Тыквенный пирог. Альтернатива (гет)

Великий Мерлин! До чего же тошно бывает на душе!

Поттер мрачно смотрел через стол на Рона, уплетающего здоровенный ломоть тыквенного пирога. Вот уж гадость — всем гадостям гадость! И как только рыжий может это есть? Впрочем, в семьях волшебников чего только не едят. Гарри посмотрел по сторонам в поисках других пожирателей «пампкин пая».

Странно.

Больше никто из студентов Гриффиндора тыквенных пирогов не ел. Он вытянул шею и попытался рассмотреть столы других факультетов. И там не видно. За что же это ему такое наказание — чувствовать запах прелой тыквы с какими-то приторными и тошнотворными нотками?

— Рон, передай мне кусочек, — рассеяно попросила Гермиона, не отрывая глаз от здоровенного фолианта, который она пристроила на столе между своей тарелкой и блюдом с копченой селедкой.

— Ум-гум-м, — пробурчал Рон и бухнул ей на тарелку кусок пирога.

Гарри в раздражении отвел взгляд. Этого еще не хватало! Его подруга тоже любит эту гадость?

Легкое чувство досады и отвращения кольнуло парня, но дружба — есть дружба и не может же она зависеть от таких мелочей? И тайное желание зарыться в эти чудные каштановые волосы, ощутить их мягкость и шелковистость, почувствовать щекой нежную кожу девушки, ощутить мягкую податливость губ… и все это с запахом тыквенного пирога? Кошмар! Вся прелесть и манящая тайна чудесного сновидения, которая наполняла его все утро, исчезла без следа.

— Ну, что? Первой у нас сдвоенная трансфигурация? — Поттер быстро вскочил и почти бегом кинулся вон из Большого зала.

Гермиона обеспокоенно посмотрела ему вслед и положила в рот последний кусочек тыквенного пирога, который начал нравиться ей совсем недавно.

Дамблдор с удовлетворением откинулся на спинку кресла. Отличное утро и прекрасные наблюдения! Все идет по плану, только надоело сидеть с опущенной головой все время, пока Поттер находится в Большом зале. Зрительный контакт пока еще недопустим, но если дело пойдет такими же темпами, то скоро можно будет быть спокойным на этот счет. Юношескую придурь лучше всего лечить юношескою придурью же. И пока не выбьешь клин клином — добра не жди.

— Северус. Как там у вас продвигаются дела на занятиях с Поттером?

Зельевар недовольно покосился на соседей по преподавательскому столу и нехотя процедил:

— Все в порядке. Поттер оказался достаточно легким пацие… к-хм… учеником. Стойкое неприятие отдельных ароматических флюидов при ментальном воздействии формируется быстрее, чем наркотическая зависимость у маглов.

— Несколько витиевато, — усмехнулся Дамблдор, — но общую мысль я уловил. Закрепите этот… так сказать, достигнутый эффект и под благовидным предлогом прекратите занятия. Судя по всему, опасность, которую представляло его чувственное увлечение подружкой, практически преодолена, и теперь за его дальнейшее поведение можно не беспокоиться.

Снейпа будто кто-то толкнул в грудь. Он на мгновение ощутил мучительное дежавю, словно слова директора относились к нему самому, но только было это давным-давно. Подавив в себе минутную растерянность, Снейп удержал на лице холодное презрительное выражение и не поддался ментальным толчкам со стороны директора, который был не прочь проникнуть в его мысли при каждом удобном случае. Подкинув директору роскошное воспоминание о том, как в лаборатории взорвался полный котел кипящего драконьего дерьма, зельевар откланялся и покинул зал, провожаемый восторженными взглядами слизеринцев и озлобленно-ненавидящими взорами всех остальных обитателей школы.

* * *

Поттер сидел в библиотеке. До занятия окклюменцией оставалось не больше часа. Напротив него Гермиона строчила второй лист пергамента о магических растениях, а Рон, высунув язык от напряжения, с трудом заканчивал первый абзац своего эссе, обильно украшая текст брызгами и чернильными кляксами.

То ли нервы у Гарри были напряжены сверх меры, то ли по каким-то причинам обострилась его способность чувствовать запахи, но ему казалось, что от друзей доносится еле уловимый запах этого пресловутого тыквенного пирога. Он даже не выдержал и пересел чуть подальше, что на мгновение привлекло внимание девушки. Она сдвинула брови, что-то соображая, а потом тряхнула головой и вновь погрузилась в свою писанину.

