Частички тепла для израненных душ (гет)

Гарри Поттер появился в Литтл Уингинге очень внезапно. Громкий хлопок трансгрессии, — и вот он уже стоит посередине Тисовой улицы, совершенно не утруждая себя маскировкой. Лишь подойдя к дому №4, он вспомнил, что магглы не привыкли к тому, чтобы люди появлялись прямо из воздуха. Гарри пугливо заозирался, но никого в окнах близстоящих домов не увидел.

Он приставил к замочной скважине волшебную палочку, чтобы для какого-нибудь соседа, вздумавшего именно в этот момент выглянуть на улицу, это выглядело бы, как если бы Гарри открывал дверь ключом, и прошептал:

— Алохомора.

Замок открылся с приятным щелчком, и Гарри, повернув ручку, вошёл в дом. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как он отсюда ушёл — точно так же была приоткрыта дверь чулана, точно так же расставлены стулья на кухне, а на спинке одного из них даже висела чья-то мантия. Гарри взял её в руки и внимательно осмотрел. На отвороте рукава обнаружились вышитые тёмно-зелёными, почти незаметными на чёрном фоне, нитками инициалы «Н.Т.». Нимфадора Тонкс. У Гарри сдавило горло. Чувствуя, как начинают слезиться глаза, он подбежал к раковине и налил в стакан воды. Однако она не принесла ему должного успокоения, и Гарри со всей злостью разбил стакан об пол, вкладывая в этот акт вандализма всю ту боль, которая накопилась у него в душе за две недели после битвы за Хогвартс.

Немного успокоившись, он решил подняться в свою бывшую спальню и посмотреть, не оставил ли он там чего-нибудь в прошлый раз, пусть это были бы и богом забытые на многие годы пыльные носки. Проходя мимо чулана, он вдруг вспомнил, как показывал его Букле, и едва удержался, чтобы не разгромить всю кухню тёти Петуньи, которая должна была с минуты на минуту вернуться со своим семейством домой.

Не успел Гарри дойти до второго этажа, как услышал снаружи шорох гравия под колёсами машины. Он спустился как раз вовремя — Дурсли уже шли от машины к входу в дом. Гарри услышал, как дядя Вернон добродушно смеётся над чем-то, что только что сказал ему Дедалус Дингл, и оторопел. Он никогда бы не поверил, что дядя Вернон смеётся над шутками волшебника, если бы сам не услышал.

Гарри метнулся в гостиную — он не хотел приводить Дурслей в замешательство своим присутствием в первые же секунды их возвращения. Стоило дать им немного времени свыкнуться с мыслью, что они снова дома. Гарри усмехнулся. С каких это пор его интересует внутреннее спокойствие его дражайших родственников? А, может, они за этот год переменили к нему своё отношение, как к Дедалусу и, возможно, Гестии?

Хлопнула входная дверь и сразу послышался тяжёлый топот ног по ступеням — не иначе как Дадли кинулся проверять, всё ли в порядке с его компьютером.

— И, правда, оставайтесь на ужин, — послышался голос тёти Петуньи. — Зря мы, что ли, в магазин заезжали? Сейчас я испеку пирог, это не займет больше часа, а потом посидим.

Дедалус и Гестия, видимо, особо не возражали, поскольку, после просьбы тёти Петуньи, послышался шорох снимаемых ими мантий.

— Ну, вот мы и снова дома, — гаркнул на весь коридор дядя Вернон, словно дом мог его слышать.

Первой в гостиную вошла тётя Петунья (остальные ещё раздевались в прихожей) и застыла при виде Гарри.Зато Гарри не растерялся.

— Я пришёл проверить, всё ли в порядке и нормально ли вы добрались до дома.

— Кого я слышу! — пропищал показавшийся в гостиной Дедалус. — Гарри Поттер! Наш герой! Знаете, Гарри, я нисколько в Вас не сомневался!

Он обогнул тётю Петунью и затряс руку Гарри с такой горячностью, что едва её не вывихнул.

Гарри вежливо высвободил свою руку и тепло улыбнулся Дедалусу и только что вошедшей в комнату Гестии. Дядя Вернон же, как и супруга, застыл столбом в дверях гостиной.

— Гарри! — воскликнула Гестия и крепко обняла его. — Как я рада, что ты жив! Спасибо тебе, Гарри, даже и не знаю, что было бы, если бы не ты! Всё волшебное сообщество у тебя в долгу.

— Да что там, — смутился Гарри и, взглянув на дядю Вернона, повторил. — Я пришёл убедиться, что вы благополучно добрались до дома.

— Я... мм... рад, что с тобой всё в порядке, парень, — глухо ответил дядя.

— Дидинька! — вдруг тонким голосом позвала тётя Петунья. — Дидинька, иди сюда, поздоровайся!

