Верни доверие, или пять галлеонов (гет)

− Мама, что за шум?

− Егеря привели кого-то...

− Как же они надоели! Я буду у себя, мне нет дела до этих идиотов...

Драко Малфой развернулся и, не дожидаясь ответных слов матери, пошёл в свою комнату. С тех пор как он почти безвылазно сидел в мэноре, нервы просто на пределе. Сначала был побег из школы, когда из-за обстоятельств, приведших к смерти директора, он считал себя последней сволочью. Драко чувствовал себя виноватым в том, что провёл Пожирателей в Хогвартс, что в результате Снейп убил Дамблдора, но самое главное было в другом — Грейнджер... Малфой ненавидел себя за то, что сделал с ней: заставил страдать и плакать, а потом, убегая, внушил, что ни в чём не виноват, состряпал из себя жертву обстоятельств, а она поверила, потому что любила...

Но прошло уже больше полугода со времени убийства Дамблдора и ещё больше с тех пор, когда Малфой был счастлив и беззаботен. После смерти старика Снейп стал директором школы и установил в ней свои порядки. Но несмотря на это, вернуться в Хогвартс Драко не разрешили. Его заперли в мэноре, вместе с родителями. А всё потому, что он не смог убить Дамблдора, не выполнил задание Господина.

Но так или иначе Тёмный Лорд добился цели и его дела пошли в гору. Установить контроль над Министерством Магии не составило труда. Теперь Лорд был законодателем, исполнителем, судьёй, а тётка Белла — правой рукой своего обожаемого Хозяина. Она разбиралась со всеми магглорожденными. Сразу после установления власти Волдеморта Министерство начало программу по отлову всех грязнокровок, чтобы поставить их под контроль или убить. Жуткое зрелище, если осознавать, что они такие же люди. Сначала было страшно, сейчас стало все равно. Для Малфоя существовала только одна грязнокровка. А насчёт неё он не беспокоился: у Грейнджер хватит ума не попасться егерям. Пару раз он слышал в разговоре Пожирателей знакомые фамилии, тогда он напрягался, внимая каждому слову. Но, судя по рассказам, Золотое трио пропало из поля зрения. И это была главная проблема Тёмного Лорда, помимо разгорающейся войны, конечно. В ежедневных схватках Пожирателей и мракоборцев становилось всё больше жертв, но грела мысль, что Грейнджер где-то далеко от этого. Она умная, она защитит себя.

Часто перед сном Драко вспоминал их стремительно развивавшийся роман. Видно Мерлину было так угодно, чтобы именно они, как в маггловской книжке о двух влюблённых (Тео все уши прожужжал, точнее письма, потому что Драко не беседовал с другом лично с того самого ужасного дня), которые, являясь представителями воюющих кланов, влюбились друг в друга и пострадали от того, что были не в силах противостоять обстоятельствам. Драко ненавидел это слово — «обстоятельства». Чёрт возьми, за что это ему?! Он сейчас мог бы доучиваться последний год, встречаться с Грейнджер, а окончив школу, исчезнуть в неизвестном направлении, прикрывшись чарами необнаружения. Однако мечты мечтами, но реальность была такова, что каждый его день был похож один на другой. Вечерами в Малфой мэноре собирались Пожиратели Смерти, чтобы обсудить дальнейшие действия, а раз в неделю к ним присоединялся сам Тёмный Лорд. При виде его все замирали, то ли от страха, то ли от беззаветного восхищения, ведь в ряды Пожирателей принимали и тех, для кого убийство было в наслаждение. Но Драко видел, как напрягался отец всякий раз, когда Лорд обращался к нему, как тяжело дышала мать, ловя на себе его взгляды. Всё это жутко раздражало, хотелось послать в змееголового аваду, а потом убиться самому. Но глубоко в душе горел маленький огонёк надежды, что Поттер победит и всё закончится. Драко не мог опустить руки, не взглянув хотя бы раз в глаза гриффиндорке.

