В тринадцатый раз (гет)

— Надеюсь, случилось нечто серьезное, раз ты вытащил меня из постели в такую рань, — проворчал Люциус. — Иначе зааважу нахрен за такое гадство.

Действительно, было раннее утро. И действительно не далее как пятнадцать минут назад Люциуса вытащил из постели трясущийся от страха домовой эльф, который боялся Северуса гораздо больше, чем смертельных угроз своего хозяина. Однако Люциус все равно нашел время причесаться, наложить бреющее заклинание и переодеться во что-то вычурно вышитое и атласное, под цвет тапочкам.

— Ты говорил это в прошлый раз, — отмахнулся Северус. — И в позапрошлый тоже. Просто удивительно, насколько ты предсказуем, когда злой и невыспавшийся. Начинаешь ругаться словно сапожник.

Люциус изогнул бровь и, чтобы не скатиться до нецензурной брани, сосредоточился на вопросе поинтереснее.

— В прошлый раз? Я не припомню, чтобы говорил тебе такое раньше. И потом, если бы ты хоть раз поднял меня в шесть часов утра, то давно уже был бы мертв.

— В прошлые разы, — повторил Снейп, нервно дернув плечами. — Хотя, если подумать… Ты стал злиться, когда я начал появляться здесь раньше девяти утра. Вел себя безобразно, когда я приходил до восьми, и мне кажется… Мне кажется, сейчас нет еще семи, и либо ты еще слишком сонный, чтобы пуляться заклинаниями… Либо я стал объяснять понятнее.

Люциус щелкнул пальцами, призвал эльфа и потребовал лучший коньяк и два стакана. Первый он наполнил наполовину и передал Северусу, а второй — до краев и оставил себе.

— И что же ты собираешься мне поведать?

Северус сделал большой глоток, выпучил глаза, захрипел и смахнул выступившие слезы.

— О хроновороте. И Грейнджер. И о том, что с каждым разом этот день становится все паршивее.

Люциусу удалось ополовинить стакан с гораздо большим достоинством.

— И сколько раз ты уже объяснял мне это?

— Думаю, раз десять. Я немного запутался в подсчетах. И успел сделать два захода, прежде чем пришел к тебе за помощью.

— Какой еще помощью?

— Как оказалось, не ахти какой, — устало ответил Северус, заправляя волосы за ухо. — Хотя Грейнджер все-таки перестала насылать на меня проклятия. Думаю, это уже хоть какой-то результат.

— Давай-ка с самого начала, — сказал Люциус. — И постарайся ничего не упустить. Все это слишком захватывающе.

— Только если слышишь в первый раз, — хмыкнул Северус. — Но я расскажу вкратце. Как ты знаешь, несколько месяцев назад я обратил внимание на Гермиону Грейнджер.

Люциус кивнул:

— Кажется, ты действительно упоминал о ней, да. Что-то там о любви с первого взгляда. Если это выражение применимо к тому, что спустя тридцать лет ты, наконец, встретил женщину, с которой решил познакомиться поближе.

— Именно, — тон Северуса передал все богатство смысла этого краткого слова.

Люциус усмехнулся и отсалютовал стаканом.

— Продолжай.

— Если ты закончил ерничать.

Люциус кивнул.

— Мы были уже в настолько хороших отношениях, что называли друг друга по именам и обменивались Вестником Алхимика. У нее раздражающая привычка возвращать журналы с решенными кроссвордами. Тем не менее основы дружеского общения были заложены, и настало время перейти к следующему этапу.

— И что-то пошло не так, — вставил Люциус. — Иначе ты не явился бы ко мне неизвестно в который уже раз.

— Да все пошло не так! Она рассмеялась. Мне в лицо. Так смеялась, что не могла хотя бы из вежливости сказать «нет». — Северус нахмурился, покрутил стакан в руках и сделал еще один глоток коньяка.

— И что? Ты ведь этого так не оставил?

— Не оставил. Я долго думал. И меня осенило. Я мог расспросить ее, что должен сделать или сказать идеальный мужчина, чтобы она согласилась с ним поужинать. Предпочитает ли она милую обходительность, или конфеты с букетами, или… что угодно, что заставит ее сказать «да».

— Или хотя бы не рассмеяться, — не удержался Люциус.

Северус нахмурился и помрачнел.

