких-то объяснений, но каких именно Поттеру оставалось только догадываться.

Что Гарри мог сказать о причинах пребывания Касиана в поместье? Забежал с бумагами, задержался на ужин? Это звучало откровенно комично.

Возможно, Снейп полагал, что своим молчанием он заставит Гарри занервничать и почувствовать себя виноватым, но вместо самокопания Поттер наконец-то полностью сосредоточился на зельеварении и ритуалистике.

Пожалуй, обряды, особенно Темные, были коньком Тома Реддла. Он много экспериментировал и имел поистине глубокие познания в этой области. Реддл всегда жаждал обрести безграничную и всеобъемлющую силу, и ради нее шел на любые жертвы.

Гарри проводил много времени, сидя над картой Шабаша и внимательно рассматривая ее. Несмотря на огромный массив информации, связанной с ритуалами, которым снабдил его Касиан, он до сих пор не понимал смысла в том, что происходит в Шабаше.

Очевидным было лишь то, что преступник стремится, таким образом, получить какой-то дар, все-таки Даждьбога вполне могли попросить о чем-то подобном. Но каким образом соотносилась славянская мифология с системой грехов и действительно ли его жертвы настолько погрязли в своих пороках?

Почему был выбран Новак, Гарри до сих пор не находил ответа. Да и Цица относилась к проституции, как к работе, которая кормила ее. Она не видела в ней ничего отвратительного, но не порочнее была бы та, что спала бы с любыми мужчинами только ради собственного удовольствия? Цица говорила, что в их публичном доме были нимфоманки.

Разве не логичнее было бы выбрать в качестве жертв кого-то из них? Олицетворением похоти являлись они. Так почему же выбор пал именно на Цицу? Или, быть может, она просто стала удобной жертвой? Чем Цица отличалась от всех этих девиц? Вопросы без ответа…

Вещи, которые находили около тел, являлись символами тех лунных дней, в которые убивали жертв. Все это вызывало лишь недоумение.

Компоненты были столь разрозненными, что установить связь между ними не представлялось возможным. Гарри понимал, почему Касиан так настойчиво просил не ввязываться в это дело. Тот, кто придумал этот ритуал, был либо психом, либо гением. В любом случае, вряд ли маньяка можно было бы отнести к категории нормальных людей, так что нестандартность поведения была весьма ожидаема.

Единственное, что для Гарри оставалось непонятным, так это то, почему авроры еще не поймали преступника. Если внимательно посмотреть на карту, можно достаточно легко предугадать место следующего преступления.

Внезапно, Поттеру пришла в голову одна мысль. Что если здесь вообще нет никакого ритуала? Что, если это просто маньяк, которому нравится убивать, а целесообразность происходящего волнует его меньше всего? Возможно, для него все это — всего лишь игра. Простое развлечение, а руны и прочее — способ привлечь к себе внимание?

Если это так, то тот, с кем они столкнулись, самый настоящий монстр воплоти. Когда-то давно, еще во время жизни у Дурслей, Гарри видел передачу про маньяков. Каждый из них имел какую-то идею фикс. Убивать для них было одновременно развлечением и способом воплощения придуманной ими цели.

Им доставляло удовольствие видеть смерть других.

От осознания этого Гарри стало страшно. Не за себя, а за близких ему людей, которые так же могли стать жертвами безумца, орудующего в Шабаше. Ему оставалось лишь надеяться, что ни с кем из них не случится беды…

— Что это за бумаги? — вкрадчиво поинтересовался Снейп, заглядывая через плечо Поттеру, который так сильно задумался, что не заметил появления своего опекуна.

— Эти записи принес Касиан. В них содержится информация о маньяке из Шабаша, — спокойно ответил Гарри, стараясь не показывать удивления от того, что Снейп все-таки снизошел до разговора с ним.

— Он действительно приходил лишь для того, чтобы их отдать?

— Да.

— Ты платишь ему кровью за услуги?

— Нет. Вообще-то, я сам предложил ему подкрепиться. На самом деле, в последний раз мне было приятно, когда он пил мою кровь. Весьма интересные ощущения… — Гарри задумчиво потер шею и улыбнулся.

Снейп тяжело вздохнул и сел на стул рядом с Поттером.

— Известно ли тебе, что маги очень дорожат своей кровью и максимально внимательно относятся к ней? Например, бинты после перевязок сразу же уничтожают, чтобы они не попали к посторонним. Глупый мальчишка, ты хотя бы понимаешь, что можно сделать с человеком, имея его кровь?

Гарри улыбнулся ему и чуть наклонил голову набок.

— Почему же вы считаете меня глупцом? Знаете, я один из лучших на курсе, и к тому же очень много читаю. Навскидку, могу назвать семьдесят способов использования крови. Если подумаю, то может быть, еще что-то еще вспомню. Вы меня недооцениваете, полагая, что я неразумен. Но это не так. Предполагаю что, если бы вы поняли, сколько всего мне известно, вашему удивлению не было бы предела. В любом случае, Касиан не будет нападать на меня.

— Откуда такая уверенность?

— Если он причинит боль мне, то это неминуемо заденет Дориана, а вот этого он никак не может себе позволить.

Снейп задумался и скрестил руки на груди.

— То есть Касиан одержим своим братом?

— Полагаю, что именно так оно и есть. Для Касиана нет ничего важнее, чем благополучие Дориана. Ради его благополучия он способен на многое. Иногда, это даже пугает.

В воздухе витал запах книжной пыли. Гарри он очень нравился. На его взгляд, именно такие запахи делали атмосферу поместья более уютной. Библиотека в доме Снейпа было местом, из которого не хотелось уходить. Именно здесь Поттер чувствовал себя по-настоящему расслабленным.

— Почему ты дружишь с Альбертом Грегоровичем, он ведь когда-то в прошлом был причиной одной из самых кровопролитных войн? — поинтересовался Снейп, подперев голову рукой. — Даже у тебя должно было остаться хоть какое-то чувство самосохранения.

— Он пообещал, что больше ничего подобного делать не будет, — пожал плечами Гарри. — Я склонен ему верить. Хотя, если что-то подобное затеял бы я, он вполне мог бы поддержать меня.

— Почему? Разве он не понимает, что война это путь в никуда?

— Думаю, что он просто не позволил бы мне допустить тех ошибок, что обернулись для него когда-то катастрофой. В любом случае, для меня важно, чтобы рядом со мной был тот, кто мог бы остановить меня, если я сверну не в ту сторону.

Поттер взял со стола книгу и открыл ее на странице о свойствах лапчатки и принялся внимательно читать.

— Не боишься, что он просто может когда-то убить тебя? Неужели ты не понимаешь, насколько это опасный человек? Ему ничего не стоит раздавить тебя!

Пожелтевшие страницы лучше всего говорили о старости лежащего перед ним фолианта. Гарри нравились такие книги. Ему казалось, что информация в них куда ценнее, чем в новых изданиях.

— Именно поэтому, не лучше ли, держать его рядом с собой? Альберт иногда поступает очень странно и не задумывается о чувствах других, но он ни разу не сделал ничего такого, что принесло бы мне в итоге вред. Именно поэтому я доверяю Грегоровичу. Если когда-то он решится убить меня, то уйдет вместе со мной. А жизнь Альберт любит. Ему нет смысла сейчас идти на подобные крайности.

— Сомнительное доказательство надежности, — заметил Снейп.

— Да, — согласился Гарри. — Каждый из нас сомнительная личность, в том числе вы и Дамблдор. Раньше я опасался собственной тени, ждал удара с любой стороны, теперь же пришел к выводу, что все это бессмысленно. Мы с рождения окружены самыми разными людьми, и каждый из них может причинить боль: умышленно или нет. Я предпочитаю быть с теми, кто поможет создать мне счастливые воспоминания, станет мне поддержкой и будет дорожить отношениями со мной. В будущем может произойти что угодно, не многим удается сохранить отношения со школьными друзьями после выпуска. Не имеет смысла заглядывать настолько далеко и думать о том, что произойдет через десяток лет. Тем более, пытаться просчитать исход таких вещей, как война или революция. Пока мне не исполнилось десять, я даже не знал правды о себе и родителях. Кто знает, что произойдет со мной до моего двадцатилетия. Жизнь так изменчива.

— Странные мысли для ребенка. Есть ли смысл в том, чтобы пытаться вести себя как взрослый, когда тебе всего тринадцать лет? Это выглядит нелепо.

Гарри пожал плечами и усмехнулся.

— Возможно, это и так. Но вообще-то, сэр, у вас двойные стандарты. Когда вам нужно меня за что-то меня отругать, вы заявляете, что я уже достаточно взрослый. В других ситуациях, я почему-то остаюсь ребенком, который едва ли разумнее младенца. Вы уж определитесь с воспитательной политикой.

— Поттер, ты слишком много о себе возомнил, если полагаешь, что у тебя есть право учить меня! Ты ведешь себя, как зарвавшийся сопляк!

— Да, да. Так оно и есть, — согласился Гарри и вернулся к своим записям.

Спорить со Снейпом было бесполезно. Поттер относил его к тому типу людей, которые если уверены, что в Арктике стоит жара, то даже если их туда привезти и ткнуть носом в снег и лёд, они все равно не изменят своего мнения.

После выходки Касиана, Гарри пришел к выводу, что единственный способ заткнуть Снейпа — это шокировать его или вести себя, не вписываясь в его ожидания. В любом случае, все это больше походило на эксперимент. Гарри прекрасно осознавал, что дергает кота за усы и результат может получиться неоднозначным. В любом случае, ему хотелось изменить свою линию поведения. Слишком уж ему надоело быть тем, кто с легкостью ведется на провокации.

Снейп некоторое время буравил Гарри взглядом, а потом вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Поттер улыбнулся и пододвинул к себе лист с толкованием славянских рун, отложив в сторону книгу по зельям. Ему не позволительно быть слабым. Особенно сейчас, когда любое действие маньяка автоматически приписывается Сириусу. Гарри было просто необходимо научиться быстро реагировать в сложных ситуациях и одновременно с этим не терять спокойствия. В некотором роде, даже было хорошо, что дома у него имелись подходящие условия, где он мог попрактиковаться в этом.

* * *

Раз в день Гарри обязательно подходил к картине, на которой была изображена Цица. Она все еще мирно спала, и Поттер надеялся, что ее пробуждение произойдет через сорок дней, а не через год спустя.

Тринадцатого августа весь день Гарри провел у картины. Поттер почувствовал что-то сродни разочарованию, когда обнаружил, что на картине ничего не меняется. Занавески на окнах все так же колыхались под влиянием незримого ветра, а солнечные блики играли на нарисованных стенах.

У Эдвина действительно был огромный талант. Рисование волшебных портретов требовало огромного мастерства. На холст переносили не только изображение человека, но и его личность. В процессе рисования краску смешивали с воспоминаниями. Их требовалось не мало. Каким образом Эдвин сумел добыть их, оставалось загадкой. Кроме того, в картины вкладывали содержание книг, которые при жизни мог прочесть тот, кого на ней изображали.

Воспоминания являлись основой портрета. Многие маги вместе с завещанием оставляли Омут памяти, чтобы личность на картине была максимально схожа с реальной. Родители Гарри умерли слишком рано и не успели ничего подготовить для собственных портретов. Хотя, Поттер не исключал, что их Омуты были в доме в Годриковой лощине, но сильно пострадали из-за взрыва в ночь Хэллоуина. Конечно, в основу портретов могли лечь воспоминания Люпина, но время было упущено. Чем быстрее после смерти создавалась картина, тем больше шансов оставалось на то, что она оживет.

Так же именно из-за всех ограничений, невозможно было создать портреты Мерлина или кого-то из основателей. А любой сильно пострадавший портрет считался безвозвратно утерянным. Картины с изображением великих людей обычно не создавали в единственном экземпляре, таким образом, обеспечивая им безопасность.

Создание портрета было кропотливым трудом. Эдвин сделал же его в очень сжатые сроки, и Гарри подозревал, что Эрстед просто-напросто жертвовал своим сном. Поттер даже в некотором роде завидовал ему: у него самого не было каких-либо выдающихся талантов. Силу дементора он не считал чем-то особенным, потому что она никогда не была его собственной, принадлежащей ему с рождения.

Ночью, когда Гарри отложил в сторону схемы по самотрансфигурации, со стороны портрета послышалось отчаянное зевание.

— И кто из клиентов заказал мой портрет? — полюбопытствовала Цица, заставив Поттера подскочить на месте.

Он тоже вложил в картину свои воспоминания о ней уже после того, как она появилась у него. Иначе было бы сложно объяснять Цице, когда и при каких обстоятельствах они познакомились.

— Мне подарили твою картину на День Рождения.

— О, полагаю, что это было мило, — Цица пожала плечиками. — Я пока что еще не систематизировала все в своей голове, но из того, что я помню, мы виделись только два раза.

— Да, именно так, — Гарри повесил портрет над кроватью, а сам уселся на постель.

— Честно говоря, я рада, что это все-таки оказался ты, а не какой-нибудь озабоченный старикашка, который решил, что нет лучшего собеседника о всяких пошлостях, чем умершая проститутка.

Поттер поморщился. Видимо, ему долго придется привыкать к манере общения Цицы. Слишком уж она была откровенной и непосредственной, совсем как Офелия. Но все-таки любое упоминание темы секса вгоняло Поттера в краску. Ему было слишком неловко от подобных разговоров, и он испытывал какое-то странное волнение.

— Я даже не знаю, чувствовать ли себя польщенным или же наоборот оскорбленным.

— Лучше не заморачиваться, — усмехнулась Цица, а потом приосанилась и деловито уточнила. — Ты не знаешь, как именно я умерла?

Гарри поморщился от этого вопроса.

— Тебя убил маньяк в Шабаше. Авроры до сих пор его разыскивают, пока что, правда, безуспешно. Не так давно, восьмого августа, была убита еще одна женщина. Информации о ней не так много, вроде бы она не была чем-либо примечательна, кроме того, что в одиночку воспитывала сына. Ее муж погиб в марте, утонул во время рыбалки. Ребенок теперь остался сиротой. Жаль его.

— Если никто не возьмет его к себе, то мальчишке придется побираться или воровать. Нормальную работу вряд ли кто-либо даст, а выживать то как-то надо. Хотя если ему хотя бы лет десять, то к себе могут взять рыбаки, — заметила Цица. — Подожди меня чуть-чуть.

Внезапно она исчезла со своей картины и вернулась на нее только спустя пятнадцать минут.

— Кстати, ты знаешь, что Эдвин изготавливает еще две копии моего портрета? — спросила Цица.

— Нет. Для чего они ему? — удивился Гарри.

— Один хочет оставить себе на память, а другой отдаст в публичный дом, где я работала, в качестве платы за воспоминания, которые он собрал у девочек обо мне. Полагаю, будет забавно наблюдать за клиентами, взирая на них, будучи ограниченной рамкой, — в голосе Цицы прозвучала такая грусть, что Поттер невольно вздрогнул.

— Скажи, а люди на портретах испытывают эмоции?

— Хм… Скорее да, чем нет. Например, я могу обидеться, разозлиться или рассмеяться, но если все это сопоставить с тем временем, когда я была жива, то это всего лишь жалкие отголоски былых чувств. Я всего только отпечаток личности, у меня нет души как таковой. Есть только изображение и закрепленные красками воспоминания. Очень сложно осознавать себя такой.

— Мне жаль, что ты умерла… — выдохнул Поттер.

— Мне тоже, но возможно, это было моим спасением из порочного круга, в который я сама себя загнала. В любом случае, я не сожалею ни о чем. Выживание всегда требует крайних мер. Я пошла на них. Другие могут считать меня грязной, распутной и тому подобное. Не имеет смысла кого-то в чем-то переубеждать. Меня все устраивало, я сама выбрала для себя это дно.

Гарри запрокинул голову назад и прикрыл глаза. Возможно, в силу своего возраста, он не мог никак понять Цицу и ее образ мышления. Порой, ему казалось, что она гордится тем, что роль куртизанки ей удалась. Будто бы Цица полагала, что действительно смогла реализоваться на профессиональном поприще.

Гордиться своим падением? Не желать что-либо изменить? Разве можно так жить? Неужели ей не хотелось быть такой, как все? Счастливо жить, работать в приличном месте, создать семью, воспитывать детей?

Пусть не сразу, но со временем у Цицы действительно появились все возможности для этого. Поттер покачал головой. Нежелание расставаться со своей грязью и пороками так свойственно людям. Проще было бы возвести свои недостатки в ряд достоинств и выставлять их напоказ, как медаль.

Извращенная защита своего эго? Возможно, это и было так, но люди почему-то забывали о том, что в этой жизни необходимо критично относится ко всему, и в первую очередь к себе.

— У меня нет воспоминаний о своей смерти, но есть некоторые подозрения о личности убийцы.

— И кто же это, по-твоему?

— Я рассказывала Тиве о том, что ко мне стал ходить странный клиент. Он всегда был в синей мантии с глубоким капюшоном. Но дело было далеко не в его одежде. Он приходил ко мне для того, чтобы просто посидеть в кресле и помолчать. Такие визиты продолжались около месяца, в день моей смерти он тоже был там. Но это уже из воспоминаний нашего администратора.

— Полагаю, авроры уже владеют этой информацией?

— Я этого не знаю, но вряд ли бы ее стали скрывать, — пожала плечиками Цица и подперла ручкой подбородок. — Знаешь, ты очень симпатичный. Не смазливый, но весьма притягательный. Полагаю, от девочек у тебя отбоя нет.

— Мне тринадцать, — напомнил ей Гарри. — Говорить о девушках как-то слишком рано. Хотя некоторые провожали меня настороженными взглядами за несколько дней перед балом.

— Еще бы, — хмыкнула Цыца. — Джеймс, полагаю, что ты будешь еще тем ловеласом. Пожалуй, будь ты старше, возможно, я бы не устояла и влюбилась бы в тебя.

— Вообще-то, мое полное имя Гарри Джеймс Поттер.

Цица замерла на своей картине, а потом вдруг радостно подпрыгнула и хлопнула в ладоши, радуясь чему-то как ребенок.

— Вот это да! Моим клиентом был парень из учебника по истории. Это просто невероятно!

Гарри громко рассмеялся.

— Теперь ты понимаешь, почему я ничего не говорил о том, кто я и чем знаменит?

— О да, представляю, какой ажиотаж бы начался в нашем публичном доме, если бы кто-то прознал о том, кто именно к ним пришел. Поверь, на твой возраст никто бы не обратил внимания. Тебя бы просто без разговоров потащили в койку. Получить в твоем лице покровителя хотели бы многие. Некоторые девочки уходят из публичных домов в качестве содержанок богатеньких дурачков. Все-таки обслуживать одного мужика и получать за это все блага, часто куда приятнее, чем принимать до десяти клиентов в день. Хотя первый вариант куда рискованнее. Зависеть от кого-то всегда опасно.

— Возможно, — Гарри грустно улыбнулся. — Но порой это так приятно осознавать то, что тебе есть на кого опереться. Быть самому по себе не всегда так уж и хорошо.

Цица какое-то время внимательно на него смотрела, а потом кивнула и улеглась на свою нарисованную кровать и прикрыла глаза, дав понять, что разговор закончен.

Все оставшееся до утра время Гарри не удавалось сомкнуть глаз. Он ворочался в своей постели. Ему казалось, что простыни под ним горячие, а подушки будто бы набитые камнями. Одеяло же, почему-то постоянно сбивалось и мешало. Вдоволь намучившись со всем этим, Поттер встал в шесть часов и поплелся на пробежку.

Это значительно взбодрило его, как и последовавший за ней контрастный душ. К половине восьмого встал Снейп. Он постоянно смотрел на часы и выглядел каким-то нервным и раздраженным. Обычно, подобное настроение не предвещало ничего хорошего в первую очередь для самого Гарри.

Свое недовольство Снейп часто срывал на тех, кто находился поблизости, а с учетом того, что в поместье, не считая домового эльфа, они были вдвоем, отдуваться за все приходилось Поттеру.

Вместо чая Гарри пил крепкий кофе, в надежде, что он поможет ему целый день оставаться бодрым. Использовать Энергетическое зелье из-за разыгравшейся бессонницы совершенно не хотелось.

Ровно в восемь часов в Малой гостиной послышался треск камина, а потом звук шагов и падения. Поттер вопросительно поднял бровь, но Снейп лишь скривился.

— Прибыли, — пробормотал он себе под нос.

Гарри, переполняемый любопытством, последовал за своим опекуном. Посреди комнаты стояли Дамблдор в малиновой мантии и девушка с ярко-розовыми волосами.

— Северус, Гарри, мальчики мои, рад вас видеть! — радости в голосе директора Хогвартса не было предела. От этой напущенной доброжелательности просто передергивало.

— Здравствуйте, — тихо произнесла девушка и ее волосы стали фиолетовыми.

— Как я уже говорил, — начал Дамблдор. — Я привел телохранителя для Гарри. Ее зовут Нимфадора, она была любимой ученицей самого Грозного Глаза. В этом году мисс Тонкс окончила школу авроров и успешно сдала квалификационные экзамены. Более того, несмотря на работу в Министертсве, она абсолютно лояльна к нам.

— Это конечно здорово, — Гарри чувствовал, что начинает закипать. — Но почему меня никто не поставил в известность, что я буду теперь под наблюдением у кого-либо? В конце концов, у меня есть друзья, которые являются моим самым главным гарантом безопасности. Если уж на то пошло, Касиан вполне может сопровождать меня и Дориана во время визитов в Шабаш. Сунуться в пасть к вампиру решиться только самый отчаянный самоубийца.

— Ну что ты, Гарри, не воспринимай все так категорично, — мягко увещевал Дамблдор. — Тонкс так же пройдет стажировку в Дурмстранге, изучит необходимые ей отрасли магии. Ты же не меньше выиграешь, если в замке у тебя будет свой человек, который сможет тебя защитить в случае опасности.

Гарри еще раз внимательно посмотрел на Тонкс и нахмурился. Постоянно меняющие цвет волосы, давали возможность предположить, что она метаморфомаг. По мимо этого, Поттер не видел в ней ничего особенного.

Девушка зарделась под изучающим взглядом Поттера, сделала несколько шагов вперед, явно желая что-то сказать, запнулась о журнальный столик, свалив с него несколько книг, и упала на кресло.

— В лабораторию я не допущу ее и на пушечный выстрел! — воскликнул Снейп.

— Я полностью согласен с профессором, — подтвердил Гарри. — Ей опасно находится вблизи таких хрупких вещей, как колбы, реторты и фиалы с редкими и дорогими составами. Мне не нужен телохранитель или наблюдающий с вашей стороны.

— Мальчик мой, ты должен понять, что это уже решенный вопрос.

Поттер сжал кулаки и посмотрел на Снейпа. На удивление Гарри, тот так же не выглядел особенно довольным подобным решением. Как ни странно, этот факт приободрил Поттера.

— Любимая ученица Грозного Глаза? — задумчиво переспросил Гарри.

— Да, — подтвердила Тонкс.

— А я только перешел на третий курс Дурмстранга… — медленно произнес Поттер.

Дамблдор лучезарно улыбнулся, видимо полагая, что Гарри принял ситуацию и теперь проявляет доброжелательность, но его ждало разочарование.

— Сразись со мной на дуэли, — внезапно предложил Поттер. — Я разрешаю тебе использовать Круцио и Империо. Я так же не собираюсь нежничать с тобой.

— Эй, парень, да ты сексист! Не стоит недооценивать меня, — возмутилась Тонкс. Ее волосы приняли ярко-оранжевый цвет. — Ты же ребенок! Я запросто могу тебя покалечить.

— Так сделай это, — пожал плечами Гарри. — И мне безразличен пол. Я просто не хочу иметь в своем окружении шпионов. Пошли.

И, не желая слышать возражения, вышел из дома. Сейчас у него было преимущество в том, что Тонкс явно считала его просто зарвавшимся мальчишкой со знанием магии только на уровне второго курса, а не серьезным противником. До того момента, как она осознает свою ошибку, Гарри будет необходимо действовать как можно решительнее.

— Можешь нападать, — рассмеялась Тонкс, выйдя на улицу. — Давай же!

Дважды Поттера просить было не нужно. Нимфадора, ожидая от Поттера какой-то детской шалости, поставила перед собой Протего.

Электрический шар пробил ее защиту и врезался в правое плечо, отбросив ее на несколько метров назад. Ждать пока противник поднимется, Гарри не собирался и метнул в нее, огненную плеть. Реакция все же у Тонкс была отличная: она успела откатить назад до того, как в нее попало проклятье.

Нимфадоре пришлось переложить свою волшебную палочку в левую руку, поскольку правая сейчас была бесполезна, чтобы атаковать Гарри удушающим заклятьем. Поттер парировал его и послал в нее Летучемышиный сглаз. Координация у Тонкс была развита весьма слабо, поэтому она не смогла увернуться от стаи летевших прямо на нее тварей и, споткнувшись, упала на землю, где угодила в гостеприимные объятья небрежно брошенных в нее каменных оков.

Через несколько мгновений девушке все же удалось вывернуться из них, уменьшив размер своих конечностей. И, пользуясь небольшой паузой, призвала с помощью Акцио волшебную палочку Гарри.

— Ты, конечно же, проиграл, но дуэль была чудесной! — воскликнула Тонкс и расслабилась, но как оказалось зря.

Вторая волшебная палочка оказалась в руках Поттера быстрее, чем она закончила говорить. Ошеломляющее проклятие ударило Тонкс прямо в грудь, а ее тело связали невидимые путы. Подойдя к бесчувственному телу, Гарри молча забрал свою волшебную палочку.

Дамблдор посмотрел на него с нескрываемым недовольством. Между бровями у него залегла морщинка.

— Фините Инкантатем

Тонкс открыла глаза и закрутила головой.

— Ты проиграла в тот момент, когда поверила в свою победу. У тебя полно слабых мест, но среди них особенно выделяются нарушение координации и излишняя самоуверенность. Именно поэтому тебя смог победить третьекурсник. Без обид, но в случае опасности мне проще защищать себя самостоятельно, а не тратить время на то, чтобы убедиться в том, что ты не пострадаешь.

Гарри снял путы, и, пройдя мимо ошарашенной Тонкс, прошел в дом.

— И да, профессор Дамблдор, Альберт не нуждается в ваших шпионах на территории школы. Он достаточно умен, чтобы вести себя осторожно и ничем не выказывать своих планов. Нам просто не нужны лишние проблемы. Да и в Дурмстранге мы можем скрыться где угодно, а для нее большая часть дверей будет закрыта. Так что это действительно глупая затея, директор. Прошу меня извинить, мои тренировки на сегодня закончены. Сейчас я отправлюсь в библиотеку.

— Просмотри те книги, что мы отложили вчера, — дал свои указания Снейп и довольно усмехнулся.

— Хорошо.

Скрывшись в тишине библиотеки, Гарри наконец-то свободно вздохнул. Напряжение, столь сильно сковывающее его тело, постепенно начало спадать.

Люпин был своим человеком. Конечно, он передавал некоторую информацию о жизни Поттера в школе, но многие неудобные моменты Ремус тактично замалчивал. Тем более, он держался на некотором расстоянии от него. Тонкс же определенно стала бы его тенью. Уж чего-чего, а этого Поттеру уж точно не хотелось бы.

Дамблдор был редкостным хитрецом и смутьяном, но Гарри никому не позволит сбрасывать себя со счетов.

Поттер тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Вряд ли сегодняшняя демонстрация силы остановит Дамбдлдора, но, в любом случае, начало к тому, чтобы с ним считались, было положено.

— Я отвратительный игрок в шахматы, — сокрушенно произнес Гарри, с грустью глядя на фигуры, лежащие около доски. — Шесть партий подряд одни поражения.

— С тобой даже не поспоришь, — усмехнулся Касиан, за что получил тычок от расположившегося на полу Дориана, читавшего журнал о квиддиче.

В который раз за утро Поттер посмотрел на часы. Снейп завис в лаборатории и не показывал оттуда носа, хотя прекрасно был осведомлен о том, что Гарри сегодня собирался за покупками школьных принадлежностей. Еще немного, и Поттер собирался напомнить своему опекуну о существовании мира за пределами царства котлов, реторт и колб.

— О, тут есть небольшая статья о Викторе, — удивился Дориан.