Когда удавалось отвлечься от разговоров о величии Господина с гостями мэнора, он размышлял о том, где Гермиона сейчас, что делает в обществе своих дружков. Насчёт Поттера он не беспокоился, вряд ли выскочка со шрамом на лбу способен на какие-то грязные мысли в сторону его Грейнджер... Его ли? Несомненно! Он знал, что даже на дальних расстояниях она помнит о нём и верит в их встречу. Однако там был ещё Уизли, этот рыжий болван, который наверняка окружил гриффиндорку своим удушающим вниманием, заставляя забыть о Драко. В такие моменты всегда начинала болеть голова, злость подступала к горлу, а страдали от этого больше всего ценнейшие образцы мебели и керамики, фамильное наследие Малфоев. Драко не знал, как ещё можно выместить накопившееся зло, когда ты заперт в замке, где совершенно нет желания находиться. Иногда спасало общество матери, она неизменно приходила каждый вечер, чтобы обмолвиться парой слов или просто посидеть в тишине, но даже ей Драко не решался доверить самое сокровенное, потому что это — он чувствовал — принадлежит только ему.

* * *

Звуки из гостиной стали громче. Драко отвернулся в противоположную от двери сторону и накрыл голову подушкой. «Неужели поймали кого-то стоящего, раз вопят, как ненормальные», — подумал парень и плотнее зажал уши.

Спустя пару мгновений кто-то тронул его за плечо, Драко вздрогнул от неожиданности и схватил за руку того, кто нарушил его покой. Но это была всего лишь Нарцисса, которая понимающе мягко высвободила запястье, оставив без комментариев прогрессирующую паранойю сына.

— Отец просит тебя прийти.

— Зачем?

— Нужно твоё мнение.

— Отцу-то... Ты меня с кем-то спутала.

— Там егеря привели кое-кого. Надо, чтобы ты подтвердил кое-что.

— «Кое-кого», «кое-что»! Что за загадки?!

— Там два парня и девушка. Белла думает, что это Поттер.

Драко не заметил, как вскочил с кровати. Наверно его выражение лица резко изменилось, потому что Нарцисса сделала пару шагов назад, испуганно прижав ладонь ко рту. Глаза сына наполнились таким животным ужасом, что она растерялась. Ну привели егеря очередных пойманных, хотя, конечно, будь там Поттер, с войной было бы покончено. Лорд стал бы безоговорочным повелителем, можно было бы снова вернуться в общество. Но что-то подсказывало женщине, что у Драко свои мысли на этот счёт. Его глаза остекленели, лоб покрылся испариной, а сам он напрягся как струна. Нарцисса осторожно подошла к сыну и провела рукой по щеке. Драко тряхнул головой.

— Где они?

— В гостиной на первом этаже.

Слизеринец пулей вылетел из комнаты. Он шёл по коридору, а ноги отказывались слушаться, подкашивались, заплетались. Во рту было сухо, а голова болела, как раскалённая. Не дай Мерлин там действительно Поттер, потому что иначе девушка с ним — Грейнджер! И если это так, то скорее всего Лорд убьёт их, а значит... Нет, ещё ничего не ясно, вдруг это не Поттер, могли же егеря ошибиться, хотя его шрам...

Едва войдя в гостиную, Драко замер. Оправдались его худшие опасения. Хоть лицо пленника было жутко опухшим (наверняка Гермиона постаралась), его можно было узнать по общему виду, а главное — по людям, схваченным с ним. Уизли и Грейнджер могли быть только рядом с Гарри Поттером. Их всех держали эти грязные недоумки, готовые на всё ради денег. Уизли строил из себя непокорного воина и постоянно вырывался, за что и получал увесистые удары. Поттер и вовсе стоял на коленях перед Беллатрисой, но чуть дальше... Сердце Драко пропустило удар, когда серые глаза встретились с карими. Она была совсем другая, не такая, какой он её помнил в своих мыслях. Намного красивее. Вот только глаза стали старше. В них было много борьбы, но ещё больше — усталости. «Что же тебе пришлось пережить, раз ты смотришь с такой тоской и, что?.. с укоризной?» — вопрошало подсознание парня. Но разобраться полностью во взгляде Грейнджер он не успел.