Дидинька, гулко топая, спустился в гостиную и, точно так же, как родители, замер на пороге, завидев кузена. Однако он быстро оправился от шока, подошёл к Гарри и протянул ему руку. Гарри с улыбкой ответил на рукопожатие, но тут Дадли вдруг схватил его в охапку и сжал так, что у него рёбра затрещали.

— Да что с тобой, Дэ? — прохрипел Гарри.

Дадли выпустил его из своих медвежьих объятий и со смущённым видом отошёл на пару шагов.

— Ты всех спас, — тихо сказал он. — Весь мир. Гестия с Дедалусом нам объяснили, что это за война. А мы же твои родственники, нас бы тоже, типа... ну, в живых не оставили. Спасибо.

— Дыы... не за что, — замялся Гарри. Он чувствовал какое-то восторженное вдохновение, глядя, как Дадли неуклюже пытается выразить ему свою признательность, и готов был сам сжать кузена в объятиях, но сдержался и ограничился благодарной улыбкой.

— Что ж... — пролепетала Петунья, старательно избегая зрительного и, вообще, какого бы то ни было контакта с племянником, — я пойду печь пирог.

— Я помогу! — радостно вызвалась Гестия.Остальные расселись в гостиной. Гарри постарался занять место между Дедалусом и Дадли, поскольку дядя Вернон пока никак не выказал ему своего благодушия. Правда, к его чести, в его глазах уже не было искреннего презрения. Дядя Вернон кашлянул и развернул принесённую с собой газету, всем видом показывая, что не намерен разговаривать.

— Где вы их прятали? — спросил Гарри.

— В доме Кингсли в Солсбери, — мгновенно ответил Дедалус.

Наступило неловкое молчание. Больше Гарри не мог придумать повода для разговора и уже проклинал себя за то, что вообще пришёл сюда. Через некоторое время Гестия позвала всех в столовую, где их уже ждал большой лимонный пирог. Но и за столом беседа не вязалась. Гарри эта сцена напомнила случай в доме Ксенофилиуса Лавгуда, который, чтобы потянуть время, заставил их выпить аж по две порции настойки лирного корня, которая на вкус, в общем-то, была довольно неплоха.

— Как думаете, Дедалус, стоит ли навести на дом защитные чары? — нарушила молчание Гестия.

— Зачем это? — встрепенулся дядя Вернон, не дав волшебнику ответить. — Этот ведь ваш как-его-там побеждён. Вы же сказали, что мы в безопасности теперь!

— Это так, — ответил Гарри, и все повернулись к нему. — Вы в относительной безопасности, но...

— Что значит — в относительной? — спросила тётя Петунья и резко поставила чашку на блюдце, расплескав по столу чай.

— Волдеморт и его самые близкие приспешники уничтожены, но некоторые сбежали прямо с поля боя, после смерти своего предводителя, и мы до сих пор не можем их найти. — Гарри задумчиво потыкал свой кусок пирога вилкой. — В конце концов, прошло всего лишь две недели. Они, конечно, мелкие сошки, всего лишь грубая рабочая сила. Волдеморт не утруждал себя глубоко посвящать их в свои планы. Они даже вряд ли знают, где вы живёте, но стоит перестраховаться, не так ли? — он обернулся к Дедалусу. Тот согласно закивал.

— Что ж, — продолжил Гарри. — Тогда я поговорю с Кингсли по этому поводу. Может быть, даже он сам установит защитные чары. Ну, мне пора.

Гарри отложил вилку и встал из-за стола.

— Спасибо за угощение, тётя, — поблагодарил он. Та нервно дёрнулась, видимо, в попытке кивнуть, и снова уткнулась в свою тарелку. Гарри почувствовал, как где-то внутри кольнула досада. Но он вышел из столовой и, забрав из гостиной мантию Тонкс, направился к выходу. На улице, в двадцати метрах от дома, его нагнала Гестия.

— Ты не подумай, Гарри, они изменились, — запыхавшись, пробормотала она.

— Ну... мне от этого ни горячо ни холодно, — ответил Гарри, — я, пожалуй, пойду, мне еще с Кингсли надо поговорить.

— Знаешь, — перебила его девушка, — они на самом деле изменились. Даже твой твердолобый дядя. Особенно после того, как мы им доходчиво объяснили, что за война сейчас идёт, и какую роль ты в ней играешь. К счастью, у нас был каждодневный доступ к газетам, и, едва я или Дедалус приносили их домой, твоя тётя опережала всех в попытке их прочесть. Она зачитывала до дыр каждую статью, в которой упоминалось твоё имя. Это, конечно, не изменит твоего искалеченного детства, но они хотя бы раскаялись.

С этими словами Гестия улыбнулась ему на прощание и вернулась обратно в дом. А Гарри пошёл дальше по улице, чувствуя, как злая досада в его сердце уступает место тихой благодарности.