Человек с зонтом (гет)

И свои, и чужие мне дороги равно.

Не крылья, а клочья — бескровно, бесправно.

Не больно почти, да все резче снижаюсь.

И тем, и другим я — чужая, чужая. (с)

До

Выйдя из ванной, я пошёл в спальню. Дверь в неё была приоткрыта. Совсем чуть-чуть, но мне прекрасно было видно, что внутри. Возле стула стояла она и надевала чулки. Шторы на окнах были распахнуты, и тусклый утренний свет проникал в комнату, делая её скучной и лишённой красок.

Один чулок был надет, второй она скатала в тугой валик и, поставив ногу на сиденье стула, стала аккуратно натягивать. Мысок ступни, пятка, лодыжка, вот её пальцы медленно скользнули по голени, тщательно расправляя ткань, натягивая её на колено, на бедро. Слегка отклонившись, она прицепила чулок к застёжке пояса и опустила ногу на пол.

Я сглотнул, стараясь не двигаться. Мне казалось, что я не имел права видеть это. Но я всё равно подглядывал: бесстыже, жадно, задерживая дыхание и краснея, как подросток.

Сейчас, в тусклом свете, она казалась мне чёрно-белым эскизом, таким же небрежным и незавершённым. Но вот она потянулась, прогнула спину и повернулась в мою сторону, привычным нетерпеливым жестом отбросила волосы за спину и насмешливо улыбнулась.

— Нравится, Драко?

После

— Вы везучий человек, мистер Малфой! — целитель, мистер Трелл, довольно цокнул языком, любуясь колдоснимком.

На нём были видны череп и часть хребта — весьма неприглядная картина, состоящая из белых ломаных линий и сотни оттенков серого.

— Вы действительно так считаете? — недоверчиво спросил я.

Голова нестерпимо болела. Казалось, что она вот-вот взорвётся, как переспелая дыня.

— Вас ударили по затылку, а вы отделались только лёгким сотрясением мозга. Не погибли, не впали в кому и не стали безумным дурачком, пускающим слюни. Так что да, вам повезло. — Целитель рассмеялся и снисходительно похлопал меня по плечу, дескать, не унывай, парень, всё хорошо!

Невыносимо захотелось выхватить палочку и проклясть его за фамильярность. Или по маггловски съездить по роже, чтобы хоть как-то отвести душу.

Но я сдержался и лишь холодно усмехнулся.

— Я не помню, что произошло вчера. Ничего не помню, — признался я мистеру Треллу и, чуть помедлив, спросил: — Это ведь ненормально?

— Почему? Нормально, — возразил он. — Память со временем вернётся. Ваш мозг забытьем защищает себя от травмирующих воспоминаний. Я выпишу вам зелье от головной боли и ещё мазь, чтобы шишка быстрее сошла.

— И всё?

— Всё. Ваше главное лекарство — время и отдых.

Целитель добродушно улыбнулся, протягивая мне лист со списком лекарств. Коротко поблагодарив, я покинул кабинет.

Коридор встретил меня стерильно-белыми стенами, снующими туда-сюда целителями в лимонно-жёлтых халатах и больничным запахом. А пахло в Мунго отвратительно: резкий аромат очищающих заклинаний смешивался с пряным ароматом зелий и настоек, тем самым напоминая подвалы Малфой-мэнора. Но... нет! Нельзя об этом думать. Нельзя!

На улице шёл дождь, а у меня не было с собой зонта. Волосы быстро намокли и неприятно липли ко лбу и шее. Я настороженно обвёл взглядом улицу. Несколько прохожих спешили куда-то, натягивая до ушей воротники плащей, чтобы хоть немного уберечься от дождя.

На противоположной стороне улицы стояла женщина в фиолетовой куртке и с канареечно-жёлтым зонтом. Мы на миг встретились взглядами, и она кивнула мне, словно мы были давними добрыми приятелями.

Я её не знал.

Или не помнил.

Паскудство! Нельзя было стоять на месте и бездумно глядеть на неё. Возможно, она знала что-то, что поможет мне вспомнить. Или найти того, кто напал на меня вчера.

Рядом был подземный переход и странный маггловский прибор, на котором поочередно сменялись зелёный и красный цвета. Кажется, он назывался свистофором*. Мерлин знает, как им пользоваться.

Поэтому я выбрал переход и помчался по нему как угорелый, столкнулся с магглом, но не стал останавливаться.

— Полегче, парень! — воскликнул он.

Да пошёл ты! Некогда мне.

Буквально взлетев по ступенькам на улицу, я замер, судорожно дыша. Сердце стучало где-то в горле, в боку кололо, а дыхание никак не хотело выравниваться. Но это всё были мелочи: женщина с зонтом исчезла.

* * *

Аппарировал я в свою квартиру в дурном расположении духа. Пнул с досады пустую подставку для зонтов и небрежно бросил мантию на спинку стула.

Ну, здравствуй, милый дом! Век бы тебя не видеть.

После победы Поттера над Тёмным лордом, череды выматывающих судебных процессов и конфискации львиной доли имущества, древнейшее и благороднейшее семейство Малфоев разорилось и потеряло родовое поместье.

Благо, кое-какие сбережения остались за кордоном во Франции, чем отец с матерью с радостью воспользовались. Как только появилась возможность, они выехали из страны. Их даже не смутил наблюдатель, приставленный министерскими чиновниками, и ограничение на пользование магией. Возможность уехать и спокойно дожить до старости были важнее.

Они и мне предлагали присоединиться к ним. Я отказался. По глупости или из-за упрямства — не помню. Я знал лишь одно: мне нужно было научиться не убегать от проблем. За четыре года у меня это почти получилось.

Пройдя на кухню, я взмахнул палочкой и левитировал чайник на плиту. Мне нужна была чашка крепкого английского чая, чтобы расслабиться и попробовать разобраться в том, что произошло вчера. Это казалось важным.

Открыв буфет, я увидел рядом со своим любимым чаем банку дешёвого растворимого кофе. Но ведь я терпеть не могу кофе. Откуда он взялся?

Закрыв створки, окинул кухню пристальным взглядом, но ничего подозрительного не заметил. Всё было на своих местах. А вот в спальне кровать была разобрана и простыни смяты. На прикроватном столике лежала записка: «В полдень в Атриуме». Без подписи.