— Я видел, — кивнул Гарри, расставляя фигуры на доске в седьмой раз. — Его назвали «Мистер Прорыв года». Крам очень возмущался из-за этого прозвища, считая, что оно удешевляет его старания и талант. Почему он так думает, можете даже и не спрашивать. По всей видимости, Виктор и сам не сможет это аргументировано объяснить.

Дориан зевнул и перелистнул еще одну страницу. Касиан снял свои сандалии и вытянул ноги вперед, уложив их на спину брата как на подставку, чем вызвал массу возмущений со стороны последнего.

Поттеру нравилось наблюдать подобные сцены. Они казались по-настоящему домашними и уютными.

— А тебе нравится какой-нибудь маггловский вид спорта? — неожиданно спросил Дориан, закрывая журнал и окончательно теряя к нему какой-либо интерес.

— Эээ… пожалуй, да, — грустно улыбнулся Поттер. — Мне всегда хотелось поиграть в футбол, но Дадли это не приветствовал. Один раз он подговорил ребят, и они сломали мне руку. Пожалуй, с того момента я несколько охладел к этому виду спорта. А вот украдкой смотреть трансляции бейсбола я любил. Интереснее всего для меня была позиция питчера, но она предполагает массу ответственности за команду. Не каждому дано суметь выдерживать сильное давление. На уроках физкультуры мы часто играли в баскетбол, но из-за моей хилости меня с легкостью сносили с площадки, хотя даже мне порой удавалось попасть в кольцо, — Гарри растерянно посмотрел на Дориана. — Прости, ты, наверное, не совсем понимаешь, о чем я говорю.

— Почему нет? — удивился младший Стан. — У нас в ставке есть телевизоры! Ты говоришь так, будто бы мы совсем оторваны от мира.

— Мы ближе к магглам, нежели к магам, — Касиан тяжело вздохнул. — Способных на полноценное волшебство среди нас единицы. Их умения здорово помогают на полях, но абсолютно все они взять на себя не могут. Именно поэтому мы используем как артефакты, так и маггловскую технику. Например, в сельском хозяйстве здорово выручают магические удобрители и обычные маггловские тракторы. У нас есть грузовики, а большая часть жителей ставки наравне с умением владеть мечом имеют водительские права. Вампиры, к сожалению, находятся где-то между двумя мирами, оставаясь ненужными ни одному из них. Именно поэтому нам приходится приноравливаться.

— Почему, если вампиры все-таки ориентированы на сельское хозяйство, они с детства воспитываются в духе подготовки к работе наемными убийцами?

— Это потому, что издревле все дела нам приходилось вести чаще всего именно через различные криминальные организации. Нам нигде и никто не рад, вот и приходится прокладывать себе дорогу любыми путями… Да и заказные убийства приносили подчас куда больше дохода, чем продажа картофеля. Не забывай, это в нашей ставке основная стратегия выживания — сельское хозяйство. Но мы не единственные вампиры во всей Румынии, и уж тем более не во всем мире. Каждый идет своим путем, и далеко не все из них оказываются безопасными.

— На самом деле, мне очень сложно представить вампира с косой и плугом. Это для меня что-то из области фантастики. Слишком уж сильны во мне стереотипы о том, что вампиры — это охотники, которые питаются только лишь исключительно кровью своих несчастных жертв. Что-либо еще в мире их не интересует.

Касиан схватился за живот и рассмеялся, за ним последовал и Дориан.

— Сельское хозяйство не включает в себя только непосредственную работу с землей. Например, мы скупаем овощи и фрукты у фермеров с небольшими хозяйствами и потом перепродаем дороже. У нас есть свои точки сбыта. Порой, когда-то кто-то отказывается сотрудничать с нами, приходится применять… радикальные способы убеждения. Скорее, вампиры занимаются правильной организацией работы. Например, у обращенных есть некоторые проблемы с тем, чтобы долго находиться под активным солнцем. Слишком быстро обгорают, и у них появляются сильные ожоги. У высших тоже чувствительная кожа, но днем им гораздо проще. Видимо, из-за подобных особенностей нашей физиологии появилось столько мифов. Но сейчас не об этом, некоторым вампирам сложно самостоятельно обрабатывать землю, именно поэтому они ищут людей, способных работать на них. Ну, или делают все сами по ночам, а днем отсыпаются… В любом случае, без непосредственного взаимодействия с магглами нам не обойтись. Хотя некоторые из них весьма ненадежные.

— Пытались обмануть вас?

— О да, пытались… — уголки губ Касиана чуть дрогнули, а тон его голоса давал понять, что произошло с подобными смельчаками.

Камин полыхнул зеленым, и оттуда, громко чертыхаясь, вывалилась Тонкс, а за ней следом вышел Дамблдор с темнокожим мужчиной.

— Здравствуйте! — радости в голосе директора было столько, что казалось, будто бы ему вручили огромный торт.

— Не уверен, что хотел бы желать вам здоровья, — Касиан весь подобрался и обнажил клыки, во всем его облике проступило что-то хищное. — Кажется, когда мы виделись в прошлый раз, вы допустили то, что мой брат чуть ли не умер.

— Я уже извинялся, — Дамблдор указательным пальцем поправил свои очки-половинки на переносице. — То, что произошло, было несчастным случаем. Мне действительно жаль.

— Наши мнения кардинально расходятся в отношении умышленности тех событий, — глаза Касиана полыхнули алым.

Гарри положил руку на плечо старшему Стану и кивком головы указал на Дориана, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Полагаю, что все разногласия нам лучше отложить до следующего раза, — мягко произнес Поттер, искренне надеясь, что ему не придется наблюдать дуэль вампира против трех магов. Результат был слишком очевиден.

— Хорошо, мой господин, — коротко поклонился Касиан, чем вызвал шок у всех присутствующих.

Однажды, при Люциусе Малфое, они уже разыгрывали эту сцену; зачем что-то подобное потребовалось сейчас, Гарри не представлял, но рушить планы Стана не собирался. Дориан всегда говорил, что в интригах его брату нет равных.

— Мне очень нравится, когда ты меня слушаешь, — Поттер потрепал Касиана по волосам. — Если будешь хорошо вести себя днем, то вечером обещаю тебе вкусный ужин. — Гарри демонстративно провел по своей шее, давая понять, что же будет главным блюдом.

Глаза Тонкс, казалось, вот-вот выпадут из орбит. Гарри чувствовал, что получает от этого какое-то странное удовольствие. Дамблдор нахмурился и смотрел на происходящее с долей недоверия и растерянности, казалось, что он еще не пришел к какому-то определенному решению, как относиться к происходящему.

— Делай, что хочешь, но только не в этом доме, — категорично ответил Снейп и кинул Поттеру мешочек с деньгами. — Этого должно хватить.

Момент появления Снейпа был всеми упущен. Гарри вытряхнул монетки и скрупулезно пересчитал их.

— Мне нужна еще новая зимняя куртка и перчатки для квиддича.

Поттер почувствовал странный прилив наглости. До этого просить собственные деньги ему казалось унизительным, но сейчас он сам себя не мог понять. Будто бы одно только присутствие Касиана и Дориана кардинально меняло ситуацию.

Снейп какое-то время хмурился, но потом, тяжело вздохнув, достал из кармана еще один мешочек.

— Тебе случайно метла новая не нужна?

— Нет, — покачал головой Гарри. — Одну мне подарили, а для игр нам выдают школьные.

Касиан закатил глаза и закинул ногу на ногу.

— Скряга, — пробурчал он.

Дамблдор, до этого пребывавший в некотором недоумении от творящегося вокруг, наконец-то перестал изображать статую и, широко улыбнувшись, вновь вступил в беседу:

— Гарри, Нимфадора Тонкс и Кингсли Шеклболт будут сопровождать тебя сегодня в Шабаше, а после они также отправятся в Дурмстранг в качестве дополнительной защиты и для контроля дементоров.

— Почему-то мне кажется, что проблем от всей этой охраны будет куда больше, чем пользы, — язвительно заметил Касиан.

— Согласен, — кивнул Дориан и потянулся.

Поттер же только пожал плечами. В маленькой комнате одновременно находилось слишком много человек. Хотелось как можно скорее покинуть это место до того, как произошел бы очередной конфликт. Авроры абсолютно не нравились Гарри. Они казались навязчивыми, словно мухи, слетевшимися на падаль.

Дамблдор даже не пытался хитрить или замаскировывать свои действия. По сути, он открыто сообщал, что собирается присматривать за Гарри в Дурмстранге. Видимо, он купился на то, что Альберт якобы реинкарнация Гриндевальда и теперь опасался, что Поттер может попасть под его влияние.

Поттер поглубже спрятал в карманы деньги и зачаровал их.

— Пойдемте поскорее, сегодня нужно посетить много магазинов. Не хотелось бы делать это в самый солнцепек.

Чернокожий мужчина изогнул бровь и басисто поинтересовался:

— Даже на дуэли со мной драться не будешь?

Гарри окинул его долгим, изучающим взглядом. Кингсли был хорошо развит физически, так что вряд ли полагался только лишь на магию. Руку он держал постоянно около кармана, где находилась его волшебная палочка. Шеклболт не производил впечатления человека несобранного. Казалось, что принцип: «Постоянная бдительность» — въелся ему под кожу.

Именно такого человека Гарри стал бы опасаться. Обычно такие как он не делили соперников на легких или сложных. Любой мог продемонстрировать себя с неожиданной стороны, и они это знали. Такие как Шеклболт будут драться до последнего.

— Нет, вы победите, — спокойно ответил Гарри и зачерпнул дымолетный порошок. — Я только потрачу зря время и силы. И победа все равно ничего не решит; мисс Тонкс все равно отправляется играть в шпионов. Полагаю, говорить о чем-либо будет возможно только тогда, когда я окажусь в Дурмстранге, где буду иметь хоть какую-то действительную власть. В любом случае, околачиваться где попало я вам там не позволю.

— Если меня не подводит память, то ты всего лишь третьекурсник, — усмехнулась Тонкс.

— Да, но я глава Восточного факультета и всегда могу попросить замок спрятать все не предназначенное для глаз чужаков как можно дальше.

— Замок? — переспросила Тонкс.

— Увидите, — загадочно протянул Гарри, наблюдая, как Дамблдор утрачивает наигранную веселость, становясь серьезнее.

Дориан запрокинул голову и расхохотался.

— Мерлин, мне кажется, в этом году главной ставкой будет, кто кого уделает: Демон Дурмстранга парочку авроров или наоборот.

Под неодобрительным взглядом Дамблдора Поттер исчез в зеленом огне камина даже не попрощавшись, чтобы через несколько секунд переместиться в Шабаш. Следом за ним вышел недовольный Кингсли. По всей видимости, первым должен был бы идти он, чтобы стать гарантом защиты от внезапного нападения.

Гарри глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Несмотря на то, что уже был конец лета, а солнце светило ярко, воздух почему-то был холодным и будто бы пустым… Поттер не мог описать свои ощущения, но он словно чувствовал, как что-то незримо изменилось.

— Здесь были дементоры, — констатировал он все же в итоге, хотя не был до конца уверен в своей правоте.

— О да, часа два назад ошивались здесь, пока их патронусами не разогнали. Отвратительнейшие существа! — пробормотал продавец карт, проходя мимо.

Кингсли нахмурился, и между его бровей залегла морщина. Поттер внимательно разглядывал его словно редкостную диковину. Только сейчас Гарри обратил внимание на его внешний вид: голубая мантия необычного кроя с орнаментом из египетских иероглифов и кольцо в ухе.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил он, заметив взгляд Гарри.

— Да, — признался Поттер. — Почему-то мне кажется, что вы опасный противник и доставите мне много неприятностей.

— Я друг, не враг.

— Пока на вас алая мантия и вы выполняете распоряжения Дамблдора, я не могу в это поверить.

Касиан и Дориан уже вышли из камина и теперь все ждали только Тонкс. Почему-то Гарри казалось, что этот день никогда не закончится.

* * *

Серое небо висело над Шабашем. Казалось, что атмосферу всеобщей унылости не могла даже побороть большая толпа студентов Дурмстранга, готовящихся к отбытию в школу.

Рядом с ним постоянно маячили Тонкс и Шеклболт. Это сильно раздражало. Когда-то ему хотелось, чтобы хоть кто-то провожал его в Дурмстранг. Кто бы мог подумать, чем могло обернуться его неосторожное желание.

— Поттер! — через толпу к нему уверенно направлялся Виктор. — У меня к тебе просьба.

— Мы даже не? поднялись на корабль…

— Ага, но тут такое дело…

Гарри только сейчас заметил, что Виктор, словно на буксире, тащил за собой какого-то невзрачного паренька, судя по всему первокурсника.

— Морская болезнь? — уточнил Поттер.

— Нет, — Крам покачал головой и, наклонившись к уху Гарри, шепнул. — Он оборотень.

— Но сегодня же полнолуние! — воскликнул Поттер.

— Вот именно, — подтвердил Виктор. — Раньше часа ночи не перекинется, но за ним нужен глаз да глаз. Если что, он уже выпил зелье, так что голову потерять не должен.

Паренек потупился и посмотрел на Гарри исподлобья, видимо, ожидая, что сейчас тот скажет что-нибудь резкое.

Поттер нервно потер переносицу. У него не было предубеждений против оборотней, но он планировал увидеться с другими членами своего отряда, а зависнуть с ребенком ему не хотелось.

Мальчонка опустил голову вниз, делая вид, что его интересуют собственные сапоги. Гарри узнавал в нем прошлого себя: неуверенного, зажатого, считающего себя недостойным ничего хорошего. Дети всегда были жестоки, и Поттер подозревал, что друзья у этого парнишки не водились.

Сын проститутки и алкоголика. Оборотень. Короткие слова звучащие как приговор, будто бы только из-за одного этого можно ставить крест на ком-то.

— Я присмотрю за ним, — улыбнулся Гарри. — Встретимся в школе.

— Хорошо! — Виктор согласно кивнул и, увидев кого-то в толпе, тут же поспешил в противоположную сторону. Скорее всего, он пытался спрятаться от Каролины.

Мальчонка все так же стоял не шевелясь.

— Как твое имя? — спросил Гарри на нескольких языках.

— Асхель Мласхик, — произнес парнишка, сжимая ручки в кулачки. — Я понимаю по-русски, по-английски и по-немецки, но читать могу только по-немецки.

— Хорошо; в школе изучают все три языка, то, что ты немного знаешь их, поможет тебе. Например, когда я поступил сюда, мне было очень сложно. Я знал только английский.

Гарри подхватил свой чемодан и направился к кораблю. Показав билет матросу, он наконец-то спустился вниз и занял одну из кают. Асхель молча последовал за ним. Когда они остались наедине, Мласхик заметно занервничал.

— Ты посадишь меня не цепь? — наконец-то спросил он, с силой сжимая в кулачках края пиджака.

— Нет, — пожал плечами Гарри и уточнил. — А надо?

Асхель отрицательно покачал головой и чуть подался вперед. Теперь в нем читалось осторожное любопытство. Интересно, Люпин вел себя так же в свои школьные годы?

— Ты меня совсем не боишься?

Пожалуй, впервые ему задавали подобный вопрос. В Дурмстранге его самого опасались, слишком уж часто случались с ним всякие неожиданные вещи, да и дуэлянтом он считался отличным.

— Нет. Я могу справиться с тобой при необходимости.

— Ты удивительный! Меня все шугаются. Мамка тоже боится, а отец так вообще считает, что мне лучше сидеть на привязи, чтобы я его не покусал. Соседи в полнолуние даже ставни запирают! Представляешь? Я никого обижать не хочу, честно-честно! Я добрый, но мне никто ж не верит, — с детской непосредственностью заявил Асхель и, наконец-то полностью расслабившись, уселся на постели по-турецки. — А Дурмстранг большой? Я слышал он огроменный, с половину Шабаша будет, не меньше!

— Это преувеличение, — Гарри достал из чемодана книгу по зельеварению и углубился в ее изучение. — Дурмстранг вырезан внутри скалы. Когда видишь его первый раз, он кажется каким-то нереальным, а потом быстро привыкаешь. Единственное, что многим не нравится в замке — это отсутствие лифтов. Вверх-вниз быстро не набегаешься.

— Ого, удивительно! — мальчонка захлопал в ладоши и возбужденно подпрыгнул на кровати. — Крам сказал мне, что ты глава. Какого курса?

— Я третьекурсник, но я возглавляю Восточный факультет.

— Да ты крут! — восхищение Асхеля было неподдельным. Гарри залился краской.

Неожиданно приятным оказался подобный детский восторг. Учась в маггловской начальной школе и будучи изгоем, он даже и помыслить не мог, что когда-то кто-то будет воспринимать его подобным образом и смотреть на него с таким восторгом снизу вверх.

Это неожиданно польстило ему. Гарри залился краской и неуверенно улыбнулся.

— Ты преувеличиваешь…

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался запыхавшийся Виктор.

— Наконец-то нашел тебя! Кажется, корабль задержится с отплытием. Быстрее поднимайся на палубу.

Гарри не помнил, как подскочил на ноги. Ему казалось, что он никогда так быстро не бегал. Он несся по ступенькам, чуть ли не подпрыгивая. Крам ничего толком не объяснил, и Поттеру казалось, что наверху его определенно ожидает труп. И он очень не хотел, чтобы это был кто-то знакомый ему.

Несколько человек в алых мантиях стояли около капитана Блэка и что-то резко говорили ему. Чуть поодаль от них стояла полная женщина в ярко-розовой мантии с бантиками и оборочками. Эта слащавость казалась пошлой и вульгарной.

— Что случилось? — поинтересовался Гарри у одного из матросов, но за него ответил откуда-то взявшийся Кингсли.

— Мариус Блэк арестован по подозрению в пособничестве своему племяннику Сириусу Блэку и в помощи в нападении на его жертв. В дни убийств его корабль всегда находился в порту.

Это звучало так глупо! Аврорату нужно было просто создать видимость того, что они напали на след преступника и вот-вот остановят его. Еще одна жертва их самомнению и тщеславию будет принесена.

В толпе начались перешептывания. Кто-то действительно поверил в эту историю, и от этого становилось противнее. Гарри сжал кулаки и как можно громче ответил Кингсли.

— По-моему, всем должно быть понятно, что происходящее здесь — всего лишь фикция, театрализованное представление для дураков. Многим известно, что капитан Блэк — сквиб, которого давно изгнали из рода и просто-напросто позабыли о нем. Зачем ему помогать кому-то относящемуся к тем, кто предал его когда-то? Правильно, незачем. Это арест только доказывает несостоятельность аврората. Да и время выбрали весьма удачное. Почему его нельзя было арестовать завтра? Нет, специально устроили представление, чтобы его увидело как можно большее количество людей.

Глаза Кингсли расшились, и он отступил на шаг назад. Он не испытывал страх, скорее это было удивление. Возможно, Шеклболт все-таки немного недооценивал Гарри, считая, что его мышление еще не на том уровне, чтобы улавливать все тонкости закулисных игр.

— Кхм, кхм… Позвольте узнать, кто же этот молодой человек, который позволяет себе столь смелые заявления? — елейным голоском поинтересовалась женщина в розовом.

— Меня зовут Гарри Поттер. Не могли бы вы сами представиться, мадам? — кажется, в конце предложения он все-таки допустил ироничность в свой тон.

— Долорес Амбридж, заместитель Министра Магии Великобритании, — женщина приосанилась и расплылась в слащавой улыбке, становясь похожей на жабу. — Мистер Поттер, вы допускаете излишние вольности. Аврорат Шабаша и Министерства Магии Великобритании делает все возможное, чтобы поймать Сириуса Блэка и прекратить преступления.

Гнев поднимался внутри Гарри горячей тугой волной. Пока аврорат так бессмысленно тратит время, преступления продолжаются одно за другим.

— Вы уверены, что именно Блэк убивает? Аврорат располагает стопроцентными доказательствами его вины? Или же это только одна из рабочих версий, на которой вы сосредоточились, в то время как убийства продолжаются?

— Конечно, у нас они есть! — воскликнула Амбридж, неосознанно вздрогнув. Именно это и выдало то, что как раз таки никаких доказательств не существовало и в помине.

— Видимо, как и в тот раз, когда Сириуса Блэка посадили в Азкабан, даже не проведя суда над ним.

— Мистер Поттер, мне кажется или вы защищаете преступника? Может быть, вы с ним в сговоре? — Амбридж придвинулась к нему, а ее ноздри угрожающе раздулись.

— Какая же у вас богатая фантазия, мадам. Я всего лишь говорю о том, что мне, жертве его действий, даже не дали возможности узнать о мотивах преступления. Это очень обидно, знаете ли. И почему-то мне кажется, что и сейчас не будет открытого процесса.

Амбридж поменялась в лице.

— Министерство гарантирует соблюдение прав. Также разбираться с преступлением будут непосредственно власти Шабаша. Можете не волноваться, мистер Поттер. Виновные понесут наказание.

Гарри пожал плечами и криво усмехнулся.

— Если маньяк будет пойман, все только будут рады. Главные, чтобы не пострадали невиновные.

Тонкс переминалась с ноги на ногу и бросала на Поттера предостерегающие взгляды, будто бы опасалась чего-то. Амбридж гневно раздулась, казалось, что ее и без того немаленькое лицо, вот-вот лопнет.

— Мистер Поттер, я очень надеюсь на то, что вы будете осторожны и не пострадаете.

В этих словах отчетливо слышалась угроза и предостережение. Но Гарри это ничуть не пугало. Ему не хотелось, чтобы Мариус Блэк пострадал так же, как и его племянник.

Откуда-то слева блеснуло несколько фотовспышек. Поттер удовлетворенно улыбнулся, его слова были услышаны журналистами. Теперь дело оставалось за ними. Если они смогут в своих статьях осветить несколько позиций относительно происходящего, то это просто превосходно.

Только сейчас Гарри осознал, что пока он говорил с Амбридж, все вокруг замолчали и внимательно слушали их разговор. Теперь большинство студентов были на стороне капитана Блэка.

— Я думаю, будет лучше, если вы все вернетесь в свои каюты. Корабль отплывет через пятнадцать минут, — усилив свой голос заклинанием, произнес Кингсли.

Школьники начали расходиться, понимая что ничего интересного уже не произойдет. Через толпу к Гарри протиснулись Дориан и Альберт.

— Это было смело, — прокомментировал Стан.

— И безрассудно, — уточнил Грегорович.

— Зато ты теперь чуть ли не герой, — сзади на спине Гарри повисла Офелия.

Она прижималась к нему всем телом, а от нее пахло какими-то полевыми травами и цветами. Поттер удивился, что никогда не замечал ничего подобного. Это заставило чувствовать себя неуютно. Он никогда не обращал внимания на подобные мелочи.

— Ты не могла бы перестать на мне висеть. Ты все-таки тяжелая! — воскликнул Гарри, за что и получил подзатыльник.

— Нельзя говорить девушке о ее весе. Это нетактично! — насупилась Чермак.

Мирослава и Эдвин появились вместе. Эрстед нес ее чемодан и что-то насвистывал себе под нос. Альберт вопросительно выгнул бровь, но его проигнорировали.

— Как вы думаете, с капитаном Блэком все будет в порядке? — тихо спросила Беливук, глядя на удаляющихся людей в красных мантиях.

— Конечно, — заверил ее Гарри, без особой веры в свои слова. — Иначе быть не может.

В каюте его ожидал Асхель. До самого прибытия в Дурмстранг он не проронил ни слова. Гарри же всю дорогу не мог отделаться от ощущения, что за ним кто-то незримо следит. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, что этот учебный год будет очень непростым.

_______________________________________________________________________________________

К сожалению, большие паузы между главами обусловлены отсутствием свободного времени( Как только станет легче, надеюсь, что удастся ускориться.

Изо рта шел белый пар. Казалось, что все вокруг — лишь бесконечное царство холода: пол и стены покрылись инеем, от чего создавалось ощущение, что они стали хрупкими, готовыми рассыпаться лишь от одного прикосновения.

Шаги эхом отдавались по бесконечному коридору. Идти дальше не было сил, ноги задеревенели, и хотелось остановиться и прилечь на эту ледяную поверхность, дать своему уставшему телу хоть небольшую передышку, прекрасно осознавая, что этот отдых может привести к летальному исходу.

Хотелось пить и есть. Тело уже не могло удержать жалких остатков тепла. Черные тени становились все ближе, и казалось, что стены в коридорах стали сжиматься, а воздуха стало катастрофически не хватать.

Гарри сделал последний решительный рывок, попытавшись вдохнуть полной грудью спасительный кислород, но вместо этого только закашлялся и, споткнувшись обо что-то, упал со всего размаха наземь. Холод окончательно сковал тело, последнее, что ему удалось сделать — это широко открыть глаза.

Одеяло спуталось в его ногах, майка задралась до самых лопаток, и Гарри с голой спиной лежал на ледяном полу рядом со своей кроватью. Видимо, он каким-то образом умудрился упасть во сне. Прямо как маленький ребенок.

Кошмар был весьма реалистичным, и Поттер до сих пор не понимал, где же проходит та хрупкая грань, разделяющая явь и сон. На соседней кровати, как ни в чем ни бывало, посапывал Гилберт Готт, который каким-то чудом оказался его соседом второй семестр подряд.

Гримм мирно спал, заняв собой добрую половину постели. Гарри критически осмотрел его, отметив про себя, что пора бы тому сесть на диету или, по крайней мере, перестать употреблять столько шоколада. Все-таки Поттер понимал, что порой слишком сильно баловал Сириуса, воспринимая того как младшего брата, несмотря на то, что по возрасту Блэк вполне мог бы сгодиться ему в отцы.

Поттер снова забрался на кровать, примостившись на краю и закутавшись в одеяло с головой. Сон почему-то не шел, хотя он был необходим, чтобы подкопить сил к подъему и последующей за ним зарядке. Несмотря на то, что Гарри летом делал физические упражнения, все-таки привычный школьный норматив он не выполнял, а господин Гоняк никому никаких скидок не делал. Порой после «легкой разминки» с ним не оставалось никаких сил на то, чтобы идти на уроки.

Вновь вливаться в учебную атмосферу было тяжеловато. Сложнее всего давался ранний подъем, но от этого больше всех страдал Эдвин, который уже пару раз засыпал на первых уроках, за что получал нагоняй от преподавателей.

Немного поворочавшись в постели, Гарри все-таки высунулся из-под одеяла и потянулся. Часы на тумбочке показывали пять утра. До подъема оставалось полтора часа, но Поттер сомневался, что сможет сомкнуть глаза хоть на пятнадцать минут.

Цица на портрете, висевшем над кроватью, отсутствовала. Видимо, она предпочитала по ночам перекидываться язвительными репликами с посетителями публичного дома.

Выбравшись из-под одеяла, Гарри надел форму и, взяв полотенце и мыло, поплелся в ванную комнату. Контрастный душ помог придти в себя. По-крайней мере, небольшой заряд бодрости был получен, оставалось надеяться, что его хватит на весь день, а не на какой-то час.

Досуха обтершись полотенцем и переодевшись, Гарри оставил в комнате банные принадлежности и поплелся в музыкальную гостиную. К фортепьяно он не прикасался очень давно. Его игра была неуклюжей, оставалось радоваться, что слушателей здесь не наблюдалось, а значит, ему не придется нервничать и смущаться под их взглядами.

Звуки завораживали, казалось удивительным, как легко из них складывалась мелодия. Небывалая легкость охватила Гарри, будто бы его отпустило все напряжение и беспокойство. Эта игра для себя освобождала от внутренних оков.

Внезапно тяжелая дверь скрипнула, и в зал вошел Кингсли. Это было одно из немногих мест на этом этаже, куда могли попасть авроры. Атмосфера волшебства, уединения и спокойствия была в миг утрачена, и Гарри не смог сдержать разочарованного вздоха.

— Доброго утра, сэр.

— И тебе... Что ты тут делаешь так рано? — Кингсли удивленно рассматривал помещение.

— Я проснулся до подъема и решил как-то убить время до зарядки.

— Удивительно, что здесь вообще есть что-то подобное, — он провел рукой, показывая, что имеет в виду это помещение. — Изначально, Дурмстранг показался мне чуть ли не казармой. Все ходят в форме, носят погоны, постоянно соревнуются друг с другом и стараются стать сильнее. Это не похоже на место, где можно быть беззаботным ребенком, открывающим для себя мир магии.

