Дом, который смотрел (гет)

День тринадцатый

Рон облажался.

Он нарушил одно из главных правил: взял с собой волшебную палочку.

Дом и новая комната почти мгновенно отомстили за это нарушение, обрушив на него шкаф со стеклянными дверцами. Рону, конечно, хватило сил, чтобы выбраться из-под обломков, но из правой ноги теперь торчал внушительный осколок, что уж и говорить о других порезах и ушибах.

Крови было не очень много, но достаточно, чтобы подумать о поврежденной артерии. Впрочем, страх отступил, стоило прийти боли.

Рон заорал во все горло, искренне радуясь тому, что Нарцисса, ожидающая его возвращения в одной из комнат на втором этаже, не смогла бы услышать этого крика, даже если захотела.

Прооравшись, он наскоро перевязал ногу тем, что было рукавом его мантии, осторожно вытащил осколок и попытался встать.

Перед глазами все плыло — не исключено, что он умудрился удариться головой при падении, — идти получалось, лишь держась за стены.

«Ничего, — он пытался утешить себя, выбираясь из западни столовой. — Нужно только двадцать ступеней преодолеть... и еще семь метров. Подумаешь!»

Рон знал, что достаточно добраться до гостиной, а там и диван, чтобы отлежаться, и Нарцисса, колдующая над котлом в попытке приготовить не то еду, не то зелье.

Путь от столовой — Рон даже не забыл оставить на двери предостерегающий кровавый след, — до лестницы прошел чуть лучше, чем он ожидал, но стоило ему коснуться ладонью перил, как отрубленные головы эльфов совершили невероятный кульбит и оказались будто бы на два метра выше положенного.

Подняться во второй раз Рон не рискнул.

Карабкаться по высоким ступеням с помощью фактически одних только рук было, конечно, сложновато, но умом он понимал, что иначе мог упасть снова и уже не подняться — лестница здесь любила играть злые шутки со своими жертвами.

Кровь быстро впитывалась в ковровое покрытие, не оставляя следа.

Путь наверх занял около десяти минут — чуть больше, чем казалось в начале, — и здесь сыграла свою роль накатившая слабость.

Нельзя было исключать, что он вырубился на какое-то время, пока полз.

На втором этаже, к превеликому его счастью, магия Дома была чуточку слабее не то благодаря Нарциссе и ее заклинаниям, не то по еще какой-то причине. Теперь можно было попробовать встать на ноги.

Впрочем, стоило ему подняться, как боль снова ударила по нему, но не так сильно, чтобы снова захотелось заорать. Только если выругаться.

Позволив себе высказать пару крепких слов в адрес шкафа из столовой, Рон заметил, что коридор изменился: ожидаемые семь метров превратились в десять, по углам добавились новые вазы каких-то диких кислотных оттенков, а нужная дверь поменяла цвет.

Он почувствовал подступающий к горлу комок.

От Дома можно было ожидать чего угодно, в том числе и переноса нужной комнаты на, скажем, четвертый этаж — такое уже однажды произошло.

Потом, приглядевшись, Рон заметил в левом верхнем углу нарисованный белым мелком символ Даров. С помощью этого самого символа Нарцисса когда-то «пометила» гостиную, а это значило, что перед ним действительно была та самая дверь.

Три громких удара кулаком.

Нарцисса открыла сразу, так, будто ждала. Окинув его — наверняка бледного и измазанного в крови по самые уши, — беглым взглядом, она поджала губы и произнесла так презрительно, как никогда раньше:

— Доигрался. Мальчишка.

«Мне девятнадцать», — хотел было напомнить Рон, но, неосторожно наступив на раненую ногу, зашипел от боли и забыл все, что должен был сказать.

Нарцисса захлопнула за ним дверь и тотчас кинулась к шкафу, бросив через плечо:

— Снимай повязку и штаны. Садись на диван.

Рон хотел было возмутиться и отшутиться, но не стал. У него все еще кружилась голова.

Нарцисса, вооружившись палочкой и флаконом со спиртом, стала рассматривать его ногу.

— Как? — спросила она, обеззараживая рану, а заодно и десяток других порезов.

— Я нарушил правило. Снова. То, что про новую комнату и палочку.

Она посмотрела на него исподлобья, а потом перевела взгляд на письменный стол.

Там, на столе, лежал мятый клочок пергамента.

Они нашли этот клочок в первый день, тогда, когда их еще было четверо.

Рон ожидал, что Нарцисса будет подобно Гермионе отчитывать его, но она лишь сказала:

— Не стоило вынимать осколок. Крови потерял больше, чем мог бы.

Взмах палочки, и края раны стали сходиться, сшиваемые невидимой иглой

— Если бы я нарушил еще одно правило, сдох бы прямо там. Думаете, стало бы легче без меня?

