Monster next to me (гет)

My monsters keep me company

And I'll never be lonely

They will keep me safe

Protected from harm

Monsters keep me company

Until I will set them free

Lordi (Monsters Keep Me Company)

1. 31 октября, 1981 год

— Сохатый, в который раз тебе повторяю, ты спятил, — веско высказался Сириус после долгой вдохновенной тирады лучшего друга. Он слышал её каждый раз, как появлялся на пороге дома Поттеров, если поблизости не было Лили. И с каждым разом история обрастала все более пугающими подробностями, смехотворными подозрениями и неотступными просьбами помочь.

Блэк небезосновательно полагал, что Джеймс, одержимый столь чудовищной идеей фикс, имеет все шансы в ближайшее время угодить в психиатрическое отделение Мунго, или действительно случится непоправимое. Он и без того выглядел, словно сбежавший пациент. Осунувшееся лицо, лихорадочно горящие полубезумным огнем карие глаза, всклоченные сильнее обычного волосы. Сириус поражался, как Лили не замечала откровенно нездоровый облик и странное поведение горячо любимого мужа, кажется, постепенно сходившего с ума.

— Тебя послушать, так они плетут за твоей спиной заговор, — продолжил Блэк. Его искренне беспокоило услышанное. Уверенность относительно старшего ребенка звучала бессмысленно, однако, слепая убежденность Джеймса в собственных словах не на шутку тревожила и заставляла задуматься о его немыслимой правоте.

Поттер схватился за голову, запуская дрожащие пальцы в волосы и едва не выдирая их от переполнявших его эмоций. Сириусу казалось, что даже когда они узнали о пророчестве Трелони, Джеймс вел себя гораздо спокойней и рассудительнее, хотя предсказание грозило гибелью не только маленькому Гарри, но и всей семье. Блэк не понимал, отчего безмятежность, царившая в доме друзей, сменилась необъяснимой тревогой и возрастающим недоверием. Конечно, друг и прежде упоминал о своих опасениях, но Сириус не воспринимал те всерьез, теперь же Джеймс, очевидно, окончательно уверился в них.

— Да пойми ты, если мои подозрения подтвердятся, значит, с самого начала мы были в опасности. Столько лет! — Джеймс буквально упал на ближайший стул. — Мерлин... — он вновь вскочил, принимаясь нервно расхаживать по гостиной. Сириус отшатнулся, стоило Поттеру кинуться в его сторону и вцепиться в плечи, встряхивая. — А что если Лили... — карие глаза расширились в ужасной догадке. — Что если она знает? Что...

— Джеймс, серьезно, шутка затянулась, ты несешь чушь, — решительно прервал его Блэк, заодно освобождаясь от железной хватки лучшего друга. — Я понимаю, любой рехнется — постоянно находиться в подобном напряжении, — но ты перегибаешь палку. Быть такого не может, чтоб Лили была замешана в чем-либо.

Поведение Джеймса выходило за границы разумного. Сириус решительно не находил значимых причин, чтобы его жизнерадостный друг, души не чаявший в жене и готовый не спускать с рук двух очаровательных малышей, за несколько месяцев превратился в одержимого беспочвенными подозрениями и страхами параноика. Масла в огонь подливал и периодически навещавший Поттеров Дамблдор. Не знай Сириус, что директор на самом деле желает им добра, печётся о безопасности, то подумал бы, что тот умышлено разрушает единство семьи изнутри.

— Ты мне не веришь, — Джеймс, словно вмиг обессилел. Он тяжело вздохнул, уставившись куда-то в пустоту перед собой и больше не замечая Блэка. — Никто не верит, кроме Дамблдора и Питера...

Сириус изумленно замолчал, однако в следующее мгновение его губы скривились в усмешке. Мрачное раздражение отражалось в чертах привлекательного лица.

— Вот как, — он поднялся и отошел к окну. На улице расстилался вечер, зажглись фонари, немногочисленные волшебники торопились по домам. Лили ушла отдыхать, младшие Поттеры спали в детской. — Значит, наш малыш Пит верит? И почему я не удивлен.

— Мантикора тебя задери, ты не видел того, что видели мы с ним! — не будь Лили наверху, у нее были все шансы услышать, в чем обвиняет свою семью её окончательно лишившийся рассудка муж.

