Умный Хагрид (джен)

— Папа, я такое видел! Такое! — Руб влетел в комнату, вытаращив глаза и сшибив по пути массивный табурет, предназначенный для него.

Отец сидел за столом, изредка кашляя и кутаясь в старый халат.

Большая ложка мерно помешивала в кастрюле овсяную кашу, через минуту туда же полетела банка тушенки. Конечно, одной баночки было мало на пятилитровую посудину, но...

Британия стояла на пороге войны. Голода, как такого, не ощущалось, но Хагриды всегда жили скромно, а после того, как Джек заболел, денег почти не осталось. Мать Рубеуса была великаншей, а значит, не большого ума женщиной, раз так легко бросила семью и ушла на родину. Так что мужчине одному с маленьким ребенком пришлось весьма нелегко.

Старший Хагрид тяжело вздохнул, опасаясь закашляться снова и подумал, что осенью сын пойдет наконец-то в школу, а в Хогвартсе даже в самые тяжелые времена детей кормили основательно и сытно — это был главный принцип волшебной школы. Потому что ему самому прокормить растущего сына было весьма сложно — ростом тот перегнал Джека уже давно, а в ширину и вовсе. Еще немного, и Рубеус сможет посадить отца себе на плечо.

Хорошо еще, что мальчиком в период бурного безудержного роста заинтересовался сосед, врач-терапевт. Городок, в который они перебрались недавно, был совсем маленький, больница оказалась крохотной, и штат состоял всего из трех человек. Вынесенный докторами вердикт гласил — гигантизм, причем очень ранний, так как ребенок еще только на пороге полового созревания.

Мистер Хитчем так уверенно настаивал на своем диагнозе и поставил Рубеуса на учет, чтобы наблюдать за интересной и редкой болезнью, что Джек даже вздохнул свободно. По крайней мере, он смог отнести в школу справку о болезни сына, и никто ничего не заподозрил. К слову сказать, живи они до его развода среди маглов, его жена тоже была бы диагностирована, только акромегалией, потому что выглядела... ээээ... мягко говоря, не очень женственно и привлекательно. Ну, так она и была настоящей великаншей!

Джек подумал, что надо бы еще раз порепетировать с Рубеусом, что в Хогвартсе нужно говорить, что он нечаянно выпил Костерост, потому и вымахал таким большим — полукровок, рожденных от темных тварей маги не приветствовали. А некоторые были открыто предубеждены против них. Наведавшийся к ним заместитель директора Диппета профессор Трансфигурации Альбус Дамблдор успокоил взволнованного Джека, который и не надеялся, что сына вообще пригласят в школу магии и волшебства.

И кстати, это он и предложил версию с выпитым по неосторожности Костеростом... Умный человек, и добрый, сразу видно!

Джек сильно надеялся, что Руби попадет на Гриффиндор, где деканом был этот самый Альбус Дамблдор, и тот сможет приглядеть за ребенком-переростком и не допустить, чтобы тот ненароком выдал себя, ведь сын у него совсем простой и бесхитростный... Что же будет с ним, когда Джека не станет...

Кашель опять напал на него, сотрясая худое, изможденное болезнью тело.

Руб уже уселся за стол и уплетал кашу, щедро наложенную в самую большую миску. Он взахлеб рассказывал, как они с мальчишками подсматривали в окошко городского морга.

Там сегодня вскрывали умершего. Все думали, что тот помер от сердечного приступа, но детектив Харрисон настаивал на экспертизе, и вот выяснилось, что и правда, мистера Перри, местного торговца тканями, отравили! Внутри у него все разъедено было. Очень интересно!

Джек грустно улыбался неподдельному восторгу сына и подкладывал ему украдкой кашу из своей тарелки. По причине безденежья ему пришлось снять домик на окраине городка, рядом с моргом, и для местной пацанвы не было лучшего развлечения, чем подглядывать, как работники производят вскрытие трупов. Сколько Джек ни ругал Руба за это, мальчик все равно бегал туда с друзьями.

После ужина отец помыл посуду, а Рубеус отправился в кровать с любимой «Чудовищной книгой о чудовищах», читаной и перечитанной десятки раз.

Любимыми главами мальчика были «Акромантулы», «Василиски», «Мантикоры» и, разумеется, «Драконы».

Джек улыбнулся. Сын мечтал увидеть настоящего дракона. Вполне возможно, что если Руб будет хорошо учиться, его возьмут в какой-нибудь европейский драконий питомник, ведь силушки у него немеряно. Мощная комплекция немаловажна для работников-драконоводов, не только магия. Да и у мальчика будет любимая работа. Джек видел, что Руб у него мальчик неглупый, все-таки полукровка, а они все очень способные, даже талантливые.