Мне не нравилось, когда чужие оставались ночевать в моей квартире. Дом, пусть даже и нелюбимый, должен оставаться крепостью.

Крепость оказалась захвачена. Двери по-прежнему были прочные, замки надёжны, а заклинания исправно защищали стены от непрошеных гостей. Но что-то неуловимо изменилось. Сама атмосфера, запах, не говоря уже о чужих вещах. В спальне кроме записки я нашёл щетку для волос отвратительного розового цвета, а ещё смешные полосатые носки. В гостиной — блокнот и маггловскую шариковую ручку. В ванной — жёлтую зубную щётку, которая лежала рядом с моей зелёной. Рассматривая эти вещи, я отчётливо понял, что влип. Осталось только вспомнить, во что.

До

— Ты влип, Малфой. — Поттер откинулся на спинку стула и довольно прищурил глаза, чем напомнил мне сытого кота. Только что руки не потирал от восторга, что сумел поймать меня с поличным.

Конечно, торговля травами и котлами для аптек давала неплохую прибыль, но её нельзя было даже сравнивать с канувшим в Лету богатством. Поэтому я иногда приторговывал редкими и запрещёнными ингредиентами. Контрабанда, одним словом.

И сейчас, с отвращением читая письменные показания моего посредника, я сжимал кулаки в бессильной ярости. На жалком клочке пергамента были перечислены имена моих поставщиков и кое-кого из постоянных клиентов. Не смертельно, но хватит, чтобы лишить меня значительной части дохода и оштрафовать. А может, даже посадить в Азкабан на пару месяцев.

— Что тебе от меня надо? — прямо спросил я.

Аврор Поттер мне не нравился так же сильно, как Поттер-избранный, но приходилось терпеть. Как и спёртый тяжелый воздух в комнате, где со мной так любезно беседовали. И дышать неглубоко, размеренно, не показывая, что я отчаянно боюсь Поттера.

А он всё медлил и медлил, наверняка упиваясь мимолетной властью. И вертел на запястье часы с электронным циферблатом. Сколько уже живет в магическом мире, а так и остался неотёсанным магглом.

— Одного из твоих приятелей по гм... торговле подозревают в убийствах нескольких женщин. В особо жестоких убийствах, Малфой. Мне нужно, чтобы ты помог моему человеку приблизиться к нему.

— К кому?

Поттер молча протянул мне колдографию.

Мне хватило одного взгляда, чтобы оценить то дерьмо, в которое Поттер хотел меня затащить.

— Нет.

— Почему?

— Я что, на идиота похож? Это самоубийство!

Кажется, Поттера удивила моя реакция. Он-то наверняка думал, что я с радостью ухвачусь за первую возможность спасти свою шкуру.

— Подумай хорошенько. Аврорат закроет глаза на контрабанду и прочие твои мелкие грешки.

— И ты считаешь, что я соглашусь?

— Да. Это неплохая сделка.

— Нет, — я скрестил руки на груди и холодно посмотрел на Поттера.

— Да, — настойчиво повторил он и, недобро усмехнувшись, добавил: — Иначе сядешь в Азкабан.

— Сволочь!

Он хмыкнул и аккуратно сложил все бумаги в папку, совершенно не обращая внимания на оскорбление. Знает, что мне никак нельзя в Азкабан: мой бизнес во многом зависит от репутации.

— Но почему именно Мэтр? У вас есть доказательства? — мне нужно было хоть что-то разузнать, прежде чем добровольно совать голову в петлю.

— Доказательств у нас нет, — честно признался Поттер. — Но легилименты аврората просмотрели память всех подозреваемых, и обнаружили у Мэтра воспоминания о его невесте, которая погибла при невыясненных обстоятельствах двенадцать лет назад. Следствие списало всё на несчастный случай. Нас же заинтересовал тот факт, что её лицо было изуродовано, а наш убийца просто обожает уродовать лица своим жертвам. И то, что после этого случая Мэтр начал собирать вокруг себя красивых людей.

— Это ещё ничего не доказывает, — заметил я, продолжая зло глядеть на Поттера.

— Он был знаком с первыми тремя жертвами, — продолжил он свой рассказ. — Одна была его любовницей, а две других — входили в его коллекцию идеальных людей. Но этого мало для того, чтобы предъявить ему обвинения. Мы уже три месяца наблюдаем за ним — и ничего! Никаких зацепок! Просто так провести обыск в его поместье мы не можем — вспугнём. А хитрый лис запросто сможет откупиться и надавить на чиновников в Министерстве, чтобы дело свернули. Я не могу этого допустить.

— Неужели так долго следите? — едко спросил я. — Тогда почему людям до сих пор так мало известно о Резчике?

Он на мгновение задумался, видимо, прикидывая, сколько мне можно рассказать, и выдал:

— Он убивает не только девушек и женщин, но и детей. В аврорате боятся, что волшебники могут устроить самосуд.

Я медленно кивнул — в этом действительно был смысл.

После своих слов Поттер молча взял папку и пошёл к двери, только у самого выхода обернулся и бросил:

— За дверью тебя ждёт аврор, с которым ты будешь работать.

— Я не командный игрок.

Поттер равнодушно пожал плечами и пробормотал:

— Она тоже.

После

После обеда я поехал в свой офис. Косой переулок встретил меня вереницей пёстрых вывесок и привычной суетой. Все куда-то спешили, рассеяно улыбаясь и кивая знакомым. Звенели колокольчики, когда кто-то входил в магазин, совы ухали в клетках и сонно рассматривали людей. Возле кафе Фортескью стоял мальчишка и размахивал «Пророком», выкрикивая, что Резчика поймали и теперь волшебники могут спать спокойно: их дети больше не будут исчезать.

Подойдя к нему, я купил газету. С первой страницы на меня смотрела донельзя довольная физиономия Поттера. Ну кто бы сомневался!

Я скривился, свернул газету и сунул её подмышку. Потом прочту.

Офис был закрыт. Потоптавшись на пороге и бессмысленно подёргав ручку двери, я направился к чёрному ходу. Что за хрень? Почему моей помощницы — Вейн — нет на месте?

Ромильда, конечно, не подарок, но работу никогда не прогуливала. Заболела, что ли?

