Слизеринская блудница (гет)

Друэлла Анита Розье — цветочек третьего курса. Во всяком случае, так считает она сама, и никто её в этом не разубедил. «Малышка Дрю» небрежно подхватывает светлые локоны на висках — так, чтобы они сами рассыпались от якобы случайного движения, чтобы уронить будто бы невзначай заколку под ноги старшекурснику: вот и лишний повод скромно опустить длиннющие, увеличенные заклинанием, ресницы, и благодарно скользнуть нежными пальцами по руке, подающей заколку... И поспешить прочь с невинным видом, оставив молодого человека в неподвижности безо всякого «Петрификус Тоталус»... А после, в уютной гостиной, убранной в тёмно-зелёных и серебристых тонах, шептать на ухо Лоре Майлз: «Ага, и ещё один!». Простушка Лора, как её называет про себя Дрю, — чистокровная, но мещаночка, — восхищается успехами подруги и вздыхает о другом старшекурснике, Альфарде Блэке. Альфард, на вкус Дрю, незавидная пара: хоть и наследник древнего рода Блэков, но совершенно «тронутый головой», главный шут всего Слизерина и посмешище, если не сказать позор, своей семьи. Да к тому же влюблён — было бы в кого! В Эйлин Принс!

Эйлин, несимпатичная и нескладная, учится на одном курсе с Лорой и Дрю, но выглядит старше своих лет. Она одевается бедно и безвкусно, вечера напролёт просиживает в библиотеке и говорит — вот дура! — что не собирается замуж до двадцати пяти! Любая на её месте уцепилась бы за клоуна-Альфарда, хоть бы в семью приличную вошла, какая там любовь... Ладно-ладно, пускай ждёт своего Прекрасного Принца. Потом, небось, будет рада выйти замуж хоть за маггла, хоть за эльфа домового...

Мальчиков на факультете больше, чем девочек, и это не может не радовать. Хотя выбор, если задуматься, небогатый... На второкурсников, разумеется, Дрю не смотрит вообще. На беженцев, заполонивших Британию из-за войны на континенте, тоже неохота обращать внимание. Они плохо говорят по-английски, у них странный, слишком взрослый, взгляд, и они смотрят как будто сквозь Друэллу, не замечая её, даже если пытаются при этом отвесить неуклюжий комплимент. Фи, какие скучные!

Из однокурсников, пожалуй, самый привлекательный мальчик — Сигнус Блэк, брат Альфарда. Он кажется ярким, как звёздочка: порывист, но не безрассуден, честен, но не до глупости, умён, но не кичится своими знаниями. А как он смотрит на Друэллу! Глаза его, светло-карие, почти прозрачными становятся, золотистыми: кажется, будто солнце в них отразилось. Тёплый, лучистый взгляд; жаль, но нельзя наслаждаться им в полной мере — не стоит давать пока ненужных знаков взаимности. В конце концов, он только лишь третьекурсник...

Нет, на Блэках свет клином не сошёлся. Вот скользит по коридору почти неслышно Эйвери, Ромул Эйвери. Чистокровный, а толку — чуть: семья у него бедная, если не сказать хуже, но только Ромул не говорит о своей семье почти никогда. И на каникулы в середине учебного года он тоже не уезжает... Зато в нём чувствуется и гордость, и скрытая сила, и никогда Ромул Эйвери не позволяет себе появиться за пределами спальни в измятой мантии или с неопрятной причёской. Статный молодой человек, видный — и в то же время умеет быть скромным и в нужный момент отступать в тень. На год старше всего, но чувствуется: он знает жизнь и в худших, и в лучших её проявлениях, и малышка Дрю не сбрасывает его со счетов.

Пятый курс... Ох, лучше не думать о пятикурсниках!!! Прежде всего, там учится Эдди, то есть старший братец Эдуард Розье... И этого, увы, немало: зная повадки сестры, Эдди заранее просчитывает, кто станет следующим объектом для наивных девичьих чар, и строго предупреждает: «Ни-ни!». Но тот, на кого Дрю готова направить все свои умения, вопреки любым запретам, — никогда, ни под каким зельем, не согласится стать для неё большим, нежели старший товарищ и староста курса. Нет. Нет надежды...

~*~*~*~

Январское воскресенье выдалось холодным и тоскливым. В подземельях факультета ещё удавалось сохранить иллюзию тепла и уюта, но стоило подняться наверх, в большой зал — и становилось как-то не по себе. Ледяные струи, смесь дождя и снега, хлестали окна и прозрачный потолок, ветер завывал не хуже полтергейста, — кстати, даже Пивз поддался всеобщему унынию и не показывался со своими дурацкими выходками. И ледяными были взгляды учеников других факультетов, когда слизеринцы утром пришли на завтрак. Холодные шепотки за спиной. Странные, презрительные, а то и перепуганные взгляды. И ещё — пристальное, чрезмерно пристальное внимание со стороны преподавательского стола... И профессор Слагхорн — мрачнее грозовой тучи.

...Слизеринцы сидели в своей гостиной. Семикурсницы Лукреция и Вальпургия — обе Блэк, троюродные сёстры, — негромко разговаривали о политике, Эйлин и Лора ушли в библиотеку, мальчики о чём-то говорили вполголоса с Томом Риддлом. Друэлле ничего не оставалось делать, кроме как решать задачу по нумерологии. Задача не давалась — Друэлла отчаянно путала цифры, значения и порядок действий, и Пифагоров расклад никак не выстраивался. Девочка уже в отчаянии кусала пухлые красные губки, готовая расплакаться, когда за плечом прошелестел вкрадчивый, мягкий шёпот:

— Хочешь, я тебе помогу?

Эйвери. Как всегда, такой собранный, такой аккуратный, такой спокойный... И в этом похож на Тома, будто бы подражает ему. Но Том — пока что недостижимая высота, а вот Ромул Эйвери... А почему бы, собственно, и нет?

Исчирканный пергамент переходит из рук в руки. «Смотри... Вот здесь — ты правильно начала.. а из этого получаем...» Листок покрывается ровными, чуть угловатыми цифрами и знаками — перо в руках Ромула ходит уверенно, хотя местами процарапывает пергамент почти насквозь. Так непохоже на гладкие, нарочито округлые линии, выведенные Друэллой...

— Держи. Тебе понятнее теперь стало? — вежливая улыбка и чуть больше тепла в голосе, чем приличествует просто соученику. Намёк? Друэлла вспыхивает румянцем, принимает пергамент с решённой задачей и не торопится отдёрнуть пальцы, отточенным жестом касаясь узкой и сильной руки.

— Да... Кажется, теперь я поняла... — выдыхает Друэлла, и чувствуется, что не о задаче она говорит, вовсе нет.

— Тогда, может быть...

Ромул не успевает окончить фразу: дверь открывается, и в гостиную входит профессор Слагхорн.