Рождение смертью (гет)

Бледный парень с растрепанной черной шевелюрой и кругами под глазами откинулся на спинку кресла, на котором сидел, и снял очки. Выглядел он изможденным и осунувшимся. Книга в черном переплете, находящаяся у него в руках, отправилась на тумбочку поблизости. Некоторое время он просто смотрел в потолок, после чего пробормотал: «Да, это случится сегодня. Как же долго я ждал этот день». Посидев еще немного, он решительно встал и вышел из обшарпанной комнаты в темный и мрачный коридор, в конце которого была видна улица в проломе стены. Парень направился в первый же неосвещенный поворот и спустился по лестнице в подвал. Температура в подвале была явно ниже, чем следует, так как стены покрывал иней, а изо рта вырывались белые клубы пара. Во мраке подвала с низкими потолками скрывалась еще одна дверь, выглядевшая весьма прочной и массивной.

Гарри Поттер, а это был именно он, стоял перед металлической дверью и собирался с мыслями. Много времени он провел в этом старом полуразрушенном доме, подготавливая то, что должно было сегодня произойти. Его вид выдавал крайнюю усталость, но так же и решимость. Гарри взялся за ручку тяжелой двери и начал тянуть ее на себя, через некоторое время дверь подалась, и он смог пройти в нее. Закрыть за собой ее оказалось не менее тяжело. Молодой волшебник оказался в просторной комнате весьма зловещего вида: все стены, пол и потолок были расчерчены белыми меловыми линиями, фигурами и надписями, мерцающими в свете, излучаемом странной узловатой палочкой в руке Гарри. В центре стоял каменный постамент, который сразу приковывал к себе взгляд, так как на нем лежал труп обнаженной молодой девушки с каштановыми волосами. То, что девушка мертва, не поддавалось сомнению — глубокая рваная рана начиналась под левой грудью, открывая взгляду сердце, и заканчивалась на правом боку. Края и видневшиеся внутренности почернели и выглядели пугающе и отвратительно. Тело, лежавшее на постаменте, на лодыжках, бедрах, запястьях и груди стягивали прилаженные к камню клиньями металлические полосы. Несмотря на то, что тело пролежало тут больше трех недель, оно выглядело так, будто девушка погибла только что. Гарри встал прямо перед постаментом и погасил огонь на конце своей палочки, комната погрузилась во тьму. Достав маленький ножик, волшебник на ощупь надрезал себе левое предплечье и вытянул руку так, что бы кровь падала прямо на тело на постаменте. Вместе с этим он начал водить правой рукой с палочкой в воздухе и произносить заклинание. Слова мертвого языка напитывали древнюю магию, заставляя воздух в комнате густеть, линии и буквы начали слабо светиться потусторонним багровым светом, тело на постаменте мелко задрожало, из-за чего стальные полосы и штыри стали создавать мерный гул. Вся пролитая Поттером по постаменту и трупу кровь начала втягиваться в тело девушки. Далее, не прекращая монотонно произносить слова заклинания, он опустился и поднял прятавшуюся в темноте около постамента чашу из обсидиана с красными символами по ободу. Рисунки на стенах начали пульсировать, отвечая ритму заклинания и, спустя некоторое время, начали сочиться тягучей жидкостью темно-багрового цвета. Тон и голос стали изменяться, переставая принадлежать Гарри, словно некая потустороння сущность завладела им, казалось, слова больше не появлялись в горле человека, а рождались в углах комнаты, слетаясь к центру. Жидкость со стен и потолка тонкими ручейками устремилась к постаменту, где начала смешиваться с кровью пролитой заклинателем и толчками выливающейся кровью из раны девушки. Вся эта жидкость словно обрела свою жизнь, подобно змеям кровавые ручейки понимались в воздух и извивались, будто что-то выискивая. В очередной раз тон заклинателя изменился, и он поднял чашу, в которую тут же устремилась вся понявшаяся над трупом жидкость. Это продолжалось, пока нигде не осталась даже пятнышка крови, при этом чаша поглотила несоразмерное ее объему количество жидкости. Содержимое чаши так же пульсировало и постепенно меняло цвет на черный, пространство комнаты подернулось рябью, и волшебник почувствовал тяжесть, как будто ему на плечи надавил каменный потолок. Было очень трудно стоять и держать все тяжелевшую чашу в руке, пот застилал глаза, в горле сильно першило, но Гарри все продолжал читать заклинание. Теперь голос снова принадлежал ему, ощущения потустороннего присутствия исчезло. Наконец, он произнес последние слова, и тут же жидкость в чаше снова стала багровой и по широким дугам устремилась к лежащей девушке, заполняя ее ужасную рану. Через несколько мгновений тело задергалось и издало нечеловеческий вопль, от которого хотелось закрыть уши и убежать подальше, но Гарри терпел. Наконец-то ритуал закончился, погасли символы, которыми была расписана комната, нигде не наблюдалось движения, тело на постаменте перестало дрожать и более не подавало признаков жизни, и Гарри смог заклеить рану на руке специально приготовленным и зачарованным пластырем.

Позаботившись о кровотечении, наконец он смог разглядеть плод своих трудов. А посмотреть было на что: рана, пересекающая торс девушки затянулась, оставив аккуратный рубец, рот ее был приоткрыт, так что можно было разглядеть нечеловеческие клыки, выходящие как из нижней, так и из верхней челюсти. Черты лица неуловимо заострились, придавая ему немного хищный вид.

Внезапно закрытые глаза девушки распахнулись, и Гарри невольно отшатнулся. Вместо такого знакомого коричневого цвета радужка имела ярко-оранжевый оттенок и заключала в себе вертикальный зрачок. Девушка снова начала дергаться в удерживающих ее скобах и издала еще один душераздирающий крик. Гарри мысленно приказал себе успокоиться и, приложив руку на то место где должно быть сердце, удостоверился — биения нет. Он даже удивился, ведь все получилось как надо. Теперь надо было приступать к следующему шагу, и именно этот шаг больше всего волновал. Наконец он решился. Покопавшись по карманам, Гарри достал золотой галеон, обтер его рукавом и положил себе за щеку так, чтобы он не мешал говорить. Начертав на своей многострадальной левой руке палочкой какой-то символ, который тут же засветился, он начал новое заклинание. На этот раз оно звучало на древнеарамейском, и для англичанина было очень трудно научится правильно произносить эти слова, но Гарри тренировался и достиг нужного произношения. Теперь линии и надписи в комнате не горели, и тьма вокруг, откликаясь на звуки заклинания, совершала странные, еле видимые колебания. В закрытом помещении внезапно поднялся легкий холодный ветерок. Темп заклинания все возрастал, узловатая палочка в руке Гарри начала светиться с каждым словом все сильнее и сильнее, и вот, на заключительной фразе, она начала покрываться трещинами и ослепительно вспыхнула.