Войдя в офис, я от удивления присвистнул. Помещение выглядело заброшенным. На столе моей помощницы лежал недоеденный сэндвич, бумаги неопрятной кучей были свалены на пол. В комнате воздух был тяжёлым, насыщенным пылью и чем-то сладким, приторным. Так пахнет залежавшийся на полке кусок мяса, на который вовремя не наложили охлаждающие чары. Поморщившись, я достал волшебную палочку и пробормотал очищающее и освежающее заклинания.

Вот, так гораздо лучше!

Поднявшись на второй этаж в свой кабинет, я замер, озадаченно рассматривая приоткрытую дверь. Что за?..

Я никогда не оставлял свой кабинет незапертым! Сердце на миг замерло, а потом гулко застучало в сумасшедшем ритме чечётки. Сглотнув, я крепче сжал в руке палочку и вошёл внутрь. Никого! Облегченно вздохнув, на всякий случай произнес выявляющее заклинание. Вспыхнул сноп зелёных искр, сплетаясь и вытягиваясь в гибкое лассо, и тут же погас.

Пройдясь по комнате, я для надёжности выглянул в окно, но проулок был пуст. Под диваном и столом тоже никто не прятался. Аккуратно положив палочку на стол, я облокотился на него и потер глаза. Голова раскалывалась. На затылке болью пульсировала шишка. Небольшая, размером с орех, она была сосредоточием боли и причиной моего плохого настроения. Надо будет не забыть намазать её мазью вечером. Вдруг поможет?

А ещё мне нужно было вспомнить, что же вчера произошло. Что я забыл?

Этот вопрос был жизненно важным. Никто не даст гарантии, что по дороге домой на меня опять не нападут. И что в этот раз мне повезёт отделаться всего лишь шишкой и ссадинами.

Рядом не было никого, кто бы дал мне подсказку. Всё, что я мог сделать — откинуть голову на спинку кресла и бездумно рассматривать пустой стол... Стоп! Стол. В нём есть тайник. Возможно, там лежит что-то полезное. Что-то, что поможет мне вспомнить.

Вытащив верхнюю полку, я нажал на скрытую пружину. Раздался щелчок, и открылась небольшая ниша сбоку стола. Там определённо что-то лежало. Взмахнув палочкой, я левитировал на стол небольшую, размером со спичечный коробок папку. Пробормотал заклинание, и она увеличилась. Массивная, в потертой кожаной обложке, с кучей закладок, она манила. Призывала: «Открой меня. Открой!»

Сглотнув, я развязал тесёмки и заглянул внутрь.

Твою мать!

Я поспешно вскочил на ноги и оттолкнул эту мерзость. Бумаги и колдографии веером разлетелись по полу. На каждой из движущихся картинок неподвижно застыли тела детей и девушек. Они лежали, такие расслабленные и умиротворенные. Такие невинные и безобидные. И безнадёжно мёртвые. Их лица были изуродованы: кожу аккуратно срезали, обнажая мышцы и сосуды. Глаза, лишённые век, были широко распахнуты, а рты, утратившие губы, были неестественно алыми и яркими. Словно безумный скульптор начал создавать шедевр, но бросил на полпути, оставив лишь подобие человека. И я готов был поклясться, что уже видел подобное, но не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

Эти колдографии выглядели настолько пугающе, что я стоял, зажмурившись, и жадно хватал ртом воздух. Но его не хватало. Мерлин, откройте же кто-нибудь окно!

— Откройте! — воскликнул я, но в ответ получил лишь тишину. Она насмешливо скалила зубы, упиваясь моей беспомощностью.

На службе Тёмному лорду я видел всякое: пытки и убийства, искорёженные Круциатосом тела и много крови. Видел, как Розье методично и со смаком переламывает кости пытаемым, видел, как Рабастан художественно разрисовывает их тела своими ножами, но никогда всё это не выглядело так... неправильно. И от этого кровь стыла в жилах.

В шесть лет я залез в библиотеку отца и прочитал легенду про мага, который придумал колдографию: он убил свою возлюбленную и заключил её душу в картину, чтобы она навсегда осталась только с ним. Я тогда год боялся колдографироваться, пока отец не рассказал мне, что тот же маг спустя несколько лет придумал способ делать слепок с души, который и лёг в основу этого искусства. А что же хотел придумать этот убийца? Кажется, я не хочу этого знать...

Собрав все крохи мужества, которые у меня остались, я заставил себя подобрать все бумаги. Слава Мерлину, на них были только незнакомые люди, а вереница имен и дат мне ничего не говорила.

Ни-че-го.

Но вот в мои руки попала вырезка из газеты. Темноволосая девушка подмигивала мне и заливисто смеялась с колдографии. А внизу было напечатано: «Пропала без вести».

Вот я и узнал, что случилось с моей помощницей.

До

Согласившись на предложение Поттера, я получил в довесок кучу проблем, главной из которых была Тонкс. Неуклюжая, слишком громкая и оттого раздражающая, она упорно не хотела считаться со мной.

Мы начали ссориться в первый же день. Помню, тогда лил дождь. Она пришла ко мне домой, опоздав на целый час. С уродливого жёлтого зонтика текла ручьём вода, образуя лужу на полу.

— А где подставка? — спросила Тонкс, озадаченно оглядываясь по сторонам.

— Какая?

— Для зонтов. Нет, что ли?

Я отрицательно покачал головой. Она кивнула и прислонила зонт к стене. Дескать, пусть сохнет. Один Мерлин знает, каких усилий мне стоило не выставить её за дверь сейчас же, но это было лишь начало. Дальше — хуже.

На время операции Тонкс предстояло играть роль моей очередной пассии, поэтому мы вынуждены были какое-то время жить вместе: нужно же, чтобы все поверили в наши пылкие чувства и серьезность отношений. Иначе игра не стоила свеч. Я просто не смогу ввести Тонкс в общество, чтобы она приблизилась к Мэтру.