Он по-прежнему обращался к ней на «вы», хотя, наверное, стоило давно перестать заботиться о приличиях.

Она взглянула на него строго, в лучших традициях Северуса Снейпа, и ответила:

— Не знаю. Зачем ты вообще туда полез? Я просила всего лишь обойти старые комнаты.

— В столовой могла быть еда. Все еще может быть, — выпалил он, незаметно для самого себя обхватив ладонью предплечье ее левой руки.

— Ты...

— Мы не протянем долго на той еде, что у нас осталась. Вы слабы. Я, Волдеморт меня дери, слаб. Да я едва пережил встречу с древним шкафом, вдоль и поперек изъеденным термитами!

— Отпусти, — тихо попросила она.

Рон опустил глаза на свою руку и разжал пальцы.

— Извините, это вышло случайно.

На бледной коже осталось красное пятно.

— Я в порядке, — ответила Нарцисса. — А тебе нужно поспать.

* * *

День пятнадцатый

«Надеюсь, эти правила помогут вам выжить:

— никогда не входите в новую комнату, имея при себе волшебную палочку;

— всегда помечайте дверь, которую считаете безопасной, как и ту, которую лучше больше не открывать — в этом случае они останутся внутри Дома и не исчезнут;

— из комнаты в комнату можно переносить только то, что имеет отношения к живой природе;

— не верьте ничему из того, что прочтете на стенах Дома.

За нарушение правил последует наказание, иногда — смертельное.

Я потерял двух друзей, которые отказались следовать правилам.

Впрочем, боюсь, они меня тоже не спасли».

Рон отложил в сторону записку и потер глаза.

Наверное, рука автора дрожала, пока он писал этот текст: некоторые буквы были перечеркнуты, другие — смазаны, а строки и вовсе пересекались между собой, сильно затрудняя чтение.

Рон ненавидел себя за то, что в самый первый день предложил сначала осмотреть дом, а потом — бумажку, мотивировав это тем, что она никуда не исчезнет, а Дом... Как будто он знал тогда, что может сделать Дом.

Послание действительно осталось на месте, но Гермиона и Люциус исчезли без следа.

Может быть, именно поэтому — из-за чувства вины, — правила порой вылетали из его головы.

— Как нога? — спросила Нарцисса.

— Больше не болит, — ответил Рон. — В обход точно пойду.

Насчет ноги он, разумеется, наврал. Она болела, и сильно, хотя прошло уже больше суток с инцидента.

— Пойдем вдвоем. Так будет безопаснее.

— Хорошо. Чем быстрее найдем выход, тем лучше. Мы и так проторчали здесь полторы недели или что-то вроде того.

— Пятнадцать дней, — мягко поправила его Нарцисса.

Рон только пожал плечами. Часов у них не было, календаря тоже, а чувство времени у него было паршивое. Он даже не знал, день сейчас или ночь: Дом освещал свои комнаты и коридоры исключительно с помощью магии.

— Готов? — спросила Нарцисса.

— Уже?

Она только хмыкнула и исчезла в коридоре. Ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

Новую комнату они нашли почти сразу, не пришлось даже подниматься или спускаться по лестнице. Впрочем, Рона не покидало смутное ощущение, что эта комната — плохая.

— Может быть, стоит все-таки еще раз осмотреть столовую? — осторожно спросил он, когда Нарцисса взялась за ручку двери.

— Нет, — она покачала головой. — Если ты действительно успел ее пометить, то мы всегда можем туда вернуться. Эта же комната успеет исчезнуть тысячу раз. Может быть, за ней выход?

В ее голосе Рону послышались какие-то несвойственные ей нотки.

Отчаянье?

— Миссис Малфой? — она положила палочку на тумбочку, удобно расположенную рядом.

Прежде, чем он успел сказать что-то еще, Нарцисса рывком открыла дверь и сделала шаг за порог.

А потом эта самая дверь захлопнулась прямо перед его носом, заперев ее внутри.

Нарцисса закричала.

Рон схватился за ручку, но та, внезапно раскалившись докрасна, лишь обожгла ему пальцы. Алохомора тоже не помогла.

— Миссис Малфой! — позвал Рон.

Нарцисса не ответила.

Он, выругавшись, попытался с разбегу — благо длина коридора позволяла, — выбить дверь плечом. Что-то хрустнуло, и Рон не был уверен, что именно: его плечо или сломанный замок.

Впрочем, дверь поддалась.

Рон, бросив палочку на пол, влетел в комнату.

Нарцисса стояла к нему спиной в круге белого света. Вокруг нее была темнота.

— Все в порядке? — он мягко коснулся ее плеча.

Она плакала, беззвучно шепча что-то себе под нос. Плечи ее дрожали.

