Рассказы маленького оборотня (джен)

Не могу поверить! Удивительно, но профессор Дамблдор принял меня в Хогвартс, школу чародейства и волшебства, пообещав сохранить мой секрет в тайне. Вообще, профессор был очень удивительным человеком. Я много читал о нем, искренне восхищался, но никак не ожидал увидеть его вживую.

Я давно уже смирился, что у меня нет будущего, что я прокаженный, опасный для людей. Отец стойко поджимал губы, а матушка постоянно рыдала. Родители старались сделать все возможное, чтобы у меня была нормальная жизнь, но я довольно скоро понял, что я совсем ненормальный. Я оборотень. Это плохо. Очень плохо. И опасно. И даже заразно. Каждый раз, когда появляется человек, которого я готов назвать своим другом, эти мысли жгучей болью отдаются в голове. В груди жутко колет, но я понимаю, что пора заканчивать заранее обреченные на провал отношения. Стоило мне подрасти, люди начали шарахаться от меня. Как будто чувствовали во мне смертельную опасность, хотя и не отдавали себе в этом отчета. Мне всегда было безумно одиноко, но я смирился и с этим. Лишь бы не причинять людям вреда.

И вот теперь я здесь, в Хогвартсе, сижу на кровати и заношу записи в свой дневник. На соседних кроватях тихо посапывали еще трое ребят, с которыми мне предстоит жить еще семь лет. Если я только не убью кого-нибудь из них. Что за глупости? Пожалуй, чтобы отогнать эти неприятные мысли, придется взяться за дневник с удвоенной силой. Как-то раз случайно заглянувшая к отцу в гости тетушка язвительно заметила, что дневники ведут только девчонки и слабаки, я же считаю, что их ведут просто очень одинокие люди. Бабушка не переставала твердить, что я слишком рано повзрослел, но когда от каждого твоего поступка, действия, глупой шутки зависят жизни сотни людей, становится не до забав. Я сижу у окна, серебристый свет луны падает на толстую тетрадку, и как ни странно, я понимаю, что впервые за много лет действительно испытываю радость. Один из мальчишек забормотал что-то во сне. Я смог различить только "драгоценная маман" и "удар". Слова были произнесены с непередаваемым удовольствием. Я изучающе уставился на соседа.

Папа много рассказывал про Блэков. Чистокровные фанатики, все до единого закончившие факультет Слизерин. Все как один до омерзения красивы, наглы, высокомерны и вычурны. Однако этот "экземпляр" обещает быть интересным. Я мысленно перенесся на несколько часов назад.

Вот они, первокурсники, толпятся под пренебрежительным взглядом ребят со старших курсов. МакГонагалл, заместитель директора, суровая женщина средних лет с все время поджатыми губами и постоянно собранными в тугой пучок каштановыми волосами, зачитывала имена со своего, казалось, бесконечного списка и по очереди вызывала ребят к табурету, на котором лежала старая залатанная волшебная шляпа, по своему обыкновению исполнившая очередную песенку про величие основателей. Впрочем, её никто не слушал. Старшекурсники недовольно бурчали, всем уже давно хотелось есть, и на замечания МакГонагалл никто не обращал внимания. Первогодки же стояли ни живы, ни мертвы, лица бледные, губы искусанные. Впрочем, были и такие, кто ничуть не беспокоился: они заранее знали куда попадут, потому что именно там училась вся их семья. Странно было, что Блэк заметно нервничал, конечно, он мог скрывать это от чужих взглядов, но волчье чутье ему не обмануть. Ему-то чего бояться? Тут и безмозглому ясно, куда он попадет. Или этот "странный" Блэк, как я его сразу окрестил, вовсе не собирался следовать примеру своей семьи. Наконец, подошла очередь Блэка. Я наблюдал за ним с любопытством. Натянув шляпу, которая тут же сползла ему на глаза, "странный" Блэк беззвучно зашевелил губами. Затем замахал руками, на какой-то момент мне показалось, что он сорвет с себя эту тряпку и сожжет её, но он вновь терпеливо развел руками. Не выдержав, шляпа заорала, срываясь на визг:

— Уберите от меня этого ГРИФФИНДОРЦА!

В зале воцарилась мертвая тишина. За столом гриффиндорцев не спешили встречать нового ученика. Все ошарашенно смотрели на наследника одного из древнейших родов, который вызывающе ухмылялся.

— ОГЛОХЛИ ЧТО ЛИ! — во второй раз заголосила шляпа, — ГРИФФИНДОР!

Послышалось несколько вялых хлопков. Не обращая внимания на более чем холодный прием, Блэк царственной походкой направился к столу. Усаживаясь за стол, он послал холодный кивок четверокурснице-блондинке со слизерина, буравившей его испуганным взглядом. Я с возрастающим интересом взглянул на стол слизеринцев. Девушка с сильно вьющимися каштановыми волосами, собранными в высокий хвост, украдкой показала Блэку два поднятых вверх больших пальца. На что Блэк вполне искренне улыбнулся. Почему-то мне совершенно не понравился задумчивый взгляд, которым наградил моего "странного" Блэка высокий юноша, нервно дергающий себя за абсолютно белую прядь.

Свое распределение я помню, как в тумане. Смутно помню, как на ватных ногах подошел к табурету, как нахлобучил на себя эту идиотскую шляпу. Как сильно боялся, что она вдруг закричит, что оборотням не пристало обучаться в школе, как боялся, что разгласит мою тайну и сделает меня посмешищем. Моему удивлению не было предела, когда шляпа, не задумываясь, отправила меня на Гриффиндор. Я был счастлив.

К нам же присоединился какой-то худющий мальчуган с бесцветными волосами, сейчас едва слышно храпевший за своим пологом. Две девчонки, выросшие в семьях неволшебников, так же пополнили ряды Гриффиндорцев. Мальчик с ужасно растрепанными волосами под громкие аплодисменты за столом Гриффиндора горделиво зашагал к своему факультету. Я не запомнил его фамилии. Впрочем, мне совершенно ни к чему запоминать всех Хогвартских выскочек.

Немало студентов досталось в этом году Хаффлпаффу , еще больше Слизерину, в Райвенкло попали от силы семь учеников. Призрак Серой Дамы удрученно качал головой, бормоча, что дети совсем потеряли тягу к знаниям. После распределения был пир. Вряд ли я когда-нибудь наедался так, как сегодня. И если чревоугодие грех, то мне нравится грешить. Все равно мою волчью душу уже ничто не спасет.

Внезапно полог соседней кровати резко отдернулся, и оттуда показалась лохматая башка.

С этого момента, по сути, и начинается моя история, моя дружба, моя жизнь. Потому что жить мы начинаем не с того момента, как появились на свет, а с того, когда у нас

появилась какая-то цель, когда появились друзья. Верные, надежные и настоящие.