Я здесь закон (гет)

Листья оседают на мантиях, как желтые печальные бабочки. Пепельноволосая ведьма курит изогнутую трубку и переставляет какие-то коробки на своём прилавке. Толстый волшебник скрючился в почтительнейшем поклоне:

— Барышня, не желаете?

Улыбка, жадная и похожая на приторный, подернувшийся плесенью джем. Сколько было в её жизни таких улыбок. Габриэль, не стараясь сдержать презрение, брезгливо смотрит на яркие и дешёвые бусы в его коротких толстых пальцах.

— Нет, благодарю, — кидает ему через плечо и пытается уйти.

— Вы правы, мадмуазель, — тихая французская речь, кажется почти благословением после резкого английского.

Мужчина смотрит на неё с легким восхищением, но без текущих слюней и восторженного собачьего блеска в глазах. Холёные руки небрежно поглаживают тускло сияющий набалдашник трости.

— Такую гадость постыдились бы предлагать и кухарке, — цедит мужчина продавцу, и поворачивается к Габриэль — Люциус Малфой, к вашим услугам. Чем могу быть полезен, мадмуазель Делакур?

Габриэль усмехается: Малфою, уже, наверное, за пятьдесят, а выглядит он великолепно. Сияющие волосы старомодно, но элегантно перевязаны лентой. Мантия драгоценным шелком льётся с плеч. Это явно не тот последний престарелый жених, за которого сосватала её маменька.

— С удовольствием, сэр. Не проводите ли меня до отеля? — всё с той же усмешкой спрашивает Габриэль.

Леди не ходят с едва знакомыми мужчинами, леди не убегают из жеманного Шармбатона в Американскую Магическую Правовую Академию, леди не мечтают сменить дорогие платья на адвокатскую мантию. Флёр тоже пошла против воли семьи, выйдя замуж за чистокровного, но не очень-то богатого Уизли. Однако в то время была жива бабушка, которая нажала на родителей, и те, побоявшись разгневанной вейлы, позволили дочери самой выбирать свою судьбу. Но теперь бабушки больше нет. Сердце Габриэль словно стиснула огромная стальная ладонь — бабушки нет. И у Габриэль оставался только один выход... мадмуазель Делакур легко оперлась на предложенную Малфоем руку.

* * *

— И Одо-героя домой отнесли,

Туда, где резвился он в малые лета,

С ним шляпа навыворот рядом лежит,

И сломана палочка, грустно все это[1].

Довыл Гарри и рухнул на диван.

— Подвинься! — расхристанная и такая же пьяная Гермиона, покачиваясь, стянула с ног туфли и запустила их в разные стороны. Одна туфля повисла на люстре, вторую ловко, как прирожденный ловец и галантный кавалер, поймал Поттер.

— Ты понимаешь, Гермиона, какой сегодня день?!

— Утихни, Гарри, конечно, понимаю, — и Грейнджер наколдовала кубки с огневиски, — за пожизненный консулат Гарри Поттера!

— Виват! — они чокнулись и выпили.

— По-моему, мне хватит, — задумчиво сказала Гермиона и сползла на подушки.

Её лицо разрумянилось от алкоголя, но глаза блестели, как всегда, хищно и внимательно.

— Теперь никто... никто... — тянул гласные Гарри и водил шершавыми пальцами по лицу и кудрям подруги, — никто нам не помеха!

При последних словах он так властно намотал её волосы на кулак, что вздумай она дернуться, то точно бы взвыла от боли. Но Гермиона слишком хорошо знала своего друга, она поэтому и осталась его верной соратницей, что хорошо чувствовала, когда стоит дергаться, а когда нет.

— Мы победили, Гарри, — мягко прошептала она, — твой срок правления продлен почти до бесконечного, теперь по сути дела, только объединившись, Совет Магов и Визенгамот, могут инициировать новые выборы, а они...

— А они никогда этого не сделают! — хрипло гаркнул бывший Министр Магии, а теперь первый из трёх консулов Свободной Магической Британии.