Этот человек обладал деньгами и властью. Потомственный аристократ — ему хватило ума сохранить нейтралитет во время первой и второй войн с Волдемортом. И даже несколько покушений, в результате которых он обзавёлся уродливым шрамом на лице, не заставили его изменить своим принципам. А вовремя поддержав новое правительство после победы, он укрепил своё положение в магической Британии. Мэтр за бесценок выкупил арестованное имущество Пожирателей и наладил свой бизнес, став в итоге самым влиятельным человеком в Лондоне. С ним считались, его боялись, перед ним пресмыкались. Я же опасался и старался лишний раз не пересекаться с Мэтром. Он любил красивые вещи и красивых людей, был одержим ими. Мне же становилось не по себе, когда я видел, какон смотрел на очередную смазливую любовницу. Было в его взгляде нечто порочное и пугающее.

А теперь мне придется буквально вертеться рядом с ним, чтобы получить приглашение на маскарад, да ещё и делать это в обществе Тонкс. Хуже и представить было сложно.

Но мне пришлось смириться с мыслью, что она будет рядом. Ха! Как будто это было так просто! Она постоянно что-то роняла или разбивала. И тут же чинила.

Притащила на мою кухню гадкий растворимый кофе и каждое утро пила его. Я всегда предпочитал чай, а крепкий аромат ненавистного напитка меня раздражал. Он напоминал о Розье и подземельях мэнора, обо всем том, что я хотел забыть. Поэтому на работу я приходил злой, как дюжина пикси. Ромильде здорово доставалось. Я не хотел на ней срываться, но она всё время так удачно подворачивалась под руку! В общем, через неделю моя помощница взяла больничный, оставив меня одного справляться с кучей заказов на котлы и мензурки с вензелями и модными в этом сезоне маргаритками.

А по вечерам мне приходилось выгуливать Тонкс. Благодаря своим способностям метаморфа она превращалась в симпатичную блондинку и меняла свои маггловские джинсы на элегантные мантии, а кеды на туфли.

На неё было приятно смотреть, а потрясающий аромат вишнёвых духов кружил голову. Но стоило ей открыть рот, как всё очарование слетало дешёвыми блестками, обнажая неприглядную суть аврора Тонкс.

— Расслабься, родственничек. А то, глядя на твою кислую мину, люди не поверят, что мы влюблены, — говорила она, придирчиво рассматривая себя в маленьком зеркальце.

— Мы не влюблены, — сухо бросал я, глотая вино и совершенно не чувствуя вкуса. Рядом с Тонкс я не чувствовал ничего, кроме раздражения. И, быть может, обиды.

— И что с того? Люди видят лишь то, что ты хочешь им показать. Так что улыбнись и сделай мне комплимент, родственничек.

Так мы и жили. Признаться, сначала я хотел сбежать, и пусть Поттер сажает меня в Азкабан, если ему так хочется, но через две недели стал даже привыкать к её постоянному присутствию. Ожидание приглашения на ежегодный маскарад от Мэтра стало казаться не таким уж невыносимым.

Тонкс была неуклюжей, но никогда не совершала необдуманных поступков. И слов на ветер она не бросала, и порой, всматриваясь в её лицо, я видел нечто фамильное, блэковское, тёмное. Но, если бы кто-то попросил меня описать это, я бы не смог подобрать слов.

Как-то вечером, сидя на кухне, она протянула мне небольшой свёрток.

— Это тебе, Малфой.

Я развернул его и озадаченно посмотрел на брелок в форме уродливого хомяка.

— Зачем? — еле сумел выдавить я.

— Ну как же! Ты постоянно забываешь ключи и возвращаешься домой. А он будет пищать, напоминая тебе о них, — любезно пояснила она, а потом, помедлив, добавила: — К тому же влюблённые дарят друг другу всякие приятные мелочи.

— Мне не нравится хомяк, — я сложил руки на груди, не желая прикасаться к этой гадости.

— Зато он громко пищит, чем ужасно тебя напоминает, — рассмеялась Тонкс.

После

Я, как дурак, стоял в Атриуме и ждал. В записке, которую я нашёл в своей комнате, говорилось, что в полдень здесь меня ожидала встреча. С кем? И, что главное, в какой день?

Возможно, я уже пропустил её. Возможно, она состоится завтра. А возможно, человек, назначивший её мне, уже мёртв.

У меня были лишь домыслы и папка с кучей колдографий и газетных вырезок. Мой бизнес пришёл в упадок, моя помощница исчезла и, скорее всего, мертва, а за мной самим велась слежка. Я вспомнил, что выйдя вчера из своего офиса, заметил мужчину. Не сразу, конечно. Он умело маскировался и выглядел серо и скучно. По таким людям взгляд скользнёт и не зацепится. Но я ощущал, что он смотрит на меня, навязчиво и слишком пристально. Неприятное ощущение исчезло лишь тогда, когда за моей спиной закрылась дверь квартиры. Подойдя к окну, я осторожно отодвинул штору и выглянул на улицу: серый человек стоял там, внизу.

«Чтоб тебя мантикора задрала!» — зло подумал я.

Но вот противный моросящий дождь усилился, вынуждая человека раскрыть яркий жёлтый зонтик.

В моей голове что-то щёлкнуло. Я не вспомнил, нет. Но появилось ощущение чего-то знакомого, одновременно раздражающего и такого правильного...

— Опять лужа натечёт. Убери его!

— Вот ещё! Лучше подставку купи.

Осознание было подобно бладжеру, на полной скорости ударившему по голове. Ярко. Больно. Всепоглощающе.

У меня никогда не было зонта — я всегда использовал водоотталкивающие чары. А подставку я купил для её дурацкого канареечного зонтика.

И вот сейчас, нервно оглядываясь по сторонам, я наивно ждал её. Боялся и одновременно предвкушал нашу встречу. Ведь я так мало помнил! Что говорить, я вспомнил её зонтик, но не вспомнил ни кто она, ни как её зовут, ни того, что нас связывало, но она могла помочь, поэтому я высматривал в толпе её светлые пшеничные волосы и столь любимую ею куртку.

Её нигде не было, но я продолжал надеяться. Возможно, она под оборотным зельем? Возможно, ждёт условного сигнала? Возможно, она... мертва?

Нет! Нет! Нет!

Мне стало тошно от одной мысли об этом. Но тогда почему она не пришла? Почему её до сих пор нет?!

А вот мой вчерашний знакомый был совсем рядом. Стоял возле одного из каминов и наблюдал за мной. Я и узнал-то его случайно. Хорош в маскировке, сволочь!