— Вы просто плохо знаете эту школу. Полагаю, что именно здесь я могу быть счастливее. Вряд ли мне удалось бы пережить столько радостных моментов в Хогвартсе, — Гарри усмехнулся. — Эта школа — мой дом. Я буду защищать ее, и если потребуется, то я выступлю против вас.

Кингсли тяжело вздохнул, сел в одно из кресел и запрокинул голову вверх.

— Мне кажется, что ты просто не доверяешь взрослым и считаешь их врагами. Но с тобой никто не собирается ни воевать, ни отнимать у тебя что-то важное и ценное. И мы здесь не для того, чтобы вредить. Наоборот, наша цель — оказание помощи.

Гарри провел рукой по клавишам, не надавливая на них, и захлопнул крышку фортепьяно. Поттер не исключал того, что по отношению к аврорам он выступал излишне агрессивно, но на его попечении был Сириус, который постоянно находился под угрозой раскрытия. Чем дальше он держался от людей в алых мантиях, тем в большей безопасности находился Блэк.

— Вы наблюдаете за мной и Альбертом Грегоровичем по просьбе Дамблдора, а по приказу Министерства следите за дементорами. Двойная игра, не так ли? Стоит пойти чему-нибудь в разрез с вашими планами и убеждения, и вы примените силу.

— В Шабаше маньяк. Кто знает, вдруг он выберет тебя своей жертвой!

— Я много думал об этом и весьма сомневаюсь, что преступник нападет на меня. Видимо, он ищет людей, которые каким-то образом являются отождествлением грехов. Я далеко не святой, но у меня нет перекосов ни в одну сторону. Возможно, такого как я можно назвать тщеславным гордецом, но Локонс уже пал жертвой преступника. Вряд ли маньяк собирается повторяться.

— Сомнительные гарантии безопасности, — недовольно буркнул Кингсли.

— Не спорю, это действительно так, но я могу позаботиться о себе.

— Я никогда не ставил это под сомнение, но ты всего лишь обычный тринадцатилетний ребенок, который только учится магии. Если на тебя нападет несколько человек, вряд ли ты справишься. Хотя и одного сильного волшебника может быть вполне достаточно.

— Я понимаю это, но вы просто не знаете меня, — Гарри мягко улыбнулся и выпустил свою ауру дементора, позволяя развернуться ей в полную мощь. Ощущение собственного всесилия пьянило. Поттер хищно облизнулся и приблизился к Кингсли. — Вы думаете, что я обычный, но это не так. Вам известно о том, что Волдеморт может вернуться в любой момент, не так ли? Многие верят, что мне под силу стать тем, кто сумеет противостоять ему. Думаете, что монстра может победить обычный человек? Это великое заблуждение. Победить монстра может только монстр, но в отличие от него, мне есть что защищать. У меня, в отличие от него, есть дом и друзья. И поверьте, любого, кто будет угрожать им, будет ждать весьма плачевная участь.

По телу Кингсли пробежала дрожь, он судорожно пытался ухватиться за свою волшебную палочку, но его рука несколько раз соскальзывала вниз. С некоторой долей сожаления, Гарри заставил свою ауру успокоиться. Хотя это и было очень сложно.

— Сейчас вы для меня безобидны, но меня беспокоит будущее. Я не знаю, чего ожидать от вас в последующем, в этом и вся проблема, — Гарри растрепал свою шевелюру. — Я просто не желаю, чтобы меня пытались контролировать или заставляли поступать так, как я не хочу. Полагаю, мои опасения связаны с тем, что вы можете решить загнать меня в какие-то рамки, — Поттер закусил губу и чуть наклонил голову набок, внимательно глядя на то, как Кингсли пытается взять себя в руки. — Преступник в Шабаше точно не Сириус Блэк, это кто-то другой, так удобно прикрывающийся его именем.

— С чего такая уверенность? — хрипло поинтересовался Кингсли.

— Потому что я могу дать стопроцентную гарантию, что Блэка нет в Шабаше.

— Ты знаешь, где он находится? — воскликнул Шеклболт, вскакивая на ноги.

Гарри загадочно улыбнулся и покачал головой.

— Я знаю, где его точно нет. Повторюсь еще раз, убийца не он. Если вы действительно хотите остановить преступника, то следует разрабатывать другие версии, но сомневаюсь, что вы станете это делать, — Поттер наклонился к Кингсли и внимательно посмотрел ему в глаза. — Хотите, я скажу о том, что вы сейчас думаете? Что вас учит работать зеленый юнец, который ничего не знает о жизни и аврорате. И, конечно же, мои слова без веских доказательств — для вас пустой звук, — Гарри разогнулся и поправил свою форму. — И пока вы так думаете, между нами не может быть никакого доверия, потому что это взаимообратный процесс, не так ли?

Послышался звонок, и, махнув на прощание рукой, Поттер поспешно покинул Музыкальную гостиную и направился в общежитие, чтобы проконтролировать первокурсников.

Асхель просыпался всегда раньше всех и, забившись в какое-нибудь кресло в глубине гостиной, ожидал своих одноклассников. Гарри был рад, что он попал на Восточный факультет: приглядывать за ним было гораздо проще, когда тот находился в его поле зрения, тогда как с младшекурсниками Западного факультета он пересекался куда реже. Асхель оказался очень замкнутым и нелюдимым, всегда держался ото всех в стороне. Другие, видя подобное поведение, так же не шли с ним на сближение. Нормально он общался только с Гарри, и этот факт удивлял последнего больше всего.

Первокурсники были похожи на всклокоченных воробьев. Они хорохорились и пытались выглядеть взрослее, чем есть, но при этом вздрагивали от каждого звука и удивлялись всему, что их окружало.

Наконец-то построив их, и отметив про себя, что в скором времени будет необходимо поднять вопрос о том, чтобы на первом курсе провели выборы глав, Гарри отвел всех в спортзал.

Господин Гоняк порой путал понятия утренняя зарядка и жесткая тренировка. В итоге, после подобной разминки те, кто все же доползал до душа, просто падали на пол, и сидели под струями воды до тех пор, пока к ним не возвращалось чувство реальности.

Гарри не хотелось сейчас выстаивать очередь в ванную, и, воспользовавшись очищающими заклинаниями, он сразу же направился на завтрак.

— Я не хочу на занятия, — пробубнил Дориан, запихивая в себя третий тост с клубничным джемом. Физическая нагрузка никоим образом не сказывалась на его аппетите. — Гоняк за каникулы совсем озверел. Нужно как-нибудь авроров позвать к нам на разминку, посмотрим, кто из них быстрее рухнет.

Альберт покосился на преподавательский стол, где помимо учителей сидели Тонкс и Шеклболт.

— Они определенно выдержат. Ты слишком недооцениваешь их, — Грегорович невозмутимо зачерпнул ложкой кашу из тарелки Эдвина, игнорируя его возмущения. — Между прочим, некоторые дополнительные предметы у нас будут общими. Кстати, кто что выбрал? Я решил ходить на уход за магическими существами, рунологию и нумерологию. А из субботних факультативов — на деловую этику и углубленный курс владения холодным оружием. Ах да, еще на целительство, но, если не ошибаюсь, на Восточном факультете это обязательный предмет.

— Ого, — протянула Офелия. — Я решила посещать только предсказания, ну и бытовую магию, как в предыдущие годы.

Дориан широко усмехнулся, и потянулся уже за пятым по счету тостом.

— Да ты лентяйка. Лично у меня те же предметы, что у Альберта плюс сельскохозяйственная магия, и вместо целительства обязательная у западников политология. На этих предметах настоял Касиан, а родители согласились с ним. Теперь вся суббота из-за этого будет загруженной.

— Я из-за того, что количество предметов увеличилось, из субботних факультативов буду посещать только бытовую и сельскохозяйственную магию, иначе я просто не буду успевать учиться! А терять в рейтинге мне очень не хочется. Из обязательных дополнительных дисциплин я оставила для себя магических существ и рунологию. У меня гуманитарный склад ума, так что боюсь, что нумерологию просто не потяну, в конце прошлого года у меня уже были сложности с формулами по трансфигурации, — Мирослава рассеянно поправила выпавшую на лицо прядку из-за уха и тяжело вздохнула. Она действительно переживала за свою успеваемость, и высокие результаты были важны для нее.

Эдвин широко зевнул и сделал большой глоток чая, а потом принялся что-то разглядывать на потолке.

— Лично меня интересуют только нумерология и рунология. из субботних факультативов — деловая этика и холодное оружие. Хотя у меня есть острое желание никуда не ходить, а просто потратить это время на сон. Мне его так не хватает.

Гарри съел ровно половину каши в своей тарелке и пододвинул ее к Альберту, который пробубнил что-то наподобие спасибо и сразу же набросился на еду. Практически все тосты были съедены Дорианом, и пришлось довольствоваться чаем с маленьким кусочком сыра вприкуску.

— А я буду ходить на все предметы и факультативы, за исключением сельскохозяйственной магии.

Со стороны Дориана послышался кашель, видимо, он поперхнулся. Офелия со всей силы ударила его по спине, да так, что Стан чуть ли не ударился лицом об стол.

— Зачем так много? — тактично поинтересовалась Мирослава.

— Так интересно же, — пожал плечами Гарри. — Тем более, никогда не знаешь, что может пригодиться в будущем.

— Конечно, это все здорово, но ты можешь ответить, зачем тебе нужно маггловедение? Это явно не та дисциплина, которую тебе необходимо посещать! — воскликнул Дориан.

— Я так не думаю. — Поттер смущенно кашлянул. — Я слышал, что наличие знаний курса маггловеденья приветствуется в различных отделах Министерства, в том же аврорате. Пока что конечно рано планировать свое профессиональное будущее, но полагаю, что это может мне пригодиться позже. Тем более не стоит забывать, что прогресс в маггловском мире идет десятимильными шагами. Знания, которые я получил во время проживания с тетей и дядей, после выпуска из Дурмстранга могут оказаться просто бесполезными.

— Хорошо, допустим, что ты прав, — Эдвин тяжело вздохнул. — Но какого Мерлина ты записался на Предсказания? Третьего глаза я у тебя не наблюдаю вообще, так какой смысл в лишней нагрузке?

— Мне интересны карты Таро и руны, — спокойно объяснил Гарри. — Сомневаюсь, что из меня может получиться гадалка, но некоторые вещи в этой области действительно лежат за гранью обывательского понимания. Так же удивительны и Истинные Предсказания, хотя они и встречаются не так часто.

— Спасайтесь бегством! — воскликнул Дориан. — В Поттере заговорил сумасшедший ученый. Я не понимаю, как кто-то может одновременно интересоваться магическими существами, предсказаниями, маггловеденьем, рунологие, нумерологией, деловой этикой, бытовой магией, холодным оружием, политологией и многокомпонентными лечебными зельями! И это помимо основной школьной программы, которую даже под прицелом волшебной палочки не назовешь простой.

Альберт, доев кашу, блаженно улыбнулся и откинулся на спинку стула.

— Так Гарри еще днюет и ночует в своей лаборатории. Полагаю, в этом году видеть его мы будем только за трапезами. Все остальное время он будет пропадать в библиотеке.

— Тебе бы маховик времени, — заметила Мирослава. — Хотя вряд ли кто-либо тебе его даст.

— Мне он и не нужен, — Гарри зевнул. Заряд бодрости от контрастного душа начал заканчиваться, а впереди был трудный день. — Нужно учиться справляться со сложностями без артефактов, иначе я начну слишком полагаться на них. Хотя не отрицаю, что маховик был бы полезен.

Эдвин перестал интересоваться потолком и, достав какой-то конспект из сумки, протянул его Поттеру.

— Что это? — поинтересовался Гарри.

— У нас вчера была политология. У тебя же она только в субботу будет. Так вот, мы рассматривали ситуацию, которая сейчас происходит в Шабаше и причины активности Англии.

— И к каким выводам вы пришли?

— Скорее, все мы согласились с господином Брэггом. Он считает, что после войны с Гриндевальдом у Англии значительно повысился авторитет на международной арене, но сейчас Великобритания начинает терять свое влияние. Волдеморт, непрозрачность экономики, слабый лидер, а теперь и побег Сириуса Блэка из тюрьмы, которая до этого считалась неприступной, — все это стало факторами, оказавшими влияние на современное положение страны. Шабаш же в свою очередь является автономной территорией. В городе действуют международные магические законы, и есть органы самоуправления. Так же экономически Шабаш не зависит ни от кого. Это большой порт, ежегодно посещаемый преимущественно торговыми кораблями. Плюс ко всему развитый рыбный промысел. Одним словом — золотая жила, — Эдвин задумчиво постучал ложкой по столу. — При этом Шабаш не является страной, в отличие от маггловского Люксембурга. Именно поэтому Англия хочет своим вмешательством показать, как же здорово быть частью чего-то большого, а не держаться особняком. Иначе говоря, Великобритания, хочет видеть Шабаш в своем составе. Но даже если им не удастся достигнуть этой цели, то поймать маньяка — это отличная возможность вновь продемонстрировать свою силу и реабилитироваться на мировой арене.

— Я никогда не рассматривал происходящее с такой стороны. Мне казалось, что поимка Сириуса Блэка — это попытка исправить свои ошибки, не более того.

— А так оно и есть, просто подводных камней в происходящем куда больше, чем кажется на первый взгляд, — Альберт тяжело вздохнул. — Лично мне не нравится, что Гарри так открыто противопоставил себя представителям власти Великобритании. Боюсь, что это не приведет ни к чему хорошему.

— Возможно, ты прав, — пожал плечами Поттер. — Но в некоторых ситуациях я действительно не могу промолчать.

Профессор Мейер поднялся со своего места и вскинул руку вверх, призывая всех к тишине.

— Еда одного из вас отравлена. Прошу отозваться того, кто обнаружил яд.

— Это была моя каша! — возмутился Грегорович.

Тонкс вскочила на ноги, но Каркаров хлестким движением волшебной палочки вернул ее на место.

— Молодец, Альберт. Может быть, ты определил и сам яд?

— Да, конечно, это Мятник удушающий.

— Отлично, просто отлично. Можете продолжать завтракать, но не стоит забывать, что скоро звонок.

Гарри не отводил взгляда от авроров. Каркаров что-то шепотом, но при этом весьма эмоционально объяснял им. Тонкс при этом побледнела, а Кингсли сильно нахмурился. Видимо, Дурмстранг и его обитатели начали открываться для них с другой стороны. Вообще, авроры вели себя достаточно настороженно. Жизнь в замке для них была чем-то действительно необычным, выходящим за грань их представлений. Пожалуй, они удивлялись всему куда сильнее, чем первокурсники. Так же большинство помещений было не доступно для них. Например, гостиные и общежитие.

Все ученики настороженно относились к гостям и при них предпочитали общаться между собой на русском или немецком. Для чего они это делали, никто не мог объяснить. Видимо, таким образом они чувствовали себя в большей безопасности.

Казалось бы, ритм жизни в школе предполагал постоянное напряжение: опасность быть отравленным, постоянная конкуренция, подготовка к индивидуальным дуэлям и командным сражениям, — но все чувствовали себя свободно и не смотрели друг на друга, как на врагов. Каждый из них сумел быстро адаптироваться и привыкнуть к подобному укладу жизни, не испытывая впоследствии никакого давления.

Гарри помнил, как сильно он выматывался вначале первого курса, и как языковой барьер мешал ему общаться со своими одноклассниками. Пожалуй, первый месяц учебы был для него самым тяжелым.

За несколько минут до звонка Поттер в сопровождении Альберта, Дориана и Мирославы поднялся к кабинету, где должно было состояться занятие по магическим существам. Гримм уже сидел около двери и приветливо вилял хвостом, но при этом выглядел так устрашающе, что Гарри не удивился бы, если бы половина слушателей дисциплины Люпина покинули эти занятия, даже не посетив первого урока.

Класс внутри оказался очень необычным: на огромной зеленой лужайке стояли парты, сдвинутые буквой П. Чуть поодаль от них располагалась школьная доска и учительский стол, на котором сидел Ремус. Он скорее походил на еще одного студента, чем на преподавателя. Именно в этот момент Гарри осознал, что Люпин, несмотря на свою серьезность, действительно был одним из Мародеров. Это читалось в его расслабленной позе, неформальном виде и каком-то юношеском задоре.

После того, как все ученики собрались в кабинете, он спрыгнул со своего места и несколько раз громко хлопнул в ладоши, призывая обратить на него внимание.

— Рад всех приветствовать. Меня зовут Ремус Люпин. Как вы уже поняли, встречаться с вами мы будем раз в неделю по средам. В конце этого учебного года вы должны будете сдать мне итоговое задание. Это будет исследование о каком-нибудь магическом существе, создании или твари. До конца этого месяца вам нужно будет определиться с темой. Если кто-то уже сегодня готов ее озвучить, то он может вписать ее в бланк на моем столе, — Ремус озорно улыбнулся. — Я буду помогать вам в ваших исследованиях. Некоторые существа содержаться в вольерах в школе, но для наблюдений за более редкими особями нам потребуется идти в лес. Сегодня мы начнем с совершенно безобидных существ — лукотрусов.

Люпин призвал со своего стола маленькую клетку, в которой… лежали самые обычные веточки деревьев. Ученики начали переглядываться между собой, совершенно не понимая, где именно им следует искать существ.

— Они что, невидимые? — спросила Агата Катич.

— Да нет же! — воскликнула Дана Сверак. — Смотрите, веточки шевелятся!

Ремус, широко улыбаясь, наблюдал за своими студентами. Гримм, невесть когда оказавшийся в кабинете, сейчас лежал на импровизированной лужайке и широко зевал, выражая тем самым, что происходящее на него нагоняет лишь сон.

— Для начала, вам стоит их зарисовать. Лукотрусы поддерживают жизнедеятельность деревьев, они способны спасти их от засыхания, а так же помогают им поглощать питательные вещества, из-за чего широко используются магами в сельском хозяйстве.

Дориан взялся за рисование с таким завидным энтузиазмом, что Гарри задумался о том, не Эдвин ли перед ним под Оборотным зельем. Мирослава скучающе оглядывалась по сторонам, а Альберт с присущим ему отрешенным видом что-то черкал в своей тетрадке.

Гарри ожидал, что занятия по магическим существам будут более опасными и сложными. По крайней мере, исходя из памяти Тома и рассказов близнецов Уизли, в Хогвартсе было именно так.

Девочки, сидевшие поодаль, о чем-то перешептывались между собой, иногда хихикая, широко улыбаясь, глядя в сторону Ремуса. Гримм заметив это, начал фыркать и стучать хвостом по полу. Казалось, что таким своеобразным образом, он смеется.

После того, как все справились с эскизами, Ремус прочитал небольшую лекцию об анатомии, магических свойствах и способностях луконтрусов. Делал он это стараясь избегать сухих скучных терминов. Такой метод преподавания действительно помогал поддерживать интерес аудитории, даже не смотря на то, что тема занятия действительно была скучной. Из Люпина получился действительно хороший учитель.

— Есть ли среди вас те, кто уже сегодня готов назвать тему своего проекта?

Несколько человек в классе, в том числе и Гарри, подняли руку.

— Тогда называйте имя и фамилию, а потом название темы. Я сам запишу вас в бланк.

— Ева Ворух, жмыры.

— Отлично, у нас в школе есть несколько штук.

— Гелена Мишек, лунные тельцы.

— Хорошо. Это очень красивые животные. Позже я помогу тебе с литературой. Следующий.

— Антеро Рюти, сниджеты.

— О, замечательный выбор. Про них можно прочесть в любой книге по квиддичу. На сей день, к сожалению, эти животные находятся на грани вымирания. Еще желающие озвучить темы есть?

— Да. Гарри Поттер, дементоры.

— Хор… Что? — Ремус уставился на Гарри так, будто бы увидел перед собой горного тролля. — О них мало литературы, да и в вольер такого не загонишь. Может, напишешь о змеях? Ты же и пообщаться с ними можешь! Эта тема будет интересна всем.

— У меня книга о дементорах, а если потребуется поближе рассмотреть их, то около школы как раз летает несколько штук. Грех этим не воспользоваться.

Ремус некоторое время сидел без движения, но потом, неодобрительно покачав головой, все же записал тему в бланк.

Как только Гарри переступил порог аудитории, Мирослава со всей силы отвесила ему подзатыльник.

— Ты абсолютный идиот! Не смей соваться к дементорам, может, ты и сильный, но не бессмертный. Не шути так легко с серьезными вещами! — воскликнула Беливук и для убедительности топнула ногой, а потом, развернувшись, быстро умчалась в сторону главной лестницы.

Гарри от удивления замер на месте, пребывая в полнейшем замешательстве.

— Что это было?

— Не знаю, — честно признался Дориан. — Я вообще девчонок не понимаю.

Альберт стукнул Поттера по плечу и озорно подмигнул.

— Что-то мне подсказывает, что Мирослава просто очень сильно о тебе беспокоится.

— Возможно, в этом есть доля истины, — поддакнул Дориан.

— Ох уж эти девчонки, — Гарри закинул свою сумку на плечо, достал из кармана шоколадку и, развернув блестящую обертку, откусил плитки за один раз. — Как же есть хочется. А ведь мы только позавтракали… Придется довольствоваться гранитом науки…

Дориан шутливо пихнул его в бок и потянул за собой вперед по коридору, совершенно игнорируя устремленные им в спину полные тревоги взгляды Люпина и Альберта.

Предупреждение: данное произведение джен, в котором позже будут гетеросексуальные отношения (гет). Слеша в Мирах не будет (против него ничего не имею, но в данной серии он будет просто неуместен. Но если кто-то сам захочет написать что-то подобное, то может разместить свои наброски в группе в контакте, посвященной Мирам). Так же хочу уточнить, что, несмотря на то, что среди главных героев не будет слеша, это не значит, что вопроса о гомосексуализме как о явлении в современном обществе не будет рассматриваться вообще.

Кто не прочел предупреждения, сам виноват.

— Вы пьяны, — констатировал Гарри, садясь напротив Каркарова.

— Не исключено, — согласился директор, подняв мутный взгляд от бокала на своего ученика. — Я человек, которому крайне сложно найти меру: пять рюмок для меня мало, а шесть уже много.

— Может быть, вам не пить вовсе? Это же, как минимум, непедагогично.

Каркаров почесал подборок с таким видом, будто бы серьезно обдумывал этот вопрос.

— Не получится. Я и так редко выпиваю, мне некогда. В моей жизни один Дурмстранг. Мерлин, да я женат на этой школе!!! Надоело… Как же мне все надоело…

— Хм… — Гарри придвинул к себе бутыль. Она была практически пустой, видимо, директор просидел с ней наедине довольно-таки долго. — От чего же именно вы устали? Может быть, расстались с женщиной?

Каркаров заливисто рассмеялся, он продолжал делать это до тех пор, пока из его глаз не выступили слезы.

— В последний раз женщина у меня была лет пять назад, и то являлась столь эпизодичной фигурой, что сейчас я едва могу вспомнить ее лицо и имя. Да и нельзя мне заводить серьезные отношения, опасно это, — Каркаров ненадолго замолчал, а потом продолжил: — Иногда мне кажется, что я уже доживаю свои годы, и впереди у меня нет ничего, одна пустота, — и от этого становится так страшно и одиноко, что просто сил нет. Будто бы навстречу мне движется каменная стена, которая вот-вот раздавит меня, сомнет… Такое ощущение, что я на краю. Как тут не пить? Да еще и этот Турнир Трех Волшебников…

Гарри нахмурился. Он никогда не слышал ни о чем подобном, да и в памяти Волдеморта не было никаких фактов касательно этого.

— Что за Турнир?

— Пока что ничего определенного сказать не могу, все находится в фазе переговоров, но скорее всего, он все же состоится. Турнир Трех Волшебников был основан примерно семьсот лет тому назад, в нем принимали участие представители трех школ: Хогвартса, Дурмстранга и Шармбатона. Чемпионов выбирал специальный артефакт: Кубок Огня. Но со временем Турнир прикрыли из-за высокой смертности среди участников. Во время последнего состязания погибли все три Чемпиона и еще двадцать зрителей. Шутка ли заставлять детей сражаться с василиском? Да они отправились к праотцам быстрее, чем поняли, с чем столкнулись! — директор горестно вздохнул. — Министерство Магии Великобритании настаивает на возобновлении состязаний, но при этом берет на себя обеспечение безопасности участников. Но то, что говорит Фадж — это писанное вилами на воде. Ах да, пока никому не распространяйся о том, что я тебе рассказал. По идее, это большой секрет.

— Хорошо. Вы против Турнира?

— Да, — кивнул Каркаров. — Во-первых, это опасно, во-вторых, они пытаются протолкнуть указ о том, что до участия будут допускаться только те, кому исполнилось семнадцать лет. Если Турнир действительно будет организован, то на него отправятся нынешние шестикурсники… А там действительно сильных студентов можно по пальцам пересчитать. Первый из них — Виктор Крам, он и в учебе, и в дуэлях преуспевает, дальше идет его лучший друг — Поляков Олег. Академические знания у него хромают, но зато как практику и стратегу ему нет цены. Он, словно змея, всегда умеет выворачиваться из неприятных ситуаций. Чем-то напоминает меня в молодости.

— Вы были таким же? — удивился Гарри, вспоминая о том, каким хвастуном и задирой является Олег.

— Нет, что ты. Я был гораздо хуже!

— Кхм… Простите, но это крайне сложно представить.

Каркаров вылил остатки алкоголя из бутылки в бокал и тут же залпом осушил его.

— Понимаю… Большего повесы, чем я, на нашем курсе не было. Хотя оценки у меня всегда были неплохими. Вообще, весьма удивительно, что я сумел стать директором. Но сейчас не об этом. Сейчас из учащихся на шестом курсе только девятнадцать человек входят в верхнюю сотню по средней успеваемости в школе. Меня настораживает, что их показатели могут не дотянуть до уровня, необходимого на Турнире.

— Может быть, стоит настаивать на письменном разрешении родственников для несовершеннолетних, которые подходят для испытаний? — предложил Гарри.

— Возможно, — Каркаров закусил губу. — А ты бы хотел принять участие? Все-таки тебе тогда будет четырнадцать.

— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Да и пока не вижу в этом крайней необходимости.

— Турнир хотят проводить в Хогвартсе, участникам и их группе поддержки придется прожить там целый год.

— Почему вы думаете, что это должно заинтересовать меня?

— Полагаю, что ты пришел в Дурмстранг потому, что хотел избежать влияния Снейпа и контроля Дамблдора, но сам всегда хотел учиться в Хогвартсе — сказочном замке без жестких рамок.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Мне действительно нравится здесь. При выборе школы я действительно руководствовался упомянутыми вами причинами, но Дурмстранг стал моим домом. Мое место здесь.

— Я рад, если это так… — Каркаров глубоко вздохнул и с сожалением бросил пустую бутылку в мусорную корзину, которая стояла около его стола. — Я не уверен, что Турнир — это то, что нужно нашей школе, но это определенно то, что необходимо магическому миру. Сейчас он напоминает стоячее болото… Период застоя, никак иначе.

— Вы в этом уверены?

— Да, абсолютно. Как бы это парадоксально ни звучало, прогресс в мире магии вызывают войны. В мирное время почему-то ученые не делают практически никаких открытий. Единственное, что приходит на ум — это исследование способов использования драконьей крови. Печально, не так ли? Наш мир во многом отстает от маггловского: и в быту, и в производстве. Что совы в сравнении с мгновенной передачей сообщений? Конечно, мы можем заранее подготовить специальные артефакты для связи, но это редкость, а не норма.

Каркаров достал откуда-то толстые сигары, немного промучившись с их разжиганием, наконец-то закурил, но тут же закашлялся. Гарри впервые видел его в таком состоянии.

Директор был не из тех, кого легко было сломить и уничтожить. Казалось, что даже когда он впадал в отчаяние, у него будто бы внезапно открывалось второе дыхание, которое и позволяло ему двигаться дальше, выкручиваться из сложившейся сложной ситуации.

— Вас что-то беспокоит? — Гарри никогда не хотелось курить, но почему-то запах сигарет ему всегда нравился.

— Да, — Каркаров будто бы совсем забыл, что перед ним сидит его студент, по сути, еще ребенок. — Ты знаешь свой предел?

— Предел? — недоуменно переспросил Поттер.