— Как бы ни так, — Сириус обернулся. Его темно-серые глаза вспыхнули неприязнью. — Я бы не удивился, начни он утверждать, что Гарри и Немо проводят шабаш прямо в детской по ночам.

Если обращаться к Дамблдору в столь важном вопросе вполне резонно, то обращаться с тем же к Питеру просто бесполезно. И Блэк не разумел, отчего Джеймс ищет подтверждений у того, кто благоговел перед ними, ловил малейшее слово и никогда не имел своего мнения. На сегодняшний день ничего не изменилось, и если прежде ему было безразлично, что на уме у Хвоста, то сейчас происходящее значительно волновало Сириуса, поскольку затрагивало крестника и малютку Немо. Петтигрю не держал язык за зубами, тем самым изрядно затрудняя жизнь друзей, словно недостаточно пророчества Трелони, которое и без того изрядно подкосило их нервы посреди кровавой вакханалии, устроенной Воландемортом.

— Это не смешно! — разъярился Джеймс. В последнее время его стала непостижимо раздражать беспечность лучшего друга, его легкомысленное отношение ко всему вокруг. Он с отчаянным безумием бросался в бой, будто не надеясь вернуться, лишь желая забрать с собой как можно больше Пожирателей, и кроме войны его больше ничего не волновало. — Речь идет о моей семье.

— Я и не смеюсь, — фыркнул Сириус. Он приблизился к заметно недовольному Поттеру. — Сохатый, ты прекрасно знаешь, я всегда поддержу тебя и приду на помощь, — в его глазах зажглась надежда, однако дальнейшие слова заставили волшебника нахмуриться, — но не теперь.

— Она не человек, — категорично заявил Джеймс под скептический взгляд Блэка, который придерживался иного мнения. Сириус не обладал даром переубеждения кого угодно в чем угодно, и потому не представлял, как заставить упрямого друга отказаться от пагубной, медленно разрушающей семью неправоты. — Ты не видел её глаза... — по спине волшебника в очках прошла холодная дрожь. Он зажмурился, сжал виски ладонями, словно испытывая невыносимые страдания. Пристальный, немигающий взгляд безжизненных алчущих глаз преследовал его в ночных кошмарах. — Она чудовище. Какая-то темномагическая тварь...

— Сохатый, послушай себя. Чудовище, темномагическая тварь... — Блэк нервно улыбнулся, не зная, чем помочь Поттеру. — Ты что забыл, как радовался рождению Немо? Да мы с Лунатиком тебя до утра успокоить не могли, и нас ещё тогда выставили из палаты, потому что ты слишком громко распевал песни, — он встряхнул Джеймса, который тоскливо смотрел в ответ, будто всей душой желая поверить словам, пробуждающим в памяти счастливые моменты прошлого. — Вспомни, как ты носился с ней, когда у малышки резались зубы, а Лили нездоровилось, а потому все заботы легли на твои плечи? Или как ты стал звать Немо Совенком, потому что она узнавала вас с Лили в темноте...

— Хватит! — Джеймс с силой оттолкнул Сириуса, которому почти удалось достучаться до него, но напоминание о детском прозвище девочки вернули его в реальность. Казалось воспоминания о чудесных безоблачных годах, когда Немо была просто славной крохой без тех ужасов обнаружившихся ныне, причиняли Поттеру невероятную боль. Он отвернулся, тяжело дыша и глядя в темный дверной проем, где виднелась лестница, уходящая на второй этаж. — Дамблдор обещал позаботиться о ней.

— Ты это серьезно? — Блэк пораженно рассматривал спину Джеймса, который говорил чудовищные вещи, способные возникнуть лишь в воспаленном разуме сумасшедшего, но не здорового человека. Он даже вслух не мог произнести подобных слов. Они застревали в глотке, впивались до крови, словно рыбьи кости. — Я тебя не узнаю. Джеймс, которого знал я, никогда бы и ни за что не отдал свою дочь кому бы то ни было, будь он самим Воландемортом или Гриндевальдом, но ты...