— Тогда я вспомнил о Забини. Он не устает повторять, скольким обязан мне за… всякие там мелочи. Как выяснилось, он работает над созданием новых хроноворотов в Отделе тайн.

Люциус кивнул, уже догадываясь, что было дальше.

— Поначалу от него было мало толку. Он все ныл, что нельзя использовать хроноворот в личных целях. Мол, ничего хорошего не выйдет, если я попытаюсь переписать судьбу или пророчество. Бедняга так переживал! Пришлось объяснить ему, что я всего лишь собираюсь узнать, чего именно хочет Гермиона, вернуться назад и дать ей это. Не переписать историю, а всего лишь заполучить согласие на свидание.

— И что же опять пошло не так? — Люциус выпрямился в своем кресле, подался вперед и сложил руки на коленях, совсем как ребенок, умоляющий рассказать еще одну сказку на ночь.

— В первый раз — ничего. Мне достаточно легко удалось подвести разговор к Уизли и тому, что же он сделал не так. А потом от противного — сообразить, что же ей нужно.

Губы Люциуса дернулись, но он совладал с собой и с достоинством заметил:

— Что ж, звучит немного жутко, но вполне могло сработать. Некоторым женщинам нравятся такие штучки. Это якобы доказывает, что мужчина проявляет настойчивость.

— Она прокляла меня.

— Вот как?

— Она покраснела, залепила мне пощечину и обвинила в легилименции. А потом, пылая праведным гневом в лучших традициях МакГонагалл, пригрозила, что сообщит аврорам. Заявила, что крайне разочарована. Следующее, что я помню, — это стая взбесившихся канареек, которые вынудили меня бежать из ее кабинета.

Северус скривился и мрачно продолжил:

— Не могу сказать, что это был мой звездный час.

— Действительно. — Люциус кашлянул, потом вовсе закашлялся, пока окончательно не подавил смех. — Ну и что дальше? Насколько я понял, ты не оставил попыток добиться расположения La Granger?

— Не оставил. — Северус глубоко вздохнул и выпалил: — Я вернулся назад, до того как встретился с Гермионой в ее кабинете. И затаился.

— О Мерлин! Что ты натворил?

— Запустил проклятием себе в спину и запихал себя в министерский чулан для метел.

Люциус сдавленно фыркнул.

— Надеюсь, ты оставил второму себе записку с объяснением, что на самом деле произошло.

— Я не видел в этом необходимости. Забини объяснял, что когда наступит пересечение наших временных линий, я просто останусь самим собой. Так что записка мне не нужна. Наверное. Он как-то туманно это излагал. Судя по всему, крайне трудно добыть какой-либо экспериментальный материал по этому вопросу.

— Не могу даже представить, почему.

— Альтернативная теория утверждает, что каждый раз, когда мы используем хроноворот, вселенная разделяется надвое. Так что теперь у меня двенадцать вселенных. И ни в одной из них Гермиона не согласилась поужинать со мной.

— И все же у вас столько общего. С нее тоже станется рассуждать о теоретических основах высшей магии, вместо того чтобы решать проблемы с личной жизнью.

— Ты думаешь? — нежно улыбнулся Северус.

— Так что же пошло не так?

— Я оглушил себя, спрятал в чулане и, когда произошло замыкание короткой временной линии, снова отправился в кабинет Гермионы.

— Она и на этот раз смеялась?

— Нет. Я так долго говорил вступительную речь, что ее вызвали на заседание.

— О боги. Так значит, ты опять начал все заново?

— Я решил, что самое время с кем-то посоветоваться. Поэтому отправился к тебе в первый раз.

— И что я насоветовал?

— Цветы.

— И?

— И она решила, что я попал под действие какого-то темного проклятия, и попыталась отвести меня в Мунго.

— Это плохо.

— В общем, разочаровывающе, да. Но сначала она решила убедить меня поцелуем. Или сбить с толку. Пока не сообразила, что я пытаюсь просунуть руку под ее блузку.

— Должно быть, она весьма талантлива в убеждении.

Северус усмехнулся и кивнул.

— Весьма. Правда, время для убеждения выбрала не самое подходящее. Мне нужна была ясная голова, учитывая, что пришлось выбираться из отделения Януса Тикки. А эти идиоты никак не хотели понять, что я совершенно здоров, и настаивали, что меня нужно держать взаперти для моего же блага.

Люциус моргнул.