— Драко, мальчик мой, иди сюда, — Беллатриса всегда вспоминала о манерах, когда говорила с племянником. Он подошёл и пристально посмотрел на Поттера. — Ты узнаёшь его? Это Поттер?

— Что у него с лицом? — только и смог выдавить Драко. В присутствии Грейнджер, находясь в такой близости от неё, сознание напрочь отказывалось работать.

— Жалящее заклинание, — ответила Белла. — Это твоих рук дело, милочка?

Тётка сорвалась с места и стремительно добежала до гриффиндорки, схватив ее за горло. Гермиона всхлипнула, и Драко был готов убить свою умалишённую родственницу, если она не уберёт пожирательские руки от девушки.

— Тётя! — воскликнул Драко, она посмотрела на него. Рядом возник отец.

— Драко, если мы передадим Поттера в руки Господина, он нас простит, — запричитал Люциус. В согнувшемся и неуверенном мужчине уже с трудом можно было узнать статного и гордого когда-то аристократа.

— Неужели ты не знаешь, отец, что он никого не прощает... — процедил Драко сквозь зубы, потом, добавив в голос уверенности, насколько это было возможно в данной ситуации, громко произнёс. — Это не Поттер.

— Ты уверен? — дрожащим голосом переспросил отец. Белла смотрела во все глаза на племянника.

— Уверен, отпустите их, — Драко держался из последних сил, чтобы не взглянуть на Грейнджер, иначе его выдержка полетит к чертям, и он выдаст себя с потрохами.

— А это что?.. — взгляд тётки переключился на одного из егерей, который держал в руках меч. Тут она словно взбесилась, начала кричать. Во все стороны полетели заклятия, егеря в страхе убегали, так и не получив желанной награды. — Всех в подземелья! Девчонку оставить!

Хвост, прятавшийся всё это время поблизости вместе с другими Пожирателями, схватил измученных ребят и отвёл в подземелья. Гермиону оставили: Беллатриса держала её мёртвой хваткой.

— Этот меч был в моём хранилище! Что ещё вы оттуда взяли?!

— Я ничего не брала...

— Отвечай! — удар по лицу, сдавленный стон.

— Хватит, тётя, она же сказала, что ничего не брала! — Драко был готов броситься на выручку. Заклинание Беллатрисы вспыхнуло ярким светом перед глазами парня, щёку обожгло, словно от удара. Малфой был жутко зол, но дальше продолжать свои нападки не стал. Нарцисса и Люциус изначально не торопились вмешиваться. Когда Белла в ударе, к ней лучше не подходить. Сейчас был именно тот случай. Никто не понимал, с чего вдруг тётка так разбушевалась, едва увидела меч, а в следующее мгновение гостиную огласил жуткий вопль. Кричала Гермиона, терзаемая круциатусом. Белла любила вид страданий и слёз, поэтому заклинания выходили особенно сильными. Драко сделал шаг вперёд, Беллатриса подняла на него тяжёлый взгляд. Он понял без слов и остановился. Гермиона лежала на полу, измученная, разбитая, а кровожадная Пожирательница склонилась над ней и начала допрос.

Драко ненавидел сестру матери, он прекрасно жил без неё все эти годы, потому что с тех пор, как она появилась, в их доме больше не было покоя. Сейчас, видя, как она мучает Грейнджер, Малфой клял себя последними словами. Ему хотелось убить Беллатрису, но он не мог сдвинуться с места, ноги словно вросли в пол от ужаса, который он созерцал. Тётка, вконец обезумев от того, что Грейнджер упрямо молчит, начала выводить ей это поганое слово «грязнокровка» прямо на руке, на её нежной коже, образ которой навечно отпечатался в памяти Драко. Кровь струилась из букв, появляющихся друг за другом, и он мог поклясться, что чувствовал боль в том же самом месте.