Уже скоро, через неделю, он уедет в школу, и Джек на целых полгода останется один...

* * *

Мантии младшему Хагриду пришлось шить на заказ. На это ушли почти все оставшиеся деньги. С работой было все туманно, ведь лучше Джеку не становилось — кашель не прекращался. Зелья покупать дорого, да и не помогало уже. Но старший Хагрид не отчаивался — зато над ребенком не будут смеяться из-за куцых коротких одежек. А потом можно будет увеличивать их заклинаниями — к тому времени сын как раз научится Чарам и Трансфигурации.

Сундук Рубеусу достался отцовский, крепкий, обитый железными полосками. Его Джек увеличил под рост сына. Учебники тоже были его — программа в Хогвартсе практически не менялась, как будто и открытий научных никто в магическом мире не делал. Странно было как-то. Ну, Министерству виднее, что да как, так что новых книг покупать не пришлось, хоть на этом сэкономили.

Последние дни ребенок на месте не мог усидеть, все требовал рассказать еще раз про Запретный Лес и УЗМС. В этом году как раз был нанят новый учитель, некто профессор Кеттлберн. Молодой, но уже довольно известный в своих кругах натуралист-зоолог, объехавший почти весь мир в поисках экзотических животных и публиковавший очень интересные юморные статьи в «Ежедневном Пророке» в научном разделе. Последние повествовали о российских домовых, банных и овинных, о том, как молодой профессор пытался отыскать следы Жар-птиц, аналогов фениксов. Побывал Кеттлберн и на востоке, добывая сведения о легендарных птицах Рух и огромных рыбах-островах. Наверняка эти реликтовые магические существа уже давно вымерли, ну так ведь и о морщерогих кизляках тоже мало что известно, но если их никто не видел — это не значит, что их не существует.

Вот бы этот Кеттлберн взял под крыло его Рубеуса! Тогда Джек был бы спокоен. Ведь каждому ученику нужен свой Наставник...

Наконец настало первое сентября.

Отец и сын стояли на платформе 9 ¾. Рубеус все рвался уже войти в вагон, а Джек пытался удержать его еще немного. Было чуточку обидно, что сын так стремится уехать от него, но это же дети, им нужны приключения, а родители... их начинаешь ценить и скучать по ним, только когда их уже нет...

— Пап, смотри, вон та девчонка потащила клетку с книззлом! Эх... мне бы какого-нибудь фамильяра! — мечтал сын.

— Руб, вот выйду на работу, подкопим денег, тогда и... Сам знаешь, война может начаться в любую минуту, положение в Британии сложное...

— Да ладно, пап, я понимаю! Я в Запретном лесу кого-нибудь поймаю, — басил сын, подмигивая ему маленьким черным глазом. — У меня зверушка будет самая редкая! Вот увидишь!

Знал бы Джек, что сын исполнит свое обещание... и чем это обернется для него.

* * *

Рубеус горячо молил Шляпу отправить его на Гриффиндор.

Ему сразу понравился декан этого героического факультета — Альбус Дамблдор. Тот был весьма известен в магическом мире своими алхимическими трудами и разработками способов применения драконьей крови. Жалко, конечно, драконов, ведь кровь и прочие составляющие можно было добыть, только убив животное, но... что поделать, волшебники не могут обходиться без драконьих ингредиентов. А еще про Дамблдора ходили слухи как об очень сильном волшебнике, добром и справедливом. Рубеус очень хотел попасть на Гриффиндор — ведь такой декан должен относиться к своим подопечным как отец родной.

И ему повезло! Старая дряхлая Шляпа громко выкрикнула: «Гриффиндор!»

Рубеус, чуть не свалив покряхтывающий под его тяжестью табурет, еле дождался, пока профессор Дамблдор снимет Шляпу с его головы, поймал добрую, поощряющую улыбку декана и направился к своему столу.

Студенты, мимо которых он проходил, громко шептались: «Ну и дылда! Глядите, он что, задержался в развитии, сколько ему лет, что он только сейчас пошел в школу? Не меньше восемнадцати!»

«Ну и пусть их сплетничают! Папа научил его, что отвечать в таких случаях. Что он перепутал зелья, когда был маленьким и выпил большую дозу Костероста. Долго болел и все такое, но остановить процесс разрастания костной ткани не удалось.»