— Именно. Черту, преступив которую ты свалишься сломанной куклой, впадешь в безумство, лишишься смысла своего существования? Известно ли тебе, что может выбить у тебя опору из-под ног, из-за чего твоя прочность начнет трещать по швам? Что именно ты не сможешь преодолеть, переродившись, словно феникс, стряхнув с себя пепел прошлого, чтобы, как ни в чем, ни бывало продолжать идти вперед?

Потеря кого-то из друзей? Гарри вспомнил, как тяжело переживал размолвку с Дорианом, но понимал, что в данном случае, время было для него лучшим лекарством, которое помогло преодолеть ему тот критический период. Лишить кого-то жизни? Пожалуй, он и через это уже прошел и даже почти оправился. У него не было как такового дома, так что потерять его он не боялся. Гарри понимал, что может адаптироваться ко многим вещам. Пожалуй, даже заключение в Азкабане для него не было бы столь страшным, во многом благодаря той силе, которой он обладает.

— Я не знаю, — честно признался Гарри. — Не имею ни малейшего представления.

— Я тоже, — кивнул Каркаров. — Именно поэтому и беспокоюсь. Это пугает меня. Было бы лучше, если бы я знал, где пролегают границы, чтобы встреча с ними не стала полной неожиданностью. В последнее время я чувствую очень сильное давление извне. Попечительский совет школы, мягко говоря, не в восторге от того, что школу охраняют дементоры. Так же им не нравятся авроры. По всей видимости, члены совета опасаются захвата школы англичанами, хотя и понимают, что сделать это будет практически нереальны. У школы есть своя воля, да и противостоять нашим студентам и педагогам будет очень сложно. Поэтому никто не решится на подобную авантюру, но убеждать их в этом крайне тяжело и утомительно.

— Вы боитесь за свое место директора?

— Что? — этот вопрос прозвучал для Каркарова неожиданно. — А, нет. Оно принадлежит мне по праву. Дурмстранг выбрал меня, как одного из претендентов, я сдал квалификационный тест и сумел победить остальных на дуэли. Так что уйти отсюда могу в двух случаях: по своему желанию или по просьбе замка. Мне просто очень не нравится нынешнее положение вещей, — директор сделал еще одну затяжку и медленно выдохнул дым. Медвежонок, до этого спокойно лежавший на полу, начал громко чихать. — Кстати, на днях приходил мистер Шеклболт, просил твое личное дело.

— И вы его дали? — уточнил Гарри.

— Да. Там нечего скрывать, — Каркаров отложил сигару в сторону и виновато покосился на мишку. — Отличная успеваемость, активное участие в жизни школы, отсутствие нареканий, положительные отзывы преподавателей и минимум информации о твоей семье, то есть, о Дурслях и Снейпе. Вряд ли он откроет для себя Америку, так что не волнуйся. Хотя, мне кажется, что Шеклболта ты чем-то заинтересовал, он не из тех, кто стал бы праздно тешить свое любопытство. Будь осторожен с ним, этот аврор действительно знает свою работу, и, кроме того, отлично разбирается в политике и во всех интригах.

— Я постараюсь быть осторожным, — Гарри опустил голову и раздраженно потер виски. — Кажется, я допустил несколько стратегических ошибок. Одной из них было пытаться запугать его.

Каркаров нахмурился, силясь понять услышанное.

— Надеюсь, ты не натворил ничего серьезного?

— Нет, — Поттер улыбнулся и обнадеживающе сжал руку директора. — Действительно ничего. Извините за причиненное беспокойство. Я всегда заставляю вас волноваться.

— Это пустяки, — Каркаров покачал головой. — Знаешь, я ведь действительно хотел бы иметь такого сына, как ты.

— Знаю…

И это действительно было так. Гарри мог дать стопроцентную гарантию, что директор не врал ему, и от этого почему-то становилось паршиво, хотя он давно отказался от мечты о нормальной семье. Оставалось надеяться на то, что ему удастся найти себе хорошую жену.

— Пожалуй, я пойду, уже поздно, — Поттер посмотрел на часы и разочарованно вздохнул: у него еще лежали недоделанные расчеты по трансфигурации.

— Конечно, и следи за Сириусом, как бы он чего не выкинул. Твой крестный весьма беспокойная личность.

— Хорошо, спасибо. До свидания, — Гарри плотно прикрыл за собой дверь, ныряя в темноту холодных школьных коридоров. Почему-то в кабинетах всегда было теплее, чем школьных закоулках, особенно остро это ощущалось зимой.

Возвращаться в гостиную не хотелось, и Поттер решил пройтись по этажам и привести свои мысли в порядок. Сейчас он понимал, что его поведение с Кингсли было глупым и детским, но как поступить иначе, Гарри не представлял.

Внезапно из какого-то кабинета послышался грохот и звук падения. Драки в учебных классах были запрещены: для этого существовали тренировочные комнаты, где все желающие могли выпустить пар.

Гарри потянул за ручку дверь и ошарашено замер на пороге. Двое шестикурсников самозабвенно целовались, лежа на полу. Единственным смущающим фактом было то, что оба они были парнями.

— Кхм…

От покашливания Поттера они оба замерли и уставились на него так, будто бы увидели призрака.

— Мы… Ну, мы… это… — промямлил один.

— Общаемся, — добавил второй. — Пожалуйста, не поднимай вопроса об отчислении.

Подобной растерянности Гарри не испытывал давно. Он действительно не знал, что нужно делать в подобной ситуации. Несмотря на то, что в Дании они с Эдвином натыкались на целующиеся однополые парочки и это не было чем-то из ряда вон выходящим, в Дурмстранге ситуация была иной.

Поттер даже не представлял, есть ли что-то о геях в уставе школы.

— Завтра после зарядки приходите в мой кабинет. Обсудим все утром.

Гарри резко развернулся и практически бегом направился в гостиную, надеясь, что кто-нибудь из его отряда еще не спит. Ему действительно повезло: Альберт, Эдвин и Дориан еще сидели над заданиями по чарам и трансфигурации.

— Мне нужно с вами поговорить!

Дориан отложил в сторону перьевую ручку и с некоторой долей сожаления убрал в сумку тетрадь.

— Давайте у меня в комнате, — предложил Эдвин. — Все равно мой сосед не возвращается раньше полуночи. У него, видите ли, любовь и романтика. Вот же Мерлинова мозоль, как я ему завидую!

Альберт лишь пожал плечами и, собрав свои вещи, направился вслед за всеми. В последнее время он пребывал в состоянии крайней апатии, и расшевелить его было большой удачей. Эдвин называл это подготовкой к зимней спячке, хотя Мирослава несколько раз видела, как Грегорович ночью уходил в лес за компонентами для своих волшебных палочек. Возможно, там ему довелось испытать на себе влияние дементоров. Это могло объяснить многое.

— Что случилось? — поинтересовался Дориан, ложась на постель Эдвина.

— Я видел сегодня двух целующихся парней… Они лежали на полу в одном из классов, и мне кажется, ребята не планировали останавливаться на этом. В общем, я сказал им подойти в кабинет Глав, чтобы разобраться с ситуацией. То, что они делали, это же плохо?

Дориан изобразил рвотный спазм.

— Конечно. Целоваться нужно с девушками! Они такие милые, красивые и мягкие!

— А мне без разницы, кто там и с кем. Главное, что я сам никогда не лягу в постель с мужчиной, — Эдвин порылся в ящике комода и извлек оттуда пачку с крекерами. — Кстати, Стан, убирайся с моей кровати!

Альберт какое-то время сидел на полу, и казалось, что мыслями был где-то далеко, но потом внезапно он поднялся и сообщил всем.

— Хочу предупредить сразу — я натурал. Мне тоже нравятся девушки, но некоторые вещи словами не объяснить.

Грегорович за несколько шагов преодолел расстояние между ним и Гарри и впился в его губы поцелуем. Ощущения были совершенно странными: было мягко, немного приятно и почему-то стыдно. В голове пронеслись нецензурные мысли, хотя обычно не допускал никакого мата в своей речи.

У Эдвина выпал пакет с крекерами, печенье рассыпалось по всей комнате. Глаза же Дориана были готовы выпасть из орбит. Альберт же, как ни в чем не бывало, вернулся на свое место.

— Что это было? — Поттер не узнал своего голоса, он был каким-то тонким и немного визгливым.

— Демонстрация. Оттого, что я тебя поцеловал, стал ли я хуже?

— Наверное, нет.

— А ты сам?

— Тоже нет.

— Вот именно. Не так важно, кто кого целует, кто с кем спит. Каждый волен сам выбирать, с кем ему строить отношения. Важно смотреть на то, какой личностью кто является. Сексуальная ориентация на это уж точно не влияет. Среди геев и лесбиянок встречаются замечательные личности и отвратительные преступники. То же самое применимо и к гетеросексуалам. В любом случае, отношения той парочки — это не повод для их отчисления, даже в уставе школы такой статьи нет. Но, думаю, если ты будешь настаивать на чем-то подобном, то Каркаров пойдет тебе навстречу.

— Но что же мне делать?! — мысли Гарри пребывали в куда большей хаотичности, чем были до встречи с друзьями.

— Отказаться от мысли кастрировать ту парочку? — предложил Эдвин, собирая печенье на тарелку.

— Мне не нравятся геи тем, что как только я представлю, что они творят в постели, меня пробирает дрожь. Это же… ну, мерзко, наверное? Не могу это объяснить. Скорее, мое отношение к ним обусловлено неестественностью природы их любви. Вот, например, Гарри мне нравится как человек, но я никогда не хотел его поцеловать или потрогать, — заявил Стан.

— Слава Мерлину, — пробурчал Поттер, а потом резко встрепенулся. — Альберт! Это вообще-то был мой первый поцелуй! Ах, ты!...

Эдвин громко, истерично рассмеялся, за что получил подушкой от Дориана.

¬— Зато ты никогда его не забудешь!

Грегорович лишь усмехнулся и потянулся, широко зевая при этом.

— Полагаю, что до утра ты примешь правильное решение относительно той парочки.

Распрощавшись с друзьями, Гарри ушел в свою комнату. Большую часть ночи он не смог сомкнуть глаз. Слишком уж шокирующими для него были события дня. За это время он успел перебрать массу вариантов решения ситуации, начиная от внесения в личное дело выговора и заканчивая наказанием в виде уборки в вольерах магических существ.

Следующим утром Поттер чувствовал, как вчерашняя парочка буквально сверлит его спину взглядами, но во время зарядки он никак не мог поговорить с ними. Когда же господин Гоняк смилостивился и отпустил в конец загнанных студентов на завтрак, Гарри поднялся в кабинет Глав Школы. Примерно минут через пять после его прихода появились провинившиеся.

— Борислав Лончар и Витар Гинев, если я не ошибаюсь.

— Да, — кивнул один из них.

— Я долго думал о том, что мне стоит сделать в вашем случае. В Уставе школы нет прямого запрета на однополые отношения, но вам стоит понимать, что если о вас кто-то узнает, то может подняться скандал. Большой скандал.

— Мы знаем об этом, — тихо произнес Витар. — К таким, как мы, всегда плохо относились. После выпуска я и Борислав планируем уехать в Данию. Там хоть и не повсеместно, но в отдельных регионах разрешена регистрация однополых браков, а в самой стране никто косо не смотрит на геев.

— Хорошо, если вы это все понимаете, — Гарри тяжело вздохнул и протянул им пергамент, который был исписан им во время ночной бессонницы.

— Что это? — удивился Борислав. — Запирающие и заглушающие заклинания?

— Да, вы обязаны овладеть всеми заклинаниями из этого списка до конца недели. Если на вас наткнется кто-то другой, у вас может быть много проблем. Не уверен, будет ли у меня возможность защитить вас перед директором. А теперь идите отсюда.

Уже около порога Витар замялся и, оглянувшись, тихо произнес:

— Спасибо тебе… Но эта помощь… Ты один из нас?

Этот вопрос выбил Гарри из колеи, он чуть не упал вместе со стулом на пол, но тут же, опомнившись, вскочил на ноги и яростно всплеснул руками.

— Нет, нет, нет! Я абсолютно точно не гей!

— Хорошо, хорошо, — подобная реакция Гарри несколько испугала Борислава. — Мы все поняли и уже уходим. Еще раз спасибо! — он с силой потянул за собой Витара по коридору.

Подождав, пока они наконец-то удалятся восвояси, Поттер закрыл кабинет и отправился на завтрак, опасаясь, что из-за неуемных аппетитов Дориана и Эдвина ему просто ничего не достанется.

В Трапезном зале было куда более шумно, чем обычно. Все что-то ожесточенно обсуждали друг с другом, позабыв о еде.

— Что-то случилось? — поинтересовался Гарри, садясь за стол и оглядываясь по сторонам.

— Да, — Мирослава кивком головы указала на газету. — В Шабаше новое убийство, но на этот раз погиб рыбак. Правда вопрос о том, был ли он действительно жертвой маньяка. Говорят, что когда его жене рассказали о случившемся, она очень долго смеялась. Странная реакция, не находишь?

— Да, действительно, — между бровей Гарри пролегла складка. — Но, может быть, это просто последствие шока?

— Как вариант, — пожала плечиками Офелия, наблюдая, как Поттер за один раз ополовинил кувшин с айраном. — Гарри, я понимаю, что у тебя растущий организм, но мне кажется, что это для тебя слишком много…

— Ничего не могу с собой поделать, — пожал плечами Поттер. — В последнее время я часто чувствую просто чудовищный голод.

— Только нас не ешь, хорошо? — серьезно попросил Альберт, за что получил ложкой в лоб от Дориана.

— Ого, — воскликнул Эдвин, читая датскую газету. — Тут про семью Стафф написано. Роберт учится в моем классе, и, если не ошибаюсь, когда-то он был соседом Гарри. Так вот, его отца арестовали за финансовые махинации, а большая часть их имущества конфисковали. Нелегко ему придется, тем более сплетни так быстро распространяются.

Гарри попытался найти глазами Роберта среди толпы, но ему это не удалось.

— Его здесь нет, — Дориан подпер голову одной рукой, а другой стряхивал крошки со скатерти на пол. — Я видел, как он вчера получил какое-то письмо и заперся в своей комнате. Он даже зарядку сегодня пропустил. Вполне возможно, что и на уроках он не появится.

— Жаль его, — протянула Офелия.

— А мне ничуть, — насупился Эрстед. — Он всегда вел себя, как напыщенная задница. Может, хоть теперь его самомнение немного уменьшится.

— Кто знает, кто знает, — задумчиво проговорил Альберт. — Последствия могут быть разными…

Гарри был согласен с ним. Подобный шок мог привести к совершенно неожиданным результатам. По всей видимости, Роберт пребывал сейчас в таком состоянии, что сложно было даже предугадать то, что творилось у него в голове, и что он на эмоциях может выкинуть. Оставалось только посочувствовать ему.

Поттер еще раз проверил свое расписание и прикинул, сколько свободного времени у него будет вечером. Пора было начинать работать над проектом по изучению дементоров.…

Письмо от Снейпа, как всегда, не отличалось развернутостью мыслей и объемом текста: всего одно предложение, но из-за него Гарри не знал, как дождаться выходных.

«Я смог улучшить вторую и третью стадию».

Это короткое послание заставляло ерзать от нетерпения! Какими способами он добился улучшения формулы? Насколько дорогостоящи ингредиенты? Все ли взаимосвязи компонентов устойчивы?

Сам же Поттер нашел кое-что интересное о стабилизации четвертой, но не был уверен, что действительно получится реализовать задуманное им. Отцу Гилберта Гарри посылал письма с отчетами о проделанной работе чуть ли не еженедельно, изредка прося приобрести его некоторые ингредиенты, но старался не злоупотреблять этим. Пользоваться чужим горем для удовлетворения своих исследовательских амбиций Поттер не собирался. Господин Готт был готов на все ради своего сына, также он знал, что им предстоит впереди, и то, насколько болезненным это может оказаться, но был согласен на все, в том числе и на то, чтобы стать еще одной жертвой отравления, чтобы после использовать свою кровь как компонент зелья.

Кингсли не приближался к Поттеру, предпочитая следить за ним издалека. Гарри это вполне устраивало, потому что кроме забот об аврорах у него из без того была масса проблем, которые требовали решения.

Начался период подготовки ко Дню Дурмстранга, и кабинет глав теперь вновь был завален кучей бумаг, количество которых с каждым днем только увеличивалось. Порой Гарри казалось, что без энергетических зелий он просто не сможет двигаться.

Все-таки он действительно оставил себе слишком большое количество предметов. Если еще в рунологии он разбирался благодаря тому, что в прошлом посещал дополнительные курсы по этому предмету, да и знания Реддла в этой области нельзя было назвать заурядными, то вот в нумерологии он чувствовал себя полным идиотом, который знал только формулы, а не то, как по ним производить расчеты и строить графики. Именно последнее было для него бичом.

Маггловедение оказалось на редкость интересным. Их преподавательница была магглорожденной и хорошо разбиралась в вещах, о которых рассказывала. Весь курс был разделен на четыре части: история, культура, основные научные законы и техника. На этих уроках рассказывалось многое из того, что проходили в обычной маггловской школе. Гарри это вполне устраивало: он хотел себя чувствовать уверено не только в окружении магов, но и обычных людей.

Предсказания оказались весьма занимательными. Преподаватель Никола Дмитров был человеком несколько странноватым. Перед тем, как начать свой первый урок, он ходил между партами и дотошно вглядывался в глаза всем своим студентам, изредка прося некоторых показать ему свои руки. Около Гарри он простоял около трех минут, и, буркнув себе под нос что-то вроде: «Забавно», — удалился к следующему ученику. Закончив осмотр и отметив в журнале посещаемость, господин Дмитров написал небольшой список того, что необходимо купить к следующему занятию, а после прочел короткую лекцию о том, что собой представляет искусство предсказаний, и предупредил, что у каждого человека свой уровень предрасположенности к этому тонкому искусству. Внимательнее всех его слушала Офелия. На удивление, она отнеслась к этой дисциплине очень серьезно.

Пожалуй, сильнее всего Гарри выматывали предметы господина Гоняка, особенно по владению холодным оружием. Если за прошлые годы Поттер научился сносно стрелять из лука, попадая в центр мишени через раз, и метать кинжалы, то вот с мечом или секирой он совсем не ладил. Обычный, немагический посох был ему куда ближе, но носить его с собой в целях защиты было крайне неудобно.

Альберт показывал лучшие результаты с магической косой, которая в сложенном виде была не больше рапиры, но после извлечения из чехла принимала полноценные размеры. Подобное оружие было очень редким, так что господин Гоняк удивлялся тому, что хоть кто-то смог им овладеть, но все равно рекомендовал Грегоровичу больше тренироваться с обычными мечами, потому что считал их надежнее и очень гордился Дорианом, который показывал высокие результаты в фехтовании.

Сириус в последнее время стал очень беспокойным и со злостью разрывал на мелкие кусочки все попадавшиеся в его руки газеты, в которых его обвиняли в происходящих преступлениях. Несколько раз он изъявлял желание отправиться в Шабаш, для того, чтобы самому найти убийцу и поквитаться с ним, но был жестко осажен Гарри и Ремусом. В отличие от безрассудного Блэка, они оба понимали всю серьезность происходящего и последствия, которые могли бы быть.

Гарри старался проводить как можно больше времени с крестным, чтобы помочь ему выбросить из головы все глупые мысли. Сириусу это нравилось, и он всюду таскался за Поттером, потому что забегать в гости к Ремусу стало небезопасно: к нему для задушевных бесед стала заходить Тонкс, неизменно принося с собой или конфеты, или шоколадные пирожные. Она явно нащупывала к нему подход через его желудок, и Поттер до сих пор не мог понять, какие именно цели она преследовала: из-за работы или личных симпатий.

Книга о дементорах, подаренная когда-то Альбертом, при ее детальном изучении оказалось чем-то сборника страшилок, нежели научным трактатом. «И тварей этих нет страшней: земля под ними стынет, всякое живое увядает и пропитывается страхом, а человек неминуемо теряет самое ценное, что имеет — душу свою», — подобные цитаты там были не редкостью, и выглядели несколько абсурдно. Например, животные спокойно могут находиться рядом с дементорами. Доказано жизнью Сириуса в анимагической форме рядом с ними. Да и душу дементоры забирают далеко не всегда. В любом случае, почему они это делают и для чего требуется именно человеческая? И как так получается, что дементоры не могут отобрать ее у анимага? Меняется ведь только тело.

Список вопросов был куда больше, чем ответов, которые удавалось найти. Гарри взялся за эту тему, потому что хотел разобраться в первую очередь в себе. Обладать силой, о которой сам ничего не понимал, было опасно. Ведь у нее имелись свои слабые и сильные стороны, и обнаружить их в самый опасный момент вряд ли было бы приятно.

Поттера очень интересовало: могло ли заклинание Патронуса нанести ему вред, и способен ли он сам призвать защитника. Но пока что у него не было возможности провести эксперимент. Он прекрасно знал теории о чарах Патронуса, но в одиночку изучить их казалось чем-то нереальным, ему требовался наставник, но он не знал, кого попросить о помощи, и не остаться в долгу у этого человека, и в тот же момент не обременить своей просьбой.

Гарри достал из комода мантию-невидимку, слегка встряхнул ее, выбивая пыль, и, свернув, засунул за пазуху. Стрелки часов показывали, что уже было полдесятого вечера. Гилберт вернулся из душа и теперь воевал со своей пижамой. Почему-то он никогда не мог надеть ее сразу, неминуемо каждый раз залезая головой в прорезь для рукава, а потом, пыхтя и охая, стаскивал назад и уже только после этого натягивал на свое тело как надо. Поттера всегда это забавляло и несколько умиляло. Готт теперь ни капли не казался пугающим: духи в него не вселялись, и он выглядел как обычный беззаботный мальчишка.

— Ты не против, если я сегодня переночую в комнате у Каролины? — спросил Гилберт, невинно хлопая глазками.

— А сестра как к этому относится? — искренне недоумевая, поинтересовался Гарри. У него еще никто не додумывался спрашивать разрешения на то, чтобы переночевать у кого-то в другой комнате. Будто бы это действительно кому-то было нужно!

— У нее завтра День Рождения. Я хотел поздравить ее первым! Каролина не против! Ее соседка тоже.

— Раз так, то и у меня возражений нет, — улыбнулся Гарри.

— Спасибо! — Готт радостно хлопнул в ладоши, достал из-под стола блестящий сверток с мятым бантиком наверху и поспешно умчался из спальни.

Гарри только лишь покачал головой.

— Забавные пошли ныне дети, не так ли? — поинтересовалась с картины Цица, широко зевая при этом.

— О, ты сегодня тут, — Поттер изогнул бровь. — Я думал, ты опять развлекаешь всяких извращенцев.

— Ты слишком категоричный! — обиженно заявила Цица. — И вообще, ты еще сам ребенок, так что иди промой рот с мылом, чтобы из него не вылетало всяких постыдных слов.

— И это мне говорит та, что с периодичностью раз в два дня предлагает рассказать, что именно нравится девушкам в постели, и интересуется, какой у меня типаж? — Гарри взял со стола блокнот и ручку.

— Мерлиновы панталоны! Ведь ничего не возразишь, — Цица закрыла руками лицо. — Я просто хотела дать тебе несколько советов перед тем, как ты войдешь в этот большой суровый мир.

— В маггловском мире тебя бы привлекли к ответственности за развращение несовершеннолетних.

— Неа, — Цица еще раз демонстративно зевнула. — Это назвали бы сексуальным воспитанием. Я слышала, что у них в некоторых школах есть даже такой предмет.

— Да, но на нем рассказывают о физиологии, беременности и контрацепции, а не позах из Камасутры! — резонно возразил Гарри.

— О них я тебе еще не рассказывала! — возмутилась Цица. — Вообще-то, о них ты узнал из тех журналов, что прячешь под кроватью!

— Хм… — Поттер тактично умолчал о том, что данный вид литературы принадлежал Сириусу, который, ничуть не стесняясь, воровал журналы у других парней. Отобрать что-то у Гримма многие просто побаивались и не пытались вернуть свою собственность.

— Вообще-то, я ненавижу мужиков, но это между нами по секрету. Именно поэтому я хотела воспитать из тебя достойного представителя племени членоносцев.

— Ты вульгарна. И чем тебе не угодили мужчины?

Цица возмущенно ударила кулачком по нарисованной на картине кровати.

— Они просто отвратительны. Мнят, что будто бы цари, если родились с висюлькой между ног, а женщины — это так, обслуживающий персонал! Мужчины требуют, чтобы их дамы обладали идеальной внешностью и фигурой, прекрасно готовили, содержали дом в уюте, следили за всеми мелочами, занимались стиркой и уборкой, рожали и воспитывали им детей, были благовоспитанными, чинными, тихими, скромными, верными, спокойными, понимающими и всепрощающими, а так же творили в постели чудеса, обязательно всегда хорошо выглядели и желательно где-нибудь работали. И это минимальный список требований, который предъявляется женщине. Очень часто он куда больше! Мужчины уверены, что рядом с ними должна быть просто ломовая лошадь. Она должна вставать рано утром, готовить на всех завтрак, помочь собраться на работу, собраться самой, отработать весь день, прибежать домой, приготовить ужин, накормить мужа и детей, прибраться, уделить время семье, потом еще и с мужем устроить сеанс зажигательного секса. И так изо дня в день. Если что-то из этого списка выпадает, то все, конец света! — Цица сплюнула в сторону. — У них трагедия и неудовлетворенность семейной жизнью. Отсюда любовницы, попойки с друзьями и прочее. Супруга, видите ли, не дотягивает до идеала! А сами-то мужики что? Достойны ли они, чтобы ради них женщины так выкладывались? Чтобы загоняли себя, теряли свое здоровье и нервные клетки. Тоже мне, царьки нашлись. Завести себе любовника проще простого. Только вот они не думают, что от них женщина может уйти. Слишком самонадеянны, а когда такое происходит, мотают сопли на кулак и клянут супругу. А что они, собственно, сделали для того, чтобы женщина была счастлива с ними? Ничего! Вот за что боролись, на то и напоролись. Я уверена, что женщинам и без мужиков может нормально житься. Они нам нужны только для зачатия детей. В остальном мы их можем сделать по всем пунктам. На поверку дня слабый пол зачастую оказывается куда сильнее «сильного».

— Мужененавистница, — поставил диагноз Гарри.

— Вот именно, я такая. Мужчины легко ведутся на соблазны и не умеют терпеть. Даже искренне любящие своих жен порой позволяют себе походы налево за пресловутым сексуальным разнообразием и не видят в этом ничего зазорного. Это раздражает. Я знаю многих мужчин, которые считают, что даже после развода с ними их бывшие жены должны быть верны только им. Они считают что то, что допустимо для них, недопустимо для их жен. Я боюсь, что ты вырастешь точно таким же: только предъявляющим требования и берущим все, как данность, но не дающим ничего взамен, даже благодарность.

— Я постараюсь не стать таким, — пообещал Гарри. — Хотя я ни с кем никогда не встречался, так что не могу сказать точно, как буду вести себя с девушкой.

— В твоих же интересах не быть в отношениях законченным самонадеянным эгоистом. Иначе просто останешься один. Что ж, вернемся к этому разговору, когда у тебя появятся отношения. Мне пора к себе в публичный дом, узнаю свежие сплетни.

Гарри махнул ей рукой на прощание и вышел из комнаты. В коридоре общежития было зябко, Поттер накинул на себя мантию-невидимку и поспешил вниз. Разговаривать ему ни с кем не хотелось, и спрятаться от посторонних взглядов было идеальным вариантом.

Несколько раз его чуть ли не толкнули проходившие по своим делам ученики. Чаще всего они направлялись из библиотеки или читального зала в свои комнаты. Гарри удалось незамеченным выскользнуть на улицу.

Поттер поспешно наложил на свою одежду согревающие чары. Морской бриз пробирал до костей, и казалось, что на улице стоит не осень, а полноценная зима.

Весь берег освещался огнями с Сигнальной башни, которая ко всему прочему являлась маяком. Дементоры находились практически у кромки воды. Гарри, сделав глубокий вздох, направился к ним.

— Здравствуйте.

Гарри выпустил свою ауру. Впервые при этом он почувствовал себя странно. Голод, который мучил его в последнее время, внезапно только лишь усилился. Холод же и ощущение парализованности наоборот ушли. Один из дементоров протянул свою костлявую руку и положил ее Поттеру на плечо. Гарри непроизвольно вздрогнул.

