Люди Второй Магической (гет)

Я не очень-то люблю говорить и думать о себе так, как будто я одна несу на себе непосильную ношу этого бренного мира, но вряд ли кто-то лучше меня знает, что такое «жизнь по расписанию». Однообразные и скучные дни, приносящие вместо удовлетворения и жизнелюбия лишь бесконечную тоску. Привычная работа. Привычная квартира в привычном городе. Привычное утро за привычным кофе, который всю жизнь терпеть не могу, и привычной газетой, мельтешащие колдографии в которой только усиливают раздражение на предстоящий привычный день. Привычная кровать, привычная одежда, привычный запах духов и привычный вкус зубной пасты. Привычные даже приветствия друзей, коллег и просто знакомых. И, конечно же, привычный Рон, который каждую ночь закидывает руку мне на талию, а каждое утро целует в лоб и говорит в течение дня дежурные «доброе утро», «удачи на работе», «как прошел день?» и «спокойной ночи, дорогая». Из всех вещей, сопровождающих утомительный семейный быт, не было только привычного секса, но не сказать, чтобы я жаловалась, — как взрослые умные люди мы давно поняли, что не нужно сотрясать кровать и пугать немногочисленных соседей протяжными стонами, чтобы быть дружной семьей. Нас обоих вполне устраивали общество друг друга и умиротворенное молчание.

Мы встаем утром и вместе идем на кухню, где я пью кофе, а Рон — ромашковый чай, и каждый читает свою утреннюю порцию сплетен, скандалов, интриг и объявлений. Это так же необходимо для нормальной жизнедеятельности, как вялые диалоги с коллегами на работе, послеобеденный перерыв за чашкой все того же ненавистного кофе или разбор бесконечных бумаг, которых в Отделе Магического Правопорядка всегда навалом.

А потом — вечер. Я прихожу домой раньше Рона и всегда готовлю что-нибудь новенькое и обязательно ужасно вкусное, чтобы порадовать досадующего на бестолковость соратников мужа и сделать хоть что-нибудь в жизни не привычным. Потом я сажусь в кресло около окна, а Рон — на диван перед страшно заинтересовавшим его пару месяцев назад и в связи с этим незамедлительно приобретенным телевизором. Когда все спортивные программы заканчиваются, Рон целует меня в макушку и уходит спать, а я сижу допоздна и каждый раз, ложась уже почти под утро, недоумеваю, почему же не легла раньше. Наверное, какой-то человек, скрытый чарами или мантией-невидимкой, не хочет, чтобы я уходила, поэтому каждый вечер укрывает меня пледом, снабжает чашкой наконец-то не кофе, а крепкого черного чая с сахаром, и бережно укладывает мне в руки увлекательнейшую книгу об истории анимагии, восстаниях гоблинов или еще о чем другом.

Засыпая, я представляю, как мне будут сниться мои привычные кошмары, в которых оживут призраки ушедшей жизни, и Рон разбудит меня, успокаивая, убаюкивая в своих больших, теплых руках. И как утром меня опять будет терпеливо ждать, стоя у изголовья кровати, мое привычное всё.