Мы встретились с ним взглядами, и на какой-то миг мне показалось, что я его знаю. Он нехотя, как-то неумело искривил губы в усмешке и кивнул, приветствуя. А я не смог. Замер, чувствуя, как всё внутри скручивается тугим узлом, как ладони становятся влажными, как невыносимо тяжело дышать.

Я отчаянно трусил.

Вот я попятился, не сводя глаз с незнакомца, развернулся и побежал, то и дело сталкиваясь с людьми, распихивая их локтями, чтобы быстрее добраться до выхода. Идея подождать в людном месте больше не казалась мне заманчивой.

Она пугала. Ведь любой — любой! — из них мог оказаться убийцей. Резчиком или как он там себя называл. Кто мне мог дать гарантию, что я не исчезну так же, как и Ромильда? Так же, как и она...

До

— И всё-таки, что такого в этих убийствах, что Поттер устроил такой переполох? — спросил я у Тонкс.

Это был один из тех немногих вечеров, когда нам не надо было никуда идти. Мы сидели на кухне и разговаривали.

— Он тебе не рассказал?

— Нет.

Кажется, Тонкс удивилась. Её короткие бордовые волосы на миг стали ярко-синими, а потом посерели. Она медленно поставила кружку с черепом на стол и взмахнула палочкой. Сумка, призванная магией, послушно скользнула к ней в руки. Она достала из неё папку в потёртой кожаной обложке и протянула мне.

— Что там?

— Ответы. — Тонкс криво усмехнулась, и мне совершенно расхотелось заглядывать внутрь.

Но я сделал это. Чёрно-белые колдографии подействовали на меня подобно удару магического кнута. Тётка Беллатрикс обожала наказывать меня им, когда я не слушался или не хотел что-то делать.

Щёлк, щёлк, щёлк...

Изуродованные детские и женские лица — комок крови и мышц, а ещё белки глаз, лишённых век и замутненные расширенные зрачки... Я ощутил, как к горлу подкатывает тошнота, голова закружилась. Я попытался встать и уйти, чтобы хоть так сбежать от этого кошмара. Зря. Ноги совершенно не держали, и я упал на пол, судорожно цепляясь за ножку стола и пытаясь найти опору.

Щёлк, щёлк...

Перед глазами всё плыло, и казалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Мерлин, как же стыдно. Я зажмурился, пытаясь дышать глубоко и ровно, но ни хрена не получалось.

— Тише, Драко, тише.

Я почувствовал, как тёплая рука коснулась моего лица, ласково погладила по щеке, взъерошила волосы. В нос ударил сладковатый запах вишен.

— Хреново, да? — спросила Тонкс, серьёзно глядя на меня. Нет, она не издевалась. И не сочувствовала. Просто смотрела так понимающе, умудряясь одновременно и сглаживать, и разделять мой ужас.

— Да, — хрипло выдохнул я и беспомощно посмотрел на неё.

Она кивнула каким-то своим мыслям, встала и ненадолго исчезла. А я вновь ощутил, как ужас накатывает волнами, одна другой сильнее. Как сжимает меня в ледяных тисках и душит, душит, душит...

— Вот, выпей. — Тонкс протянула мне стакан с огневиски.

Я послушно опрокинул его в себя. Жидкий янтарь разлился внутри, обжигая и согревая. Успокаивая, как и Тонкс, продолжающая гладить меня.

Ужас схлынул, и первым порывом было отстраниться, сбежать в другую комнату... Я страшно боялся, что Тонкс начнёт жалеть меня. Но взглянув ей в глаза, я понял, что мне так не хочется сейчас оставаться одному. Поэтому я положил голову ей на колени и позволил себе расслабиться, раствориться в этой ласке.

Уснули мы в тот вечер вместе. А утром я долго лежал и смотрел на неё. Торчащие в разные стороны волосы больше не казались мне нелепыми, как и её полосатые носки. Огромная футболка, которая всё время сползала у неё с одного плеча, сейчас выглядела даже мило.

Тонкс проснулась и сонно посмотрела на меня. Наверное, почувствовала мой взгляд.

— Доброе утро, — прошептал я.

— Доброе, — пробормотала она в ответ, зевая. — А у тебя классная постель.

— Понравилась?

— Ага, надо будет ещё как-нибудь повторить. А то мой диван хоть и наколдованный, но всё равно жёсткий, — пожаловалась Тонкс, скорчив забавную рожицу.

В этом была она вся: гримасничала, шутила, разбивала всё вдребезги и снова чинила. Наверное, при желании она могла починить абсолютно всё. И всех.

После

— Мэтра арестовали, — огорошил меня Забини.

Я непонимающе посмотрел на него. Наверное, ослышался. Мэтра не могли арестовать. Слишком много у старого лиса было власти и денег.

Мы сидели в дешёвой забегаловке в Лютном переулке и болтали о делах. Мне надо было как-то налаживать свой бизнес, если я не хотел пойти по миру. Оказывается, я две недели не появлялся в офисе, а после исчезновения Вейн дело совсем застопорилось. Конкуренты сели на хвост и за время моего отсутствия сумели переманить часть клиентов. Плохо, но не смертельно. Шанс вновь встать на ноги у меня всё ещё был. Конечно, если меня не убьют в ближайшие дни.

— В чём его обвиняют?

— Как? Ты разве не знаешь? — Забини недоверчиво прищурился. — Авроры считают, что он и был там самым Резчиком. Его обвиняют в пятнадцати убийствах и двух исчезновениях.

— Ромильда?!

— Да, — он невесело усмехнулся и добавил: — И ещё какой-то аврор.

— Кто? — неожиданно для себя хрипло спросил я, резко подавшись вперёд. В голове вертелся образ, полустёртое воспоминание, состоявшее из запаха вишен и горьких кофейных поцелуев. Неужели я встречался с аврором? Не может быть! Я ненавидел их всех без исключения.

— Откуда я знаю? Исчез и всё. Министерство, знаешь ли, не рассказывает простым волшебникам все детали.

— А Поттер? Он может знать? — ужасно хотелось закурить или выпить. Но от первой дурной привычки я избавился ещё в школе, а напиваться в средине дня было не очень разумно. За мной всё ещё следили.

— Возможно, — протянул приятель. — У тебя с ним какие-то дела?