— Голоден… — раздалось где-то в голове.

От него никто не требовал ответа. Это было констатацией факта. Что-то теплое коснулось его груди и разошлось по телу, питая его. Гарри облизнул пересохшие губы, ощущения были на редкость приятными, а сосущее ощущение под ложечкой исчезло вовсе.

Поттер неосознанно потянулся к дементору и коснулся его сам, не чувствуя при этом никакого отвращения. Почему-то происходящее казалось нормальным. Он действовал инстинктивно: эмоции, такие разные, заполнили его сознание, а потом будто бы преобразовавшись в воздух, на выдохе вышли из него, чтобы быть тут же впитанными дементорами. Гарри чувствовал их голод и жажду, желание насытиться и наконец-то согреться.

Тот холод, который обычно дементоры использовали, чтобы парализовать жертв, они постоянно ощущали сами. Впервые Гарри понял, насколько было важно поглощение эмоций. Без их тепловой энергии выжить в этой стуже казалось чем-то нереальным.

Насыщение. Спасительный жар. Целостность. Гарри чувствовал их каждой клеточкой своего тела, при этом осознавая, что это не его собственные ощущения, а дементоров. Удивительным было то, что испытывать подобный шквал эмоций были способны те, кого все остальные считали самыми настоящими монстрами. В принципе, это мнение было далеко не беспочвенным.

— Вы поглощаете души для того, чтобы согреться? — мысленно спросил Поттер.

— Нет… — раздался спокойный, как и прежде, голос дементора. — Душу нельзя поглотить.

Оставив Гарри в полном замешательстве, дементоры исчезли, растворившись в темноте Черного леса, оставив после себя только одни вопросы.

* * *

В городе Шабаш жизнь по-прежнему бурлила, несмотря на то, что атмосфера была по-настоящему напряженной.

Корабль прибыл в порт с небольшой задержкой из-за отвратительных погодных условий, и на пристани собралось большое количество человек. Кингсли запретил Гарри сходить на причал до тех пор, пока большая часть студентов не спустится с корабля и не разойдется по сторонам.

Но ученики все так же толпились внизу, несмотря на то, что их нещадно поливал дождь, будто бы никто не спешил как можно скорее попасть домой. Возможно, многие просто так же пережидали, не желая толпиться у каминных пещер. Гарри постоянно косился на карманные часы, которые не выпускал из рук и шептал про себя проклятья; сегодня ему как никогда хотелось как можно скорее увидеться со Снейпом и обсудить зелья.

А еще очень хотелось спать. В последнее время приходилось засиживаться до полуночи, а то и дольше. В среднем на сон оставалось около четырех-пяти часов. Если изначально этого казалось достаточно, то со временем усталость только накапливалась и давала знать о себе. В этом году количество тренировок Крама увеличилось из-за того, что ему удалось попасть и закрепиться в основном составе. Но выполнять свои обязанности как Главы школы ему стало куда сложнее, чем прежде. Гарри не предъявлял к нему никаких претензий, беря на себя большую часть его забот, сильно выматываясь при этом.

Хотелось поскорее попасть в теплое поместье и выпить чашку горячего чая с бодрящим настоем, который по своим рецептам готовил Снейп. Об этом Гарри как-то случайно узнал от домовика.

Кингсли тоже нервничал, но, видимо, плюнув на все условности, разрешил спускаться вниз. Сзади Гарри шла Тонкс, периодически спотыкаясь на ровном месте, но это уже давно стало такой обыденностью, что на это никто не обращал внимания.

— Интересно, почему все сегодня тут толпятся? — озвучила свой вопрос Тонкс.

— Видимо, надеются, что дождь вот-вот закончится. Хотя куда разумнее было бы наложить на себя водоотталкивающие чары, — отозвался Кингсли.

— Они слишком нестабильны и выходят далеко не у всех. Можно ведь добиться совершенно противоположного эффекта, — заметила Тонкс, громко чихнув. Она не утруждала себя никакими чарами и продолжала мокнуть.

В пестрой толпе пережидающих ненастье Поттер никого из членов своего отряда не увидел: видимо, они ушли одними из первых. Никто из них не понимал, почему Гарри, который и до этого постоянно не вылезал из библиотеки, теперь чуть ли не поселился там, штудируя литературу, которая была не обязательна для изучения по какой-либо дисциплине.

Слова дементора не выходили у Поттера из головы. Было принято считать, что они поглощают души, но что, если это не совсем так? Что именно происходит с жертвами «поцелуя»?

Когда-то Гарри поглотил осколок души Тома Реддла, но действительно ли он это сделал? Или все, что он смог взять себе, — это его память? Подобные вопросы волновали Поттера куда сильнее, чем все остальное.

Пока что ему удалось найти одну весьма занимательную вещь: смертоносных заклинаний существовало около пятидесяти, но только Авада Кедавра считалась Непростительным. Все дело в том, что после его использования нельзя было применить никаких реанимационных мероприятий. Другие заклинания приостанавливали определенные функции организма, тем самым вызывая летальный исход. Авада Кедавра разрывала связь между физическим телом и душой, и именно из-за этого наступала смерть. По идее, нечто подобное должно было бы произойти и при поцелуе дементора, но человек не умирал, а превращался в некое подобие овоща. Вопрос о том, почему это происходило, оставался открытым.

Гарри медленно плелся к выходу из порта; от сырости холодный ветер пробирал куда сильнее, чем обычно. Рядом проезжали кареты с возницами, которые с радостью доставляли за небольшую плату всех желающих к главным городским воротам. Сегодня, к их великой радости, многие предпочитали воспользоваться их услугами, чем идти через весь город к каминным пещерам.

Внезапно сзади вскрикнула Тонкс, она, оступившись на бордюре, упала на четвереньки, сильно ударившись коленями при этом. Кингсли закатил глаза и протянул руку, чтобы помочь встать своей напарнице. Именно в этот момент что-то ударило Гарри в спину. Раздался неприятный чавкающий звук, сознание затопила волна боли, а под ногами исчезла опора.

Поттер упал на мокрую землю, с каким-то отстраненным чувством наблюдая за тем, как в лужу рядом с его рукой падают новые капли дождя, оставляя после себя на поверхности круги. Тонкая красная струйка из-под его левого бока смешалась с водой в ней, делая ее темнее.

Кто-то закричал. Почему-то стало страшно. Этот крик был диким, душераздирающим. Будто бы это мать плакала над телом своего убитого ребенка. Вряд ли это могло иметь какое-то отношение к нему.

Струйка крови стала больше. Гарри попытался подняться, чтобы понять, что именно произошло, но его обожгла новая волна боли, заставив застонать.

— Жив! Быстрее позовите извозчика! — звучный голос принадлежал Кингсли.

Кто-то поднял его на руки. Холодный ветер и дождь. Серое небо. Где-то высоко две темные точки — видимо, дементоры. Светлая прядь волос и черное дорогое пальто — его удерживал Касиан. Тяжелые шаги и басистый шепот заклинаний — Кингсли. Теплая рука, сжимающая его ладонь — Дориан.

Цокот копыт по брусчатке. Дождь исчез. Гарри почувствовал, что его опустили на что-то мягкое лицом вниз. Снова шепот заклинаний. Движения и покачивание.

Гарри закрыл глаза, мир уплывал от него. Все звуки стихли, боль ушла.

В палате сильно пахло антисептическими и лекарственными зельями. Повязки меняли каждые пять часов, и накладывали мазь; боль с каждым разом становилась все меньше и меньше. Гарри запрещали много двигаться, и большую часть времени он проводил, сидя на кровати и читая книги; единственной его разминкой были походы в туалет.

В Отделении магической хирургии в Центральной больнице Шабаша он провел три дня. Выписать его обещали только в следующий понедельник. Из соображений безопасности Гарри поместили в отдельную палату, так что единственными его собеседниками были авроры, которые поочередно дежурили около его кровати, хотя разговаривать с ними не очень-то и хотелось.

Кингсли и Тонкс выглядели виноватыми и несколько раз пытались извиниться, но даже они понимали всю незначительность их слов, хотя Гарри совершенно не собирался на них обижаться. Конечно, получить нож в спину крайне неприятно, но жизненно важные органы задеты не были, что уже являлось чудом. Основной проблемой оставалась большая кровопотеря, которую интенсивно восполняли с помощью Кроветворного зелья и специальной диеты.

Альберт в первый же день пребывания Гарри в больнице прислал ему паззл и кубик-рубик, видимо, он считал, что эти вещи должны были разнообразить его досуг. Каркаров, после того как убедился, что жизни Поттера ничего не угрожает, тут же принес ему учебники и несколько книг из библиотеки. Такую заботу не смог оценить даже Снейп, который посчитал, что нерационально нагружать ребенка, который находится в больнице. Каркаров только отмахнулся от него, сказав, что лучше знает, что именно нужно Поттеру.

Гарри действительно был рад, что у него появилась возможность отвлечься на что-то в перерыве между различными процедурами. Рядом с ним постоянно находился кто-то из авроров; раз в восемь часов у них происходила пересмена. Некоторые из них лезли к Гарри с глупыми разговорами и неуместной жалостью. Отгородиться от них увесистым томом по зельеварению или фолиантом по самотрансфигурации было отличным решением.

Вечером третьего дня пришел Кингсли, который сменил на своем посту хмурого аврора по фамилии Долиш. В принципе, Гарри не возражал бы, если бы Шеклболт не спешил приступать к своим обязанностям. Долиш был молчаливым, спокойным и не донимал его пустыми разговорами, ограничиваясь только вопросами о том, какую помощь он мог бы оказать. К тому же, аврор обладал хорошим интеллектом и даже помог Поттеру найти ошибку в расчетах нумерологической матрицы.

— Здравствуй. Как ты тут? — поинтересовался Кингсли, усаживаясь в кресло напротив него. — Спина все еще болит?

— Рана только начала затягиваться, так что да, — ответил Гарри, отложив в сторону очередной учебник.

— Я принес тебе газеты. Новость о нападении на тебя разошлась с такой скоростью и вызвала столько волнений и разговоров, что журналисты на время забыли необходимости выносить на суд публики грязные подробности из жизни знаменитостей и политиков.

Поттер бросил хмурый взгляд на своего собеседника.

— Вы полагаете, сэр, что это каким-то образом должно порадовать меня или поднять мою самооценку?

— Ээээ… Нет, конечно. Я просто говорил о том, что ты стал в некотором роде популярным.

Гарри от этого лениво отмахнулся и поправил сбившееся одеяло.

— О чем хоть пишут?

— О том, что Сириус Блэк вовсю пользуется своей безнаказанностью и творит все, что ему только вздумается. Многие приходят к выводу, что штаб авроров в Шабаше необходимо увеличить. Свою помощь предложили Франция, Россия и Германия, хотя в этом вопросе сейчас преимущество у Англии.

Поттер взял со стола паззл, высыпал кусочки на поднос и начал собирать картинку. Купающийся бегемот — порой фантазия Грегоровича просто поражала.

— Это точно не Сириус Блэк и определенно не маньяк.

— Разве? — Кингсли демонстративно показал Гарри на повязки. — Тогда что это?

Всего пятьдесят шесть деталей, но собрать их быстро Поттеру все равно не удавалось. Обычно он терял из виду несколько частей и подолгу их выискивал.

— Политика. Не так давно я поругался с Долорес Амбридж и позволил себе нелестно высказаться в адрес Министерства. Своими словами я дал многим пищу для размышлений, тем более, что с арестом капитана Блэка многие были не согласны. Результат не заставил себя ждать. Теперь все считают, что я стал жертвой маньяка. Если я попытаюсь всех разубедить, то возникнет подозрение, будто бы я знаком с ним лично и теперь пытаюсь восстановить его «имидж» или же знаю больше остальных и просто утаиваю важную информацию.

— Но почему ты исключаешь вероятность, что все-таки стал жертвой маньяка?

— Потому что это бессмысленно. У каждого серийного убийцы есть определенный почерк. Например, если бы на моем теле вырезали руны, и нападение произошло в темное время суток, то я бы с вами согласился. Но тот, кто совершил покушение, не ставил перед собой цель меня убить, напугать, заставить жить в страхе — это да. Иначе я бы перед вами сейчас не сидел.

Кингсли задумался, достал откуда-то из-за пазухи четки и начал перебирать их.

— Может быть, ему просто не повезло? — предположил он. — И вместо того, чтобы убить, он ранил?

— Вряд ли, действовал профессионал. Жизненно важные органы не задеты. Если он хотел убить, то целился бы шею. Тут уж наверняка не сплоховал бы. Кстати, можно было бы и в живот, тоже хороший вариант заставить умереть в мучениях.

Гарри сложил картинку и придирчиво осмотрел ее, а потом разломал и начал собирать заново. Кингсли в кресле как-то замялся, опустил глаза куда-то в пол и сжал руки.

— Я рад, что с тобой относительно в порядке. Но… Разве тебе не страшно оттого, что на тебя напали и, возможно, пытались убить? Что тот, кто это сделал на свободе и может попытаться сделать это вновь? Когда ты пришел в себя, у тебя не было шока и кошмары из-за произошедшего тебя не мучают. О нападении говоришь так спокойно и хладнокровно…

Мозаика вовсе перестала быть интересной. В коридоре что-то загремело, видимо, опять мимо палаты провезли каталку. Гарри неловко повернулся, и поднос с кусочками паззла упал на пол.

— Я уже привык к подобному, — произнес Поттер, подразумевая явно не свою неуклюжесть. — Мне было бы страшнее, если бы что-то подобное произошло с кем-то из моих друзей.

— Хм… Ты говоришь странные вещи, особенно с учетом того, что ты всего лишь ребенок.

— В любом случае, это меняет каким-то образом ситуацию? Это поможет поймать преступника или станет отличным заголовком в газетах? Если вам для душевного спокойствия нужно, чтобы я боялся того, кто напал на меня, то я с радостью разыграю для вас целое представление. Но вообще-то, все ваши претензии глупее некуда. Я опасаюсь того, кто загнал мне в спину нож, предварительно смазав его какой-то дрянью, но не испытываю ужаса перед ним.

— Я не имел ничего такого в виду! Я о том, что испытывать страх в такой ситуации — это нормально, и ты можешь обсудить это с кем-то из взрослых. Любой готов тебя выслушать! — объяснился Кингсли.

Гарри сухо кивнул и, пробормотав заклинание, вернул рассыпанную мозаику на поднос и отлевитировал его на подоконник.

— Спасибо, но мне действительно не нужна помощь.

Кингсли какое-то время внимательно смотрел на Поттер, а потом тряхнул головой.

— Шрамы у тебя на шее… Это же от клыков вампира?

Поттер бросил на него удивленный взгляд. Кингсли являлся одним из лучших авроров, но даже ему, как оказалось, была присуща некая толика рассеянности

— Разве Дамблдор об этом вам ничего не говорил?

— Нет…

— Мой друг — полувампир, думаю, вы это и без меня знаете. Так же я общаюсь с его чистокровным старшим братом. Если не ошибаюсь, он помог доставить меня в больницу после нападения. Иногда я их угощаю…

— Собой?! — в голосе Шеклболта послышались нотки возмущения.

— Да, — пожал плечами Гарри. Он на самом деле не видел в этом ничего страшного. В конце концов, его никто и никогда не принуждал к подобному. По неясным для него самого причинам, ему почему-то нравилось это делать.

— Прости, конечно, но когда Дамблдор попросил меня присматривать за тобой, потому что ты влипаешь во всякие неприятные ситуации, он предупредил, что мне придется столкнуться с очень… своеобразным ребенком, но я никак не мог ожидать, что твое поведение будет настолько отклонятся от нормы.

— Я люблю удивлять, — Гарри откинулся на подушку и выудил из стопки книг первый попавшийся учебник, тот, что он читал до этого, ему уже наскучил. — В любом случае то, что вы постоянно крутитесь около меня, несколько напрягает. Все-таки у каждого должно быть то, что называется личным пространством, а вы на него нагло претендуете.

— Тебе никто не говорил, что прямота — это не всегда хорошее качество?

— Вообще-то, господин Брэгг твердит об этом каждый урок. В политике нужна гибкость и умение прятать истинные мысли за оберткой из пустых слов. Но мы с вами не на пленарном заседании, так что можно немного откровенности.

— Вряд ли ты расскажешь о себе что-то действительно важное, — заметил Кингсли.

— Конечно, — согласился Поттер с тем, что и так было понятно. — Кстати, вам не сильно влетело за то, что вы прошляпили нападавшего?

Шеклболт тяжело вздохнул и кивнул.

— Меня и Тонкс лишили премии.

— Оригинальный способ стимулирования внимательности в следующий раз, — заметил Гарри и пробормотал себе под нос. — Если бы меня убили, то вас оставили бы без оклада.

Кинсгли сделал вид, что его не расслышал и демонстративно уткнулся в газету. Гарри же принялся изучать учебник по чарам.

Письма от друзей приходили дважды в день, так же некоторые из его знакомых в Дурмстранге посчитали своим долгом написать свои пожелания скорейшего выздоровления. Отвечать на все эти послания было немного лениво, но совесть не позволяла игнорировать их.

В больнице он чувствовал себя оторванным от действительности, будто бы каменная стена палаты была непреодолимым препятствием между ним и внешним миром. Сейчас активно шла подготовка ко Дню Дурмстранга и будь он сейчас в школе, то принимал бы активное участие в согласовании заявок и объемов материалов для подготовки выступлений.

Сейчас все, что он мог сделать, это принимать зелья по часам и глупо улыбаться врачам, заверяя их, что с ним все отлично. Возможно, будь Гарри чуть старше, он дал бы деру отсюда, занявшись самолечением.

Снейп приходил в больницу каждый день, внимательно изучал медицинскую карту, о чем-то говорил с целителями, отдавал Гарри пакет с фруктами и уходил. Для него это было небывалым проявлением заботы. Поттер даже на какой-то момент задумался о том, как бы Снейп себя вел, если бы Гарри действительно умер. Сожалел бы? Грустил бы? Или вел себя безразлично? Вопросы, ответов на которые вряд ли когда-то удастся найти.

Оставшиеся дни до выписки тянулись так медленно, что казалось, что время остановилось, и понедельник уже никогда не наступит. Пару раз Гарри удалось побродить по больнице. В ней было восемь этажей: на самом верхнем располагалось родильное отделение, на первым приемные покои и в отдельной пристройке — морг.

Поттер был удивлен тем, сколько человек находилось на лечении. Пожалуй, больше всего больных было в Отделении волшебных вирусов, занимавшим весь второй этаж. Туда обращались с драконьей оспой и грибковой золотухой. Именно эти две болезни являлись наиболее распространенными среди магов, хотя иногда встречались и более сложные случаи, такие, как болезнь исчезновения или чешуйчатая лихорадка.

Третий этаж занимало Отделение внутренних немагических заболеваний. Проблемы с желудком, сломанные конечности, гипертонический криз, инфаркты и прочее лечили именно тут. Больных обычно долго не держали, так что здесь всегда толпилось большое количество людей, которые ожидали выписку. Четвертый этаж делили между собой Отделение травм от рукотворных предметов и Отделение ранений от живых существ. Почему-то именно здесь Гарри натыкался на неисправимых оптимистов, а из палат часто слышался смех или бурные обсуждения чего-либо.

Половину пятого этажа занимало Отделение отравлений растениями и зельями. Пациентов сюда чаще всего привозили на каталках. Многие из них мучились от сильных болей, или же вообще находились без сознания. В другой части этажа располагалось Отделение ментальных травм. Здесь находились жертвы неправильно наложенных заклятий памяти или же те, на ком длительное время применяли легилименцию.

На шестом — размещалось Отделение интенсивной терапии. По сути, здесь лежали все больные, которые находились в состоянии комы. Совсем немного места на этом этаже отводилось для тех, кто страдал венерическими заболеваниями. Такое соседство выглядело несколько странным.

Палата Гарри находилась на седьмом этаже, по соседству с отделением недугов от заклятий. Здесь можно было встретить людей со странным цветом кожи или пяткой, растущей прямо изо лба. Поначалу подобное зрелище казалось дикостью, но Поттер быстро свыкся с этим и стал воспринимать подобное совершенно обыденно.

Один раз к нему забегал Виктор, который специально ушел пораньше со своей тренировки, чтобы иметь возможность навестить Гарри. С собой он принес огромный пакет, в котором можно было найти все, начиная с некоторых блюд домашней кухни и заканчивая соленьями. Крам явно переоценивал способности Поттера: съесть все в одиночку было нереально, именно поэтому Гарри привлек к этому еще и авроров.

В день выписки забирать его пришли Снейп и Каркаров. Зельевар принес с собой теплые вещи для Гарри. Каркаров же выглядел довольным собой, и причина подобного настроения была совершенно непонятна. Хотя Поттер не исключал, что ему просто нравятся младшие целительницы в своих лимонных мантиях. Гарри давно привык к тому, что директор — личность несколько эксцентричная.

Перед тем, как покинуть больницу, Поттеру пришлось подписать несколько бумаг и выслушать инструкцию по приему кроветворного зелья, и лекцию о том, как важно хорошо питаться.

Когда же Гарри наконец вырвался наружу, то ему показалось, что его выпустили из заключения. Небо над городом было привычно-серого цвета, и казалось, что оно беспрестанно низвергало из себя мелкие капли дождя.

— Ты готов вернуться в школу? — с улыбкой спросил Каркаров.

— Да, — выдохнул Гарри. — Я очень хочу домой.

Каркаров по-отечески потрепал его по волосам и приобнял за плечи, Снейп же остался стоять позади с хмурым выражением лица. Было сложно сказать, что именно стало причиной его недовольства, впрочем, возможно ему просто не нравилось мокнуть и чувствовать, как холодный ветер хлещет его по щекам…

Дождь усилился.

* * *

В Дурмстранг Гарри попал через камин в доме директора. В усадьбе Каркаров предварительно покормил его, все это сопровождалось причитаниями домового о том, что Дурмстранге детей морят голодом, и из-за этого они такие худые. Правда, после того, как он внимательно осмотрел Снейпа, то заявил, что, видимо, и в Хогвартсе есть проблемы с питанием.

Школа за неделю ничуть не изменилась. Все шло своим чередом. Где-то в глубине души Гарри почувствовал укол грусти. Если бы его действительно убили в Шабаше, то все осталось бы прежним.

Одна жизнь — песчинка в огромном людском море. Как-то Альберт сказал, что незаменимых людей нет, но есть незабываемые. Гарри оставалось надеяться, что ему удастся оставить после себя хоть какую-то память.

Пока он отсутствовал, прошли отборочные испытания в квиддичную команду. Виктор был принят в качестве ловца, хотя это не стало ни для кого новостью, также его сразу сделали капитаном команды. Охотниками стали Беатриче Кадлубек, Тодор Филов и Зарина Горцева, вратарем — Ник Шулек. А вот загонщик пока что был один — Олег Поляков. Видимо, Виктор заставил его согласиться.

Гарри почувствовал себя несколько расстроенным — по независящим от него причинам он упустил возможность играть в квиддич в этом году. Этот вид спорта уже прочно вошел в его повседневную жизнь вместе с уроками и обязанностью главы факультета.

От физкультуры Гарри временно освободили, так что во время зарядки он обычно сидел рядом с господином Гоняком, который только и делал, что ежесекундно выкрикивал команды школьникам.

— Господин Гоняк, можно я пройду отбор на место второго загонщика? — в один из дней, решив, что не готов оставить квиддич, спросил Гарри.

Он думал об этом довольно-таки долго. В конце концов, ему доводилось играть на разных позициях, и всегда он открывал для себя что-то интересное.

— Ты принят! — господин Гоняк хлопнул Гарри по плечу. — Все равно нет больше дураков, которым захотелось бы играть загонщиками. Видите ли, их биты перевешивают, куда им по бланджерам бить? Им бы самим на метле удержаться. Даже если не сможешь достойно выступить на этой позиции, то хоть бутафорией повисишь в воздухе. Виктор на раз ловит снитч, так что у вашей команды велики шансы на выигрыш.

— Все-таки я постараюсь играть достойно, — улыбнулся Поттер.

— Отличный настрой! — господин Гоняк широко зевнул и, махнув рукой на прощание, удалился восвояси.

Гарри вроде бы и был рад, что сумел остаться в команде, и в то же время что-то внутри не давало ему успокоиться. На завтраке он сидел хмурый и с подозрением косился на морскую капусту в своей тарелке, не решаясь ее съесть.

— Что-то случилось? — поинтересовался Эдвин, который грыз яблоко, которое ему отдала одна из второкурсниц за соседним столиком.

— Меня взяли в команду загонщиком.

— Это же отлично! — воскликнул Дориан и для пущей убедительности хлопнул в ладоши.

— Думаю, он переживает, что его взяли только потому, что никто другой не соглашался. В некотором роде, подобное знание не прибавляет Гарри оптимизма, — заметил Альберт. — Хотя в его случае я цеплялся бы за любую возможность. За игру в квиддич начисляют дополнительные баллы в личный рейтинг, так что терять их глупо.

— Согласна с тобой, — кивнула Мирослава. — Не стоит грузиться из-за мелочей. Смотри на жизнь чуть проще.

— Фот-фот! — пробормотала Офелия, одновременно с этим запихивая себе в рот откуда-то взявшуюся булочку, у них на десерт были сладкие рисовые шарики.

— Возможно, вы правы, — улыбнулся Поттер. — Вечером я узнаю у Беатриче расписание тренировок.

На уроках Гарри чувствовал себя хрупкой фарфоровой вазой. Все учителя почему-то считали, что произошедшее каким-то образом повлияло на него, и старались вести с ним как можно деликатнее. Но это вызывало лишь тихую злость. Жалость и сочувствие — это не то, в чем он когда-либо нуждался.

В коридорах и в Трапезном зале Поттер часто ловил на себе задумчивые взгляды обитателей замка, но никто ни о чем его не расспрашивал. Возможно потому, что они считались с его чувствами или же просто боялись. Почему-то последний вариант казался наиболее вероятным.

Учебный день прошел… не очень удачно. На магических существах его укусила за палец синяя зубожаба, на английском языке Офелия умудрилась уронить ему на ногу увесистый словарь. На трансфигурации Дориан умудрился превратить стул под Гарри в ежа, хотя ему требовалось проделать это со шкатулкой, а на целительстве господин Пришейухов показывал всем на Поттере, как хорошо смогли исцелить его рану в больнице, хотя после нее и остался шрам. Удовольствия в том, чтобы быть наглядным пособием, Гарри не находил никакого. А на маггловедении под конец занятия им дали контрольную, в которой требовалось написать основные физические законы. От вечера Поттер уже ничего хорошего не ожидал.

Как только он уединился с книгой в одном из кресел в дальнем углу Общей гостиной, к нему подошла Кадлубек. Беатриче выглядела несколько смущенной и постоянно смотрела по сторонам, будто бы опасалась, что ее кто-то заметит.

— Слушай, мы можем поговорить наедине? Это очень важно! — воскликнула она.

Гарри согласно кивнул и направился в тренировочные комнаты. После недолгих поисков им удалось найти свободную.

Беатриче уселась на лавку и похлопала ладошкой на место рядом с собой, приглашая присоединиться. Гарри не нужно было просить дважды.

— Я слышала, что ты будешь играть на позиции загонщика.

— Да, это так, — подтвердил Поттер, удивляясь тому, как быстро расходятся новости.

— В общем, я тут подумала и решила, что могу уступить свое место охотника. Если смотреть правде в глаза, то играю я хуже тебя, так что если бы не нападение, то на отборочных ты бы с легкостью обошел меня.

Предложение было очень заманчивым. Все-таки позиция охотника для него была более привычной, но он понимал, что для Беатриче место в команде значит куда больше, чем для него самого.

— Спасибо, но нет. Я хочу попробовать себя в качестве загонщика. Полагаю, это будет увлекательно.

— В любом случае, мое предложение в силе. Можешь поразмыслить над ним на досуге.

— Ты хотела поговорить об этом? — уточнил Гарри.

— Нет… — Беатриче покраснела. — Понимаешь… Дело в том… мне кое-кто нравится из твоего отряда, — последние слова она произнесла почти шепотом.

— Эдвин? — почему-то он пришел первым на ум Гарри. — Я могу поговорить с ним. Он считает тебя красивой, так что, думаю, будет рад встречать с тобой. Только Эдвин очень любит рисовать портреты близких ему людей. У него моих с два десятка точно будет.