Он уселся с краю длинного стола. Скамейка тоже жалобно заскрипела под его весом. Глаза голодного полувеликана разбежались в разные стороны при виде шикарных яств — дома у них ничего такого не водилось. Правду папа сказал — что в Хогвартсе он не будет голодать! Так что в этот вечер Руб наелся до отвала.

Поселили его в холодной спальне с двумя мальчиками. И кровать поставили большую, широкую и крепкую, как топчан. Наверное, профессор Дамблдор позаботился.

И началась у Хагрида учеба...

УЗМС должен был у них начаться только на третьем курсе, но это не помешало юному Хагриду в свободное время бегать к профессору Кеттлберну. Тот достаточно тепло принял неуклюжего волосатого здоровяка, почувствовав в нем родственную душу. Обоим было комфортно друг с другом — профессор любил рассказывать о своих путешествиях и увиденных и изученных животных, а Рубеус впитывал новые знания как губка, попутно помогая профессору с его питомцами для уроков.

Огорчало Хагрида только, что животные, рекомендованные школьной программой, были какие-то все скучные. Ну, крупы, ну лазили... еще гномы всяких разновидностей. Как-то в Запретном Лесу видел издали кентавров и единорогов. Еще скользкие флоббер-черви... бррр! Кеттлберн обмолвился ненароком, что в Хогсмиде, в трактире «Кабанья голова» частенько останавливаются путешественники, предлагающие иной раз привозимых контрабандой экзотических животных совершенно задешево, и с тех пор Рубеус мечтал, как на третьем курсе первым же делом пойдет именно в это место — а вдруг ему удастся заполучить какого-нибудь милого зверька?

Отец писал ему два раза в месяц, сообщал, что у него все хорошо, пусть Рубеус не беспокоится. Но Рубу некогда было особо думать о родителе — учеба отнимала много времени. В других науках, кроме зоологической, приходилось изрядно шевелить мозгами, но хотя и со скрипом, крепким середнячком он стал. Преподаватели не ругали его, напротив, советовали приложить побольше усилий, но Рубеус и так выматывался настолько, что был рад и таким результатам.

Декан обращал на своих студентов не так много внимания — ученики объясняли это тем, что Дамблдор еще и заместитель директора, мол, потому у него мало времени на подопечных. Да и за Слизерином приглядывать еще надо — чистокровные во главе со старостой Томом Риддлом что-то совсем распоясались в последнее время — открыто поддерживают политику европейских магов в войне с Германией.

Англия все же вступила в войну, и теперь все маги с замиранием сердца ждали очередного хода Гриндевальда.

Хагрид мало в этом разбирался, потому предпочитал много не думать и не участвовать в подобных разговорах.

Так прошло два года.

Джек все больше слабел и хирел и с ужасом думал, как он оставит сына одного — ведь тот, несмотря на габариты, сущее дитя. И никому он не нужен — такой громадный и диковатый. Был бы милым, кротким обаятельным подростком, люди бы не относились к нему так настороженно, и может быть, нашелся Рубу какой-нибудь опекун. Но... здоровенный детина с густыми нечесанными волосами, сажающий отца себе на плечо... да от него нормальные люди шарахаются. Так что придется мальчику как-то обходиться в жизни самому.

Хагрид отбыл на свой третий курс в Хогвартс очень довольный — разрешение на посещение Хогсмида по выходным было подписано отцом, в кармашке мантии лежали несколько галеонов, которые он заработал летом, работая неполный рабочий день грузчиком у знакомого лавочника, и еще в этом семестре у них будет УЗМС! Даже то, что отец почти слег, не могло сильно омрачить радость подростка.

Сказать правду, дома было совсем тягостно. Вечно больной отец, из еды только овсянка и пшенка... поговорить даже не о чем.

Так что отъезда в школу Рубеус ждал с нетерпением, хотя и было немного стыдно.

Джек все понимал, и на сына не обижался. Дитя ведь еще совсем, ну куда ему искренне горевать и печалиться. Он и не понимает совсем, что это такое — остаться одному. Пусть радуется и живет, пока есть такая возможность.

* * *

Юный Хагрид все же осуществил свою заветную мечту — он несколько раз побывал в «Кабаньей голове», пабе, которым владел мрачный и неразговорчивый бармен. Публика в этом месте и впрямь была очень разношерстной — какие-то подозрительные личности, прячущие лица под капюшонами мантий и низко надвинутыми шляпами, говорящие шепотом или накидывающие вокруг себя и собеседника Полог Тишины.