Подумать только: их реформа о смене единоличного правления Министра коллегиальным консулатом, наконец, была проведена. Магическое общество поддержало их, политические соперники были повержены, изничтожены или подкуплены. Британия официально перешла на новые рельсы, по которым уже катилась без малого семь лет. Возможно всё было бы иначе, если бы Кингсли, занявший должность Министра после войны, не получил в Последней битве отсроченное проклятье. Понимая, что ему осталось недолго, Шеклболт вытянул юных героев войны на вершину власти и оставил после себя. Поттер стал самым молодым и самым обожаемым народом Министром Магии. Он шёл, он принимал решения, он создавал новую страну. Консулат — их детище — должно было открыть новую страницу истории. «Диктатор, новый Лорд» — шептались по углам, но в глаза же кланялись и улыбались.

— Может, всё-таки пойдешь, Гермиона, ко мне вторым консулом? — сладким голосом спросил Поттер, хрустя орешками.

— Ну, уж нет, я не хочу быть козлом отпущения, пусть кто-нибудь другой на себя это берет, — фыркнула Гермиона, вытягиваясь на диване.

— А как же право совещательного голоса? — невинно улыбнулся Гарри.

— Поттер... — доверительно прошептала Грейнджер, — знаешь что? В задницу его себе засунь, а!

Гарри расхохотался и обнял подругу:

— Вот за что тебя люблю!

— И Одо-героя ... — по дому разносились весёлые голоса правителей Магической Британии.

* * *

В отеле почему-то пахло луком. Нет, здесь была позолота и лепнина, услужливый персонал и великолепная кухня, но луком почему-то все равно пахло. Габриэль, отослав эльфа, одетого в форменную курточку, принялась сама распаковывать вещи. Однако долго наслаждаться одиночеством ей всё равно не дали, на пороге снова застыл теперь уже другой эльф с тяжелым подносом на голове. Забрав у него целых ворох писем для себя, мадмуазель Делакур уселась в кресло и принялась изучать корреспонденцию. Громовещатель от родителей она испепелила сразу, не терзаясь особыми угрызениями совести. Два письма от бывшего американского бойфренда с чувством злого удовлетворения утопила в унитазе — даже самые благовоспитанные девушки иногда могут позволить себе какую-нибудь безобидную пакость. Приглашение от адвокатской конторы «Горбин и сыновья» доверия ей не внушило, но всё-таки Габриэль, проверив конверт чарами на проклятья, сохранила его — деньги кончались, и вполне возможно, что скоро даже такая паршивая работа могла стать единственным выходом. Делакур поплотнее укуталась в пушистый гостиничный плед, мысли о неопределенности будущего вызывали зябкую дрожь. На дорогом пергаменте пришло и приглашение на закрытый приём от Малфоя, а вот это очень кстати. Габриэль вспомнила холодные и холеные руки Люциуса и вздохнула: вопрос только в том, как долго сиятельный лорд будет обхаживать приезжую красавицу, только бы за это время успеть познакомиться с его сыном Драко, который слывет самым лучшим адвокатом Британии, ну, или со знаменитой героиней войны Гермионой Грейнджер — главным государственным обвинителем. В Америку Габриэль возвращаться не хотела, а во Франции родители не дали бы ей сделать карьеру, оставалось только одно — покорять Британию. Что мадмуазель Делакур решила делать незамедлительно, поэтому и приказала позвать к себе парикмахера.

* * *

— Две близняшки Патил — не многовато ли для тебя одного, Гарри? — усмехается Гермиона и с наслаждением затягивается.

— Мерлин, от кого я это слышу? — фыркает Поттер и, не заботясь о парадной консульской мантии, усаживается на каменный выступ балкона. — Не ты ли спала с обоими Малфоями, отцом и сыном?

— Поттер! — возмущено шипит Грейнджер. — С Люциусом сто лет назад было и один раз, нашёл что вспомнить.

— Ты ещё скажи, что это для дела было? — подначивает друг.

— Для дела, — кивает Гермиона, а потом, помедлив, добавляет, — для дела, но приятно. Иной раз для удовольствия встречаешься, а куда менее приятно всё выходит.

— Ну а Драко? Грейнджер, это же просто комедия: сначала вы сваритесь в суде — самые громкие дела! Главный государственный обвинитель и лучший адвокат. А потом сматываетесь в гостиницу и трахаетесь.

Гермиона морщится:

— Право, как грубо.

— Ну, прости, не аристократ, — пожимает плечами Поттер и легко вскакивает на ноги. — Что там за итальянский владелец холдинга?

— Понятие не имею. Узнать? — Гермиона гасит сигарету и хищно прищуривается, как рысь, почуявшая добычу.