— Нет! Не он! — всплеснула руками Беатриче, при этом она выглядела так, будто бы подобное предположение пугало ее куда сильнее, чем дементоры.

— Хм… Стан? — Поттер серьезно задумался, вспоминая, говорил ли он ему когда-нибудь что-нибудь по поводу девушек. — Я думаю, что сейчас нет той, которая нравилась бы ему. Самая большая его слабость — это булочки с вишневым джемом. Ими Дориана можно с легкостью подкупить. И не смотря на то, что он полувампир, кровь ему сразу лучше не предлагать — может разозлиться!

Беатриче тяжело вздохнула и помотала головой, став еще краснее, чем была ранее.

— Нет, не он!

— Альберт? — подобный вариант был неожиданным для Гарри. Не то чтобы он считал, что Грегорович не может кому-либо понравится. Просто его сложно было представить в романтических отношениях с кем-либо, хотя порой казалось, что он самый зрелый в их отряде. — С ним тебе стоит для начала больше пообщаться. Он хороший парень, хоть и несколько своеобразный. Альберт умеет ценить то, чем обладает здесь и сейчас.

Почему-то Кадлубек выглядела так, будто бы находилась на грани отчаяния.

— Мне не нравится Грегорович. Я точно не имела его в виду.

Гарри привык, что в его жизни не происходит предсказуемых вещей, поддающихся обычному логическому объяснению.

— Только не говори, что это Мирослава или Офелия. Нет, я не противник однополых отношений, хотя я их не особо понимаю, но честно, я не уверен, что у тебя может с ними что-то получиться.

Кадлубек стремительно встала со скамейки и ударила себя ладонью по лбу.

— Они мне точно не нравятся. Я не нахожу ни одну девушку привлекательной в романтическом смысле.

Поттер был озадачен. В их отряде было шесть человек, Гарри озвучил ей пять вариантов, оставался последний и самый маловероятный.

— Я?

Беатриче неуверенно кивнула, а потом сделала глубокий вздох.

— Знаешь, у девушек есть одна милая особенность: влюбляться в идиотов, — Кадлубек сделала небольшую паузу. — Ты идиот.

Это признание было поистине фееричным. Гарри пребывал в ступоре, совершенно не представляя, что же именно ответить на это. Наверное, завести с кем-нибудь отношения было бы неплохо, хотя он имел весьма смутное представление о том, что это такое. Память Тома точно не была ему тут помощником: Реддл мог очаровывать и искусно флиртовать, но что-то серьезное явно не было его коньком.

— Давай попробуем, но я совершенно не романтичная личность, — наконец-то выдавил из себя Гарри, окинув взглядом Беатриче. Она была очень привлекательна, и общий интерес в виду квиддича у них имелся, так что вполне можно было попробовать изучить такую странную область жизни, как отношения влюбленных. В любом случае, не жениться же он согласился!

В ту же секунду на него вихрем налетела Беатриче, она прижалась к губам Гарри своими. Поцелуй был легким, невесомым и совершенно волшебным. Щеки Поттера тут же покрылись румянцем. Тепло и безупречная нежность — это слова, которыми он кратко мог охарактеризовать произошедшее. Это явно отличалось от того, когда его поцеловал Альберт! Да и вообще, подобное сравнение было кощунственным.

Беатриче зарделась и со странной улыбкой на лице тут же поспешила к двери.

— До завтра, Гарри, — звонко воскликнула она уже, стоя на пороге.

Поттер звонко рассмеялся и улегся на скамейку. Сейчас его почему-то переполняла ничем не замутненная радость, а во всем теле была неописуемая легкость. Гарри провел указательным пальцем по своим губам: они были немного обветренными — завтра обязательно нужно приготовить бальзам.

Эдвин непременно будет ему завидовать, а Альберт, возможно, даст с десяток советов. Дориан искренне порадуется за него, а вот реакцию девочек он предсказать не мог.

К ощущению счастья добавилось небольшое чувство голода. Гарри достал пакетик с конфетами из кармана и тут же вспомнил о Сириусе: шуточек с его стороны теперь не удастся избежать, да и Цица не отстанет со своими «уроками полового воспитания». Почему-то, несмотря ни на что, Поттер с нетерпением ждал завтрашнего утра.

Гарри казалось, что отношения — это нечто замечательное и веселое, но он и не подозревал, что это еще и множество сложностей. Например, первой проблемой оказалось то, что Поттер привык сидеть в Трапезном зале со своими друзьями, но теперь он был обязан проводить свое время с Беатриче.

Если Эдвин, Альберт и Мирослава отнеслись к этому спокойно, то вот Дориан и Офелия разразились гневной тирадой, заявив, что ради женщин не жертвуют друзьями! Пришлось Гарри придерживаться определенного графика: завтракать с Беатриче, обедать с Виктором, под предлогом того, что ему нужно с ним обсуждать дела школы, а вот ужинал он с членами своего отряда. Но подобные меры не были очень уж эффективными. Ни друзей Гарри, ни Беатриче это не устраивало.

На удивление, моментами относительного душевного спокойствия для него стали собрания глав и работа над проектом по магическим существам. Возможно потому, что в подобные моменты все личное отходило на второй план.

Поттер стал замечать, что Люпин периодически бросает долгие, изучающие взгляды на Тонкс, как будто, на что-то решаясь и обдумывая. Это одновременно вызывало любопытство и беспокоило его. Гарри опасался, что Тонкс сблизилась с Ремусом только потому, что хотела узнать от него как можно больше информации.

Кингсли часто выглядел задумчивым, казалось, его мысли витали далеко от окружающей действительности. Гарри не исключал, что перед ним он пытается играть кого-то другого, казаться более простым и понятным, чем есть. Не смотря на некоторую «топорность» в его характере, Поттер ни на минуту не забывал о том, что перед ним действительно опасный человек, который пока что ему не по зубам.

Письма от Снейпа приходили каждую неделю. Они, как обычно, были короткими и лаконичными: несколько дежурных вопросов о самочувствии и список рекомендованной литературы по зельеварению. Казалось бы, ничего особенного, но почему-то Гарри был уверен, что его опекун в каком-то смысле пытается проявить заботу о нем.

— Поттер! — к нему со всех ног бежал Олег Поляков. — Слушай, это… В общем, господин Гоняк просил с тобой позаниматься, чтобы научить, как держать биту и отбивать бланджеры, но у меня сейчас свидание, сам должен понимать.

Гарри смерил его хмурым взглядом, для него было удивительно, как такому несобранному человеку удается держаться относительно высоко в школьном рейтинге. Слишком уж безалаберным тот был. Поттер действительно недоумевал, как они с Виктором могли быть лучшими друзьями.

— Вообще-то, сейчас тренировка нашей команды, а не индивидуальные занятия. Ты, в любом случае, должен на ней присутствовать.

— Не будь занудой, Поттер. Что мне будет, если я прогуляю? Выгонят из команды? Да, пожалуйста, в этом году желающих играть на позиции загонщиков нет. Вы никого не найдете на мое место. Надрываться на тренировках смысла не вижу: Виктор играет отлично. Все, что нам нужно — продержаться на метлах, пока Крам не поймает снитч, а делает он это очень быстро. От того, буду ли я серьезен или нет, ничего не изменится. Квиддич — это нечестная игра, слишком уж многое в ней зависит от ловца. Конечно, до того, как поймают снитч можно попытаться набрать очки, чтобы разрыв между в счете был больше, но… Пойми, все мы бутафория, если в команде такой талант как Виктор. Мы на его фоне — ничтожные букашки!

Олег раскраснелся от своей пылкой речи, он, то сжимал кулаки, то разжимал их, только для того, чтобы судорожно вцепиться за нижний край своей спортивной куртки.

— Ты завидуешь ему? — спокойно поинтересовался Гарри. Он впервые видел, чтобы Поляков был так раздражен.

— Нет! — Олег надулся. — Мне просто обидно! В этом году даже испытаний на место ловца не было! Гоняк сразу отдал его Виктору, будто бы так и надо. В конце концов, я теперь я обязан заниматься целый год тем, что мне совсем не нравится и не интересно. Разве ты не испытываешь подобных чувств?

— Вообще-то, я пропустил отборочные состязания, на которых бы пытался попасть в охотники, но если мне довелось оказаться загонщиком, то не думаю, что это так уж плохо. Вполне вероятно, что мне это даже понравится. Знаешь, чем интересна эта позиция? — Гарри подошел на шаг ближе к Олегу и зловеще улыбнулся. — Я могу безнаказанно сбивать с метел противников или просто усложнить им жизнь. Мои действия не принесут команде очков, но они и не позволят их набрать соперникам. Ты не находишь это забавным?

Поляков буквально остолбенел, некоторое время он только и делал что моргал, глядя куда-то перед собой. Казалось, он был несколько потрясен подходом к игре, который был у Гарри.

— Ты определенно странный, — рассмеялся Олег. — Подожди меня на стадионе, я сейчас отменю свидание и вернусь.

Виктор уже нарезал круги над стадионом, а остальные перебрасывали друг другу квофл. Гарри подхватил биту и поднялся в воздух. Он чувствовал себя иначе, чем обычно: раньше ему ничего не мешало свободно управлять метлой. Поттер всегда имел возможность вцепиться в древко метлы двумя руками и быстро ускориться. Квофл можно было прижать к себе и лететь к кольцам, биту же никуда нельзя было деть. Гарри попытался перехватить ее одной рукой и понял, насколько она тяжелая. Удержать биту было можно, но как отбивать летящий бланджер и при этом не свалиться с метлы, Поттер не представлял.

Олег вернулся на удивление быстро, при этом выглядел весьма самодовольно. С его лица не сходила блаженная улыбка.

— Меня только что похвалили за усердие и пожелали хорошо проявить в следующей игре, — Поляков довольно зажмурился. — Как же здорово любить и быть любимым. Запомни, Поттер, женщины наполняют жизнь мужчины смыслом.

— Конечно, конечно, — не стал спорить Гарри, покосившись в сторону Беатриче. Пока что он в большей степени испытывал затруднения с тем, как правильно себя вести с девушкой. По сути, отношения казались ему источником лишних проблем, нежели каким-то приятным стимулом.

Поляков проследил за взглядом Поттера и усмехнулся.

— Если будет нужно, то я могу проконсультировать тебя на тему отношений с женщинами. У меня есть приличный опыт! Не бескорыстно, конечно, но со своих я много и не возьму. Бутылка медовухи — и я в твоем распоряжении.

— Спасибо, но не стоит, — Гарри вполне хватало Сириуса и Цицы. — Лучше научи меня бить по бланджеру.

Олег изобразил на лице вид обиженной невинности и широко замахнулся своей битой.

— Вообще, это не сложно. Не многим загонщикам удается бить прицельно, так что бланджеры просто посылаются в сторону соперников, а там как повезет. Все-таки, никто не будет сидеть на месте, и ждать, пока их собьют. Основная проблема в том, что бланджеры на поле движутся хаотично, так что немаловажно суметь угнаться за мячом и направить его по нужной именно тебе траектории. Загонщики соперников всячески будут мешать тебе.

— В общих чертах я все понял, но полагаю, что только практика поможет сказанное воплотить сказанное в жизнь.

— Ты прав. Что ж, давай попробуем сбить друг друга с метел.

Сказать было куда проще, чем сделать. Впервые Гарри не уверенно чувствовал себя на метле, будто бы вовсе разучился летать. Бита постоянно мешалась и не давала возможности быстро развернуться.

Олег легко справлялся, управляя метлой с помощью ног, изредка используя только одну руку. Гарри не знал, каков он в роли ловца, но на позиции загонщика Поляков выступал превосходно. Казалось, что ему дается все с легкостью, у самого же Поттера были большие проблемы. Ударить по быстро летящему в его сторону бланджеру было крайне тяжело. Приходилось вкладывать много силы, иначе его самого бы снесло вниз.

После часа занятий Гарри с ужасом понял, что у него очень сильно болят руки, особенно в локтях и запястьях.

— Возможно, тренироваться в воздухе еще рано, — пробубнил под нос господин Гоняк, когда Поттер, тяжело дыша, буквально повалился на землю рядом с ним. — Я сейчас принесу бумеранговые бланджеры, попробуешь пока что отбивать их, стоя на земле. Тебе стоит привыкнуть к этому. Потом и в воздухе почувствуешь себя свободнее.

— Хорошо, — обреченно произнес Гарри, присев на лавку и вытянув ноги вперед.

Команда постепенно начала расходиться: тренировка закончилась, и смысла оставаться на поле не было. Виктор поспешил в кабинет глав для того, чтобы разобрать накопившиеся бумаги. Беатриче бросила напоследок полный сострадания взгляд на Поттера и так же исчезла со стадиона, что-то яростно обсуждая с остальными членами команды. Гарри приуныл и чуть ли не с ненавистью покосился на биту. Ничего бы с ним не случилось бы, если бы он год не поиграл бы в квиддич. То, что раньше казалось чем-то интересным и захватывающим, теперь выглядело как удручающая обязанность.

Господин Гоняк появился только через двадцать минут, неся довольно-таки увесистый ящик. Стерев пот со лба, он откинул крышку, выпустив в воздух два мяча, которые зависли в воздухе где-то на уровне груди Гарри.

— Это бланджеры, они идентичны по массе и размерам обычным, их отличие заключается в том, что после удара они отлетают на определенное расстояние, а потом возвращаются в исходную точку. В общем, наслаждайся, — Гоняк хохотнул и хлопнул Гарри по плечу. — Твою метлу я занесу завхозу, если ты сегодня поднимешься в воздух, то точно свалишься. Ответственность за целостность твоего скелета мне ни к чему. Как надоест бить по мячам, загони их в ящик и оставь в подсобке, я завтра их заберу. Ты тренируйся, а я пойду поем.

Поттер с сожалением подумал о том, что ужин сегодня ему точно не светит. Возможно, Дориан поделится с ним булочками… Хотя это было маловероятным, он до сих обижался на Поттера, внятно не объясняя причин своего поведения. Хуже всего было то, что подобное некоторые девочки из класса находили милым. Гарри передернуло от этого слова, слишком уж оно было слащавым.

Размахнувшись со всей силой, Поттер ударил по мячу, но тот улетел не очень-то далеко и быстро вернулся назад. Гарри разочарованно рыкнул. Впервые в жизни он испытывал подобную смесь из эмоций: злость, разочарование и желание выполнить поставленную цель, во что бы то ни стало.

После двадцатого отбивания, Поттер стал подмечать некоторые мелочи. Например, мяч отлетал дальше, если удар приходился ровно в середину или же то, что если зацепить только край, то бланджер просто проворачивался на месте и не сдвигался ни на дюйм. Так же широкий замах не всегда был эффективен. Удар от плеча в некоторых моментах был бы более предпочтительным.

Внезапно, Гарри почувствовал себя так, будто бы на него вылили ушат холодной воды, хотя несколько секунд он был распален игрой и чувствовал жар.

«Ученик собирается спрыгнуть из окна седьмого этажа», — пронесся в голове чей-то суховатый, старческий голос.

Гарри тут же поднял голову и вгляделся вверх, выхватывая палочку. Окно, скорее всего Музыкальной гостиной, открылось, и на подоконник шустро кто-то забрался, а потом безо всяких колебаний сделал шаг вниз.

Время замедлилось, все мысли тоже вылетели из головы. Не осталось ничего, где-то на периферии мелькнула одна из формул по самотрансфигурации.

Поттер не помнил, что именно он сделал, будто бы все произошло во сне. Острая боль пронзила тело, а спина, казалось, вот-вот разорвется пополам.

Огромные черные крылья возникли за спиной у Гарри, все, что ему было нужно — это только оттолкнуться от земли и взмыть вверх. Но полет явно не намеревался быть продолжительным. Поттер поймал, а правильнее сказать столкнулся с летящим на него телом, где-то между вторым и третьим этажом.

Этот некто весил не меньше Гарри, и теперь они уже оба падали вниз. Несколько отчаянных взмахов крыльев только чуть замедлили их скорость. Поттер вновь почувствовал боль, когда с силой ударился об землю. Сверху его придавливал кто-то.

Когда возможность ясно мыслить вернулась к Гарри, он все-таки посмотрел на неудавшегося самоубийцу. На нем, недоумевая, лежал Роберт Стафф. Казалось, он находился в состоянии полной неадекватности: постоянно крутил головой по сторонам, но его расфокусированный взгляд, казалось, не захватывал ничего.

Гарри не успел заметить, когда около него оказался директор. Он выглядел испуганным и взволнованным. Его бледное лицо сейчас напоминало восковую маску.

— Как вы? — спросил он.

— Не знаю, — честно признался Поттер. — Но у меня болит спина и, кажется, сломано крыло.

Каркаров поднял на руки Роберта и наколдовал носилки, на которые перенес Гарри.

— Надеюсь, что с позвоночником все в порядке, — пробормотал директор. — Только Поттер мог сломать крыло, которого у него отродясь не было.

Всю дорогу до лазарета Роберт молчал, хотя казалось, что он уже немного отошел от шока и начал понимать, что происходит вокруг. Директор тяжело вздыхал, косясь на Стаффа, но также предпочитал, ни о чем не говорить.

Госпожа Мягкова, увидев перелом Гарри, громко запричитала и побежала в подсобку.

— Пока не залечим, обратную трансфигурацию проводить нельзя, иначе, скорее всего, получим перелом лопатки или повреждение позвонков. С такими травмами точно потом долго в квиддич не поиграешь! — крикнула она, доставая сразу несколько пузырьков. — А со Стаффом то что?

— Несколько ушибов и ему необходимо успокоительное, — ответил директор. — Пусть он сегодня проведет тут ночь под присмотром Гарри. Завтра я приду за ним утром.

— Хорошо, можете идти. Нечего путаться под ногами и смущать больных!

Каркаров кашлянул в кулак и потрепал Поттера по волосам.

— Надеюсь на тебя, — шепнул он перед выходом.

Нелюбовь к Больничному крылу Гарри начал испытывать еще с первого курса. Его раздражала излишняя стерильность, белые накрахмаленные простыни и запахи антисептических зелий.

Роберт пристроился на самом краешке кровати и с отрешенном видом крутил в руках маленький пузырек с успокоительным.

— Тебе его лучше выпить, — заметил Гарри, опрокинув в себя порции Костероста и Кальцесодержащего.

— Не хочу, — еле слышно произнес Стафф и потом закричал. — Ничего не хочу! Ни зелий, ни находится в этой школе, ни жить! Ни-че-го! Вообще!

— Ты уверен в этом? — уточнил Поттер, приподняться с кровати требовало от него не малых усилий.

— Да! Тебе не понять меня. Я человек, у которого было все: известная фамилия, огромный дом, хорошие родители, богатство и многообещающее будущее. И в один день все рухнуло: отец под арестом, конфискация большей части имущества, скудные средства на счетах и моя мать начала пить. Кто знает, может она еще и продавать себя начнет?! Если уж падать, то уж до самого дна!

— И именно поэтому ты решил свести счеты с жизнью?

— А что если и так?! — Роберт подскочил на месте и сжал кулаки.

— Ничего, — отозвался Гарри. — Значит, твоя мать проститутка, а твой отец — преступник.

— Не называй их так! — Стафф с рыком бросился на Поттера. — Заткнись! Молчи!

Ударить себя Гарри не дал, волшебная палочка, зажатая в руке, позволила мгновенно среагировать и отбросить Роберта к стене.

— Разве не ты только что, сам их так называл и хотел бросить их, своих ничтожных родителей?

— Но я не хочу, чтобы ты их так называл!

— Но тебе же должно быть все равно, — усмехнулся Гарри. — Ты же хочешь умереть. Сегодня я не дал тебе это сделать, но ни что не мешает тебе повторять попытки до тех пор, пока не добьешься желаемого результата.

— Я не хотел умирать! — воскликнул Роберт и из его глаз наконец-то хлынул поток слез. — Я просто не хотел так жить! Я не знаю, что мне делать! Все вокруг надо мной смеются и обсуждают меня и мою семью. Даже в газетах пишут о нас! Это невыносимо! Где я смогу потом работать? Возьмут ли куда-нибудь человека, с таким прошлым?!

— Знаешь, меня и мою жизнь обсуждают с самого рождения. Полагаю, многие люди оказываются в центре не самых приятных сплетен и домыслов. Со временем, человек привыкает ко всему, даже к боли, — Поттер широко улыбнулся. — Бессмысленно жить одними страхами. Если тебя успокоит, то есть такая вещь, как срок годности информации. Чем больше проходит времени, тем меньше она будет интересна окружающим. Например, если вскроются грязные подробности жизни какого-нибудь политика из его юности, то, скорее всего, то у него больше шансов сохранить свое положение и авторитет, чем у того, проступки, которого имеют отношение к настоящему. Ты знаешь три языка помимо своего родного, то есть можешь попытаться найти работу не в своей стране.

— Но мне для начала стоит закончить Дурмстранг! А у меня нет на это сил! — Роберт обнял свои колени руками и уткнулся в них лицом. — И родители…

Гарри встал с постели и, стараясь не обращать внимание на боль в крыле, подошел к Стаффу и опустился на колени рядом с ним, а потом обнял его.

— Люди жестоки по своей натуре. Сейчас на твою долю выпало тяжелое испытание, и тебе приходится справляться с ними. На данный момент, самоубийство было попыткой бегства. Но в жизни порой происходит такое, что не поддается нашему контролю и полностью выбивает почву из-под земли. Когда я встретился с тобой, ты с гордостью говорил о себе. Неужели это все было пустым звуком?

— Нет… — Роберт уткнулся носом в грудь Гарри. — Я просто не знаю, что мне делать. Мне постоянно стыдно и страшно!

— Может быть попробовать доказать, что Стаффы так легко не сдаются? — предложил Поттер. — Я не знаю, посадили ли твоего отца за преступление или его просто подставили, но в любом случае, ты — не он. Докажи всем, что достоин уважения. Ты не глуп, силен и весьма смышлен. Используй свои сильные стороны.

— Я попробую.

— И еще… Я не знаю, что дальше произойдет с твоими родителями, но если ты умрешь, то для них действительно все будет кончено. Ты отберешь у них последний смысл жизни.

Роберт громко шмыгнул носом и сжал локоть Гарри.

— Я буду жить… Я, правда, буду! — пообещал Стафф.

Поттер мягко улыбнулся и погладил его по волосам. Сейчас он чувствовал себя гораздо старше, чем Роберт. Это ощущение было ново. Со времен Стафф немного успокоился и перестал плакать, а потом согласился выпить зелье, после принятия которого тут же уснул.

Гарри остался сидеть около его кровати. Крыло болело, а спину сильно тянуло. Помимо этого ломили мышцы рук, все-таки усиленная тренировка давала о себе знать.

— Я ослаблю твою боль… — прошептал Поттер и склонился над Робертом, а потом положил руки ему на голову.

Эмоции… Чужие, разрозненные, болезненные и такие… вкусные?! Они раздирали, распирали изнутри, но вместе с тем казались такими нужными и сладкими. Где-то краем сознания Гарри понимал, что наслаждаться ощущением боли было чем-то неправильным, иррациональным, но ничего не мог поделать с собой. Эмоции Роберта обжигая нервы Поттера вместе с тем, давая почувствовать себя по-настоящему живым.

Стафф нервно метался в кровати и вновь начал плакать во сне, но тут же перестал, как только Гарри убрал свои руки с его лица.

— Теперь можешь спать, — прошептал Гарри и вернулся в свою кровать.

До утра Поттер не смог сомкнуть глаз; от нервного возбуждения его чуть ли не трясло. Сон пришел только к утру, когда Поттер открыл глаза, Стаффа уже не было в палате. Почему-то именно тогда Гарри понял, что голос, который предупредил его о попытке самоубийства Роберта, принадлежал самому Дурмстрангу.

* * *

Беатриче нравилось проводить время с Гарри, сидя в полутемных тренировочных комнатах. Только начав с ней встречаться, Поттер понял, что Кадлубек несколько своеобразная девушка. Например, когда никто не видел, она часто перекрашивала свои волосы в яркие цвета или громко декларировала стихи. Последнее получалось у нее очень хорошо. Так же, она зачитывалась обычными бульварными романами и серьезными философскими трактами. Гарри всегда наблюдал за ней будто бы украдкой, словно за диковинным зверем, к которому не знал, как подступиться.

— О чем задумался? — поинтересовалась Кадлубек, спрыгивая с подоконника.

— О тебе, — честно признался Гарри.

— Это радует. Мне хотелось бы, чтобы ты думал обо мне каждую свободную минуту.

Беатриче села рядом и положила голову на плечо Поттеру.

— А ты думаешь обо мне?

— Конечно. Я боюсь задавить тебя своими ожиданиями и постоянно боюсь, что переступаю границу.

— В чем именно?

— Во всём. Я не та, кто может долго и трепетно выжидать. Мне проще проявлять инициативу и открыто заявлять о своих желаниях, а это не допустимо. Мужчины — охотники, женщины — дичь. Когда полюса смещаются, то представители сильной половины человечества предпочитают бежать как можно дальше. Я не хочу, чтобы подобное произошло и с нами.

— Не думаю, что ты меня пугаешь или угнетаешь.

— Это хорошо, — Кадлубек тяжело вздохнула. — Надеюсь, это останется неизменным. Я не хочу потерять наши отношения.

Гарри чуть наклонился и поцеловал ее. Беатриче всегда отвечала ему, сильно прижималась к его телу, крепко обнимала, будто бы боясь, что Поттер вот-вот исчезнет. Кадлубек любила французские поцелуи, и Гарри чаще думал о техничности, чем о том, насколько приятно касаться губ девушки, но при этом он неизменно чувствовал жар где-то на уровне солнечного сплетения.

Каждый раз, когда заканчивался поцелуй, Гарри терялся. Он не знал, что именно нужно сказать или как правильно себя повести, поэтому просто приобнимал Беатриче за плечи. Казалось, ей было этого достаточно. Она благодарно улыбалась ему и довольно жмурилась, напоминая в такие моменты кошку.

— О чем ты сегодня читала? — Гарри кивком указал на потрепанную книгу, оставленную Беатриче на подоконнике.

— О Маугли, — Кадлубек провела рукой по волосам Поттера. — Это маггловский рассказ, несколько идеалистический, конечно.

— Я читал эту книгу, когда ходил в начальную школу.

— Тогда я не буду тебе ее пересказывать. Меня впечатлила сама возможность того, что человеческого ребенка могут вырастить животные. И ведь подобное происходит! — Кадлубек шмыгнула носом. — Если потом на этих детей натыкаются люди, то забирают их, но вернуть их нормальной жизни не удается. Чем больше их возраст, тем меньше возможности научить их пользоваться даже обычной ложкой, что уж говорить о речи или чем-то подобном.

— Действительно страшно, — тихо произнес Гарри.

— Кстати, я хотела бы попросить тебя кое о чем. Давай каждый день обмениваться небольшими письмами?

Подобное предложение заставило Поттера растеряться.

— Я не то, чтобы против. Но не уверен, что найду, что именно писать.

— Тогда держи мое письмо и до завтра! — Беатриче чмокнула Гарри в щеку и быстро выбежала в коридор, возвращая своим волосам черный цвет, хотя до этого щеголяла с ярко-красным.

Гарри осторожно открыл конверт и вытащил оттуда маленький белый листок.

«Где наши слова имеют большую ценность: на бумаге или будучи произнесенными? Для меня важнее первое, ведь со временем я могу многое забыть, написанное же может сохраниться со мной на века.

Мне нравится тебя любить. Нравится, говорить о тебе с местоимением мой. Я наслаждаюсь этим и это делает меня счастливой.

Я пока еще не познала, что значит быть любимой, но мне хочется верить, что у нас все впереди...»

Губы сами расплылись в улыбке помимо воли. От чувств Беатриче было тепло, а ее нежность успокаивала и убаюкивала. Позже, Гарри пытался написать что-то в ответ на это письмо, но почему не получалось.

Вместо романтики мысли о Маугли не покидали его головы до самого вечера и навязчиво крутили туда-сюда, не давая, сосредоточится на чем-либо другом. И внезапно Поттера пришла в голову совершенно странная идея, но она требовала некоторого подтверждения.

Гарри кинулся бегом в библиотеку в раздел книг о психологии. О развитии детей здесь было много литературы.

— Сенситивные периоды, — прошептал Поттер, водя пальцем по странице. — Периоды в жизни человека, благоприятные для формирования и развития тех или иных сторон психики, таких как речи, восприятия, социальных навыков и тому подбное.