Поттер ощутил болезненный укол прямо в сердце… Кажется, он наконец-то осознал, что Гермиона интересует его совсем не как друг, а когда перед Рождеством его впервые посетил ЭТОТ сон — последние сомнения рухнули! Великий Мерлин! Да он же просто влюбился в нее! Влюбился, втюрился, залип, присох, увлекся, воспылал, отдал сердце, врезался, увяз, втрескался, черт побери! А она?

А что она? Она боевая подруга, добрая девушка, спутница во всех приключениях… Да еще вот Рон с самых рождественских каникул на нее засматривается. И оба пахнут тыквенным пирогом. Блин, это невыносимо!

— Гермиона, — занудил Рон, — ну не будь такой злой. Ты же добрая девушка. Допиши мне заключение, я ни черта не могу понять, зачем выращивать всю эту копошащуюся, орущую и кусающуюся зеленую мерзость.

— Прочитай в учебнике сто двадцать вторую страницу.

— Ну, Герми-и, хочешь, я крикну на всю библиотеку, что ты самая умная и самая красивая девушка в школе?

— Замолчи, Рон, — обеспокоенно зашипела Гермиона, но покраснела от удовольствия и торопливо пообещала, — помогу я тебе, помогу, но сто двадцать вторую страницу прочитай.

— Обязательно, — зевнул рыжий и подмигнул Гарри.

Это стало последней каплей.

Поттер сгреб все учебники и пергаменты в сумку и почти бегом выскочил из библиотеки. На слабый возглас Грейнджер: « Гарри, ты куда?», — он даже не обернулся.

И прямо у библиотеки юный маг столкнулся с Чжоу-Чанг. Мирно начавшееся выяснение отношений из-за Мариэтты быстро переросло в ссору.

— Она просто совершила ошибку... — возмущалась Чжоу.

— Ошибку? Да она продала всех нас, включая тебя! И на ее лице заслуженно красуется клеймо «ябеда»!

- Со стороны Гермионы Грейнджер это просто свинство! — вспыхнула Чжоу. — Она должна была сказать нам, что заколдовала список...

- А по-моему, это была замечательная идея, — отрезал Гарри.

Чжоу залилась румянцем, и ее глаза заблестели ярче.

- Ну конечно, я забыла — это ведь придумала твоя драгоценная Гермиона...

- Не вздумай снова реветь, — предупредил Гарри девушку.

- Я и не собираюсь! — выкрикнула она.

- Вот и отлично, — сказал он. — У меня сейчас и без того хватает проблем.

- Тогда иди и разбирайся со своими проблемами! — разъяренно воскликнула Чжоу, круто развернулась и гордо зашагала прочь, забыв, что направлялась в библиотеку.

Злость душила и переполняла парня, и это было весьма некстати перед занятием окклюменцией. Снейп опять будет издеваться, что тупой и самовлюбленный гриффиндорец не в состоянии выполнить простейшую установку занятия, которая заключается в очистке сознания от лишних эмоций.

Лишних?

Гарри со злостью пнул дверь, ведущую в подземелья…

* * *

Профессор зельеварения Северус Тобиас Снейп мрачно расхаживал по своему кабинету. Утренняя беседа с директором продолжала напоминать о себе какой-то саднящей душевной болью.

« …опасность, которую представляло его чувственное увлечение подружкой, практически преодолена, и теперь за его дальнейшее поведение можно не беспокоиться…»

Дементоры бы побрали этого хитроумного Альбуса! Где же он уже мог слышать подобную фразу? Да что там — подобную? Точь-в-точь такую же!

В дверь громко и нагло застучали. Кулаком, наверное, молотит, отродье поттеровское. Или ногой.

— Открыто! Поттер, вы пришли раньше на пятнадцать минут. Вы, разумеется, уверены, что вам все, всегда и везде должны быть рады в любое время суток. Это верно в случае с нашим директором, но не со мной. Занятие начнется ровно через пятнадцать минут и ни минутой раньше. Выйдите за дверь и ждите установленного времени!

— Просто я думал, что вы не прочь побыстрее избавиться от меня… сэр.

Смотрит исподлобья сквозь свою жуткую челку. Чистый волчонок.

Опять что-то кольнуло зельевара. Да что за наваждение?!

— Через пятнадцать минут, Поттер! И не дай вам Мерлин постучать в дверь громче, чем это положено делать.

Гарри скривился и вышел. Наглый щенок! Снейп весь кипел от злости.

Однако пора было готовиться к занятию. Он вытащил с полки арендованный у директора Омут Памяти и начал сбрасывать в него воспоминания, видеть которые нельзя было никому. Воспоминания о том, как юношеская спесь и глупость оттолкнули от него любимого человека, как необъяснимое наваждение… Стоп! Наваждение ли?