— Возможно, — уклончиво ответил я и бросил на стол пару сиклей.

Кажется, я нашёл того, кто поможет мне разобраться во всём этом дерьме.

До

Я давно напрашивался в гости к Тонкс. Хотел познакомиться с её семьей: матерью и сыном. Блэки и Малфои, как ни крути, были не чужие друг другу.

Нимфадора так не считала. Она упиралась, отнекивалась и находила сотни причин, чтобы отказать мне. А однажды вечером, напившись, рассказала, что после смерти мужа поссорилась с матерью и друзьями. Первая винила её в том, что она бросила сына и ушла воевать в ту страшную ночь. Назвала её плохой матерью и наговорила ещё кучу гадостей. Отчасти, Нимфадора понимала, что заслужила выволочку, но от этого всё равно легче не стало. Было время, когда Тонкс жалела, что не погибла вместе с Люпином.

С Андромедой они отдалились, и их общение свелось к праздничным открыткам и Тедди, который тонким мостиком продолжал соединять мать и дочь. Друзья тоже осуждали Тонкс. Это её ранило, но она не жаловалось. Просто всё чаще выбирала одиночество.

В ответ на откровенность я рассказал ей о подземельях мэнора. О Розье с кофе и Рабастане с набором ножиков и крючков. И про крики, и лечащие зелья, и стерилизующие заклинания, и подносы с едой, которые меня заставляли носить людям Тёмного лорда. Как же я ненавидел всё это! И боялся.

Раньше я никому об этом не рассказывал. Слишком болезненными и отравляющими были воспоминания. Тонкс умела слушать молча, впитывая, словно губка, весь пережитый мной ужас. И по мере того, как я рассказывал, воспоминания становились не такими яркими и царапающими. В ней не было ни жалости, ни отвращения — только принятие. Наверное, именно поэтому я понял, что смогу доверять ей. Я прекрасно понимал, каково это — жить с призраками прошлого. И чувствовал, что Тонкс сумеет понять меня. Принять без оговорок и условий. Я отчаянно желал этого, но боялся сделать первый шаг. Боялся жалости.

С одиночеством можно было жить — этому я уже научился. А вот смириться с отказом и жить дальше у меня бы не получилось.

В конце концов Тонкс сдалась. И вот я стоял у неё в прихожей, а меня с любопытством рассматривал её сын.

— А ты конфеты принес? — поинтересовался он.

— Тедди! — возмущенно воскликнула Нимфадора, но ребёнок не обратил на неё внимания.

— Нет, — честно признался я.

— А бабушка всегда приносит! — Тедди улыбнулся светло и доверчиво. А потом протянул ладошку и сказал: — Пошли пить чай — мама вчера купила.

Я вопросительно посмотрел на Тонкс, но она лишь равнодушно пожала плечами. Но вот её глаза... О! Они кричали, звали, распахивались широко-широко, позволяя заглянуть в душу. А там было солнце и море, и выжженные пустоши, и вереск и россыпь фантиков вперемешку с битым стеклом. Там для всего нашлось место, и, возможно, со временем найдётся и для меня.

После

— Не ожидал тебя здесь увидеть, Малфой.

— Не только ты. Вот! — я протянул ему папку.

— Откуда она у тебя?

Поттер не стал заглядывать внутрь. Знал, сволочь, что там находится.

— Я не... помню, — признался я, чувствуя себя ужасно беспомощным.

— Что? — переспросил Поттер, нахмурившись.

— Не помню! — раздраженно повторил я и, запинаясь, рассказал о нападении и потере памяти.

— Доктор уверяет, что это кратковременно. Что я скоро всё вспомню. Но проблема в том, что я не знаю, что именно забыл. Я не помню, откуда у меня эта папка. Не помню ничего о Мэтре и Резчике. Ничего! Я не помню даже... — я замолчал, не желая признаваться даже себе, что отчаянно тоскую о моей светловолосой подруге.

Поттер вздохнул, откинулся на спинку стула и стал рассказывать, заполняя своими словами пробелы в моей памяти. Далеко не всё, далеко не сразу, но я слушал жадно и не перебивал.

А после, покинув Аврорат, аппарировал.

До

Чулки ей шли, как и пояс, и золотистое кружевное бельё. Я бы с удовольствием сегодня остался дома с Тонкс — мы бы нашли, чем заняться. Но маскарад у Мэтра нельзя было пропускать, ведь ради приглашения на него она всё это время жила вместе со мной.

Тонкс не была командным игроком. Все напарники Нимфадоры либо сами уходили, либо умирали. Дольше всего продержался мистер Форбс — целых два месяца! — но в восемьдесят два года трудно сохранить былую форму и сутками дежурить, выслеживая преступников.

Нимфадора в жизни бы не призналась, что переживает. Что ей надоело быть одной, быть чужой среди своих на работе. Противные шепотки за спиной и брошенная вскользь фраза: «Место её напарника проклято», тоже не ободряли. Они накапливались как гной в ране. И зудели, и болели, и источали ужасный запах, шлейфом стелящийся за спиной Тонкс.

Но мы не были напарниками.

Мы были чужими друг другу людьми, по прихоти Поттера вынужденные работать вместе. Поэтому Тонкс верила, что в этот раз всё получится, и мне не о чем волноваться.

Нимфадора не спешила, собираясь на маскарад. Обязательным условием в этом году был цвет маски: для женщин — белая, для мужчин — чёрная.

Мне нравилось, как шёлк ласково стекал по её телу, как аккуратно были уложены светлые волосы, как плотно прилегала венецианская маска к лицу. Но больше всего мне нравился контраст чёрного и белого. Мы неплохо смотрелись вместе в зеркале. Я подошел к ней и обнял, притягивая ближе, целуя и слыша в ответ довольный смешок.

— Нравится, Драко?

— Очень, — честно признался я.

* * *

Прибыв в поместье Мэтра, мы отдали наши приглашения и вошли внутрь. В прошлом году зал был украшен огненными цветами, а в клетках сидели саламандры. Тут и там возникали жонглеры, сотканные из теней, и играли с огнём. Танцевали с ним, перебрасывали друг другу, глотали, чтобы тут же выдохнуть, уподобляясь драконам. О, тогда мне казалось, что я попал в ад! Душный, пафосный и слишком уж идеальный. Картинка, да и только.