Благодаря внушительной комплекции, его не принимали за школьника, а рано начавшие пробиваться усы и борода придавали достоверность кажущемуся совершеннолетию.

Скорее всего, именно поэтому какой-то незнакомец и продал ему по дешевке последнее яйцо акромантула...

Серебристое, сияющее жемчужным светом в полумраке грязного паба, мягкое и пульсирующее, величиной с кулак, экзотическое чудо... И всего за три галеона. Правда, незнакомец, надвинувший на лицо капюшон, пакостно улыбнулся видневшейся нижней частью лица с гнилыми зубами, когда ссыпал деньги взволнованного школяра в свой кошелек.

Без денег в Хогсмиде делать было нечего, и Хагрид рысью помчался обратно в замок, бережно положив яйцо в карман.

На соседей по комнате он не надеялся, между ними не было доверительных отношений и молчать они вряд ли бы стали, и потому устроил гнездо для своего будущего питомца в заброшенном чулане подальше от жилых помещений. Благо, таких заброшенных укромных уголков в замке было полным-полно.

И через три недели Хагрид стал счастливым хозяином новорожденного волосатого паучка. Правда, омрачилась эта радость печальным известием — умер отец. Хагрида отпустили на похороны, вручив ему однодневный портал.

Все прошло быстро и грустно. На похоронах было совсем мало народу, дом хозяйка сдала новым жильцам, Хагриду оставалось лишь забрать скудные пожитки.

Он остался совсем один...

Теперь все свободное время подросток проводил со своим питомцем. Кормил, разговаривал с ним, делал в пыльном темном чулане уроки, пока маленький акромантул плел по углам густую паутину.

Хагрид назвал друга — да, паук стал ему другом — Арагогом. Откуда ему на ум пришло это имя — он не знал, просто чувствовал, что оно акромантулу подойдет и все тут. Тот, кстати, охотно отзывался на кличку. И даже пытался разговаривать с ним. Ведь акромантулы почти разумные создания.

Сказать по правде, Рубеус друзей в школе так и не завел. Никто не хотел дружить с неуклюжим здоровяком и растяпой. Не вписывался он в школьные рамки... Он, да еще несколько ущербных детей, среди которых была и Миртл Уолш, угрюмая девочка в тяжелых роговых очках. Вот их постоянно дразнили и донимали. Потому Хагриду и было более комфортно с животными, и чем необычнее и страшнее были твари — тем лучше. Он чувствовал какое-то родство с этими существами, которых никто не любил и которых почти все боялись.

Часто, сидя с Арагогом, он задумывался, как бы отнеслись к нему ученики, узнай, что он полувеликан? Школяры не стесняясь, открыто выражали свое отрицательное отношение к оборотням, русалкам и кентаврам. Хотя последние два вида и не были замечены в нападениях на людей. А уж про великанов и заикнуться было страшно. Те оказались кровожадными тупыми монстрами, пожирающими людей и не способными даже на членораздельную речь.

Хагриду нечего было возразить, так как на самом деле он плохо помнил свою мать. Она ушла от них, когда ему только исполнилось три года. Отец долго горевал, а потом заболел. Рубеус и не помнил особо, какая она была — добрая, злая, ласковая или жестокая... Но одно определение «Темные существа» не позволяло расширить рамки восприятия — все Темное было плохим и жестоким. Мерлин, хорошо, что директор Диппет и профессор Дамблдор так добры, что помогли ему поступить в Хогвартс и сохранить его ужасную постыдную тайну...

С этими неутешительными мыслями он возвращался в гостиную Гриффиндора, когда в коридоре столкнулся с самим Томом Риддлом. Кумир почти всей школы, красавец и умница староста-слизеринец выругался, когда от толчка чуть не влетел в стену. Рубеус повернулся к нему, торопясь извиниться и тут вдруг тот уставился ему прямо в глаза, как будто гипнотизируя. Бедняга Хагрид застыл, как птичка перед змеей, исполняющей смертельный танец перед трапезой.

Риддл удивленно открыл рот, а потом усмехнулся, довольный.

— Пожалею тебя, сопляк, за неуважение к старосте школы. Баллов снимать не стану, но больше не попадайся у меня на пути!

И он, брезгливо обойдя ошарашенного третьекурсника, направился в подземелья.

Около недели все шло как обычно и не предвещало беды, когда пропала та самая Миртл, очкастая девочка с Хаффлпаффа. Ее не было весь день, и лишь на следующее утро соседки по комнате подняли тревогу.