Обессилев, девушка перестала кричать, только слёзы струились по щекам. Вывернувшись в очередном мучительном приступе, Гермиона посмотрела прямо в серые глаза, в те самые, которые мечтала когда-то увидеть. Но сейчас казалось, что это было очень давно, как будто в прошлой жизни. С тех пор прошло чуть больше полугода, но мысли поменялись в корне. Каждый вечер, слушая по радио имена погибших, Гермиона всё больше злилась, всё больше ненавидела Волдеморта, а вместе с ним и Пожирателей Смерти, всех, у кого была метка. Без исключения. Девушка ругала себя за наивность и мягкотелость, ведь она поверила Малфою, когда этого делать совершенно не стоило. Она верила в лучшее в нём, но что получила взамен? Проклятую Кэти, мёртвого Дамблдора, разрушенную школу с беснующимися Пожирателями, а теперь ещё и каждый день известия о новых жертвах безжалостного убийцы и его культа, к которому причастен Малфой и вся его семья. Семья, которую он не предаст.

Была ли у них любовь? Гермиона сейчас совершенно серьёзно заявила бы, что нет. Она уверяла себя в этом каждый день, повторяя в голове имена павших, словно какую-то теорему. То, что происходило сейчас, лишь добавляло ингредиентов в котёл ненависти, варившийся в её душе. Месяцы скитаний сделали Гермиону злее, но самое страшное — они убили в ней доверие.

* * *

Когда их глаза встретились, Драко даже отшатнулся. Он ещё никогда не видел столько ненависти, обращённой к нему. Он отгонял от себя мысли о причине подобных эмоций у Грейнджер в его сторону, пытался убедить себя, что она так смотрит из-за заклятий Беллатрисы. Но тётка отошла, чтобы перекинуться парой слов с Нарциссой, а Гермиона продолжала смотреть.

«Она меня ненавидит», — молотком отдаваясь в голове, звучала мысль, в которую не хотелось верить. Потому что если и с Грейнджер всё кончено, то у него больше нет смысла цепляться за ускользающее здравомыслие.

Действие заклинания прошло, и Гермиона пыталась подняться, а Белла пока была занята допросом гоблина, который уже неделю сидел в подземельях. Драко огляделся по сторонам: на него никто не смотрел. Он неуверенно приблизился к Гермионе. С трудом сдерживая волнение, он протянул к ней руку и коснулся плеча. Девушка перестала дышать и напряглась, словно окаменела. «Она просто испугана, — успокаивало подсознание. — Не видит, что это — ты». Но остальные мысли потонули в еле слышном шёпоте. Драко был не уверен, говорила она или же он слышал её мысли.

— Убери от меня свои руки!

— Эй, это я, Драко, — еле слышно, почти без звука.

— Ты Пожиратель Смерти, а Драко, которого я знала, мёртв...

Слова были практически невесомы, но эффект произвели оглушительный. Малфой растерялся, забыв, как дышать. Он понимал, что Гермиона не шутила, что говорила осознанно.

— Но я здесь, — прозвучало как-то бессильно, с грустью и обидой, рука с плеча сорвалась, словно в бездну. Взгляд карих глаз, обращённый резко на него, обжигал адским пламенем, это был совсем не тот огонь, который горел в её глазах в школе, когда она смотрела на него.

— Ты — мерзкий Пожиратель Смерти, Малфой! Я не хочу тебя знать!

Драко показалось, что пол ушёл из-под ног, а сам он попал в какой-то вакуум, потому что все звуки исчезли, а глаза закрыла мутная пелена. Рука снова поднялась, но замерла в воздухе. Напрасно он ждал этой встречи...