— Э-э… надеюсь, они не явятся за тобой сюда?

— Не явятся. Обливиэйт. И я после этого еще несколько раз возвращался во времени, так что всего этого не было, независимо от того, в какой вселенной мы находимся.

— Какое облегчение. — Люциус сделал еще один глоток коньяка, помолчал, словно что-то обдумывая. — Ну, и что же я посоветовал тебе дальше? Ты же возвращался за советом еще раз?

Северус кивнул:

— Возвращался. И, закончив смеяться, ты посоветовал шоколад.

— И?

— Она решила, что я нахожусь под действием зелья вожделения, и снова попыталась сдать меня в Мунго.

— Значит, никакого прогресса.

— Не скажи. Я убедил ее, что зелье вожделения только подчеркивает уже существующие чувства, и ухитрился стащить с нее блузку до того, как она решила вспомнить о нравственности и отвести меня в больницу.

— Это… обнадеживает, — только и сумел вымолвить Люциус.

— Так я и подумал, — кивнул Северус, взболтал остатки коньяка в стакане и выразительно посмотрел на хозяина. — Ты, кстати, тоже. И посоветовал в следующий раз почитать ей стихи.

Люциус снова наполнил стакан гостя, затем свой собственный.

— И что же опять было не так?

— Она заявила, что я самозванец. Изловил Снейпа и удерживаю его где-то для каких-то чудовищных целей. Угрожала аврорами, если я немедленно не освобожу меня.

— Судя по всему, она неплохо тебя знает.

— К твоему сведению, я вполне мог бы увлечься поэзией, — возразил Северус, немного надувшись.

— Только смеха ради . Ближе всего ты подошел к поэзии, когда написал эти похабные стишки о Блэке.

Северус ухмыльнулся:

— Что ж, возможно. Но если тебе известно, что я настолько далек от прекрасного, какого черта ты посоветовал поэзию?

— Тебя-то я хорошо знаю, Северус. А вот девушку — нет. Обычно девицам нравятся букеты, конфеты и сонеты. Помимо Грейнджер, которой нравятся книги.

— Их ты и посоветовал потом.

Люциус даже спрашивать не стал, что пошло не так. Просто терпеливо ждал.

— Она расплакалась. Оказалось, ей надоело, что все воспринимают ее как всезнайку и книжного червя. Тогда ты сказал, что я должен ошеломить ее. Я ворвался в кабинет, ошеломил ее своими объятиями и стал целовать.

— И она прокляла тебя?

— Не она. Ее секретарша. Я ошеломил не ту женщину.

Люциус долго, прерывисто вздохнул.

— А нижнее белье? Я советовал белье?

— Она снова покраснела. — Северус поерзал в кресле. — Я не выдержал и сбежал до того, как она стала швыряться заклятиями. Тогда ты серьезно поговорил со мной и отправил обратно — попробовать еще раз. Понятия не имею, чем бы это закончилось: я даже не успел вручить ей коробку, когда произошло нечто странное. Второй я ворвался в кабинет с палочкой наизготовку.

— Ты пытался проклясть себя на глазах у Грейнджер? — Люциус прижал ко рту подрагивающую руку, стараясь не расхохотаться.

— Поэтому я попробовал еще раз. Только пропустил нужный момент, потому что слишком волновался. Бросился в кабинет, обнаружил, что я уже там, и палочка сама собой скользнула мне в руку.

Люциус не мог больше сдерживаться. И расхохотался. И каждый раз, когда он, казалось, уже справился с собой, достаточно было лишь взглянуть на лицо Северуса, и все начиналось заново.

— О Мерлин, — простонал Люциус, вытирая глаза. — Ну хорошо. То есть, мы выяснили, что лучше всего срабатывает нижнее белье. Во всяком случае пока ты не начинаешь палить в самого себя заклинаниями. Это обнадеживает. Еще пятнадцать или шестнадцать заходов — и, возможно, ты чего-то добьешься.

— К черту! Забини прислал записку, что в отделе заметили колебания временного потока и начали что-то подозревать. И мне, черт побери, нужно поторопиться. Скоро придется вернуть хроноворот. Так что осталась всего одна попытка. Ну, может быть, две. Я должен все сделать правильно.

— Думаю, все мы вздохнем с облегчением, когда эта штуковина вернется в более надежные руки, чем твои. Ради блага всего Магического мира и моих нервов.