Хагрид как раз сидел со своим питомцем в чулане, Арагог со вчерашнего дня заметно нервничал, все пытался выскочить в дверь. Хагрид еле поймал его, чуть не оторвав волосатую лапу, а тот как будто и не заметил, так вырывался и крутился. Рубеус понимал, что его питомец уже слишком велик для замка — он вымахал с большую кошку, и пора бы его уже переселить в Запретный лес. Но все откладывал со дня на день расставание...

Он как раз наколдовал большой прочный ящик, в который собирался посадить Арагога, не то он себе все ноги переломает, и вынести, как только стемнеет, через заднюю дверь, которой пользовался сквиб Филч для уборки мусора.

— Ну иди... Давай, иди же ко мне, Арагог! Не бойся, полезай в ящик! — терпеливо уговаривал он забившегося под шкаф паука.

— Добрый вечер, Рубеус! Кажется, так тебя зовут? — раздался вежливый голос.

Руб резко обернулся. В проеме открытой двери стоял Том Риддл и улыбался.

— А... вы чего тут делаете? — промямлил Хагрид, пытаясь закрыть широкой спиной наколдованную коробку и трясущийся шкаф.

— Все кончено, Рубеус, бери своего паука и пошли к директору. Я все о тебе расскажу. Ведь если нападения не прекратятся, школу закроют, и куда ты пойдешь? Ты ведь сирота, как и я... — грустно сказал Том.

— Но... нападения... Я слышал про Миртл... А почему вы думаете... Арагог все время был со мной! Я не выпускаю его из этой комнаты, — отчаянно защищал питомца Хагрид, чувствуя, как ледяные мурашки бегут по спине.

— И ты думаешь, тебе поверят? Ты приволок в замок, полный детей, Темную опасную тварь, забавлялся с ней и теперь утверждаешь, что ни при чем? — Риддл был полон праведного гнева. — Я видел, как он бегал по замку, ведь я патрулирую коридоры после отбоя!

— Этого не может быть, не может! Он всегда заперт в этой комнатушке! — чуть не плача, доказывал Рубеус, трясясь от страха за своего фамильяра. — Да он и не мог никого убить, он же только недавно...

— Хватит! — холодно оборвал его Риддл. — Завтра приедут родители погибшей девчонки, и самое лучшее, что Хогвартс может сделать для них — это предъявить им убитого монстра. И виновника гибели их дочери, — ядовито улыбнулся он. — Тебя.

— Нет, это не он убил, не он! Он никогда еще... не он! — трясся от отчаяния Хагрид, понимая, что его просто не слушают.

— Отойди в сторону! — приказал Риддл, выхватывая палочку.

Заклинание осветило подземелье ярким светом, и Хагрид в ужасе увидел, как разлетается дряхлый шкаф, а Арагог, быстро перебирая всеми суставчатыми лапами, уворачивается от повторного закляться и бешено пронесясь по коридору, скрывается за углом. Отпрыгнувший с пути акромантула Риддл свалился, ударившись плечом о каменный пол.

Но почти сразу же поднялся и устремился за беглецом. Тут уже Хагрид не вытерпел, и ухватившись за мантию, опять повалил старосту на пол, пытаясь задержать и дать фамильяру время скрыться...

Все произошло, как во сне, так быстро случилось, что Хагрид, сидя на полу, мотал головой, не веря в произошедшее, и если бы не разнесенная заклинаниями Риддла комнатушка, он бы подумал, что спит и видит жуткий сон.

Однако разъяренный староста удалился, пригрозив, что отправляется к директору сообщить о том, что нашел виновника нападения и убийства.

Рубеус был твердо уверен, что Арагог не виноват. Не мог акромантул, даже такой умный и смышленный, открывать сам дверь, запертую заклятием, гулять по школе, а потом вернувшись, опять запираться.

Значит, это кто-то другой убил Миртл, и Арагог чуял это чудовище, потому и пытался скрыться из замка.

Хагрид знал главы о своих любимых существах наизусть. Акромантулы были сильными соперниками и не боялись никого, кроме... Но таких созданий в замке ведь быть не могло! Просто потому, что их уже лет триста на свете не существовало, а разведение каралось смертной казнью.

Надо убедиться, что у умершей Миртл есть признаки... признаки того, что это не Арагог сделал!

Хагрид вытер огромной пятерней слезы и помчался в Больничное крыло — скорее всего, Миртл до приезда родителей, находилась там.

Лазарет пустовал, лишь угол был отгорожен несколькими ширмами.