Однако полностью впасть в прострацию Драко не дали шум и возня. Поттер и Уизли вырвались из подземелий и начали швырять заклинаниями. Всё происходило слишком быстро. Гарри, приняв свой обычный вид, подбежал к Малфою и вырвал волшебную палочку из рук. Драко было успел уцепить её кончик, но через мгновение пальцы сжали воздух. Дальше всё происходило ещё стремительнее: Уизли схватил Грейнджер и они все сгруппировались вокруг мелкого эльфа. За секунды до трансгрессии глаза снова встретились. Серые — полные смятения и непонимания, и карие — злые, ненавидящие, обвиняющие. Малфой отвернулся и, едва стих хлопок трансгрессии, покинул гостиную.

* * *

Прошло несколько месяцев или около того, Драко уже не считал бесполезное время, просто бездумно проживал свои дни. Часто старался делать вид, что ему всё равно, что мыслей в голове не осталось. На самом же деле мысль была, да такая, что и других не требовалось. Грейнджер ненавидит его, обозвала Пожирателем и сказала, что Драко, которого она знала, умер. Что ж, пусть будет так. Теперь он станет чаще задумываться над поведением, будет анализировать каждый свой шаг, чтобы переродиться в другого человека. В нового Драко, которого Грейнджер ещё не видывала. Он знал, что война близится к концу, что скоро всё разрешится. Его уже мало волновало в чью пользу. Раз она отвернулась от него, то нет смысла строить из себя благодетель. Ведь именно из-за этого пресловутого чувства когда-то давно, ещё в школе, он перестал сурово относиться к гриффиндорцам. Был более лоялен, чем требовалось, и что из этого вышло: его благородный порыв остался неоценённым. Теперь он знал, чего больше всего хочет: увидеть лицо Грейнджер и заставить её ответить за свои слова. Он ненавидел себя за то, что был так глуп в школе, что приблизился к ней и стал мыслить иначе. Если бы не она со своими философскими беседами, его бы не терзали эти мучительные угрызения совести из-за того, что он натворил. Малфой ждал новой встречи с Грейнджер, искренне веря, что действительно её ненавидит.

Но правду говорят, что пути Мерлина неисповедимы. Он свёл Малфоя и Грейнджер на финальной битве в школе. Там, в Выручай-комнате Драко знал каждый уголок, поэтому затаился с Креббом и Забини, такими же кровожадными существами, как и их родители, где-то в дальнем углу комнаты. Спустя мгновение явился Поттер, а вместе с ним — что за чёрт! — Грейнджер и Уизли, державшиеся за руки. Но сейчас совершенно не было времени заострять на этом внимание, Малфой выжидал: всё-таки он пришёл в Хогвартс, только чтобы вернуть палочку, а не для того, чтобы сражаться, что бы там ни стояло на кону. Делать ему нечего, веселить Тёмного Лорда.

В тот самый момент, когда Гарри отыскал необходимый артефакт и улыбнулся Гермионе, Драко вылез из укрытия.

— Какая встреча, Поттер!

Рон выглянул из-за угла, Гарри и Гермиона переглянулись. Гриффиндорцы и слизеринцы обменялись суровыми взглядами. Кребб и Забини пока держали себя в руках, лишь гневно сопя за спиной Малфоя.

— Что ты здесь делаешь, хорёк?!

— О Уизли, как там твой дурдом на выезде?

— Что тебе надо, Малфой... — голос без какой-либо интонации, без тех эмоций, на которые где-то в глубине души надеялся Драко. Конечно, он всё ещё верил, что она, увидев его, покажет, как скучала. Пусть всего на секунду, но он заметит, и тогда... А что, собственно, тогда? В глазах Гермионы не было нужных ему эмоций, это жутко разозлило, гораздо сильнее, чем сплетённые с Уизли руки.

— Не хочешь для начала поздороваться, Грейнджер? Или грязнокровок не учат манерам?

Он совсем не хотел этого говорить, не собирался оскорблять её, показывая тем самым, до какой степени он не равнодушен, но слова сказаны, а в ответ... Что это?

— Не смей оскорблять мою девушку, гадёныш!