Сегодня же зал был похож на стеклянный шар, разделённый сотнями зеркальных перегородок. Он сверкал, завораживал и обманывал. Ведь глядя в зеркало, ты мог и не увидеть своё отражение.

— Это всё усложняет. — Тонкс крепче сжала мой локоть.

— Не потеряемся, — прошептал я и попытался ободрить её улыбкой.

— Да я не за это переживаю. Просто, — она глубоко вздохнула, пытаясь подобрать слова, и выдохнула: — Чтобы не случилось — не вмешивайся. Тебе нельзя применять боевые заклинания, а от щитов толку мало будет, если твой Мэтр и вправду Резчик. Пообещай мне! Хорошо?

— Я не могу.

— Драко! Пожалуйста.

Я никогда не видел в её глазах столько отчаянья. Тонкс была собранная, напряжённая, как гончая. Она готова была броситься в погоню по малейшему зову хозяина. Меня это покоробило. Я потянул её за руку в ту сторону, где стоял Мэтр. Нужно было быстрее с этим покончить, а поговорить... Поговорить можно и дома. Благо, у нас для этого много времени.

Но всё пошло не так с самого начала. Мы поприветствовали хозяина праздника, обменялись парой ничего не значащих фраз, а потом меня оттеснили в сторону. Мэтр пригласил на танец Тонкс, а меня оккупировал Забини. Он что-то рассказывал о выгодной сделке, которую можно будет заключить с чешскими магами, и об инвестициях в гоблинские банки. Возбуждённо жестикулировал и проглатывал окончания, волнуясь. А я не слушал. Искал глазами Тонкс, но её нигде не было. Как и Мэтра. Музыка давно закончилась, и впервые мне стало жаль, что Тонкс сейчас притворялась блондинкой. Фиолетовые или красные волосы было гораздо проще найти.

Извинившись, я стал обыскивать зал. Зеркала мешали. Они сбивали с толку, искажая реальность до не узнавания. И везде эти маски!

Чёрные-белые, чёрные-белые, чёрные-белые...

Я зажмурился, пытаясь избавиться от навязчивого мельтешения перед глазами.

«Думай, Драко. Думай!» — мысленно приказал я себе.

Не получалось. Ничего не получалось! Тонкс исчезла, я потерялся, а где-то бродит маньяк, который обожает уродовать лица детям и женщинам.

— Эй, кого-то потерял? — всё тот же Забини перехватил меня у самого выхода.

— Нет... То есть да! Ты не видел, куда делся Мэтр? — я напряжённо ждал ответа, надеясь, что он пришёл сюда не только пить огневиски и болтать о гоблинах.

— Видел.

— Где?

— Он с какой-то девушкой вверх поднимался, — сказал со смешком Забини. — Нашёл себе очередную смазливую куклу.

Выругавшись, я опрометью бросился к выходу. Вверх — на второй этаж — я буквально взлетел. Замер, прислушался, пытаясь сориентироваться, где их искать. Недалеко была приоткрытая дверь, и оттуда доносились голоса.

— Смелее! Неужели вам не интересно, юная леди? — спросил Мэтр. Я плохо его знал, как человека, но голос и то, как он немного картавил, помнил отлично.

В ответ его спутница рассмеялась.

— Вы разбиваете мне сердце, милая.

— Ну что вы, Мэтр! Мне очень интересно, просто я боюсь, — заверила его девушка.

Я вплотную приблизился к двери и осторожно заглянул внутрь: спутница Мэтра была одета в красное платье. Не Тонкс. Но где же тогда она? Развернувшись, я пошёл назад, к лестнице, и спустился в холл. Там был лишь домовой эльф. Схватив его, я требовательно спросил:

— Где она, демон тебя дери?! Отвечай!

— Кто? — испуганно пискнул эльф. — Линни хороший, Линни ничего не сделал!

— Куда пошла девушка в белом платье и маске? Куда?!

— В-вниз, — пробормотал эльф, но затем, опомнившись, завопил: — Но туда нельзя! Нельзя! Хозяин рассердится и накажет Линни!

Я оттолкнул домового эльфа и побежал к лестнице. Пролёт, ещё один и ещё. Где-то совсем рядом стучали кухонной утварью, в воздухе были чарующие запахи еды. Звучал смех, кто-то играл на виолончели. Но всё это для меня смешивалось в адскую какофонию, тошнотворную и разлагающуюся, как труп.

Тонкс. Тонкс. Тонкс.

Куда же ты делась?!

Где-то на середине лестницы я увидел, что часть стены была закопчена, словно сюда недавно врезался огненный шар. Или кто-то неумело обезвредил ловушку «дыхание дракона». Такая раньше в Малфой-мэноре защищала тайник с фамильными драгоценностями. Достав волшебную палочку, я пробормотал: «Люмос», и огляделся. Точно ловушка! Всё вокруг было покрыто сажей. Спустившись ниже, я увидел оплавленные ступени, словно на них выплеснули галлон кислоты, и пятно крови рядом, ужасно похожее на отпечаток руки.

Вот паскудство! Неужели Тонкс совсем не дружит с головой? Это какой же дурой надо быть, чтобы сунуться снимать охранные заклинания, не имея навыков и не зная всех тонкостей?!

У меня потемнело перед глазами от ярости. Остаток пути я пробежал, перепрыгивая через несколько ступенек. Не оглядываясь и запрещая себе даже думать о том, что Тонкс могла попасться в ловушку или вовремя не снять каскад щитов.

Но вот я оказался у подножья лестницы, а прямо передо мной была приоткрытая дверь. Я распахнул её, не раздумывая, правильно ли поступаю. Я вообще ни о чём не думал. Нужно было бежать, успеть спасти.

Внутри горел приглушённый свет. А в прозрачных, похожих на мыльные пузыри сферах, висели чучела животных: лев, гиппогриф, волк, мантикора и много других. И пахло в комнате железом, освежающими чарами и ещё отчего-то спиртом. Пройдя дальше, я увидел разбросанную по полу одежду. Подняв цветастую тряпку и развернув её, я увидел, что это маленькое детское платьице. Красивое, с розовыми ленточками и кровавыми разводами по подолу.