— Давай. Только в мозгах у него постарайся не шарить, нечего нам с легилименцией перед всякой швалью светиться.

— Не учи меня, я тебя умоляю, — Гермиона страдальчески массирует виски, — голова безумно болит.

— Полечить? — в глазах у Гарри искреннее беспокойство, он знает, как подругу мучают мигрени.

— Сил много потратишь, а у тебя завтра совет.

— Я слегка, чтобы ты хоть этот чёртов прием выдержала.

Гарри мягко водит палочкой над бледным даже под слоем макияжа лицом Гермионы.

— Спасибо.

— Не за что.

Они возвращаются в зал.

— Гермиона, кто это? — Гарри внезапно сжимает локоть Грейнджер, останавливая в дверях.

— Где?

— Вон та светловолосая девушка со старшим Малфоем.

— Ах, это! Это Габриэль Делакур — сестричка Флёр, приехала покорять юридический мир Англии, — усмехается Грейнджер.

— Как она выросла, — легкая улыбка скользит по губам Гарри.

— А мы постарели, — обрывает его подруга, но потом смягчается — тебя ждут сестрички Патил, мой консул.

— Ты поможешь Габриэль? — внезапно спрашивает Гарри. — Как думаешь, у неё есть потенциал?

— Если она не рухнет к тебе в койку в первую же ночь, Поттер, то из неё может выйти толк, — ухмыляется Грейнджер.

* * *

Габриэль в пятый раз за этот вальс приглашают на танец, не спасает даже Малфой, стоящий рядом. Неужели непонятно, что она хочет отдохнуть и осмотреться. Габриэль терпеть не может танцев — в них лицемерия больше, чем в любой светской беседе, в разговорах лгут словами, в танцах — телами, а это ещё омерзительнее. «Габи, потанцуй с господином N. Габи, предложение господина M — большая честь. Габриэль, не смей отказывать господину X!» — ах мама, мама, ты ведь хотела, как лучше. Ты так хотела стать, как все люди, но мы не люди. Беря от бабушкиного наследства умение очаровывать и подчинять мужчин, ты не принимала другой его части — вечного вейловского стремления к свободе. Но она, Габриэль Делакур, не будет лгать!

— Мадмуазель, окажите честь...

— «О Мерлин, дедушка, в твоем возрасте сидение в кресле-качалке — это самый игривый танец из всех позволенных», — мрачно думает Габриэль, а вслух говорит какие-то вежливые слова отказа.

А следующий танец идет танцевать с Люциусом, по крайней мере, он приятный собеседник и пахнет от него едва заметным, каким-то шёлковым парфюмом.

Малфой откидывает голову; светлые, почти такие же лунные волосы, как и у самой Габриэль, скользят по спине партнера. Серые глаза смотрят властно и страстно, но в этом взгляде нет огня, нет искрящейся и всесильной жизни, как у... Короче, нет жизни!

— Значит, вы желаете защищать закон, мадмуазель? — тихо, словно приманивая дикую кошку, тянет Люциус.

— А вас это удивляет? — прохладно парирует Габриэль, смягчая резкость лёгкой улыбкой.

Люциус усмехается:

— Меня всегда удивляют люди, стремящиеся носить воду в решете.

— Вы говорите загадками.

— Я говорю о том, мадмуазель Делакур, что в этой стране закон — мистер Поттер. Право вы чудовищно политически неграмотны, это только добавляет очарования хорошенькой девушке, но не слишком идет адвокату.

Габриэль заливается легким румянцем, как порою удобно казаться наивной прелестницей.

— Неужели?

Смена партнеров. Шершавые ладони консула ложатся на талию, он и не подумал надеть перчатки. Габриэль невольно смотрит на широкие запястья, кажущиеся ещё смуглее из-за пурпура консульской мантии. А потом натыкается на насмешливый и жесткий взгляд Поттера. В отличие от Люциуса он не носит маску «безукоризненной любезности», а играет тяжелыми эмоциями. Габриэль безумно хочется сказать какую-нибудь колкость, граничащую с грубостью... смена партнеров.

Гермиона, навесив на лицо условно-милую улыбку, молча слушает Поттера, потом качает головой:

— Нет, если Малфой возьмет Делакур под своё крыло, я возражать не стану. Усилится сторона защиты? Гарри, всегда можно потребовать отстранения Делакур от должности, в связи с вейловскими чарами и опасности воздействия на судей. И прекрати пялиться на неё, Поттер! Иди уже и пригласи её на танец.