Труп и правда был здесь. Несчастная умерла с выражением ужаса на лице — рот был перекошен в крике. Неуклюжих толстых роговых очков на ней не было, видимо они упали с лица в момент смерти.

Хагрид задумчиво постоял возле койки.

Странно... даже если это сделал его акромантул, то... пауки не убивают просто так, только ради еды. Парализовав жертву ядом, они следом впрыскивают слюну с пищеварительными ферментами, чтобы переварить жертву и высосать жидкое содержимое.

Хагрид потыкал Миртл пальцем. Ожидаемо. Во-первых, признаков размягчения тканей не было — ни в одном месте. Наоборот, мертвая девочка была тверда, как камень.

А во вторых, Хагрид Арагога накормил буквально позавчера, приличных размеров крысой, и тот просто не успел бы накопить достаточно яда, чтобы умертвить взрослую пятнадцатилетнюю девочку, все же акромантулу было еще далеко до взрослой особи.

Нет, Рубеус был точно уверен, что это сделал не его питомец.

Но что же ему делать, как доказать, что это совершил кто-то другой, более опасный и хищный?

Может... может попросить о... вскрытии? Ну как у маглов!

Это бы дало ответ на все вопросы! Ведь только дотошный анализ может установить, что случилось с Миртл, и как она погибла — от удара, от заклятия, от удушения, от отравления, в конце концов!

Кстати, след от укуса он нашел, но расстояние между двумя красными точками на белой коже было слишком уж большим! У Арагога размах челюстей был пока весьма скромным, а такое расстояние мог оставить более взрослый акромантул, уж Рубеус-то в этом разбирался. Такое ощущение, что кто-то просто проколол острым предметом руку Миртл наугад в двух местах, чтобы создать ложное впечатление...

И Хагрид понесся к человеку, которому верил безоговорочно, верил, что тот разберется и оправдает его и его питомца. К своему декану, Альбусу Дамблдору.

В кабинете заместителя директора как раз находился и сам директор Армандо Диппет. Хагрид ввалился в комнату, едва постучав и конечно, сконфузился. Тем более, что лица руководства не предвещали ничего хорошего. Том уже все рассказал им в подробностях. На столе стоял думосбор с серебристым содержимым.

Хагрид похолодел.

Они все видели, разговор с Риддлом, сбежавшего Арагога, и то, как он, Хагрид, напал на старосту!

— Проходи, Рубеус, мы как раз собирались послать за тобой, — спокойно сказал Дамблдор.

— Мы уже все знаем, и как ты понимаешь, новости для тебя неутешительные. К тому же, ты нарушил школьные правила, и принес в школу опасное существо четвертой категории, обозначенное как «Очень опасное». За одно это тебя следует исключить из школы, а уж после нападения и убийства могут и вовсе посадить в Азкабан на несколько лет. Ну и соответственно, исключение из школы без права восстановления и сломанная палочка.

— Нет, мы не виноваты! — простонал Рубеус, чуть не плача. — Это... это ошибка! И потом, куда я пойду, если меня исключат? У меня нет ни дома, ни денег... Отец умер... А мать... Ну вы же знаете, кто она и где сейчас...

— М-да... А я ведь говорил вам, Альбус, что эти эксперименты добром не кончатся, — заговорил молчавший до сих пор Диппет. — Что может быть в голове у полукровки, одним из родителей которого было Темное существо? Великаны кровожадны, жестоки и безжалостны, и разумных я пока среди них не встречал. Вот и вышло, что вышло. Даже несмотря на средний для магов интеллект и способности, все равно скрытые инстинкты вылезли наружу, и как раз в период становления, созревания и приобретения своего личного мировоззрения. Да кому из детей пришло бы в голову завести и притащить в школу, к примеру, мантикору или квинтолапа? Только подростку с отягощенной наследственностью! Вы знаете мое мнение на этот счет — такие дети не всегда себя контролируют, к тому же, они довольно хитры и увертливы — посмотрите, сколько времени ваш Рубеус прятал свое существо. Зря, зря я вас послушал, больше такого не повторится!

— А вас, молодой человек, придется все же исключить, как ни прискорбно. Но правила есть правила, они работают веками, и менять я их не собираюсь. Надо было думать о своей судьбе раньше, прежде чем заводить акромантула и нарушать Устав школы. Так что, Хагрид, я прошу вас отдать декану Дамблдору вашу палочку.

— Но, господин директор, я... ведь есть способы выяснить, от чего умерла Миртл, есть же! — отчаянно крикнул Рубеус.

— Все необходимые проверки мы уже сделали. Магическое сканирование показало, что Непростительных заклятий к ней применено не было, значит, ее убило что-то другое.