Мерлин, что за...

Медленно обернувшись, я замер, с ужасом рассматривая стену, на которой висели маски. Изысканные, из тонкой кожи, женские, искусно обработанные и вставленные в массивные деревянные рамы. Они незряче смотрели на меня и, казалось, предлагали примерить.

Ну же, не бойся! Смелее!

Я заворожённо протянул руку, но сзади раздался шорох, а потом стало темно. Боль взорвалась в затылке фейерверком, и последнее, что я запомнил — холодный грязный пол под щекой.

После

Я стоял возле её двери и ждал, когда откроют. Погода опять была мерзкой. Казалось, что эти дожди никогда не закончатся. У меня не было зонта, а наложить водоотталкивающие чары я не успел. И теперь стоял мокрый, заболевающий и взволнованный.

Она ведь должна быть дома. Поттер говорил, что Тонкс в тот вечер серьёзно не пострадала! Почему же она тогда так долго не открывает? Выругавшись, я заколотил в дверь кулаком. Плевать на манеры и репутацию. Я должен собственными глазами увидеть, что с Тонкс всё в порядке.

Дверь распахнулась, и я увидел маленького мальчика лет пяти, который с любопытством посмотрел на меня, а потом, обрадовавшись, подпрыгнул и возопил:

— Мама! Мама! Драко пришёл! — его волосы меняли цвет с поразительной быстротой: бирюзовый, оранжевый, фиолетовый, белый.

Вот он вновь повернулся ко мне и деловито спросил:

— Конфеты принес?

— Нет.

— Ну вот, опять забыл.

Кажется, мальчик огорчился. Как же его... А!

— Тедди, можно войти? — я попытался приветливо улыбнуться, но вдруг чихнул, чем вызвал у мальчишки смешок.

— Входи, — разрешил он и ворчливо заметил: — Мама тебя Перечным зельем напоит, а то ещё разболеешься.

Зайдя внутрь, я пробормотал обсушивающее и очищающее заклинания. Вот, так-то лучше! Повесив дорожную мантию, на миг замер, с удивлением рассматривая канареечно-жёлтый зонт.

Повернувшись, я увидел Тонкс. Она стояла, прислонившись к косяку двери. В джинсах и футболке, с растрёпанными серыми волосами — Нимфадора была такой не похожей на ту утончённую женщину из моих воспоминаний-обрывков.

— Привет, — она криво улыбнулась. — Почему не приходил?

— Ты слишком сильно меня стукнула по голове, и я всё забыл, — честно признался я, отчаянно желая подойти к ней. Но нельзя. Пока нельзя.

— Всё? — недоверчиво переспросила она.

Я кивнул и сделал шаг вперёд.

— Ну, ты ведь мне поможешь вспомнить?

Вместо ответа Тонкс протянула мне руку, и я сжал её. А потом притянул Нимфадору к себе, жадно покрывая её лицо поцелуями.

— Я скучала, Малфой, — прошептала она.

— Я тоже.

Сейчас

— Спускаться в подвал одной было плохой идеей: везде ловушки и заклинания. Одна из них была двойной. Разьедающее проклятие я опознала и обезвредила, но от режущего увернуться не успела. Не смертельно, но крови было много, — рассказывала Тонкс. — Но риск был оправдан — Мэтр оказался тем, кого мы искали всё это время. Этот сумасшедший мечтал создать коллекцию идеальных лиц, поэтому и убивал людей. Все жертвы были похожи: миниатюрные девушки или девочки, с пухлыми губами и классически-правильными чертами лица.

Правда, сначала эта коллекция была вполне живой. Девочек для неё он собирал на протяжении пяти лет. Сначала это было развлечением, но потом переросло в одержимость. А после того, как лицо Мэтра оказалось обезображено шрамом, он понял, что юность и красота — не вечны. Живая коллекция потеряла своё очарование. Тогда-то у него и возникла мысль — создать коллекцию масок — пока ещё не поздно — чтобы вечно любоваться. И начал убивать. Уже с мёртвых срезал кожу с помощью магии, чтобы не повредить, и обрабатывал зельями. Меня до сих пор трясет, когда я думаю об этом. Представляешь: он целых два года убивал людей, а первую жертву мы нашли только полгода назад. Тогда же возникли и первые подозрения, но Мэтр был очень осторожным и не оставлял улик.

— Я одного не могу понять: зачем ты туда полезла в одиночку? Согласно плану ты должна была просто обыскать поместье!

— За несколько дней до начала маскарада наш информатор дал наводку на подвал. Он был всегда закрыт и туда не допускались посторонние. Надо было проверить, прежде чем поднимать всех на уши.

Немного помолчав, Тонкс сказала:

— Знаешь, я испугалась, когда увидела те маски, и всё-таки вызвала подкрепление. А потом затаилась, чтобы в случае чего не дать Мэтру уничтожить улики. А тут появился ты! Вот зачем ты полез? — рассердилась она. Тонкс то и дело сжимала и разжимала кулаки, как будто пыталась сдержаться и не наброситься на меня.

— Я волновался.

— У тебя ограничение на использование магии. Никаких боевых заклинаний! Никакого шанса отразить нападение! О чём ты вообще думал?

— А ты?

Она недовольно поморщилась, но продолжила рассказывать:

— Я не узнала тебя. Эти дурацкие маскарадные костюмы, да ещё освещение плохое было... Извини, что ударила.

Она виновато улыбнулась, накрыв мою руку своей. Я сжал её ладонь и поднёс к губам, целуя. Её руки пахли кофе и вишнями, были тёплыми и мягкими. Такими знакомыми.

— А следила тоже ты?

— Ну да, — призналась она. — Как узнал?

— По зонту. Зачем следила?

— Мы договорились встретиться в Атриуме, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Ты не пришёл. А на следующий день убежал, едва заметив меня. Я подумала, что... — она нервно рассмеялась и вдруг подалась вперёд, обхватывая моё лицо руками. — Больше никогда так не делай. Слышишь? Никогда!

— А то что?

— Я сама тебя убью, — прошептала она, прижавшись своим лбом к моему.

Я усмехнулся, не сомневаясь в искренности её слов. В конце концов, между до и после у нас всегда было только сейчас.

______________________

*Имеется ввиду маггловский светофор.