Рон никогда не видел ее такой беззащитной.

— Что произошло?

Она замерла, слегка повернув голову, будто захотела обернуться и проверить, что у нее за спиной. На лице ее была запечатлена самая жуткая палитра эмоций: ужас, боль и что-то еще, название чему Рон не мог вспомнить.

— Люциус. Он... мертв, — прошептала Нарцисса. — Я только что видела его. Мой муж погиб. Я догадывалась, но...

Она закрыла лицо руками.

Рон прищурился, пытаясь рассмотреть хоть что-то в плотном мраке, но не увидел ничего.

Он только услышал тихий звук, похожий не то на человеческий шепот, не то на шелест листьев под порывом ветра.

— Обернись, — померещилось Рону в этом звуке.

Оборачиваться он, разумеется, не стал. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас видеть мертвого Люциуса Малфоя.

Вместо этого Рон обнял Нарциссу и прошептал:

— Мы выберемся отсюда, я тебе обещаю.

* * *

День тридцать третий

Две новые двери, появившиеся на четвертом этаже, на первый взгляд ничем не отличались от своих сестер, но стоило ему увидеть надписи на них, как сердце забилось быстрее.

«Выход» — на той, что слева, «Смерть» — на той, что справа.

Рон, опьяненный замелькавшей на горизонте свободой, тут же бездумно потянул на себя ручку двери, где было написано «Выход», и сделал шаг за порог.

Вспышка белого света ударила по глазам, а потом что-то толкнуло его назад, возвращая в объятия Дома.

«Нет, нет, нет... Только не обратно».

Рон моргнул.

В дверном проеме новой комнаты стояла Гермиона. У нее не было половины головы, а в руке она сжимала древко какого-то оружия. Опустив глаза, он увидел два тонких лезвия, пронзивших его насквозь.

Кажется, это были вилы. Ну, или что-то вроде того.

Рон моргнул снова.

Гермиона растворилась в очередной вспышке белого света, а дверь захлопнулась даже быстрее, чем пришла боль.

«Точно. Не верить ничему из того, что можно прочесть на стенах Дома», — запоздало вспомнил Рон, медленно сползая по стене на пол.

Одной рукой он сжимал сломанное теперь древко — добрая его половина осталась у Гермионы, — а другой лихорадочно пытался дотянуться до волшебной палочки.

Ему удалось.

Рон взмахнул ей, и на уже исчезающей двери с надписью «Смерть» появился знак.

«Мастер», — похвалил он самого себя напоследок и лег на спину.

Шагов Нарциссы Рон не услышал, только почувствовал, как она встала на колени рядом с ним.

Когда он успел забыть о ней?

Впрочем, забыл же он о пропавшей Гермионе там, в комнате с Люциусом...

Или все было наоборот?

«Нужно сказать», — Рон вспомнил про ту-самую-дверь, которую она могла и не заметить.

— Нарцисса, — прохрипел он, схватив ее за предплечье. — Новая комната... Выход. Я нашел!.. Ты должна...

— Молчи, — прошептала она, нахмурившись. — Пожалуйста, молчи. Я думаю.

— Я уже мертв, — Рон закашлялся. — Не... надо.

«Я не Люциус, Нарцисса, — хотел добавить он, но не смог выдавить и слова. — А ты — не Гермиона. Нам обоим нужно было понять это».

С другой стороны,ему абсолютно не было стыдно за то, что он видел ее обнаженной.

— Нет! — выкрикнула Нарцисса, обращаясь не то к нему, не то к кому-то еще. — Пожалуйста, не надо!

Дом наблюдал за ними через пустые портреты, закрытые ставни, отрубленные головы домовиков, пыльные люстры, темное пятно, с катастрофической быстротой расползающееся по древнему ковру.

Хотя, разумеется, Дом был всего лишь цепным псом. Там, за стенами, на них смотрели люди — такие же, как Рон, способные истекать кровью и умирать.

«Реалити-шоу», — ему вспомнилось слово, которое он слышал от Гермионы еще до того, как их поместили в это место.

Впрочем, главный приз стоил всей боли и всех мучений.

Жизнь Гарри Поттера того стоила.

Нарцисса наклонилась так низко над ним, что ее волосы коснулись его лица.

«Зачем ты, — подумал он, зайдясь в новом приступе кашля. — Испачкаются ведь».

Она и Люциус были здесь не для спасения Гарри, конечно, а ради Драко, который к великому удивлению Рона перешел на сторону Ордена во время битвы за Хогвартс.

И вот теперь Нарцисса, содрогаясь от рыданий, оплакивала не неминуемую гибель Рона, а тех, кого видела на его месте — мужа, которого она потеряла безвозвратно, и сына, которого спасла.

Осознание этого почти не причинило ему боли.

Умирать все равно было больнее.