— Но можно же проверить, есть в ее крови яд акромантула или нет! — крикнул Хагрид.

— Это и так ясно — на руке девочки присутствуют следы укуса крупного животного, каковым и является ваш паук. Для специальных анализов нам придется вызывать специалистов из Отдела Тайн или клиники святого Мунго. Этим уже будет заниматься Аврорат, по желанию родителей мисс Уолш.

Больше я ничего слушать не желаю. Завтра приедут родители девочки за телом. Альбус, позаботьтесь о заявлении в Министерство магии. И надо создать комиссию по ликвидации палочки мистера Хагрида. Всего хорошего, господа, меня ждут дела!

И непреклонный Армандо Диппет покинул кабинет декана Гриффиндора.

Хагрид стоял как вкопанный. Значит, все кончено? Ему никто не поможет?

— Прости, Рубеус, я пытался сделать, что мог. Но показания Тома Риддла все проясняют. У нас нет причин не верить ему.

— Но вы не понимаете, акромантул не мог убить Миртл. Я же... я...

— Увы, Рубеус, больше это сделать было некому. Ты же понимал, чем обернется содержание в школе, рядом с детьми, такого чудовища. Так что мы должны разыскать животное и уничтожить его, иначе родители Миртл подадут на школу жалобу, а этого мы допустить не должны. Да и тебя, как хозяина паука, тоже, скорее всего, заставят наказать. И это правильно, как бы мне не было жаль... А теперь иди к себе в комнату и сиди там.

— Значит, вы меня не послушаете? — прошептал Рубеус. — Вы... я... вскрытия делать никто не станет, так ведь? Вы поверили, что это Арагог сделал?

Дамблдор нахмурился.

— Мы все проверили, нет необходимости делать это еще раз. Все же расследовали это дело взрослые и опытные маги. Ни к чему издеваться над мертвым ребенком, проводя еще и вскрытие. Иди, Хагрид.

Оглушенный подросток вышел из кабинета.

Как же так? Если его выгонят, и сломают палочку... куда он пойдет, беззащитный и безоружный?

Оставался лишь один человек, который мог бы его выслушать, поверить, проверить и убедить директора в том, что Хагрид не виноват.

Кеттлберна он нашел в теплицах с профессором Клампет. Они тихо о чем-то беседовали.

— Хагрид, тебе что-то нужно? — спросил Кеттлберн, видя удрученное состояние подростка и заплаканное лицо. — Что случилось?

Рубеус, как ни крепился, не выдержал участливого тона и разревелся. Размазывая слезы по грязному лицу, он кое-как выложил свою печальную историю профессорам.

— Ты знаешь, пожалуй, я бы мог помочь тебе, — Кеттлберн задумчиво потер подбородок. — Я часто делаю вскрытия умерших и погибших животных, да и сам знаешь, разделка некоторых созданий на ингредиенты тоже... способствует получению такого опыта. Камилла, будете свидетелем? — cпросил он молодую гербологшу. — Сейчас мы тут разберемся и пойдем к миссис Пейн.

Он опять повернулся к собеседнице.

— Так вы утверждаете, что пять зрелых мандрагор пропали вчера ночью? Горшки были пусты? Интересно, кому же могли понадобиться бедняжки, и зачем... Похититель не оставил следов?

— Нет, все было сделано виртуозно. Никаких следов, никаких зацепок, — развела руками профессор Гербологии. — Ну, разве что им надоело сидеть в горшках, и они удрали погулять — знаете, иногда они так и делают, правда, за пределы теплицы они никогда не выходили, ведь колдовать не умеют, а я запираю двери заклинанием. Это сделал человек, взрослый волшебник, я уверена!

— М-да... еще и с этим разбираться. Но давайте сначала поможем Рубеусу, все же у него дело посерьезнее, парня из школы могут отчислить, — предложил профессор УЗМС.

* * *

— Миссис Пейн, мисс Клампет, смотрите внимательно, ваши воспоминания могут послужить доказательствами в суде, — предупредил профессор, вооружившись скальпелем. — Ответственность за вскрытие я беру на себя, если что.

Тело Миртл было закрыто простыней, лишь грудная клетка и часть живота открыты для вскрытия.

И вот профессор сделал первый надрез.

Поверхность кожи разошлась, но как только Кеттлберн попытался углубить разрез, скальпель остановился.

— Подождите-ка... тут что-то необычное... Поверхность тела мягкая, а вот на глубине двух дюймов... — и профессор сделал еще одну попытку.