« …опасность, которую представляло его чувственное увлечение подружкой, практически преодолена, и теперь за его дальнейшее поведение можно не беспокоиться…»

Неужели его тогда просто обвели вокруг пальца? Оттащили в сторону, как надоедливого щенка, чтобы не мешал и не путался под ногами? Чудовищно!

Дверь кабинета Снейпа с грохотом распахнулась и полы черной мантии зельевара, как крылья огромной птицы, взметнулись вверх по лестнице. Гарри отшатнулся, а потом с любопытством заглянул в кабинет. На столе, мерцая туманным содержимым, стоял Омут Памяти. Поттер прислушался.

Тихо.

Снейпа, надо понимать, вызвали по срочному делу. Значит, минут десять-пятнадцать его не будет. Он еще раз посмотрел на Омут Памяти, в котором плавали личные воспоминания зельевара. Такого случая больше не представится. Он вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь…

* * *

Кабинет директора был пуст. Наверное, его опять вызвала эта жуткая жаба — Амбридж. Так даже лучше. Снейп пошел вдоль стен кабинета, закрывая портреты усопших директоров черными звуконепроницаемыми завесами. Вскоре лишь одна картина осталась без занавеси, но она была пуста.

— Директор Диппет, вы напрасно избегаете встречи со мной. Неужели в вашем положении можно чего-то бояться? — голос Снейпа звенел от ярости.

Из-за багета выступил благообразный старец и, насупившись, встретил взгляд взбешенного зельевара.

— Бояться мне нечего, мальчик мой. Но я знал, что настанет час, когда ты придешь сюда с вопросами. Ко мне или к Дамблдору. Я угадал?

— Что произошло тогда, в 1971 году? Что вы сделали, чтобы разлучить меня и Лили Эванс?

Диппет пожал плечами.

— Ты был не нужен, мальчик мой. Альбус уже формировал свой Орден. Он действовал с размахом и на перспективу. Он чувствовал себя творцом целого поколения, которому, как он был уверен, предстоит бороться с угрозой магическому миру со стороны самого могущественного и беспощадного темного мага современности. Предпочтение отдавалось смешанным парам — «чистокровка — полукровка» или «чистокровка — маглорожденный». В проекте были пары Поттеров, Лонгботтомов, Прюэтов и многих других. В их орбиту подтягивали бунтарей-одиночек из богатых и влиятельных семей. Таких, как Блэки, например. А ты… ты путался под ногами и мешал проекту. Поэтому тебя просто отстранили самым простым способом. И раз ты здесь, значит, догадался, каким именно.

— Вызвали по отношению ко мне фобию у Лили? И заодно стравили с Поттером и его гопниками?

Диппет снисходительно улыбнулся.

— Это было уже вторично. Первым делом ты был отправлен на Слизерин, хотя все твои данные кричали в пользу Райвенкло. Это сразу позволило изолировать тебя от Эванс, а остальное — уже дело техники. Я в те годы только-только уступил свое кресло Дамблдору и с большим интересом наблюдал за его головокружительными комбинациями. Признаюсь, что это я подсказал Альбусу, как сделать так, чтобы ты приобрел максимум отрицательных черт.

— Интересно узнать, — задыхаясь от злобы, прошипел зельевар.

Армандо лицемерно вздохнул.

— Ты даже представить себе не можешь, мальчик мой, как омерзительны бывают для юных девушек сопливые неряхи с длинными сальными волосами.

Все поплыло перед глазами зельевара.

— Великий Мерлин! Какие же вы мерзавцы! — простонал он.

Собеседник в портрете молчал. Снейп поднял на него взгляд и убедился, что рама пуста. Диппет благоразумно удалился, полагая, что разговор в общем-то окончен.

— Значит, сальные волосы — для Лили, а запах тыквенного пирога для ее сына… Время выращивания супружеских пар для Ордена миновало, настало время выращивать одиноких, лишенных земных привязанностей героев, готовых идти предписанной дорогой и сложить голову в точном соответствии с предначертаниями мудрого директора Дамблдора? Ну это мы еще посмотрим!

Снейп почти бегом покинул кабинет, быстро промчался по коридорам подземелья и, влетев в свои подземелья, обнаружил Поттера по плечи в Омуте Памяти. С трудом погасив новый приступ ярости, зельевар отвесил наглецу здоровый пинок.