Слова резанули слух, мысли, сердце — всё вместе. Драко сначала показалось, что он ослышался. Не ослышался, Грейнджер упрямо выставило подбородок. Чёртова грязнокровка, чёртов придурок Уизли, чёртов Поттер, почему ты не удивлён?!

— А не пойти бы тебе...

Слова потонули в выкриках заклинаний. Кребб и Забини бросились в атаку. Схватка завертелась, но продолжалась не так долго. Идиот Винсент применил заклятие, природу которого не знал. Он слышал о нём от отца, но узнать, как это работает, не удосужился. Языки пламени срывались с его палочки и не исчезали, всё вокруг в считанные секунды объял огонь, который не гасился заклинаниями. Рон схватил Гермиону и побежал к выходу, следом за ними Поттер. Малфой и его товарищи тоже заспешили. Огонь распространялся с ужасающей скоростью, казалось, что скоро всё сгорит и не будет им спасения. Малфой не заметил, как Трио пропало из виду, сам же он вместе с Креббом и Забини был окружён огнём со всех сторон. Парни нервно озирались в поисках хоть малейшего прохода, но вокруг была лишь плотная огненная завеса, которая занимала всё большее пространство. Идей по спасению не было, кроме одной, и все трое начали карабкаться на гору из забытых вещей. Руки постоянно срывались, конструкция была неустойчива, но упасть в огонь означало сгореть заживо, а это сегодня не входило в планы Малфоя.

Рон раскопал где-то мётлы и гриффиндорцы взмыли под потолок, куда огонь ещё не добрался. Внизу всё горело, пламя поднималось выше и выше. Нужно было как можно быстрее выбираться из комнаты, Гарри не хотелось умирать таким образом. Тем более оставить после себя лишь горстку пепла. Вот у Дамблдора же целая гробница из белого камня с руническим письмом, а ему, Избранному, покоиться в урне? Нет, так дело не пойдёт... Мерлин, какие только мысли не лезут в голову, когда находишься на волосок от гибели. От дурацких умозаключений отвлекла Гермиона, которая вдруг остановилась, и Гарри чуть в неё не врезался. Она зависла в воздухе и смотрела вдаль: там, из последних сил сохраняя равновесие, на колыхающейся башне из барахла висели Малфой и Забини. Кребба с ними не было.

Гермиона строго посмотрела на Гарри. Он на секунду задумался. После мэнора парень пытался поговорить с Гермионой, но она постоянно повторяла только одно слово — «ненавижу». «Бедняжке многое пришлось пережить за эти месяцы, её ненависть более чем оправдана, она просто сконцентрировала всю свою злость на одном человеке. Наверно так ей было легче. Что до меня, то, как друг и как человек, для которого всё злое так же имеет вполне конкретное воплощение, я просто не имею права судить её», — так Гарри решил для себя и этой позиции придерживался.

Сейчас Гермиона смотрела на него и словно ждала реакции. Гарри усмехнулся: ненавидишь, как же.

— Эй, Рон, мы должны вытащить их.

Рыжий парень подлетел ближе и посмотрел с укоризной.

— Нет, Гарри, мы оставим их здесь, они заслужили, — проговорил Рон и взглянул на Гермиону. Она молча смотрела вниз, на пламя, которое неумолимо ползло вверх. Уизли знал, что пожалеет потом, что не стал настаивать на своём мнении, но сейчас он твёрдо понимал, что если Малфой погибнет здесь, то грустное выражение навечно приклеится к лицу Гермионы. — Ладно, Гарри, только если мы умрём из-за Малфоя, я тебя убью!

Гарри кивнул, Гермиона, стараясь не выдать волнения, тоже. Троица вернулась за двоими оставшимися. Драко сел на метлу к Гарри, а Забини — к Рону. Гермиона летела впереди, показывая дорогу.

— Как только мы вылезем отсюда, беги что есть сил, Малфой, больше я тебя спасать не буду, — торопливо проговорил Гарри, кашляя от дыма, пробирающегося в лёгкие.