Тщетно.

С таким же успехом можно было бы резать камень. Каковым и оказалось тело несчастной Миртл.

— Тут действовал весьма умный человек, — констатировал Кеттлберн. — Миртл окаменела. Это бесспорно, воздействие взгляда василиска. Хагрид, ты же говорил, что Арагог очень нервничал и все порывался уйти из замка, так? Нет сомнений, что где-то в Хогвартсе находится взрослый василиск. И надо как можно быстрее эвакуировать детей, пока не случились еще несчастья.

— Но как же вышло, что снаружи Миртл выглядит обычно? — пораженно спросила мисси Пейн, колдомедик Хогвартса.

— Скорее всего, я так думаю, мы не найдем ваших пропавших мандрагор мисс Клампет, — печально вздохнул Кеттлберн. — Тот, кто натравил василиска на девочку, был не дурак. Он сфальсифицировал преступление, подставив Хагридова акромантула. А чтобы никто не догадался о василиске, он обработал окаменевшую девочку свежим соком мандрагор. Поверхность тела приобрела первоначальный вид, а внутри осталась камнем. И действительно, без вскрытия никто бы не догадался, отчего девочка погибла. Этот человек, кем бы он ни был, весьма умен, хитер и коварен. Ведь Хагрида директор даже слушать не стал, так уверен был в своей правоте.

— Значит, меня не исключат, сэр? — c надеждой спросил Рубеус, влюбленно глядя на профессора УЗМС. Женщины в это время приводили в порядок тело Миртл.

— Знаешь, Рубеус... ты большой молодец, раз сумел вырастить и приручить дикого акромантула, подружиться с ним. Я тут подумал и решил, что тебе нужно перевестись в другую школу. В этой ты учиться не сможешь...

— Но почему же? — недоумевал Хагрид. — Ведь все выяснилось!

— Ну, во-первых, потому что мы не знаем, кто натравил василиска на Миртл, а этот человек находится сейчас в школе, так что он может на тебе отыграться за то, что ты не сложил лапки и не покорился решению директора, а ведь именно этого он и добивался — выставить виноватым тебя. Этот волшебник очень силен и умен, раз умеет управляться со взрослым василиском...

Во-вторых, если все это обнародовать, то поднимется большая шумиха. Школу тут же закроют, чтобы ликвидировать эту тварь, а директору и заместителю сильно не поздоровится. Я... сомневаюсь, что они пойдут на такое. Потому что тогда может выясниться, что ты полувеликан, а принимать в Хогвартс таких созданий строго запрещено. Ведь все так и думают, что ты выпил по неосторожности много Костероста, так ведь? Тебя в любом случае исключат из школы, если подробности вылезут наружу.

Я предлагаю тебе вот что... У меня есть друзья в Дурмстранге...

— Дурмстранг? — невольно воскликнул Рубеус. — Но это же школа для Темных магов!

— Хагрид, Хагрид... — улыбнулся Кеттлберн. — А я думал, ты умный мальчик, который имеет свое мнение по любому вопросу, а ты повторяешь, как попугай, вслед за своими старшими товарищами... Я много раз бывал в Дурмстранге и знаю, что там учится много учеников-полукровок. Таких, у которых родители вампиры, вейлы, великаны, гоблины... и все это знают, никто не тыкает тебе в лицо твоим темным прошлым, никто не шепчет у тебя за спиной, как кровожадны и тупы твои сородичи. Понимаешь это? Да, может кому-то Дурмстранг и кажется оплотом Тьмы, но там к своим относятся очень хорошо и поддерживают, не то, что у нас. Думаю, ты и сам понимаешь, каким было бы отношение к тебе, узнай сейчас студенты, что ты наполовину великан. Ведь понимаешь?

Хагриду нечего было возразить. Профессор все сказал верно. Темных созданий в Хогвартсе ненавидели, боялись и не пытались понять. Нюансов британские школьники и их семьи не знали, да и не желали знать — белое или черное, доброе или злое, середины не существует.

— Если ты согласен, я поговорю с директором, предоставлю ему доказательства твоей невиновности и заберу палочку. Просто понимаешь... тебя все равно исключат из-за нарушения школьных правил, а так я попробую перевести тебя мирным путем. В Дурмстранге такие как ты нужны — уметь ладить с опасными животными не каждому дано. К тому же, — он подмигнул приунывшему подростку, — там рядом Румыния! Старшекурсники ездят на практику в румынский драконий заповедник. Нравятся тебе драконы?

И Хагрид радостно закивал.