— Гермиона, — неожиданно с нотками просьбы в голосе говорит Гарри.

— Что?

— Трансфигурируй мне перчатки.

— Ты с ума сошел? — шепчет прокурор Грейнджер, а потом начинает тихо смеяться. — Ты же ненавидишь светский этикет, сэр провокатор. Ладно, будут тебе перчатки, а вот на чары и приворотное ты все-таки проверься.

— Они на меня не действуют, тебе прекрасно об этом известно, — цедит консул уже привычным безапелляционным тоном.

Взгляд Габриэль поминутно возвращается к Поттеру. Тот ли это застенчивый, но безумно обаятельный и отважный юноша, который спас её из озера? Который учил её играть в шахматы на свадьбе Флёр. Тогда, путаясь в незнакомых английских словах и заливаясь румянцем, одиннадцатилетняя Габриэль не завидовала волшебно-прекрасной невесте, не завидовала уже тогда знаменитой на всю Англию амазонке-Грейнджер, она сгорала от зависти и ревности к Джинни Уизли — противной рыжеволосой деревенской выскочке, которая имела право стоять рядом с Гарри и целовать его.

— «Вот вырасту...», — мечтала Габи, а дальше всё было очень размыто, но очень прекрасно.

И вот теперь консул Поттер смотрит на неё тяжелым взглядом, а кровь мантии льется с его широких плеч.

— Королева так не ходит, Габи, — смеётся Гарри, и сквозняк ещё сильнее ерошит его лохматые волосы.

— П`ости, `Арри.

У неё дрожат руки, и пусть в неё влюблены все мальчишки из школы, и, наверное, она, как и сестра, будет королевой Шармбатона, но это же Гарри Поттер.

Вот только «королева так не ходит». А если очень хочется?

— Консул — не самый галантный кавалер, — язвительно замечает лорд Малфой.

Габриэль не может оторвать взгляд от красивой китаянки, что-то щебечущей Поттеру. Говорят, он не равнодушен к азиаткам.

— Не боитесь так говорить? — чуть усмехаясь, спрашивает Делакур.

— Я достаточно прочно стою, чтобы иметь право критиковать мелкие недостатки мистера Поттера. К счастью, он не любит лести, — Люциус небрежно оглаживает свои перчатки.

— А серьезные пороки?

Малфой так резко оборачивается, что его волосы хлещут Габриэль по щеке, и, не извинившись, шипит, наклоняясь к ней:

— Их у него нет! Запомните это, мисс Делакур, если хотите остаться в Англии.

Габриэль чувствует внезапный холод, теперь она уже не уверена, что это хорошо, когда Поттер приглашает её на танец.

Танцует он неплохо, хотя Габриэль попадались куда более искусные партнеры, его голос мягкий и хриплый, негромко расспрашивает мадмуазель Делакур о её планах.

— Адвокат Драко Малфой отбирает в свою контору лишь самых лучших, — замечает консул.

— Вы сомневаетесь во мне? — Габриэль вскидывает голову, с Поттером не имеет смысла играть в наивность, его взгляд прожигает.

— Вот в вас я точно не сомневаюсь, — смех у Гарри тоже хриплый.

На секунду он становится похожим на мальчишку с грустным взглядом и открытой улыбкой, который в семнадцать лет уходил воевать за весь мир.

— Поедете со мной к морю? — спокойно спрашивает консул, разбивая все иллюзии Габриэль.

— Боюсь, я вынуждена вам отказать, — чуть тише, чем следовало бы, говорит она, чувствуя, как позвоночник промерзает изнутри.

Внезапно Делакур понимает, что они танцуют словно в отдалении, пары расступились вокруг них — Поттер всегда один. Она невольно вздрагивает. Гарри хмурится:

— Я похож на насильника, Габриэль?

— Нет, — она пытается сдержать дрожь губ.

— Тогда перестаньте трястись так, будто вас ударило током.

И невозможно ему объяснить, что она дрожит, потому что видит, как сгорают последние воспоминания о светлом мальчишке с безумной жизнью в глазах. Поклон. Перед нею стоит консул, который здесь закон.

— Мы играли в шахматы, — непонятно зачем шепчет она.