Гарри, который в этот момент с ужасом наблюдал, как его отец — Джеймс Поттер стаскивает магией грязные подштанники с тощих ягодиц Сопливиуса под злорадный хохот гриффиндорцев, получил крепкий удар в филейную часть и полетел на землю. Окружающая картинка взвихрилась и выплюнула его на пол кабинета Снейпа. Злосчастный Омут Памяти от удара об пол натиснулся, обдирая уши, на голову до макушки, и застрял в этом положении намертво. Гарри в панике схватился за обод и силился сорвать его с головы. Дышать в этой серебряной кастрюле было решительно нечем.

— Анапнео!

Чаша с чмокающим звуком слетела с головы подростка и явила миру его багровое лицо с вытаращенными глазами и волосами, стоящими дыбом в прямом смысле это слова.

— Уши целы, Поттер? — зловеще поинтересовался Снейп.

Гарри неуверенно кивнул.

— Излишнее любопытство может оставить вас не только без ушей, но и без головы. Ну как, понравился вам ваш отец? Не правда ли, милый человек?

Юный маг с огромным трудом собрался с мыслями.

— Здесь что-то не так. Отец просто не мог, — он запнулся под странным печальным взглядом зельевара, — да что я говорю… получается, что мог, но… что-то его заставило? Я просто поверить не могу, что он мог делать такие вещи с кем-то, и мне не важно, вы это или кто-то другой!

— Но он делал это? Вы же сами убедились, как я полагаю, — сказал Снейп с непонятной настойчивостью.

— Увидел… Я не знаю, что теперь думать. Я не понимаю, почему мой отец так поступал. И это же не могло нравиться моей маме, но она вышла за него замуж. Почему? Он ее заставил?

Гарри опомнился и осмотрелся по сторонам. Он сидит на полу в кабинете зельевара и обсуждает с ним своего отца? Бред какой-то. Он поднялся на ноги и пошел к двери.

— Вы куда, Поттер? Я вас не отпускал. У нас занятие, если вы помните, конечно.

— Какие тут занятия после такого, — уныло возразил Гарри, — у меня голова идет кругом, — честно признался он нелюбимому педагогу.

— Я вообще-то думал, что это ваше обычное состояние, — привычно съязвил тот и серьезно продолжил, — боюсь, что это наше последнее занятие, Поттер. Другой возможности сделать для вас что-нибудь у меня просто не будет. Поэтому не будем терять время. Я хочу откорректировать некоторые полученные вами навыки, дабы они не смогли пагубно отразиться на вашей судьбе. Считайте, что я это делаю в память о вашей матери.

— Но, сэр, — озадаченно пробормотал Поттер, — о чем вы? У меня нет никаких вновь приобретенных навыков.

— Боюсь, что есть, потому что я сам поучаствовал в их формировании.

— Вы… вы мне расскажете все?

— Расскажу. Но сначала давайте уберем из вашей головы все лишнее. Восстановим, так сказать статус-кво… Приготовились? Легилименс!

* * *

Гарри Поттер вошел в Большой зал, когда ужин был уже в самом разгаре. Снейп поглядел на его непроницаемое лицо и мысленно вздохнул. Гриффиндорец есть гриффиндорец. Живая вода в жопе не держится. Сейчас устроит скандал, засранец. Впрочем, Альбус уже давно заслужил скандал, так что месяцем раньше, месяцем позже, велика ли разница?

Тем временем юный маг, остановившись за спиной Гермионы и игнорируя приглашающее похлопывание Рона по скамье, взял со стола блюдо с тыквенным пирогом, прошел по центральному проходу и остановился напротив Дамблдора.

— Не правда ли вкуснятина, господин директор? — спросил юный маг, безмятежно посверкивая стеклами очков. Он отломил кусок и впился в него зубами. Дамблдор побледнел и бросил на Снейпа тревожный взгляд.

— Не хотите ли попробовать? Лично я стал большим поклонником этого блюда. Оцените же и вы его по достоинству!

С этими словами разгневанный подросток метнул в Дамблдора остатки пирога, залепив ему очки-половинки и большую часть белоснежной бороды.

Большой зал онемел. А Гарри повернулся к вскочившей с места Гермионе, широко улыбнулся и протянул ей руку.

— Пойдем. Нам надо срочно поговорить…

* * *

…Поздней ночью звезды словно прилипают к небу, и кажется, что до них можно дотянуться, если встать на цыпочки…

Гарри и Гермиона сидели на опоре большого телескопа Астрономической башни. Положение их рук и губ говорило о том, что все важные разговоры на сегодня уже окончены. Как будто они договорились, что все, что они хотят выразить друг другу, в словах уже не нуждается. Лишь один раз Гермиона нарушила этот негласный договор и, переводя дыхание после нежного поцелуя, смущенно шепнула Гарри на ухо:

— Ты на вкус совсем как тыквенный пирог!