Свобода, Равенство, Братство (джен)

Лондон, Лютный Переулок, 13 сентября 2015 года.

...Наклеенное на стене объявление крупным шрифтом гласило следующее: «Свободным людям!». Затем следовал текст прокламации, в которой после упоминания в энергичных выражениях об измене Министерства, убийстве в Косом Переулке и зверствах Суррея все свободные и равноправные призывались к восстанию против чистокровного тирана и его сообщников.

— За нашу свободу! — вскричал юноша, прочтя объявление. Потом, перечитав его с большим вниманием, он повторил восклицание с энергией человека, принявшего непоколебимое решение. Объявление извещало о митинге, назначенном в тот же вечер прямо у входа в Гринготтс. Лютный Переулок в последнее время становился местом сбора активистов, несогласных с политикой правительства.

Молодому человеку вдруг загородил дорогу седой исполин ростом не менее двух метров, обутый в сапоги из крокодиловой кожи.

— Итак, вы решили идти туда? — спросил гигант.

— А вам какое дело? — грубо оборвал его молодой человек: вопрос показался ему плодом праздного любопытства.

— Мне до этого гораздо больше дела, чем вы думаете, — ответил великан, продолжая загораживать дорогу, — так как объявление вывесил я.

— Вы, значит, расклейщик объявлений? — спросил с усмешкой молодой человек.

Великан ответил взрывом смеха, больше похожего на ржание лошади.

— Расклейщик объявлений! — произнес он наконец. — Недурно сказано! Ха-ха-ха! Во всяком случае, мне нравится такая наивность! Сейчас я рассею ваши сомнения.

— Скажите же, прошу, кто вы такой?

— Случалось ли вам слышать о Рабастане Лестрейндже?

— Как! Рабастан Лестрейндж! Тот, который...

— Был смертельно ранен, что не мешает ему прекрасно себя чувствовать, — заметил Рабастан Лестрейндж, перебивая своего соседника.

— Тот, который каким-то чудом уцелел после Манчестерской бойни?

— Он самый, молодой человек! Если вам так хорошо известно мое прошлое, мне не нужно уверять вас, что я не расклейщик объявлений. Когда я услыхал, как вы вскричали «за нашу свободу», я подумал, что всякие церемонии излишни между людьми, которые, надеюсь, станут в скором времени товарищами. Вы придете сегодня вечером к Гринготтсу?

— Да, собираюсь.

— Я тоже, и вам нетрудно будет разыскать меня в толпе, так как я едва ли буду ниже других, — прибавил он тоном, ясно выражавшим, насколько он гордился своим высоким ростом, — ищите Рабастана Лестрейнджа, а найдя его, помните, что он может быть вам полезен!

— Что я и не премину сделать, — ответил молодой человек, к которому вернулось хорошее расположение духа.

При прощании великан подал ему руку, напоминавшую своими размерами лопату, и сказал, внимательно оглядев его, точно пораженный неожиданно пришедшей ему в голову мыслью:

— Вы когда-нибудь были на военной службе?

— Я из магглорождённых, воспитывался в военной школе.

— Где же? В Британии?

— Нет, на противоположной стороне Атлантики.

— О, американец! Для волшебного общества это не имеет значения, здесь рады людям со всего света! Так вы, значит, американец?

— Нет, — ответил поспешно иностранец с легкой иронической улыбкой, — я американец и не из тех, кто скрывает это. Я не слишком хорошо колдую, но, в общем то, не жалуюсь на отсутствие мозгов.

— Тем лучше! Значит, вы воспитывались в военной школе. Могли бы вы, в свою очередь, обучать людей?

— Конечно.

— Черт меня побери, если вы не именно тот человек, который нам нужен! Не согласились бы вы стать у нас офицером? Мне кажется, вы вполне подходите.

— О да, я согласен, но как иностранец, я имею мало шансов быть избранным. Вы ведь выбираете офицеров, не правда ли?