— Если это обезопасит мою семью, то да, я отдам её, — стоило глухому безнадежному шепоту сорваться с губ Поттера, как Сириус направился к выходу. Он больше не мог оставаться здесь, рядом с тем, для кого жизнь ребенка, дочери, ничего не значила. Джеймсу, словно безразлично, что Дамблдор намерен впоследствии сделать с Немо. И если всего на миг представить, что друг прав в истинной сущности ребенка, то никакой любящей семьи у девочки никогда не будет, да и самой жизни, скорее всего, тоже. Директор не пожелает подвергать других подобному риску.

— Сохатый, на досуге задайся вопросом, она ли настоящее чудовище? — Блэк остановился, не поворачиваясь лицом к застывшему Джеймсу.

— Я сделаю все, чтобы защитить Лили и Гарри...

Входная дверь с мягким щелчком закрылась за стремительно покинувшим дом Сириусом. Джеймс долго смотрел перед собой, пытаясь осознать, как маленькая дрянь умудрилась разрушить не только их семью, но и его крепкую многолетнюю дружбу с Бродягой. Она сеяла вокруг себя лишь раздор, страх и отчаяние, притворяясь беззащитным ребенком, взирающим на мир наивными зелеными глазами. Она портила его отношения с Лили, которая ходила, словно в воду опущенная и с которой они постоянно ссорились в последнее время на почве его невразумительно предвзятого отношения к Немо. Как бы он не пытался уверить Лили, что их дочь представляет угрозу для неё и Гарри — жена всячески игнорировала предостережения и только сильнее расстраивалась. Они могли неделями не разговаривать, что плохо сказывалось, как ни странно, на обоих детях. Гарри и Немо отлично чувствовали разлад в родительских отношениях, становились капризными и плаксивыми, однако, стоило брату повеселеть, как следом успокаивалась и Немо, будто корректируя свое поведение в зависимости от поведения Гарри. Очередное доказательство её не человечности. И сколько он не старался отселить дочь в другую комнату под любым предлогом, против этого была не только она или Лили, но и Гарри. Малыш сразу начинал плакать и звать сестру, стоило ей надолго исчезнуть из его поля зрения. С каждым днем детей становилось все сложнее разлучать, поэтому следовало немедленно прекратить их необъяснимую связь, пока не стало слишком поздно.

Джеймс направился наверх, медленно поднимаясь по лестнице. Ещё несколько ступеней — и он очутился в коридоре. Дверь детской была привычно приоткрыта. Лили никогда не закрывала её, чтобы всегда знать, что дети спокойно спят. Он осторожно вошел в комнату, мягко освещенную рассеянным светом ночника, где звучали тихие нежные переливы зачарованной музыкальной шкатулки на подоконнике. Её убаюкивающая мелодия обещала глубокий, безмятежный сон до самого утра, и сладко посапывающие в своих кроватях Гарри и Немо были тому подтверждением. Джеймс склонился над сыном, и аккуратно поправив на нём сбившееся одеяльце, поцеловал мальчика в лоб. Малыш завозился, и, не желая будить его, Поттер приблизился к кровати дочери. Немо обнимала потрепанного плюшевого дракона, которого он подарил ей на первый день рождения. Джеймс прикоснулся к мягким темно-рыжим волосам, так напоминавшим ему локоны Лили, на которую невероятно походила их дочь. Во сне девочка выглядела сущим ангелочком и, не сумев подавить внутреннее веление подержать малышку на руках, он осторожно вытащил её из постели. Джеймс до сих пор помнил ту безбрежную упоительную эйфорию, когда впервые взял на руки хнычущий сверток с сонными зелеными глазами. И неважно, что им с Лили было всего восемнадцать, а где-то разворачивалась беспощадная кровопролитная война. У них родилась дочь. Они были счастливы. Сейчас это казалось почти сном. Недостижимым, безвозвратным сном.

— Мнемозина... — он посмотрел на круглое личико, мягко обволакиваемое светом ночника, дотронулся до хрупкой тонкой шеи, на которой висело серебряное украшение в виде руны защиты. — Знаешь, мне никогда не нравилось твоё имя, звучит оно совершенно нелепо...

Джеймс усмехнулся, переведя взгляд на кроватку сына. Разве он мог позволить ей причинить вред Гарри? Сейчас она слишком мала, чтобы представлять реальную угрозу, но детство не вечно — и однажды чудовище вырастет. И он не брался утверждать, что к её совершеннолетию они останутся в живых.