Это было именно то, что он искал. Дементоры забирали эмоции, но что если они могли взять у человека все его воспоминания, весь его опыт, накопленный за всю его жизнь? Это не имело бы никакого сходства с душой, они отбирали через поцелуй иное — сознание. То есть, возвращая человека к самому началу, делая из них по сути новорожденных младенцев. Проблема заключалось в том, что в зрелом возрасте мозг уже был развит и сформирован, то есть сенситивные периоды уже были пройдены. Вновь взрастить личность с нуля в человеке было не реально. Вряд ли бы удалось бы научить его держать хотя бы ложку.

Это ничуть не напоминало обычную амнезию, человек просто терял воспоминания о самом себе, но у него, по сути, оставалась его личность, простейшие навыки и развитая речь с активным словарным запасом.

Гарри словно ужаленный подскочил на месте и, трансфигурировав свой мундир в плащ с капюшоном, тут же поспешил на улицу. Дементоров не пришлось искать долго, они были рядом с берегом. Еще издалека Поттер ощутил их голод.

— Ешьте, — мысленно произнес Гарри, отдавая им энергию, взятую из воспоминаний Роберта.

Дементоров не нужно было просить дважды. Пока они подлетали к нему по очереди, Гарри внимательно рассматривал их. Старые, истертые плащи после получения энергии становились будто бы новей, а прорехи по немного затягивались. Эта особенность действительно была интересной и необычной. Гарри осторожно коснулся плаща дементора, который стоял ближе всех к нему. Ткань на ощупь казалась шелковой, хотя выглядела как холщовая.

— Для чего вам нужны плащи? — спросил Гарри.

— Это не одежда, — в голове раздался хриплый голос. — У человека душа внутри тела, у нас наоборот.

Этот ответ на некоторое время привел Поттера в ступор.

— То есть, плащ — это ваша душа?

— Да, — последовал короткий ответ.

Гарри покосился на свою волшебную палочку. В некотором роде, ее сердцевиной была чья-то душа. Поттер, в который раз в своей жизни пришел к выводу, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

Теперь становилось понятно, каким образом дементоры использовали энергию, которую поглощали. Она требовалась им для того, чтобы сохранить душу в нормальном состоянии. По сути, дементоры жертвовали своим физическим телом. Гарри ни раз видел его: костлявое, иссохшее, со струпьями. Оно выглядело как декорация из фильмов ужасов.

— При поцелуе вы поглощаете все воспоминания человека?

— Да.

— Вы это делаете, чтобы выжить?

— Нет. Чтобы выжить достаточно части. Люди сами просят нас поглотить все. Мы не отказываемся от того, что может быть нам полезно.

Дементоры отвечали всегда односложно, и многое приходилось додумывать. Теперь Гарри понимал, почему, например, он остался жив, когда помогал Сириусу сбежать из Азкабана. Дементоры не поцеловали его, а взяли только часть воспоминаний, только потому, что это не было им нужно, их никто об этом не просил.

— Спасибо.

Не дождавшись ответа, Гарри направился в школу, сейчас требовалось срочно записать все, что узнал за сегодня. Открытия, сделанные им, будоражили его. Возможно, до сих пор никто ничего не знал о дементорах, и все судили о них слишком пристрастно.

Потратив большую часть ночи на то, чтобы структурировать свои мысли и правильно изложить их на бумаге, Поттер чуть ли не опоздал на утреннюю зарядку, после которой вся школа узнал, что ночью, пятнадцатого октября, было совершенно еще одно убийство в Шабаше. На этот раз жертвой стал владелец казино.

День Дурмстранга оказался на грани срыва.

Альберт беззастенчиво лежал на кровати Гарри в то время, когда самому Поттеру приходилось сидеть на полу. Гримм пристроился сбоку от Грегоровича и довольно жмурился.

— Скоро вернется Готт, — напомнил Гарри.

— Ничего страшного, — зевнул Альберт и пододвинул к себе бумаги. — По всей видимости, маньяк в основе своего ритуала использовал восьмизначную систему грехов.

— Ты судишь по количеству жертв?

— Именно. Также я учитываю некоторые особенности убитых. Первая жертва — довольно-таки упитанный мужчина, которого многие относили к местной элите. Был любителем поесть — это чревоугодие. Вторым стал Локхард — воплощение тщеславия. Третий — мэр города. Скорее всего, его бичом была гордыня. Четвертый — Новак. Я долго терялся в предположениях, но мне кажется, к нему могло подойти уныние, особенно если учесть, как закончился прошлый год, — Альберт почесал Гримма за ушком и продолжил. — Пятой стала проститутка, — со стороны картины раздалось покашливание, но на него никто не обратил внимания. — Тут все просто — блуд. Шестой — вдова, обожавшая своего мужа. Ее грех — печаль. Седьмой убитый — рыбак. Если его гибель обрадовала жену так, что она долго смеялась и не могла успокоиться, то могу предположить, что он бил ее. Так что его грех — Гнев. Ну а последняя жертва, владелец казино, символизирует сребролюбие.

— Ты думаешь, маньяк на этом остановится?

— Как знать, — Альберт пожал плечами. — Но мне кажется, что нет. После последнего убийства ничего не произошло, а все это проводилось ради какого-то ритуала. Маньяк готовит что-то глобальное, это видно по его почерку. Исчезнуть просто так он явно не может.

Гарри закусил губу и потер ноющее колено — сидеть на полу было неудобно.

— Мне не нравится, что авроры все валят на Блэка, но не ищут настоящего убийцу.

— Я не был бы столь категоричен, — покачал головой Грегорович. — Я уверен, что они работают в разных направлениях, но для прессы они нашли удобного козла отпущения. Им проще сваливать все на него, чем раз за разом расписываться в собственном бессилии и отсутствии каких-либо зацепок.

Доводы Альберта звучали разумно. Гарри и сам все это понимал, но, каждый раз слыша о том, что на Блэка навешивали новые преступления, он невольно начинал злиться и терял всякое здравомыслие. Сириус ни в чем не был виновен, но доказать это не было никакой возможности. Собственное бессилие — это то, что Поттер ненавидел больше всего в своей жизни.

— Еще я заметил одну странную вещь, — Грегорович вытряхнул из конверта газетные вырезки с фотографиями с места совершения преступлений. — Тебе ничего не кажется странным?

Гарри внимательно вгляделся в тела. Все они выглядели так, будто бы только что уснули. Единственное, что его смущало — это глубоко вырезанные руны на различных частях тела. Больше ничего не бросалось в глаза, в этом Поттер и признался.

— На них отсутствуют следы сопротивления. Или нападение было внезапным и они не успели среагировать, или же все жертвы знали своего палача.

— Ты считаешь, что второй вариант более вероятный?

— Да, — Альберт обвел рукой заметки. — Есть еще одна вещь. Мне кажется, что люди пришли сами на место, где их убили. Вряд ли их кто-то туда отволок — это привлекло бы много внимания. Раз уж мы до этого додумались, то авроры и подавно. То есть, они должны понимать, что за Блэком вряд ли кто-то пошел по доброй воле. Хотя, возможно, авроры могут отрабатывать версию, что он принимал оборотное зелье. В любом случае, они должны были уже давно просчитать и проверить все варианты.

Гримм презрительно чихнул и повернул морду к Гарри, который тут же принялся его гладить.

— Я опасаюсь, что День Дурмстранга может пройти не так, как ожидалось.

— Маньяк вряд ли нападет. Такое ощущение, что у него есть свое расписание. Что-то вроде того, чтобы не нападать чаще раза в месяц. Свой лимит на октябрь он исчерпал. На данный момент меня больше волнует тот, кто метал в тебя кинжалы, и ограничится ли он разовым нападением.

— Надеюсь, что больше он ко мне не полезет.

В комнату вбежал довольный жизнью Готт и, насвистывая себе под нос какую-то мелодию, начал рыться в комоде, лихорадочно пытаясь что-то отыскать.

— Вы идете на ужин? — поинтересовался он, извлекая из одного из ящичков длинное перо, невесть зачем потребовавшееся ему.

— Конечно! — воскликнул Гарри. В последнее время он все сильнее и сильнее чувствовал голод. Вероятно, причиной этому послужила постоянная близость дементоров.

Альберт лениво потянулся и зевнул, подгребая себе под бок Грима и зарываясь носом в его шерсть.

— А я никуда не хочу, — заявил он и прикрыл глаза. — Разбуди меня, когда сам будешь ложиться спать.

Поняв, что согнать наглого захватчика со своей кровати не получится, Гарри направился в Трапезный зал. Вокруг царила привычная суматоха, и гвалт не замолкал ни на минуту. Какое-то время ушло на то, чтобы найти своих друзей и протолкнуться к их столику.

Ужин оказался довольно сытным. Гарри с неописуемой радостью взирал на большое блюдо с отбивными в центре стола и порцию спагетти в своей тарелке. Отвлекшись на еду, он не сразу заметил, как сбоку от него сели.

— Приятного аппетита, — пожелал знакомый голос.

Резко развернувшись, Поттер удивленно уставился на Беатриче. Она еще ни разу не ела в компании его друзей. Офелия фыркнула и вернулась к содержимому своей тарелки. Дориан отстраненно кивнул и скрылся ото всех за какой-то румынской газетой. Мирослава сдержанно кивнула тогда, как Эдвин почему-то стал улыбаться так лучезарно, будто бы ему разрешили рисовать обнаженную натуру с любой девушки в школе. Это невольно настораживало.

— Ты придумал сценарий для Дня Дурмстранга? — поинтересовалась Беатриче, игнорируя поведение сидевших за столом ребят.

— Еще нет, он находится на стадии разработки, — усмехнулся Гарри, вспоминая о том, что вообще не садился за его написание.

— Ты не против, если я тебе кое-что покажу из моих записей?

— Хорошо, — пожал плечами Поттер. Если идеи Беатриче будут хорошими, то ему не придется самому ломать голову. Обязанности главы, постоянное находжение в лаборатории и масса домашней работы практически не оставляли у Поттера свободного времени. К тому же в последние дни увеличилось количество квиддичных тренировок. Иногда Поттеру начинало казаться, что он согласился играть в национальной сборной, а не в школьной команде — требования к ним предъявляли одинаковые.

На какое-то время за столом повисло гнетущее молчание. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Гарри попытался завязать общий разговор.

— О чем пишут в газете? — поинтересовался он у Дориана.

— Англия пошла на сближение с Румынией в вопросах договора о торговле между магами и вампирами. Можно сказать, что это прорыв. Сейчас подобные договоры имеют только Венгрия, Румыния, Босния и Герцеговина, Польша и Нидерланды. Великобритания долго выдвигала проекты по переселению вампиров в отдельные удаленные резервации, чтобы отделить их от общества магов и магглов. Подобная политика не находила ни у кого понимания и вскоре свернулась. Так что их шаги к признанию вампиров многого стоят. Я очень рад подобной возможности.

— Вампиров так сильно притесняют во всем мире? — удивленно спросила Мирослава.

— Не совсем. С открытой агрессией не выступают, потому что понимают, что себе дороже. Чаще просто игнорируют, это проявляется в том, что многие законы обходят вампиров стороной. Например, в Бельгии долгое время никак не было прописано наказание за убийство вампира, тогда как обратное ему существовало давно. Так же, разрешение на ведение торговли очень тяжело получить. Приходиться делать все втихую, используя криминальные пути сбыта.

— А сейчас с этим стало лучше?

— Частично, — Дориан с силой проткнул отбивную вилкой. — Некоторые страны наконец-то стали признавать нас как равных магам или магглам. То есть раньше мы вроде бы и не были людьми в их понимании. Хотя с оборотнями дела обстоят не лучше. Насколько мне известно, только в Соединенных штатах ликантропию признали как болезнь и дали ей такой же статус, как и СПИДу. Другие до сих относятся к этому, как проклятью и обходят стороной его носителей как прокаженных.

Мирослава грустно усмехнулась и кивнула.

— В Скандинавии к ликантропам относятся толерантно, просто стараются сильно с ними не сближаться. Во избежание, так сказать. А вот Западная Европа полностью погрязла в своих предрассудках.

Офелия налила себе чай и достала из своей сумки большой пакет с конфетами и положила его в центр стола, предлагая всем угощаться.

— Вампиры, ликантропы… Вот кого никто не любит, так это цыган. Правда, нам все равно, пока идет торговля.

— Какие-то пессимистичные разговоры вы ведете, — заметил Эдвин. — Относитесь ко всему проще.

Все на него синхронно покосились. Гарри мог лишь предположить, что некромантов в обществе тоже особо не жалуют. По сути, узнай сейчас все, что он наполовину дементор, то и к нему вряд ли бы стали относится хорошо.

Беатриче за их столом в некотором роде казалась белой вороной. Все-таки, как бы ни хотелось признавать это, весь отряд Благоразумных состоял из несколько странноватых людей со своими весьма необычными особенностями, которые язык не поворачивался назвать изюминкой.

Кадлубек весь ужин молчала, предпочитая внимательно вслушиваться в разговоры за столом, будто бы пытаясь что-то из них понять. Чаще всего свой взгляд она задерживала на Офелии. Гарри это несколько беспокоило. Он искренне недоумевал над причиной взаимной антипатии девочек. Эдвин, замечая обмены взглядами, лишь хмыкал и задорно улыбался.

Когда все закончили ужинать и уже планировали покинуть Трапезный зал, Беатриче чмокнула Гарри в щеку, взъерошила его волосы и упорхнула к какой-то стайке девчонок, в которой мелькнули Лана и Лара Ковач.

— Везет же тебе, — завистливо протянул Эрстед. — Меня вот давно никто не целовал.

Мирослава широко улыбнулась и отвесила ему подзатыльник.

— И не поцелует, пока не начнешь вести себя как джентльмен, а не как маньяк, которой сбежал из психиатрического отделения.

— Я тоже хочу любви! — внезапно заявил Дориан. — И заметьте, у меня отличные манеры!

— О да, — прыснула Офелия. — Думаю, некоторые девочки боятся, что твои клыки будут мешаться при поцелуях. Тебе нужно искать тех, кому нравится экстрим.

Стан тяжело вздохнул и сделал вид, будто бы убит горем. За этими шуточными препирательствами они не заметили, как добрались до общежития, а затем разбрелись по комнатам. У каждого из них были дела на весь вечер, в основном это была подготовка домашних заданий, и только Эдвин изъявил желание порисовать.

В комнате Альберта уже не было, но судя по тому, что постель была еще теплой, ушел он отсюда совсем недавно. Гримм сидел на полу и пытался лапой из-под кровати достать упавшую туда булочку.

Проведя столько времени в анимагической форме Сириус несколько особачивался. Иногда Гарри действительно забывал, что он человек, а не пес. В его голове почему-то Гримм и Блэк были разными существами. Он понимал, что это неправильно, но все равно ничего не мог поделать с собой.

Пододвинув к себе записи оставленные Альбертом, Поттер внимательно рассмотрел все данные перед ним. Почему-то его не покидало ощущение, что самое страшное ожидает впереди, и они все упускают что-то важное.

* * *

Шабаш все также бурлил жизнью. Торговцы громко рекламировали свои товары, пытаясь перекричать своих конкурентов. День Дурмстранга после долгих раздумий решили все-таки провести, правда, теперь среди толпы всюду мелькали люди в красных мантиях. Насколько Гарри было известно, сегодня на улицы вывели весь состав аврората Шабаша, усиленный сотрудниками из Британского подразделения.

Карета медленно катилась к зданию, в котором собирались проводить концерт. Напротив него сидел Кингсли. У него был такой кислый вид, будто бы его заставили съесть килограмм лимонов. Рядом с самим Гарри, устроив свою голову у него на коленях, лежала Беатриче. А по правую руку сидел Дориан, начищая свои сапоги.

Гарри решил не изобретать велосипед, а использовать то, что написала Беатриче. Это не было похоже на его обычные философские сказки. Правильнее сказать, то, что Кадлубек принесла ему, вряд ли можно было назвать сценарием как таковым. Скорее уж она выплеснула все свои мысли на бумагу. Но, возможно, именно это могло помочь многим понять, как именно думает влюбленная женщина. Так что оно того стоило.

Дориан широко зевнул и несколько раз рассеянно моргнул, прогоняя дремоту. Сегодня пришлось встать в пять утра и спать хотелось всем. На корабле отдохнуть не удалось. Все судорожно репетировали свои номера, проверяли декорации и костюмы или просто крутились под ногами, желая увидеть, как можно больше.

Карета в последний раз дернулась вперед и резко остановилась перед главным входом. Кингсли выбрался первым и после того, как осмотрелся, дал знак Гарри выходить. На улице перед главным входом их ожидал Снейп в своей неизменной черной мантии.

— Поттер, — вместо приветствия произнес он.

— У вас есть какие-то сомнения в этом? — спросил Гарри, за что получил в ответ колючий взгляд.

— Проходите в здание, — нервно дернул плечом Кингсли, постоянно оглядываясь по сторонам.

Никто не стал ему возражать. Беатриче настороженно из-под челки разглядывала Снейпа, будто бы редкостную диковину.

— Вы что-то хотели спросить? — едко поинтересовался зельевар, видимо, устав чувствовать себя музейным экспонатом.

— Вы отец Гарри? — выпалила она, не заметив издевки.

Все резко остановились. Дориан застыл с нелепо открытым ртом, Кингсли просто замер, часто моргая. Снейп же побледнел то ли от злости, то ли от растерянности. Когда же сам Гарри отошел от подобного предположения и придумал, что ответить, его опередили.

— Нет, я его опекун.

— То есть, приемный отец? — нахмурив бровки, уточнила Беатриче.

Гарри чувствовал себя очень неудобно, лучше бы Кадлубек задала свои вопросы во время беседы с глазу на глаз. Напряжение повисло в воздухе и постепенно стискивало его изнутри, словно удавка.

— Нет. Опекун, — повторил Снейп, делая ударение на последнее слово.. — Мое дело — заботиться об основных нуждах своего подопечного. Обеспечивать его материально, дать ему образование и следить за его благополучием.

— Хм… — Беатриче критически осмотрела зельевара. — Знаете, перечисленное вами, делают практически все отцы. Хотя, есть такие, которые больше половины из вашего списка игнорируют.

Казалось, подобный ответ ошарашил Снейпа. Он силился что-то сказать, но никак не мог подобрать слов. Гарри мягко положил руку на плечо Беатриче и покачал головой:

— Родители любят своих детей, а опекуны заботятся о них как воспитатели.

Воздух почему-то казался душным и давящим. Гарри поскорее хотелось уйти отсюда.

— Поттер! Где тебя докси носят! — воскликнул Олег, проигнорировав взрослых, находящихся вокруг него. — Пятикурсники с Восточного факультета потеряли свои посохи, хотя они клянутся, что положили из вместе с котлами в черный ящик!

— Извините, мне нужно идти! — воскликнул Поттер и поспешил к Полякову, которого впервые в жизни был рад видеть.

За кулисами творился самый настоящий хаос. Туда-сюда носились ребята разных возрастов. Некоторые на ходу поправляли костюмы для выступлений, кто-то проверял реквизит для выступления, некоторые в самый последний момент доделывали декорации. Где-то что-то взрывалось, падало, ломалось и снова восстанавливалось. Некоторые повторяли заклинания, другие повторяли себе под нос вроде: «Я спокоен, я спокоен» — нервничая при этом еще сильнее.

Главам приходилось быть везде: помогать с ремонтом, успокаивать особенно впечатлительных, следить за внешним видом студентов, выходивших на сцену, и страховать их из-за кулис. К середине концерта Гарри уже чувствовал себя выжатым, как лимон. Рядом с ним мялся Дориан, постоянно поправляя свою рубашку, неподалеку от него смущенно стояла Мирослава. Именно они должны были выступать со сценкой, написанной Беатриче. Поттер постоянно волновался по поводу того, как это будет воспринято зрителями.

— А сейчас вашему вниманию предлагается театральная сценка «Если ты настоящий мужчина», подготовленная студентами 3 курса Дорианом Станом и Мирославой Беливук. Декорации: Эдвин Эрстед. Автор сценария: Беатриче Кадлубек. Доработка сценария: Гарри Поттер, — раздался громкий голос Каркарова.

Дориан ободряюще улыбнулся Мирославе и первым вышел из-за кулис. Беливук последовала за ним. Эдвин достал волшебную палочку и, взмахнув ей, приглушив свет над сценой. Деревянный пол превратился в цветущий луг. Дориан и Мирослава встали напротив друг друга, разделенные лишь небольшим дверным проемом, возникшим по мановению палочки. С неба падал несуществующий снег, запутываясь в ее светлых волосах, создавая атмосферу сюрреализма. Зима и лето смешались воедино в этом месте под названием «Нигде». Тихий голос Беливук вспорол тишину, звучавшую громче Соноруса:

«Не бойся меня, не бойся показать мне свои чувства… Или ты думаешь, что твоя смурная мордашка разожжет в моем сердце пожар? Даже не надейся.

Вот она, я. Завоевывай меня. Покажи мне, что ты охотник… Конечно же, если ты настоящий мужчина.

Давай, сыграй со мной в странную игру и назови ее любовью. Заставь меня поверить, что все оно так и есть. Ну же! Я же жду и уже практически скучаю… Не тяни…

Если ты настоящий мужчина, тебе же не должно быть страшно. Не так ли? Да, я прекрасна, уверена в себе. Я практически совершенна. Так покажи же мне, что достоин стоять рядом со мной. Что мои чувства не будут к тебе ошибкой. Что ты сам способен на них.

Улыбайся, смейся вместе со мной. Будь открытым. И плачь. Не скрывай от меня своей боли и горечи. Вообще ничего не скрывай. Не откупайся от меня лживыми словами, не притворяйся занятым выдуманными делами, не корми обещаниями, которые не в состоянии выполнить. Если ты, конечно, настоящий мужчина…

Помни. Ты можешь уйти. Ты всегда можешь уйти. У каждого из нас есть право на ошибку. У тебя тоже. И не забывай, это право есть и у меня.

Мы верим, что под нашими ногами радуга, но вполне может быть, что мы ступаем на полосу с препятствиями.

Никто не знает, что его ждет впереди, но если ты выбрал свой путь, то иди по нему, отринув все сомнения в сторону.

Если ты любишь, то любые сложности встретишь с улыбкой, не сдашься после первых неудач. Ты поднимешься, ты пойдешь дальше.

Если ты любишь, если ты, конечно, настоящий мужчина.

Не стоит бояться. Того, что обожжешься, того, что можешь сгореть… Мы все уже с рождения готовы к этому.

Нет любви без боли. Кто утверждает обратное — лжецы, которые ничего не знают об истинной природе чувств. Не нужно колебаний.

Я тут для того, чтобы ты не забывал — ты не один. Если ты упадешь, я поддержу тебя, помогу вновь встать на ноги. Я могу подарить тебе крылья и научить летать. Это так просто.

Я не буду требовать от тебя невозможного, не стану принуждать к чему-либо. Мне не интересно душить тебя истериками или слезами. Я выше этого.

Я просто приму тебя таким, какой ты есть. Я буду любить тебя настоящего, а не твои тысячи масок…

Все, что я хочу от тебя, — сделай мне шаг на встречу. Заставь меня поверить, что мое сердце в твоих руках будет в безопасности.

Поверь сам, что ты достоин моей любви.

И тогда, всенепременно, мы будем вместе. Мы будем равными. И конечно, мы будем счастливы.

Все зависит от тебя. Сделай первый шаг. Сделай его… Если, конечно, ты настоящий мужчина.

Ведь…

Если бы я любила тебя, я бы дарила тебе покой и страсть… я бы не ограничивала тебя… я бы радовалась каждой минуте, проведенной с тобой…

Если бы я тебя любила, то стала бы твоей опорой, тем человеком, с которым ты мог бы делиться всем в любое время дня и ночи, тем, на кого можно положиться...

Если бы я тебя любила, то старалась бы радовать тебя… Я бы стремилась понять тебя, твои увлечения, быть интересной тебе, но никогда не подменять собой твой мир… я не душила бы тебя собой…

Если бы я тебя любила, то заботилась бы о тебе… но не надоедала… не давила… не унижала…

Если бы я тебя любила, то стала бы самой ласковой для тебя… самой нежной… я согрела бы твою душу… не давала бы ей мерзнуть…

Если бы я тебя любила, то если бы ты устал или тебе стало грустно, то я постаралась бы сделать все, чтобы тебе стало хорошо и уютно… я сделала бы это бескорыстно… честно-честно, потому что настоящая любовь не требует ничего взамен...

Если бы ты любил меня… то я была бы самой счастливой… Так что просто — сделай шаг. Если, конечно, ты настоящий мужчина»

Зал взорвался аплодисментами, и Гарри облегченно выдохнул.

— Они молодцы, — усмехнулся Эдвин, но внезапно осекся и бросился на Гарри, сбивая его с ног и прижимая своим телом к полу. Нож пролетел над их головами, попав в декорацию с плавающими облаками.

Кто-то громко и пронзительно закричал. Началась паника. Гарри вылез из-под Эдвина и рванул вперед. Среди этого хаоса и бегающих людей, он отчетливо видел фигуру в темном плаще, которая стремительно двигалась к выходу. Поттер интуитивно чувствовал, что именно этот человек — его не состоявшийся убийца.

Заметив, что Гарри направляется в эту сторону, нападавший бросился бежать. Поттер рванул за ним. Перед глазами мелькали красные мантии, кто-то что-то кричал. Но сейчас для него весь мир сузился до одного единственного человека — его цели.

На улице было очень людно, и это усложняло преследование. Приходилось обегать прохожих, чтобы никого не сбить и не упасть самому. В небе кружили дементоры. Гарри, ни на что особо не рассчитывая, приказал им: «За мной!». На удивление, они послушали его и полетели за ним следом.

Казалось, бежавший впереди человек ничуть не уставал. Он не терял своей скорости и выглядел так, будто бы был способен пробежать еще несколько километров в таком же ритме. В горле у Гарри жгло, а бок болезненно ныл. Только благодаря тренировкам господина Гоняка он не рухнул полутрупом на землю и еще мог продолжать преследование.

Нападавший попытался скрыться на торговой площади, но Гарри ни на секунду не терял его из вида. Погоня закончилась внезапно. Сбегавший попытался затеряться в постройках, но забежав за один из магазинчиков, оказался в тупике.

Оглянувшись по сторонам, он достал еще один нож и попытался метнуть его в приближавшегося Гарри. Внутри Поттера уже привычно поднялась волна магии и, ничем не сдерживаемая, рванула вперед и откинула нападавшего со всей силой спиной о каменную стену. Нож выпал из его ослабевших рук, а сам он остался лежать на земле. Помня о предосторожностях, Гарри применил к нему связывающее заклинание и только после этого подошел. Дементоры, словно тени, последовали за ним.

Поттер приподнял голову нападавшего и откинул с его головы капюшон. Увиденное заставило его удивленно вздрогнуть, а тягучую горечь растечься внутри.

Перед ним был Касиан Стан собственной персоной. Гарри прижал свою волшебную палочку к его подбородку и усмехнулся.

Предательство должно быть наказано.

« — Калипсо, — тихо прошептал Касиан, пробуя это имя на вкус.

Оно было вязким, каким-то тягучим, и, казалось, принадлежало какой-то другой реальности. А она... Обычная смертная, но это имя отражало ее суть лучше, чем сотня красноречивых эпитетов. Касиан помнил миф о прекрасной нимфе Калипсо, которая удерживала Одиссея на своем острове целых семь лет и мечтала сделать его своим мужем, но из-за вмешательства Зевса ей пришлось его отпустить.

В этом мире не было греческих богов. И ей, куртизанке, — а иначе он не мог ее охарактеризовать, — удалось заполучить себе богатенького влиятельного супруга.

Касиан оскалился, разглядывая ее тонкую лебяжью шейку, которую так хотелось переломить, почувствовать под своими пальцами, как бьется тонкая жилка, а потом услышать хруст ее позвонков и последний предсмертный крик.

Руки задрожали от предвкушения, но он постарался остановить себя, удержать в узде, чтобы не совершить нечто недопустимое. Убить ее сейчас было бы слишком просто.