— Да, и сегодня вечером как раз займемся этим. Заметьте, молодой человек, ваша наружность мне нравится, и я уверен, что у вас большие способности. Слушайте же. У нас уже есть один кандидат. Он наполовину испанец, наполовину французский креол из Нового Орлеана. Многим из нас, старым волшебникам, кажется, что этот человек немногого стоит, к тому же, хоть он и популярен среди граждан благодаря своему умению поглощать вино как бездонная бочка, у него военный склад ума, и многие предполагают даже, что он был на военной службе. Но у него во взгляде есть нечто, что не внушает мне доверия. Не я один такого мнения, и потому, молодой человек, если вы явитесь в назначенный час и скажете подходящую речь... Вы умеете выступать?

— Да, могу сказать несколько слов.

— Прекрасно, я тоже произнесу краткую речь, затем предложу выбрать в капитаны вас. Почем знать, может быть, большинство будет за вас? Вы попробуете, не правда ли?

— Конечно, — ответил американец с видом, ясно говорившим, что предложение ему по душе. — Но почему, господин Лестрейндж, вы не выставляете собственной кандидатуры? Вы же состояли на службе и будете, я уверен, превосходным офицером.

— Я — офицером? Я действительно достаточно высок и даже довольно виден, но об этом все же не мечтаю. Я не имею ни малейшего понятия о солдатской выправке, и это мой главный недостаток. Мы, рождённые в магическом обществе, не можем называться настоящими солдатами, магглорождённые имеют над нами преимущество, но мы можем дружно сместить снобов-бюрократов с власти. Согласны?

— Да!

— Значит, решено, — сказал Лестрейндж, пожимая руку молодого человека с силой, достойной медведя. — До захода солнца остается еще часов шесть. Советую вам сочинить свою будущую речь. Я же, со своей стороны, потолкаюсь среди приятелей, чтобы замолвить словечко за вас.

Великан, отпустив наконец руку иностранца, сделал было несколько шагов, как вдруг, остановившись, закричал:

— Постойте!

— В чем дело? — спросил молодой американец.

— Положительно, Рабастан Лестрейндж — один из самых рассеянных людей в Лондоне! Подумайте, ведь я собирался предлагать вас в капитаны, не зная вашего имени! Как вас зовут?

— Томпсон. Джон Томпсон, можно Джонни.

— Мне это имя нравится, а в соединении со званием капитана оно будет звучать еще лучше, и это произойдет сегодня вечером, если Рабастан не ошибается в своих расчетах. Советую вам прийти на собрание пораньше, чтобы иметь возможность поговорить с товарищами, это будет весьма полезно. Если у вас найдется пяток галлеонов, вам не мешает предложить кое-кому выпить, это также принесет пользу. Думаю, вам неплохо бы понять, что мы из себя представляем.

Лестрейндж махнул рукой в сторону трактира.

— Может, перейдём в более удобное для разговора место?

Томпсон кивнул. Через пару минут они уже сидели за небольшим столиком, рассчитанном на две персоны.

— Вы наверняка изучали историю, Джонни. Многие десятилетия честные, работящие волшебники боролись против вековой несправедливости. К сожалению, в то время наше общество было в целом нетерпимо к новым людям, которые приходили в наш мир с желанием работать на общества же благо. Но ты не думай, Джонни: не все чистокровные были такими в старые времена. Вот возьми меня, к примеру, или людей из нашей организации. Мы ведь не злыдни какие-то. Мы всегда выступали за то, чтобы простым людям было хорошо. Именно простым — не снобам там каким-нибудь, не зажравшимся бюрократам — простым людям.

Томпсон горячо согласился. Он совершенно не верил современным учебникам магической истории: ясно ведь, кто их пишет. Джонни проникся идеями тех людей, которые сидели в подполье. Там, где витает правда, где человек может спокойно высказать своё мнение. Где его не ткнут за то, что он — небогатый.

Собственно, Джонни и был тем самым небогатым человеком. Непонятно почему, буквально каждый буржуй считал нужным сделать ему замечание о том, что он, мол, не работает, а видите ли, сидит на шее родителей — таких же малоимущих, как и он сам. Но разве виноват Томпсон, что судьба у него такая — в грязи валяться?