Северус пробормотал под нос что-то весьма нелестное о нервах Люциуса и благополучии Магического мира.

— Так что давай подумаем, что нам известно, — продолжил Люциус. — Грейнджер знает тебя хорошо. И понимает, когда ты ведешь себя странно. Ты нравишься ей достаточно для того, чтобы обмениваться научными журналами, но она хочет, чтобы ты воспринимал ее исключительно как женщину. Лучше всего она приняла белье. А еще она не прочь позаботиться о тебе. Значит, ты ей небезразличен. Каким же будет следующий шаг?

Люциус окинул своего собеседника медленным оценивающим взглядом.

— Что? — с маниакальным блеском в глазах спросил Северус.

— Только помни, ты сам попросил о помощи. Думаю, единственный выход — одним махом разрубить этот гордиев узел.

Северус открыл было рот, собираясь возразить, но получил неожиданный беспалочковый Ступефай.

И неряшливым кулем свалился на ковер, сохранив на лице выражение крайнего изумления.

— В здравом уме ты в жизни не позволил бы вот так застичь себя врасплох, — сказал Люциус своему бессознательному другу, пока шарил по его карманам в поисках хроноворота. — Чем быстрее мы разберемся со всем этим, тем лучше.

Люциус вызвал эльфа, приказал уложить Северуса в постель в лучшей гостевой спальне и отправил две совы. Первую — вернуть хроноворот Забини, вторую — с посланием для Грейнджер. А потом вернулся в свою комнату, чтобы переодеться к прибытию гостьи.

* * *

Северус испытал немалое облегчение, когда очнулся.

Во-первых, к проклятиям ему не привыкать. В отличие от романтических отношений, которые до ужаса пугали неизвестностью. Во-вторых, он обнаружил, что лежит голый. А это значит, что история с хроноворотом в прошлом, к которому он точно не собирался возвращаться.

Северус лениво почесал яйца, гадая, с чего это вдруг Люциус сорвался. И какой такой злодейский план у него на уме. Пока очевидным наказанием было только то, что Северус отдыхал раздетым в мягкой постели на шелковых простынях. Но с таким подлецом, как Люциус, это вполне может оказаться прелюдией для куда более отвратительных пыток.

— О, вы очнулись!

Северус тут же сдвинул руку левее и сделал вид, что все это время почесывал бедро.

— Э-э… Да, — ответил он, натягивая второй рукой простыню, чтобы хоть как-то прикрыться. — А вы-то как здесь оказались?

— Люциус прислал записку, что вам плохо, — ответила Гермиона. — Я очень беспокоилась.

— Правда?

Гермиона кивнула и погладила его руку, вцепившуюся в простыню.

Северус посмотрел на ее пальцы, затем перевел взгляд на слегка порозовевшее лицо.

— Я должен признаться вам, — выпалил он. — Мне вовсе не плохо. Люциус проклял меня самым подлым образом и уложил сюда, чтобы вызвать у вас сочувствие. Проклятие не повредило мой разум. Я не под обороткой. И не глотал никаких зелий. И в целом полностью владею собой.

Гермиона моргнула и уставилась на него.

— А теперь. Мерлина ради, мисс Грейнджер, скажите, что поужинаете со мной, чтобы я мог наконец-то поцеловать вас!

— Я… согласна, — ответила она. — И на ужин, и на поцелуй.

Она наклонилась к нему в ожидании поцелуя.

— Только… — начал было Северус.

— Что?

— Если ты окажешься Люциусом под обороткой, я отравлю весь твой коньяк.

— Я не Люциус!

— Он предлагал тебе что-нибудь выпить? Что-то, куда мог подмешать зелье?

— Нет!

— И не накладывал на тебя заклинаний? О боги, это же не Империо, правда? Я знаю, Люциус ненавидит рано вставать, но это слишком даже для него.

— Можно подумать, я переступила бы порог Малфой-мэнора без защитных чар или позволила этому павлину нацелить на меня палочку. — Гермиона скользнула рукой чуть ниже по простыне. — Единственное, что он сказал мне: «если кто-то действительно чего-то хочет, нужно хватать это обеими руками, а не искать оправдания тому, что упустил».

Она ухватила то, что хотела, заставив Северуса закатить глаза от удовольствия.

А затем он тоже последовал совету Люциуса. И взял Гермиону.