Калипсо должна была мучиться, страдать, прочувствовать на себе всю агонию загнанной в угол жертвы. Касиан упивался своей ненавистью к ней. Знал бы кто-нибудь, как тяжело ему было сдержать себя, глядя на эту высокомерную чистокровную магическую выскочку, что сейчас красовалась рядом с его отцом в белом подвенечном платье».

Гарри чувствовал, как воспоминания Стана заполняли его сознание, вытаскивали на поверхность все темные мысли, образы и чувства. Но именно к этому Поттер и стремился. Он искал то, что поможет контролировать Касиана и удержит его от соблазна повторить покушение.

Убить его или покалечить Поттер просто не мог так же, как и отдать аврорам. Его останавливали мысли о том, как будет чувствовать себя Дориан, если узнает правду о личности нападавшего. Он и так до сих не может простить себя из-за произошедшего в Хогвартсе на первом курсе.

«Касиан кривит губы, наблюдая за Калипсо. У его отца определенно есть вкус: она миниатюрная, светловолосая, хрупкая и очень красивая. Дочка одного из представителей румынской магической элиты, бизнес которого терпел огромные убытки в течение нескольких лет подряд. Касиан никогда не был глупым и прекрасно понимал, что Калипсо с его отцом не от большой любви. Хоть та и пыталась убедить в обратном всех окружающих.

Возможно, он просто игнорировал бы ее в любой другой ситуации, но зная то, что именно эта женщина косвенно причастна к смерти его матери, просто не мог оставить подобное безнаказанным.

Измены отца не были новостью для Касиана, он даже тщетно пытался вычислить его любовницу. Знала об этом и мать. Возможно, устав страдать от поведения своего мужа, она пошла на ответные меры и тоже изменила ему. Видимо, она надеялась, что это хоть как-то заставит его встрепенуться и пересмотреть их отношения, но очень сильно просчиталась.

Доказанная измена среди вампиров ведет к смертной казни. Для отца это было удобным случаем избавиться от своей надоевшей жены и милостиво позволить молоденькой любовнице занять ее место.

На момент казни матери Касиану было уже практически тридцать лет, но это не имело никакого значения. Было нестерпимо больно. Вне зависимости от возраста терять кого-то из близких людей всегда очень страшно и горько. Предательство отца ранило не меньше, он поступил как последний эгоист и циник. Именно в тот день, когда голова его матери скатилась с плеч, Касиан поклялся себе, что обязательно, непременно отомстит ему и его пассии».

Воспоминания становились все более тяжелыми и гнетущими, и в какой-то момент Гарри даже пожалел, что решился на что-то подобное, но уже не мог остановиться. Голод, холод и адреналин в крови заставляли его продолжать поглощать чужие эмоции.

«Сейчас на его стороне было только время. Касиан умел выжидать и действовать медленно, если того требовала ситуация.

Играть безответно влюбленного у него получалось на «отлично». Приносить каждый день белые цветы и расставлять их в вазы по всему дому, долго смотреть в одну точку, изредка тяжело вздыхая, ловить взгляды Калипсо и будто бы радоваться каждый раз при этом — актерское мастерство шлифовалось день за днем.

Касиан понимал, что если он начнет давить на свою мачеху своими «чувствами», то непременно спугнет ее и навлечет на себя гнев отца. Ему нужно было для начала убедить ее в своей искренности, а уже потом завлечь в свои паучьи сети, чтобы после вдоволь насладиться всеми ее муками.

Сначала Калипсо не обращала на него никакого внимания, видимо опасаясь, но когда поняла, что он не собирается причинять ей вред, расслабилась. Наивная, глупая девчонка.

Своей внешностью Касиан умел пользоваться. Он всегда знал, что очень красив и выглядит мужественно. Девушки всегда заинтересованно смотрели на него, что только увеличивало его самооценку. Одним словом, он был весьма харизматичной личностью.

Оставалось только ждать, когда юная Калипсо, устав от своего старого скучного мужа, обратит на него свой взгляд».

Гарри потер виски руками. Откуда-то со стороны торговых улиц доносился шум и крики. Необходимо было спешить, вытащить из глубин сознания Стана что-то, объяснившее произошедшее.

«Калипсо стала задерживать свой взгляд на Касиане, предательски краснея. Чаще всего это происходило тогда, когда ее муж куда-то отлучался и не мог заметить странностей в поведении новоиспеченной супруги. Стан же не мог сдержать внутреннего восторга от того, что вот-вот сумеет осуществить свою месть за себя и свою мать.

В клане Касиан так же стал набирать вес. Здесь ценили не возраст, а деловую хватку. На этом поприще Касиан мог обставить даже собственного отца. В отличие от него, он всегда мог находить слабые места и тонко надавливать на них, получая желаемый для себя результат.

Отец начал опасаться его, увидев в нем сильного конкурента за власть и осознав, что его сын не простил его и затаил злобу. Касиан никогда не мог сдержать улыбку, замечая на дне глаз родителя страх.

Это заставляло разгоряченную кровь еще быстрее бежать по венам, а эйфорию окутывать мозг.

Месть скоро должна была осуществиться, и это невероятно пьянило».

— Ищите Поттера! — раздалось совсем рядом.

Гарри мысленно приказал дементорам прикрыть их собой, чтобы никто с улицы не заметил их. Тупик заполнился вязким туманом, пробирающим до костей. Касиан, не приходя в сознание, заскулил и попытался прижать колени к груди. Сила Поттера и близость дементоров ощутимо влияли на него.

«Первый поцелуй с Калипсо был похож на ожог: такой же быстрый и внезапный, в какой-то мере болезненный и оставляющий гнетущее ощущение после себя. От нее пахло горьким шоколадом, кофе и отцовским табаком.

Касиан чувствовал себя практически победителем и с нетерпением ожидал наступления драматического финала. Именно это заставляло его ходить несколько дней с улыбкой на лице и чуть ли не пританцовывать на месте.

Глупая женщина расценила это поведение по-своему, облачив все в розовую обертку из собственных мечтаний и желаний. Это играло Касиану на руку, и именно поэтому он не спешил ее разубеждать.

Потом было еще несколько поцелуев, жаркие объятия и один раз она даже позволила себя укусить. Кровь Калипсо была одним из самых сладких деликатесов, которые ему удалось попробовать за свою жизнь. Впервые он пил кровь медленно, словно ценитель дорогих вин, который стремился распробовать каждый тонкий оттенок вкуса. Это было истинным наслаждением.

После он заполнил ее ночи своим присутствием. Произошло все это спонтанно, во время отъезда отца. Тогда Калипсо и Касиан два дня практически не выбирались из постели. Мысли о том, что вот-вот совершиться последний акт мести непомерно грели душу и еще сильнее распаляли тело. По крайней мере, Касиану хотелось думать именно так».

Круговорот чужих мыслей затягивал все глубже, остальные звуки слились в монотонный гул. Гарри казалось, что он утопал в чужом потоке сознания, терялся в нем, впитывая в себя чужие переживания словно губка, пропуская через себя все мысли и эмоции и превращая их в собственные.

«Касиан ненавидел неожиданности, и ублюдкам, которые посмели сжечь один из продуктовых складов, очень не повезло встретить его в гневе. В любом случае, они до скончания своих веков не забудут тот урок, который он им преподал. Шрамы от ожогов просто не дадут этого сделать.

Возвращаясь в ставку Стан чувствовал странную тяжесть на душе, хотя именно сейчас у него была возможность доказать вину Калипсо. Просто взять и приговорить ее к смерти, а самому стоять в стороне и наблюдать за ее агонией, и за болью собственного отца. Именно в тот момент будет совершена месть за мать, ее смерть будет оплачена.

Но что-то внутри тяжело ныло, будто бы его поступок был неправильным, хотя такого просто не могло быть.

Калипсо ждала его в одном из коридоров, ведущих к комнатам, принадлежавшим их семье. Она выглядела бледнее, чем обычно, а под глазами залегли темные круги.

— Нам нужно поговорить, — безапелляционно заявила она, утягивая за собой Касиана.

Общий балкон на верхнем этаже был пуст. Калипсо быстро достала волшебную палочку и пробормотала несколько заклинаний, видимо подстраховываясь от прослушивания, а потом тяжело вздохнула и сжала свои кулачки.

— Я беременна от тебя, — произнесла она, вытянувшись словно струна.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба.

— Беременна? — переспросил Касиан, чтобы точно убедиться в том, что не ослышался.

— Зачем ты заставляешь меня это повторять?!

— Может быть, это ребенок моего отца? Мой будущий брат?

— Нет! Он твой! — Калипсо топнула ногой и свирепо уставилась на Стана. — Точно твой. С мужем я всегда использовала противозачаточные зелья, а с тобой… Мы так увлеклись, что мысль о них напрочь вылетела из моей головы.

Касиан положил ей руку на низ живот. Обычный, плоский. Он ничуть не изменился после его отъезда. Но думать о том, что в ней есть частица него самого, было почему-то тяжело. Мысли спутались. Он уже не знал, что делать…

Возможно, убить Калипсо Касиан еще смог бы, а вот ее вместе со своим ребенком — вряд ли. Все его предыдущие планы рассыпались прахом.

— Знаешь, а я ведь собирался тебя убить, как это сделали с моей матерью ты и мой отец. У меня есть доказательства твоей измены.

Калипсо судорожно всхлипнула и обхватила себя руками, почему инстинктивно защищая собственный живот. От этого зрелища что-то внутри сжалось и стало невыносимо больно.

— Мы умрем? — прошептала она, став еще бледнее, чем была до этого.

— Нет. Пока ты не родишь, я не буду ничего предпринимать, — выдавил из себя Касиан и, резко развернувшись, покинул балкон, пока не успел передумать.

Он старался как можно быстрее уйти в свою комнату и сделать вид, что не слышал рыданий Калипсо».

Поттер уже не замечал где его собственные мысли, а где мысли Стана. Они будто бы стали единым человеком и это пугало. Гарри боялся потерять самого себя в этом водовороте из чувств.

«Беременность протекала тяжело. Чуть ли не ежедневно к ним приходили колдомедики, а отец скупил половину ассортимента аптеки и чуть ли не все травяные сборы у знахарей. Калипсо была похожа на бледную тень. Она практически все время лежала в постели, совершенно обессиленная своим состоянием. Казалось, что этот не родившийся ребенок выпивал из нее все силы, но Касиан понимал, что причина, скорее всего, кроется в страхе быть разоблаченной и казненной.

Он на месте этой идиотки попытался бы сбежать или развестись, но она ничего не делала, только лишь с ужасом ждала надвигающегося будущего.

Иррациональное чувство вины просочилась в душу болезненным ядом, сжигающим его изнутри. Касиан впервые не знал, что правильно, а что нет».

Гарри сам чувствовал себя уязвимым и беззащитным. А еще абсолютно потерянным. Он больше не знал, кому доверять. Он осознавал, что это не его память, но абстрагироваться не удавалось. Интересно, могут ли дементоры страх испытывать страх быть поглощенными чужим сознанием?

«Роды, на удивление, прошли легко. Калипсо произвела на свет здорового мальчика.

— Сын… — это слово отражалось в сознании иррациональной, глупой радостью. Впервые Касиан ощущал нечто подобное, сейчас он был на эмоциональном подъеме. Мысли о мести отступили на задний план, хотелось только одного: подержать на руках кроху.

— Как ты назовешь его? — поинтересовался отец, затягиваясь сигаретным дымом.

— Разве это не вы должны решать? — усмехнулся Касиан, открывая окно.

— Я хотел бы выслушать мнение всех членов семьи.

Последнее слово ложиться терпкой горечью на язык. Как что-то пустое, совершенно не значимое и потерявшее какую-либо суть.

— Семья для тебя никогда ничего не значила.

— Сейчас это не так, — сухо произнес отец. Никаких эмоций. Касиану хотелось поднять его за грудки и встряхнуть, надеясь услышать, как внутри этого чурбана зазвенит душа. Потому что нельзя быть таким холодным.

По идее, отец сейчас должен быть уверен в том, что у него родился второй сын, но радости у него по этому поводу не было никакой.

— Дориан, — наконец-то произнес Касиан. — Это достойное имя. Оно подойдет ребенку.

Ему потребовалось немало усилий для того, чтобы сделать глубокий вдох, закрыть окно и уйти. Хотелось напиться».

Гарри уже не мог контролировать поток воспоминаний. Он просто позволил им проноситься в своей голове. Стан давно перестал скулить и лишь иногда надсадно хрипел.

«Касиан с придыханием взял на руки Дориана. Он был совсем маленький, крохотный. Копошился в своих одеялах и смешно морщил нос. Глядя на него, в груди разливалось тепло. Хотелось надеяться на то, что из него вырастет хороший человек, которым можно будет гордиться. По крайней мере, Стан поклялся себе, что приложит для этого все усилия.

Чтобы его сын не стал ублюдком, тем, кто сможет предать своих близких людей. Касиан будет воспитывать его по своим правилам, даже если они порой будут жестокими. Его сын должен как можно раньше понять этот мир и самостоятельно осознать, что хорошо, а что плохо…»

«Хрупкость Калипсо всегда была обманчивой. Касиан осознал этот в тот момент, когда он склонился над кроватью годовалого сына, чтобы поправить ему рубашку, и получил удар ножом в спину. Калипсо, с какой-то садисткой ухмылкой на лице провернула его по часовой стрелке, будто бы ключ в замке.

Серебряный кинжал только каким-то чудом не задел сердце Касиана. Это стало главной ошибкой Калипсо: тяжелораненый вампир — самое опасное существо. Кровь — это то, что было ему нужно, чтобы не умереть.

Последнее, что он еще осознанно помнил — это то, как его клыки вонзились в ее шею, и горячая, спасительная влага потекла в его горло, отдаляя от порога смерти…»

«Отец косился на Касиана с осуждением, будто бы это была его вина в том, что Калипсо чуть ли не умерла. Спина болела до сих пор, а от раны непременно останется шрам.

Хоть не на лице, и на том спасибо.

— Она решила, что ты решил задушить Дориана, — голос отца звучит тихо и чем-то напоминает шелест листвы.

— Я бы этого не сделал, и ты об этом знаешь, — Касиан покачал головой. — Калипсо просто хотела меня убить, но все пошло не так, и в итоге ближе всех к смертному одру оказалась она сама. Не надо делать вид, что не понимаешь ее мотивов.

— Я могу только предполагать, сама же она мне не сказала ни слова.

— Она боится моей мести за смерть матери.

Отец тяжело вздохнул и почесал бровь.

— Твоя мать сама привела себя на эшафот. Никто не просил ее ложиться в постель к другому мужчине.

Эти слова обожгли, внутри поднялась какая-то горячая волна. Нечто удушливое, тягучее повисло между ними в воздухе. Хотелось убивать и калечить.

— Знаешь ли ты, что моя мать завещала свой банковский сейф только мне?

— Да, это глупый вопрос.

— Помимо золота и нескольких артефактов там была шкатулка с весьма занятными вещицами. Например, несколько ампул с воспоминаниями и фотографиями. Это напрямую доказывает, что в то время, когда ты состоял в браке, ты изменял своей жене с Калипсо. Как думаешь, что будет, если я решусь придать огласке эти материалы? — Касиан провел рукой по шее отца. — Правильно, эшафот.

— Если ты не сделал этого до сего дня, то не сделаешь и потом, — холодно произнес отец.

— Неужели? — вкрадчиво произнес Касиан. — А что, если я просто жду подходящего момента? Если я уберу тебя сейчас, то на твое место может придти кто-то довольно влиятельный, который прочно займет своим задом место главы клана. Пока у меня мало влияния, чтобы сесть в твое кресло, но это дело времени… А потом… У меня будет то, что поможет избавиться от тебя. Не это ли лучшая месть?

— Тогда зачем ты мне говоришь о своих планах?

— Потому что убить жену — это легко. Мне будет интересно, как ты будешь пытаться избавиться от собственного сына. Теперь же у тебя их два, если ты лишишься одного, то всегда будет замена.

Стан развернулся на каблуках и стремительно покинул кабинет. Отвращение — это единственное, что он испытывал».

«Кабинет был пыльный, будто бы в нем никто и никогда не убирался. Касиан провел по столу рукой, вырисовывая пальцем незамысловатый узор.

Добиться положения в вампирском обществе оказалось до безобразия просто: быть в меру льстивым и уметь говорить истину в ситуациях требующих этого, следовать этикету и казаться непосредственным.

Место будущего главы со временем явно станет его. В ставке уже никто в этом не сомневается, отец совсем сдал за последнее время, и его хватка ослабла, но почему-то совсем не хотелось выполнять свои угрозы, озвученные несколько лет тому назад.

Каким бы он ни был паршивым, он все равно оставался родным человеком, и желать ему смерти по-настоящему Стан не мог. Ситуация же с Калипсо с каждым днем все больше осложнялась. Она стала будто бы одержима параноидальной идеей, что ее сын находится в смертельной опасности, и убить его или покалечить собирается ни кто иной, как Касиан.

Возможно, от постоянного страха за свою жизнь у нее действительно появились проблемы с психикой. Можно ли считать, что Касиану частично удалась месть? И да, и нет одновременно. Он не хотел ничего подобного, так же, как и не желал, чтобы его единственного сына настраивали против него.

Дориан словно губка впитал в себя извращенное отношение к брату от матери. Он также боялся Касиана, старался как можно меньше проводить времени наедине. Месть ударила по самому Стану, сделав его еще более несчастным.

Сын, который считал его братом, был так близок и далек одновременно. Но Касиан был готов для него на все. Свое положение он укреплял тоже только ради своего сына, чтобы потом, в будущем, помочь достичь ему положения, научить правильно выстраивать деловые связи и зарабатывать деньги. Сделать все для того, чтобы он никогда и ни в чем не нуждался. Чтобы он был по-настоящему счастлив…

А пока Касиан потерпит к себе презрение со стороны сына… Его не оставляла надежда, что когда-нибудь он сможет рассказать ему правду…»

«Если бы не рыжие волосы, Касиан определенно решил бы, что перед ним Калипсо. Тонкие черты, худощавость, плавность в движениях и светлая чуть плутоватая улыбка.

— Нравлюсь? — ехидно поинтересовалась она. — Если да, то тридцать галеонов — и я твоя.

— Как тебя зовут?

— Цица. Так ты покупаешь мое время?

— Да. И еще я хорошо доплачу сверху, если ты позволишь мне выпить своей крови.

Какое-то время она сомневалась, а потом кивнула.

— Хорошо, но это будет стоить еще тридцать.

— Договорились».

Гарри почувствовал, что его будто бы окатили холодной водой. Он даже не мог предположить, что Касиан может быть знаком с Цицей.

«Походы в публичный дом стали для него нормой. И его интересовал не столько секс, сколько тепло, которое он получал. Странно, но мужчина, которому уже исполнилось сорок, искал покоя в объятиях продажной женщины.

Он не был в нее влюблен, просто его устраивало то, что проститутка ничего не ждала от него, кроме оплаты за ночь. Их связывали чисто деловые отношения — отношения, к которым Касиан привык.

Со временем Стан пришел к мысли, что хотел бы заполучить Цицу в единоличное пользование. Он всегда был собственником и, определяя что-то как свое, потом больше не упускал.

— Хочешь быть моей содержанкой? — неожиданно даже для самого себя спросил Касиан в одно из своих посещений, слизывая кровь Цицы с ее запястья.

— Нет. Я не хочу быть зависимой от твоей милости. Сегодня тебе нравится спать со мной, а завтра ты этим пресытишься. Я же потеряю всю клиентуру, и мне придется начинать все с самого нуля. Сейчас я могу выбирать, а потом мне придется соглашаться на грязных пьяниц, которые в кабаке внезапно пришли к мысли, что у них есть и иные физические потребности, кроме как смочить своего горло высокоградусной дрянью. Тем более, ты определенно в кого-то влюблен, и стоит этой барышне обратить на тебя свое внимание, как ты тут же оставишь меня за бортом.

— Это бред! — возмущение Касиана не знало границ.

— Вряд ли. Я постоянно наблюдаю за своими клиентами и могу тебе сказать одно — мужики с приличной внешностью, без проблем со здоровьем и деньгами ходят по проституткам, либо если им не хватает разнообразия в постели, — а это точно не про тебя, — либо из-за того, что в кого-то влюблены и боятся, что если они попробуют с кем-то завязать мало-мальски серьезные отношения, то объект их воздыхания будет потерян для них навсегда.

— В моей жизни есть одна роковая женщина, и я не могу назвать то, что между нами любовью. Наша ненависть затянулась на больше, чем десять лет. Я просто не хочу серьезных отношений и детей. Именно поэтому ты действительно удобна для меня: превосходная любовница и требований предъявляешь минимум. Так что подумай над моим предложением. Если хочешь, я помогу тебе открыть какое-нибудь свое дело, чтобы ты не боялась того, что пропадешь без моего покровительства.

— Я могу подумать над этим?

— Конечно.

В комнату влетел бумажный самолетик. Цица развернула его и, черкнув пару строк, отправила вниз.

— Новый клиент?

— Да, — хмыкнула Цица. — Он часто приходит ко мне. Иногда зовет гулять, но никогда не снимает капюшона с лица. Видимо, очень известный человек. Судя по голосу, он уже в возрасте. Правда, этот мужик немного странный — его не интересуют интимные услуги. Он всегда приходит поговорить. В принципе, мне же легче. Главное, что он оплачивает мое время.

— Сколько тебе нужно на раздумья?

— Дай мне неделю.

— Хорошо, — Касиан поспешил как можно скорее покинуть комнату борделя, пропахшую сигаретным дымом и запахом пота.

Почему-то ему не давали покоя слова Цицы о причинах его одиночества».

« — Я согласна, — легко произнесла Цицы, теребя рукав красной мантии.

В ней она была похожа на Красную шапочку из маггловской сказки, ей только не хватало корзинки с пирожками.

— Я рад, что ты приняла мое предложение.

— Если честно, я думала его отклонить, но сегодня один мальчишка-сирота заплатил мне за то, чтобы я сыграла роль его матери. Знаешь, мне впервые было так хорошо и радостно. И вдруг я подумала, что, скорее всего, когда в очень далеком будущем у меня обязательно будет ребенок. Разве он сможет гордиться матерью-проституткой? Сомневаюсь. Лучше оставить свою профессию сейчас, пока я совсем не растворилась в ней.

Касиан пропустил несколько прядей ее волос сквозь пальцы, любуясь отблесками на ее локонах. В некотором роде ему удалось купить ее, и тот же момент он давал ей свободу. Это было так странно…

Как же ему самому хотелось, чтобы хоть кто-нибудь появился и решил все его проблемы. Помог наладить отношения с сыном, сделал бы так, чтобы гнетущее чувство вины перед матерью ушло навсегда. Чтобы не было так больно и так тяжело на душе. Чтобы не хотелось, каждый раз видя Калипсо, выблевать свою гордость на каменный пол и растоптать ее. Чтобы не терзали мысли-фантазии о том, что если бы отец умер, Касиан смог бы сделать его жену своей. Чтобы не преследовали мечты о том, что Дориан называет его папой и гордится им, а не чурается его и называет невыносимым братцем.

— Я помогу тебе стать той, за кого твоему ребенку не будет стыдно.

— Спасибо, — улыбнулась Цица. — Это действительно то, чего я сейчас не смогу добиться в одиночку.

— Я уже нашел для тебя дом. Он находится в пригороде Берлина. Полагаю, что с твоими знаниями немецкого языка тебе будет проще всего там обустроиться. Когда сможешь переехать?

— Мне нужно будет все обсудить с «мамкой». Было бы хорошо, если бы ты сходил к ней вместе со мной. В остальном же, мне совсем недолго собрать свои вещи. У меня их не так уж и много.

— Когда мне придти? — уточнил Стан.

— Завтра вечером. «Мамка» приезжает в три, лучше всего встретиться с ней в районе пяти вечера, когда нет еще наплыва клиентов.

Касиан погладил ее по голове.

— Сегодня мы переночуем в гостинице?

— Прости, но я не работаю сегодня, в силу физиологических причин, — Цица посмотрела на часы и тяжело вздохнула. — Прости, я пообещала встретиться сегодня с тем странным мужичком. Он прислал записку, что у него серьезные проблемы дома и ему просто необходимо их с кем-то обсудить. Пусть он станет моим последним клиентом, ведь кроме тебя теперь у меня никого не будет.

Какое-то нехорошее чувство не давало покоя Касиану, но он понимал, что пока что не имеет права что-либо запрещать Цице. Она слишком импульсивна и, почувствовав себе давление с его стороны, может с легкостью отказаться от их договора.

— Хорошо. Я зайду завтра.

Уходя, Касиан не несколько раз оглянулся на нее, стоящую, словно яркое красное пятно посреди серой грязной улицы. А на следующее утро, развернув утренний выпуск газеты, он почувствовал, как земля под его ногами покачнулась. Цица была мертва, и от этого нестерпимая боль пронизала каждую клеточку тела и заполнила душу. Кажется, в тот момент Калипсо и отец что-то ему сказали, но он не слышал их. Его собеседниками на несколько дней стали бутылки с цуйкой».*

Как никто другой Гарри понимал боль Стана и разделял ее, и чтобы она полностью не поглотила его, Поттер из последних сил попытался найти воспоминания, связанные с причинами покушения на него.

«Дни превратились в унылую рутину. Касиан жил только лишь мыслями о том, что должен как можно больше работать, чтобы подготовить прочный фундамент для Дориана к тому моменту, когда тот повзрослеет.

Попытки самостоятельно найти маньяка каждый раз натыкались на глухую стену из недостаточности информации и совершенно неясных мотивов преступника. Касиан усиленно пытался нарыть хоть что-то, цеплялся за любую мелочь и в итоге возвращался к началу.

Все было тщетным. Стан до конца не мог объяснить самому себе, для чего он это делает. По сути, Цица не была его любовницей или невестой. Он не испытывал к ней ничего большего, чем симпатия. Но ее смерть почему-то цепляла. Может потому, что он второй раз терял кого-то близкого и не мог ничего сделать?

Касиану казалось, что злой рок отнимал у него всех значимых для него женщин, оставляя его один на один с собственным бессилием.

Черный конверт пришел к нему в один из дней, вызвав недоумение. Касиан давно не являлся наемником. Никто из его прошлых работодателей не знал его настоящего имени, только псевдоним Алый и то, что он вампир. В узких кругах он сам распространил новость о своем уходе, чтобы его перестали беспокоить заказами. Но сейчас конверт лежал перед ним, словно напоминание о прошлом.

Пойдя на поводу у своего любопытства, Касиан вскрыл его, содержание послание заставило полезть его глаза на лоб. Его собиралось нанять ни больше, ни меньше -Министерство Магии Великобритании.

Мантия наемника была изъята из глубин шкафа и очищена от пыли. Впервые после смерти Цицы, Касиан почувствовал, как в нем пробуждается радостный азарт. Он был просто в предвкушении интересного задания».

«Перед ним сидела женщина, похожая на раздутую лягушку, которую кто-то страдающий от чрезмерного чувства юмора, разодел во все розовое. От нее пахло приторными тяжелыми духами, Касиан несколько раз одергивал себя, чтобы не почесать нос.

— Здравствуйте, — произнесла она, тягуче и на распев, с какими приторными нотками в голосе.

Касиан лишь сдержано кивнул и сел напротив нее,

— Полагаю, если вы здесь, то получили мое письмо, — женщина налила себе чай и сделала большой глоток, от чего ее голос почему-то немного осип. — Так вот. На самом деле, это больше моя инициатива, чем Министерства, вернее в нем не знают о нашей встрече. Я Долорес Амбридж, помощник Министра. У нас возникли некоторые затруднения, и мне хотелось бы, чтобы вы кое-кого сильно ранили. Главное, чтобы это выглядело так, будто бы это покушение. Я щедро заплачу.

— Меня не интересуют деньги. Я весьма состоятелен, — ответил Касиан. Он уже не раз пожалел, что пришел сюда.

— Я могу предложить вам нечто большее. Я знаю, что многие вампиры занимаются торговлей. Что если я инициирую рассмотрение документов о товарооборотческих договоренностях между Румынией и Великобританией? А затем добьюсь их принятия.

— Но вампиры в вашей стране ограничены законом, это может все усложнить.

— Если потребуются ваши услуги еще раз, то это станет моей платой. Сейчас только один законопроект. Торговлю можно вести и через подставных агентов, которые внешне соответствуют закону. Вам ли не знать об этом? — Амбридж сделала огромный глоток чая и закашлялась.