Хорошо, что в армию приняли. Джонни там долгое время работал. А магия ему в этом деле только помогала. Так что не правы те, кто говорит, что Джонни — нахлебник. Вот и Лестрейндж наверняка так считает. Сразу видно, что это — человек честный, врать не будет. Явно разделяет взгляды Джонни — все люди равны между собой.

— Вы поймите главное, Джонни. Сейчас в нашем правительстве сидят те самые бюрократы, которые получают горы галлеонов за то, что ничего не делают! Так ведь нельзя, Джонни?! Совсем нельзя! А ведь простые люди, на их денежки то, могли бы себе одежду новую купить, или брюки! Ведь мы-то — мы-то не богачи, нам ведь не до всяких там вкусностей, мы ведь делом занимаемся! И спрашивается — почему всё так? Несправедливо! Понимаете, Джонни? Магглорождённый ли ты, чистокровный ты — неважно! Главное, чтоб простым человеком был. А всё остальное — неважно. Мы всегда за это боролись, всегда! Понимаете?

И Томпсон понял. Лестрейндж и его друзья — вот настоящие люди, вот, с кем надо стоять в одном ряду!

Томпсон был уверен: бюрократы своё ещё прочувствуют. Ещё как. Он был готов. Готов к революции. Революции свободных людей.

Вернее, он так думал. Ведь причина недовольства населения состояла далеко не в тех причинах, что витали в незрелом сознании молодого человека.

* * *

В пабе было душно и неестественно жарко. Народ тут собирался простой и незатейливый, вернее сказать, прямолинейный. Именно по этому из разговоров, фраз, шуток вы могли услышать очень много интересного. В частности, об изменении закона о частной собственности. Или же об усилении защитных мер по предотвращению терроризма.

А ведь лет двадцать назад в этом же пабе могли собраться люди, которые салютовали бокалами в честь Гарри Поттера. Сейчас же в гражданских рядах витала ненависть к Мальчику-который-выжил-и-стал-главой-аврората. Ещё и лидером главной политической силы в стране, но это не так уж важно.

Ярость людей, никак не соприкасавшихся с делами власти, выливалась в жестокие кухонные разговоры и грандиозные речи в курилках. Да, и такие места появились. Не смотря на антиправительственные агитации, Министерство отнюдь не притесняло магглорождённых, не проводило шовинистской пропаганды. Не те люди там стояли. Возьмем, к примеру, Гермиону Уизли-Грейнджер. Очень влиятельная фигура, второй человек в правительстве после Гарри Поттера. Будучи главой отдела магического правопорядка, Уизли-Грейнджер смогла централизировать законодательную власть в едином органе — в своём отделе.

Уизли-Грейнджер была тонким политиком. Она являлась членом команды Поттера, той самой команды, что победила благодаря своей реформаторской сути. Для начала предлагаю посмотреть на прошлое лидера команды, Гарри Поттера. С самого начала жизни он стал известен всей магической Британии, но, думаю, не нужно пояснять, в чём состоит его достижение. Интересно совсем другое: Поттер рос в семье магглов, где, согласно некоторым источникам, с ним обращались плохо. Позже, поступив в Хогвартс, Гарри Поттер попал под опеку Альбуса Дамблдора, который в то время являлся одним из двух главных политических столпов — наравне с Министерством, Дамблдор имел огромное влияние на магический мир. Думаю, ясно, что такая личность как Поттер была очень значима для Альбуса. Будучи ещё учеником, Гарри совершил ряд неординарных поступков, будь то убийство василиска на втором курсе обучения либо победа в Турнире Трёх Волшебников ещё на четвёртом.

Что, очевидно, сделало из Поттера закалённого бойца. Не совсем умелого, но уже умудрённого некоторым опытом.

Ход Второй Магической войны уже описан многими историками и до меня, поэтому я не вижу смысла описывать её опять. Скажу только, что нынешнее правительство было сформировано именно тогда.

Политика Поттера неоднозначна. На его фигуру стоит смотреть с точки зрения исторического контекста — ибо он его и установил. Своими реформами, своими чистками правительства, своим авторитарным методом управления обществом. Именно такое случается, когда к власти приходят так называемые «силовики». Гарри Поттер, несмотря на своё неблагополучное детство, вырос жёстким лидером.