Поттер хмурится, вспоминая, а потом замечает:

— Я весьма посредственный игрок и ещё худший учитель. Вам следовало бы обратиться за советами к Рону Уизли. Брат Билла...

— Я знаю, — невольно вырываются слова у Габриэль, она перебила консула.

Его лицо каменеет.

— Простите.

Он молча ведет её к месту.

— Я всего добьюсь сама, — Габриэль не понимает, какая муха укусила её, всегда такую сдержанную.

Правду говорят, что рядом с Поттером либо немеют от ужаса, либо рассказывают о себе всё, не дожидаясь сыворотки Правды. Вот её и понесло.

Гарри замедляет шаг и неожиданно мягко говорит:

— Я верю, Габриэль. Знаете, говорят, что королева ходит как угодно... но ведь вы помните, что это не так?

— Я помню, — вкидывает голову мадмуазель Делакур.

— Не огорчайтесь, никто не всесилен, Габриэль, — почти шепчет Поттер ей на ухо.

Когда же они пересекут этот зал! Хоть бы это длилось вечно...

Поттер возвращает её за столик Малфоя. Обменивается с Люциусом поклонами, что-то говорит бледному и равнодушному, застегнутому на все пуговицы адвокату Драко, берет под руку Грейнджер, чьё черное платье траурным шёлком стелется по блестящим плитам, ласкаясь к кровавой мантии Поттера. Герои войны стоят рядом, прямые и мрачные, им бы маски смерти и палача — Габриэль поспешно усмиряет своё разыгравшееся воображение, привидится же такая чушь. Проносятся с поклонами пары мимо их столика, как мимо трона. Гарри и Гермиона уходят, внезапно Габриэль негромко говорит им вслед:

— Никто не всесилен? А шахматист?

Поттер оборачивается через плечо и едва заметно улыбается.

* * *

Вечереет. Габриэль трет покрасневшие от усталости и недосыпа глаза — бумаги надо оформить к утру. Мистер Драко Малфой, сухой и равнодушный ко всему, отказал ей в возможности пройти экзамены в его контору уже в третий раз. За окном пьяная и лихая весна. Габриэль задумчиво смотрит на парадную мантию — ещё раз перелицевать её будет затруднительно. На столе блестит дорогой глянцевой бумагой очередное приглашение на прием от лорда Люциуса Малфоя, он никогда не забывает о Габриэль, хотя уже и перестал ухаживать за ней. Впрочем, хватает и других поклонников. Я всего добьюсь сама... Так, у неё есть ещё полночи, чтобы привести в порядок единственную относительную приличную мантию и закончить с бумагами. Если она выиграет дело Брауна, то эта сухая вобла — Малфой — разрешит ей пройти экзамены, он сам так сказал, а он держит слово.

Так, Габриэль, аккуратнее со швейными заклинаниями, ты не на концерт «Ведуний» идешь, тут рваную мантию никто не оценит. У неё есть полночи и вырезки из газет. Консул хмурится, едва заметно улыбается, что-то вещает с пожелтевших газетных листов. Государственный обвинитель — Грейнджер кутается в чёрный дым прокурорской мантии. Усмехается адвокат Драко, поглаживая свою волшебную палочку. Последний «Пророк» с сообщением о покушении на консула, она сожгла. Лежат шахматы на столе. Никто не всесилен, Габриэль...

* * *

— Малфой взял Делакур к себе в контору — она была первой на экзаменах, — сообщает Грейнджер Гарри и отпивает кофе из его кружки.

— Рад за них, — бубнит тот, не отрываясь от документов.

— Я тоже, — цедит Гермиона с каким-то отчаянием.

— Ты ревнуешь? — изумлено спрашивает Поттер, вскидывая голову.

— Нет, что ты, — та комкает пергамент в руке, они молчат. — Да! Хорошо, Поттер, да, я ревную!

Внезапно кричит Грейнджер и падает на диван.

— Ты же не думаешь, что они...? — тихим и каким-то жутковатым голосом шепчет консул.

— Нет, конечно, нет, — почти испуганно отвечает Гермиона, опасаясь вспышки его гнева. — Габриэль до дрожи принципиальная, — и хмыкает, добавляя, — сама такой в юности была.

Поттер снова откидывается на спинку кресла:

— Тогда чего ты взъерепенилась?