— Джеймс? — в дверях стояла Лили. Он повернулся, неожиданно крепко стиснув Немо. Потревоженная девочка поморщилась, держа во рту большой палец. Волшебница обеспокоенно глядела на мужа, на спящую дочь. Какое-то неприятное холодное чувство разливалось в груди. — Все хорошо?

Она прекрасно видела, что Немо прибывает в мире детских грёз, и её совершенно не требовалось укачивать. Лили искренне радовалась, если Джеймс уделял внимание дочери, но не сейчас. Что-то жуткое было в его застывшей позе, в том, как он держал девочку. Лили захотелось немедленно забрать ребенка, в неотступном подсознательном страхе, что муж причинит малышке настоящую боль.

— Да, хорошо... — она неспешно приблизилась к Джеймсу, словно к опасному хищнику, который мог напасть при малейшем резком движении. Немо успела проснуться и теперь активно вертелась на руках отца, будто испытывая ту же тревогу, что и мать. Поттер крепко держал брыкающуюся дочь, успевшую разбудить младшего брата. Гарри, которому взволнованные родители не уделяли в этот момент должного внимания, принялся громко звать Лили.

— Джеймс, пожалуйста, принеси горячее молоко, — нервно попросила Лили, забирая у мужа Немо, которая едва оказавшись в объятиях матери, успокоилась и теперь требовала, чтобы её опустили в кроватку хнычущего брата. Джеймс нехотя покинул детскую, в последний раз обернувшись через плечо. Лили усадила Немо к Гарри, чему малыш значительно обрадовался, повиснув на старшей сестре, которая упала рядом с ним.

— Мой Гарри... — она собственнически обняла Гарри, глядя на Лили темными глазами. Временами Немо воспринимала брата словно любимую игрушку-дракона, которым ни с кем не желала делиться, даже с родителями.

— Твой, — волшебница мягко улыбнулась, ласково поглаживая сына по топорщащимся, точно у Джеймса волосам. Стоило же Лили притронуться к Немо, как девочка удержала её за руку. Дочь, будто ждала подтверждения своим словам. — Конечно твой...

— Лили! Лили, бери детей и беги! Лили, я задержу его! Беги!

Внезапный крик Джеймса неожиданно оборвался. Волшебница замерла, прислушиваясь к звенящей мертвой тишине, нарушаемой лишь негромким всхлипыванием испуганных детей. Лили устремилась к дверям, но тотчас остановилась, инстинктивно осознавая, что теперь главным является безопасность детей. Она обязана защитить их, защитить Гарри любой ценой.

Лили взмахнула волшебной палочкой, запечатывая дверь и придвигая к ней тяжёлый дубовый шкаф. Она повернулась к детям. Гарри продолжал держаться за Немо, не собираясь с ней расставаться.

— Прости меня... — утерев подступающие слёзы, волшебница трясущимися руками сняла с шеи амулет-руну, который носила последние годы и одела на сына. Стоило украшению соприкоснуться с кожей мальчика, как младших Поттеров сразу же окутало холодное багряное сияние, зажегшее провалы глаз девочки жестоким нечеловеческим голодом. — Прости...

Лицо Немо страдальчески исказилось и спешно пошло трещинами, разбегающимися по выгнувшемуся дугой телу ребенка. Волшебница в последний раз глянула на сына, оплетаемого паутиной пульсирующих алых нитей, исходящих из разрушающегося тела Немо. Женщина отвернулась, не в силах смотреть на отвратительную картину. Нестерпимо видеть, как её первенец, её дочь, умирает прямо перед ней, а иначе нельзя: погибнут оба ребенка и всё будет напрасным. Иногда приходится приносить в жертву самое дорогое, чтобы сохранить чью-то жизнь. Особенно если это жизнь твоего ребенка.

— Спаси Гарри, прошу тебя... — дрожащим от слёз голосом взмолилась Лили. — Защити его...

— До самого конца... — прерывистый неживой шепот коснулся сознания волшебницы прежде, чем дверь вместе шкафом снесло волной магии — и все потонуло в слепящей вспышке зеленого света.