Карьера в аврорате сильно изменила стратегию Министерства. Так как вопрос Волдеморта был решён, магическое правительство могло позволить себе сконцентрироваться на новых задачах. В первую очередь, под предлогом обновления устаревшего законодательства, была перекроена вся юридическая система. Дальше — больше. Команда Кингсли Шеклболта (министра магии в то время) фактически монополизировала свою власть, задавив политических конкурентов — партию чистокровных консерваторов. Это было нетрудно: после войны с Волдемортом симпатии общества всецело принадлежали Поттеру-герою.

Как всем известно, в период 1999-2007 год Гарри Поттер активно продвигался вверх по карьерной лестнице. Преодолев недоверие старого состава, молодой аврор быстро заслужил доверие тогдашнего главы Аврората, Гавейна Робардса, который включил Поттера в свой личный боевой состав. Постепенно, Гарри дослужился до заместителя Робардса, сменив того на посту в 2007 году.

Сложившаяся к 2010 году политическая ситуация в магическом обществе не оставляла ведущей партии Кингсли Шеклболта иного выбора, как смены руководителя. Не желая терять власть, на пост Министра Магии был выдвинут человек с безупречной репутацией — и это был, разумеется, глава Аврората, уже заслуживший славу крайне исполнительного работника.

Придя к управлению, Поттер в первую очередь поменял составы отделов Министерства, поставив на наиболее важные посты лояльных ему людей. Первой яркой и действительно значимой реформой стало формирование регулярных боевых отрядов, отличных от аврорских, которые, как это называется, "ушли на гражданку". Это изменение населением было встречено положительно, пускай и настороженно.

Главные претензии к правительству посыпались после убийства активиста крайне левой оппозиции Мартина Мавлевича, проводившего антиправительственную пропагандисткую деятельность. Особое значение случаю придавал тот факт, что преступление было совершено прямо посреди Косого Переулка.

В дальнейшем ситуация усугубилась. Будучи человеком, приученным действовать строго авторитарно, Поттер сменил политический курс Министерства с мягко-либерального на строго централизированный.

Алекс Бёрнсон, историк.

* * *

— Гарри, Гарри... До чего же вы дошли?

— Послушай, Джин... Ты прекрасно понимаешь, что политика — непростое.

— Не делай из меня дуру. Я знаю, что резня в Суррее — ваших рук дело.

— Почитай газеты. Это был террористический акт магглов...

— Не надо лгать мне! Я всё-таки не совсем оглупела, будучи женой министра магии! Я понимаю, что вы с Гермионой и этим... этим Ноттом хотите устроить...

— И что же?

— Вы хотите заставить народ поверить, что магглы представляют опасность для нас. Хотите заставить всех собраться "под единым знаменем магического общества"... Как же это называлось... шовинизм! Вы хотите войны!

— Послушай, Джин. Ты забываешь, что Гермиона — магглорождённая. Ты забываешь, что я вырос среди магглов...

— Не лги мне. Я вижу тебя насквозь. Но чего же вы хотите на самом деле?!

Гарри Поттер встал с кресла. Он был хорошо выбрит, волосы аккуратно зачёсаны назад, а весь вид его говорил о том, что Поттер — человек решительный и властный.

— Я повторю сейчас то, что уже сказал своей команде: нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Ты меня спрашиваешь, чего мы хотим? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Магия; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Ты спрашиваешь, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, не смотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным не был путь; потому что без победы не будет жизни. Это важно осознать: если не выживет магическое общество, то не выживет все то, за что мы боролись, не выживет ничто из того, за что человечество борется в течении многих веков. Но я берусь за эту задачу с энергией и надеждой. Я уверен, что нашему делу не суждено потерпеть неудачу. И в этот момент я чувствую себя вправе настаивать на всеобщей поддержке, и я призываю: идемте же, идемте вперед единой силой.

Джинни взглянула на своего мужа. Это был уже не Гарри. Далеко не Гарри.