— Я же живой человек, Гарри. Я могу испытывать какие-то чувства, вопреки разуму.

— Не можешь, — небрежно пожимает плечами Поттер, — и я не могу. Рылом мы для высоких и поэтичных чувств не вышли, должен же кто-то дерьмо разгребать.

— Почему, Гарри? — шепчет Гермиона, пряча лицо в ладонях. — Почему всё так получилось? Когда мы такими стали? Ведь мы победили.

— Я не знаю, — Гарри садится рядом и ласково обнимает её за плечи, — спроси что-нибудь попроще. За тебя я, конечно, не скажу. Но мне не стать тем, кем я был.

— Прости, я расклеилась, этого больше не повторится, — кивает Гермиона и идет к столу. — Завтра Визенгамот вынесет смертный приговор организатору покушений на тебя — Милисенте Булстроуд, завтра мы обезглавим эту террористическую организацию.

— Да, надо поскорее с этим закончить. А что Малфой?

— Он понимает, что здесь лучше отойти в сторону.

— Это хорошо, — консул умиротворенно прикрывает глаза.

— Гарри, — окликает его подруга.

— Что?

— Дело в том, — её голос неуверен, — Рон... я виделась с ним на днях, он просил...

Поттер сжимает губы, но молча слушает.

— Джинни хотела бы...

— Нет! — он вскакивает, сшибая коленом журнальный столик. — Эта шлюха не вернется в Англию!

— Гарри, — Гермиона прижимает ладонь ко рту.

— Что же он к тебе пришел за сестрицу просить? Ко мне значит побоялся?

Пытаясь усмирить свой гнев, Поттер несколько раз с силой бьет ладонью по столу.

— Мы заключили договор с семьей Уизли. Я помню всё хорошее, что видел от них, но я лишу Молли права не только воспитывать внуков, но и видеться с ними, если они посмеют принять Джинни, — консул буквально выплюнул имя бывшей жены.

Пока они с Гермионой и с Роном, на первых порах, поднимали Англию из военного праха, женушка успела наставить ему рога и не единожды.

— Гарри, успокойся! Молли — мать, её можно понять, — Грейнджер бледнеет, но решительно отбивается.

— Джинни же не волновало, что у неё маленькие дети, когда она трахалась с тем итальянцем. Молчи, Гермиона, не доводи меня до греха!

— Мерлин, Гарри, как ты изменился. Ты стал таким...

— Каким?

— Жестоким.

— На себя посмотри! Кто держит Визенгамот в стальных тисках — они подпишут у тебя любой обвинительный приговор. И Малфоя ты бы давно свалила, если бы... — тут Гарри осекается, понимая, что зашел слишком далеко, он не хочет обижать Гермиону.

— Если бы, что? Если бы не спала с ним?! А может, если бы не любила его? О да, Гарри, я горжусь этим! — в запале выкрикивает Гермиона. — Это, похоже, единственное, что осталось во мне человеческого. А что осталось человеческого в тебе? Если ты заставляешь Молли выбирать между дочерью и внуками?

Гарри закусывает губу:

— Нет, нет, — шепчет он, как в трансе, — мне нельзя показать слабость, меня сожрут и тебя вместе со мной. Каждый, каждый должен помнить, что я здесь закон!

* * *

Светлый и мягкий май ластится к подолу новой адвокатской мантии, Габриэль идет по Косому переулку рядом со своим начальником Драко Малфоем, тот, как всегда, абсолютно спокоен и лишь изредка отпускает колкие комментарии.

— Если вы, мисс Делакур, проиграете прокурору Кристал, я буду разочарован.

— Не волнуйтесь, мистер Малфой, я вас не подведу, — улыбается Габриэль, она буквально парит.

За пару месяцев она уже любимейшая ученица Малфоя, если к тому вообще применимо слово «любовь» и его производные.

— Да я не в вас разочаруюсь, а в Кристал, — тянет гласные лучший адвокат Британии — эта райвенкловка всегда казалась мне потрясающе бездарным прокурором, и это её единственный талант. Надеюсь, она не подвергнет испытанию мою веру в людей своей неожиданной победой.

Габриэль дипломатично кашляет, не зная, что сказать.

— Ну и вы тоже постарайтесь там, — наконец, заявляет Малфой, словно бросая свои бесценные слова в кружку для бедных.