— Меня спас не ты, Поттер, — добавив сарказма, чтобы окончательно не потерять лицо, протянул Драко. — Я прав?

По молчанию Гарри всё и так было ясно. Поэтому Малфой лишь вздохнул с облегчением, отчего, впрочем, тут же закашлялся.

Когда они вылетели из Выручай-комнаты, Драко решил последовать совету Поттера. «Судя по вещице в его руках, — подумал он, — у Поттера есть план, а значит, нужно затаиться и переждать».

* * *

— Кто это там на руках у Хагрида?

Голос Джинни привёл всех в чувство. У многих тут же замерло дыхание. Драко стоял у колонны, точнее у того, что от неё осталось: замок был сильно разрушен. Все, кто мог двигаться, вышли на улицу. В тридцати метрах стояло целое войско Пожирателей во главе с Волдемортом. Хагрид содрогался в рыданиях, держа на руках тело.

— Гарри Поттер мёртв! — торжественно произнёс змееподобный злодей и многие из студентов Хогвартса в ужасе осели на землю. Драко был не менее растерян, он тут же начал искать глазами Гермиону. Она стояла впереди, её лица не было видно, но по тому, как сжались плечи — Драко хорошо знал эту осанку — она явно была обескуражена. У него самого мысли путались, ясной была только одна: «Неужели всё напрасно?». Но что — всё, какова его роль в этих событиях и почему он не рад, если всё сложилось подобным образом? Видя впереди вздрагивающий силуэт, он сжался сам, стараясь отгородиться от всего ужаса момента.

Гермиона смотрела перед собой и ничего не видела. «Неужели всё напрасно», — единственное, что вертелось в голове. Она знала, что Гарри уходил умирать, отпустила его сама, позволив выполнить план Дамблдора, но почему же сейчас так нестерпимо больно, словно её режут сотни ножей? Гермиона думала, что всё самое страшное она уже повидала, но смерть лучшего друга, самого близкого человека с добрейшим сердцем, ранила так сильно, что больше всего хотелось лежать бездыханной где-нибудь в замке, чтобы не видеть мёртвого Гарри, где-нибудь за сотни километров, чтобы не чувствовать ту волну скорби, которая прокатилась по Хогвартсу. Хоть Гарри и просил продолжать борьбу, сил совершенно не было, не было и желания. Без Гарри эта война была Гермионе не нужна.

А тем временем Волдеморт начал свою пламенную речь, призывая учеников Хогвартса присоединиться к нему, обещая безграничную власть и уважение. На первый план в рядах Пожирателей вышла чета Малфоев, осунувшаяся и сгорбленная. Гермиона смотрела на них и понимала, что служение этому гнусному убийце не даст никому ни власти, ни уважения. Чёртов Волдеморт!

— Всё кончено, Грейнджер.

Слова вырвали из раздумий, а человек, сказавший их, уже пошёл к своим родителям. По его неуверенным шагам девушка видела, каково ему быть на стороне победителей. Ведь в этой войне таковых не было. Был только Волдеморт, который уже насмехался над Невиллом, решившим вдохнуть немного уверенности в оставшихся в живых членов ОД. Гриффиндорец говорил громко, каждое его слово было переполнено такой волной сопротивления, что Гермионе стало стыдно за то, что она так быстро опустила руки.

Когда Гарри живой и невредимый спрыгнул с рук Хагрида, душа девушки словно возродилась. Ужас в глазах Волдеморта был неподдельным, а если он способен так удивляться, значит — уязвим, как и все. Гермиона вдохнула полной грудью и широко улыбнулась.

— Ничего не кончено, Малфой, — проговорила она негромко, ища глазами белые волосы. Она увидела их вдали: чистокровное семейство бежало с поля боя, спешило покинуть территорию школы, чтобы трансгрессировать куда подальше. — Как всегда слинял, храбрый воин.

— О чём ты? — спросил подбежавший к ней Рон.

— Убьём змею, а потом и её хозяина. Гарри жив, а значит — мы победили!