На витрине «Всё для квиддича» выставили новые метлы, но Драко даже не смотрит на них, он отвешивает церемонный поклон:

— Добрый день, мой консул.

— Здравствуй, Драко.

Мерлин! Как Поттер постарел за эти полгода, под глазами мешки, а в черных волосах неожиданная седина. Зато статистика говорит, что в этом году ВВП будет небывалый.

Габриэль приседает в поспешном реверансе:

— Здравствуйте, мой консул, — это церемонное обращение кажется ей неожиданно личным.

Поттер держит за руку маленького черноволосого мальчишку, тот радостно улыбается и тянет консула за мантию:

— Папа, ты только посмотри, это самая последняя модель «Молнии»! Какая красивая!

Как и десятки других детей, он прилипает к витрине.

— Как поживаете, Габриэль? — устало интересуется Поттер.

Солнце бьет ему в глаза, заставляя жмуриться, и безжалостно высвечивает первые морщины.

— Хорошо, — и сказать-то больше нечего.

Этот Поттер, спокойный и держащий за руку сына, такой далекий — дальше не бывает. Даже тот консул с газетных вырезок был ближе.

* * *

Солнце палит вовсю, несмотря на вечер. Как приятно прийти на прием в новой мантии, не боясь, что все только и смотрят на её подол, замечая, что одежда перелицована. Адвокат Делакур кружится в вальсе с Люциусом Малфоем, как хорошо танцевать, почему она раньше этого не любила? Габриэль наконец-то встретилась с Флёр, увидела племянников, Габриэль впервые за несколько лет ответила на письмо родителей. Закатное солнце бьет через разноцветные витражи, танцуют радужные лучи.

Шершавые ладони Поттера — он вновь без перчаток.

— Простите, забыл трансфигурировать, — неожиданно почти покаянно шепчет Гарри.

— Мой консул...

— Ради Мерлина! Называйте — Гарри, сохраните мне мои иллюзии, Габриэль.

Она удивленно приоткрывает рот, но Поттер уже смотрит поверх её головы. Его ладонь тяжелая, словно рука каменного гостя лежит на её талии.

— Вы хотите на море, Гарри? — внезапно спрашивает его Габриэль.

Поттер недоуменно хмурится.

— Мне бабушка оставила домик на берегу моря, у меня вот первый отпуск, хотела поехать.

— Ну а я-то вам там зачем? — спокойным, но капельку хриплым голосом спрашивает Гарри.

— В шахматы поиграть, — смеется Габриэль.

* * *

— Королева так не ходит, Габриэль.

— Даже если очень хочет?

Шахматы разбросаны по всему полу. Губы сладкие и шершавые, как и ладони, поцелуй тяжелый. Её волосы струящимся лунным жемчугом скользят по его смуглым рукам. Гарри целует тонкие пальцы, острое плечо, ловит губами лихорадочный пульс где-то у сердца Габриэль.

— Ну, попробуй, вдруг у тебя получится, — наконец, отвечает он.

Габриэль ерзает на жестких коленях Поттера. Как-то развратно вжикает молния на его брюках. Её платье, влажное от морской воды, валяется под столом вместе с магловскими джинсами Гарри. Габриэль выгибается дугою, подметая волосами пол.

— Оставь эти вейловские штучки, — почти рычит ей на ухо Поттер, — ты меня с ума сведешь!

— Они же на тебя не действуют.

— Раньше не действовали, а сейчас почему-то действуют... Габи, не смей закрывать глаза, смотри на меня!

Ну почему он требует невозможного?

Невероятным усилием Габриэль отстраняется, не позволяя Гарри встать из плетеного кресла, тот почему-то слушается.

— Как ходит королева? — спрашивает Габриэль, опускаясь на колени у его ног.

— Как пожелает, — шепчет Поттер сквозь хриплые стоны.

— Кто пожелает?

— Шахматист... наверное... — он запрокидывает голову на спинку кресла.

— Я бы не была так уверена, это же волшебные шахматы, — смеется Габриэль и через секунду уже чувствует спиною жесткий ворс ковра, в который вдавил её Поттер.

...

— Ты не спрячешь меня в коробку?

— Хотел бы, да не смогу. Никто не всесилен, Габриэль... даже шахматист.

[1] Песня взята из романа «Гарри Поттер и Принц-полукровка» в переводе издательства «Росмэн»